***
Тсуна направился к школе Намимори. Именно тут произошла большая часть событий. Это место было разрушено в Конфликте Колец, тут он провел счастливое время со своими друзьями, пусть и не всегда события были счастливыми. Вокруг них была толпа взрослых и школьников, но на них не обращали внимание, даже когда они у всех на глазах влетели на крышу. — Ты владеешь иллюзиями? — Хибари не почувствовал пламени Тумана, да и в воспоминаниях кольца не видел, чтобы Тсуна мог использовать другие элементы. — Упаси меня енот, — Саваду передернуло от такого предположения. Нет уж, ему и своих силушек достаточно. Он достал кристалл прозрачно-голубого цвета и, покрыв его своим пламенем, оставил в углу крыши. Кристалл сверкнул на солнце и исчез из виду, будто его и не было. — Каждый элемент может освоить иллюзии, просто об этом никто не думал. В документах Эстранео есть много техник, я их изучил и узнал о пламени больше, чем когда меня учил Реборн. У меня есть бумеранг, он может накапливать несколько видов пламени, но я редко им пользуюсь. В основном чтобы противник не смог меня быстро вычислить и узнать, кто я. — Ты изучал эту семью? — Хибари был поражен, он не замечал в прошлом за Савадой тяги к знаниям. Ему уже не терпелось посмотреть, на что еще способен Тсуна со своей ужасающей силой. — Своего врага надо знать в лицо, — они спустились в спортзал и оставили ярко-желтый кристалл в самом центре. — Тем более это всего лишь книги, если и появится кто-то способный использовать знания Эстранео вновь, то я просто его остановлю. Когда рубиновый кристалл был установлен в том месте, где однажды между Гокудерой и Тсуной состоялся бой, они направились в сторону станции. Лев вполне мог преодолеть столь незначительное расстояние от Намимори до Кокуе, но почему-то их прогулку с Хибари не хотелось прерывать. Он думал о признании Кёи, но ответ не приходил ему в голову. Тсуна видел того в роли своего Хранителя, но возлюбленный — это несколько другое. Любимому человеку хочется доверять, с ним можно забыть все плохое, что с тобой случилось. Тсуна Хранителям мог доверить многое, но подпустить их настолько близко — вряд ли. Он уже смирился с тем, что будет держать с друзьями дистанцию, поскольку за эти три года привык быть один. Решать проблемы и убивать самостоятельно. Ему проще пойти и убить самому, чем отдать приказ на зачистку Хранителям или Варии. Им придется заново привыкать друг к другу, и первым этапом является проверка кольцами. Затем Тсуна рассчитывал из остатков кристаллов сделать накопители, которые удержат его силу. Энергии столкнутся и неизбежно перемешаются, и тогда его друзья станут сильными настолько, что смогут его остановить. При условии, что он потеряет контроль. — Это место по-прежнему меня бесит, — цыкнул Кёя, когда они подошли к заброшенному парку развлечений. — Можно его снести! — Спокойствие, Хибари-сан. Савада улыбнулся, вспоминая, как бесился каждый раз хищник Намимори, оказываясь рядом с Сакурой или Мукуро. И город Хибари не нравился, хоть тот и сдерживался. Тсуна направился в сторону парка, где и встретил Рокудо Мукуро в первый раз. Тсуна оглядел зеленые заросли и окружающие их деревья, тут мало что поменялось. Даже можно представить, что он никуда не уходил, будто кошмара похищения и экспериментов не было. Темно-синий кристалл он оставил на небольшой опушке, точно так же скрывая его пламенем. У него остался только изумрудный кристалл, но пока он решил оставить его рядом со своим. — Думаешь, они поймут где искать? — в принципе, места довольно значимые и довольно легко догадаться, где Савада спрячет кольца. Хибари даже интересно, какое место зверек выбрал бы ему. Кабинет дисциплинарного комитета в школе? Крыша, на которой он любил спать в обеденное время? Было еще пара мест, но вряд ли Савада о них знал. — Разве ты не собирался им сказать? — вопросом на вопрос, конечно, не очень вежливо, зато можно увидеть, как такая манера выводит собеседника из равновесия. Хотя с Кёей не прокатило. — Хочешь, чтобы я молчал? — Нет необходимости, игра окончена. — Тсуна направился к выходу из парка, вот только Хибари, схватив его за руку, дернул на себя, прижав к ближайшему дереву. — Ха-ха, какой напор, Хибари-сан… «Почему? Почему, черт возьми, даже сейчас Савада кажется дальше, чем был за три года своего отсутствия?» — Кёю бесила эта отстраненость. Возможно, будь на его месте Сасагава или Такеши, они нашли бы правильные слова для этого упрямца, но на беду Савады с ним сейчас именно он. — Не придуривайся, зверек! — схватив того за плечи, он наконец смог поймать взгляд Савады. Раньше можно было легко понять, о чем тот думает, сейчас же бесстрастное выражение лица бесило невероятно. — Ты… тебе мало моей клятвы, моего признания? Просто позови нас, даже травоядный ананас примчится в рядах первых. К чему все эти шарады, загадки. Мы не слабые, мы сумеем тебя… защитить. — Кёя, Кёя… разве я говорил, что вы слабы? Нет, я, как никто другой, знаю, на что вы способны. Но чтобы быть рядом со мной, нужно стать еще сильнее. Нужно принять не только меня, но и мое пламя. Ты поймешь все сам, когда оно коснется тебя. — Тсуна провел пальцами по бледной щеке Хибари, спускаясь пальцами по горлу к выступающим ключицам. Кёя был красивым, опасным, и Тсуне было приятно, что такой человек любит его… вот только сам он никак не ответил. Может, стоит хотя бы объяснить? — Твое признание — мне было приятно его слышать. Когда Реборн начал меня тренировать и посыпались битвы одна за другой, я всегда знал, что ты приедешь. Не потому, что мы что-то значим для тебя. Причиной был сильный противник, предвкушение хорошей драки. Я этого не понимал, желая жить в мире и спокойствии. Меня устраивали твои причины, и я всегда на тебя рассчитывал. Ты тот, кто в том кошмарном будущем научил меня бороться до конца. Провел через наследие Вонголы. Каждый раз, видя, как ты дерешься, мне хотелось смотреть не отрываясь. Наверное, я и сам не осознавал, как ты мне нравишься. А потом… потом был плен и все, что ты видел. Сосредоточившись на мести, я несколько утратил чувствительность к другим. Я не знаю, что могу вложить в такое высокое чувство, как любовь. Ха, да наверняка Занзас в любви гораздо лучше, чем я. Ха-ха-ха… Кёя был не в силах слушать этот горький смех. Он дернул Саваду на себя и обнял его, утыкаясь носом в макушку. Его безумно радовало, что в прошлом тот испытывал к нему не только страх. Кёя прекрасно знал, каким был его характер. Прекрасно знал, каким жестоким мог выглядеть со стороны. Сейчас мало что поменялось, но он стал куда собраннее. Тсуна не спешил покидать уютных объятий, не знал, похожи ли его слова на ответ, но, кажется, Хибари удовлетворился ими. В надежных объятьях было тепло, и Тсуна подумал, что давно, не ощущал подобного тепла. Все объятья до этого были скоротечны и в половину не были такими осторожными. Молчание затягивалось, но не тяготило, и, когда Тсуна поднял голову, чтобы заглянуть своему Хранитель в лицо, тот неожиданно поцеловал его в переносицу. Затем коснулся бровей, носа. Осторожные, ласковые поцелуи словно говорили: «доверься мне. Я не обижу тебя». Тсуна расслабился и поддался навстречу осторожному поцелую. Они обменивались поцелуями, словно хотели распробовать друг друга. Ловя эмоции Тсуны, Кёя решается на более продолжительный поцелуй, ухватывая чужие губы своими, сталкивается языком. Нежность перерастает в страсть, и Тсуна сам не замечает, как меняется с Хибари местами, стремясь прижать его к себе. Кёя медленно сел, устраивая Тсуну на своих коленях. Он целовал его губы, лицо, спускаясь поцелуями на шею, сдерживая себя от более откровенных ласк. Тсуна от такой ласки разомлел и, когда ладонь Кёи провела вверх-вниз по спине, невольно протяжно ахнул. Его мохнатые ушки и упругий хвост мигом вышли их контроля хозяина. Хвост обвил запястье Хибари, игриво провел кисточкой по руке. А ушки, дрожа от волнения, прижались к голове. Кёя от столь милого зрелища едва не кончил. Сглотнув, он прикоснулся к мягкому ушку и погладил его, слыша натуральное урчание. Тсунаёши прижался к нему всем телом, желая получить больше ласки. — Кёя, я.… — Тсуна впервые задумался, как он выглядит в глазах Хранителя. Не то зверюшка, не то человек. Наверное, отвратительное зрелище. — Перестань… отпусти… — Вот еще, — Кёя не дал тому сдвинуться, утягивая в продолжительный поцелуй. — Перестань думать всякие глупости. Ты потрясающий. Милый, наш сильный и упрямый зверек. Мой зверек. — Твой… а как же Занзас? — Тсуна мягко улыбнулся, уже не сдерживая собственное мурчание. — Ты мой, а вместе с Занзасом наш. По-другому мы не можем. По-другому будет слишком больно. Тсуна не знал, что сказать, и вместо ответа сам поцеловал Хибари. Чувствуя под собой возбужденный член Кёи, Тсуна неосознанно потерся об него, срывая протяжный стон с губ Хибари. В ответ Кёя провел пальцем под хвостом Тсуны, слыша утробное рычание. — Кёя… — Ты первый начал, — усмехнулся Хранитель и, коснувшись линии ремня парня, замер. — Могу я… Тсуна потерся носом о шею Кёи и кивнул. К нему и раньше прикасались, целовали и удовлетворяли. Но прикосновения и поцелуи Хибари ощущались по-другому. Может, все дело в различии желаний? Одни хотели сломать его насилием, другие жаждали тела и силы. А от прикосновений Кёи внутри будто все переворачивается, сжимается в комок трудно различимых эмоций. «Интересно, а от прикосновений Занзаса так же приятно?» — мысли о грозном боссе Варии затмили действия Кёи. Он обхватил ладонью его член, погладил головку большим пальцем и движением вверх-вниз стал водить рукой. Еще никогда у Тсуны не возникало желания коснуться кого-то первым. Чувствуя член Кёи, Тсуна тянется к ширинке, просовывая руку, зеркально повторяя действия Хранителя. Если бы их кто-то увидел, его глазам предстала бы довольно порочная картина. Двое стонущих от ласк друг друга парней, один из которых и на человека-то не похож. Поцелуями оба глушили стоны друг друга, желая оказаться как можно ближе. Тсуна сходил с ума от тонких и проворных пальцев Кёи, которые меняли темп, поглаживая. — Кёя… — закусив губу, Тсуна кончил первым. Прижав вспотевший лоб к плечу Хибари, он, закусив губу, сделал пару резких движений, ощутив, как оргазм сотрясает Хибари. Говорить сил не было, кое-как помогая друг другу перевести себя в порядок, они, смущенно улыбаясь, покинули Кокуе-ленд и вернулись обратно в особняк.***
У Занзаса были сомнения относительно того, что старику стоит знать, что Савада жив. Ему с его слабым сердцем не стоит знать, даже чем занимался его любимый внук, чтобы поставить мафию на место. С другой стороны, Тимотео живет слишком долго, чтобы чему-то удивится. Поэтому, когда он с ним связался, то попросил Хранителя Урагана позвать медиков на всякий случай. Надо отдать должное старику, тот выслушал его, не хватаясь при этом за сердце. Серьезное выражение лица не покинуло его ни на минуту. А Хранители на заднем плане лишь тревожно переглянулись. — Ты останешься с ним? — До конца! Тимотео словно знал, что он так ответит. Чертова интуиция Вонголы! — Передай Тсунаёши — я рад, что он жив. Я хотел бы с ним увидеться напоследок… — Что? Ты о чем вообще? — Если все, что ты рассказ о действиях Ачиля, правда, он никогда не оставит таких, как мы, в живых. Бесстрастный ответ, который привел Занзаса в неописуемую ярость. Однако старик прав. Пусть Девятое поколение уже седьмой десяток разменивает, но у них огромный опыт, и сила все еще при них. Они неизбежная цель Ачиля. Как же ему надоел этот мусор, тот вроде и не лезет, но, куда не плюнь, везде он! И как только умудрился обзавестись такими связями. Они явно упустили из виду влияние нынешнего Десятого. — Ты сказал, что все души в кольце Вонголы пожертвовали остатками своей энергии, чтобы уберечь разум Тсуны от разрушения? — Да, Примо сказал, что Савада — Истинное Небо. Да бог с ними, с кольцами, они восстановлены. Савада начал испытание Хранителей… ты лучше о себе подумай. — Именно поэтому Тсунаёши Истинное Небо. Без него кольца не обрели бы силу вновь. — Тимотео улыбнулся, словно что-то вспоминая. И черт бы все побрал, если Занзас не различил бы гордость за Тсуну в глазах старика. — Я направлю к тебе несколько отрядов Варии. Нужно еще беспечного экс-Внешнего советника предупредить. — Ты стал куда заботливее, сын мой. — Иди к дьяволу! — рыкнул Занзас, не привычный к такой похвале, и в сердцах отключил видео-связь. Связавшись с Скуало, он отдал соответствующие расположение. Предупредил, что останется с Тсуной, и велел докладывать ему о действиях Ачиля. Если тот и правда нацелился на старика, они его остановят. «Савада не должен решать все проблемы в одиночку!» — Занзас вздохнул, уже представляя реакцию Тсуны на его доводы. Но тот и правда взвалил на себя слишком много. Занзас не обладал семейной интуицией, но даже он мог сказать, что на них надвигается буря. Она шла к ним последние три года, но слишком быстро оказалась над их головами. «Что же будет дальше?» — Занзас посмотрел в окно, увидев, как Кёя с Тсуной возвращаются из города. Они теперь шли рядом и стали будто ближе. Кажется, гордый хищник опередил его, что ж, тем легче будет убедить Саваду, что они ему нужны. В момент, когда Тсуна вошел в кабинет, Занзас уже устроился в кресле с неплохим виски в руках. Ему тоже нужно снять напряжение, и если не дракой, так выпивкой. — Что отмечаем? — Тсуна вопросительно посмотрел на него, от чего у Занзаса зачесались руки прижать эту ходячую проблему к себе и не отпускать. — За встречу! За упокой! Выбирай, что нравится, — усмехнулся босс Варии. — Какой шикарный набор, — Савада взял стакан и новую бутылку, присаживаясь в кресло напротив. — У Девятого проблемы? — Пенсия его разбаловала, — Занзас ничуть не удивился осведомленности Савады. Он наблюдал, как тот пьет виски, но, кажется, совсем не чувствует крепости и вкуса. — Я отправил к нему несколько отрядов Варии, если Ачиль нападет, мы узнаем. — Возможно, нам стоит отправиться самим? — Тсуна к своему стыду даже не подумал о Девятом. Ему казалось, что того хорошо охраняют и вряд ли Ачиль решился на него в открытую напасть. Возможно, его невнимательность связана с тем, что Тимотео слишком легко сдался и не искал его до конца. «Я в обиде на дедушку?»— Тсуна поразился сам себе. Он понимал, что босс Вонголы не должен поддаваться чувствам, а решать проблемы с холодной головой. У него не было выхода, кроме как отдать кровавый трон Вонголы другому наследнику. Но он и правда почти до самого конца верил, что за ним придут. Спасут его из этого кошмара…вернут домой. Тсуна сглотнул, прогоняя тягостные мысли. Не стоит думать о том, что не случилось. Он сейчас здесь, и его друзья скоро будут рядом с ним. Остается лишь верить в это. — Они не слабаки, даже без колец Вонголы они могут справится с сильными противниками, — фыркнул Занзас, замечая, как тень боли скользнула по лицу Савады. — Ты мог бы все закончить прямо сейчас. Пойти к Ачилю, снести ему башку, но вместо этого выжидаешь, пока он в своей жажде власти сделает как можно больше ошибок. Ты хочешь публичного суда? — Мне ли объяснять тебе, как прекрасен вид загнанной добычи, — расчетливо улыбнулся Тсуна. Занзас хмыкнул, но вряд ли поверил его словам. — Он не заслуживает быстрой смерти. У него нет причин, кроме жадности, самолюбия и жестокости. Я переломаю ему все его кости, прежде чем позволю умереть, но и после смерти его душа будет наказана. Отдам ее на радость Виндиче. «Не объяснять же Занзасу про звериные инстинкты, которые требуют поиграть с целью, прежде чем упиться предсмертной агонией!» — вздохнул Тсуна, хотя за то, что этот Ачиль сделал с его другом, он его и правда как следует помучает. Занзас не успел ему ответить на столь грандиозные планы, как Кёя резко открыл дверь, кипя от злости, подошел к боссу Варии и, вырвав из его рук стакан виски, выпил его залпом. Занзас с Тсуной переглянулись и оба вопросительно уставились на Хибари. — Как ты выдержал эту орду травоядных придурков с излишней гиперактивностью! — резко поставив стакан, Хибари устроился на диване. — Ты поспорил с Гокудерой? — пожалуй, из всех Хранителей только Хаято был достаточно темпераментен, чтобы вынести Хибари мозг. Ну, еще Рёхей, но громкий боксер вряд ли бы вступил в словесный спор, он больше любил кулаками доказывать свою точку зрения. — Как ни странно, это был Такеши… — Хо? — Тсуна был в шоке, и Кёя поведал сей увлекательный разговор и решение, которое приняли его друзья. Полчаса назад: Хибари вполне представлял последствия разговора с другими Хранителями зверька. Все же он вообще никому не сказал, когда улетел прямо за Тсуной. Он молился о том, чтобы ему хватило терпения пережить сей разговор. Кёя не питал никаких иллюзий, особенно учитывая характеры парней. На видео-звонок ему ответил Гокудера, который выглядел так, будто эти три дня не спал. Совесть Кёи поворочала на задворках сознания и затихла. Ну право слово, разве не понятно, что он бы не упустил зверька! — Скажи, что ты с ним! — требовательно, но устало сказал Гокудера. — С ним. Позови остальных, я расскажу, что задумал зверек. Хаято кивнул, и, чем бы ни занимались до этого Хранители, они довольно быстро собрались в одной комнате. Видимо, Гокудера им сказал, что он сейчас с Тсуной, потому что на него посыпались вопросы: — Кёя, во имя экстрима, как ты мог пойти один?! — Ха-ха, семпай, спокойнее, главное, что он рядом с Тсуной. — Кёя-сан, братик в порядке? — Ку-фу-фу, мы не сообщали другим, что ты исчез. Тебе лучше рассказать нам все как можно подробнее. От последнего предложения Мукуро у Кёи зубы свело от желания привычно огрызнуться. Но три года без Тсуны их сильно изменили. Три года они его искали и поиски с каждым днем становились все безнадежнее. И сейчас, когда рядом со зверьком только он, другие чувствуют желание приехать немедленно. — Ламбо, Тсуна в порядке, — Хибари посмотрел на Хранителя Грозы, в некотором смысле понимая сомнения Савады. — Первое, что вам нужно знать, зверек сумел восстановить кольца Вонголы. Сейчас они находятся в таком же состоянии, как во время конфликта с Шимон. Савада начал испытание Хранителей, и я его прошел. — Как это было? — спросил Хаято, не обратив внимания на удивление остальных. — Это… воспоминания. — Хибари запнулся, не желая произносить вслух всю мерзость и жестокость, через которую прошел Тсуна. — Зверек вложил в кольца все, что с ним происходило на протяжении трех лет. Также он позволил мне выбрать собственную клятву верности ему. Мне кажется, он не хочет, чтобы новые кольца хоть как-то связали с Вонголой. — Означает ли это, что Савада не хочет занимать трон босса Вонголы после Ачиля? — Мукуро задумчиво прокручивал кольцо Ада на указательном пальце. — Я не уверен наверняка, — Кёя и правда его о таком не спрашивал, но что-то подсказывало ему — Саваду волнует только его собственная семья и друзья. — Прежняя Воля колец была уничтожена. Можно сказать, мы первые Хранители новых колец Вонголы. Савада расположил их в Намимори, в довольно памятных местах. — Значит, нам нужно прибыть в Намимори так, чтобы пешки Ачиля не пронюхали о том, где сейчас Тсуна, — Гокудера задумался, как бы им такое провернуть. — Смысл теперь осторожничать, раз Тсуна не сбежал от Хибари, значит, игра закончена и можем к нему вернуться. — Такеши упрямо смотрел на Хаято, который отрицательно покачал головой. — Смысл в том, что если мы всей гурьбой рванем в Намимори, это заметят, и тогда мы не сможем нормально пройти испытания колец. — Гокудера, видимо, тоже призвал на помощь все свое терпение. — Остуди голову, придурок, и пойми, что нам нужно время собраться с силами и защитить Тсуну. — Тсуна и без нас прекрасно защищался, не думаю, что он был бы против, приедь мы все вместе! — возразил Такеши. — Вот именно, что ты «не думаешь»! — огрызнулся Хаято. — За тебя это сделают другие! Я не собираюсь сражаться с врагами и проходить испытание одновременно. Хибари потер пальцами лоб, чувствуя подступающую головную боль. Он знал, что это будет трудно, он был к этому готов… Вот ничерта! Он слушал переругивания Такеши и Гокудеры, даже не вслушиваясь в слова. Благодаря всех богов, что остальные предпочитают молчать. Наконец он не выдержал: — Хватит! — Кёя стукнул по столу, от чего ноут подпрыгнул. — Гокудера прав, нужно сохранять осторожность. Мы не знаем планов Ачиля, но и позволить ему нас так легко поймать не имеем права. Решите, кто приедет первым. Не в силах выносить весь этот балаган Хибари отключился, размышляя, согласится ли Савада на небольшой спарринг, чтобы сбавить его градус ярости. Когда он был уже у кабинета, Хаято прислал ему СМС о том, что он прилетит в Намимори завтра… — Удивительно, — Тсуна, слушая рассказ Хибари, рассмеялся в полный голос. Его друзья стали такими дикими за время его отсутствия. — Значит, Гокудера приедет следующим. Хорошо, пойдемте. — Куда? — Занзас с сожалением отставил бутылку с виски, которою не допил. — На полигон, погоняю вас, — усмехнулся Савада. — Кто еще кого! — фыркнул Занзас, и вместе с Хибари они вышли из кабинета.***
Пока одни пытались справиться с приближением неизбежного, сильные мира сего разрабатывали план по усилению установки Три-ни-сетте и атрибутов наследников. Кавахира связался с Бермудой и рассказал ему все, что узнал от Савады, а также поведал тому намеченный план. Но поскольку никаких гарантий на успех не было, глава Виндиче сомневался. — Его силы хватит и на вас, — Хранитель Три-ни-сетте не знал, к чему приведет Виндиче эта сила, но Юни убедила их, что все получится. Переговоры длились два дня, и в конце концов Бермуда согласился. Также он заверил, что теперь Савада Тсунаеши оправдан, ведь он, как никто другой, понимал, что такое месть. Кавахира не думал, что Саваду хотя бы как-то тревожило, что он в списке Виндиче, но упоминать об этом он не стал. Первым делом они провели ритуал в потайном зале его замка. Все представители Аркобалено, исключая Юни, уселись внутри большого круга, исчерченного знаками. Сконцентрировавшись, все шестеро зажгли пламенем пустышки. Когда часть пламени устремилась к центру круга, Кавахира понял, что его ожидает очередной сюрприз от Вселенной. Прямо что-то говорило — выбранные наследники оторвутся за все загубленные поколения Радуги. Шестеро людей, выбранных волей пустышек, показались перед Кавахирой в виде проекции. — Ну конечно, — Хранитель Три-ни-сетте хлопнул себя по лбу. Разве могло быть иначе, ведь Савада уже дал некую часть своей силы, и ожидаемо следующее поколение Радуги будет как-то связано с ним. — У меня мигрень, и имя её — Савада Тсунаёши. — Ты слегка драматизируешь, — Юни успокаивающе улыбнулась. — Чем плохо, если эти люди станут на защиту мира, которого желают. «Возможно и ничего. Только сперва стоит устранить врагов, и тогда можно будет преступить к обучению будущего поколения Радуги».***
Как и бывает в планах, которые составлены на коленках и толком не продуманы, все идет как надо. Шимон решили, что лучше убежища, чем на Аляске, им не сыскать. Зачем привлекать внимание к их родной земле, если все, что нужно, у них под рукой. Чего не ожидал Каору, прилетевший вместе с Шимон, что их встретят Амбрэмо и странного вида старичок, представившийся Тиболтом. Босс Шимон объяснил, что тот мастер по кольцам с Волей. Каору проникся бы к нему большим уважением, если бы этот чертов старик не облапал его с ног до головы. Юдзуки так и не объяснили зачем. Каору оставил Шимон на попечение Амбрэмо, а сам занялся проверкой детей и провизии. Его голову не оставляло беспокойство за Саваду, но повседневные заботы не давали панике одолеть его разум. Сейчас рядом с Тсуной не оказалось никого из их троицы. Какими бы они ни были разными, Тсуна к ним привык и чувствовал себя куда увереннее. Он вовсе не думал, что Занзас или Кёя ему как-то навредят, но… — Каору? — голос Энмы вывел его из раздумий. Юдзуки посмотрел на босса Шимон, опять замечая некое сходство его с Савадой. И взгляд, Тсуна точно так же на него смотрел, когда Юдзуки слишком сильно чем-то загружен. — Да? Что-то нужно? — Тсуна, он не говорил, когда прилетит? — Энма беспокоился о друге, не зная, что и думать. В самолете они узнали, что Занзас того преследовал. Босс Шимон не мог представить, что тот причинит Тсуне вред. Максимум вдарит. Но, судя по всему, удары Тсуне не страшны. — Нет, однако он свяжется, когда сумеет, — Каору поправил очки. — Тиболт говорил, когда начнет? — Ближе к вечеру, — Шимон не стал говорить, что старый мастер не уверен в полном восстановлении колец его семьи. Ведь Воля Земли куда капризнее Неба. Как и при первом пробуждении, им нужна кровь наследника Вонголы. Кровь Тсуны изменена, поэтому могут быть непредвиденные факторы. Когда Тиболт работал с кольцами Вонголы, те чуть не взорвали его дом. — Как вы себя чувствуйте? — Юдзуки не забыл, о чем попросил его Тсуна. — Может, повременить с восстановлением, пока ваше состояние не станет лучше? — Все хорошо… то есть не совсем, но все же, — Козарт покраснел под внимательным взглядом Каору. — Я уже поговорил с Амбрэмо, завтра он проведет со мной несколько сеансов гипноза, он надеется, что снимет все возможные последствия вмешательства Ачиля в мой разум. — После ужина зайдите ко мне в кабинет. Я проведу осмотр, перед тем как вы начнете. Эмма кивнул и ушел, а Каору приготовился к томительному ожиданию звонка от Тсуны и решению вороха проблем, которые свалились на его буйную голову. Он даже не заметил, как за его спиной оказался шарик ярко-желтого цвета, который, подобно светлячку, зацепился за растрепанные волосы Юдзуки и спокойно вошел в тело юноши. Точно такой же синий огонек оказался рядом с Амбрэмо, который помогал Тиболту рисовать символы рядом с неким устройством, более похожим на шар из стальных спиралей. Увлеченный таким таинственным делом, он даже не приметил, как шарик вошел в его тело. Зато Тиболт почувствовал силу, которая проникла в убежище давно забытой семьи. Теперь ритуал пробуждения Колец Шимон пройдет успешно. — Сколько продлится этот ритуал? — Амбрэмо смотрел на огромное поле, которое они начертили. И не удержался от вопроса. — Думаю, дней семь, — проскрипел Тиболт. За это время в мире много произойдет. Семь дней — именно столько потратили создатели колец Шимон, чтобы уместить свои силы в атрибуты. Начиная ритуал некоторое время спустя, Амбрэмо, поддерживающий участников своим пламенем, просто одуревает от колоссальной силы, которая исходит от спирального шара. Каору, покрывая всех семерых наследников Шимон пламенем Солнца, едва может дышать сам, а отключаться ни в коем случае нельзя. Он думает, что силы слишком много, но Шимон стойко переносят боль, которая рвет их на части. Руководя ритуалом, Тиболт понимает, что не выйдет спустя семь дней на поверхность. Он отдаст свою душу этим кольцам, слишком уж отличаются они от колец Небесного класса. Но, несмотря на все различия, Шимон и Вонгола братья, они жили, как равные друг другу, и ушли не обремененные ненавистью. Тиболт чувствует кровь на своих губах, но это не важно. Семь неукрощенных пожаров танцуют вокруг него, и каждый он направляет на наследников Шимон. И первый из семи огней подчиняется Коё Аобе, тот укрывается лиственным пламенем, словно мантией, вспышка света, и на его руке виднеется кольцо с ярким янтарным камнем. «Эта семья, как никто, достойна стать частью Три-ни-сетте», — думает Тиболт, когда мальчик-Солнца кое-как добирается до него и делится своим пламенем. С удивлением они понимают, что борьба за первое кольцо Шимон длилось всю ночь и утро следующего дня в самом разгаре.***
Гокудера прибыл в Намимори на следующий день ближе к полудню. Он не был здесь три года, и за это время тут мало что поменялось. Изменился ли он сам — покажет ему испытание, которое приготовил Тсуна. Последние дни были самыми напряженными для них. После того как Лев явил свою сущность, Гокудера уже не мог отрицать очевидного. Никто из них этого не мог. Тсуна — прогремевший своей жестокостью и беспощадностью киллер Лев. Находясь в некой прострации, он тогда велел всем Хранителям хранить молчание и не говорить ничего людям Ачиля. Нельзя было дать нынешнему боссу Вонголы даже шанса на преследование Тсуны. Савада Тсунаёши, когда-то он приехал в этот маленький японский городок, чтобы стать его подчиненным. Когда-то был настолько глуп, что считал его полным неудачником и никчемным человеком. Из истории не уберешь факты, он и правда хотел убить его, чтобы тот не опозорил великой Вонголы. Ему, выходцу из мафиозной элиты, было дико поведение простого парня, который, не думая, спас его от его же бомб. А затем их закрутил ворох битв, которые с легкой руки Девятого и Реборна обрушивались на Тсуну и Хранителей. Последняя их совместная битва прошла именно в этом городе. Прямо от аэропорта он пошел по направлению к горам Намимори. У него был свой собственный намеченный маршрут. Он пройдет по всем памятным местам, где бывал рядом с Тсуной. Ему нужно это небольшое время перед тем, как он встретится с ним лицом к лицу. «Простите, что не смог остаться собой»… — эти слова Тсуны вот уже несколько дней не выходят у него из головы. За что тот извинялся перед ними? Разве это не они должны просить прощения за свою безалаберность и бессилие хоть на что-то повлиять? Разве не должен теперь Тсуна ненавидеть их? За то, что медлили! За то, что не защитили его! Разве не великая Вонгола виновата в большей части бед, которые обрушились на Тсуну и тех, кто был рядом с ним? Разве не великая Вонгола дважды предала Тсунаёши, преследуя свои личные цели? Ведь уже тогда, в будущем, верхи Вонголы не поддержали Саваду Тсунаеши, пусть и пятнадцати лет, который прибыл из будущего. Лишь Вария, верная своему слову, пришла в последний момент, скорее всего из-за ненависти к этим самым верхам. А когда Тсуна пропал, те словно этого и ждали — очень быстро объявили его мертвым и усадили на трон того, кто был более понятен их мафиозной жизни. А теперь, когда Ачиль вгрызся в Вонголу своими клыками, те взвыли и вспомнили, что у них был другой кандидат. Самый лучший, пусть и с кучей недостатков, но не склонный к насилию и тирании. Тсуна был признан Примо и новым Первым поколением. Тсуна, который смотрел на своих друзей с такой неподдельной гордостью. Тсуна, который может и ныл от драк, но никогда не прятался за их спинами. Тсуна, добрый и порой излишне доверчивый. Увидеть его настолько изменившимся, искалеченным в угоду тварям, которым не жилось на белом свете спокойно, было больно. Это чувство несправедливости по отношению к красивому человеку, на лице которого увидел уродливый шрам. Тсуна изменился, что они пусть и осознали, но, увидев собственными глазами, были потрясены. Тсуна, который не только выглядел опасным, но и показал им, на что способен. Тсуна, чей взгляд был тверд и сосредоточен на них, но слова отдавали надеждой на скорую встречу. Гокудера прилетел первым из оставшихся Хранителей и надеялся найти ответ в своем сердце: готов ли он теперь следовать за Тсуной? Кёя говорил о памятных местах, но из всей кучи этих мест больше всего выделялась средняя Намимори. Проникнув на территорию, Гокудера почувствовал несколько энергетических точек. Одна из них вела как раз к тому месту, где состоялась их первая с Тсуной драка. Именно тут он спас его и, пожалуй, с того момента продолжал спасать. «Настал ли мой черед?» — Гокудера прикоснулся рукой к рядом стоящему дереву, из ствола которого показался граненный рубин. Яркие грани переливались, и Хаято без раздумий зажег собственное пламя на полную мощность. Со всеми надеждами, мечтами, тревогами в сердце. Он видел все, через что прошел Тсуна. Он видел боль и пытки. Насилие и кровь. Возмездие за причиненный ущерб, которое не считал несправедливым. Он видел Волю Первых, и открывшаяся перед ним правда вгрызалась в сердце, как голодный зверь. Теперь он понимал, зачем Тсуна вернулся к ним. Они и правда ему нужны, ближе них у него только Нана-сан. Тсуна все еще любит их, настолько, что решил уничтожить Вонголу по-своему, дать свободу своей семье. И теперь он точно уверен, что сделает все, чтобы помочь ему в этом, он уничтожит любого, кто встанет у него на пути! Обязанности Хранителя Урагана таковы: побеждать врагов нескончаемым потоком атак, что никогда не стихают, всегда в центре атаки бушующий Ураган, что разрушает любую преграду на пути Семьи. Они не изменились, он готов на нескончаемые атаки и быть бушующим Ураганом только для своего Неба и его Семьи! Как только Хаято внутренне произнес свою клятву, картинки прошлого отпустили его, и он смог воспринимать действительность. А окружающая его обстановка изменилась подстать его настроению. На город обрушился моросящий дождь, который грозил превратиться в настоящий ливень. Однако на него капли не падали, кто-то заботливо стоял над ним и закрывал от дождя. — Гокудера, Гокудера. Ты и правда Ураган до мозга костей, хоть бы зашел сперва повидаться, прежде чем погружаться в память кольца, — Тсуна держал над своим Хранителем зонтик и взирал на него почти со вселенским спокойствием. Но что-то подсказывало Гокудере, что все не так просто. — Я… нет, я… — Хаято даже сказать ничего не мог. В ушах все еще стояли хриплые надрывные крики ребенка, которого пытали и насиловали. — Прости. Прости нас! — Ох… — Тсуна вздохнул и сложил зонт, невзирая на то, что морось превратилась в ливень. Савада присел рядом с Гокудерой, тот обнимал себя руками, к нему подкатывала истерика. Это было неизбежно, он знал, что его друзья пройдут через чувство жалости к нему, но Тсуне не хотелось, чтобы они зацикливались на нем. Приподнимая его опущенную голову за подбородок, Тсуна уверенно проговорил: — Посмотри на кольцо, Хаято. Гокудера моргнул от удивления, поскольку никогда не слышал своего имени из уст друга. Он перевел взгляд на кольцо и обомлел повторно. Вместо ярко-красного пламени Урагана его кольцо сияло оранжевым небесным цветом. Оно было чуть рассеянное и маленькое, но это было пламя Неба. — Теперь ты можешь зажигать все семь атрибутов, Хаято, — Тсуна был немного удивлен, но не чувствовал чего-то опасного для друга. — За что мне прощать тебя, Хаято? За твою верность дружбе? Может, за то, что ты стал достаточно сильным, чтобы зажечь в своей душе огонь гармонии? За что ты просишь прощения? — Но мы… мы ведь, — Хаято чувствовал собственные слезы на щеках, которые не в силах был остановить. — Вы верили в меня. Искали меня. Этого достаточно. Эти слова стали последней каплей, и Гокудера смог только вцепиться в плечи друга и притянуть его к себе, утыкаясь в твердое плечо. Его плечи вздрагивали от рыданий, но Тсунаёши даже не шелохнулся. Он понимал, какие чувства выплескивает его несокрушимый Ураган. Тсуна даже не сразу понял, что Гокудера отключился, как только истерика улеглась. — Серьезно? Ну и кто из нас должен быть старше? — вздохнул Тсуна, с легкостью поднимая Гокудеру на руки. Тот выглядел уставшим, будто не спал несколько суток и не ел ничего еще дольше. Взлетев, он очень быстро оказался перед особняком и вошел внутрь, где его встретили Кусакабе-сан, Занзас и Кёя. — Он ранен? — первым успел задать вопрос Кусакабе, но, не увидев крови на Хранителе Урагана, немного успокоился. — Просто кое-кто пренебрег своим здоровьем, — вздохнул Тсуна. — Я буду в гостевой комнате. Если позвонит Каору, свяжите нас немедленно. — Хорошо. Тсуна устроил Гокудеру на кровати, нисколько не стесняясь, снял с того мокрую одежду и укрыл пледом. Уже в дверях он увидел Занзаса и Кёю, которые словно ждали от него каких-то разъяснений. Он пересказал все, что произошло в средней Намимори. — И даже став обладателем Небесного пламени, он захотел остаться, какой преданный парень, — хмыкнул Занзас. — Весьма, — Тсуна переоделся прямо на глазах двух парней, которые выказывали совсем не дружественные к нему чувства. Он спокойно вышел из своей комнаты, решив дождаться пробуждения Гокудеры. — Ты что-нибудь понимаешь? — спросил Кёя, видя, как тот заходит обратно в комнату Хаято. — Кое-что, — пожал плечами Занзас. — Мало кто из вас задумывался, что значит испытание кольцами Вонголы. Это борьба на грани своих возможностей. В первый раз это были мы. Противники, достойные надеть кольца Вонголы и зажечь в них пламя. Это было столкновение двух сил, в котором выиграла та, что оказалась более стойкой. Сейчас все иначе. Савада не может допустить ваше противостояние с Хранителями Ачиля, поскольку намерен их убить любыми способами. А схватка один на один слишком благородна для подобной мрази. Более того, трое из них уже убиты и Ачиль наверняка не сильно озабочен их потерей. Каждый босс трактует по-разному значение Хранителя. Для меня это проверенные битвами и годами люди, которые прикроют спину и пойдут за тобой хоть в ад, поскольку им по пути. Мои Хранители — это те, кто четко выполняет мои приказы и готов переступить даже через себя. Занзас облокотился на стену возле двери, за которой скрылся Тсуна. Кёя молчал, обдумывая его слова. Он видел, как может работать Вария. И, если честно, не понимал, как они тогда сумели ее одолеть. Ладно он, но часть Хранителей Савады ничем не отличалась от травоядного стада. Была слишком слаба тогда. — Сейчас Тсуна проверяет вас новыми кольцами, и вместо врага его прошлое. Где предстает его суть. То, чем он стал. Принять это сразу будет трудно, ты не заметил, но тебя это вымотало. Не исключено, что Гокудера тоже сорвался, от чего сейчас в отключке. Тсуна тоже проходит этот экзамен, и судите его именно вы. Для Савады Хранители — это семья. Дорогие люди, за которых он будет умирать снова и снова. Таково нынешнее Небо. Кёя молчал, потрясенный услышанным. Тсуна, за дверью слышавший каждое слово, сказанное боссом Варии, тоже молчал. Хаято, который очнулся где-то в середине столь проникновенной речи, с удивлением глядел на Саваду. Ему было стыдно за свою реакцию, но, пожалуй, Тсуну это не волнует. — Занзас несколько сгущает краски, но в целом верно, — нерешительно улыбнулся Тсуна, посмотрев в глаза другу. — Как себя чувствуешь? — Думаю, мне нужно как следует выспаться, — не стал юлить Хаято, он теперь имел возможность без спешки осмотреть друга. Длинные распущенные волосы немного смягчали холодное выражение лица. Колокольчик на шее негромко позвякивал, взгляд, пожалуй, не изменился, только зрачки стали бледно-желтого цвета. — Тогда спи, я побуду с тобой, — Тсуна с удобством хотел устроиться на полу, но Хаято, положив ему руку на плечо, качнул головой. — А как же ты? — Не волнуйся, я не сплю по ночам, — зная, что если начнет объяснять причины, то потеряет много времени, Тсуна решил его отвлечь. — Знаешь, у меня есть еще одна форма льва, только гораздо меньше, чем вы видели тогда. Хочешь, покажу? Не дожидаясь согласия Тсуна встал и отошел от кровати. Он превратился вполне обычного льва стандартных размеров. Легко запрыгнул на кровать и устроился за спиной Гокудеры, аккуратно боднув его головой. Гокудера негромко рассмеялся и, подумав, что время разговоров можно и отложить, повернулся ко льву лицом и уткнулся в жесткую гриву, очень быстро заснув.