Всё к лучшему!

      Солнце медленно поднималось, заливая светом маленький ухоженный городок Литтл-Уингинг в пригороде Лондона. Яркие теплые лучи проникали в каждый дом, наполняя его особым уютом. Люди постепенно открывали глаза, вставали, приветствовали новый день.       Природа просыпалась ото сна: цветы небольших живых садов раскрывали нежные бутоны, сбрасывая утреннюю росу, дрожа прохладными лепестками; деревья неспешно раскачивались в такт дуновению ветра, приобретая все оттенки изумрудного под солнечными ваннами.       Только одному мальчику редко доводилось встречать утро точно так же, как всем жителям города. Да и не было у него такой возможности, потому что просыпаться ему приходилось в самом темном месте дома — старом чулане под лестницей на продавленной и скрипучей кушетке. В этом самом чулане, который было принято считать комнатой мальчика, не было ни окон, ни вентиляции, только одна небольшая дверь, которую на ночь всегда закрывали.       Маленького черноволосого жителя чулана звали Гарри Поттер. По крайней мере, к нему так обращались родственники: дядя Вернон и тетя Петунья. Эти два взрослых человека не вызывали в ребенке ничего, кроме страха и обреченности. Ведь, несмотря на то, что его приняли в этот дом на правах племянника, обращались с мальчиком плохо: заставляли делать недетскую работу, а за непослушание жестоко наказывали. Тетя Петунья приучила Гарри к тому, что он обязан делать всё в этом доме: начиная с мытья посуды и заканчивая полной уборкой дома. У Гарри не всегда все получалось (что совершенно неудивительно, учитывая возраст), но он очень старался, зная, что за невыполнение очередного задания дядя Вернон снова поднимет на него руку.       Самым обидным было то, что так они обращались только с Гарри. Своего сына, который был всего на месяц старше, дядя и тетя любили той трепетной слепой любовью родителей, которую мальчик из чулана никогда не мечтал получить. А их сын Дадли, видя поведение старших, не отставал от них, издеваясь над Гарри и избивая его, когда никто не видел.       Гарри часто задавался вопросом, почему дядя и тетя никогда не наказывают Дадли, и другого ответа, кроме того, что он ведет себя правильно, найти не мог. Вот только почему-то не хотелось вести себя так же, как кузен, да и не верил он, что это сойдет ему с рук. И Гарри молчал, понимая, что защитить его некому.       Все вещи, в том числе одежду, Гарри получал от кузена: сломанные игрушки, сношенные ботинки, растянутые свитера. Маленький хрупкий шестилетний мальчик в обносках своего брата выглядел еще более печально, ведь, в отличие от Дадли, который был крупным здоровым ребенком, Гарри не дотягивал для своего возраста ни по росту, ни по весу. Но никого это не волновало.       Это утро началось так же, как и множество других до этого — с крика тети Петуньи:       — Поттер! Иди сюда, урод! Ты, неблагодарное создание! Немедленно!       От этих слов и проснулся Гарри.       Мальчик подскочил, наспех надел порванную клетчатую рубашку и бегом выскочил из чулана. Гарри пугала сама мысль о том, что его снова накажут за опоздание, и он спешил, как только мог. Ребенок прибежал на кухню и огляделся по сторонам в поисках тети, которая его звала, но никого не увидел. Гарри решил пойти посмотреть в другом месте, когда почувствовал сильный удар в спину. Едва удержавшись на ногах, он резко обернулся.       Перед ним стояли разозленные дядя Вернон и тетя Петунья. Мальчику не позволили и слова сказать, схватили за руку, вытащили в коридор, где он тут же получил сильный подзатыльник.       — Поттер! Сорванец паршивый! Что это такое?! Я пришел на кухню, а тарелка лежит на полу! Разбитая, Поттер! Я уверен, что это ты, неблагодарный! — зарычал Вернон на племянника. Мальчик закрыл лицо руками и попятился назад, надеясь, что его не будут избивать слишком сильно.       Плакать Гарри боялся, считая, что это только еще больше разозлит его родственников, а потому мелко вздрагивал от каждого слова, но не смел даже посмотреть на покрасневшего от крика дядю. И хотя Гарри был ни в чем не виноват — тарелку он не разбивал, — но любые слова сейчас были бесполезны, а потому он просто надеялся, что на этом все и закончится и, поручив больше дел, чем обычно, его отпустят, но:       — Это уже не в первый раз, сопляк! Вон из моего дома! И чтобы я тебя больше никогда не видел! — дядя Вернон указал рукой на дверь.       Плечи Гарри поникли, он сжал свои маленькие кулачки и несмело пошел в указанном направлении, но тетя вдруг подошла, схватила его за отросшие черные волосы и выбросила за порог, захлопнув за ним дверь. Гарри только упрямо поджал губы, чтобы не заплакать. Его уже много раз выгоняли из этого дома, и поэтому он прекрасно знал, что делать: нужно вымолить прощение у дяди, и родственники пустят обратно. Вот только возвращаться не хотелось… Не найдя другого решения проблемы, Гарри осторожно поднялся с гравийной дорожки, отряхнул порванные штанишки трясущимися руками и повернулся к двери, собираясь позвать дядю Вернона. Он уже занёс кулак над дверью для того, чтобы постучать, но почему-то не смог.       Раз за разом мальчик пытался что-то сказать, но все было напрасно — он словно разучился говорить, а постучать в дверь всё так же не хватало смелости. Из глаз брызнули слезы. Ему было некуда идти, он брошен и никому не нужен. Постояв еще немного под дверью, Гарри медленно развернулся и пошел прочь, совершенно не представляя, что ему теперь делать. Идти пришлось босиком, потому что Дурсли даже не подумали позволить ему обуться перед тем, как выставить за двери. Хорошо, что было лето.       Мальчик долго бродил по улицам, стараясь не обращать внимания на удивленные взгляды прохожих, которые не могли не заметить одиноко бредущего босого ребенка в порванной одежде с синяками и ссадинами на болезненно-бледной коже. Люди оборачивались, шептались, тыкали в него пальцами. Гарри старался как можно скорее уйти от чужих взглядов. Он невольно ежился и вжимал голову в плечи, спешно прячась за очередным поворотом.       Спустя несколько часов Гарри уже едва держался на ногах от усталости, он был очень голоден и так утомился, что мог заснуть прямо на ходу. Да и надежды на то, что он найдет что-то поесть, были очень малы, поэтому Гарри решил найти место, где сможет поспать, чтобы потом вновь двинуться в путь.       Одно утешало бедного ребенка: никто на него теперь не накричит и не ударит. Оказавшись на какой-то одинокой незнакомой улице, где практически не было жилых домов и прохожих, он решил устроить временное место отдыха на старой покосившейся скамейке возле заросшего неухоженного сада. Забравшись на нее с ногами, он свернулся калачиком и тут же погрузился в тревожный сон.       Мальчику снились его родители, и хотя он уже давно не помнил их лиц, но представлял, что это очень хорошие люди со светлыми и добрыми улыбками, приятными голосами. Эти люди относились к нему хорошо и ласково. Во сне они были совсем не такими, как их описывали Дурсли. Родственники рассказывали, что родители Гарри были пьяницами и никчемными людьми. Во сне Гарри был любим, о нем заботились, его гладили по голове и говорили ему что-то очень теплое и радостное. И мальчику так хотелось в это верить! Ему не хватало настоящей семьи.       Но это был всего лишь очередной сон.