Телохранитель для Энди

POV Оливер Я шел, не разбирая дороги, смотря лишь на ровный асфальт, выстланный передо мной, серым ковром. Было обидно и жутко жаль себя, но, слёзы подступали к горлу от осознания неправильности ситуации, от осознания своих ошибок, которые были грубыми и малодушными. Почувствовав на своих плечах чьи-то руки, я, рефлекторно, попытался их скинуть с себя. Резко и агрессивно повернувшись к нарушителю сеанса самокопания, я столкнулся с моей "эмо-шпалой". Который тяжело дыша, все ещё держа руки на моих плечах, лишь переместив их, от моего резкого разворота, пытался сказать что-то вразумительное, но не находил слов. Ещё 20 минут назад я был готов его ненавидеть, обвинять во всех бедах этого мира, и моей жизни в частности, кричать, что он предатель, изменщик, что.... Я уже не знал что... Просто смотрел в его глаза. Я даже не видел их цвета, они затягивали, манили, растворяли в себе, обволакивали, заставляли забыть обо всем, верить лишь им, погрузиться в них, и никогда даже не освобождаться из этого омута. Но, не смотря ни на что, излучали по-детски, наивную искренность, правдивость. Вряд ли Энди знал о магической затягательности своих глаз. Я перевел взгляд, с его глаз, на губы. Он что- то говорил, прерываясь, эмоционально, но я не слышал, вокруг меня был звенящий вакуум, я лишь смотрел на его губы. Казалось, с таких манящих, желанных, невинных, как с картины великого художника, губ никогда не слетало и слова гневного. Это были губы ангела, к которым я был не в праве прикоснуться, так как уже ненавидел себя, за то, что по ним скользнула слеза, упавшая из глаз Энди. Внутри меня сжималась и разжималась пружина, большая, ржавая, которая все больше набирала обороты, царапая всего меня изнутри. Эта пружина, скрипя, задевая за больное, отзывалась на такое обращение как "Сожаление", или просто "Вина". Невольно я опустился перед Энди на колени, вернее, рухнул, опустив голову. На что Бирсак охнул от неожиданности, резко встав на колени, как и я. Он, наверное, подумал, что мне стало плохо, и попытался меня поймать, но лишь приземлился напротив меня, крепко вцепившись мне в ребра. Я смотрел на него, так долго и глупо, боря в себе чувство, которое я не испытывал еще никогда. Это была эмоциональная бомба: боль, обида, сожаление, любовь, жалость, радость, желание, нежность, обожание, страх, обреченность, страсть, зависимость. И только сейчас, до меня начал доходить его взволнованный голос: - Оли! С тобой все порядке?! Прошу, ответь! Оливер! Я притянул Энди к себе, чувствуя тепло его тела, объятия, неровное дыхание... А главное, я слышал его сердце, оно стучало мне в грудную клетку, эхом отзываясь в ритм моего. Надломленным голосом, неузнаваемо гулким, я прошептал: - Ди, меня так вымотали эти отношения, я так устал... Энди дрогнул в моих руках, чуть отстранившись, заглянул мне в глаза, и резко, как-то даже по-детски, впился в мои губы. Затем, положив голову мне на плечо, носом уткнувшись в ключицу, прошептал: - Я люблю тебя. Я же без тебя совсем умру. Господи, Ди! Что ты со мной делаешь?! Крепче прижав его к себе, я пообещал: - Эндрю Деннис Бирсак! Я всегда буду с тобой! Даже тогда, когда мое тщедушное тело будет погребено глубоко под землю, я всегда буду с тобой! Я всегда буду здесь...- нащупав его ладонь, я прижал ее к сердцу, и дрожащим голосом повторил,- Я всегда буду с тобой... Вечно... Здесь... В ответ я услышал еле слышное эхо, звучащее любимым голосом: - Вечно... Здесь... Наверное, это были мои самые лучшие минуты, рядом с моим любимым ангелом.