***
Курт любил уроки литературы в школе. Наверное, потому что любил читать. Он всегда сопереживал героям, анализировал их поступки и старался не совершать их ошибки. Он не раз зачитывался Джейн Остин до глубокой ночи, если, конечно, не переписывался в это время с Поэтом в бабочке. Сейчас же добродушная миссис Эдисон, учительница английской литературы, задала прочесть «Джейн Эйр», и Курт спешил в библиотеку, чтобы начать наслаждаться книгой. И что бы вы думали? Прямо на входе в школьное хранилище книг Курт столкнулся с тем самым Блейном Андерсоном. Который встречается с бессменной королевой школы. От которого сбивается дыхание. Чувства к которому у Курта неоднозначны, потому что, с одной стороны, никакой Блейн не благородный и не прекрасный — он такой же, как и его тупые дружки-футболисты, которые жестоко обходятся со многими школьниками, в том числе, и с Куртом (хотя последнее время Хаммел научился стоять за себя, и эти идиоты поутихли по отношению к нему). Но Блейн скорее нейтрален, чем жесток, если быть честным. Он стал всё реже участвовать в нападках на младшеклассников и слабых. И, ко всему прочему, есть та самая другая сторона, которая просто затуманивает сознание Курта. Тёплые, хотя немного усталые глаза цвета молочного шоколада с медовым оттенком. Блестящие непослушные кудряшки, которые, догадывался Курт, непросто усмирить, даже вооружившись гелем. И порой такая светлая улыбка, которую можно увидеть, только если издалека и очень тихо наблюдать за Андерсоном, пока он занимается своей любимой математикой, вместо того, чтобы слушать учителя испанского. Или когда после уроков зависает со своими дружками Пакерманом и Хадсоном, смеясь над их не самыми умными шутками. Курт неловко переступил с ноги на ногу. Блейн улыбнулся и открыл дверь, придерживая её и пропуская Курта внутрь, что не могло не удивить парня. Почти прошептав «спасибо», он краем глаза заметил, что Блейн улыбнулся. В библиотеке, как всегда, пахло пылью и старыми книгами; из-за шкафа высунула голову пожилая библиотекарша и доброжелательно обратилась к вошедшим: — Что вы желаете, мальчики? — Мне «Джейн Эйр», — сказали одновременно Курт и Блейн и удивлённо покосились друг на друга, а библиотекарша усмехнулась. — Две книги Шарлотты Бронте, я поняла, — и исчезла в лабиринте книжных шкафов. Дверь со стуком распахнулась, и в помещение вплыла Тина, держа в руках стопку книг. Она бросила влюблённый взгляд на Блейна и направилась к шкафу, рядом с которым стояли парни, но вдруг споткнулась и уронила всю гору учебников, которую несла. Курт закатил глаза, потому что прекрасно понял, что это очередная уловка Тины обратить на себя внимание представителя «элиты» школы. Только вот такая дурочка, как она, им в компании не нужна. Блейн охнул и стал помогать Тине собирать вещи. Библиотекарша уже записала книги в формуляры Хаммела и Андерсона, и, пробормотав «какой джентльмен, однако», Курт ушёл. Он недоумевал. Может, это шизофрения, но он отчётливо видел двух Блейнов Андерсонов. Того, с кем его столкнула судьба вчера на школьной парковке, кто был холоден и отчуждён даже по отношению к собственной девушке. И того, с кем он только что общался в библиотеке — тёплым, добрым и отзывчивым. Решив подумать об этом позже, Курт с сожалением спрятал прекрасную книгу в сумку: у него оставалось мало времени до начала смены в кафе, а ведь туда ещё нужно было доехать на старенькой машине (при условии, что она вообще заведётся). Поэтому Курт поплёлся к выходу из школы, не замечая, как бесшумно вышедший из библиотеки Блейн из-за угла провожал его взглядом.***
В середине дня кафе кишело народом. Заведение правильнее было бы назвать забегаловкой: в нём обедала вся округа, позарившись на довольно вкусную еду и низкие цены. А ещё после школы сюда часто захаживали компании подростков, шумящие на всё кафе, но заказывающие обычно только несколько коктейлей. При всём этом они не оставляли чаевых и начинали смеяться над Куртом каждый раз, когда он попадал в поле их зрения. Нетрудно догадаться, почему Курт терпеть не мог обеденное время. Но в этот день у него в груди отчего-то поселилось особенно нехорошее предчувствие. Пытаясь отогнать плохие мысли, Курт крутился как белка в колесе, лавируя между столиками. Свободных оставалось несколько штук, а дверной колокольчик не утихал, оповещая о новых посетителях. Вздохнув, Курт обернулся на дверь, но в этот раз вошёл не очередной желающий пообедать, а всего лишь Сью Сильвестр собственной персоной. На ней красовался очередной апогей безвкусицы — розово-чёрный спортивный костюм со стразами, и Курт скривился, подавив желание вытошнить прямо на наряд мачехи. По мнению Курта, даже не имея абсолютно никакого вкуса, можно было научиться хорошо одеваться, если ты проводишь все дни около бассейна в обнимку с журналами. Но читала их Сью, видимо, вверх ногами, а то и вовсе перелистывая страницы просто для галочки. А Курту ничего не оставалось, кроме как морщиться каждый раз, когда он видел Сью в новом костюме. Окинув взглядом кафе с видом королевы, которая осматривает свои огромные владения, Сью заметила Курта и поманила его пальцем. Мысленно попросив, чтобы его всё-таки не вывернуло на Сью (он был бы не против, но проблем в таком случае было бы не избежать), Курт подошёл к мачехе. — Ты особенно прекрасно выглядишь в новом костюме, — натянув фальшивую улыбку, пропел Курт, но его сарказм оказался слишком очевидным. — Не открывай ротик зря, а то подумают, что ты шлюха, — процедила Сью, но Курт, как обычно, промолчал. Что ему оставалось? А Сильвестр, тем временем, перешла к делу: — Фарфоровый, сегодня ты будешь отрабатывать вечернюю смену. — Но я… Ведь… Уже работаю, — справедливо возразил Курт, посмотрев на мачеху, как на сумасшедшую. — Я не могу работать две смены подряд. — Хм, я не совсем так выразилась. Ты будешь мыть полы, когда все клиенты разойдутся. — Курт открыл рот, чтобы ещё что-то сказать, но Сью не позволила ему этого: — Возражений я не приму, Фарфоровый, тебе нужно зарабатывать деньги на колледж. Не буду же я платить за тебя из собственного кармана. Сью развернулась, чтобы уйти, но Курт не мог оставить всё так. — У меня сегодня бал, — тихо, но твёрдо сказал он. — Ты говорила, что я смогу пойти. Я даже сшил наряд! — в глазах Курта заблестели слёзы. — Сожалею, сладкий. Хотя нет, подожди, с какой стати я должна жалеть твою маленькую задницу, которая сегодня не получит удовлетворения от очередного педика на этом вашем «балу». Ты сопляк, но уже не маленький. Запомни: взрослая жизнь жестока, это тебе не сказочки. И сегодня ты будешь пахать. На этот раз Курт не стал останавливать Сью, и она гордо уплыла, шурша стразами. «Не хватает только злодейского смеха», — мрачно подумал Курт, вытирая мокрую дорожку, проложенную слезой, скатившейся по бледной щеке. Плохое предчувствие не было пустым беспокойством. Мачеха любила время от времени упиваться своей властью над Куртом (которой она на самом деле не имела, ведь Курт не её раб), но он изо всех сил старался облегчить свои последние месяцы жизни в этом ужасном городе, поэтому сглаживал конфликты, безропотно выполняя приказы мачехи. Может она была права, и Курт был сопляком, выбирая путь наименьшего сопротивления, но он не мог иначе. Кто-то тронул Курта за плечо, и он развернулся, привычно натягивая на лицо улыбку. Но это оказалась Мерседес, и Курт позволил себе скривить губы, пусть это и выглядело жалко. Мерседес была одной из немногих, кто поддерживал Курта, и при ней он не стеснялся показывать своих истинных эмоций. — Что опять натворила эта мымра? — ласково спросила Мерседес, сильнее сжав плечо Курта в знак поддержки. — Оставила меня на вечернюю смену, «мыть полы, когда все клиенты разойдутся», — скрипучим голосом передразнил Курт мачеху. — А у меня сегодня школьный бал. И я ведь договорился встретиться со своим другом по переписке… — он в отчаянии сжал руки в кулаки и зажмурился, а затем тихо добавил: — Я ненавижу своё бессилие перед ней. Наверное, я и вправду сопляк. — Это она так сказала? — в негодовании всплеснула руками Мерседес. — Курт, это же полная чушь. Ты один из самых сильных людей, которых я знаю. За свою недолгую жизнь ты потерял родителей, приобрёл худшую в мире мачеху, в придачу с беспросветно тупой сводной сестрой, но не сдался. Бог свидетель, как ты мужественно выносишь все тяготы, что сваливаются на тебя каждый день. При этом ты умудряешься отлично учиться и не огрызаться на всех вокруг, как это делают другие подростки. У них есть то, чего нет у тебя, — родители, дорогие шмотки, личные дворецкие. Но зато нет того, что у тебя есть, — светлого будущего. Не смей верить даже одному слову этой заносчивой дуры в блёстках. Курт поражённо смотрел на Мерседес, переваривая её речь, а она в ответ смотрела с тревогой, с неприкрытой заботой и теплотой. Курт порывисто выдохнул и обнял подругу, зарываясь носом в пахнущие шоколадом кудри. — Спасибо тебе, — прошептал Курт, — за всё. — Я верю в тебя, лучик, — Мерседес отстранилась и, подмигнув Курту, пошла обслуживать свои столики. — Курти, — за спиной послышался голос Кэт, другой официантки. — У меня полный завал, умоляю, обслужи дальний столик. — Девушка протянула Курту блокнот для заказов. Курт кивнул и поплёлся к столику в самом углу кафе. Не дойдя нескольких метров, он замер, увидев, кто его клиенты. За столиком на шестерых, развалившись на диванчике, сидела знакомая компания — Куинн со своей свитой и Блейн с двумя дружками. Мысленно прокляв этот день, Курт заставил себя подойти. — Здравствуйте, что будете заказывать? — равнодушно спросил он, не поднимая глаз от блокнота. — О-о-о, смотрите, какая у нас официанточка, — восторженно присвистнул Ноа Пакерман. — Ты ещё не выполнил мой вчерашний заказ. Сообразив, что тот намекает на свои гадкие слова на парковке, Курт сильнее стиснул зубы, и ему показалось, что он слышал скрип собственной челюсти. Сантана и Рейчел противно захихикали. Куинн же решила проигнорировать недошутку. — У вас есть что-нибудь без сахара, жиров и углеводов? — прощебетала она, невинно хлопая ресницами и как-то едко улыбаясь. — Хм-м, дайте-ка подумать… — Курт сделал вид, что припоминает меню. — Пожалуй, для вас у нас есть вода, — изрёк он, так же иронично улыбаясь в ответ. Тут уже Блейн и Финн издали смешки, Пак долю секунду смотрел на них с удивлением, а затем тоже прыснул. — Ловко, — усмехнулся Финн, заработав этим злобные косые взгляды со стороны девушек. — Шутить ты будешь на шоу «Самая красивая», — отбрила Сантана, обращаясь к Курту, и угрожающе побарабанила по столу своими длиннющими ногтями с разноцветным лаком. — Принеси мне «Цезарь». — Я буду холодный чай, — ледяным тоном сказала Куинн. — И я, — пробормотал Пак, немного сбитый с толку поведением друзей. Курт молча развернулся и пошёл выполнять заказ. Блейн выдохнул и решительно повернулся к Куинн. — Кью, нам надо поговорить. — Девушка слабо улыбнулась, показывая, что она вся внимание, и Блейн уточнил: — Наедине. — У меня нет секретов от друзей, — ответила она, стараясь не выдать своего волнения. — Можешь говорить. — Эм, ладно, — Блейн собрал в кулак все оставшиеся силы и выдохнул: — Думаю, нам нужно расстаться. — Что? — неожиданно ласково спросила Куинн, посмотрев на Блейна, как на душевнобольного. Рейчел ахнула, картинно прикрыв рот ладошкой, Сантана схватилась за сердце. — Говорю… — растерянно начал Блейн, но Куинн его перебила: — Я слышала, что ты сказал. И я спрашиваю, с чего это вдруг взбрело в твою голову, милый? — последнее слово она произнесла с особой жёсткостью в голосе. — У тебя другая? — предположила девушка с нотками презрения в голосе и таким тоном, будто подозревала Блейна в измене родине. — Можно и так сказать… — тихо пробормотал Блейн, но Куинн прекрасно расслышала и, подав знак своим подружкам двигаться, вскочила из-за столика. — Поверить не могу! — она мотнула головой, и её светлые локоны, взлетев, легли на плечи в беспорядке. — Я доверяла тебе! — в голосе Куинн слышались слёзы, но Блейн прекрасно понимал, что всё это — одна большая фальшь, приправленная любовью к картинности, поэтому молчал и хмуро смотрел на бывшую девушку снизу вверх. Наконец Куинн надоели пустые выкрики, и она хотела гордо уйти, сопровождаемая свитой, но, разворачиваясь, задела локтём Курта, который как раз подошёл к столику с двумя большими стаканами холодного чая на подносе и салатом для Сантаны. Не ожидавший этого Курт подался вперёд, тарелка с салатом выскользнула из его рук и плюхнулась прямо в Куинн, сухарики потерялись где-то в глубоком вырезе блондинки. Курт испуганно охнул и инстинктивно дёрнулся, отчего ещё и пролил один стакан чая на Куинн, другой — на себя. Девушка застыла с открытым ртом и в шоке уставилась на чертыхнувшегося Курта. — Прости, пожалуйста, — пробормотал он, особо не надеясь на помилование, и сделал несколько шагов назад. Куинн затряслась то ли от злости, то ли от холодного чая и ураганом вылетела из кафе, Рейчел и Сантана бросились за ней. Пак с Финном, всё это время подавляющие смех, видимо, ради Куинн, заржали, после чего Пак справедливо заметил, что пора сваливать. — Идите, я расплачусь, — устало сказал Блейн, единственный из компании, не считая Куинн, кого не развеселило это шоу. Он встал из-за столика и вытащил из заднего кармана двадцать долларов. — Прости за это, — тихо обратился он к Курту, протягивая двадцатку и тоже направляясь к выходу. — Этого много, — возразил Курт, — я принесу сдачу. — Это тебе за причинённые неудобства, — пояснил Блейн, и через полминуты раздалась трель колокольчика. Курт в растерянности стоял возле столика ещё какое-то время и смотрел на размазанный по полу салат. А Блейн стоял на улице и смотрел на Курта сквозь полупрозрачные двери кафе.