***
Ачиль был в полном восторге, когда прибыл на место битвы, в котором был уничтожен клан Шимон вместе с его непутевыми хранителями. Просто великолепно, как, не задумываясь, Лев убил его людей. Он был настолько безжалостен к Шимон, что у Альянса больше не будет сомнений в нем как Десятом Вонголе. Ну а бледные лица дружков Савады — это высшая степень удовольствия. Жаль, конечно, что тот им никак не навредил, но это мелочь по сравнению с охотой, что он готов объявить на Льва. Раскрыв его личность перед Альянсом, он поставит этих мерзких стариков на место. А если получится собственноручно снять голову Саваде, его влияние до небес взлетит. — Десятый, мы нашли имитатора, как вы и приказывали, — к нему подошел верный хранитель. Тот говорил тихо, ибо суетящиеся мафиози могли услышать их разговор. — Отлично, подготовьте все необходимое. — Ачиль направился к своему кортежу. Тут ему более нечего делать. — Объявите о срочном сборе Альянсу. И начните нападение в момент, когда все они будут в сборе. Ты также должен быть рядом со мной. «В конце концов я должен добавить больше сумасшествия в действия Льва. Не щадящий ни друзей, ни семью марионеток Эстранео. Безжалостное оружие, которое подлежит уничтожению», — усмехнулся Ачиль. Он бросил расчетливый взгляд на друзей Савады, едва скрывая радость. Подарить еще больше отчаянья таким верным и несгибаемым людям — это чистой воды удовольствие. Завтра ему предстоит сыграть важную роль, надо морально подготовиться к началу уничтожения Льва. Возможно, все же стоит навестить не только старика Девятого, но и прелестную сестричку Савады? Ах, сколько прекрасных перспектив, сколько возможностей раздавить этого червяка. Что ж, стоит как следует обо всем подумать.***
Кавахире очень сильно хотелось напиться. Вот прямо здесь и сейчас. И несмотря на то что он чувствовал вкус любой выпивки, опьянеть он был не в силах из-за своих способностей. От осознания этого факта не стало легче, впервые за тысячу лет он почувствовал тупую боль в затылке. «Итак, предсказание Юни сбылось, хоть не совсем так, как предполагалось изначально…» — размышлял Кавахира, смотря на спираль времени, которая появилась, стоило им с Савадой открыть треклятый сундук. Семь Небес Три-ни-сетте не что иное как семь колец Вонголы, возрожденные пламенем Савады Тсунаёши. И по силе каждое из этих колец теперь на уровне Маре или пустышек Аркобалено. Сосредоточение такой силы и власти поистине пугает. И всему миру действительно повезло, что Эстранео не смогли сломить убеждения парнишки. Он достаточно силен, чтобы править миром, но не желает этого. Савада принял решение защитить своих близких, но как же сложно это будет сделать. Разделить силу меж Небесами, влив в них силу того, кто носит в себе самое сильное пламя на этой земле. Кавахира чувствовал усталость, которая не настигала его вот уже несколько тысячелетий. Прежде, чем Савада ушел, он рассказал ему все о пути самосовершенствования тела и духа. Они оба вложили эти знания в кольца Вонголы и Маре. Настал черед пустышек Аркобалено и Шимон. Четыре неба вместо трех, правильное ли это решение, покажет лишь время. — Ты как всегда в великих думах, мой хранитель, — мягкий голос Неба Аркобалено раздался за спиной. — Госпожа Юни, — Кавахира развернулся к боссу Джильо Неро. Он чувствовал в своем замке не только её присутствие. Остальные хранители Аркобалено тоже были тут и ожидали их этажом ниже. — Рад снова видеть тебя. — Взаимно, — Юни легкой поступью подошла к кругу времени на полу. — Это то, что я видела? — Да, новое время Вонголы. — Вздохнул Кавахира. — Если бы я знал, что этот мальчик способен на такое, убил бы его раньше. Савада Тсунаёши родился под несчастливой звездой. — Разве это в нашей власти? — Юни не задели слова Кавахиры, в них не было ни злобы, ни обещания исполнить злой умысел. — Как он? — Я бы сказал нормально, но какая к чертям норма, когда перед тобой бурлящий вулкан ходит! Он в своей жажде мести приобрел силу и ум, который, к счастью, намерен направить на защиту тех, кто ему дорог. А поскольку они живут в очень опасном мире, значит то, что этот самый мир защищает, должно стать сильнее, — фыркнул Кавахира, вспоминая рассуждения Савады. — Глупец! Это не удалось сделать даже нашим предкам! — Лучше жалеть о том, что сделано, чем сокрушаться над своим малодушием, — Юни улыбнулась и направилась к выходу. Ее успокоили слова Кавахиры. Настал их черед повлиять на историю, которая не менялась вот уже три тысячи лет. — Ты готов их отпустить? — Я никогда и не держал. Кавахира молча последовал за Юни. Три года назад, в конфликте Представителей, была сделана установка, которая полностью заменила живых хранителей Акобалено, Кавахира испытал облегчение. Хоть в чем-то этот новый технологичный мир помог ему. Однако надобность в «Радуге» все же была. У нового поколения будет больше свободы и безопасности, чем у старого. Их тела останутся прежними, их память не истлеет под давлением сумасшедшей силы. И преемственность те смогут передать без ущерба для себя. Но на этом хорошие новости заканчиваются. Избраннику по-прежнему придется вытерпеть сумасшедший поток силы, проявить стойкость и волю. И главное — отринуть все во имя этого мира. И, честно сказать, Кавахира был не уверен, что одолженное пламя Савады проявит к недостойным снисхождение. Спалит к чертям! Кавахира довольно улыбнулся, ему с каждой минутой все больше нравился этот парень. — Боже, боже, и зачем нас снова всех собрали? — вздохнул Вайпер, он не любил лишнюю суету. А ее в последние годы было слишком много. Пожалуй, он искал Саваду не столько из чувства долга, сколько в надежде, что его присутствие успокоит буйный нрав босса. — Согласен, у нас и так проблем выше крыши, — ученый поправил сползающие очки. — С нападениями этого Льва, поисками и способами спасти кровожадную задницу Савады от суда Виндиче. — Выбирай выражения, — Колонелло зло посмотрел на Верде. Пусть они видели, как Тсуна жахнул по Шимон пламенем, но поверить в такой исход не мог даже Реборн. Хотя тот даже не вздрогнул на этом моменте. А вот друзья-хранители Савады от шока дар речи потеряли. Они, впрочем, тоже, когда увидели истинный облик Льва… — Незачем спорить, — Лар Милч, наблюдая за молчаливым Реборном, не могла отделаться от странного ощущения. — Ты призвал нас для какой-то конкретной цели? — Три года назад мы разрешили задачу, касающуюся трудного наследования пустышек Акобалено. — Кавахира устроился в кресле, побуждая всех собравшихся сделать то же самое. — Новое устройство работает исправно и вселяет надежду на долгую работу. Однако Аркобалено необходимы установке, Виндиче не подходят на роль бессмертных стражей Радуги. Наследники есть и будут в будущем, и у них будет другая участь. Они смогут жить даже после передачи пустышки преемникам. — Значит, нам предстоит выбрать кандидатов, — Реборн не спрашивал, из слов Кавахиры и так стало все понятно. — Реброн, ты, как всегда, схватываешь на лету, — хранитель Три-ни-сетте усмехнулся. — В связи с изменениями в наследовании колец Маре и Вонголы ваши пустышки тоже превратятся в кольца. Также добавится воля Шимон, мы проведем специальный ритуал, и часть вашей силы разлетится по миру, выбирая достойных. — Юни по-прежнему останется боссом Акобалено? — спросил Скалл. — Думаю, пройдет не мало времени, прежде чем мы сможем окончательно уйти на покой, — Юни мягко улыбнулась и положила руку на свой живот. Реборн сразу напрягся всем телом. Фонг молчаливо улыбнулся, словно уже все знал. Остальные пока ничего не понимали. — Через шесть месяцев новый босс Акобалено придет в этот мир, а через несколько десятков лет и новая семерка явит свою силу. Лар Милч радостно вскрикнула и обняла смущенную девушку. Остальные стали поздравлять ее, и один Реборн, скрестив руки на груди, обещал кару небесную тому, кто посмел дотронуться до его дорогой племянницы. — Я убью Гамму, — пообещал Юни Реборн, наконец обнимая своего босса. Юни рассмеялась, ни капли не волнуясь за своего возлюбленного. — Не переживай, дядюшка, он нас очень любит. Кавахира вздохнул, столь неожиданная, но приятная новость немного разрядила напряжение в комнате. Когда радость улеглась, они договорились о дате проведения ритуала и спокойно разошлись. Хранителю Три-ни-сетте осталось только переговорить с Виндиче — это было сложнее чем убедить всех Акобалено.***
Занзас и Кёя действительно не отходили от него. Тсуна даже опасался, что те свяжут его и будут держать на привязи, чтобы он никуда не убежал. Они улетели с острова втроем, и нужно было видеть шокированные лица Занзаса и Хибари, когда он ментально предложил им оседлать его как какую-то лошадь. Теперь он считал себя отчасти отомщенным за то, что эти двое спутали ему дальнейшие планы. Прибыв в Намимори, Тсуна связался с Каору, объясняя ему ситуацию. — Этого следовало ожидать, — в трубке раздался сокрушающий вздох. — Твои дружки иногда тупят, но в реакции бывают довольно быстры. Ты им расскажешь? — Расскажу, а Кёе даже покажу, — Савада прошелся по кабинету особняка в Намимори, в который они прибыли несколько часов назад. О том, что происходит на первом этаже дома, он старался не думать. — Будь аккуратен с их разумом, — Юдзуки знал об этой задумке и крайне сочувствовал хранителям, которым предстоит это увидеть. Он прекрасно помнил свои ощущения, когда Спейд показал ему историю Вонголы. — В Китае началась операция, мы присматриваем за целью. Генкши и Ланчия готовят операцию по спасению некоторых детей. Я займусь Ачилем. — Каору, не нужно рисковать понапрасну, — предупредил Тсуна своего помощника. — Постарайся не попасть в его поле зрения. — Разберусь. Выйдя из кабинета, он увидел в коридоре Кусакабе, мужчина не выглядел избитым, но что-то в его взгляде насторожило Тсуну. Наверняка за умолчание такой важной информации, как приезд Савады в родной город, Кёя пришел в ярость. И за такой проступок Хибари вполне мог избить своего помощника, но почему-то не сделал этого. Кусакабе, поймав его вопросительный взгляд, смущенно опустил голову. — Глава… то есть Хибари-сан сказал, что понимает причину моего молчания. Они вместе с Занзасом ждут вас в отдаленной части сада. — Хорошо, — Тсуна был удивлен. Неужели гордое Облако утратило свою строптивость за несколько лет его отсутствия? Или рядом с таким человеком, как Занзас, строптивость и гордость не выживают. — Что бы вы ни услышали, пожалуйста, не приближайтесь к нам, пока мы не вернемся в дом. Кусакабе молча поклонился, выразив свое согласие. Тсуна направился к указанному месту, абсолютно не ведая, к чему может привести дальнейший разговор. Невольно он подумал о письме, которое осталось в кабинете. Как он и подозревал, оно оказалось очень длинным и насыщенным болезненными событиями, от которых Тсуна до сих пор просыпался по ночам. Стоит ли такое читать его матери? Сможет ли сердце этой любящей женщины выдержать испытания, которые выпали на долю её ребенка? Сможет ли она принять его? Малодушие ли с его стороны — проверить сие на Кёе, как самом нелюдимом его хранителе? Когда он выходит к беседке и видит их вдвоем, что-то заставляет его на минуту застыть. И в эту минуту Занзас кладет свою ладонь на сцепленные руки Хибари. Повернув голову, тот смотрит грозному боссу Варии прямо в глаза, и Тсуна видит, как его щеки немного краснеют. От собственного смущения Кёя зол, но быстро справляется с собой, закрывая глаза. Занзас, который никак не вяжется с заботой и милосердием, смотрит на этот детский жест с нежностью. Тсуна хочет сбежать. Хочет уйти. Только бы не разрушать эту минуту на двоих безжалостной реальностью. «А ведь Занзас меня поцеловал… и Кёю тогда в борделе целовал не менее страстно. Да и сам Кёя… что им вообще нужно от меня? Им, кажется, и вдвоем неплохо…» — такие размышления повергли его в некое грустное осознание, что сейчас он не способен дарить кому-то любовь. Ведь наслаждение от секса вряд ли можно сравнить со столь высоким чувством. Вот у мамы с отцом явно любовь, которая позволила этой женщине простить выходки мужа и подарить ему еще одну драгоценность. А у него что? Месть, резня и секс по случаю? Савада Тсунаёши — всепрощающие Небо? Трижды «ха»! Скорее уж проклятое Небо. Проклятое той самой семьей, которая искалечила Мукуро. Может, его стоило первым посвятить? — Савада? — Занзас наконец замечает его и напоминает о их существовании. Кёя смотрит настороженно, но вместе с тем в темно-серых глазах мелькает надежда. Вот только на что? Тсуна качает головой и без лишних слов ставит на стол кристалл темно-фиолетового цвета. Внутри, переливаясь темными цветами, что-то сверкает. Хибари протягивает руку и едва не одергивает её. На секунду его коснулась необъяснимая пульсация, словно внутри было что-то живое. — Это же… — Кёя замирает и смотрит на кристалл, почти похожий на тот, из которого после сорванной церемонии наследования появилось обновленное кольцо Вонголы. — Я же сказал, что от вашего решения будет зависеть наша встреча. — Тсуна устроился напротив Занзаса и Хибари. — Других хранителей тут нет, но и им предстоит увидеть то, что случилось. Просто ты будешь первым, Хибари. Там внутри кольцо Облака Вонголы, а в нем мои воспоминания. Ты должен их увидеть, и только после этого я отвечу на все твои вопросы, если, конечно, ты захочешь меня слушать. — Ясно, — Кёя согласен с таким предложением. В конце концов он не слишком разговорчивый, возможно, ему будет проще донести свои мысли до зверька, когда он сам все увидит. Он тянется к кристаллу, но тут рука Занзаса останавливает его, он снимает с его руки кольцо Варии и, повернувшись к Саваде, твердо произносит: — Как мне посмотреть то, что ты хочешь показать. Тсуна подавляет рвущийся вздох. Занзас мог не спрашивать, он вообще мог делать, что пожелает, но его вопрос наводит на определенные мысли. Конечно, Занзас может увидеть воспоминания, заложенные в кольцах. Силы на двойной контакт у них хватит. Проблема в нем. Окунаться снова в тот ад, что с ним произошел, не было желания. Как и быть проводником для Занзаса по тяжелым воспоминаниям. Но Тсуна знал, что придется пережить эти моменты по крайней мере шесть раз, прежде чем хранители примут решение. У Тсуны был хороший учитель, который больше года выбивал из него нерешительность и трусость. Реборн бы первым кинул его в это болото вновь со словами: — Прими и смирись, никчемный Тсуна!!! Холодный голос репетитора прозвучал как наяву, и Савада принял решение. Возможно, самое глупое и мазохистское за свою недолгую жизнь. — Сперва пробуди кольцо, Хибари, а потом мы объединим нашу волю и сможем увидеть мои воспоминания. Кёя кивнул и взял кристалл в руки, с удивлением понимая, что он теплый, а переливающиеся фиолетовыми оттенками грани заставляли вглядываться в самую глубину природного кристалла. Неужели Талбот именно им занимался в недрах своей мастерской. — Ах да, — Тсуна щелкнул пальцами, будто вспоминая нечто важное. — Скажем так, обязанности Хранителей теперь будут звучать несколько иначе. Формула старого поколения нам не подходит. Я, конечно, могу придумать формулировку, но оставляю это на тебя. Принеси мне клятву, которая будет достойна меня как Неба Вонголы. «Не подходит, значит? И что бы это означало?» — задумался Кёя, он посмотрел на кристалл в своих руках и тут вспомнил, как Тсуна в облике огромного льва показывался перед ними. Как исходящая от него энергия и мощь едва не поставили его на колени. Он не смог даже осознать силу Савады сейчас, когда тот сидит так близко. Сосредоточив пламя в ладонях, он хочет узнать путь зверька, который тот начал без них. Он хочет узнать, может ли он остаться рядом с ним и не сгореть при этом, как бабочка-однодневка! Укрытая легкими занавесками и тенями ветвей беседка озаряется насыщенно фиолетовым пламенем, и перед лицом Хибари застывает кольцо с округлым камнем в центре такого же цвета, как и исчезнувший кристалл. Надев его на указательный палец правой руки, Хибари повернулся к Саваде. Тот сидел с закрытыми глазами, словно пытался сосредоточиться на важной задаче. Они с Занзасом успели обменяться взглядами, прежде чем Тсуна протянул им раскрытые ладони. — Я не буду вас жалеть. Это было последние предупреждение, но звучало оно явно не для Кёи. Возможно, Савада не хотел показывать свое прошлое именно Занзасу? Кёя отбросил лишние мысли и взял зверька за руку. Босс Варии на сие замечание ничего не ответил, его вообще мало чем проймешь, за годы жизни в мафии он чего только не видел. Его ладонь так же сжала пальцы Савады, Кёя и Занзас сжали ладони друг друга, тем самым создав треугольник. Оба почти синхронно закрыли глаза. Упуская момент, когда фиолетовое пламя покрыло три фигуры, а тоненькие нити устремились к центру лба каждого. …Он действительно не хотел снова видеть это. Осознавать и чувствовать каждую пытку и удар, что наносили ему насильники и надзиратели. Тсуна не старался фильтровать события, когда вкладывал свои воспоминания на спираль времени, но какая-то определенная схема в них была. Они с Занзасом молчаливыми тенями стояли за спиной Кёи и наблюдали, как еще невинный Савада Тсунаёши очнулся в той самой комнате, где не было ничего, кроме холодильника с отравленной водой. Он не знает, как после всего увиденного отнесутся к нему эти двое, но взгляда не отводит, понимая, что нужно смотреть. Кёя подозревал, что воспоминания, показанные зверьком, будут тяжелыми. Он даже мысленно готовился наблюдать за зверствами, но… увидеть собственными глазами, как любимому тобой человеку причиняют столько боли, было невыносимо. Хибари силой воли заставил себя стоять на месте и смотреть. Смотреть, как Тсуну избивают до полусмерти. Смотреть, как накачивают неизвестными препаратами. Смотреть и не отводить взгляда, когда какой-то подонок насилует его… хотелось оказаться на месте зверька. Хотелось закрыть от каждого удара, который обрушивался на хрупкие плечи Тсуны. Хотелось… но что толку, если это уже было. Если то, что он видит — прошлое. Сжимая кулаки, он слышит чье-то сдавленное рычание за спиной и вспоминает, что не он один все это видит. Занзас в ярости, в бешеной ярости, но, кажется, тоже понимает, что это уже прошло. Как Савада не сошел с ума? Как не спятил, окончательно сорвавшись в бездну безумного пламени, коим его накачали это психи из Эстернео. Он видит жертву всех поколений Вонголы. Кёя слышит, как Примо называет Тсуну истинным Небом. Он видит Каору и его клятву. Все три года Тсуны пролетают перед ними обрывчатыми воспоминаниями, складываясь в узор из боли, преодолевания трудностей, клятвы мести и надежды, что он сможет вернуться домой. Почему они не искали лучше? Были слишком слабы перед другими и не поставили на место главенствующую семью, которая решила выкинуть Тсуну, как нечто не нужное. Они и правда слабы… раз позволили ему страдать в одиночестве. Стать сильным ради своего Неба? Единственного Неба, которое он может принять, ставшего жестоким и таким уязвимым. Ведь, как бы Тсуна ни пытался скрыть свои чувства, Хибари хорошо видит страх. Он и сам его порой испытывает, так что он понимает. Теперь он понимает, что путь к сердцу Савады будет долог и тернист. Понимает, все, что он может сейчас — это клятва верности… Воля кольца, согласная с мыслями Кёи, мягко гаснет и отпускает их из мира боли и печали. Несколько минут они с Занзасом ошалело моргают, прогоняя черные точки перед глазами. А потом видят, что Тсуна стоит к ним спиной. Кёя обращает внимание, как дрожат его пальцы, которые он сцепил за спиной. Занзас отмирает первым. — Надеюсь, ты убил этих ублюдков с особым садизмом! — его глаза налились кровью, вот только нет тех, с кого можно спросить за боль, причиненную Саваде. — Не сомневайся, — смешок Тсуны был нервным, словно он едва справляется с чувствами. «Он же снова… вот проклятье, он снова видел этот ад!» — Кёе захотелось дать себе затрещину. Но это его испытание, и раз зверек дал ему право выбора, он его сейчас использует на полную катушку. Спрашивать его, хочет ли он остаться рядом с ним, было изначально пустой тратой времени. И если зверьку так важно услышать его ответ, кто он, право слово, чтобы отказывать. Поднявшись, Хибари в несколько шагов подходит к нему. Прикасается ладонями к напряженным плечам, легко проводит пальцами по подбородку, который чуть опущен. В темно-карем взгляде, кажется, нет лишних эмоций, но Кёя знает, что внутри Савады сейчас все дрожит от нетерпения и страха, что его отвергнут. Хибари смотрит на его плотно сжатые губы, которые так долго мечтал поцеловать. Так долго мечтал об этом человеке и теперь, когда тот так близко, отпустить его пытке подобно. Рука скользит с каменного плеча вниз, и ладонь Савады оказывается в его прохладных руках. Кожа Савады горячая, и Кёя знает, что это результат пламени, что течет сейчас по его венам. Он подносит дрожащие пальцы зверька к губам, собираясь с мыслями, готовясь принести собственную клятву, определяя свою роль в семье Тсуны. Гордость и независимость, конечно, важны, но они ничего не стоят без того, кого любишь. — Гордое и одинокое Облако, плывущее по Небу, которое в трудные минуты встает на защиту семьи, — Кёя повторил давно заученную фразу, которую когда-то сказал ему малыш. Теперь он понимал, что Савада прав, теперь обязанности хранителей Вонголы не подходят им. Они изменились, сломались под гнетом беды и воскресли во что-то новое и сильное. Пожалуй, хорошо, что он первый увидел воспоминания зверька, теперь он сможет быть в ним рядом всегда. — Гордое и преданное облако, готовое следовать за своим Небом, готовое в трудную минуту поддержать семью. Ты мое единственное Небо, Савада, я люблю тебя. Тсуна действительно замирал от каждого слова Хибари, не понимая, от чего его глаза жгут непролитые слезы. Наверное, он просто боялся в это поверить, боялся осознать правдивые слова своего хранителя. Признание Кёи его просто выбило из колеи. Он его что? Любит? Как это возможно? После всего… после всей грязи, что он видел, его еще можно любить? Хибари Кёя, ты, наверное, спятил? Хотя может ли быть у ненормального Неба адекватный хранитель? Вряд ли… от таких абсурдных мыслей он не сумел подавить нервный смешок. — Как же вы оба бесите! — грубый голос Занзаса вывел их из собственных подавляющих мыслей. — Мы пойдем с тобой. Будем с тобой. Мы любим тебя, и все дерьмо, что ты затеял, мы обязательно поддержим. Возражения? Свой последний вопрос босс Варии произнес прямо в лицо Тсуне, очень быстро оказавшись возле них с Кёей. Савада, опасаясь, что голос подведёт его, лишь качнул головой. — Вот и славно, — оскалился в улыбке мафиози и обнял его. Тсуна просто устал удивляться поступкам этих двоих за сегодняшний день. Кёя, не отпуская его ладони, обнял его свободной рукой, положив голову на плечо. Они пробыли в той беседке до самого рассвета, и, когда солнце осветило закрытую прозрачными шторами беседку, лишь один из их трех не спал. Занзас смотрел на уснувших в обнимку Кёю и Тсуну, стараясь запомнить этот момент навсегда. Они проболтали всю ночь и, утомленные, уснули. Тсуна не делился с ними своими планами, но Занзас знал, что еще успеется. Савада спрашивал про семью. Про друзей. Кёя даже показал фотографии Нозоми и Наны. А сейчас Занзас думает, правильно ли то, что не испытал ни жалости, ни сочувствия в сторону Тсуны, лишь ярость на собственное бессилие. Он знал, как может сломать человека мафия, но вот только далеко не все могут поднять после такого голову. Он знал, что от лица Варии и от себя лично принесет Тсуне клятву верности, а сейчас пусть они немного отдохнут.