***
Стояло пасмурное октябрьское утро. Кай сотрясался от бесконечного чиханья, пока шофер вез его к школе. Чёрт бы побрал эту грёбаную аллергию. Возможно, у Сехуна есть кларитин*… хотя в школу же не положено приносить лекарства. Администрация, что, и правда думает, что мы будем размалывать таблетки и нюхать их как кокаин? Парень доплелся до раздевалки, чтобы переодеться на физкультуру. Странно, обычно пунктуальный, Сехун до сих пор не появился. Где он может быть? − Ребята! – в комнату влетела его одноклассница, Мин Деюн. Переодевающиеся парни изумленно подняли на нее глаза. – Сехун в больнице! Он пытался совершить суицид – этот дурак наглотался таблеток! Его еле откачали. Кай осел на пол, прямо на холодный линолеум, его всего трясло. Нет. Это не может быть правдой. Что могло подтолкнуть всегда оптимистичного и доброго Сехуна к самоубийству? Это он что-то сделал не так? Неужели это его ошибка? Не медля ни секунды, Кай поднялся на дрожащих ногах и вызвал машину. − Почему? – прошептал Ким, стоя возле кровати Сехуна. Обычная больничная палата, железная койка, тумбочка и капельница. Из-под белого одеяла выглядывала только одна голова. Темные карие глаза смотрели на Кая виновато. – Сехун, что произошло? Скажи мне правду! Я должен знать! Сехун прикрыл глаза и тяжело выдохнул. − Я… это… из-за моей семьи. − Что они сделали? Они сделали тебе больно? Почему ты ничего мне не говорил?! Тогда Сехун всё рассказал. О том, что всю жизнь, с самого детства, его отодвигали в сторону из-за его одаренной сестры. О том, как его родители вечно срывались на нем, ругая его за то, что он не был таким же способным как и его младшая сестра; о том, как другие взрослые с издевкой косились на него – ведь он был заурядным ребенком. Сехун никогда не получал того, что хотел, а вот его сестре достаточно было одного щелчка пальцев, чтобы добиться желаемого. Два года назад, когда его сестру приняли в Массачусетский технологический институт, родители Сехуна переехали в Америку и жили там большую часть времени. Они редко звонили сыну, чтобы поинтересоваться, как у него дела, а когда они всё-таки связывались, то разговор выходил сухим и недолгим. Его существованием пренебрегали. Сехун был никому не нужен. Тогда зачем продолжать жить? Внутри Кая всё клокотало, его разрывало от ярости, которую он испытывал к семье лучшего друга. Но особенно он возненавидел его младшую сестру, которая стала причиной того, что Сехун рос без родительской заботы и любви. Они никогда не встречались, но Ким презирал ее всем сердцем. Настолько сильно, что его тело дрожало от испытываемой неприязни. Со временем Сехун полностью оправился. Каждую неделю Кай водил его на сеансы к психотерапевту, а потом они вместе заваливались в кафе по дороге. Чуть позже друзья впервые приняли участие в танцевальном конкурсе и заняли первое место. Психотерапевт Сехуна одобрила их новое увлечение, сказав, что танцы идеальное средство для избавления от депрессии. Кай и Сехун стали неразлучны как братья. И уже спустя несколько месяцев после выписки друга из больницы, Кай осознал:родители Сехуна ни разу не навестили его.
***
Хана довела его лучшего друга до суицида. И теперь он заставит ее страдать. Он не пожалеет сил, чтобы превратить ее жизнь в ад. Входная дверь хлопнула, и в квартиру вошел Сехун, а вслед за ним она. Кай натянул на лицо фальшивую улыбку и поднялся. − Ты вернул ее, − Ким зарылся рукой в волосы, избегая смотреть в упрекающие слегка припухшие от слез глаза девушки. – Хана, мне жаль, что я наговорил тебе такое… Прости. Я бы хотел поговорить с тобой… обо всем. − Потом он обратился к Сехуну: − Ты не мог бы оставить нас ненадолго? Я хочу пообщаться с Ханой наедине. − Конечно, − Сехун широко улыбнулся сестре, словно говоря: «Видишь? Что я тебе говорил». – Я пойду немного прогуляюсь. А потом мы наконец сядем за ужин. Хана, я не могу поверить, что это ты всё приготовила. На лице девушки появилась улыбка. Едва дверь за спиной Сехуна захлопнулась, Кай толкнул Хану к стене и схватил ее за волосы, намотав их на кулак. − Что ты делаешь?! – она пронзительно завизжала. – Пусти, мне больно! − Ни за что, − прошипел парень. – Слушай сюда, маленькая сучка. С этого момента, ты делаешь всё, что я тебе скажу. Если я сказал «всё», значит «всё» без исключения. Иначе про твой секрет случайно узнают во всем университете. Хана молча открывала и закрывала рот, словно рыба, выброшенная на сушу. − Чт-о…т-ты… ты меня шантажируешь? Не сработает. Думаешь, администрация университета не знает про мой возраст? Губы Кая искривились в злорадной ухмылке. − Может, администрация и в курсе. Но что насчет родителей? Ты серьезно считаешь, они одобрят, что какая-то несовершеннолетняя девка помыкает их бедными детишками? − Ты не посмеешь, − холодно ответила Хана. – Ты даже представить себе не можешь, насколько я умна. Когда родители узнают, что их преподаватель получил докторскую степень за три года, они будут умолять меня продолжать обучать их детей. − Другие родители, может, и будут. – Кай склонился к девушке и прошептал, почти касаясь губами ее уха: − Но я уверен, что мои родители не будут в восторге. Ледяной страх тугим кольцом охватил ее тело. Хана знала, что его родители незамедлительно используют своё влияние, чтобы уволить ее. Всё будет кончено, если хоть малейшая жалоба достигнет ушей родителей Кая. − Зачем ты делаешь всё это? – задала вопрос девушка. – Это из-за того, как я преподаю? У меня есть веские основания, по… − Такой твари как ты извинения не помогут, − резко оборвал ее Кай. − Ты заслужила такое отношение. − Правда что ли? – раздался сухой смешок. – Тогда мне следует рассказать Сехун… а-ай! – Хана взвизгнула от боли, когда Кай дёрнул ее за волосы и грубо вдавил в стену, навалившись всем весом. − Даже не думай выкинуть что-то подобное, − мрачно прорычал он. – Если ты всё же рискнешь, я настрою Сэхуна против тебя. Уж поверь мне, я смогу это сделать. Кроме того… Всё это ради него. Девушка сжала зубы, а потом обмякла в руках парня, ее голова беспомощно скатилась набок. − Должно быть, это карма, − выдавила она тихо. – Я страдаю, хотя в этом нет моей вины. Думаешь, я хотела родиться умной? Или упрашивала родителей, чтобы они таскали меня на каждую олимпиаду, подсовывали мне тесты на определение уровня интеллекта и подали за меня документы в МТИ*? Это нечестно. − По отношению к Сехуну это тоже было нечестно. − Разве ты недостаточно поиздевался надо мной? Вы написали оскорбления в мой адрес в своих тестах. Вы каждый раз проклинаете меня за моей спиной, думая, что я не слышу. Ты настроил всех против меня. Разве этого недостаточно? – устало спросила Хана. Кай сузил глаза. Самонадеянная, невыносимая профессор О превратилась в разбитого подростка. И к сладкому осознанию собственного превосходства неожиданно примешалось чувство вины. Сто студентов против нее одной, которая, к тому же, еще и младше нас на два года, внезапная мысль промелькнула в его голове. Но это она всё начала. − Если бы ты не вела себя так отвратительно, то ничего бы не случилось, − ледяным тоном уверил ее Кай. – А теперь вставай. Сехун вернется в любой момент. Ты поняла нашу сделку? Хана подняла на него глаза, и парень вновь ощутил на себе этот острый словно бритва взгляд. − Поняла, − ответила она озлобленно. − Тогда улыбнись, чтобы мы не выглядели подозрительно, − Кай отстранился от девушки, освобождая ее из кольца рук, и толкнул в сторону дивана, кивком головы приказывая сесть. – Хана, − на его лице застыла радостная улыбка, − я рад, что мы, наконец, всё прояснили. Хана смотрела на него пустым взглядом. Продолжая скалиться, Кай процедил: − Я думал, ты всё поняла, Хана. Через секунду ее губы растянулись в приветливой улыбке. Однако карие глаза остались холодны как лед. В то же мгновение распахнулась дверь, и в гостиную вошёл Сехун. Его глаза сразу превратились в два полумесяца, когда он увидел свою сестру и лучшего друга, сидящих вместе на диване и улыбающихся друг другу. − Хорошо, что вы смогли разобраться с вашими проблемами, − довольно произнес он. − Да, я тоже счастлив, − Кай улыбнулся.