Законы Жизни

Редкие лучи солнца проникали через открытое окно на чердак и прокладывали замысловатые солнечные узоры на потертом паркете и ворсистом пестром ковре. На полу, раскинув руки в стороны и подогнув под себя ноги, лежала девочка. Её глаза были закрыты, поэтому яркие лучики свободно играли светом на тонких веках, щеках, подбородке, оставляли на скулах тень от пушистых ресниц. Ещё по-детски круглое лицо выглядело спокойно и расслабленно, только между светлых бровей притаилась тревожная морщинка да под глазами оставалась едва различимая синева от переутомления. Светлые волосы девочки, цветом напоминавшие карамель, были собраны в хвост и перекинуты вперед, разметавшись на плече яркими прядями; на лоб спадала длинная челка. Природа не обделила девочку хорошей фигурой. Высокий рост, порывистость черт: неширокие острые плечики, тонкие ключицы, видневшиеся под тканью ярко-зеленой облегающей водолазки, длинная тонкая шея. Правда, девочке пока была присуща некоторая подростковая угловатость и нескладность, но через годик-другой эти возрастные особенности станут почти незаметными. Внизу послышался какой-то оглушающий грохот и неразборчивые ругательства. Девочка встрепенулась, села и, прислонившись к спинке кровати, открыла глаза янтарно-зелёного цвета. Осмотрев комнату настороженным, немного диковатым взглядом, она чуть вздохнула и поднялась на ноги. Послышались шаги на лестнице, но девочка, не обратив на них внимания, подошла к открытому окну и присела на подоконник. Прямо под окном чердака давным-давно рос старый, раскидистый дуб, почитаемый девочкой как лесное божество. Его верхние ветки так сильно раздались вширь, что почти касались подоконника, и при желании можно было дотянуться до них и вылезти из окна прямиком на дерево. Девочка очень любила и этот дуб, и свой чердак, и в детстве не раз пользовалась помощью «могучего лесного божества», чтобы сбежать вечером из дома без родительского ведома. Лёгкий порыв тёплого летнего ветерка неожиданно ворвался в комнату и растрепал собранные в хвост волосы. Девочка заправила длинные пряди за ухо, и, выглянув в окно, полной грудью вдохнула чистый воздух, напоенный ароматом диких цветов, трав и мёда. Скрипнула чердачная дверь, и в комнату неслышно вошла молодая девушка. Невысокая, темноволосая, смуглокожая, с лазурно-синими глазами она все-таки была чем-то совершенно неуловимо похожа на устроившуюся у окна девочку. Да, пускай Мариса и пошла внешностью в мать, фамильного сходства в чертах лиц сестер скрыть было невозможного. — Ариэль, ты спустишься сегодня к обеду? - устало спросила Риса, - Мы с тобой почти не видимся. — Нет, прости. Я не хочу, - безразлично ответила девочка, даже не обернувшись. — Но ведь так нельзя! – Мариса, нахмурившись, повысила голос, - Ты почти ничего не ешь и не спишь. Проводишь все время здесь, отговариваясь одной и той же бессмыслицей. Сестренка, пойми, жизнь не стоит на месте – надо двигаться дальше! Ариэль покачала головой, почти не обращая внимания на слова сестры. Она уже слышала всё это не один раз, но поменять что-либо сейчас было выше любых её сил. Мариса тем временем подошла к сестре и обняла за плечи. Вот уже несколько недель к ряду Риса пыталась хоть как-то расшевелить сестренку. Выехав в тот же день, как получила письмо с просьбой приехать, девушка смогла добраться до места только спустя сутки. Вечерний экспресс задержался в пути, автобус приехал с опозданием, а в довершении всего Марисе пришлось изрядно поплутать по лесу в поисках тропинки, ведущей к особняку. А когда девушка, наконец, добралась до поместья, то пришла в смятение. Дом оказался настолько заброшенным и опустевшим, будто бы в нем никто не жил последние несколько лет, поэтому пришлось потратить немало времени, чтобы найти Ариэль. Мариса несколько раз поднималась на чердак, но заметила сестру лишь тогда, когда услышала невнятный шепот, доносившийся из-за горы коробок. Мерсье и подумать не могла, что Ариэль найдет себе убежище в таком месте. Вопросы о том, что же произошло в этом доме, неотступно преследовали Рису, но получить ответы девушка пока не могла. Всё, что ей оставалось, это привести в чувство почти полностью одичавшую сестру и не позволить ей переступить черту сумасшествия. Несколько недель Мариса, не отходя от постели, присматривала за Ариэль, пытаясь вернуть девочке рассудок, но почти все её усилия были тщетны. Даже некоторые заклинания, которые Мерсье рискнула применить, не могли вывести Ариэль из лабиринтов её кошмаров. Мариса уже почти была готова сдаться, когда сестра наконец-то открыла глаза. Около двух часов после пробуждения, Ариэль только и делала, что ела и пила. Это было естественно. Организм девочки был полностью истощен после стольких дней практически без пищи и воды. А в конце концов она спросила только одно: «Они ушли навсегда?»- и, не дождавшись ответа, кивнула сама себе и добавила, - «Меня зовут Ариэль. Мама звала меня Риа. А ты, должно быть, Мариса. Мама говорила, что ты придешь». После этого девочка замолчала и больше ни обмолвилась с сестрой ни словом. Мариса долго колебалась, как лучше поступить: не трогать Ариэль до поры до времени или заставить пойти на разговор сразу. Рассудив, что первый вариант безопаснее для неокрепшей пока психики ребенка, Мариса занялась уборкой дома и разбором старых счетов, которых у семьи Мерсье скопился целый мешок. Девушка помнила, что её отец Эдмон Мерсье всегда был ответственным человеком и вовремя оплачивал все расходы. Что же случилось на этот раз, Мариса оставалось только догадываться. В рутинных заботах прошли ещё полторы недели. Сестры встречались в редкие моменты, когда Риса приносила Ариэль что-нибудь поесть. Все остальное время девочка пропадала на чердаке в полном одиночестве. Мариса, конечно, иногда заглядывала к сестре и просто так, но младшая Мерсье никак не реагировала на эти визиты. В этот раз, не добившись желаемого, Мариса как всегда ласково провела рукой по волосам сестры, отступила назад и хотела тихо выйти из комнаты, но голос Ариэль вдруг остановил её: — Пожалуйста, останься. Мерсье-старшая неуверенно замерла на пороге, прикидывая, действительно ли пришло время для разговора, и, подумав мгновение, вернулась и присела на другой конец подоконника напротив Ариэль. — Поговорим? – спросила Риса, встречаясь с сестрой взглядом. В глазах девочки вихрем проносились все обуревавшие её эмоции, сменяясь одна другой. — Да, - сдавленно ответила она и вдруг разрыдалась. Мариса опешила, глядя на девочку, которая закрыла лицо руками и нервно всхлипывала. Апатия и безразличие прошли, позволяя Ариэль вволю выплакаться и наконец-то прийти в себя. Риса придвинулась ближе к сестре и начала нашептывать что-то успокаивающее, взяв её за руку. Девушке ещё не приходилось сталкивать с настолько расстроенными детьми, и она просто-напросто растерялась. К тому же Ариэль была её сестрой, и Марисе очень не хотелось случайно ранить чувства девочки. — Я так скучаю по ним, - сквозь слёзы пробормотала младшая Мерсье, пальцами размазывая соленые капли по щекам, - Я не понимаю, что случилось. Они исчезли, не сказав мне ни слова... За ними гнались. Я подумала, что и их убьют. Как многих, многих других... Мне было так страшно... А потом я нашла записку от мамы..., - Ариэль снова всхлипнула и, пододвинувшись ещё ближе к Марисе, обняла её за шею. Девушка ласково прижала младшую сестру к своей груди, но в её душе снова разгоралась позабытая ярость, сердце затопляла ненависть. Марисе так и хотелось воскликнуть: «Да, Ариэль, нашим родителям совсем нет до нас дела. Они никогда ничего не объясняют и поступают так, как им вздумается, не считаясь с чувствами своих детей», - но девушка сдержала этот порыв и только успокаивающе гладила сестру по спине. — Теперь у тебя есть я, Риа, - прошептала Мариса, - Ты ведь позволишь мне называть тебя так? Ариэль чуть кивнула, продолжая негромко всхлипывать. — Вместе мы обязательно построим новую жизнь и найдем наших родителей. Всё будет хорошо. Я обещаю, - продолжала Риса, в глубине души пытаясь оправдать свою ложь. Ведь сейчас именно эти слова, далекие от правды, было больше всего необходимо услышать Ариэль. — Я верю тебе, - негромко ответила девочка. Она спрыгнула с подоконника и потянулась, подняв руки и прогнувшись в спине. Тревожные мысли последних недель отступали, в жизни появлялось некое подобии того спокойствия, которое Ариэль испытывала, когда родители ещё были рядом. Девочка все ещё чувствовала себя немного подавленной и разбитой, но в то же время в душе её разгорался неяркий огонек надежды на лучшее. Она больше не была одна, и, наверное, действительно стоило начать жить дальше. — Пойдем обедать? – спросила Ариэль. Сестра улыбнулась в ответ, поднимаясь на ноги. — Конечно, все уже на столе. И впервые за прошедшее время сестры Мерсье вместе спустились вниз и сели за обеденный стол. Первый шаг навстречу друг другу был сделан, и Мариса почувствовала, что вот теперь все действительно должно наладиться. * * * Тем же вечером удобно устроившись в гостиной, сестры неуверенно и робко пытались наверстать упущенное между ними за годы их долгой разлуки. Ни одна из них точно не знала, о чем говорить с другой, но делать первые шаги навстречу друг другу было необходимо. И Мариса, и Ариэль успели почувствовать горький вкус одиночества и теперь понимали, что потерять сейчас единственного близкого человека было бы неправильно. Горели ароматические свечи, наполнявшие комнату неверным светом и тонким запахом яблок и корицы, на столе стоял заварочный чайник и две чашки. Сестры сидели каждая в своем углу дивана и ненавязчиво рассматривали друг друга. Сейчас в полумраке гостиной Ариэль уже не казалась Марисе ребенком. Младшая Мерсье была уже вполне сформировавшейся девушкой. Ей должно было быть пятнадцать или чуть больше. Возраст, в котором подростки уже обижаются, если ненароком назвать их ребенком. Придя в себя, Риа вела себя спокойно и уравновешено, в её манере держать себя чувствовалась твердость, граничащая с излишней самоуверенностью, с вызовом, который обязательно бросает миру каждый молодой человек. Ариэль росла, окруженная теплом и заботой, и ей ещё не приходилось сталкиваться с испытаниями взрослой жизни. По крайней мере, так на тот момент казалось Марисе. Риса потянулась за своей чашкой, сделала небольшой глоток и блаженно прикрыла глаза. Эти несколько недель утомили её больше, чем ей думалось сначала. Ариэль тем временем завозилась в своем углу, устраиваясь поудобнее, и вдруг заговорила: — Скажи, Мариса, а как ты жила все это время? Ну… Я имею в виду, вдали от семьи и все такое. Прости, что спрашиваю. Не отвечай, если не хочешь. — Почему же не отвечать? – в тон сестре негромко произнесла Риса, опуская чашку обратно на столик, - В моей жизни нет никакой тайны или трагедии. Я давно научилась жить с этим. Ну а жила я как многие, оказавшиеся в подобной ситуации. Пансион для детей богатых родителей – единственное место, которое я считала своим домом с шести до семнадцати лет. Не самое приятное местечко, но жить можно. Хорошее образование и воспитание, широкий выбор дальнейшего пути. Я выбрала вернуться сюда, в Японию. Поступила в Токийский университет, где и учусь до сих пор. Живу в маленькой квартирке на окраине, пытаюсь проводить время так, как должна каждая студентка. Ты спрашивай, если интересует что-то конкретное. Я не умею рассказывать о себе. Мариса мягко улыбнулась и склонила голову к плечу. В душе копошилось тяжелое чувство: в своей маленькой сухой исповеди девушка упустила очень значимый и немаловажный момент. Она действительно на бумаге провела всё своё детство в Академии Милвуд, но на самом деле её жизнь была куда насыщеннее и страшнее и протекала далеко за пределами этого унылого заведения. Пока Риса занималась бессмысленным самоедством, её сестра даром времени не теряла. Азартно горящие глаза с головой выдавали интерес Ариэль к дальнейшему разговору. Интерес и страх перед тем, что Мариса откажется отвечать, но список вопросов уже был составлен, и девушка не собиралась останавливаться. — А ты знаешь, почему родители отправили тебя в этот пансион? — Не скажу, что знаю, но догадываюсь, - коротко ответила Мариса, скрывая под опущенными ресницами вспыхнувшее во взгляде раздражение. Ариэль как будто специально пыталась поднять не самую приятную тему в разговоре, которая подвергала риску раскрытия маленькую тайну старшей Мерсье. — Неужели это как-то связано с… - пробормотала Риа, прикрывая рот ладонью и тоже опуская взгляд. — С чем, Ариэль? – лукаво спросила Риса, чувствуя, как азарт охватывает её. — Я не должна об это говорить, - замялась девушка, - Мама просила, чтобы я никогда не упоминала об этом при посторонних. Но ты ведь не посторонняя. Мы одна семья, и, возможно, ты тоже… — Ну же! — Мариса, ты ведь не совсем обычный человек, - заключила Ариэль и вопросительно добавила, - Я права? На мгновение повисла осязаемая тишина. Разговор слишком быстро и незаметно перетек из невинного в опасный. Происходящее напоминало плохую трагикомедию, сценаристами которой выступило старшее поколение Мерсье. Марисе казалось, что родители решили поиздеваться надо своей старшей дочерью в последний раз и заставить сыграть её по их сценарию. Риса понимала, что им это удалось. Ответить утвердительно и рассказать правду о своем даре она не могла – слишком велика опасность, скрывающаяся за ней – но и совсем опровергнуть наличие у себя необычных для человека способностей было невозможно. Марисе было очевидно, что Ариэль раскусит такую ложь быстро и качественно. Если уж сама Риа завела этот разговор, то ей, пожалуй, известно о возможностях семьи Мерсье гораздо больше, чем самой Марисе. Поэтому приходилось быстро придумывать правдоподобную легенду, а заодно и список правильных вопросов, которые позволят выведать у Ариэль всё, что той известно о причастности рода Мерсье к миру магических династий, обладающих сверхспособностями. — Не совсем человек, говоришь? – после длительного молчания переспросила Мариса, наконец определившись с дальнейшей линией поведения, - Что ж, не буду делать вид, что не понимаю тебя и не буду отрицать тот факт, что действительно обладаю некоторыми необычными силами: могу чувствовать духовную энергию и чуть-чуть колдовать при помощи сил природы. Я думаю ты понимаешь, о чем я. Но способности проявились довольно поздно, и как я начинаю понимать сейчас с твоей помощью, именно поэтому родители и сослали меня на обучение в пансион, посчитав бездарной, - девушка печально развела руками. — Неправда! – вдруг вскинулась Ариэль, изрядно ошарашив сестру. Такую реакцию на свои слова Риса даже не предполагала, - Не верю, что мама могла так жестко поступить с тобой из-за этого. Она часто с грустью вспоминала о тебе, но всегда что-то не договаривала. Теперь я понимаю, почему... Запал Рии потух так же быстро, как и вспыхнул. Но её сестра уже получила более чем достаточно пищи для размышлений. То, что именно отсутствие у неё дара стало причиной заключения Марисы в Академию, было для неё очевидно. Она получила подтверждение этому предположению ещё во время своих буйных приключений несколько лет назад. Но вот неожиданная ностальгия Мидики Мерсье по старшей дочери оказалась неожиданным открытием. Что-то ещё таилось за этой историей. Любопытство грызло Марису изнутри, вступая в противоборство с осторожностью, и неумолимо выигрывало этой бой. — Я верю, что наши родители – хорошие люди, пусть я почти даже не помню их, - осторожно начала Риса, - Но других объяснений их поступку у меня просто нет. — А я уверена, что у них были свои причины, - упрямо возразила Ариэль и неожиданно добавила упавшим голосом, - Но это так нечестно! Мне так обидно, что все это время ты не жила вместе с нами. Было так весело и спокойно. Мама научила меня магии, а когда я начала видеть духов, папа помог стать шаманом. Они такие хорошие. А теперь их нет и…, и… Ариэль вдруг громко всхлипнула и обхватила себя руками за плечи. Такие перепады настроения были вполне понятны в её нынешнем состоянии, и Мариса тут же подвинулась ближе к сестре и обняла её. Этот разговор становился все более загадочным и невыносимым, а Риса не хотела больше мучить ни себя, ни малышку Рию. У них ещё обязательно будет время, чтобы разобраться во всей этой истории, а уж опыта у старшей Мерсье хватит, чтобы не сболтнуть ничего лишнего самой и уберечь сестру, но и докопаться до истины. А пока нужно было как-то успокоить Ариэль. — Не плачь, пожалуйста. С нашими родителями все обязательно будет в порядке. Слова с трудом давались Марисе, но произнести их было необходимо. Раздражение и ненависть – чувства, с которыми трудно, но можно бороться. А Рие сейчас уж точно не нужно знать, что её сестра на самом деле испытывает к тем людям, которых младшая Мерсье, по-видимому, обожает. Ариэль тем временем действительно успокоилась, взяла себя в руки и смущенно пробормотала какие-то слова благодарности. Девушка вывернулась из объятий сестры, встала и подошла к окну, где и устроилась на подоконнике. В её мыслях не было ни единого намека на недоверие. За эти несколько часов близкого общения с сестрой Риа настолько её полюбила, что даже подумать не могла о том, что Мариса может лгать или недоговаривать. Ариэль думала о своих родителях, пыталась понять их и с каждой минутой все больше хотела разобраться в произошедшем. Но это было страшно. Девушке вообще вдруг все стало казаться враждебным. Ещё недавно у неё была спокойная, счастливая жизнь, мама и папа, которые оберегали даже тогда, когда казалось, что это невозможно. А теперь у Ариэль осталась только старшая сестра. Девушка вздохнула, прислонилась к оконной раме и бросила рассеянный взгляд за стекло. Мариса, бесшумно оказавшаяся рядом, стояла за её плечом и, видимо, думала о чем-то своем. А в голове у Рии вдруг разом стало совершенно пусто, и только какое-то назойливое предчувствие беспокоило душу, с каждой минутой все нарастая. Предчувствие становилось осязаемым, передавалось от младшей сестры к старшей. Создавалось впечатление, что кто-то как будто назойливо бьет в тревожный колокольчик, и душу переполняет такое странное чувство раздражения и настороженности. Первой, о природе неестественного беспокойства, на удивление, догадалась Мариса. — Кто-то нарушил магический барьер поместья, - прошептала Мерсье-старшая, привлекая внимание сестры, и добавила слегка неуверенно, - Ведь так? — Так вот, что это за чувство! Да, точно так, – неожиданно воодушевленно воскликнула Ариэль, вскакивая с подоконника. Поразительно, с какой быстротой менялось её настроение, - Удивительно, что ты поняла, раньше меня. Нам надо обязательно проверить… — Не так быстро, Риа, - Мариса ловко ухватила сестру за плечо, останавливая. Беспокойство беспокойством, но её не покидало предчувствие, что самая большая опасность исходит именно от того, кто проник на территорию особняка. Поразительно знакомое ощущения страха и благоговения. Риса тряхнула головой, прогоняя наваждение, но уверенно произнесла, - Я не думаю, что это хорошая идея: сейчас высовываться из дома. — Не беспокойся, сестренка. Мама говорила, что барьер не пропустит никого со злыми намерениями. Только лишь люди, отчаянно нуждающиеся в помощи, могут попасть сюда незваными. И мы можем эту помощь оказать. С каждым новым, твердым и уверенным словом, что-то в облике Ариэль менялось. Слетали последние следы усталости и апатии. Из флегматичного депрессивного существа девушка преображалась в безрассудную бестию, вольную и без царя в голове, ярчающую представительницу семейства Мерсье, да и просто нормального подростка её лет. Казалось, что Ариэль как будто нужен был толчок, всплеск эмоций, чтобы спрятать свои переживания глубоко в душе и вернуться к жизни. Только тогда Мариса до конца осознала, что Риа – действительно её сестра, которой можно будет довериться и доверять. Но чуть позже. Пока их ждало небольшое, но запоминающееся приключение. — Хорошо, если ты уверена, что мы можем справиться с этим, тогда вперед. Мариса убрала руку с плеча сестры и последовала за ней к выходу. * * * Девушки вышли на задний двор особняка, граничащий с лесом. Солнце полностью скрылось за деревьями, и в сгущающихся сумерках было почти невозможно что-либо разглядеть. Сёстры прошли к лесу, и, не сговариваясь, направились в одну и ту же сторону. Оказавшись под сенью листвы, девушки остановились посреди небольшой поляны, пока Мариса не заметила человека невдалеке, сидящего на земле около дерева. Слишком знакомого человека, чтобы не узнать его с первого взгляда даже с такого неблизкого расстояния. Мерсье-старшую передёрнуло от внезапно нахлынувших воспоминаний. Тогда, в доме, предчувствия её не обманули. Всё происходящее казалось немыслимым и пугающим, а хуже всего было то, что тело непроизвольно рвалось в бой. Но у Марисы не было ни сил, ни возможности осуществить желаемое, даже если ей и не могли оказать сейчас сопротивление. Несколько секунд девушке потребовалось, чтобы овладеть собой: мысль, что можно сейчас просто промолчать и отправить сестру в другую сторону была слишком заманчива, а человек, нуждающийся в помощи, - слишком опасен. Но, негромким «ш-ш-ш» привлекая внимание Ариэль, Мариса все-таки кивком головы указала в нужном направлении. Риа проследила за взглядом сестры и вдруг отступила на шаг. — Ты знаешь его? – удивленным шёпотом спросила Мариса, про себя надеясь, что при положительном ответе сестра откажется от мысли «спешить на помощь». — Да, но это сейчас неважно, - упрямо произнесла Ариэль, решительно направляясь вперед и разбивая все надежды Рисы, - Ему нужна помощь. Он ранен. Мариса помедлила немного, отстав от сестры на несколько шагов. Было ещё не поздно схватить Ариэль за руку и увести её подальше отсюда. Когда Мерсье-старшая оказалась достаточно близко, её последние подсознательные надежды на то, что она могла обознаться, тоже мгновенно рухнули. Мариса действительно знала молодого человека, который сидел на земле, прислонившись спиной к стволу дерева. Она знала его даже слишком хорошо, потому что люто ненавидела. Его лицо, пусть и искаженное сейчас от боли, которую парень испытывал, девушка была не в силах забыть. А его сейчас закрытые колдовские глаза, на дне которых – Мариса помнила – плескалось пламя, преследовали её в ночных кошмарах. И сейчас этот человек умирал на глазах Мерсье. Ткань некогда белой рубашки на нем пропиталась кровью и была изорвана в клочья. Глубокая рана с рваными краями, наискось рассекающая грудь, кровоточила. Парень был без сознания. Ариэль уже опустилась рядом с ним на колени и что-то шептала едва слышно. Руки Рии охватило лёгкое свечение, и она поднесла скрещенные ладони к ране. Кровь остановилась, а края стали медленно стягиваться. Неожиданно свет погас, и Ариэль рухнула с колен на землю рядом с парнем, ещё не пришедшим в сознание. Девушке не удалось излечить его полностью: рана не затянулась до конца и снова открылась. Несколько минут прошло в гнетущей тишине. Ариэль сидела на земле, остекленевшим взглядом буравя пространство перед собой, и тяжело дышала, а Мариса, напряженно замерев, следила за всем происходящим, всё ещё готовая в любой момент схватить сестру за руку и увести подальше от ставшего проклятым места. Мерсье-старшую терзали неразрешимые сомнения совести, вступающие в противоборство с гласом рассудка и заставляющие бояться того мгновения, когда спасенный парень придет в себя. Но больше всего девушку одолевал страх за сестру, которая очевидно использовала очень необычную, странную, неподдающуюся объяснению силу. Тут же вспомнился разговор, состоявшийся в гостиной какие-то жалкие четверть часа назад, и все вызванные им вопросы и сомнения. Мариса могла бы успокоиться, предположив, что Риа вылечила раненого, использовав силу духовного единения, а значит, всего лишь призвав своего духа-хранителя, но что-то ещё здесь было не так. Наконец, Ариэль вышла из охватившего её состояния транса, устало посмотрела на Марису, и в тот же момент спасенный парень тоже пришёл в себя и открыл глаза. Риса нервно сжала кулаки и мысленно вознесла молитву всем известным ей Духам и Богам. — Это сделала ты? – хрипло спросил спасенный, оглядевшись и сразу же заметив Ариэль, сидевшую рядом с ним. Девушка слабо кивнула в ответ, не поднимая на парня взгляда, - Не смотришь на меня – значит, знаешь, кто я? – усмехнулся он и посмотрел на Марису, стоящую в стороне. Мерсье-старшая твердо встретила ненавистный взгляд темных глаз и мысленно прошептала: «Только попробуешь причинить ей вред или хоть взглядом выдашь наше с тобой знакомство, я добью тебя без всякого сожаления», - а затем резко захлопнула своё сознание и отвернулась. Ариэль продолжала молчать, разглядывая сеточку линий на своих ладонях, а парень тем временем попытался подняться, опираясь рукой на дерево, но попытка его не увенчалась успехом. Зажав кровоточащую рану, он вновь опустился на землю. — Больше не пытайся, - тихо и как-то слишком злорадно прошептала Ариэль, - Ты потерял много крови, и уверяю, не сможешь подняться на ноги без моей помощи. — В этом я уже убедился и не сомневаюсь. А в том, что ты вообще хотела спасать мою жизнь – очень даже, - усмехнулся раненый. — Думаешь, после твоих слов я должна пожалеть, что сделала это? — Отнюдь. Но я не назову и трех человек, кто на твоем месте поступил бы так же. Кто угодно позволил бы мне умереть, хотя бы из элементарного чувства страха. — Мне нечего бояться. Каким бы чудовищем ты ни был, ты не станешь убивать собственного спасителя. — Ты так уверена в этом? – прошептал парень, помолчал мгновение и добавил, - Правда, я действительно не такой ужасный человек, как обо мне говорят, - он ещё раз упрямо попытался подняться на ноги без посторонней помощи, но вновь рухнул на землю и потерял сознание. Ещё несколько долгих минут Ариэль смотрела на спасенного ею молодого человека, и мысли девушки путались. Иначе как бардаком нельзя было называть то, что творилось у неё в голове: воспоминания сменяли друг друга одно за другим, перекликаясь и перемешиваясь. Перед глазами мелькали потускневшие картинки далекой давности, когда Рие было не больше пяти, и перемежались они совсем свежими, яркими, ужасающими, отражающими моменты, оставшиеся в памяти после совсем недавних событий. Вот сначала её ладони охватывает исцеляющий свет в темных подземельях пугающего, но знакомого места. В тот раз Суэйн – первый и единственный дух-стражник Ариэль, не оставлявшая свою хозяйку без присмотра ни на минуту, впервые предложила Рие объединить силы, чтобы использовать внутреннюю силу для лечения. Девочка согласилась и, повзрослев, до сих пор помнила то чувство, когда живое тепло света прошло через её руки, обращаясь в энергию, несущую исцеление. Это было незабываемое ощущение восторга, тогда ещё не приносившее вслед за собой полное духовное истощение. Суэйн была очень довольная успехом своей хозяйки. Суэйн, ставшая теперь незаменимой подругой и наставницей. Суэйн - самая умная и до ужаса язвительная. Суэйн, которая два года назад отказалась помочь Ариэль спасти близких. И новые картины, застившие безмятежные воспоминания детства, были полны боли и отчаяния. А ещё они были полны огня. И где-то вдали виднелся силуэт того, кто принес с собой этот огонь, разбив тем самым несколько жизней. Схватившись за голову, Ариэль глухо застонала. Ей не хотелось больше вспоминать. Девушка с силой сдавила виска, надеясь, что это поможет прогнать мелькающие картинки, но всё осталось по-прежнему, только вдобавок ко всему на глаза навернулись слезы. В первую очередь от жалости к себе. Но неожиданно теплые ладони легли на плечи Ариэль, и видения отступили. К Рие вернулась трезвость рассудка, и девушка отняла руки от головы, поднялась на ноги. Осмысленно посмотрела на сестру, которая всё ещё держала Ариэль за плечи, и слабо улыбнулась. Произошедшее было нормальным. За последнее время Риа привыкла, что целительство с каждым разом давалось всё тяжелее и приводило к подобному эмоциональному срыву. Да что уж тут говорить, даже в нормальном состоянии Ариэль не всегда могла справиться со своими эмоциями. Раньше рядом всегда была мама, которая успокаивала и подбадривала. Не будь сейчас сестры, Риа боялась, что не смогла бы выбраться из собственных кошмаров самостоятельно. Мариса слегка наклонила голову. Последний раз тихонько сжала плечо Рии и опустила руки. Ариэль благодарно кивнула в ответ, обернулась к раненому человеку, которому всё ещё требовалась помощь. Нельзя бросать начатое, и младшая Мерсье твердо уверилась в том, что обязана спасти жизнь этому молодому шаману, сколько бы злых поступков он ни совершил в прошлом. Никто не заслужил смерти. — Мариса, мне нужно перенести его в дом. Так будет проще оказать ему помощь. Суэйн поможет мне с этим, - Риа говорила тихо, но решительно и быстро, не давая сестре возможности возразить, поэтому Рисе стоило большого труда вставить пять копеек, прежде чем Ариэль начала приводить свои слова в исполнение. — Я не одобряю эту идею, - заключила она, покачав головой, - Этот человек не внушает мне доверия, а ты уже сделала всё, что было в твоих силах. — Нет, ещё не все. Если я оставлю его сейчас, то он не доживет до рассвета. Я должна ещё раз попробовать сделать что-нибудь с его ранением. Ариэль бесстыдно врала. Сегодня у неё больше не было возможности использовать свою силу, но убедить сестру было необходимо. Это совершенно несвоевременно возникшее чувство долга вынуждало поступать именно так. — Когда-нибудь твоя доброта обернется против тебя. А сейчас, поступай, как знаешь, - прошептала Мариса и направилась к дому. Участвовать в спасении она не имела никакого желания. В душе её боролись страх разоблачения собственных секретов и общее раздражение от ситуации в целом. Мерсье видела, что её сестра точно знаете, с кем имеет дело. Ариэль боялась парня и должна была бы оставить его умирать, но с какой-то остервенелой решимостью делала обратное. Мотивы, побуждающие Рию к этому, Рисе были совершенно непонятны. Старшая Мерсье многое отдала бы, чтобы этот человек покинул мир живых. Вместе с его смертью шаманы всего мира смогут вздохнуть спокойнее, а секреты самой Марисы навсегда останутся только её секретами. За спиной Рисы тем временем кипела бурная деятельность. Ариэль вновь призвала Суэйн и вместе с хранительницей продумывала, как лучше доставить раненого в дом. Было решено, что Риа придаст хранительнице более-менее стабильную материальную форму на короткий промежуток времени, и они смогут дотащить парня до особняка. Мариса остановилась и обернулась. Риа так старалась и так боялась, что Мерсье-старшая почти физически ощущала этот страх. Но, черт возьми, почему её сестра так поступает? Промедлив ещё несколько секунд и, наконец, решив, что немного колдовства не навредит и останется незамеченным, Риса коснулась сознания сестры и незаметно прокралась в самые потаенные её мысли – то, что лежало на поверхности, не составляло никакой ценности. И как же легко оказалось прочитать эту глупышку! Ариэль даже не заметила, что кто-то вторгся в её сознание. Она была полностью занята важной миссией спасения чужой жизни, которая на деле оказалась лишь отголоском наивного чувства долга. Суровая реальность ещё не успела убить в девочке мысль о том, что нужно помогать ближнему, кем бы он ни был, если это в твоих силах. Духи, как можно быть настолько чистой помыслами? Грустно улыбнувшись, Мариса аккуратно покинула сознание сестры и продолжила свой путь в особняк. По крайней мере, теперь девушка была уверена, что Риа вполне осознанно начала всё это. Что ж, если ей так хочется спасать убийцу, пускай спасает, а с последствиями они будут разбираться потом, когда Ариэль уверится в том, что сделала всё возможное. Через четверть часа младшая Мерсье перевязывала рану так и не пришедшего в сознание парня. Девушка сама не могла понять, зачем помогала ему. Ведь брось она его там, то шаманы, наконец, смогли бы жить без страха, и никто больше не стал бы пытаться переделать этот мир. Но, тем не менее, даже понимая, кого она спасает, Ариэль не смогла бросить раненого парня умирать. Девушка была уверена, что завтра утром, когда она проснется, его уже здесь не будет, а что будет дальше, её уже не касалось. Ариэль закончила перевязку и оставила шамана на диване в гостиной, накрыв его пледом. «И с чего бы это я такая заботливая?» - думала она, поднимаясь на свою любимую мансарду. Проходя мимо комнаты сестры, Ариэль заметила свет, бивший из-под двери, но решила, что объяснения отложит до завтра. Открыв маленькую дверку, ведущую на третий этаж, и проскользнув в тесную, низкую комнатушку, девушка подошла к подоконнику и удобно устроилась там около незакрытого окна. В свои пятнадцать Ариэль сама толком не могла решить для себя, взрослая ли она уже или стоит ещё немножечко побыть ребенком. Со слов мамы девушка знала: взросление несет ответственность, о которой Риа сейчас имела очень смутное представление, но, несмотря на это, девушка действительно временами чувствовала себя почти взрослой. Она знала, что может понять других людей, может правильно рассудить, что будет лучше в той или иной ситуации, хотя что-то всё равно каждый раз неуловимое ускользало от осознания. В тринадцать лет Риа сама приняла первое собственное решение, ослушавшись родителей, и вступила в знаменитый Турнир Шаманов – и это был очень важный этап взросление, на её взгляд. Приняла участие в нем и осталась жива, ну а о том, что своей жизнью она была обязана родителям и погибшим друзьям, девушка старалась не вспоминать. Турнир во многом помог Ариэль разобраться в себе и в жизни. Два года назад Мерсье этого ещё не понимала, теперь же некоторые истины стали очевидными. Например, та, что нет ничего дороже жизни, а прошлый Турнир унес их слишком много. Спасая сегодня шамана, приложившего к смертям других свою руку, Ариэль руководствовалась только этим правилом. Девушка всем сердцем ненавидела этого человека, но просто смотреть, как он умирает, не могла. Пускай он живет. У каждого есть право на жизнь, а смертей было уже достаточно. Ещё одной перерезанной нити, даже такой черной, как у спасенного шамана, Риа видеть не хотела. Прошло около часа, Ариэль всё так же сидела на подоконнике, не думая ни о чем и обо всем сразу, когда её внимание привлекло движение внизу. Раненый парень, едва держась на ногах, медленно, но упорно шел прочь от особняка. Он остановился посреди поляны, и Ариэль хорошо видела, как тяжело он дышал, как кровь пропитывала бинты на его груди, но девушка не собиралась вмешиваться. Выбор оставался за ним. Он решил уйти – пусть пытается. Хотя Риа сомневалась, что шаману хватит физических сил и фуриоку, чтобы призвать своего духа и переместиться, ну а если и хватит, то такой подвиг обойдется ему недешево. Великий Повелитель Огня никогда не примет помощи от других людей, он считает, что не нуждается в ней, он полагает, что его цель – истина в последней инстанции, и у Ариэль не было никакого желания переубеждать его. Да и не получилось бы у неё. Ни у кого бы не получилось. Если Хао Асакура изменит своим идеалам, то можно будет смело сказать, что мир сошел с ума. Ариэль усмехнулась, увидела, как вспышка пламени озарила поляну и исчезла, унося с собой огненного шамана, и подумала, что так оно и должно быть. Ненависть к проклятому Асакуре никуда не исчезла из её души, и Риа вряд ли была бы рада помогать ему и дальше. Девушка спрыгнула с подоконника и впервые за долгие месяцы отправилась ночевать вниз, в свою комнату. События прошедшей ночи оказали неожиданно благотворное влияние на неё: жизнь действительно не стояла на месте. Каждое мгновение вокруг происходило что-то новое, и, может, однажды, какое-нибудь чудо вернет в дом сестер Мерсье их родителей, вернет надежду, счастье. И чтобы дождаться, надо жить, пока есть такая возможность.