У каждого Темного Лорда...

Когда я здороваюсь с Артуром Уизли, я готов буквально ко всему: сражаться, спасать мир, бежать и прятаться, решать судьбу Англии или давать интервью о моих отношениях с Волдемортом — да действительно к чему угодно! Но я почему-то совершенно не готов отвечать на простые, в сущности, вопросы, которые задает Артур. А он спрашивает, действительно ли Джинни сейчас на Гриммо, как она себя чувствует, пришла ли в себя после больницы, а потом вдруг интересуется, с кем она делит комнату и какие у меня намерения относительно нее. Намерения, понимаете? В первое мгновение я решаю, что я все-таки уснул на крыльце особняка Блэков, и мне снится бредовый сон. Ну не может же его на самом деле сейчас волновать именно это! Потом я думаю, что возможно, речь идет о том, как я собираюсь обеспечить ее безопасность. Я начинаю было расписывать достоинства нашего дома, хотя мистеру Уизли они и так известны, но он смотрит укоризненно, будто бы я ухожу от темы, и я понимаю, что да, он спрашивал именно об этом. О том самом, о чем я сам подумал в последнюю очередь. Собираюсь ли я на ней жениться и насколько серьезны мои чувства к ней, что-то в этом духе. А еще считается, что это подростки озабочены вопросами любви, секса и брака. Очень-взрослые-люди, вы давно себя в зеркале-то видели? Хотя, конечно, да. Артур имеет полное право переживать за свою дочь, даже если это кажется мне неуместным, а мои ответы мне самому кажутся очевидными. Поэтому я терпеливо (очень терпеливо) говорю: — Мистер Уизли, у меня очень серьезные намерения. Но дело все в том, что сейчас у меня есть более срочные дела, чем устройство личной жизни. Я бы с радостью явился к вам, как положено, просить ее руки, но сейчас явно рано. Потому что, я уверен, и Вы, и я, и Джинни, — все мы хотим, чтобы это происходило в мирное время и после нашей победы. А то, что сейчас происходит, — это что угодно, только не мирное время. И нам с Джинни, кстати, еще Хогвартс заканчивать... Мерлин, что я несу. Ну, то есть, несу-то я все, может быть, и правильно, но сначала обо всем этом надо было бы поговорить с Джинни, а потом уже с ее отцом... если у нас тут, конечно, не совсем Средневековье. Кстати, я, оказывается, и не знаю, как по этикету положено поступать и что и с кем обсуждать сначала, а что потом. Надо будет спросить у Гермионы, она наверняка в курсе. Мистер Уизли тем временем, очевидно, решает, что с меня достаточно мучений, улыбается и говорит: — Ну, вот и прекрасно. Тогда я могу быть за нее спокоен и идти работать с чистой совестью. И вот ради этого я тащился сюда с утра пораньше?! А подождать оно не могло? — Конечно, мистер Уизли, удачного дня. — Ах да, чуть не забыл, — он роется в портфеле и извлекает на свет ворох каких-то клочков бумаги. — Многие мои знакомые из Министерства хотели бы с тобой переговорить, Гарри. Среди них есть довольно влиятельные люди. Думаю, они вполне могут тебе пригодиться. Здесь адреса каминов, координаты для аппарации — в общем, различные средства связи с ними, если ты сочтешь нужным связаться. — Вы что, вот так вот ходили по Министерству под носом у Ранкорна и собирали все эти бумажки? — ужасаюсь я. — Да проще же сразу на спину мишень повесить, мол, я знаю, где находится Гарри Поттер! — Ну, не так все ужасно, — меланхолично отзывается Артур, продолжая рыться в портфеле. — Оказалось достаточно поставить в пару уголков почтовые ящики — удивительные, кстати, магловские штуки! — с надписью «оставьте свой адрес Гарри Поттеру». У ящиков, конечно, никто замечен не был, но записок в них нападало прилично, на то мы и волшебники. Ну, а из ящиков они попадали прямиком ко мне, я давно хотел опробовать чары пространственной связи. Так что мои коллеги сами не в курсе, кому передавали адреса. Смею на это надеяться. — Мистер Уизли, это гениально, — искренне говорю я. — Спасибо вам огромное. Надеюсь, Вы это все проделали не зря. — Конечно же не зря. Чары проверил, ящичек использовал, отлично время провел, — Артур наконец откапывает искомое в своем портфеле, что бы это ни было, и шагает в камин. Почему я никогда всерьез не думал о том, какие артефакты скрывает Артур Уизли в своей мастерской, в которой он якобы только изучает магловские электроприборы? Мы же все видели форд «Англия», один из результатов его творчества, и это была вполне гениальная вещь, пока мы же с Роном ее не доломали. И кто я, спрашивается, после этого? Прааавильно. Гарри Поттер, идиот, к вашим услугам. Я возвращаюсь домой, а там кое-кто даже уже не спит. Хотя в случае с Гермионой и Луной правильнее говорить "еще не спит". В гостиной Рита Скитер потрясает рукописями перед Гермионой, что-то ей доказывая, та в свою очередь что-то сосредоточенно черкает на листе пергамента, а рядом Луна гоняет по столу исчерканные листки, очевидно, пытаясь их скомпоновать в листовку. Значит, к отцу Чжоу мы сможем пойти с уже готовым или хотя бы полуготовым вариантом того, что надо напечатать. Нет, ну надо же, как оперативно. Я-то думал, куда это Рита делась, а она, оказывается, творила. Просматриваю по диагонали листки с текстами: «Альберт Ранкорн назвал то, что происходило с лета прошлого года до второго мая этого года, политическим кризисом. В связи с чем я хотела бы пояснить уважаемым читателям, что считается политическим кризисом в новейшем политическом толковом словаре. Политический кризис — это когда вас преследуют за ваше происхождение; это когда применение непростительных проклятий к детям становится нормальной практикой; это когда захват заложников с целью влияния на чересчур сознательных граждан является обычным делом. Если это называется политическим кризисом, а не войной, не кажется ли вам, что действовать в такое время надо примерно так же, как на войне?» «Герой только что прошедшей войны (я настаиваю на этом слове!) спас нас от того, кого мы с вами и назвать-то боимся, и собирается спасти еще раз. Чем мы платим ему? Конфискацией палочки и судами над его друзьями. Не будет ничего удивительного, если в конце концов он на нас разозлится. Вы хотите еще одного Темного Лорда? Вы его получите, если будете продолжать в том же духе!» «А кто такой Альберт Ранкорн? Откуда он взялся? Все ли помнят, чем занимался он в тот год, когда Министерство было подвластно Тому-Кого-Уже-Можно-Но-Еще-Страшно-Называть? Он был занят тем, что исследовал чужие репутации и родословные, находя в них изъяны и разрушая чужие жизни. Но это ведь несущественные мелочи по сравнению с прегрешениями Гарри Поттера и его друзей, не так ли?» И далее, далее, очень много текста в таком духе. Кое-что особо эмоциональное, вроде пассажа про Темного Лорда, категорично вычеркнуто — наверняка рукой Гермионы. Из остального складывается агитация уж точно не хуже, чем интервью Ранкорна. — Браво, Рита. У Вас получилось просто замечательно. Надеюсь, вы можете и дальше продолжать в том же духе. — Ха! Это была только разминка, — самодовольно отвечает Рита, но мне почему-то кажется, что ей все же приятно. Соскучилась уже, небось, по восхищенному обществу, бедняга. Она тем временем встает и идет к выходу из комнаты. — Дальше ковыряйтесь в этом сами, малыши. Тексты у вас есть. А меня ждет работа. — Видали? — фыркаю я. — Работа ее ждет. Быстро она освоилась, да? — Похоже, она нас слышала ночью, у нее в текстах кое-где почти дословные цитаты, — сообщает Гермиона. Я почему-то даже не удивляюсь. — Главное, чтобы кто-нибудь особо эмоциональный, вроде Невилла, не побил ее, увидев ее вариант изложения наших подвигов. — Как бы Ритина версия ни выглядела, это все равно будет правдоподобнее, чем то, что говорит Ранкорн, — замечает Луна, оторвавшись от подопечных листочков. — Даже если она напишет, что весь прошлый год мы на самом деле провели в Африке на курорте. — О, если она напишет нечто подобное, то у меня появится просто толпа последователей! — улыбаюсь я. — Ага, будут они все стоять на площади, пытаясь найти твой дом, и вопить: дорогой Гарри, возьми нас с собой! — подхватывает Гермиона. — А ты будешь их гонять. Метлой. Как Тайлер Дерден. — Как кто? — А, ты не читал, наверное. Ну да, когда тебе было магловскую литературу отслеживать. Пару лет назад вышла книга, называется «Бойцовский клуб». Если без подробностей, то герой там создал некую очень-очень секретную организацию, про которую, конечно, моментально узнала куча народу. И тогда в качестве отбора он ввел традицию, по которой желающий попасть к нему в дом должен был несколько дней простоять на крыльце, как бы его ни гнали. — Нет-нет, на крыльце точно не надо, — ужасаюсь я. — Мне ж оттуда аппарировать! — Хорошо, — соглашается Гермиона. — Когда кто-нибудь придет проситься к нам, я так им и скажу: главное, не стойте на крыльце! — Знаешь, по-моему, мы бредим. Все-таки недосып сказывается на мозгах. А зачем, кстати, этот твой герой собирал свою организацию? — Хотел изменить жизнь с помощью пары терактов. Хотя что ему не нравилось — я так толком и не поняла. Ну, для начала они там просто вандализмом занимались, пару памятников уничтожили и еще что-то в том же духе... — Памятники, говоришь? Я помню, что обещал себе не принимать сегодня судьбоносных решений. Но мне так и видится, практически снится наяву все, что случится, если я сделаю то, что мне только что придумалось. Все-все, вплоть до статьи Скитер по этому поводу. Я должен, просто обязан хотя бы попробовать. Я достаю телефон. 9:15 Исходящее сообщение: «Мерзкая статуя с маглами в Министерстве все еще стоит?» 9:17 Входящее сообщение: «Стоит. Ужас, да?»