And you must be Miss Granger

      Далеко не у всех сотрудников Министерства магии рабочий день заканчивался в половине шестого. Как правило, одними из последних на Втором уровне пустели штаб-квартира авроров и кабинет заместителя главы отдела Правопорядка.       Стрелки старинных напольных часов показывали четверть девятого.       Сидя на краю скрипучего кресла и потирая костяшками пальцев зудящий от переутомления висок, Гермиона делала пометки в тексте возмутительно устаревшего семейного кодекса. Безжалостно обводя и подчёркивая рукописные строки, она извела целый пузырёк красных чернил, преодолев при этом только чуть больше половины пунктов.       С тех пор, как Гермиона перевелась в Отдел магического правопорядка и занялась ревизией законодательства, она буквально каждый день напоминала себе, насколько важно сохранять профессионализм и подходить к предмету своей работы объективно. Но, как часто бывает, легче сказать, чем сделать.       Этим вечером напускное хладнокровие волшебницы резко исчерпалось, когда перо добралось до положения о разделе имущества и опеке над детьми при разводе. Всю страницу целиком следовало бы поместить в рамку и обозвать эталонным примером несправедливости! Об «Очереди наследования», когда почивший волшебник не оставлял завещания, и говорить не приходилось: блюстители чистокровности позаботились о своём благополучии на столетия вперёд, составив этот кодекс. Даже к полукровокам закон был более-менее снисходителен. Хотя и им, и маглорождённым в итоге оставалось надеяться лишь на милость своих привилегированных родственников и супругов, чтобы не оказаться на улице без кната в кармане и права видеться с собственными детьми.       Гермиона во всех красках представила скандальный развод с Рональдом и то, как комиссия по расторжению браков оставила бы за ним всё совместно нажитое имущество, сославшись на маггловское происхождение супруги. Чёрта с два она бы это допустила!       Разумеется, эта выдуманная драма ей не грозила, поскольку, во-первых, романтические отношения с Роном остались в далёком прошлом, а, во-вторых, Уизли были самыми щедрыми и добрыми волшебниками, которых только знала Гермиона, и они никогда не поступили бы с ней настолько гнусно, прикрываясь глупым средневековым законом. Вообще-то, до разводов в магическом сообществе доходило очень редко, из-за этого многие даже не догадывались, что какой-то старинный пергамент мог испортить им жизнь, если их семья окажется противоположностью чудесных Уизли.       Будь воля Гермионы, она в первый же рабочий день сожгла бы в камине справочник чистокровных семей и избавилась от унизительного разделения по статусу крови. Но приходилось соглашаться с Министром Шеклболтом: консервативной Магической Британии требовалось время, чтобы принять реформы. Именно поэтому кодекс подвергся тщательной вычитке и анализу, а не отправился в камин прошлым утром.       Часы пробили одиннадцать.       Закончив с первым прочтением, Гермиона отложила истрепавшееся перо и привычно взглянула на висевший у входа портрет Торкуила Трэверса. Вскоре после её перевода на Второй уровень выяснилось, что картину невозможно отлепить от стены. Все попытки новой хозяйки кабинета и министерских служащих убрать портрет потерпели бесславное поражение. Кто-то явно подшутил над одним из предшественников Гермионы, и теперь настал её черёд уживаться с недружелюбным бывшим главой отдела.       Поймав на себе прохладный взгляд волшебницы, Трэверс скривился и, подняв воротник кожаного плаща, демонстративно отвернулся. Своё негодование от соседства с магглорождённой он предпочитал выказывать укоризненным молчанием, что очень даже устраивало Гермиону. Она лишь надеялась, что Торкуил не шпионил за ней по чьей-либо просьбе — такое в Министерстве тоже иногда случалось.       Удостоверившись, что волшебник с портрета больше заинтересован нарисованной стеной, чем её вознёй, Гермиона поставила на стол маленькую чёрную сумку и принялась в последний раз проверять, взяла ли она всё необходимое для своей ночной миссии. Из-за любой забытой мелочи продуманный план мог с треском провалиться.       Дверь кабинета резко распахнулась. Геромина подпрыгнула в кресле и судорожно смела сумочку на колени. Всё аккуратно разложенное содержимое тут же перемешалось.       — Гарри! — воскликнула она, прижав руку к груди. — Ты напугал меня!       — Вас не учили стучать, Поттер? — гневно прорычал портрет, очевидно, испугавшись внезапного вторжения. Его глаза метали молнии.       — Прости, Гермиона, — торопливо сказал Гарри и захлопнул дверь. — Простите, Трэверс, — кивнул он картине и тихо добавил, прикрыв рот ладонью: — Почему ты до сих пор не заслонила его книжным шкафом?       — Что случилось? — нахмурилась Гермиона. Окинув друга быстрым взглядом и убедившись, что с ним всё в порядке, она немного успокоилась.       Вместо ответа Гарри с торжественным видом поставил на стол вытянутый деревянный ящик с ручкой, как у чемодана.       — Ни за что не угадаешь, что здесь! — громко прошептал он, выглядя при этом ещё более взъерошенным, чем обычно.       — Палочка? — неуверенно произнесла Гермиона, с большим подозрением глядя на Гарри, чем на ящик для палочек.       — Само собой, палочка, — он постучал по ящику пальцами, словно по клавишам пианино. — Но чья?       — Я не в настроении разгадывать загадки, Поттер, — фыркнула Гермиона. Она положила сумку на край стола и, подавшись вперёд, перевела взгляд с лица друга на «ларец с секретом». — Ты так сияешь, будто там палочка самого Мерлина.       — Малфоя, — поправил её Гарри. Он выглядел жутко довольным.       — Драко? — спросила она, зачем-то понизив голос.       — Люциуса.       — Оу, — выдохнула Гермиона, испытав странное облегчение.       Если глава Аврората носился по Министерству с запертой на замок палочкой — это означало только одно: её хозяин сделал что-то очень нехорошее и влип в большие неприятности. Война сильно сказалась на Драко: его поведение и образ жизни на протяжении последних лет заставили многих скептиков поверить в то, что некоторые люди всё же способны меняться к лучшему. И один из скептиков, находящихся в этом кабинете, был рад узнать, что бывший школьный враг придерживался выбранного пути. То ли дело Малфой-старший. Его и могила не исправит, раз даже Азкабан не смог.       — Позволишь? — Гермиона поднялась и обогнула стол. Гарри кивнул. — Как она у тебя оказалась?       Она открыла замок и откинула крышку. Чёрное дерево на рукояти было оплетено серебряным орнаментом — чудесное и тонкое исполнение, но с ней не было жуткой змеиной головы с изумрудными глазами. Гермиона была почти разочарована увиденным.       — Один прохожий в Лютном переулке услышал, как Малфой о чём-то спорил с двумя волшебниками, и они вроде как угрожали ему, — махнул рукой Гарри, словно это было маловажным уточнением. — А потом их обоих нашли мёртвыми на том же месте. Малфоя задержали в магазине Морибанда. Авроры сейчас переворачивают вверх дном Косую аллею и переулок, ищут свидетелей. Убийство произошло вечером, наверняка кто-то что-то видел.       — Какой ужас, — отрешённо произнесла Гермиона, косясь на палочку. Поддерживая один локоть, она стала накручивать на палец прядь волос и распускать её, погружаясь в размышления. — Но это странно, тебе не кажется? — наконец выдала она.       — О чём это ты? — смутился Гарри, привычным жестом поправив очки.       Гермиона глубоко вздохнула. Она знала, что ему не понравится ход её мыслей.       — Я просто хочу сказать… Люциус чуть ли не единственный из тех, кто действительно наследил и при этом остался на свободе после падения Волдеморта. Он напыщенный индюк, но не идиот же, чтобы убить двух волшебников в людном месте и как ни в чём не бывало отправиться за покупками к Морибанду. Ты уверен, что он стал бы творить такое десять лет спустя, когда все уже начали забывать о его преступлениях?       — Я очень на это надеюсь, — процедил Гарри, посмотрев ей в глаза. — После того, как я увидел его на кладбище, где убили Седрика, мне было невыносимо думать, что этот ублюдок снова вышел сухим из воды и наслаждается свободой. Ты, как никто другой, должна меня понимать, — добавил он с нажимом.       — Я понимаю, — кивнула Гермиона. — Я тоже считаю его помилование незаслуженным. Но это ведь от нас не зависело, Гарри. Решение принял Визенгамот, даже при том, что Министр был против, — напомнила она ему. — Своими показаниями он многих бывших соратников отправил в Азкабан. Я не знаю, что и думать, — она прикусила губу, заставив себя замолчать.       — Твоя рациональность убивает всё удовольствие, Гермиона, — Поттер провёл рукой по волосам, но сделал этим только хуже, взъерошив их ещё больше. — Я надеялся на другую реакцию. Просто вспомни, что Малфой спокойно наблюдал за тем, как Беллатрикс пытала тебя на его отполированном паркете.       «Забудешь такое», — с горечью подумала Гермиона. Не в защиту Люциусу, но в тот день она не заметила при нём волшебной палочки, когда судорожно выискивала способы спастись от Беллатрикс. Он выглядел как измученный бродяга и, казалось, был изрядно пьян. Так что даже при внезапно проснувшемся желании помочь троице, он вряд ли осилил бы эту задачу. Как ни странно, от пожизненного заключения в Азкабане Люциуса уберегла его абсолютная бесполезность во время Второй магической войны (и сотрудничество с Авроратом — после неё).       Наверное, она и правда перестаралась, пытаясь мыслить объективно. Малфой на её месте точно не стал бы думать дважды. В его глазах она была виновата во всех бедах Магического мира просто по факту рождения.       — Ну, извини, — сухим тоном сказала Гермиона, одарив друга строгим взглядом. — Хочу напомнить, что мы с тобой работаем в Отделе магического правопорядка и не можем позволить себе идти на поводу у жажды мести. Не беспокойся, твои авроры обязательно найдут свидетелей и преступник получит по заслугам, — снисходительно добавила она, похлопав Гарри по плечу. Поттер закатил глаза.       Гермиону слегка тревожило его отношение к этому делу. Она взаимно презирала Малфоя-старшего, но это никогда не слепило её. Она просто старалась оставить прошлое в прошлом и радовалась хотя бы тому, что особым распоряжением Люциусу было запрещено появляться в Министерстве магии без личного приглашения Министра. Да и круги их общения едва-едва пересекались. Учитывая всё это, о нём легко было забыть на многие годы.       — В общем, я пришёл не нравоучения слушать, а сказать тебе, что Малфоя собираются подвергнуть допросу, — произнося это, Гарри снова стал похож на взрослого мужчину. Лучезарное воодушевление, с которым он ворвался в каморку Гермионы, полностью сошло на нет. — Палочку проверят на использование Непростительных и других тёмных заклятий. Уверен, что она покажет много интересного и никакие свидетели не понадобятся. Хочешь пойти посмотреть? — вдруг спросил он.       — Я? На допрос? — замялась Гермиона. Она покосилась на свою крошечную крайне вместительную сумку и с досадой поняла, что сегодня снова не судьба… — Даже не знаю. Разве можно посторонним присутствовать на допросах?       — Что за ерунду ты несёшь? — фыркнул Гарри. — Ты скоро станешь главой этого отдела и имеешь полное право наблюдать за работой сотрудников.       Гермиона смущённо улыбнулась. Конечно, Гарри преувеличил её успехи (сильно преувеличивал), но в чём-то он был прав — для неё теперь открылись многие двери в Министерстве — жаль, не те, что были ей нужны, — и всё же было приятно держать в руках некоторые «ключи». Да, да, да! Она была честолюбивой и давно перестала этого стыдиться!       — Хорошо. Я пойду, — кивнула Гермиона, поддавшись любопытству. Она засиделась за бумажной работой и была не прочь пощекотать себе нервы.       — Только обещай, что не выступишь адвокатом-добровольцем и не станешь поучать офицеров, как вести расследование, — усмехнулся Гарри и с гулким звуком захлопнул ящик.       Гермиона нахмурилась. Он слишком хорошо её знал.

***

      Снова оказаться в одном помещении с Люциусом Малфоем и тем более наблюдать за возможными пытками Гермиону вовсе не прельщало — Рон любил в красках рассказывать ей о методах авроров, когда только поступил на службу, прекрасно зная, что она не одобряла варварства даже по отношению к законченным подонкам. Боль, конечно, развязывает язык, но и Веритасерум прекрасно справляется с этой задачей. Тем не менее Гермиона охотно последовала за Гарри в зал для допросов, который обычно обходила стороной. Ситуация Малфоя показалась ей крайне нелогичной и от этого чрезвычайно интригующей.       Вопреки ожиданиям, Гарри не ворвался в помещение с торжествующим видом, чтобы с порога громогласно обвинить Люциуса в двойном убийстве. Он проскользнул внутрь, держа ящик с палочкой под мышкой, и кивком поманил Гермиону. Допрос уже начался, но он не хотел вмешиваться раньше, чем следовало.       Зал чем-то напоминал большой колодец. Расставленные по кругу колонны поддерживали кольцевой балкон с двумя рядами пустующих скамеек. В самом центре стояло массивное кресло с железными браслетами на подлокотниках, сверху на него падал столб яркого света, в то время как остальное пространство тонуло в густом полумраке. Это было жутковатое место, и даже воздух здесь казался каким-то промозглым и нагоняющим безысходность.       Тихо прикрыв за собой дверь, Гермиона вжалась в стену рядом с Гарри и уставилась на прикованного к креслу Малфоя. После охоты за хоркруксами и падения Волдеморта ей доводилось видеть его только на страницах «Ежедневного пророка», когда сформированное Шеклболтом Министерство магии не покладая рук устраняло разрушительные последствия войны, а также отлавливало и судило разбежавшихся преступников. Малфоям в тот год было уделено много внимания в магической прессе. Гарри самолично заступился за Драко и Нарциссу в благодарность за их помощь в решающей битве. Люциуса же от нового срока в Азкабане спасла то ли его трусость, то ли удивительная предусмотрительность. Потеряв доверие хозяина и оказавшись за бортом власти, он наблюдал за всем происходящим со стороны, как какой-то сквиб. Наверняка дружки Малфоя считали это худшим унижением и потешались над ним, пока… Пока он всех их не сдал с потрохами.       Если кто и умел проходить между капель дождя, то это он — волшебник в дорогом чёрном костюме, который в эту самую минуту вальяжно сидел в пыточном кресле так, словно это был королевский трон.       Гермиона нахмурилась, придирчиво разглядывая Люциуса. Десять лет на свободе без постоянной угрозы пасть жертвой вспышки ярости Волдеморта явно пошли ему на пользу — от измождённого призрака поместья Малфоев не осталось и следа. Ну и где эта мифическая вселенская справедливость, если негодяи вроде него выходят из игры и живут себе дальше как ни в чём не бывало?       — Я ещё раз спрашиваю, что ты делал в Лютном переулке? — низким хрипловатым голосом спросил офицер с уродливым шрамом от проклятия на щеке.       — Ещё раз отвечаю, мистер Лангарм: хотел купить кое-какие книги, — спокойно ответил Люциус. — Разве это противозаконно?       Гермиона перевела настороженный взгляд на Церберуса Лангарма. Будь она на месте Малфоя, то поостереглась бы говорить с ним в таком насмешливом тоне. Насколько она знала, бывший аврор дорос до офицера Отдела правопорядка не за мягкий нрав и сочувствие к тёмным магам. Она вообще старалась не пересекаться с ним на работе: этот человек всегда смотрел так, что она на пустом месте чувствовала себя без вины виноватой.       — Какие именно книги? — спросил Церберус. Его палочка была опущена вдоль тела, но от Гермионы не укрылось, как он потирал рукоять большим пальцем, словно ему не терпелось перейти от слов к проклятиям. — Напоминаю, что тебе запрещено приобретать и владеть тёмными артефактами.       Чувствовалось, что Малфоя раздражало непочтительное обращение, но маска превосходства намертво приклеилась к его лицу, и он предпочёл оставить грубость без реакции.       — Я искал поваренные книги, — сухо усмехнулся Люциус. — Рассматриваю альтернативы с тех пор, как Министерство запретило мне заниматься любимым хобби, — он многозначительно поднял бровь.       О, да. Гермиона читала о конфискованной у него коллекции предметов тёмной магии. У министерских служащих ушло больше года, чтобы сделать опись артефактов и обезвредить всё, что можно было обезвредить. Предназначение многих вещей так и осталось загадкой по сей день.       — И ты убил тех двоих, потому что они высмеяли твой выбор литературы?       — Я не делюсь своими вкусами и предпочтениями с отребьем, мистер Лангарм, — протянул Люциус приторно, — если только меня не приковывают к жутко неудобному креслу, — он посмотрел офицеру в глаза, и тот без предупреждения метнул заклятье, ударившее точно в грудь. Гермиона вздрогнула.       Малфой резко выдохнул, подавшись вперёд, и впился пальцами в подлокотники, справляясь с короткой вспышкой боли. Быстро взяв себя в руки, он мотнул головой и кое-как отбросил длинные волосы с лица.       — Простите, офицер, забылся, — всё ещё спокойным, но подсевшим голосом сказал он, словно ничего и не случилось. — Я подтверждаю, что столкнулся в переулке с вашими жертвами, но, разумеется, убил их не я.       — Прохожий видел, как вы спорили с ними. В чём была причина конфликта, мистер Малфой? — вмешался молодой аврор, поравнявшись плечом с Лангармом.       «Какая ирония, — подумала Гермиона.— Давний приятель Драко допрашивает его достопочтенного отца».       До перевода в этот отдел Кассиус Уоррингтон был для неё всего лишь смутным школьным воспоминанием. Обыкновенный слизеринский задира, который отличился только тем, что состоял в дружине при Амбридж и нажил заклятого врага в лице Рональда, забив самый первый гол в его ворота на шестом году обучения. Кто бы мог подумать, что этот парень станет весьма неплохим аврором и довольно приятным человеком?       — Причина конфликта была в том, мистер Уоррингтон, что Альберт Ранкорн в числе других счастливчиков не так давно вышел из Азкабана, — коротко усмехнулся он. — Он и его приятель почему-то решили, что я могу помочь им встать на ноги. По старой памяти, так сказать.       Гермиона покосилась на стоявшего рядом Гарри. И как это он забыл упомянуть, что одним из убитых был Ранкорн? Тот самый Ранкорн, который занимался выявлением магглорождённых «выродков» в Министерстве Волдеморта. Тот самый Ранкорн, в обличье которого Гарри подобрался к Амбридж и похитил медальон.       — Полагаю, вы им отказали.       — Разумеется отказал. Подобного рода благотворительность совершенно меня не интересует.       — Как звали второго волшебника? Мы до сих пор выясняем его личность. Вы могли бы облегчить нам задачу, — сказал Уоррингтон. Лангарм скривился, не оценив уважительный тон младшего коллеги.       — Увы. В первый раз его видел. И в последний, судя по всему, — равнодушно добавил Малфой. — Могу лишь сказать, что воняло от него как от егеря, — он брезгливо поморщился. — У Пожирателей смерти настали тяжёлые времена, принимают в свой круг всех немногочисленных желающих, — заметил он как бы между делом, снисходительно посмотрев на аврора.       Гермиона шагнула вперёд, опасаясь пропустить хоть одно слово. Она закусила губами прядь волос, судорожно обдумывая сказанное Люциусом. Пожиратели смерти? Она ведь не ослышалась?       Кассиус впервые обратил на неё внимание и едва заметно улыбнулся. А Гарри, не стерпев язвительного намёка, вышел на свет.       — Чем вы можете подтвердить такое громкое заявление, мистер Малфой? — в его голосе сквозила искренняя неприязнь.       — Мистер Поттер! А я всё думал, почтите ли вы меня своим присутствием, — протянул Люциус с улыбкой. — Приятно знать, что мой статус всё ещё достаточно высок, чтобы допрос проводил сам новоиспечённый глава Аврората.       — Давайте ближе к делу, — отмахнулся Гарри, раздражаясь. — Я задал вам вопрос.       Проигнорировав его, Малфой повернул голову и посмотрел точно на силуэт, замерший в полумраке. Он сощурился.       — А это, должно быть, мисс Грейнджер, — сказал он, поубавив приторность в тоне.       Гермиона напряглась и выпрямила спину. Она совершенно точно не собиралась разговаривать с Малфоем. К счастью, он сам мгновенно потерял к ней интерес и сосредоточился на Гарри.       — Что вас удивляет, мистер Поттер? — он склонил голову на бок. — Министерство было слишком занято поимкой приближённых… Сами-знаете-кого, — уголок его рта нервно дёрнулся вверх. — До мелюзги, вроде егерей и оборотней, у вас руки так и не дошли.       — Вы же не пытаетесь сказать, что егеря позарились на наследие «элиты»? — едко спросил Гарри. — Наверное, это задевает вашу честь.       — Я не утверждаю, а лишь предполагаю, — пожал плечами Люциус. — К тому же в последние годы Азкабан покинули многие пособники Сами-знаете-кого, которым опрометчиво дали маленькие сроки. Но сами понимаете, мистер Поттер, если волшебника не поймали над трупом с дымящейся от Авады палочкой, это ещё не означает, что он не замарал руки, — он многозначительно поднял бровь. — Насколько я осведомлён, Ранкорн проявил неординарные организаторские способности при министре Пие. Он вполне способен сплотить изгоев общества, вам не кажется?       — Мне кажется, мистер Малфой, что всё это можно с лёгкостью примерить и на вас, — ответил Гарри. И Гермиона мысленно с ним согласилась. — Вот только Аврорат пристально следит за делишками бывших приспешников Волдеморта, — от этого имени в зале вздрогнули все, кроме Гарри и Церберуса, — и мы бы узнали, если бы они задумали просто собраться вместе и пропустить по пинте сливочного пива, не говоря уже о чём-то более серьёзном.       Люциус коротко и с чувством рассмеялся. Самоуверенность главного аврора явно очень его повеселила. Но Лангарн его веселья не разделил. Он бросил в прикованного к креслу волшебника очередным заклятием.       Гермиона едва сдержала возмущение. Неоправданное применение силы встревожило её в меньшей степени, чем явное нежелание авроров читать между саркастических строк. Казалось, они пытались заткнуть Малфоя каждый раз, когда он делал неудобные для них высказывания. Церберус особенно усердствовал. И где-то она уже всё это видела.       — Если Ранкорн и тот второй требовали от вас денег и вы убили их за это, то лучше признайтесь сейчас и смягчите последствия.       — Я. Никого. Не. Убивал, — процедил сквозь зубы Люциус на этот раз без тени лукавства. Он сжал кулаки, натянув цепи.       — У вас есть доказательства того, что бывшие Пожиратели смерти что-то затевают? — спросил Гарри таким сухим тоном, будто его заставляли поверить в безумную теорию сумасшедшего.       — Нет, — помедлив, ответил Люциус. Его плечи заметно расслабились. — Вы правы, звучит не слишком правдоподобно, — со вздохом сказал он, поменявшись в лице. — Возможно, мне просто хотелось придать больше веса банальному вымогательству, — он робко улыбнулся. — Полагаю, в этом ящике заперта моя палочка? Переходите уже к следующей части, мистер Поттер, будьте добры. Я знаю процедуру. Не в первый раз здесь, — добавил Малфой и, положив ногу на ногу, вальяжно откинулся на спинку кресла. — Что вы надеетесь из неё извлечь?       Гермиона перевела настороженный взгляд на Гарри, затем покосилась на Церберуса. Поведение Малфоя, должно быть, выводило их из себя, но в этот раз, как ни странно, обошлось без усмиряющих заклятий.       — Не знаю, — пожал плечами Гарри, стараясь не показывать своего предвкушения. Он вручил ящик Уоррингтону и открыл замки. — Но одно-два Непростительных заклинаний внесли бы в это дело немного ясности, — он с вызовом посмотрел на Малфоя.       Он был уверен, что Люциус хотя бы в чём-то да виноват. А вот Гермиона всё больше в этом сомневалась. Слишком уж самоуверенно он себя вёл для волшебника, совершившего двойное убийство в центре Лондона и однажды уже побывавшего в Азкабане.       — Вы отпустите меня, когда не найдёте ничего противозаконного? — спросил Малфой. Гарри ответил ему враждебным взглядом и взял чёрную палочку.       — Priori Incantatem!       Затаив дыхание, Гермиона наблюдала за образами предметов, вылетающими из палочки в виде сгустков золотого сияния, — эхом последних заклинаний. Это была унизительная для любого волшебника процедура — для аристократа с самомнением до небес вторжение в личную жизнь было, наверное, хуже любой пытки. Но быстрого взгляда на Люциуса оказалось достаточно чтобы понять: его эта ситуация не особенно напрягала.       «Ещё бы ему возмущаться, — подумала Гермиона, — когда на одной чаше весов парочка выставленных на всеобщее обозрение бытовых чар, а на другой — доказательство невиновности в убийстве».       По мере того, как действие Priori Incantatem подходило к концу, лица авроров становились всё мрачнее. Когда золотое сияние полностью иссякло, Гарри, не скрывая разочарования, вернул палочку в ящик и захлопнул крышку.       Гермиона вздохнула с облегчением. Это к лучшему, что проверка показала настолько безобидные заклинания, насколько возможно. Если бы расследователи превысили полномочия, уцепившись за что-то не относящееся к делу, то… Кто знает, чем бы всё это закончилось. Ведь имя и статус крови Малфоев в обществе по-прежнему кое-что значили.       — Теперь вы довольны, Поттер? — спросил Люциус, подняв бровь. Гарри поджал губы. — Я могу идти? Или меня ждёт задушевная беседа за чашечкой чая с Веритасерумом? А может быть, вы сами одарённый легилимент?       — Не ёрничайте, Малфой, — сказал Кассиус, глядя на волшебника свысока.       — Как ещё я должен реагировать, мистер Уоррингтон, когда охранители порядка настолько сильно хотят упечь меня в Азкабан, что готовы тратить время и зелья впустую, пока настоящий убийца разгуливает по Лондону? — он сделал паузу. — Впрочем, на его месте я бы уже давно покинул город, ведь вы обеспечили ему прекрасную возможность…       Церберус наотмашь ударил Люциуса по лицу.       — Есть и другие способы причинить вред, Малфой. Палочка — лишь один из видов оружия, — с холодной злобой процедил он, склонившись к волшебнику.       — Мистер Лангарм! — воскликнула Гермиона, решительно шагнув к офицеру. — Ваши методы в данной ситуации недопустимы, — строго сказала она, кипя от злости.       — Я это учту, мисс Грейнджер, — Церберус лишь искоса на неё посмотрел.       — Она права, Лангарм, — вмешался Гарри. — Держите себя в руках.       — Конечно, — хмыкнул офицер, отступив.       — Вы совершили большую ошибку, Лангарм, — протянул Люциус с кривой улыбкой. Он вытер кровь из рассечённой губы о плечо. — Похоже, с цивилизованной беседой покончено. Как и с допросом. Мне больше нечего вам сказать. Предъявляйте обвинения, или прекратите отнимать у меня время, — твёрдо сказал он, словно пытался выпроводить непрошеных гостей из собственного дома.       — Вы никуда не пойдёте, — отрезал Гарри, — пока не найдутся свидетели, которые подтвердят, что Ранкорн и тот второй были живы, когда вы отправились за своими поваренными книгами.       — А если они не найдутся? — резким тоном спросил Люциус, стремительно теряя терпение. — А если эти два ничтожества не поделили подобранный с дороги кнат и убили друг друга? Вам не приходило в голову проверить палочки мертвецов? — он впился взглядом в Гарри.       — У них не было палочек, — ответил аврор.       Гермиона нахмурилась и пристально посмотрела на Люциуса, сожалея, что, как и Гарри, не была одарённым легилиментом.       — У них были палочки, мистер Поттер, — медленно и с расстановкой возразил он. — Иначе я бы и останавливаться рядом с ними не стал.       Вызывающее самодовольство, которое, как сразу показалось Гермионе, противоречило ситуации и здравому смыслу, сменилось настороженностью. Малфой почувствовал, что свобода медленно от него ускользает. Учитывая поведение Лангарма и попустительство Гарри, его опасения были вполне оправданными.       — Мы найдём их, не сомневайтесь, — пообещал глава Аврората, но Люциуса такой ответ совсем не устроил.       — Давайте-ка проясним ситуацию: из трёх палочек две исчезли, одна ничего не показала, свидетелей вы так и не нашли. Блестящая работа. Отдел Магического правопорядка знал и лучшие времена, — вздохнул Малфой.       Гермиона нехотя с ним согласилась. И это следовало исправить. Если Гарри не мог или не хотел приструнить Лангарма, то она могла. Как заместитель главы отдела она имела все полномочия, чтобы устроить офицеру дисциплинарное взыскание.       Коротко кивнув Поттеру и Уоррингтону, она поспешила выйти из зала. Наблюдать возмутительные сцены пыток и слушать безрассудно издевательские реплики Малфоя было удовольствием ниже среднего. Не настолько Гермиона ненавидела чистокровного мерзавца, чтобы спокойно наблюдать, как её лучший друг пытается доказать вину, которой, скорее всего, не было.       И хоть она была единственной, кого Люциус более-менее в этом убедил, только он, один из всех, не удостоил её даже мимолётным прощальным взглядом.

***

      Так, значит, Пожиратели смерти вернулись.       Или нет?       Малфой и не в такое заставит поверить, чтобы в очередной раз выкрутиться из затруднительной ситуации. Удивительно, что Волдеморта на словах не воскресил. Но если поразмыслить… Волшебники вроде Ранкорна, мелкая обслуга режима, должно быть, не очень обрадовались, оказавшись выброшенными на задворки приличного общества. Наверняка отсидка в Азкабане кого-то из них да разозлила.       Гермионе совсем не хотелось об этом думать. Утром она пришла на работу в Министерство магии с верой в наступившее благополучие, а к вечеру выяснила, что, возможно, просто выдавала желаемое за действительное. Неужели это никогда не закончится? Пожиратели смерти так и будут исчезать и возвращаться, как неистребимая плесень в сарае для инструментов на её заднем дворе?       Волшебница мучительно застонала и, поставив локти на стол, закрыла голову руками.       У Гарри была потрясающая интуиция, когда дело касалось интриг тёмных волшебников. Гермионе пришлось признать это, когда он весь шестой год в Хогвартсе твердил, что Драко получил метку, а они с Роном только отмахивались от его бредней. В этот раз он не поверил Люциусу. Может быть, и ей не следовало. Утром на свежую голову она обязательно отругает себя за такую впечатлительность, а пока нужно было найти другой способ унять разыгравшееся воображение.       Гермиона окинула свой маленький кабинет угрюмым взглядом. Ей не помешало бы успокоительное зелье или хотя бы стакан огневиски, но на столе был лишь пузырёк с чернилами.       — Мистер Трэверс, — осторожно обратилась она к портрету. Задремавший волшебник встрепенулся и тихо выругался. — Люциус Малфой когда-нибудь приходил сюда? До того, как я начала здесь работать?       Гермиона не ждала, что ворчливый портрет ей ответит.       — Заходил, — сказал Трэверс, сделав одолжение. — Было время, когда в святилище закона не пускали лишь бы кого, — продолжил он, фыркая чуть ли не после каждого слова на случай, если Гермиона до сих пор не осознала, насколько сильно он её презирал. — Малфой — сноб. Но хотя бы чистокровный, — снисходительно добавил он и, сложив руки на груди, повернулся к волшебнице спиной.       — Сноб. Это точно, — задумчиво прошептала она.       Гермиона откинулась на спинку кресла, обдумывая показания Малфоя, собирая и разбирая в голове известные ей факты, словно игровые кубики. При любом раскладе картина преступления выглядела неполной или не складывалась совсем. Она не сомневалась, что Люциус способен на убийство. Но так глупо попасться? Это было не в его стиле. Кто-то другой прикончил Ранкорна и его приятеля, прихватив их палочки, чтобы что-то скрыть.       — Нужно поговорить с Кингсли, — сказала Гермиона сама себе. — И с Гарри.       Она надеялась, что после фиаско с палочкой он одумается и начнёт шире смотреть на дело, которое было явно чем-то большим, чем просто убийство в подворотне. В противном случае главу Аврората ждал старый добрый воспитательный подзатыльник. Какая удача, что они с Гарри теперь работали на одном этаже...