Третья сторона

Мы всегда осознаем неимоверную важность некоторых, только после того, как они уходят из нашей жизни. И когда, наконец, понимаем это, становится откровенно паршиво. Телефон в кармане заиграл тяжелую мелодию. Я еще не взглянул на дисплей, чтобы посмотреть, кто звонит, а хорошее настроение уже улетело на Гавайи, помахав мне кружевным платочком. - Натан? – голос отца был надломлен, и я сначала его не узнал. - Пап? Что? - Твоя тетя Лилия… Нат… Она попала в аварию. Никто не выжил, - отец говорил отрывисто и четко, как любой современный бизнесмен, но скрыть от меня нотки истерики не смог. – Я еду туда. Ева уже знает. Я нажал на сброс и посмотрел под ноги. Я бездарность. Я - Иной, но я бесполезен. Что должен чувствовать человек, который поругался с близким, а потом узнал, что никогда больше не сможет извиниться? Не знаю. Наверное, он должен чувствовать раскаяние. Печаль. Возможно, жалость. Я не чувствовал ничего. А ведь она была для меня не просто сестрой отца. Она растила меня вместо матери. С самого раннего детства. Мы все время были вместе. Теперь ее нет. Никогда больше я не обниму ее. Немного обидно. И в сердце теперь как-то пусто. Я набрал номер двоюродной сестры. Стал ждать. Она долго не брала телефон. Наконец, в трубке послышались всхлипы. - Ева, ты слышишь меня? Терпи. Будет легче, я обещаю, только терпи, - я старался, чтобы мой голос звучал убедительно и спокойно. - Да… - прошептала сестра. Обычный человек не смог бы услышать по телефону этот шепот. Но я не человек. Я Иной. И я почувствовал. Теперь оставалось позвонить лишь Гесеру. Он не заставил себя ждать, и после двух гудков я услышал усталый голос: - Решай сам. Я думал. Чем я могу помочь там? С Евой будет отец, вдвоем они справятся. Мне очень хотелось поехать к ним и просто по-человечески поддержать. Но я больше не человек. И не могу позволить себе человеческие слабости. Пора меняться. Пора взрослеть. Взрослый Иной – сильный Иной. Человеческие чувства не для меня. И я не вправе подводить свой Дозор. - Я еду к Городецкому. - Я знал, что ты согласишься. Скучать не придется, - шеф вздохнул в трубку. – Соболезную твоей потере, Нат. - Спасибо, шеф, я в порядке. Мне пора. Я иду вперед. Я иду в дозор.