Во имя любви. Часть 3. Любить и беречь

Сутки после концерта Глеб отсыпался. Никита, поняв, что спячка будет долгой, притащил в спальню ноутбук и работал под сопение любимого. Динка расположилась в ногах с жевательной косточкой из зоомагазина и тоже неплохо проводила время. Дважды звонил дядюшка, но Глеб первый раз сбросил звонок, не открывая глаз и матерясь сквозь зубы. Второй раз трубку взял Никита и на вопрос «Как прошел концерт?», честно ответил, что ничего не понял. Рассказал и про крики из зала, и про странную реакцию Глеба во время выступления и после. Дядюшка выдал многозначительное «Угу», и под вечер явился собственной персоной в сопровождении Таши. Ник прямо из постели вылетел открывать, в трусах и тапочках. - Мда… Роман Исаевич критически осмотрел его и покачал головой. - Есть у меня подозрение, Ташенька, что вляпался наш Глеб и по-крупному. Малыш Ники его просто утрахает. Тут уже ни концертов не захочешь, ничего. Вы круглосуточно этим занимаетесь, что ли? - Да ну тебя! – возмутился Никита. – Я вообще-то работал. А Глеб спит. Погодите, я сейчас тапочки найду. Таша засмеялась и взъерошила племяннику волосы: - Ну ты прямо хозяюшка. Никит, в приличных домах гости не разуваются. Тапочки – это из советских времен. - И в трусах гостей не встречают, в приличных-то домах, — продолжил Роман Исаевич. Никита окончательно смутился, тем более, что он понятия не имел, где у Глеба хранятся гостевые тапочки. Но в этот момент с лестницы донеслись шаги и зычный, хорошо поставленный голос: - Так, хватит моего мальчика дрессировать, вы оба! Затравили совсем! Никит, не обращай внимание, они просто прикалываются. Можешь ходить хоть без трусов, мне так даже больше нравится. В холле появился Глеб в длинном темно-синем халате, причесанный и, Ник повел носом, кажется, надушенный. - Привет! – Глеб пожал руку Ромке, поцеловал Ташу. – Проходите в гостиную. Я не уверен, что в доме есть пожрать, но бутылочка коньяка и конфеты точно найдутся. Вы с водителем? Ромка кивнул. - Насчет еды не беспокойся, моя умная жена понимала, куда мы собрались, и взяла все с собой. В машине три пакета провизии. - Что за намеки? Я умею готовить, вообще-то, — оскорбился Никита. - Но ценю я тебя совершенно не за это, — продолжил Глеб. – Правда, хватит мальчика подначивать, он и так тут стесняется. Никит, помоги Таше разгрузиться, а мы с Ромой пойдем коньячок поищем. Никита все-таки смотался в спальню, оделся и пошел разгружать машину. Перетаскал пакеты на кухню, где Таша уже развила бурную деятельность, раскладывая еду по тарелкам, что-то разогревая, что-то художественно сервируя. - Мы решили, что вас надо проведать, — рассказывала она пристроившемуся на табурете племяннику. – Ты прости, что без предупреждения, я была уверена, что Ромка тебе по телефону сообщил. - Да глупости, вам мы рады в любое время суток. Можно подумать, мы к вам редко вваливаемся. И Глеб рад, видела, как он резво поволок дядюшку коньячок искать? - Так что там на концерте произошло? - Не знаю. Зал какой-то примороженный был. Но мне кажется, дело не в зале, а в самом Глебе. Он не хочет больше выступать, только боится сам себе признаться. Ему вчера Кароль звонил, еще три выступления предлагал, он отказался. - Может, плохо себя чувствует? - Когда это его останавливало? Да нет, сказал, что просто не хочет. Я думаю, он понял, что пора уходить. - Раньше это надо было делать! Объявил бы юбилейный концерт прощальным, ушел бы красиво. - Кто же знал, что так все получится? – вздохнул Никита, закуривая. – Не делай такие глаза, мне Глеб разрешил курить, где угодно. Получается, опять я кругом виноват. Только знаешь, я не жалею. Красиво он уйдет или не красиво – какая разница? Главное, что он уйдет сам, по своему желанию. И его не вынесут со сцены вперед ногами. Если он не будет себя гробить ради непонятно чего, мотаясь по всяким задницам нашей страны и кому-то что-то доказывая, то может, проживет подольше. И будет счастливее. Таша как-то странно на него посмотрела, но ничего не сказала. Вручила большое блюдо с разогретым мясом: - Неси в гостиную, пока эти двое без закуски коньячком окончательно не догнались. @@@ - Так почему ты до сих пор ходишь с тростью? Глеб возвел глаза к потолку. Таша уже замучила его сегодня. То за спящую на диване Динку начала выговаривать, то за пустой холодильник, теперь вот трость ей помешала. А как хорошо было, пока они с Ромкой вдвоем сидели. И слинять-то некуда, у него в доме ни бани, ни бильярдной, где можно спрятаться от излишнего женского внимания. И Никита не Ирма, на его попечение Ташу не оставишь. - Мне с ней удобно, — вздохнув, ответил Глеб. – Я только дома ее беру. С ней и спина меньше болит. - Глеб, так нельзя! Удобно ему! Завтра заявишь, что тебе удобно в вытянутых трениках и линялой майке и будешь так ходить? Я тебе покажу комплекс упражнений для спины, начнешь их делать. А ты, — Таша строго посмотрела на Никиту, — контролируй! А то знаю я тебя, во всем ему потакаешь. - Потакаю. И потакать буду, — кивнул Никита и положил ему на тарелку добавки. – Кушай, родной. Он всю жизнь жил «как надо». Можно теперь пожить «как хочется»? Глеб благодарно улыбнулся мальчишке. Со вчерашнего дня ему казалось, что они как будто стали ближе. Еще лучше начали понимать друг друга. - Я серьезно, Никит, как тренер говорю. Нужно разрабатывать мышцы, а не облегчать им работу. Иначе его еще и сгибать начнет, слышишь, Глеб? Есть прекрасные восточные практики, которыми можно начинать заниматься в любом возрасте. - Йога? – встрял Роман Исаевич. – Ой, я хочу посмотреть на Глеба в позе «Кузнечика, стоящего раком в лучах заката». - И не мечтай! – ухмыльнулся Глеб. - Не надо передергивать! – рассердилась Таша. — До йоги Глебу как до Луны пешком. Но есть, например, цигун. А если хотите чего-нибудь совсем простого и попсового, то йогалатесс. - Так, хватит тут материться! – Глеб протестующе поднял руки. – Вот, смотри. Он демонстративно положил трость на каминную полку и прошелся взад-вперед по комнате. - И без гимнастики у меня все прекрасно. А упражнений мне в другом месте хватает. Ромка многозначительно хмыкнул. - Завидуй молча, — осадил его Глеб. – Ты поел? Пошли Диночку выгуляем. Нашел-таки повод смыться. Во дворе, правда, было неуютно – снег растаял, стоило свернуть с дорожки, под ногами захлюпала жидкая грязь. Большинство многолетних растений на зиму Ирма укутывала пленкой, и теперь они стояли унылыми серыми фигурами. Садиться на мокрую лавочку не хотелось, пришлось бродить вокруг дома. - Не люблю раннюю весну в Подмосковье, — Роман Исаевич зябко передернул плечами. – Сыро, слякотно, темно все время. И чего тебя в Москву потянуло? Я думал, вы обоснуетесь в Тель-Авиве. Моя б воля, я бы продал тут все к черту, купил там себе квартиру с видом на море и жил в тепле и радости. - Ну да, а работа? Кому мы там нужны? — Глеб Васильевич мрачно посмотрел на Динку, притащившую ему ветку и с надеждой заглядывающую в глаза. – Дядю Рому проси, он тебе кинет. - Дядя Рома тут самый молодой, видимо, — проворчал Ромка, но палку все-таки кинул. Счастливая Динка с визгом унеслась за ней. - Они с Никитой обычно играют, в мяч или вот с палочкой. - Я так понял, ты решил с работой завязать? Что там за история с концертами? Мне даже Илья звонил, просил тебя образумить. - Ой, и говорить не хочу. Достало! Просто достало, понимаешь? Не хочу больше мотаться по городам и весям, не хочу никому ничего доказывать. Я, пока в Израиле были, думал, это просто депрессия, ну и болячки так влияют. Выйду на сцену – все пройдет. А не прошло, еще больше тошно стало. Так что все. - Вот просто так? Без прощального концерта? Без тура? - Ром, ты о чем вообще? Я только юбилей отпраздновал, куда мне еще сольник? На тур нет ни сил, ни желания. Да и не уверен я, что соберу залы. Для зрителей я теперь не любимец, а шут, новая забава. Они на меня так странно смотрят, как будто ждут, что я сейчас прямо выхвачу из зала какого-нибудь пацана и на сцене отымею. - И во всем виноват этот мелкий паршивец! – Роман Исаевич раздраженно пнул камешек. – А я ведь его предупреждал! И тебя предупреждал! Но кто бы меня слушал! Теперь сорок лет карьеры коту под хвост. И ради чего? Ради неземной любви? - Почему неземной? Вполне себе земной. Ром, я много думал. И не могу сказать, что жалею. Да, получилось не очень красиво. Но может быть, Никита – это все, что в моей жизни есть настоящего? Он любит меня таким, какой есть – с плохим настроением, больной спиной и морщинистой рожей, не прикрытой гримом. Ему нужен я, а не мои деньги и слава, например. - Кстати, о них. На что ты собрался жить? Глеб сразу подобрался, посмотрел на друга пристально: - Ром, я верну долг. Буквально в течение месяца верну. Я хочу свой Мерс продать. Зачем он мне? Меня теперь Никитка возит, сам я вряд ли буду за руль садиться. Ему и трех лет нет, должен нормально продаться. - Ты охренел совсем? И думать забудь! – возмутился Роман Исаевич. – Ты мне ничего не должен! - Да брось! - Нет, это ты брось. Ты реально считаешь, я возьму назад деньги, которые давал на лечение? - Ну хотя бы те, которые давал на взятку и на юбилей! Как раз стоимость машины. - Да иди ты! Глеб, я совершенно серьезно. Ты можешь продать свой катафалк, но деньги я не возьму. И Иосиф не возьмет, будь уверен. Я вообще не к тому спрашивал. Ник не работает, ты заканчиваешь карьеру. Что дальше? - Во-первых, Никитка работает, он неплохо зарабатывает на биржах каких-то. Во-вторых, мне пенсия полагается. - Ага, тысяч пять-шесть, — засмеялся Вяземский. – Ты сколько уже лет, как из Росконцерта ушел? Двадцать? На государство ты не работал, получается, оно тебе особо ничего не должно. - Подожди, а звания, а награды? Они что, ничего не дают? Роман Исаевич отрицательно покачал головой. - Все наши с тобой награды годны только для того, чтобы потом на подушечках за гробом нести. А в материальном плане – увы. - Ну и черт с ним. Проживем как-нибудь. Не в деньгах счастье. Ромка вздохнул. - Не понимаю я тебя, Глеб. Неужели этот засранец стоил вот этого всего? - Стоил, Ром. Он настоящий! А в моей жизни слишком много всего было искусственного. Вяземские уехали под вечер. Таша все-таки показала Глебу несколько упражнений для спины и ног, заставила при ней повторить и наказала выполнять их каждый день. Рома завтра уезжал с театром на гастроли куда-то за Урал, пообещал привезти медвежий жир – самое то, поясницу натирать. Закрыв за ними дверь, Глеб с облегчением схватился за трость и, доковыляв с ней до спальни, рухнул на кровать. Никита никак это не прокомментировал. Он вообще был на редкость молчалив и задумчив, видимо, Таша его основательно достала. Ник присоединился к Глебу через полчаса, прибравшись после гостей. Устроился под боком, уложил голову на плечо. - Очень устал? - Да нет. Больше морально. Включи что-нибудь, чтобы мозги отдохнули. Никита пощелкал пультом: - Тут новости, то еще грузилово, тут тоже какая-то политика, тут «Дом 2». Хочешь? - Сейчас как дам больно! Листай дальше! Никита еще потыкал кнопки: - Фигня, фигня, фигня. Ух ты, как ее… Не знал, что у тебя такой канал есть! Глеб хмыкнул: - Только на моем телевизоре. И целых пять штук. Правда, все до безобразия традиционные. Мда, действительно, как ее… Качественно, я бы сказал. Удобная поза, ты не находишь? Девушка на экране обвивала лежавшего под ней мужчину, недвусмысленно двигающего бедрами. При этом руки мужчины оставались свободными и времени даром не теряли, лаская все, до чего дотягивались. - А мы ведь тоже так можем, — протянул Глеб, не отрываясь от экрана. - Я тебя раздавлю, — немного хрипло ответил Ник, однако придвигаясь ближе. - Глупости. Ну-ка иди сюда, мой хороший. @@@ - Ба-бах!!! Никита подскочил на месте от громкого звука, раздавшегося из сада. Он распахнул окно и высунулся наружу: - Что случилось? Ты жив?! - Вполне себе. Досочка упала. Никитка, иди сюда, мне твоя помощь требуется. Ник закатил глаза и захлопнул крышку ноутбука. Кто бы сомневался, что все этим закончится! С утра сокровище взялось мастерить беседку в китайском стиле. Никита даже не стал уточнять, почему в китайском. Достаточно было самого факта. Робкое предложение поручить дело профессионалам Глеб сразу отверг под предлогом отсутствия лишних денег. Хотя деньги как раз имелись – не далее как позавчера его Мерс наконец-таки продался и даже дороже, чем они рассчитывали. Вопрос «Нельзя ли обойтись без беседки?» был встречен возмущенным сопением и пространным объяснением, что «бедному дедушке» с больной спиной негде заниматься гимнастикой. Триста квадратов жилой площади дома при этом в расчет не брались, ибо заниматься гимнастикой нужно непременно на свежем воздухе. Во дворе действительно не было никаких пригодных для гимнастики сооружений, а скакать под дождем или просто по лужам не особо приятно. Так что с утра «бедный дедушка» вооружился пилой, шуруповертом и прочими атрибутами, раздобыл где-то под домом оставшиеся со стройки доски, и теперь «ваял». С первых минут предприятия Никита подозревал, что дело кончится вот этим «Мне нужна твоя помощь». Конечно, нужна, если родной не знает, с какой стороны за молоток берутся. Одно радовало – Глеб не хандрил, а постоянно находил себе применение. Он на самом деле занялся гимнастикой, и Никита подозревал, что дело тут не только в наставлениях Таши. Имея массу свободного времени, Глеб решил разнообразить их сексуальную жизнь путем экспериментов, идеи для которых черпал из ночных телеканалов и Интернета. Но на практике выяснилось, что его спина полет фантазии сильно ограничивает. Мириться с таким безобразием Глеб не захотел. Никита только посмеивался, глядя, как с утра Глеб переодевается в спортивный костюм, расстилает коврик и начинается: «Стойка кобры перед броском», «Тигр в ожидании добычи», «Гордая бегущая лань». По мнению Никиты, получались у Глеба не лани и кобры, а все больше «Раскорячившиеся в гостиной бегемотики», но результат был налицо – Глеб все чаще забывал взять трость, все увереннее распрямлялся. Так что, если ему требуется беседка, пусть будет беседка. На улице и правда лучше заниматься. - Давай держи вот эту досочку, а я к ней присобачу вот эту, — распоряжался невозможно деловой Глеб в очках и с шуруповертом в руках. Никита осмотрел груду разнокалиберных досочек посреди двора, три криво соединенные между собой бруса, по толщине годных только на табурет, но никак не на основание беседки, и вкрадчиво спросил: - Родной, а где чертеж? - Какой чертеж? Зачем тебе чертеж? Я что, инженер что ли? Мы люди простые, рабочие, так, на глазок. Ай, черт! «Рабочий человек» растерянно посмотрел на свою белую, тщательно намазанную утром кремом, с маникюром руку. - Ну вот, заноза. - В перчатках работать надо. Глебушка, давай все-таки сделаем чертеж, а то мы так настроим с тобой. - Я не умею чертить, — буркнул Глеб, посасывая пострадавший палец. – У меня по черчению два было. Не вижу я предметы в плоскости. - Я вижу, и умею, немножко. Пошли. Никита увел его домой, посадил за кухонный стол, вытащил из пальца занозу, сварил кофе на двоих, поставил перед Глебом вазочку с печеньем. Пока любимый сосредоточенно перекусывал, Никита раздобыл бумагу, карандаш и линейку, и устроился на противоположном конце стола чертить. - Какую ты хочешь беседку? - Китайскую. - Это я понял. Что в твоем представлении китайская? - Ну крыша там такая… Домиком… Крыша домиком, угу, просто и понятно. Пришлось Никите идти еще и за ноутбуком. - Там я уже смотрел, — прокомментировал Глеб. – Только я сайт закрыл, наверное. - Давай по истории поиска посмотрим. Никита открыл историю и присвистнул. За исключением его бирж и порносайтов, на которых Глеб нынче черпал вдохновение, в истории поиска значилось с десяток сайтов по восточным философиям. Похоже, Глеб искал себе новые позы для гимнастики, а нашел нечто, заинтересовавшее его больше. Никита пока не стал никак комментировать свое открытие, сосредоточившись на беседках. Вскоре они нашли то, что понравилось Глебу. - Мда, родной, задачку ты задал. Это уже не беседка, это почти летний домик. И хочу тебя расстроить. Из того материала, что у нас имеется, мы в любом случае сможем сваять разве что Диночке будку. - Думаешь? Ну поехали на строительный рынок! - Погрузим доски и листы кровли в Бэху? Запихаем в багажник и поедем? Солнышко, давай все-таки наймем профессионалов? Они и материалы привезут, и чертеж сделают, и построят с гарантией, что потом на тебя крыша не рухнет. - Ну да, а я что буду делать? - Как что? Руководить! Глеб со скрипом, но согласился. Никита понимал, что любимый пытается найти себе применение, и его интересует не столько беседка, сколько сам процесс. И Никита дал ему возможность в процесс стройки погрузиться с головой. Нашел бригаду строителей, убедился в их адекватности и отстранился, предоставив Глебу полную свободу действий. Следующую неделю, сидя с ноутбуком у окна, с улыбкой наблюдал, как Глеб гоняет строителей, дает им «полезные» советы, сует нос в каждую дырку и ругается на чем свет стоит. Что удивительно, беседку все-таки построили, и Глеб теперь не только занимался в ней гимнастикой, но и просто сидел, с книжкой или так, сложив руки на груди и глядя куда-то в пространство. Поначалу такие «зависы» Никиту пугали, он уже привык относиться к выпадениям Глеба из реальности с подозрением. Но перемены, которые с ним происходили, были явно положительными. Глеб стал гораздо спокойнее, он не выходил из себя по мелочам, гораздо реже обижался и реже критиковал других. Никита ожидал, что Глеб будет скучать по светской жизни, и даже украдкой просматривал московские новости в Интернете, подмечая, где какие выставки, кинопоказы и другие события, далекие от шоу-бизнеса, но относящиеся к культуре, чтобы знать, куда можно вывести Глеба, появись у него такое желание. Но желание не появлялось. Похоже, Глебу настолько светская жизнь надоела, что он совершенно по ней не скучал. Более того, Никита подозревал, что именно публичность, необходимость все время быть на виду и в положительном свете, изрядно Глеба нервировала. Потому что теперь, когда это ушло, улыбался он гораздо чаще, и жизненных сил у него явно прибавилось. Чего стоил только ежедневный секс, да еще и без стимуляторов – Никита лично следил, чтобы Глеб не глотал никакую возбуждающую дрянь. Конечно, ему не хватало привычного внимания. Не звонили коллеги, не домогались с просьбами об интервью журналисты. А те, что домогались, работали в изданиях, одного названия которых Глебу хватало, чтобы бросить трубку. Никто не звал его на концерты, и никто не бросался к нему на улице с просьбой сфотографироваться. Да он и не выходил дальше поселка, а здесь, среди угрюмых бизнесменов и их гламурных жен, он кому нужен? По вниманию он скучал, это было заметно. Скучал и по пению. По вечерам Глеб уходил в кабинет и, включив цифровое пианино, что-то себе одной рукой наигрывал, негромко напевал. Никита старался в это время его не трогать, не вмешиваться. Сейчас уходит все, чем он занимался в силу необходимости и привычки, вся эта мишура, останется только то, что для него по-настоящему нужно. И, похоже, музыка была в этом списке.