Дворовая

Пол слишком гладкий и чистый, и упираться в него ногой невыносимо неудобно, но Галя терпит. Терпит неизвестно зачем. Спине, на которой так удобно устроились его руки, слишком горячо от обжигающей поверхности ладоней, а ноги чуть подрагивают от всей прелести момента. Но совсем чуть-чуть, ровно столько, сколько нужно, чтобы не переборщить. Застежка лифчика – спасительная граница, и Галя головы не теряет. Поцелуи поцелуями, а думать всегда необходимо, да. «Что ты делаешь?» - ласково спрашивает Коля. – «Ты совсем охренела, да?» «Наверное», - отвечает Галя. Отвечает спокойно и даже равнодушно. Какой смысл дергаться, если ты уже сидишь на чьих-то коленях, а губы твои ловят поцелуи один за другим, а? Нервные клетки все равно не восстанавливаются. Равно как и девственность Полузабытая ветровка валяется черным комочком на краешке дивана, а Галины кроссовки – где-то в углу коридора. Их хозяйке, равно как и хозяину однокомнатной квартиры, не до них. Они заняты делом куда более важным, чем поиск одежды и обуви, который, несомненно, не подарит такого наслаждения. Наверное, не стоило так изящно выгибать спину, завязывая шнурок. И вообще не стоило приходить. Надо было занять у Ксюхи денег и купить новую ветровку, а лучше вообще не предпринимать никаких действий. Авось, не умерла бы от холода. В квартире жарко, и диван уютно поскрипывает под тяжестью двух тел. Гале почему-то невыносимо его жаль. Разве он виноват, что у кого-то взыграла кровь? Он всего лишь старый диван, хочет тишины и покоя. А тут пришли эти двое и опять давай его тревожить. «Негодники», - хихикает Коля. – «Ты мебелефилка, Галактина. Да?» «Не угадал, дурачок», - отвечает Галя, чувствуя, как жар губ нападающего медленно спускается к шее. – «Разве я похожа на мебелефилку?» «Нет. Не слишком ли жирно ему будет за одну ветровку? Кто-то что-то об этом говорил», - злорадно хихикнул Коля. Аргументный такой аргумент, спору нет. Коля, как всегда, невыносимо прав. У такой глупой девчонки – такой умный внутренний голос. Странно. «Еще пять минуточек и всё», - твердо отвечает Галя. Прекрасно понимая, что происходит, и внутренне сжимаясь, Галя Галактина не хотела отстраняться от Андрея. Совершенно. Но иногда приходится наступать на горло своему «хочу» ради мерзкого и холодного, как скользкая лягушка, «надо», чтобы потом не ломать руки по поводу того, что лягушка никак не превращается в прекрасного принца. - Мне пора, - Галя ловко соскочила с колен парня, поправляя бретельки майки. Андрей невозмутимо откинулся на спинку дивана. Как будто бы и не он секунду назад сжимал в объятьях узкую девичью спину. - Что, вот так вот возьмешь и уйдешь? – насмешливо поинтересовался он. - Представь себе. - Забавно, - брови крайнего нападающего дрогнули. – Ты первая из девушек, кто выбрал третий вариант. - И какими же были первые два? - Первый – это, естественно, продолжение, а второй… Звонкая пощечина обожгла щеку Кисляка, не дав ему договорить. - Козлина, - нежно улыбнулась Галя. - Вообще-то могла бы и не показывать, исключительная ты девочка, - Андрей потер резко покрасневшую поверхность кожи. – Могла бы выбрать первое. Это все-таки менее безболезненно и для тебя, и для прекрасного меня, - усмешка тронула губы парня. - Не знаю. Могу позже приехать. Сейчас у меня дела. Галя прекрасно понимала, что вот сейчас она ничем не отличается от Ксюхи. Единственное их отличие состоит в том, что Ксюха берет деньги. И даже не берет, а требует, прекрасно зная, что свой гонорар она заслужила. - А потом? - А потом мы можем еще раз выполнить первый вариант. А потом – еще и еще. И ничего больше. - Почему это? - Потому что ты, Андрей, неинтересный. У тебя всего одна функция – постель. Не кино, не букеты, не обнимашки-целовашки, не свадьба, а только вот это чудное слово из семи букв. Как… - Галя задумалась, подбирая слово, - робот. Точно. - Ты еще и умная, - ухмыльнулся Андрей. – Только вот зачем, а? - Кому-то же надо роботов разбирать. Включать, выключать, батарейки менять. Не хворай, золотко. Входная дверь хлопнула, и Андрей досадливо поморщился, чувствуя, как щека откликается легкой вибрацией. - Вот тебе и девочка – тоненькая веточка, - задумчиво протянул он. - Стоп, а откуда это?

***

Ноги все-таки затекли, и Ядвига поморщилась, краем глаза замечая, что в набитом автобусе все-таки осталось свободное сиденье. Аккуратно пробившись через толпу и прикидывая, как долго придется гладить шелковую блузку, порядком помявшуюся в давке, она наконец-то упала на кресло, вытянув, насколько это было возможно, ноги. В последнее время она замечала за собой то, что она думает на русском языке свободно, как на родном польском. Видимо, ее трехмесячное хождение на специальные курсы не прошли даром. В кармане загудел, плотно прижимаясь к ноге, телефон, и Ядвига чуть сморщила нос, осознав, до чего неудобно будет ответить на звонок в такой толкучке. И кому это в голову взбрело звонить в такой неурочный час? Подцепив мобильник ногтями, она с трудом выволокла его из тугого кармана брюк. - Tak, tato? – она плотно прижала телефон к уху, дабы он не выскользнул на пол. - Jadwiga, gdzie jesteś? – голос в трубке звучал сердито. - Już jadę do domu, tato, - покорно отозвалась девушка. - Gdzie byłaś dziś po instytutu? - Marylandzie: zakręciła się po dziedzińcu do przyjaciółki za swoimi notatkami. Do Alicji, wiesz? - Za swoimi notatkami... Sto... Ty jadłaś? – голос потеплел. - Nie, nie jadła. Ja śpiewamy w domu, tato. - Wracaj raczej córka. Mam ważne spotkanie i chcę poważnie porozmawiać z tobą, przed tym, jak wyjadę. Czekam! – в трубке противно запищали гудки. - Do zobaczenia, tato, - запоздало произнесла Ядвига, приученная прощаться во что бы это ни было. Бросив взгляд на экран телефона, она вздохнула, честно попыталась запихнуть его обратно в карман, как будто это он был виноват в том, что она ждала совсем не этого звонка. Однако телефон не подвел и вновь завизжал. Ядвига радостно вспыхнула, проводя розовой подушечкой пальца по экрану. - Tak, Vla… Да! – вовремя спохватилась она, не успев вовремя переключиться с польского языка на русский. Едущие с работы люди, уставшие и немолодые, недоуменно оборачивались на белокурую девушку, светящуюся от счастья, разговаривавшую на странном, непонятном им и мелодично-звенящем языке. Нечасто такие девушки появляются в автобусах двадцать восьмого маршрута, среди мужчин и женщин, едущих кто откуда – кто с работы, кто, напротив, на работу, кто из домов друзей.

***

Ногти пробегают по шее, перебирая кожу, резко побледневшую и покрывшуюся капельками пота. - Значит, ты еще и тут отличился? – ласково проговорила Ксюха, крепче сжимая ладонь. – Я никогда не поверю, что ты настолько тупой, Емеля. Худой и невысокий парень был прижат к стене девичьими ладошками с ярко-алыми ногтями. В самих по себе ладошках не было ничего опасного, однако если принять во внимание острые, проходившиеся по коже на шее ногти… - Это не я, Ксеня, - пробормотал парень, глядя в мечущие молнии карие глаза. – Не я. - Не ври мне! – ребро ладони сильнее надавливает на нервно дергающийся кадык парня. – Как вообще ты мог так поступить, а? Неужели ты, сволочь такая, не знаешь, что у нее парализованный дед и куча долгов? - Я не хотел, - испуганно зашептал парень. – Я не знаю, как так получилось. - Ты, Емеля, никогда ничего не знаешь, - хватка ослабевает. – В тот раз, помнится, ты тоже ничего не знал и божился, что никому ничего не говорил. - Но я же извинился, - слабо запротестовал юноша. - Ты извинился, а меня выперли. И его выперли. Хорошего, между прочим, человека. Женатого, - губы Ксюхи трогает легкая усмешка. Емельянин опустил глаза и замолчал. - И что будем делать, Сережа – противная рожа? – ехидно улыбается девушка. – Что голову повесил? Я вообще-то с тобой разговариваю. - Отдам, - тихо проговорил парень. - У-у-у, какой богатый! Вот так тридцать штукарей возьмешь и отдашь? Прямо запросто? – поинтересовалась Ксюха с деланным интересом. - Я не знаю! - Ладно, - девушка убрала руки, - кем ты там работаешь? - Грузчиком. - И получаешь сколько? Впрочем, неважно. Вся твоя следующая зарплата переходит к нам. И все лишние деньги, кстати. Как ты будешь жить, я плевала. Мне Катюхина тушка куда дороже, чем твоя. - Но… - Завтра занесешь мне лично, - ласково улыбнулась Ксюха. – А если не занесешь, я тебя сдам парням, понял? Они тебя научат чужое не брать и других не подставлять. Поправив огненно-рыжую шевелюру, она направилась к узкой щели между домами, отделяющих их двор от соседнего. Внезапно остановившись, девушка приподняла одну неровную прядь и внимательно в нее вгляделась. - Хреновая краска. Потому что дешевая, - заключила она и ускорилась. Сегодня у Ксюхи был день, насыщенный важными переговорами, как предстоящими, так и завершенными.

***

Молотил дождь, но двоих девушек, приютившихся в какой-то забегаловке, это явно не смущало. Они были заняты делом поважней тургеневских наблюдений за пейзажем и описаний его. Ксюха с явным наслаждением отхлебнула мутный, неприятный не то что на запах – на вид кофе и моментально поморщилась. - Зато горячий, - будто бы извиняясь, улыбнулась она, ухитряясь при этом не путать рода. – Ну, так что? - Ксеня, я не знаю… - растерянно проговорила Галя. – Не факт, что мне удастся его уговорить. - Я могу с ним переспать в случае чего, - хихикнула Ксюха. – Денег у меня все равно нет, а ничего другого я не умею. Впрочем, зачем ему дворовая шлюха, если у него девушка есть? Галя опустила глаза. - Я не уверена в том, что он сможет повлиять на сорокалетнего неглупого мужчину. - А не надо влиять! – Ксюха вскочила с места. – Мы девчата простые. Пусть он только от Катюли отстанет. И всё. - Ты думаешь, ее хозяин так прямо возьмет и расстанется с деньгами? – хмыкнула Галя. - Часть вернем, а остальное пусть он нам простит. Это будет компенсация за… - Ксюха наморщила лобик, - наносение физических повреждений и моральный… Короче, пусть руки не распускает! - Я попробую, но ничего не обещаю, - вздохнула Галя, которой очень хотелось помочь Кате. Ксюха наклонилась ближе. - Галь, - ее голос зазвучал умоляюще, – пожалуйста. Я все, что хочешь, сделаю. Катя мне как сестра, я не смогу все бросить и на это дело забить. Я буду ей помогать, пусть даже придется унижаться и выпрашивать. Пожалуйста, Галь, ты ведь можешь… Да я не думаю, что он и откажется. Он же хороший человек, правда? Правда? – пальцы крепко вцепились в Галину руку, крепко ее сжав, точно стремясь сплющить кисть девушки. - Ты просто не представляешь, насколько, - тихо произнесла Галя. – Я помогу вам всем, чем смогу, Ксюнь. - Я буду тебе очень благодарна. Всё, что хочешь, - прошептала Ксюха, не сводя с нее карих глаз со ставшими большими и черными зрачками. - Не стоит, - Галя встала. – Я обязательно с ним поговорю, как только приду на работу. Дверь за Галей захлопнулась, и Ксюха облегченно вздохнула. Теперь ей точно будет легче. Она одним глотком опустошила чашку и опрокинула ее, бестолково пытаясь вглядеться в узор. Когда-то так делала одна пожилая женщина, работавшая в буфетике на автовокзале, где Ксюха одно время снимала клиентов. - Мужики, детка, - говорила она, подливая ей кофе, - все одинаковые. Тебе просто нужно научиться получать от них все, что можно получить. Не стесняйся, бери печенье. Вообще ничего не стесняйся. Хочешь, ноги на стол закинь, - я буду только рада. Женщина давно потерялась, а привычка закидывать ноги на стол и любовь к кофе и печенью остались. Подошла молоденькая официантка-узбечка и глянула на растекшуюся темно-коричневую лужицу. - У тебя будет любовник и сын, - произнесла она, откидывая назад черные косички. – И шуба будет, да. - Вот спасибо, - насмешливо произнесла Ксюха, проводя пальцем по блюдцу и слизывая с него гущу. – Именно шубы мне сейчас больше всего не хватает. Тоже мне, Джуна из аула. Иди лучше тарелки разноси! Девушка обиженно дрогнула плечами и ушла, а Ксюха откинулась на спинку стула. - В принципе, я не против сына, - мечтательно сказала она. – И любовник тоже дело хорошее. Главное, чтобы красивый и богатый.

***

- Почему ты расстроен? – ласково спросила Ядзя, доверчиво приникая головой к его плечу. – Что-то случилось? - Радует, что не у меня, - печально усмехнулся Царцев, удобно устраивая свою руку на талии полячки. – У девочки одной. - У Гали? В голосе девушки Влад не услышал ревности. Абсолютно. И это было странно, особенно для молодой и наверняка влюбленной девушки. «Не льсти себе», - отчетливо прозвучало где-то в голове сознание. Сейчас оно разговаривало голосом Гали Галактиной, хотя вообще-то сознание было талантливым пародистом и неисправимым выдумщиком, равно как и его хозяин. - У ее подружки. Ты точно ее не знаешь. - А в чем суть? – в хрустальном голоске опять зазвучал журчащий акцент. – Может, я смогу чем-то помочь. - Ядзенька, зачем тебе забивать свою прелестную головку дурными мыслями? Уже поздно, давай я отвезу тебя домой? – Царцев попытался увильнуть от неприятного разговора. Но девушка легко выскользнула из его объятий и опустилась в кожаное кресло, являвшееся несомненной гордостью Владислава. - Нет уж, рассказывай, - розовые губы тронула улыбка. Царцев тяжело вздохнул и приступил к повествованию, которое ему никогда не давалось. Учась в школе, он писал длинные и красивые подробные сочинения, да и сейчас запросто общался с клиентами и спонсорами, но вот повествование… - Ну, значит, дело было так. Жило в деревне семейство Лариных, и было две дочери: Татьяна и Ольга. И Ольга была вся такая из себя, а Татьяна… - бубнил Царцев на уроке, вызывая у одноклассников зевоту и сонливость, как укус мухи Цеце. - Владислав! Ты можешь рассказать по-человечески? – устало интересовалась учитель литературы Людмила Владимировна. - Нет, - удрученно вздыхал Влад. – Хотите, я сочинение напишу на семь листов? Только чтобы не рассказывать. - Нет! – припечатывала учительница. Однако в этот раз все вышло довольно-таки складно. «Людмила Владимировна бы гордилась мной», - довольно подумал Влад. Ядвига по ходу действия персонажей рассказа менялась в лице, как герой песни «Смуглянка». Когда Влад закончил, она удовлетворенно качнула головой: - Я помогу. Вернее, не совсем я, но… - Ты уверена? - Да. Только обещай меня ни о чем не спрашивать. И вновь в душе Царцева зашевелился червячок сомнения: а что, если… Но он тут же прогнал его обратно в норку. Как говорится, если бы да кабы во рту выросли грибы, был бы то не рот, а огород. - Пойдем, я отвезу тебя. Устала? – спросил он, обнимая девушку за плечи. - Немного, - она приникла головой к его плечу. – Пусть она позвонит мне ладно? Ее волосы слишком мягкие и легкие, а щека слишком теплая. Такой теплой щеки и нежной и кожи не может быть у лгуньи и притворщицы. Но у девушки, которая недоговаривает – вполне.