***
− Уходи, − пробормотала Хана в подушку, услышав, как отворилась дверь ее комнаты. − Не хочу, − бросил Сехун, нависнув над девушкой. Руки скрещены на груди. – Не уйду до тех пор, пока не расскажешь, почему ты плачешь. Хана подняла опухшие глаза и бросила на брата взгляд исподлобья. − Я не плачу. У тебя галлюцинации. О чем ты вообще говоришь? − Да неужели? Тогда почему у тебя глаза красные? А эта жидкость, текущая из твоих глаз, должно быть, фруктовый сок? − Перестань прикидываться олухом, Олухун, − проворчала Хана. – Ты только и делаешь, что вечно дурачишься, как обезьяна. Сехун схватил подушку и ударил ей сестру по голове. Девушка потрясенно взглянула на парня. − Т-ты что, действительно сделал это? – пролепетала она. – Да как ты посмел! Хочешь умереть? − Рад видеть, что тебе полегчало. А теперь вставай. Мы идем есть замороженный йогурт. Хана стояла с приоткрытым ртом и глупо хлопала ресницами. − Подожди… что? − «Фро-йо». Ты не любишь фро-йо*? – Сехун повернулся к выходу из ее комнаты. Но прежде чем он успел выйти, девушка остановила его, дернув за рукав. − Сехун… Почему? – ее вопрос прозвучал как мольба. – Я думала, что ты меня ненавидишь… тогда почему… − она замолчала, чувствуя неловкость. Он и сам не знал ответа на этот вопрос. Сэхун до сих пор терпеть не мог свою выдающуюся и всеми почитаемую сестру. Но… − Потому что так поступают старшие братья, когда их сестрички грустят.***
− Получается, твои студенты объявили тебе войну? – задумчиво спросил Сехун и откусил кусочек от своего замороженного ванильного йогурта. Хана яростно закивала головой, активно поедая йогурт со вкусом зеленого чая, мармеладными мишками, кусочками вишни, шоколадной крошкой и прочими наполнителями, которые только нашлись в магазине. – Ты была с ними чересчур суровой? − Я не так сурова с ними, как ты думаешь, − жуя, пояснила девушка. – Я совсем немного строга, но это для их же блага! Правда! Сехун застонал. − Немного это насколько, по-твоему? Зная тебя, то в своем университете ты уже давно прославилась как преемница Гитлера... Боже, Хана, проглатывай, перед тем как говорить. Ты что, недавно из детского сада вышла? – парня передернуло, когда его сестра показала ему язык, являя взору ужасную картину из недожеванных кусочков мармелада вперемешку с растаявшим йогуртом. − Всё нормально, − вздохнула она. – Я в порядке. Хотя меня порой пугает то, что мне приходится так властно вести себя со студентами, которые старше меня. Особенно с одним парнем. − Что же в нем такого «особенного»? Хана сморщила носик. − Он пользуется популярностью среди студентов, и каждый норовит стать его другом. То есть все принимают его сторону в конфликтной ситуации. Даже преподаватели души в нем не чают… одна из моих коллег рассказала мне, что его семья баснословно богата и имеет огромное влияние в обществе. − И?.. − И он пугает меня, − Хана вздрогнула. – У него светлые волосы, а его глаза смотрят с вызовом и агрессией. Он ведет себя так, словно весь мир в его руках. Иногда он подолгу сверлит меня взглядом, и от этого мне становится не по себе. Я даже представить себе не могу, на что он способен. Но… я умнее его, так что всё будет хорошо, − добавила она, после секундного размышления. Сехун закатил глаза. − Да, по крайней мере, ты умнее его. Они замолчали, наслаждаясь тишиной пару мгновений, а после Хана спросила: − А как у тебя дела? Давно же мы с тобой не общались, − девушка с характерным хрустом откусила кусочек йогурта и громко зачавкала. − Под «давно» ты имеешь в виду двенадцать лет? – Сехун фыркнул. – Всё хорошо, на самом деле. Я занимаюсь танцами и хочу отметить, что преуспел в этом. Я выиграл много наград на разных состязаниях. − Что? – глаза Ханы расширились. – Ты танцуешь? Парень сухо ответил: − Я танцую с десяти лет. Щеки его сестры залил стыдливый румянец. − О-ого. Прости… Я, честно… − Не знала? Ага, всё потому, что мать с отцом были целиком и полностью сосредоточены на твоем воспитании и на твоем таланте, − довольно резко произнес он. Хана отвела взгляд. − Прости меня, − пролепетала она. Сехун передернул плечами. − Пора идти. Нам обоим завтра рано вставать, − парень взглянул на девушку, что молча доедала свой десерт. – Ну что, лучше себя чувствуешь? Постепенно на губах Ханы появилась улыбка. − Да, намного. Спасибо тебе, Сэхун.***
Входя в аудиторию, Кай мысленно был во всеоружии, готовый к новому противостоянию. Профессор О тоже не была настроена сдаваться без боя. − Сегодня у вас будет внеплановое тестирование, − объявила она студентам. – И результаты будут иметь огромное значение для определения вашего уровня знаний. Время пошло. Каю не оставили ни единой возможности вставить слово. Но ведь это не обязательно делать в устной форме, верно? Со звонком профессор О собрала тесты. Студенты покидали аудиторию один за другим, бросая на нее издевательские взгляды. Кай был единственным, кто еще не ушел. Профессор О скрестила руки на груди в ответ на вызывающий прищур глаз парня. Парень буквально буравил ее взглядом. − Повеселитесь, проверяя работы, профессор О, − пренебрежительно бросил он, перед тем как хлопнуть дверью. Сведя брови на переносице, она взяла первый попавшийся тест из стопки. То, что она увидела, заставило ее выронить листы из ослабевших рук на пол. Я ненавижу профессора О – вот что было написано в графе ответа под каждым вопросом теста абсолютно всеми студентами без исключения. Некоторые в красках расписали, почему они ее не выносили, а другие нарисовали ее карикатурные изображения на полях. Профессор О подхватила работы и, сморгнув выступившие слезы, покрепче стиснула зубы. А затем направилась прямо в кабинет декана. − Входите, − раздалось по ту сторону от двери. – А, Хана, рад видеть вас. − Я тоже рада видеть вас, − ровно поприветствовала она. – Я пришла к вам, чтобы рассказать о неподобающем поведении студентов на моих занятиях, надеюсь, вы предпримите соответствующие меры, − девушка положила на стол принесенную стопку. Глаза декана гневно расширились, едва он взглянул на тесты. − Да как они посмели! – воскликнул он. – Это просто возмутительно! Не волнуйтесь, мы всё уладим. Этого, − он потряс листами в воздухе, − достаточно для отчисления. Профессор О почувствовала облегчение. − Спасибо вам, декан. − Это определенно было спланировано, − заметил мужчина, нахмурившись. – У вас есть предположения насчет того, кто мог организовать подобное? Этот студент должен понести соответствующее наказание. − Я знаю, кто это, − ответила Хана. – Его зовут Ким Джонин. С этими словами взгляд декана сменился с яростного на сомневающийся. − Подождите… вы сказали, Ким Джонин? Вы уверены? − Абсолютно. Он оскорбил меня вчера прямо на занятии. Его поступки совершенно бессовестны, своим поведением мистер Ким подрывает авторитет университета. По повисшей в кабинете тишине Хана поняла, что что-то не так. − Видите ли… Хана… кхм, может быть, это простое недопонимание? Скорее всего, это… − мужчина махнул рукой в сторону работ, − обычная проказа. Вы же понимаете, какая сегодня молодежь. − Вы сейчас говорите серьезно? – сухо произнесла она. Декан раздосадованно крякнул. − Хана, я говорю вам всё это, чтобы защитить вас. − Каким образом, это защитит меня? Ведь вы, получается, поощряете подобное поведение, отказываясь предпринимать какие-либо меры наказания! − Если я вышвырну Ким Джонина, у университета начнутся неприятности. Но, что важнее, проблемы появятся у вас, − декан откинулся на спинку своего кресла. – Вы знаете, кто его родители? − Нет. Разве это имеет какое-то значение? − Его мать, Ким Су Джин, и отец, Ким Кан Дэ, владельцы Корейской нефтяной национальной компании. Они также выпускники нашего университета и жертвуют нашему учреждению миллионы вон. Хана отрешенно кивнула. − Поняла. Значит, власть, статус и деньги освобождают мистера Кима от дисциплинарной ответственности. Декан закашлялся. − Не стоит так говорить, Хана. − Что ж, теперь мне всё стало ясно, − девушка поднялась, собирая испорченные тесты. – Я ухожу. − Хана, всё будет в порядке, − окликнул ее мужчина уже у двери. – Отдохните в предстоящие выходные, остыньте. Вполне возможно, что к понедельнику все разрешится само собой. Профессор О устало плелась обратно в свой кабинет, прижимая к груди ненавистные тесты, когда внезапно врезалась в кого-то плечом. − Простите, − проговорила она, оборачиваясь, и замерла, лишь увидев того, кто стоял перед ней. − А, вижу, вы уже просмотрели наши работы, − Кай презрительно ухмыльнулся ей. – Вы же не собираетесь жаловаться декану, профессор О? Она молчала, мелко дрожа от разгорающейся внутри ярости. − Хороших вам выходных, профессор, − пропел парень, бросив напоследок издевательскую усмешку.