Зарисовки

Все чаще ночами Тенке кажется, что Ширасу снова рядом. Его можно обнять, прижимая ближе, вплавить в себя, чтобы больше даже и не думал сбегать. Можно почувствовать, как он сам обнимает в ответ, отчаянно и так искренне, что сладко-сладко тянет внутри. Можно коснуться губами шеи, пробуя кожу на вкус, и поймать дрожь тела. В такие моменты Тенка уверен – можно все. Целовать, глотая чужое дыхание, впитывать в себя чужие эмоции, слишком знакомые, чтобы ошибиться. Прикасаться, сжимать, вдыхать, отчаянно желая только одного – удержать в руках того, кого лишился по собственной и чужой глупости. Сейчас Тенке можно все. Даже мечтать о том, чего уже никогда не будет. Главное, не открывать глаз, потому что тогда Тенка проснется – и уже не будет ничего. Снова обычные дни, полные равнодушного, ненужного уже солнца. Его солнце осталось там, в первый день Восхода, под обрывом в темной глубине. Если бы Тенка знал, что все так сложится, он позволил бы своей персональной твари внутри сожрать себя. Если бы Тенка знал, то он бы забрал Ширасу с собой. В тюрьму, в жизнь, в смерть – плевать. Он бы не допустил. Но уже поздно что-то делать. Все, что остается Тенке – это воспоминания и сны, до краев переполненные отчаянной нежностью. А утром, когда он все же открывает глаза, рядом никого нет. Только довольно потягивается на подушке белый-белый кот с лиловыми глазами.