the odds are never in our favor

По приезду трибуты были переданы команде подготовки. А нас с Хеймитчем было отправлено к Главной площади, где мы должны были наблюдать за выходом наших подопечных. Присутствие на трибунах хотя бы одного ментора от каждого Дистрикта было обязательным. Но оказаться в толпе капитолийцев мне совсем не хотелось, о чем Хеймитч был немедленно уведомлен. И после пререканий и раздраженных вздохов, все-таки согласился взять на себя эту ношу. Стилисты с трибутами были в другом конце зала, поэтому Цинну я не увидела. Эффи должна была их сопровождать. И вот так очень скоро я нашла себя в компании совершенно незнакомых мне людей разных возрастов. Добрая половина из них была профессиональными убийцами, конечно. Стоит ли говорить, что я очень пожалела об уходе Хеймитча. Во-первых, был Рубака. На его попечительство меня и оставили. Очень заботливо. Громкий и с обрубком вместо правой кисти, он радушно поцеловал меня в уголок рта в качестве приветствия, и тут же по-братски закинул на мои плечи тяжелую руку. Я обалдела, и неловко вывернулась. Он даже не заметил, слишком увлеченный разговорами с долговязым бородатым ментором. Огромного размера блондин в конце зала смерил меня заинтересованным глазами, и прошептал что-то своей спутнице, безумно на него похожей. Та задержала на мне оценивающий взгляд. Улыбнулась. Мне или его словам - не различишь. И плавно, как в замедленной съемке, отвернулась. Профи. Я поежилась. И заключила, что в нескладных объятиях Рубаки было не так уж и плохо. Еще был Бити, из Дистрикта 3. — Ты немножко выше, чем я думал, - сходу поделился он. От больно добродушной улыбки мне стало не по себе. Темные глаза изучающе смотрели из-под очков, и я быстро решила, что меня жутко заинтересовал диалог Рубаки с другим ментором. — Где же Джоанна Мейсон? – весело поинтересовался он. — А Мейсон проспорила, - ответил бородач. — Наслаждается обществом Энорабии где-то на трибунах. — Мне ее почти жаль, - грустно вздохнул Рубака, и заржал. Спустя несколько минут их разговора я поняла, что жалели не Джоанну. — Добро пожаловать, Огненная Китнисс, - мои плечи накрыли чьи-то руки. Боже, в этом месте никто не слышал о личном пространстве. Я повернулась, скидывая широкие ладони. За моей спиной стоял самый знаменитый и самый любимый в Капитолии победитель. — Здравствуй, Финник. — Как тебе нравится новая жизнь? – снисходительную улыбку обрамляли очаровательные ямочки. — Деньги, слава, всеобщая любовь. — Любовь сомнительная, а деньги уже девать некуда. Так что я пока не решила. Он хмыкает и беззаботно уходит в сторонку, заверив меня на прощание: — Тебе у нас понравится. Я едва успеваю усомниться в его словах, как в следующее мгновение из динамиков вырывается гимн Панема. И на площадь одна за другой выкатываются колесницы. Дистрикт 1... Дистрикт 4... Дистрикт 8... Разукрашенные трибуты в нелепом, но несомненно дорогущем тряпье, машут публике, явно больше заботясь о том, чтобы не вывалиться из своих колесниц. Толпа бешено орет и разбрасывает цветы. Цезарь в экстазе детально описывает великолепную работу стилистов. На случай, если кто-то не обратил внимания. Наконец, после Дистрикта 11 на Площади появляются шахтеры. Толпа, казалось, взрывается еще большим восторгом. Еще бы. Цинна с Порцией превзошли самих себя. В этом году трибуты Дистрикта 12 облечены в блестящие, черные как уголь наряды. Но на этот раз искусственного огня нет. Вместо него и платье Пози, и костюм Пита словно сделаны из темного, точно изувеченного изнутри пламенем камня, сквозь «трещины» на котором вырываются яркие искры. На голове у Пози венок из обуглившихся словно после лесного пожара ветвей, которые готовы в любой момент рассыпаться тучкой пепла. Волосы заплетены в замысловатые косы. Цезарь Фликерман любовно напоминает зрителю, что стилисты решили так полюбившийся Капитолию фокус с огнем оставить лично мне. Шелест огнемета, запах сожженных волос. Меня передергивает. Лучше б не оставляли. В черном Пози кажется мне еще тоньше. Бледная, испуганные глаза. Ее поставили на возвышение, чтобы лучше смотрелась на колеснице. И чтобы вышли красивые фото возле напарника, который выше на три головы. Только бы не упала. Пит словно читает мои мысли. Камера делает наезд, и я замечаю, что одной рукой он придерживает ее за локоть. А двенадцать колесниц, тем временем, объезжают площадь и останавливаются у главного здания. На балкон под звуки фанфар выходит президент. Становится тихо. И площадь заполняет хрипловатый голос. — Это время раскаяния и радости, - сообщает он, и Рубака едва слышно фыркает у моего уха. — Уже в который год мы вновь собрались здесь, на Круглой площади, чтобы отметить начало новых Голодных игр! Чтобы напомнить себе и каждому жителю Панема, как сильно мы дорожим миром. Какими силами, упорством и кровью мы отвоевали, вырвали право жить в мирной, процветающей стране. Драматична пауза. Толпа словно под гипнозом. — И сегодня, я как никогда призываю вас вспомнить, чего нам стоили наши мирные дни! - Сноу смотрит прямо в камеру, и мне становится дурно. — И предлагаю никогда об этом не забывать. Фанфары, овации, сумасшествие. — Вашу выходку я не забуду, дорогая, будьте уверены, - ласково говорит президент, поправляя корону Победителя на моей голове. Во рту пересыхает. Ко мне подбегает Эффи, тарахтит что-то о потрясающих нарядах и хорошем начале и мчится к месту прибытия колесниц. Рубака и остальные менторы направились туда же. Я следую их примеру, и мгновение спустя оказываюсь в теплых объятиях. — Цинна, - выдыхаю не без облегчения. — Ну как ты? – тихо спрашивает он. Я нервно смеюсь в ответ. Он бросает изучающий взгляд стилиста на мое усталое лицо: — Жатва, похоже, прошла напряженно. — Весь последний год. Он кивает в сторону прибывшей колесницы, из которой ошарашено сползает Пози, и я коротко отвечаю: — Сестра Гейла. Нас окружают остальные из команды подготовки. Порция радушно приветствует меня поцелуем в обе щеки. — Мне жаль, - успевает ответить Цинна, и его голос тает в ликующих ахах и охах Октавии.

***

— Немыслимо, в голове не укладывается. Сетование Эффи Тринкет продлилось с седьмого этажа и вплоть до начала ужина. Появление Джоанны Мейсон было... внезапным. И очень запоминающимся. За семь этажей она успела отметить работу наших стилистов, раскритиковать в довольно... ненормативной форме работу стилистов Седьмого, посмеяться над моим убитым внешним видом, откровенно оскорбить Эффи и пригласить Хеймитча в бар со всеми после "этого сраного зооцирка". Трибутов Джоанна демонстративно не замечала всю поездку. Словно их и не стояло. Интересно, как быстро она наладила контакт со своими. Позже Хеймитч объяснил, что никак, и что это ее авторская тактика менторства - игнорировать проблему, пока ее не убьют на Арене. Я впечатлилась. После ужина и объяснений о том, что и как по графику будет происходить завтра, трибутов отправили отдыхать. — Ставки есть, большинство на Пита, - сообщил Хеймитч понизив голос. Что-то в этом роде я и ожидала. Пит больше. Выглядит здоровее. Выглядит как Победитель. На всякий случай напоминаю: — Как же плясание перед спонсорами? Хеймитч быстро переглянулся с Цинной. — Придумаем душещипательные рассказы из ее детства, - не унимаюсь я. — Могу соврать, что учила ее стрелять или что-то в этом роде. Вместе в лес ходили, родимое пятно у обеих на одном месте. Да что угодно. Я вдруг поняла, что ради этой девочки собираюсь лгать как никогда. — Успеется, - неопределенно говорит Хеймитч. Я вопросительно поднимаю брови. — Впереди тренировки и интервью, милая, - услужливо объясняет Эффи. — Я могу дать тебе списки спонсоров, но судить об их фаворитах рано. Я смотрю на Цинну, ожидая поддержки. Или комментария. Но Цинна явно согласен с остальными, поэтому я сдаюсь. Рано так рано. — Рассказы о детстве лучше придумай, - все-таки говорит Хеймитч. — Так, на всякий. Но чтоб без моего ведома к спонсорам - ни-ни. На этот раз крика нет. По крайней мере, мне так кажется. Я просто резко сажусь на кровати, еще толком не открыв глаза. В голове стоит звук взрыва, приглушенный метрами земли. И обваливающихся камней у шахты нашего дистрикта. Солнце еще не взошло. Но я решила не дожидаться Эффи и ее будильника. Пустая столовая показалась девственной, словно ее только обустроили. А потом для вида поставили в углу безгласую и посадили за стол маленькую растрепанную девочку, уплетающую тушенного барашка. Я закрываю глаза и с силой надавливаю на веки, чувствуя, как беззвучный шум потихоньку рассеивается. С чего начать беседу я не придумала, поэтому, усевшись напротив, начала с самого простого: — Хорошо спалось? — А тебе? – супит брови Пози. Осознав свою ошибку, я замолкаю. Наливаю две полные кружки густого горячего шоколада, одну из которых подсовываю Пози. Попытка сгладить ситуацию, видимо, удалась. Девочка неуверенно пододвигает кружку к себе. — Мама велела держаться тебя. И во всем слушаться, - говорит она, ковыряя вилкой кусок барашка. — Хотя не то, чтобы я могу выбирать... Да и осталось три дня, поэтому… Тонкие пальцы нервно перебирают синюю ленточку. — А этот парень, Пит, - моментально меняет она тему, не дав мне открыть рот. — Я видела его пару раз во дворе школы. Гейл сказал, он говнюк. Я прыскаю. — Это было в год, когда Пит поборол твоего брата на школьных соревнованиях. Я не могу сдержать улыбку. Гейл на охоте всеми возможными словами оправдывал свой проигрыш сыну пекаря, который был к тому же на пару лет его младше. — Да, он потом неделю психовал! - загорается Пози, отпивая горячий шоколад, и вдруг, посерьезнев, добавляет: — Как думаешь, он убьет меня? Я молчу. И она с деланым интересом продолжает разделывать еду. — Не думала, что в первый год так не повезет, - продолжает мрачно. — Прим тоже не повезло, - напоминаю я. — У Прим была ты. Я медленно киваю. — Но я бы не хотела, чтобы тут был Гейл, - она вонзает столовый нож в кусок жаркого, и задумчиво смотрит на вертикально застрявшее лезвие. — Нечего ему здесь делать. Я пораженно смотрю в эти огромные зеленые глаза, и мысленно напоминаю себе, что ей всего двенадцать. — Гейл бы тут потолки срывать начал от злости, - улыбаюсь я, и с облегчением вижу, что Пози улыбается в ответ. — Игры пришлось бы отменить, - соглашается она. — Потому что не осталось бы ни пентхауса, ни Тренировочного центра, ни Арены. Я смеюсь. Она хитро смотрит на меня из-под огромезной кружки шоколада. — Уверена, что не хочешь, чтобы я заплела косы? - осторожно спрашиваю я. Просто потому что контакт наконец-то найден, и потому что надо же как-то продолжить диалог. — Я не Хейзел, но что-то на одну сторону могу сообразить. Пози лукаво сверкает огромными глазищами: — Ни за что. Почтить нас своим присутствием во время завтрака Хеймитч не счел нужным. Это меня особо не удивило. Но все же вызвало какое-то неприятное ощущение брошенности, что ли. Эффи заверила, что ментор отсутствует по уважительным причинам, которые ни коим образом не связаны ни с Рубакой, ни с баром Тренировочного центра. Еще я узнала, что консультировать трибутов перед первым днем тренировок, которые начинались через несколько часов, мне придется самой. И мне осталось лишь выразить надежду, что Хеймитча отвлекает что-то действительно важное. Иначе это дезертирство, и не более. — Первый и Второй сразу заключат союз, - говорю я. — С ними будет девчонка Финника Одейра. К ним не соваться. — Почему? - спросил Пит, вращая в руках еще не остывшую кружку бывшего травяного чая. — Потому что они профи. Побеждают практически каждый год. Лучше с ними дело не иметь. — Почему? - невозмутимо настаивает он. — Если примкнуть к ним, шансов выжить больше. — Они приехали сюда убивать, - говорю я. — Для них это спортивный лагерь. Или сезон охоты. Убьют, чуть только лишнее слово скажешь. Пози дырявит взглядом стол, молча внимая. Эффи еле слышно вздыхает. — С другими трибутами в конфликт не вступать, - неохотно продолжаю я после неловкого молчания. — Осматривайтесь, но не лезьте на рожон. — Почему? Я начинаю беситься. — Потому что Распорядители будут смотреть, - добродушно объясняет Эффи. — Как же нам тогда произвести впечатление? - не унимается Пит. Я решаю, что ненавижу Хеймитча. — Слишком много вопросов, дорогой, - лучезарно улыбается Эффи Тринкет. — Нет, Эффи, слишком мало ответов, - зло рявкает Пит, и откидывается на спинку стула. Доброжелательная улыбка сползает с ярко розовых губ. Теперь ее заменяет дежурная. — Вам надо быть у лифта ровно в десять, без опозданий, - вежливо говорит она. — Я отведу вас на место. Эффи уходит. Грациозно, мягко улыбаясь. С виду и не скажешь, но я знакома с Эффи достаточно долго, и достаточно много раз ей грубила, чтобы знать, что она обиделась. — Советую извиниться, - устало говорю я, когда двери лифта закрываются. — Она для вас старается. — Ее туда не отправят послезавтра, - уже спокойнее отвечает он. — Ровным счетом как и тебя с Хеймитчем. Пози тяжко вздыхает. Пит виновато затихает, чтобы не раздувать конфликт еще пуще. Поздно. — Думаешь, я везучая такая? Я резко встаю, бросая салфетку в пустую тарелку. — В десять у лифта, - рявкаю и направляюсь в сторону своей комнаты, где меня ждут списки спонсоров. — Спасибо за компанию. Перед глазами мелькают имена незнакомых мне капитолийский богачей. Род деятельности, приблизительный размер состояния. А также фаворитные дистрикты и с какими менторами водятся. Даже рандомные детали вроде любимого дизайнера одежды и личных предпочтений. Кто-то любил клубничное просекко, кто-то - когда убивают с одного удара в голову. Все это Эффи впихнула в аккуратно расчерченные таблицы, поместив возле каждого имени фото. Некоторые были помечены зеленым маркером. Наверное, самые сговорчивые. Таких было немного. Остальные либо желтым, либо красным. Некоторые черным, и мне не хотелось знать почему. Я просидела над ними до вечера. А когда вышла, пентхаус встретил меня мелодичным звуком прибывшего лифта. Таинственно исчезнувший Хеймитч ввалился в гостиную и грузно упал на диван. — Надеюсь, ничего не пропустил? - интересуется он, приветственно помахав мне рукой. Я зло смотрю, и он со вздохом спрашивает: — Что не поделили? — Ты бы знал, если бы соизволил присутствовать здесь, когда нам была нужна твоя помощь. — Солнышко, неотложные дела, - важно сообщает он, потягиваясь. — Как же. — Ты бы вместо кидаться на всех подряд, прогулялась бы в главный холл, ментор, - говорит Хеймитч, устало прикрыв глаза. — Тебя там, между прочим, Финник спрашивал. Я закатываю глаза, но он и не думает затыкаться: — Нам с Эффи начинать беспокоиться? Съязвить я не успеваю, потому что в гостиную влетает Эффи. В руках куча бумаг, за спиной - наши трибуты. Насупленная Пози кусает губы. Следом за ней из лифта выходит Пит – на его скуле виднеется еще свежий кровоподтек. — Парень из Второго, - поясняет Пит в ответ на наши изумленные взгляды. Эффи бросает наброски для стилистов на стол, и принимается метаться по комнате. — Правда, и ему досталось, - с готовностью уточняет Пози. — Сильно. Так что… Эффи морщась касается висков. — Так что меня ждет разговор с Энорабией, - заканчивает Хеймитч, и со вздохом, полным мук поднимается с дивана. — Что именно из фразы «прилежное поведение» было не понятно? Я с болью замечаю, что голос эскорта каким-то образом стал еще выше. — Он не виноват, - тут же вступается Пози, - это девчонки-профи. Они думала, я взяла их нож, а я не брала! Ну, может ненадолго... А потом тот парень... А Пит... Эффи снова охает, щелкает пальцами в сторону ближайшей безгласой. Пози заминается. Смотрит на меня исподлобья. Я молчу. Потому что что тут сказать. — У нас будут проблемы? – тихо спрашивает Пит, принимая из рук безгласой пакет со льдом. Я подсаживаюсь и внимательно изучаю рану. Кость не сломана. Зашивать не нужно. Жить будет. Пока. — За исключением того, что тебя попытаются убить еще сильнее? Он грустно смеется, морщась под моими касаниями. Я отдаю ему обратно лед. — Зато теперь мы знаем, в чем наши сильные стороны, - говорит он негромко, чтобы не драконить Эффи еще больше. — Пози быстро бегает. А я... — А ты сильный, - заявляет Пози, и добавляет смущенно. — И очень хороший. Очень хороший Пит прикладывает пакет со льдом к скуле: — Профи из Второго не согласился бы.