Зарисовки

Когда Ширасу впервые видит его, у него перехватывает дыхание. Он, лучший выпускник Академии Искусств, язва, стерва и бессердечное чудовище, как мальчишка залип напротив витрины с модными журналами. Когда Ширасу впервые видит его, он понимает, что у него никогда еще не было настолько острого желания кого-то нарисовать. Это первый и единственный раз, когда Ледяной Принц готов продаться в рабство чужим глазам. Но парню на обложке мало дела до чужих мыслей. Он призывно и немного таинственно улыбается с глянцевой поверхности и протягивает руку. И Ширасу хочется всадить кулак в стекло, то ли из-за иррационального, сумасшедшего желания почувствовать теплую кожу под пальцами, то ли из-за необходимости привести себя в чувство. Так и не придя к однозначному решению, он уходит, надеясь, что странные порывы пройдут сами собой. Время лечит, так вроде? И только отойдя на несколько шагов от магазина, Ширасу понимает, как ошибся – он был везде. На плакатах, на экранах уличных телевизоров. Шоколадные глаза и красные кончики волос. Расстегнутая рубашка и обнаженный живот. Идеальная модель. Идеальное наваждение. - Тенка, - томно шепчут малолетки на перекрестках, омерзительно выдыхают это пошлое «а», и Ширасу думает, что, встреть он этого парня, то не задумываясь раскроил бы ему челюсть. Просто так, чтобы успокоить нервы. Он думает об этом до вечера. Рисует мелкие портретики в блокноте и представляет, как наматывает на кулак длинные волосы. Обсуждает с заказчиками проекты и чувствует на губах привкус чужой крови. Сейчас он сам себе напоминает маньяка, и эта мысль вызывает улыбку. Орочи скалит клыки из аквариума, всем своим видом говоря, что хозяин отбирает его хлеб по части коварства, и Ширасу почти стыдно перед ним. А ночью Ширасу понимает, что смотрит уже какое по счету интервью. И у него стоит от одного голоса Тенки. Это странно, но, почему-то, почти даже не удивляет. Злит только немного, но Ширасу быстро об этом забывает, забираясь ладонью под ткань домашних брюк. Скользит взгляд по полуобнаженному телу – скользят пальцы по напряженному члену. Ширасу тонет в чужом голосе и кусает костяшки пальцев под истерично-восторженное женское «Тенка». Это пошлое «а» выгибает его на кресле, заставляет ладонь срываться в быстрый, рваный ритм, и вместе с этим ритмом частит пульс. Когда камера крупным планом выхватывает темные, искрящиеся теплым золотом глаза, он кончает, и полустон все же вырывается сквозь сжатые зубы. В колонках затихает глубокий, бархатный голос. Урчащий французский вибрирует в теле Ширасу, мешаясь с отголосками неожиданно яркого оргазма. «Я жду тебя». Чертов пижон. Желание нарисовать его колет кончики пальцев и растет с каждой минутой, но Ширасу не собирается ничего предпринимать. Во всяком случае, не сейчас. Не с ним. Слишком часто Ширасу влюблялся в собственных моделей, чтобы теперь так просто сдаться. А потом оказывается слишком поздно. Через две недели они сталкиваются у подъезда, и Ширасу замирает от неожиданности, чувствуя, как змеей сжимается на его шее тонкий шнур галстука. Все получается банально, как в третьесортной мелодраме с плохим концом: он живет на третьем этаже, курит на балконе, не слишком опасаясь быть замеченным фанатами, и возле него увивается какая-то девушка, а Ширасу на пять этажей ближе к небу, чем он, равнодушно наблюдает за тем, как вместе с дымом сигарет Тенки улетают к закату его надежды на спокойную жизнь. И в бессильной злобе впечатывает кулак в стекло, уже не надеясь на то, что боль приведет его в чувства. Потому что это его идеальное наваждение. Помешательство. И теперь его слишком сложно будет вытравить из крови.