Во имя любви. Часть 3. Любить и беречь

- Не читай в темноте, зрение испортишь, — Никита включил настольную лампу и примостился рядом. - Было бы что портить, — Глеб Васильевич отложил книгу и снял очки. – Когда тебе сорок лет глаза слепят прожектора, яркий свет раздражает гораздо больше, чем полумрак. - Господи, а хорошее что-нибудь от твоей сцены было? Зрение, спина, нервная система ни к черту. - Ты еще забыл упомянуть о вечных проблемах со связками и скрытый алкоголизм у каждого второго артиста. - Ну хоть последнее тебя не коснулось. Что ты читаешь? - Любопытной Варваре… Глеб проворно засунул книгу под подушку. - Ну и пожалуйста, — надулся Ник. – Мне, может, интересно. - Про реинкарнации я читаю. Перерождение душ и всякое такое. Ты вот знал, что после смерти душа сама выбирает, уходить ей в вечный покой, переродиться заново или подождать кого-нибудь из близких у Врат? Никита подавился пепси-колой, которую тянул прямо из банки. - Не свинячь в постели. И вообще дай сюда, я тоже люблю шипучку, — Глеб решительно отобрал у него банку. – Представляешь, оказывается, это выбор души. В понимании православных рай – это и есть вечный покой, то есть душа его обретет и исчезнет вникуда. А то, что называют в православии адом, это новая жизнь, в новом теле, но с накопленной ментальной памятью. Человека же, пока он живет, постоянно одолевают желания, страсти, сомнения. Вот это и есть ад, а не черти со сковородой. - То есть жизнь – это ад?! - Если ты сам так считаешь. Тогда после смерти выбирай вечный покой и все, отмучился. А если тебе интересно жить, возвращайся в новом воплощении. Ну или жди кого-нибудь, попутчика. - Господи, Глеб, зачем ты этим всем голову забиваешь? Больше почитать нечего? Да еще и на ночь, страшилки. - И не страшилки вовсе. Мне интересно! Это тебе жизнь кажется бесконечной. А мне хочется о душе подумать. Глеб вроде и серьезно говорил, а глаза озорно блестели. - Вот крякну я когда-нибудь, и останусь у Вечных врат тебя ждать и за тобой наблюдать. Так что не надейся весело провести без меня время! - Да ну тебя! Читаешь ересь всякую! Где ты ее взял вообще? - В кабинете откопал. Дома книг полно, дарили в свое время. А мне читать всегда недосуг было. - Читай «Камасутру», больше пользы будет. Я тебе «крякну»! Готовься прожить еще минимум лет тридцать, чтобы не обидно было крякнуть вместе! Глеб как-то резко перестал улыбаться и отстранил от себя мальчишку. - Никит, ты серьезно так думаешь? - Вполне. - Хорошо, представим, что так и получится. Тебе меня не жалко? Через тридцать лет мне будет девяносто. Разваливаться я начну в семьдесят с небольшим. Секса нет, сцены нет, голоса нет, здоровья нет. Каждый день – борьба за то, чтобы остаться самостоятельным, встать с постели, пописать не в штаны. А ты тоже начнешь стареть. И задумываться, на что потратил свою жизнь. У тебя поубавится энтузиазма, поверь мне. Захочешь чего-то еще, кроме секса и моей компании. Например, признания в обществе, карьеры. Или ребенка. А вместо этого у тебя на шее старый пердун, за которым нужно ходить с веником, песок подметать. Так что нет, мой хороший, долголетие – это не дар, это проклятие. По крайней мере, в нашем с тобой случае. Я лучше Там тебя подожду, когда время придет. - Что ты вообще говоришь… Никита прижался к Глебу всем телом, зарылся носом в складки на шее. - Я не хочу ни о чем таком думать. У нас сейчас все хорошо, давай просто наслаждаться жизнью. Теперь, когда ты не гробишь себя ежедневно, я верю, что у нас впереди еще очень много времени. Глеб рассеянно водил руками по его спине, поглаживая. - Ну все-все, расслабься. Прямо сейчас я помирать не собираюсь в любом случае. Ну, мой хороший? Что ты раскис? Дай в нос поцелую! Вот так. Никит, прежде, чем ты окончательно снимешь с меня штаны, и я потеряю способность к диалогу… Кхм, да… Так вот, мне нужно, чтобы ты завтра меня свозил в два места. Во-первых, мне нужно в банк. - У нас опять кончились деньги? - Нет, но я хочу положить часть суммы за Мерс на другой счет. Ты не дослушал. Во-вторых, я хочу навестить Ирму. Никита отпустил его бедра, к которым уже пристраивался. - Зачем? - Поговорить. Мы же так толком и не поговорили после той публикации. Разводили нас заочно. Никита отодвинулся, набросив на Глеба одеяло. Глеб почувствовал, как словно холодом повеяло. - Это не то, что ты думаешь. Я просто хочу… Ладно, неважно. Я сам съезжу. - Куда ты сам съездишь? На чем? На автобусе, что ли? - Нет, ты дашь мне ключи от Бэхи. - Ага, и попрощаюсь тогда уже сразу и с тобой, и с Бэхой. Отвезу я тебя. Только не проси пить чай с твоей женой! Я даже подниматься не буду, посижу в машине. - С моей бывшей женой, заметь! - Тем более! - Думаю, что и мне чаю не предложат. Ну что ты дуешься? Я еду с ней разговаривать, а не спать. У нас сегодня что-нибудь ожидается, или мне в душ идти от стояка избавляться? - Ой, можно подумать, стояк. На полшестого… - Ну так исправляйте ситуацию, молодой человек! Глеб приглашающе поднял одеяло. @@@ Вопреки ожиданиям, Ирму не пришлось уговаривать встретиться. Глеб долго готовился к телефонному звонку, придумывал различные способы начать, подбирал аргументы, бродил по комнатам с телефоном в руках. Устав сомневаться, набрал знакомый номер и просто сообщил, что им надо встретиться. Второй раз Ирма его удивила, назначив встречу в кафе. Он почему-то искренне считал, что его бывшая жена безвылазно сидит в московской квартире, куда его и позовут. К тому же Ирма никогда не любила кафе и рестораны, считая, что там дорого, вредно и невкусно. - Ну что? Тебя послали? – сочувственно поинтересовался Никита, когда растерянный и озадаченный Глеб убрал телефон. - Нет. Меня пригласили в кафе. Сегодня в четыре часа. Какое-то «Тыблочко» на Тверской. Никита заржал. - Тогда пошли, я тебя обедом накормлю. Яичница с колбасой устроит? Потому что в этом «Тыблочке» тебе есть будет нечего, это сетевое кафе для сыроедов. Подают как раз «тыблочки», пророщенные зерна и прочий подножный корм. Ты такое не ешь. - Это я уже понял. Хорошо, давай свою яичницу и поехали, я же еще в банк хочу успеть. В банке провозились долго, пока Глеб Васильевич смог объяснить девочкам, что от них требуется, пока заводили новый счет и карточку, пока он заполнил кучу бумажек. Наконец все формальности были улажены, Никита отвез его на Тверскую, высадил у «Тыблочка» и сообщил, что поедет в какое-нибудь нормальное место попить кофе и будет ждать звонка. Общался с ним сегодня Ник сдержанно, настороженно. Его можно было понять, идея встречи с Ирмой не вызывала у него радости. Наверное, вообще не стоило ему ничего говорить, как-нибудь сам выбрался бы в город. Но Глеб уже привык ничего не скрывать от Никиты, а начав, трудно остановиться. Ирма ждала его за столиком со скатертью какого-то дикого, кислотно-салатного цвета. - Привет. Глеб замер в нерешительности. В обычной ситуации он бы поцеловал даме руку. Но он помнил, как Ирма избегала физического контакта с ним при их последней встрече. - Здравствуй, — Ирма кивнула, но вместо руки протянула ему меню. – Я уже сделала заказ, выбирай. За очками лезть не хотелось, да и наелся он дома. - Мне только чай и что-нибудь сладкое на ваш выбор, — сообщил Глеб официанту и повернулся к Ирме. – Ты прекрасно выглядишь. Ирма и правда выглядела прекрасно. И непривычно. Она коротко постриглась, на ней был деловой костюм кофейного цвета, который Глеб раньше не видел, на руке блеснуло незнакомое кольцо. Сердце кольнула ревность. Неужели у нее кто-то есть? Быстро же! - Спасибо, — Ирма отодвинула тарелку с остатками чего-то зеленого. – Не могу сказать того же про тебя. Ты похудел и хромаешь. Мда, а он-то считал, что отъелся после болезни, а благодаря гимнастике вообще лебедем плавает. Надо поменьше слушать Никиту, мальчишка и наврать может с три короба. И Глеб для него всегда самый красивый. - Что с тобой? Опять спина? Тревожится или просто поддерживает разговор? Да какая ему теперь разница? Не он был инициатором развода, не он ее бросил. Она ведь даже не знает, что он эту зиму провел в инвалидном кресле. И зачем объяснять? - У меня все в порядке. Это что? Глеб вопросительно уставился на официантку, которая принесла заказ. - Чай и десерт. - А почему чай холодный? - Это травяной настой. Мы не кипятим воду. Вы попробуйте, это очень вкусно. Глеб отпил из стакана. Вода водой, только что подкрашенная лимоном. На десерт ему подали какие-то шарики, из кокосовой стружки, судя по вкусу. Твердые как камень. - В газетах писали, ты ушел со сцены. Это правда? - Быстро, однако! Официального заявления я не делал. Но концерты отменил. И по тусовкам не хожу. Ирма засмеялась, как-то тихо и грустно. Потом резко оборвала смех и покачала головой. - Я думала, ты никогда не уйдешь, тебя просто однажды вперед ногами вынесут. Считала, что ты такой человек, рожденный для сцены. Думала, я хорошо тебя знаю. - Люди меняются. - Это точно. Просто я предполагала, ты не из их числа. Но видимо, Никита и впрямь неплохой психолог. - Давай не будем о нем. Еще готовясь ко встрече, Глеб решил, что о Никите он с Ирмой говорить не будет. Слишком это личное, слишком «его». Еще можно вытерпеть шутки Ромы или едкие подколы Иосифа. Но мнение Ирмы о его мальчике и их отношениях он знать не хочет. - Хорошо, не будем, — согласилась Ирма. – О чем ты хотел поговорить? - Ирма, я собирался попросить у тебя прощения. Черт! Вот зачем она начала о Никите? Глеб успел завестись и себя накрутить, теперь просить прощения было сложнее стократ. Ирма внимательно на него посмотрела, вздохнула, но ничего не сказала. Глеб помолчал и продолжил: - Вся эта история с фотографиями. Ты не знаешь подробностей, и не надо тебе знать. Я не собирался выносить наши отношения с Никитой на публику. Не собирался травмировать тебя. - Ты серьезно, Глеб? Ты только за это извиняешься? - Ирма, я всегда старался относиться к тебе корректно. Идеальным мужем я никогда не был, ты знаешь. Но ты знаешь и то, что в глобальном смысле я тебе был верен. - В глобальном?! То есть трахаться ты мог направо и налево, но потом верно приходить домой?! Глеб Васильевич стиснул вилку, которой уже минут десять гонял кокосовый шарик по тарелке. Все-таки умеет эта женщина вывести его из себя. - Я старался, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Я не собирался тебя бросать… - Господи, Глеб! Не надо, пожалуйста! Да я счастлива, что все так получилось! Ты не собирался меня бросать, ты жил бы дальше на два дома. Или на три, четыре. Сколько там у тебя «домов» по всей России? Девочки, мальчики! Я бы дальше терпела и молчала. А теперь у меня есть своя жизнь! Я наконец-то вылезла из четырех стен, у меня новые интересы, я занялась бизнесом. - Бизнесом?! - Что ты так удивляешься? Ты забыл, что я по образованию экономист, а не повариха? Я работаю в прекрасной сетевой компании, у меня уже есть своя команда, я зарабатываю деньги, меня ценят, уважают, к моему мнению прислушиваются. Через неделю я еду в Грецию на конференцию для лучших работников нашей структуры. И знаешь, все это стоит дороже, чем твоя золотая клетка и сомнительное удовольствие от секса с тобой по расписанию, раз в месяц. Глеб встал, с трудом сдерживаясь. Вытащил из бумажника несколько купюр, кинул на стол. - Ну что ж, я рад, что у тебя все сложилось. Живи счастливо и постарайся не держать на меня зла. Это для кармы вредно. Он вышел на улицу, прихрамывая больше, чем обычно. Набрал Никиту. - Все, солнышко, можешь меня забирать. Солнышко подъехало через десять минут. Как раз в тот момент, когда из кафе вышла Ирма. Как назло, видимо, заметив его неестественную позу, Никита вылез из машины открыть Глебу дверь. Ирму он увидел слишком поздно. - Мое почтение, — кивнул Ник. Вежливый мальчик. Глеб плюхнулся на сидение. Ирма фыркнула: - Так он у тебя еще и швейцаром… - Он у меня – всем! Поехали. Никита завел мотор. - Как все прошло, не спрашиваю, по тебе видно, — заметил Ник. – Куда едем? - Домой. Никит, возьми, пожалуйста. Глеб вытащил из кармана пиджака кусочек пластика, положил на приборную панель. - Это что? - Карточка. Пин-код – мой год рождения. На ней половина суммы за машину. - Зачем? - Чтобы было. Там накопительный вклад, можешь каждый месяц проценты снимать, а основную сумму не трогать. - Я спросил, зачем мне это? - На всякий случай. Мало ли, что со мной случится. Вообще-то он собирался сказать эти слова Ирме. И карточка предназначалась для нее. Никита резко крутанул руль, выравнивая Бэху: - С тобой ничего не случится. А без тебя мне твои деньги не нужны. И вообще теперь зарабатывать в этом доме буду я. Глеб хмыкнул. - Ну пусть в машине карточка валяется, значит. На черный день. Никита еще что-то ворчал себе под нос, пока они ехали домой. А Глеб думал о том, что вечером его ждет теплая кровать, вредный, но вкусный ужин, интересная недочитанная книжка про переселение душ и любимый мальчишка, которому он обязан всем этим счастьем. @@@ Карточку из машины Никита все-таки забрал. Мало ли, где он Бэху бросает, а они сейчас не в той ситуации, чтобы деньгами сорить. Пристроил в ящике стола, твердо решив не трогать ее без крайней нужды. В целом дела на бирже у него шли не так уж плохо, среднемесячную зарплату рядового учителя или врача в день он зарабатывал исправно. Но и расходы у них были немаленькие. Если Никите для счастья было достаточно, чтобы в доме водилась пачка кофе и пачка сигарет, то Глеб считал, что «жрать нечего», если дверка холодильника закрывалась свободно, а не с третьего пинка. Плюс его лекарства, которые обходились в круглую сумму, плюс содержание дома. А еще всевозможные причуды в виде беседки или гончарного круга, купленного не далее, как вчера. Вдруг выяснилось, что в детстве Глеб очень любил лепить, и у него неплохо получалось. Но развивать эту способность не было ни времени, ни возможности. Теперь, когда время появилось, он вспомнил о лепке, и пришлось срочным темпом ехать за кругом и глиной. Потом помогать со всем этим добром разобраться. А вечером отмывать перемазанное с головы до ног сокровище в ванне. Никита с энтузиазмом поддерживал любые причуды, рассуждая, что чем бы дитя не тешилось, лишь бы вены не резало. И Глеб действительно с удовольствием погружался в новые занятия, радуясь, как ребенок, когда у него что-то получалось. Значительную часть расходов удалось сократить, отказавшись от аренды офиса и распустив коллектив. Это решение хоть и было вполне закономерным, далось Глебу с большим трудом. С некоторыми из музыкантов он проработал больше десятка лет, с шофером Игорем – почти двадцать. Но сложнее всего оказалось уволить девчонок подпевки, они закатили форменный скандал на тему «Мы отдали вам лучшие годы». Никита, присутствовавший при непростом разговоре как раз во избежание внештатных ситуаций, только качал головой и нервно курил, слушая увещевания Глеба о том, что они прекрасные артистки и молодые красивые девчонки, найдут себе новый коллектив или просто удачно выйдут замуж. Как же, выйдут они, девчонки. Ровесницы Ника, если не старше, и лошади те еще. Раньше надо было думать, а не ждать непонятно чего годами. Вот кого Никита совершенно не жалел. Томные взгляды, которыми они провожали то Глеба, то его самого, стоило появиться за кулисами, Ника раздражали уже давно. И хотя он понимал, что Глеб никогда не станет спать ни с кем из своего коллектива, ничего с собой поделать не мог. Как раз вечером дня, когда они официально распустили коллектив, произошло совершенно неожиданное событие. Глеб возился с гончарным кругом, пытаясь изобразить кувшинчик. Получалось плохо, судя по всему, любимый был расстроен и никак не мог сосредоточиться. Под гончарную мастерскую приспособили свободную комнату на цокольном этаже, где раньше Ирма складировала всякий хлам. Никита облюбовал здесь себе диванчик и сидел в Интернете с планшета, вполглаза приглядывая за Глебом. Он так и не смог избавиться от привычки ходить за ним по пятам, и дело было не в том, что он чего-либо опасался, ему просто хотелось быть рядом. Телефонный звонок прозвучал так внезапно, что Глеб непроизвольно дернул рукой, и без того кривобокому кувшинчику пришел конец. - Твою же мать… Никитка, посмотри, кто, пожалуйста, у меня руки в глине. Ник хмыкнул, ибо в глине у Глеба были не только руки, но и почему-то мордочка, и потянулся к его мобильнику. - И кому там неймется? - Дядюшке. - Тогда бери. - Привет, это я. Глеб тут художественным творчеством занимается. Нет, не на мне, на гончарном круге. Что передать? Да ну? Никита несколько минут слушал, сразу став серьезным. - Хорошо, я все ему передам. Угу, позвонит. Спасибо, Ром. Глеб водрузил на круг новую порцию глины. - Ну и что там опять стряслось? - Ты не представляешь даже. Троянов объявился. - Чего? Кто объявился? – Глеб остановил круг и вылез. – А Рома причем? - Не знаю, я сам ничего не понял. Сказал, что Троянов сейчас минут через десять тебе перезвонит, чтобы ты взял трубку. - Да уж непременно возьму. С Трояновым Глеб разговаривал в спальне, прикрыв за собой дверь, вернулся с растерянным видом. - Никит, у нас пожрать есть что-нибудь приличное? - Ты опять голодный?! Мы же ужинали два часа назад! - К нам гости едут. Славка. Надо что-нибудь на стол накрыть. У Никиты только что челюсть не упала. - Ты собираешься пускать его в дом? Еще и ужином угощать? - Никит, а куда мне его звать? Офиса у меня больше нет. Повезешь меня в город, в кафе? Он хочет поговорить, все объяснить, как я понял, извиниться. - Извиниться?! Он тебя подставил и обворовал! Пусть деньги вернет! - Разберемся, мой хороший, не шуми. Я сам не знаю, как к этому всему относиться. Пойдем, посмотрим, что у нас в холодильнике водится. Троянов появился через час. Выйдя открывать ему ворота, Никита увидел шикарную Ауди седьмой серии с неоновыми фарами. Но вылезший из нее Троянов никак не соответствовал статусу машины – какой-то помятый, серый, затравленный. Еще более худой, чем обычно. - И ты тут? – удивленно пробормотал Вячеслав Давыдович. – А, ну да. Привет. Никита сдержанно кивнул и посторонился, пропуская его вперед. - А я давно вас с Глебом подозревал, — вдруг сообщил он. – Не ошибся я на твой счет. - Я на ваш – тоже. - Ты не все знаешь. Глеб! Глеб протянутую руку пожал. - Заходи. Поговорим. Никита не хотел присутствовать при разговоре, но и оставлять Глеба один на один с Трояновым не собирался. Кто знает, чего от него ждать? Поэтому молчаливой тенью обосновался на кухне, которая соединялась со столовой большой аркой. Отсюда ему было прекрасно видно и слышно обоих. Вячеслав Давыдович сразу приступил к главному: - Глеб, я привез деньги. - Все? Глеба, похоже, это заявление не слишком взволновало. - Все. Вот, можешь пересчитать. Тут все до копейки, что я брал с твоего счета. Троянов положил на стол дипломат, который держал в руках. - Наличкой?! Ты обалдел? Глеб Васильевич открыл дипломат, посмотрел на деньги, но пересчитывать ничего не стал. - Там еще сверху пятьсот. За моральный ущерб. - Сверху не надо, забери. - Надо. Я понимаю, как тебя подвел с юбилеем. И, я слышал, ты нездоров, не работаешь? - Не работаю, но мое здоровье тут совершенно не при чем. - Не зовут? Из-за тех публикаций, что ли? Глеб, если хочешь, можно все исправить. Я организую тебе хорошие съемки, дадим опровержение, забабахаем тур. Глеб покачал головой. - Не хочу. - Я понимаю, ты мне больше не веришь. Ты сам будешь разбираться с деньгами. Я просто организую. Без оплаты моих услуг, по дружбе. - Нет. Дело не в тебе. Я ушел со сцены. Бери себе молодую старлетку и «бабахай» с ней сколько хочешь. Я все, на пенсии. - Ты с ума сошел?! Глеб, ты еще лет десять мог работать! - Мог, — кивнул Глеб. – А хочу пожить спокойно. Хотя бы лет десять. Слав, ты все сказал, что хотел? Не объяснишь, что вообще произошло? Троянов замялся. Объяснять, видимо, не очень хотелось. - Да ситуация одна неприятная была. Снежану помнишь? - Помню. Принцесса Снежная, — улыбнулся Глеб. – Дочка нашего якутского друга Андрея. - Угу. В общем, она в певицы собралась. Андрей со мной связался, хотел, чтобы я ее раскручивал. Денег – сколько хочешь, сам понимаешь. - Ну да, Андрей же брюликами занимается. В общем, начал я ее крутить. Там эфир, тут клип на ротацию. Тебе не говорил, ты же у нас ревнивый. Ну а потом так получилось, что мы со Снежаной… Глеб со стоном провел рукой по лицу. - Слава, ты идиот! Полная Москва баб, тебе нужна была дочка олигарха? Ты ей в дедушки годишься! - На себя посмотри, — огрызнулся Троянов, но как-то беззлобно. – В общем, папаше доложили, он такое устроил! Потребовал вернуть все деньги, которые уже потратили на раскрутку, забрал дочку назад в Якутию, а меня поставил на счетчик. Там такие люди, Глеб, с ними не шутят, понимаешь? - Я как раз понимаю! - И я взял деньги с твоего счета. - И слинял… - У меня вариантов не было! - Ты мог со мной поговорить? Объяснить? - И ты бы мне помог? Брось, Глеб, ты бы меня уволил в тот же день. Глеб промолчал. - Ну а теперь что? Откуда деньги? - Все оттуда же, из Якутии, — улыбнулся Троянов. – Помирились мы с папаней, он мне теперь тесть. Будущий. У Глеба вилка выпала из руки. Никита на своем месте тоже подавился сигаретой. - Снежана оказалась беременна. И что папе делать? Позор на всю Якутию. И она в слезах-соплях, мол, люблю не могу. Нашли меня сваты, позвали жениться. А почему нет? Девка красивая, ребенок, опять же. - А возраст тебя не смущает? – вкрадчиво поинтересовался Глеб. - Главное, чтобы ее не смущал! - Дураки. Оба! А Андрей вообще идиот. - Завидуй молча! В общем, долг я отдал. А ты забери заявление, пожалуйста. Мне сейчас только уголовки и не хватает. - Какое заявление? - На меня, о хищении средств. Глеб, я серьезно. Мне лишние проблемы не нужны. Никита присвистнул. Никак дядюшка постарался. Теперь понятно, каким боком он в этой истории. - Твои следоки как цепные псы накинулись. Кого ты там подключил? Всех генералов МВД или половину? Тесть меня, конечно, отмажет, но нафиг нам это все? Давай замнем. - Давай, — медленно произнес Глеб, соображая, что теперь делать. Прощались они с Трояновым почти тепло. - Я тебя приглашу на свадьбу, — пообещал он на прощание. - В Якутию? Благодарю покорно! Я тебя заранее поздравляю. - Если надумаешь вернуться на сцену, звони! - Это вряд ли. Счастливо, Слава. Закрыв за бывшим директором дверь, Глеб подошел к столу, еще раз открыл дипломат, посмотрел на деньги. - И что со всем этим делать? - Отдавать долги, а остаток класть под проценты, я так думаю. Никита встал у него за спиной, пристроив подбородок на плече и созерцая кучу денег. - Отдавать некому, Ромка отказался брать. С Азадом Кароль разобрался. - Значит все на счет. Лучше на три, разных, с разными ставками. Один с капитализацией вклада, второй валютный, третий… - Ты мой специалист, — Глеб развернулся и легонько его поцеловал. – Вот ты и будешь этим заниматься. Не забудь немного оставить на поездку к морю. Ты, помнится, обещал вывезти дедушку косточки погреть. - Счас как дам больно! Дедушка! Постельный террорист! Ну-ка вытащи оттуда руку! Хотя нет, не вытаскивай… @@@ - Родной, у тебя, кажется, сайт грохнулся, — сообщил Никита, оторвавшись от монитора. Они валялись на кровати, отдыхая после забега по магазинам, занявшего почти целый день. Таскать сумки с продуктами пришлось, конечно, Никите, зато Глеб самолично готовил обед – жарил отбивные и строгал салат. Получилось вкусно, а то, что кухню теперь еще три дня отмывать – такие мелочи! И теперь Глеб вползглаза смотрел футбол, а Никита полез в Интернет. - Пишет, что закончился срок аренды хостинга. - Чего? – Глеб оторвался от телевизора. – Говори по-русски, пожалуйста. - За сайт ты вовремя не заплатил и теперь он недоступен. - Ну и черт бы с ним, — пожал плечами Глеб и перевернулся на другой бок. – Мне он не нужен. - А зачем тогда делал? - Все делали, и я делал. Положено, чтобы у артиста сайт был. Через него приглашения приходили выступить. - Вот по нему и видно было, что делали для галочки. Точно не для людей. - Никит, я ничего в этом не понимаю, мне это совершенно не интересно. Дай футбол досмотреть. - Ты замучил уже со своим футболом! – Никита отложил ноутбук и устроился на Глебе, закрыв ему телевизор. – Сайт – это твое творческое наследие в удобном и современном формате! Там можно разместить все твои песни, клипы, фотографии, статьи. - А можно без пафоса? Наследие! Кому это нужно? - Тем, кто любит твои песни! - Видел я, что они любят… - Глеб, ты не сравнивай публику на концерте и аудиторию сайта. На сайт могут приходить люди со всех концов планеты! Те, кто не хочет или не может пойти на концерт, кто просто любит послушать твои песни, те, кто живет в городах, куда ты никогда не приезжал. - Таких нет, — хмыкнул Глеб. – Никит, мы же вроде закончили эту историю? Теперь уж точно сайт не нужен. - Теперь как раз и нужен! Знаешь, сколько сайтов артистов, которые давно закончили карьеру? И даже тех, кто уже умер? И на них куча посетителей. Вот ты недавно в кабинете прибирался, там куча дисков, афиш, газетных вырезок. Для тебя это хлам, который некуда пристроить, а поклонники за него душу продать готовы. Давай сделаем нормальный сайт, а? - Ты сделаешь? Ты умеешь? - Немного. Разберемся. Главное – желание. Ты мне поможешь материалы подобрать, разместить все правильно. Если честно, я в твоем творчестве не очень большой специалист. - А я специалист! У меня вообще склероз, я иногда слышу песню и поверить не могу, что это я ее пел. Ты вон Громову в консультанты возьми, она тебе к каждой фотографии дату назовет и расскажет, где она была сделана и почему. Вы же общаетесь? Никита прищурился. Давно он подозревал, что Глеб пользуется компьютером лучше, чем хочет это показать. - Значит, ты даешь добро на сайт? - Да делайте что хотите, меня только не трогайте! Но не трогать не получилось. Как Никита и рассчитывал, Глеб сам включился в процесс. Несколько дней просто норовил пройти мимо засевшего за компьютер Ника, заглядывая через плечо. Потом начал давать советы по дизайну, как всегда бесценные из серии: «Хочу вот так, не знаю, как, но чтоб красиво было». А когда дело дошло до наполнения, уже сидел с Никитой не отрываясь. Слушал свои старые записи, рассказывал, зачем и как записывалась та или иная песня, отбирал статьи. Вопреки заверениям про склероз, помнил он очень много и порой выдавал «эксклюзивный контент», как называла его рассказы Ульяна. С Громовой Никита активно переписывался, у нее тоже оказалось немало материала, что-то для сайта брали из ее группы. Правда, поняв, что по ту сторону монитора может сидеть не только Ник, но и САМ, она стала еще сдержаннее, и порой ее сообщения больше походили на сводки информбюро. В конце концов Никиту это достало. - Вот объясни мне, Глеб, почему твои поклонники такие примороженные? – кипятился он. – Я с ней нормально разговариваю, а она как будто доклад на конференции читает. - Потому что я всегда держал их в строгих рамках. Какой артист – такие и поклонники, меня это устраивало. Глеб начал раздражаться, в голосе зазвучали привычные категоричные нотки, и Никита поспешил перевести разговор на другую тему. Но через несколько дней заметил, что Глеб сам переписывался с Ульяной с его аккаунта. Под видом «Никиты» обсуждал с ней какую-то песню, которую записал лет пять назад на свои стихи, и которая показалась ему недооцененной публикой. Дискуссия развернулась на три листа, с использованием музыкальной терминологии, и Никита ничего из нее не понял. С того случая Глеб несколько дней ходил задумчивый-задумчивый, а потом вдруг сообщил: - У нас завтра гости. Никита даже не удивился. В последнее время Таша у них только что не поселилась, и Ромка наведывался довольно часто. Глебу явно не хватало общения, и каждой такой встрече он был искренне рад. - Я Ульяну пригласил, — хитро улыбаясь, сообщил он. – Чаю попить. С твоего аккаунта, но от своего имени. Если ты не против. Никита минуту молча осмысливал услышанное. - Ты меня, помнится, ругал, что я в Израиле не захотел с ними чай пить. Ну вот, исправлюсь. - И она согласилась? - Ну примерно с таким же торможением, как у тебя сейчас. Надеюсь, ты не ошибся насчет ее ориентации, и я не пожалею о своем решении. Никита фыркнул. Как реагировать он не знал. Что это со стороны Глеба? Желание заглушить одиночество, получить хоть какое-то внимание со стороны тех, кому он все еще интересен? Или искреннее желание что-то переосмыслить, исправить? Встреча получилась… забавной. В доме Немова Ульяна, казалось, даже дышать боялась. Глеб ее опасался, смотрел на девушку с подозрением, будто она в любой момент кинется его насиловать. Чаем давились оба. Глеб сел за противоположный конец стола, и под пристальным взглядом Ульяны ему кусок в горло не лез. Но когда Никита принес за стол ноутбук и речь зашла о сайте, все тут же оживились. Оказалось, что недавно Ульяна откопала в Интернете с десяток песен, в исполнителе которых сомневалась. Пользуясь случаем, она решила показать их Глебу. - Вот здесь вроде бы написано, что поете вы, но мне кажется, это не вы. А вот эта явно ваша, но исполнителем Кароль значится. Послушайте! Глеба увлекла эта игра. Он с энтузиазмом слушал и комментировал: - Ну где же это я? Слышишь звон на соль минор? Так только у Кароля в юности звенело. А вот это стаккато в припеве было только в моей аранжировке. - Но, подождите, а кто же тогда первый исполнитель? Здесь же год семьдесят пятый. А Кароль ее только в восьмидесятом записал. - Я первый исполнитель! Врет он все! Они уже забыли о смущении, сидели рядом за ноутбуком, спорили, костерили Кароля и разбирали песни. Никита заварил свежего чаю. Похоже, он-таки нашел для любимого новую игрушку в виде сайта и заодно собеседника на профессиональные темы. Провожал Никита Ульяну, когда уже стемнело. У ворот остановились покурить. - Спасибо тебе, — девушка смотрела на него благодарно и, что удивительно, взгляд побитой собаки исчез. - За встречу? Не поверишь, но это не я. Он сам залез и написал с моего аккаунта. Кажется, он наконец-то понял, что поклонники тоже люди, и с ними можно общаться. - Нет, — Ульяна покачала головой. – За него. Он живой стал. Мы его таким не видели уже лет пять. Ты ведь его уговорил со сцены уйти? - Не совсем. Но поспособствовал. - И за это спасибо. - Не понял. Разве поклонники не хотят постоянно видеть артиста на сцене? Ульяна пожала плечами. - Не знаю, чего хотят поклонники. Я хочу, чтобы он был здоров и счастлив. Не на экране. На самом деле. - Знаешь, он удивлен, что вы вообще остались. Что группа функционирует, что на новый сайт народ стекается. Думал, его сразу забудут. - Кто-то забудет, кто-то уйдет из группы, конечно. Кто-то начал уходить уже после того, как появились те публикации. Мне кажется, аудитория поменяется. На сайт и в группу придут те, кто ностальгирует по времени, которое олицетворял Немов, по тем песням. А поклонников именно артиста, личности – их не так уж много. - И тем более мало тех, кто любит человека Немова, верно? — Никита облокотился на ворота и пристально посмотрел на девушку. — Зачем тебе это все? Ульяна достала новую сигарету из пачки. - Не знаю. Он – как наркотик, понимаешь? Он – это мое детство, все то светлое, что в нем было. Концерты, телепередачи, редкие встречи. Интервью, по которым я составляла свою систему ценностей. Он был не просто любимым артистом, он был ориентиром – как правильно, как неправильно. - Но ты же понимаешь, что на самом деле Глеб не лучший пример для подражания. И многие его интервью, мягко говоря, не соответствуют действительности. - Сейчас понимаю. В какой-то момент идеал рухнул, и мне пришлось научиться воспринимать его таким, какой есть. - Это сложно. - А никто не обещал, что будет просто. Пока я повзрослела и поумнела, он начал стареть. И это ужасно, видеть, как твой самый лучший, самый талантливый, вечно молодой «папа Глеб» день за днем сдает позиции. Публично, у всех на виду. Становится поводом для шуток, насмешек. Веришь, мне после каждого его концерта сдохнуть хочется – я же с ним каждую ноту тяну, мне кажется, что это у меня спина болит или дыхания не хватает. Никита кивнул. Она снова точно описала его ощущения от концертов Глеба. - Но чего я точно не ожидала, что когда-нибудь попаду в этот дом. И что здесь будет так тепло. И он – улыбающийся, счастливый. Это самое главное теперь. И Никита не мог с ней не согласиться.