У каждого Темного Лорда...

Малфой пришел в себя спустя три бутерброда. Подтянулся, сделал морду тяпкой, как обычно, с вежливым презрением отказался от шоколада, протянутого Джорджем (и правильно сделал, надо сказать!), и спросил: — Итак, Поттер, все-таки, зачем герою магического мира приспичило меня похищать? И вот я сижу, глазами хлопаю и пытаюсь сообразить, с какого краю на такой вопрос отвечать-то. — Во-первых, — говорю, — мы, гриффиндорцы, предпочитаем называть это не похищением, а спасением. — Чем докажешь? — Обратно хочешь? — После того, какой переполох вы там устроили? Спасибо, нет. — Обратно не хочешь — значит, спасение. — Гриффиндорская попытка мыслить логично… удивительно, Поттер, что ты еще жив, с такими невеликими способностями. А во-вторых что? — А, точно, было еще «во-вторых». Тебе, я так понимаю, в Азкабане свежую прессу не носили? — Ты просто так издеваешься или в этом вопросе есть смысл? — Я намекаю, что ты не в курсе последних новостей, Малфой. Я нынче называюсь не «герой магического мира», а «беглый преступник». — Преступник? Ты? — Малфой оглядывает меня с таким выражением лица, будто быть преступником — большая честь, а назваться таковым — неслыханное нахальство с моей стороны. — И в чем же тебя обвиняют? — О, там много пунктов. Прогул года учебы в Хогвартсе, применение непростительных заклинаний, ограбление банка, — с удовольствием перечисляю я. Лицо Малфоя действительно стоит того, чтобы все это припомнить, — присвоение чужого домовика, кража волшебной палочки… черт, еще что-то было, уже не помню. Ну и за последние дни обвинений наверняка прибавилось, но формулировки я не слышал, так что не могу ничего об этом сказать. Но полагаю, что там еще похищение людей, побег из-под стражи, теракт и еще что-нибудь столь же милое. Малфой молчит, переваривая информацию, потом ехидно интересуется: — Хотя бы в убийстве тебя не обвиняют? — Кажется, нет. Хотя, честно говоря, могли бы. Как-никак, нашу с Волдемортом дуэль много кто видел. — Подозреваю, что Уизли тоже предъявлены некие обвинения, да?.. Знаешь, Поттер, я передумал. Верни меня обратно. — Поздно, Малфой, раньше надо было думать, — подает голос Рон. А я уже было удивился, чего это он до сих пор молчит. — Если бы я мог подумать раньше, я бы подумал, — огрызается Малфой. — Бедный, бедный Малфойчик, — вздыхает Джордж с водительского сидения. — Он-то думал, что его спасают авторитетные герои, сейчас сверкнут глазами, скажут защитную речь, и его официально отпустят, хэппи-энд, все танцуют. А оказалось, к нему вломились беглые уголовники, и вообще все только начинается. Какой кошмар. — Да, в общих чертах как-то так, — в тон ему вздыхает Малфой. — Ничего, зато у нас весело, вот увидишь. — Гриффиндроский вариант веселья? Вот это меня и пугает. — Не вопрос, дементоры приятнее, но мы уже слишком далеко улетели, обратно я поворачивать не стану. И вообще ничего делать не стану, устал уже. Ронни, будь добр, смени меня. Джордж тормозит, машина зависает над водой, и они с Роном меняются местами. Малфой с сомнением спрашивает: — Уизли, ты умеешь обращаться с этой штукой вообще? — Конечно, ты же видел, — отзывается Джордж. — Да богарта вам в… Рон Уизли, ты умеешь обращаться с этой штукой? — Ну, на втором курсе получалось, — отвечает Рон и ностальгически улыбается. — Правда, тогда мы затормозили в Гремучую Иву. Но живы все остались. — И чего мне в Азкабане не сиделось, — стонет Малфой. Монета нагревается в моем кармане, я достаю ее и читаю сообщение на ребре: «Все получилось, мы дома». Слава Мерлину! — Выдыхаем, ребята, у них тоже все в порядке. — Хотелось бы все-таки знать, что включает в себя их «все в порядке», — ворчит Джордж. Мне бы тоже хотелось, но телефон в машине ловить сеть отказывается наотрез, так что пришлось пользоваться монетами, а на ребре монеты поэму не напишешь. — Ну, по крайней мере, их «все в порядке» не предполагает, что нужно срочно оказывать кому-то медицинскую помощь, вот и хорошо. — Счастье-то какое. А то нет. Конечно, счастье. Малфой с интересным выражением лица смотрит на монету в моих руках. Я вспоминаю, что он использовал эту идею Гермионы, чтобы держать связь с мадам Розмертой на шестом курсе, и с трудом сдерживаюсь, чтобы не зарядить ему в морду. Он, конечно, профессора Дамблдора так и не убил в итоге, но как готовился, паршивец. Как хвост распускал в начале года, гордился поручением, идиот пакостный! Зла не хватает. Малфой встречается со мной глазами и отводит взгляд. Дальше летим молча. Малфой заговаривает только когда мы приземляемся у гаража — не на площади Гриммо же ставить машину. — Поттер, у меня там родители остались. — Я знаю. — Почему ты не вытащил их? — Потому что я хотел вытащить не их, а тебя, — честно отвечаю я. Нет, ну а что тут еще скажешь-то? — Ты мог бы и их тоже! — Вот наглость слизеринская, а! Ты стаю дементоров не заметил, нет? А обстрел заклинаниями? Нам, между прочим, повезло, что машина цела осталась и не пошла ко дну прямо там. У нас, конечно, были метлы в багажнике, но еще неизвестно, как бы мы на них оттуда улетели. Ты предлагаешь в таких условиях лететь разыскивать камеры твоих родителей? — Ну мою же вы разыскали. — Про твою мы знали, где ее искать! — Поттер… мне все равно, что вы там знали. Вы просто должны были вытащить и их тоже. — Вот как? А больше мы тебе ничего не должны? — Просто ты не понимаешь, как это, когда твои родители остались там! Нет, он охренел. — Тебе напомнить, где остались мои родители? Аргумент, честно говоря, слабоватый. Раньше Малфоя им было бы не прошибить. Он, как бы, изначально в курсе судьбы моих родителей, и помнится, никогда не отказывал себе в удовольствии похихикать по этому поводу. С другой стороны, он и от возможности выдать меня не отказывался никогда… до этого года. А сейчас собрался что-то сказать, вроде, но в последний момент передумал, сжал губы, надулся, но молчит. Это называется «люди меняются», да? Пока мы препираемся, Рон загоняет машину в гараж и с усмешкой поворачивается к нам: — Вот и все, Малфой, а ты боялся. Малфой делает вид, будто забыл уже, что чего-то боялся, а скорее, не боялся вообще ничего, а всем нам просто померещилось. Мы вылезаем из машины, аппарируем на Гриммо и застаем ребят почти в полном составе в прихожей. Они сидят обмотанные Удлинителями Ушей из запасов Уизли, и лица их выражают глубокую задумчивость. Удлинители тянутся в гостиную, из-за прикрытой двери которой раздаются два женских голоса. Джинни замечает нас первой, после недолгих колебаний оставляет подслушивание и подходит к нам. — Ну слава Мерлину, все нормально! Малфой, никогда не думала, что скажу это, но добро пожаловать. — Спасибо, Уизли, — с сомнением откликается Малфой. — Джин, это что за композиция у гостиной? — Это мы с мадам Боунс вернулись, а нас тут Рита встречает. И слово за слово они с Ритой… разговорились. — Что, так интересно вещают? — оживляется Джордж. — Не то слово! Жаль, почти ничего непонятно. И не видно. Мы поначалу еще там вокруг них в гостиной крутились, это еще интереснее было. Одна другой скажет что-нибудь вроде «О, а помните ли вы, какие чудесные астрономические явления мы наблюдали в марте восемьдесят пятого?» — а та ей в ответ: «О, вы не на дело ли Вулфа намекаете? Вы бы лучше весну девяностого вспомнили, вот уж когда и явления, и погода была чудесная». И обе такими живописными красными пятнами идут. Мы по этим пятнам считали, кто кого больше уел. А потом они спохватились и нас выгнали. Так что теперь мы только на слух можем понять, кто ведет, — Джинни усмехнулась. — Зато Сьюзен сгоняла в спальню за блокнотом и теперь конспектирует. Говорит, надеется расшифровать хотя бы половину… Малфой, ты чего? Я оборачиваюсь к Малфою, который пристально вглядывается куда-то вглубь дома. — Это дом древнейшего рода Блэков, так? — Да, а откуда ты знаешь? — Змеиная тематика в оформлении светильников, головы домовиков на стенах… и колдографии я видел, правда, давно. Не важно. По какому праву ты, Поттер, и весь твой сброд занимаете жилище Блэков? Ох, и нарывается же он. — У тебя есть возражения? — Да. Всего одно. Это мой дом! — С чего бы? — Моя мать Блэк, мне и наследовать, кому же еще. Дом принадлежал Сириусу Блэку, но он умер, и теперь… — Малфой, Сириус Блэк оставил завещание. Это мой дом. — Да не может такого быть! Это собственность Блэков! Я… да я… да я у тебя его отсужу! — О! Круто! Преступник осужденный против преступника непойманного, тяжба века. Малфой, приди в себя. Сириус был моим крестным. Он завещал мне дом. Если тебя это не устраивает, все претензии к покойной Беллатрикс Лестранж, если бы она его не убила, возможно, у тебя был бы шанс лично наорать на него и потребовать завещать дом не мне, а кому-то другому. К этому моменту все, кроме Сьюзен, отвлеклись на нашу перепалку, отложили Удлинители Ушей и подошли поближе. — Смотрите-ка, кто к нам пожаловал, — негромко говорит Невилл. — Такой потрепанный и такой смелый. Спасибо, Гарри, наконец-то нам всем будет на ком отвести душу за этот учебный год, и за Круциатусы, и за Магловедение, и за все хорошее. Малфой меняется в лице, но до конца оскорблено-презрительное выражение так и не убирает. — Вы не посмеете! И не сможете. Вы же… гриффиндорцы! — И поэтому ты позволяешь себе с порога вопить на того, кто вытащил тебя из Азкабана, — понимающе кивает Невилл. — Зная, что он гриффиндорец и не посмеет. Но я бы тебе все-таки не советовал зарываться. У нас тут и Хаффлпафф имеется, и Рейвенкло. Вдруг у них другая идеология? — Такой симпатичный молодой человек — и такой грозный, — насмешливо произносит от двери гостиной женский голос. — Мистер Лонгботтом, правильно? Перестаньте пугать мистера Малфоя. Ну или хотя бы дайте ему сначала привести себя в порядок с дороги, а потом уже пугайте. Здравствуйте, мистер Поттер, рада вас видеть. — Здравствуйте, мадам Боунс, я тоже очень рад. Как добрались? — А ваши товарищи вам еще не рассказали? Пусть расскажут, я тоже с удовольствием послушаю. — Мистер Поттер, если вы не разрешите мне это опубликовать, я вас прокляну, так и знайте, — говорит Рита Скитер откуда-то из-за спины Амелии Боунс. — Что именно «это»? — на всякий случай (и не без опаски) уточняю я. — Это! — повторяет она и вдохновенно обводит рукой прихожую, Малфоя в потрепанной арестанткой робе, ребят, срочно сматывающих Удлинители Ушей, мадам Боунс, меня, Джорджа и Рона и даже головы домовых эльфов на стене. И я, черт возьми, ее понимаю.