Как размножаются кицунэ

      Четвертая мировая война Шиноби завершилась. Весь мир прославлял своего героя — Наруто Узумаки. Никто и думать не хотел, что победа — заслуга не только бестолкового блондина, ведь запечатанный в нем демон всю жизнь помогал носителю в трудную минуту. Курама помнил каждую царапину, каждый ушиб, каждое растяжение и перелом, который он исцелил в этом хрупком и бессовестно уязвимом теле. Осознание того факта, что чаще всего причинами травм мальчишки становились его же односельчане, которых этот оболтус потом защищал ценой своей жизни, вызвало в груди лиса волну жгучего гнева, вырвавшегося из его глотки гулким рычанием, от которого холодная чакра джинчуурики вокруг демона пошла кольцами, как от брошенного в воду камня. Воплощение зла и ужаса, бессердечная беспощадная тварь... Глупцы, если бы лис и впрямь был тем, кем люди хотят его видеть, он бы уже давно разорвал этого беспомощного малыша... Но он не мог. Он не мог убить единственное существо в этом мире, которое способно понять его боль. Он не мог убить единственного, кто не видел в нем тупое кровожадное животное. Он не мог убить своего единственного друга. Друг... Нет, для Курамы Наруто был гораздо больше, чем друг. Он любил этого оболтуса, любил его всем своим истерзанным столетиями одиночества сердцем. И чем больше лис это понимал, тем хуже ему становилось на душе. Мало того, что джинчуурики, кажется, совсем позабыл о своем квартиранте, так он вдобавок еще и смертный. Пройдет, в лучшем случае, полвека, и кицунэ вновь останется один, на этот раз - навечно. Кьюби прекратил рычать и с печальным видом свернулся клубочком за решеткой, его уши тряпками валялись в холодной воде, а лапы были скрещены под головой. "Совсем как Наруто в Академии, - невесело хмыкнул кицунэ. Он не обижался на джинчуурики за то, что тот уделял ему мало времени. В конце концов, он был очень занятым шиноби, элитой своего селения, а те часы, которые они проводили вместе в этой клетке, те беседы за жизнь, тот смех и веселье, которые Наруто подарил ему, были для лиса ценнее последнего столетия его непутевой жизни. Но его неминуемая гибель сводила демона с ума. - Боги, почему вы так несправедливы? Неужели я мало страдал? Неужели я не заслужил одного-единственного спутника жизни? - воздев морду к темному своду пещеры, спросил демон. - Молчите? Тогда будьте вы все прокляты! - и столько боли, столько горечи было в этих словах, что лис не выдержал и завыл, протяжно, громко, тоскливо. Кицунэ опустил голову на скрещенные в воде лапы и закрыл глаза. Курама не знал, что ему делать.       Наруто возвращался в Коноху после очередной миссии. Погода стояла прекрасная — яркое солнце дарило продрогшей после сезона дождей деревне долгожданное тепло и сухость. Узумаки вошел в ворота селения, поправляя съехавший рюкзак. Котецу и Изумо кинулись было с расспросами к главному герою десятилетия, но тот попросил их не докучать. Все жители Конохи встречали Наруто радостными возгласами и приветственно махали ему руками. Джинчуурики отвечал им учтивой улыбкой — в последнее время, его известность начинала действовать парню на нервы, потому блондин почти сразу же запрыгнул на крышу ближайшего дома и поскакал к центру деревни, отчитываться перед Хокаге. Цунаде встретила своего единственного родственника весьма фамильярно, впрочем, как и всегда. -Наруто, где ты так долго шляешься? Я уже устала отбиваться от твоих фанаток! - джинчуурики покраснел и смущенно почесал затылок. -Я уже и сам устал от них отбиваться, Цунаде баа-чан, - легонько улыбнувшись, ответил джинчуурики. Да, после войны Наруто стал самым желанным кавалером для всей женской половины населения. Особенной настырностью отличались Ино, Тен-Тен и Хината. Что было хуже всего — Сакура, которую Наруто любил всем сердцем, все так же гонялась за Саске, убегающим от преследующих его АНБУ, которые всего лишь пытались ему сказать, что ворота Конохи вновь открыты для последнего из клана Учиха. -Эх, вот бы Саске вернулся, тогда стало бы гораздо проще... - Цунаде сокрушенно махнула на блондина рукой. -Все с тобой ясно, мужеложец. За тобой столько красивых девушек гоняется, а ты думаешь о Саске. Может, сам за ним пойдешь и принесешь своего суженого домой на руках? - Хокаге злорадно ухмыльнулась, наблюдая за краснеющим словно спелый томат джинчуурики. -Никакой я не мужеложец, я Сакуру люблю! - поспешил восстановить уязвленную честь блондин. -Насильно мил не будешь, мой несмышленый друг... Ладно, что там с заданием? - джинчуурики быстро отчитался о завершенной миссии по зачистке крупной бандитской деревни, после чего отправился домой, в тяжких раздумьях.       Лис сосредоточенно соображал о том, как же ему продлить жизнь своему маленькому другу. Пока что он нашел лишь один вариант. Очень неприличный, добровольного согласия на который ждать было бесполезно. Курама был не только заурядным кицунэ, хоть и весьма могущественным, но и, по необычайному стечению обстоятельств, инкубом. Кьюби посчастливилось так понравиться одной демонессе-суккубу, что она поделилась с ним своей силой. К сожалению, им не суждено было быть вместе — проклятые демонологи убили ее и сожгли их дом. К несчастью, в те времена лис был типичным демоном-оборотнем, внешне ничем не отличающимся от человека и неспособным противостоять обученным воинам, но ударная доза чакры Шинджу сделала свое гадкое дело, смешав лисью форму с человеческой и превратив некогда прекрасного юношу в весьма мерзкий гибрид лисы и обезьяны. Кьюби обиженно фыркнул и шарахнул кулаком по каменному полу — это обидное сравнение, услышанное два десятилетия назад из уст Кушины, навечно врезалось в память демона. Единственное, что теперь ему давала смена формы — изменение в размерах, в чем он убедился и в этот раз. Да, теперь кицунэ мог победить любого врага, но никому не был нужен! Раньше не был нужен... Теперь у него появился призрачный шанс вновь обрести вечное счастье... На его неведомые никому более способности столь значительное повышение запаса чакры навряд ли повлияло, и он все еще может обмениваться энергией с партнером через половой акт. Другое дело, что этот акт за последние пятьсот лет был лишь единожды с неудачно подвернувшимся под руку Мататаби. Кураме потом было жутко стыдно перед котом — он принял его за самку, мягкий голос и привлекательный внешний вид этому немало способствовали. Да, у лиса до сих пор на морде остались шрамы от острых кошачьих когтей, но полученное тогда удовольствие стоило этого, как и поглощенная чакра Двухвостого. Биджуу задумчиво пошевелил пальцами правой лапы, и над его ладонью появился маленький голубоватый шарик «одолженной» чакры. Курама был твердо уверен, что сможет не взять, а наоборот отдать чакру Наруто. Обрывки воспоминаний из прежней жизни лишь укрепляли уверенность лиса в его намерении изнасиловать собственного джинчуурики. Кицунэ сменил облик, лег на спину и начал с остервенением лягать массивную решетку когтистой задней лапой.       Наруто шел по улице, смущенно краснея. Цунаде ударила не в бровь, а в глаз. Узумаки не понимал, почему ему не нравились окружающие его девушки, и сам он предпочитал им поиски старого друга. Хокаге подкинула вполне здравую мысль, но с другой стороны — почему он обязан полюбить кого-то из ухлестывающей за ним троицы? Ино слишком мнительная и стервозная, Тен-Тен некрасивая, Хината слишком робкая, а Сакура плевать на него хотела. Среди куноичи чуть старше или младше, однако, была прорва симпатичных девушек, но Наруто так редко с ними виделся, что хоть волком вой. Девушку из простых жителей блондин выбирать не решился — слишком много опасностей грозит ей рядом с ним. Вот и получается настолько скудный ассортимент, что разбрасываться обвинениями в нетрадиционной сексуальной ориентацией по меньшей мере необъективно, ведь не заканчивается же мир на Конохе? Вон, Темари уже занята — Шикамару подсуетился и слинял в Суну под предлогом обмена специалистами между деревнями в целях их взаимного усиления. Ходят слухи, что они уже ребенка ждут. Ребенка в 18 лет, это просто немыслимо! - джинчуурики презрительно сплюнул на землю. Нет, ему уж точно некуда торопиться — в этом мире еще столько невыполненных миссий, столько непобежденных лиходеев, и столько нерешенных проблем. Взять хотя бы Кураму. Лис столько всего сделал для этого мира, что заслужил не только свободу, но и дачу в придачу, однако совет Каге постановил, что ему лучше остаться в печати. От такой вопиющей несправедливости Наруто хотелось плюнуть на всех этих старикашек и выпустить лиса собственноручно, но пойти против воли Цунаде, своей единственной родственницы, хоть и дальней, Узумаки не мог. Хорошо хоть, Кьюби понимал это и не капал на измученный мозг джинчуурики. Открыв дверь в небольшой домик на окраине деревни, который ему выдали за заслуги перед деревней, Наруто почувствовал тупую ноющую боль в животе. Пожалуй, по поводу благоразумности Девятихвостого он погорячился...       Скинув сандалии и пройдя в спальню, парень устало рухнул на кровать, решив отложить душ на потом. Блондин перенесся в свое подсознание и увидел за решеткой хвостатый зад вальяжно развалившегося демона, методично испытывающего печать на прочность могучей лапой. -Эй-эй-эй, Курама, не хулигань! - Наруто подбежал к печати и дал пинка лису собранной в столб водой. Кицунэ тут же вскочил на лапы и задорно ухмыльнулся. -Наруто, я хотел кое-что тебе показать. -И что же это? - блондин в недоумении поглядел по сторонам, вроде ничего нового в темной клетке не прибавилось. -А вот смотри... - внезапно, кицунэ с шипящим звуком «сдулся» до размеров человека, правда ростом чуть более двух метров на задних лапах. Наруто уронил челюсть на пол и ошеломленно похлопал глазами. -Мнэ-э-э... - только и прохрипел паренек. Кьюби самодовольно усмехнулся, довольный произведенным эффектом. -Охренеть... Курама, это просто невероятно! - Наруто подошел к решетке, пожирая демона глазами. -Рад, что тебе нравится, но я сделал это вовсе не для праздного развлечения, - Кьюби посмотрел на блондина неожиданно серьезно, - Я хочу, чтобы ты выпустил меня в реальный мир, - блондин на секунду задумался, но потом решительно мотнул головой. -Каге пяти стран запретили, и ты знаешь это не хуже меня, Курама. Прости, но я не сниму печать, - морда кицунэ все так же приветливо скалилась собеседнику — казалось бы, его слова о вечном пленении нисколько не обеспокоили лиса. -Хорошо, как скажешь, друг, но может быть пойдем на компромисс? Давай заключим контракт, наподобии призыва тех же жаб, тогда ты сможешь время от времени меня выпускать, а большая часть моей силы останется в тебе, - Кьюби с мольбой посмотрел в голубые глаза, словно большой щенок, и Наруто дрогнул. -Печать останется цела? - крохотная рациональная жилка блондина дала о себе знать. -Наруто, после всего, что мы пережили вместе, ты все еще мне не доверяешь? - в голосе кицунэ была такая боль, что блондин не выдержал и опустил взгляд в пол. -Конечно же доверяю, Курама. Давай контракт, - Кьюби радостно фыркнул, призвал небольшой свиток и кинул его собеседнику. Наруто пробежал глазами по бумаге и расписался кровью, то же самое сделал и лис. -Мы можем проверить его прямо сейчас? - в голосе Девятихвостого проскользнуло тщательно скрываемое напряжение. Наруто на секунду замешкался, но потом отринул все сомнения, списав нервозность демона на волнение измученного бесконечным пленом боевого товарища. -Если ты не будешь сменять облик, тогда можем. Я сейчас дома в гордом одиночестве, - посетовал Узумаки на нерадивость друзей, которым в отличии от толпы фанатов было совершенно по барабану на возвращение героя войны с очередного смертельно опасного задания. -Так чего же мы ждем? - этот возглас послужил сигналом - блондин перенесся в реальный мир, сложил печати, прокусил палец и хлопнул ладонью по полу. В облачке белого дыма перед ним появился миниатюрный Девятихвостый.       Кьюби пораженно огляделся, щурясь от яркого солнечного света. Он не мог поверить, что спустя столь долгие семнадцать лет, показавшиеся ему целой вечностью, он наконец-то был на свободе. Обилие запахов ударило в нос лиса, среди них ярко выделялся запах джинчуурики, манящий, дурманящий, опьяняющий запах молодого, невинного тела. -Я просто не могу поверить... - пораженно пробормотал Наруто, кладя ладонь на переднюю лапу демона и осторожно гладя мягкую шерсть. Кьюби прижал уши. Ксо, кто бы мог подумать, что он так хорошо пахнет. Кицунэ зажмурил глаза и стиснул челюсти, силясь сдержать обуявшую его похоть, но получалось откровенно паршиво. -Курама, как это понимать? - Узумаки с недоумением пялился на набухающий член демона, все дальше выпирающий из густого меха. Кицунэ прижал уши и тяжко вздохнул, посмотрев на ошеломленного джинчуурики печальным взглядом. -Прости меня, Наруто... - блондин не успел и моргнуть, а лис уже скрутил его по рукам и ногам пушистыми хвостами. -К-курама, ч-что ты делаешь? - заплетающимся языком пролепетал блондин. Кицунэ ответил тихим вздохом и начал стаскивать с него штаны. Наконец-то до туго думающего парня дошло, в какой переплет он угодил. Его собирался изнасиловать тот, с кем он прошел весь свой жизненный путь, тот, кто спасал его шкуру десятки раз, тот, кого он считал лучшим другом. Шок и неверие Наруто сменились клокочущим бешенством. -Ну уж нет... - злобно прошипел Узумаки и начал вырываться. Однако, через несколько секунд он обнаружил, что не только не может двигаться, но и чакра ему больше не подчиняется — энергия демона полностью подавляла его тенкецу. Кьюби справился со штанами и курткой, принявшись за футболку. Лицо джинчуурики исказила гримаса ужаса — он был всего лишь игрушкой в лапах биджуу. -Курама, пожалуйста, остановись! Я... я выпущу тебя из печати, только не трогай меня, пожалуйста, умоляю... - все тише и тише шептал Узумаки, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Блондин понял, что его честь отныне была уничтожена, навсегда, и он больше никогда не сможет посмотреть в глаза тем людям, которых поклялся защищать. Что и говорить — он был не в состоянии защитить самого себя. Кицунэ стиснул зубы и запрокинул морду — если он действительно так любит Наруто, то почему заставляет его так страдать? Но он не понимает, и не поймет, пока дело не будет сделано. -Прости, малыш... Это для твоего же блага, - блондин открыл рот, чтобы закричать, наплевав на позор перед односельчанами, но его тут же заткнул пушистый хвост. Узумаки попытался его прокусить, но шкура биджуу была прочнее стали. Кицунэ стащил с блондина последнюю деталь одежды, и его ноздри затрепетали от ударившего в них опьяняющего аромата паренька. Курама не удержался и нежно лизнул его член. "Ксо, до чего же приятно!" - подумал кицунэ, но погнал эти мысли прочь — он не мог получать удовольствие ценой психического здоровья своего маленького друга. Наруто отнюдь не возбуждался от происходящего, задергавшись в пушистых оковах вдвое сильнее прежнего. Кьюби с трудом оторвался от безумно вкусного джинчуурики и осторожно уложил его на живот, медленно но верно раздвигая его ноги пушистыми хвостами. Кицунэ положил лапы на плечи трясущегося мелкой дрожью паренька, прижав хрупкое тело к матрасу, и приблизил морду к его затылку. Демон различил тихие всхлипывания и едва не взвыл от бессилия что-либо изменить. -Прости меня, Наруто... - тихо шепнул лис в ухо блондина и приставил свой изнывающий от возбуждения член, покрытый капающей на простынь смазкой, к напрягшемуся анусу паренька. Блондин резко дернулся, когда Курама начал медленно вводить свой немалый орган в его нутро, растягивая до предела ни разу не использованный подобным образом сфинктер. Узумаки судорожно затрясся и заревел сквозь пушистый кляп от пронзительной боли. В душе кицунэ боролись безудержная похоть, требующая сию же секунду отдолбить свою новую игрушку до полумертвого состояния, и странная, необъяснимая любовь к этому пареньку, ради которой Кьюби и затеял всю эту мерзость. Осознание того факта, что он дарует своему малышу величайшее благо, на которое он только был способен, а именно - бессмертие, заставило Кураму умерить пыл и быть предельно нежным и осторожным. Кицунэ медленно отвел бедра назад, выгнув спину, извлекая орган на две трети длины, после чего вновь плавно вошел в джинчуурики. Наруто лишь вяло дернулся — от пережитого шока он больше не осознавал происходящее. Тогда Кьюби решил ускориться, чтобы максимально сократить страдания своего подопечного. Хлесткие шлепки пропитанного собственной смазкой мохнатого тела о ягодицы тихо скулящего с широко открытыми глазами паренька и тяжелое, порывистое дыхание возбужденного кицунэ — все, что нарушало гробовую тишину, повисшую в жилище Наруто. В опухшем мозгу джинчуурики билась одна-единственная мысль — когда же это кончится? Кьюби был предельно нежен, его острейшие когти не оставляли и следа на столь уязвимой светлой коже паренька. Чем дольше кицунэ совокуплялся со своим джинчуурики, тем сильнее убеждался в своей парадоксальной любви, поражаясь тому, насколько же Наруто совершенен не только душой, но и телом, и тем сильнее лис корил себя за столь жестокое обращение со своим теперь уже гораздо больше, чем другом. Лис громко рыкнул и насадил паренька по самые яйца. Достигнув пика, инкуб вложил всю свою волю в одно-единственно желание — передать как можно больше своей силы этому крохотному, беспомощному существу. Обжигающе-горячая лисья сперма, тугими толчками извергавшаяся из каменно-твердого члена, наполнила нутро едва подающего признаки жизни джинчуурики под завязку. Тяжело дышащий кицунэ достал обмякший орган из перерастянутой дырочки, которая не закрылась даже после того, как член лиса покинул столь теплое и гостеприимное тело блондина. Из нее сочилась густая белая жижа, к которой примешивались тонкие алые струйки крови. Курама убрал лапы с плеч паренька, а хвосты с его рук и ног, но Наруто остался недвижим. Лис обеспокоенно повернул Наруто к себе лицом и тихо заскулил — похоже, джинчуурики это далось куда тяжелее, чем он предполагал.