У каждого Темного Лорда...

Наверное, это эпилог. В смысле, для той истории, в которой мы, чокнутая компания сбежавших арестантов, готовились к суду, чтобы как-нибудь таки извернуться и избежать Азкабана (а еще всех спасти, как обычно), — это эпилог. А для всего, что будет дальше, — скорее уж предисловие. В конце концов, я не питаю иллюзий на свой счет. Я уже привык к тому, что вылипнув из одной истории, тут же влипаю в другую. Не знаю, во что я влипну на этот раз, но с нетерпением жду того момента, когда узнаю. Говорю же — привык. Ночью мне снится Смерть. Она сидит рядом со мной, обстоятельно рассказывает мне про Дары и прочие свои артефакты, но проснувшись, я помню из них только статую, затерянную где-то в Эгейском море, проклятый портрет, мелькавший в Британии всего-то век назад, а сейчас осевший в изолированной темной комнате в одном французском замке на берегу Луары, да еще серьги с изумрудами, лежащими — где бы вы думали — в нашем Отделе Тайн, не в той кладовке с артефактами, конечно, а в отдельной комнатке, в хорошей компании. А еще Смерть уверяет меня, что я смогу и пройти через Арку, оставшись в живых, и вернуться обратно, но время там течет гораздо медленнее, а значит, уйдя на день-другой, я могу вернуться через месяц или через год. А значит, время надо выбирать мудро, как-то так она выразилась. Откуда бы еще взять той мудрости?.. Где это "там", которое за Аркой, и что "там" находится, она не рассказывает. Проснувшись, я едва сдерживаюсь, чтобы не броситься в Отдел Тайн прямо сегодня же, проверять серьги с изумрудами: есть они там или нет? Настоящая Смерть мне приснилась — или просто впечатлённое дневными событиями подсознание чудит? Вспоминаю, как препирался по тому же поводу с мёртвым Снейпом, — и никуда не иду. Решаю, что это может подождать денёк-другой. В конце концов, моя отсутствующая мудрость подсказывает мне, что в ближайшие лет тридцать-сорок точно не время соваться в Арку. А значит, и проверка того, что с ней связано, может подождать. Может, я сказал! Я спускаюсь вниз. Там тихо — все снова разбежались кто куда, только из кухни раздается приглушенный шум. Я заглядываю туда (не только потому что шум, но и потому что завтрак) и застаю разгар творческого процесса: Джинни палочкой управляет венчиком, взбивающим какой-то крем в большой миске, сосредоточенный Кричер примеривается к здоровенному пирогу, а потом одним щелчком пальцев режет его на несколько слоев — кажется, это называется "коржи"? Похоже, у нас будет торт. С другой стороны столешницы Ханна что-то трет на тёрке. Пахнет шоколадом и апельсином. В углу сидит Гермиона с бумагами — то ли эссе какое пишет, то ли рецепт записывает. — Доброе утро, Гарри! — на секунду отрывается от работы Джинни. — Кричер, отлично получилось, теперь давай ставь сироп. Ханна, у тебя долго еще? — Нет, уже почти всё! Мандрагору еще из шоколада наколдовать, что ли? Нет, не потяну. Точно всё. Доброе утро, Гарри! — Кричер понял, мисс. Доброе утро, сэр. — Доброе утро всем! Что у нас тут происходит и где остальные? — Рон и Джордж в магазине, — рапортует Гермиона. — Невилл у бабушки, Сьюзи и Чжоу на Косой Аллее, закупаются к вечеру, а Малфой, вроде, в Министерство пошел, его сегодня вызывали для дачи каких-то там разъяснений. А Луна побежала за подарком. — Подарком? А что такое у нас вечером? Гермиона улыбается и говорит: — Так и знала. Ты помнишь, какое сегодня число? — я на секунду задумываюсь, пытаясь сообразить. Нет, не помню. Несмотря на то, что каждый день смотрел газеты, извещения от Министерства и прочие штуки, я понятия не имею, какое сегодня число. Меня это просто не интересовало. — Двадцать седьмое? — наобум предполагаю я. — Тридцатое, Гарри. Сегодня у Невилла День Рождения. А завтра, значит, у меня. Этого никто не говорит вслух, но я и так догадываюсь, что как минимум три человека (включая теперь и меня) на кухне об этом помнят. А я ведь так всё и пропустил бы, если бы мне сейчас не напомнили. — Значит, мне тоже нужно за подарком! — соображаю я. — Эээ... Джин, а есть тут что-нибудь съедобное, что я могу сам взять и тебя не отвлекать? — Есть, на столе стоит, — отмахивается она. И правда. Наскоро позавтракав, я отправляюсь на Косую Аллею с целью найти самое страшное, хищное и странное растение, которое только можно купить легально. Вместо этого, правда, нахожу полный набор магических инструментов для работы в теплицах и решаю, что это тоже неплохо. * * * Наш "вечер" начинается часов в пять, когда добросовестно отвлеченный бабушкой Невилл от неё возвращается. Он продолжается в шесть, когда из камина выходит Малфой, замотанный, но вроде бы даже довольный, отмахивается от наших "ну что, ну как" — "всё неожиданно неплохо", — и вручает Невиллу — о Мерлин — напоминалку, светящуюся и подпрыгивающую. Мы так и не поняли, считать эту шутку доброй или злой и над кем, собственно, больше пошутили, но мордобоя удается избежать. В семь часов наш вечер продолжается на заднем дворе, где мы все, вместе с Малфоем даже, наконец-то разбираем мётлы и играем в Квиддич, тасуя команды так и эдак, меняясь мётлами и ролями до полного изнеможения всех участников. В девять часов темнеет окончательно, мы вспоминаем, что торт не доеден, а выпивка всё ещё не открыта, и возвращаемся за стол, попутно сокрушаясь, что за два часа на метле выдохлись: надо, надо возвращать форму! В десять часов мы с Джинни лезем на крышу — я ни разу не задумывался, куда ведет окно в чердачном потолке, а оказывается, зря, — пока остальные разбредаются от общего стола, разбиваясь на небольшие группы. Мы сидим и смотрим на немногочисленные — в городе слишком светло, чтобы их видеть, — звёзды. И говорим о будущем. — Целый год мы с тобой будем учиться на одном курсе, представляешь? — подначиваю я. — Ну, я бы не была так уверена. Это сейчас ты думаешь, что целый год, но скорее всего, Гермиона протащит тебя через экзамены — и всё. Так что у нас с тобой будет максимум сентябрь. — Завалю экзамены, останусь в Хогвартсе! Имею же я право отдохнуть — или нет? — А что, ты не наотдыхался с мая по июль? — фальшиво изумляется Джинни. — Ну надо же! Да в гробу я видал такой отдых. — Ну, и еще мне интересно попробовать, как это: просто учиться целый год, и чтобы никто за мной не охотился и не пытался убить. — А ты думаешь, больше охотников не найдется? — Ха! После Волдеморта они все просто не считаются! — Смотри не зазнайся, Гарри, — улыбается Джинни. — Ладно, допустим, этот год мы учимся, а дальше? — А дальше — лично я в школу Авроров, а ты? — А я, если получится, буду пробоваться в квиддичные команды, но между прочим, Гарри, не морочил бы ты мне голову. Я ведь с тобой была, когда ты говорил с невыразимцами. Что ты решил с Отделом Тайн? — И туда я тоже пойду. И в Аврорат. Я узнавал, так можно. — А, то есть, ты уже готовишь прикрытие, я поняла, — фыркает она. — Что-то вроде того. — Мне кажется, Рон в Хогвартс не вернется, максимум приедет на тот самый месяц до экзаменов, — меняет тему Джинни. — Сказал, втянулся в работу магазина, хочет пока остаться там. — А я надеялся, мы вместе в Аврорат, — вздыхаю я. — А мне чего не сказал? — А тебя еще поди найди! Он тебя раз не застал, два не застал, махнул рукой и сказал мне — считай, через меня и тебя тоже оповестил. — Не застаёт он меня, — ворчу я. — Сегодня за столом вон раз десять не застал. Вот поймаю и... — И?.. — И скажу, что молодец он, что тут скажешь. Джорджа сейчас лучше не бросать, да и в магазине помощь, конечно, нужна. Если Рону это еще и интересно, вот и хорошо. — Гермиона вот тоже в точности как ты. Словами говорит, что он молодец, а сама думает, пусть бы шел учиться и делать блестящую карьеру. Я только руками развожу. Что поделать, вот такие мы все... многозначные. Думаем одно, думаем, что должны думать, — другое. Потом какое-то время мы молчим. Не знаю, почему молчит Джинни, но лично я боюсь спугнуть этот момент, когда мы сидим на крыше и смотрим в наше будущее, и там, в будущем, всё хорошо. Ни секунды не верю, что там не будет проблем, опасностей, ссор и недоразумений. Но надеюсь, что там станет чуть меньше несправедливости и смертей. А еще — там меня ждёт тайна Арки Смерти. Да, это будущее мне нравится. В кармане у Джинни что-то звякает. — Полночь, — говорит она. — С Днем Рождения, Гарри.