Не предавай меня

      Когда Кай и профессор О вернулись в аудиторию, на парня тут же накинулись с вопросами.        − Ты донёс на неё? – зашептал Крис. – Как-то мне не по себе…        − Нет, − ответил Ким, отчего у Бэкхёна с Кёнсу глаза полезли на лоб. – Я только… припугнул её. Тот парень, с которым она была, ушёл.        − Профессор О, а кто это был? – кокетливо прихорашиваясь, спросила Хвэ Джи. – Он настоящий красавчик. Ох, неужели это ваш парень?        − Я слышала, как вы называли его «оппа», − ахнула До Ми. – Он такой сексуальный.        − Как только профессор О заполучила такого парня? – прошептал кто-то, и аудитория тут же заполнилась шутками и смешками. Профессор О лишь покрепче стиснула зубы и скрестила на груди руки. Просто омерзительно, подумала она. Было так странно выслушивать томные вздохи по Сехуну женской половины класса; но что было гораздо хуже, так это предположения о том, что Хана была подружкой Сехуна. Фу.       Весь последующий день Кай не мог ни на чём сосредоточиться. Мысли о Хане не хотели его отпускать. Его жестокость к ней. Сколько раз он видел страдание на её лице? Сколько раз она просила его прекратить? Он же беспощадно изводил её, мстя за депрессию Сехуна…       Когда она сама прошла через ту же боль.       Сехун и Хана почти распаковали все свои вещи в квартире Кая.        − Я возьму, − бросил Ким девушке, осторожно забирая у неё из рук тяжёлую коробку. Хана бросила на него растерянный взгляд.        − Эм, да не стоит, − ответила она, уворачиваясь. − Я донесу.       И она ушла прочь.        − Ты стал неожиданно приветлив с Ханой, − заметил Сехун. – Это из-за того, что ты узнал о наших родителях… и того, что она пыталась сделать?       Кай вздохнул.        − Да. – Он не стал распространяться, что главной причиной послужило гложащее его чувство вины – ведь он шантажировал Хану и бессердечно помыкал ею.       В то время как она столько сделала для меня… Я не заслуживаю этого.

***

      На ватных ногах Хана шаталась по коридорам квартиры Кима, разыскивая кухню. Было уже далеко за полночь, но по какой-то необъяснимой причине Хане приспичило попить. Почему именно сейчас? мысленно простонала она и широко зевнула.       Добравшись до кухни, девушка с удивлением обнаружила, что была не единственной полуночницей в доме. Кай сидел на диване, что-то печатая на своём лэптопе. Кипы бумаг и горы внушительного размера папок были разбросаны вокруг него. Сам же парень с головой ушёл в работу.        − Почему не спишь? – сонно пробормотала она. Услышав её голос, Кай испуганно подпрыгнул.        − Х-Хана? – выдавил он, торопливо откладывая ноутбук в сторону. – Это ты почему не спишь? Тебе что-то нужно? Я всё сделаю, правда. Может, приготовить тебе молоко с мёдом?       Девушка покачала головой.        − Нет нужды. Я всего лишь хотела попить.        − Уверена? – глаза Кая округлились ещё больше. – У тебя был кошмар? Хочешь, я…        − Джонин! – прикрикнула на него Хана, хлопнув ладонью по мраморной столешнице. – Я в полном порядке!       Парень затих.        − Эй, что с тобой происходит? – спросила она, сдвинув брови. – В последнее время ты странно себя со мной ведёшь. Это что, один из твоих розыгрышей?        − Нет, − промямлил Кай.       Хана поджала губы.        − Тогда что? Я, конечно, ценю твоё милое отношение к моей персоне, но это не похоже на тебя…       И в это мгновение она застыла на месте. Её глаза расширились от осознания.        − Это из-за того, что я рассказала тебе о своей депрессии, − монотонным голосом произнесла Хана.       Кай не сказал ни слова.        − Я права, Джонин?        − Да. – Его голос был тихим.       Девушка вздохнула.        − Джонин. Не стоит. Не надо быть таким осторожным со мной. Я уже сказала, что сейчас я в полном порядке. Просто веди себя как обычно…        − Как я могу вести себя как обычно, когда превратил твою жизнь в ад? – прошипел Кай. – Я ужасно, просто отвратительно поступал с тобой. Я винил тебя в ситуации с Сехуном. Но вы оба… вы оба пережили одно и то же. Я должен был помочь тебе, но вместо этого я…       Глаза парня округлились, когда Хана мягко прижала указательный палец к его губам.        − Тшш, − зашептала она. – Иначе мы разбудим Сехуна.       Постепенно лицо Кая смягчилось.        − Давай присядем, − предложила девушка, подводя его к дивану и разгребая в стороны бумаги и папки, чтобы присесть. – Над чем работаешь, кстати?        − Над документацией для компании, − небрежно дёрнул плечом Ким. – Это… пустяки.        − Тебе не стоит работать так поздно, − ласково пожурила его Хана. – Это плохо скажется на твоём здоровье.       Кай тряхнул головой.        − Забудь. Давай лучше поговорим о тебе. Что я могу сделать, чтобы ты меня простила?       Девушка обняла свои колени, прижимая их к груди, и в таком положении откинулась на спинку дивана.        − Редкостная ты сволочь, Джонин. Но… Мне больше ничего не нужно, правда. Ты уже миллион раз попросил у меня прощения.        − Но почему? Почему тебе больше ничего не нужно?        − Потому что, ясно? – Она не могла объяснить это странное чувство внутри. Чувство покоя и умиротворения. Почему-то Хане не хотелось разрывать какие-никакие отношения с Каем; ей казалось, если он начнёт проявлять к ней усиленное внимание и будет всячески угождать, это будет неправильно. Неискренне. Неудобно.        − Хана. – Парень откинулся на диван. Он положил свою ладонь на её плечо, и Хане вспомнился тот день, когда она принесла Каю пиццу, когда у него была деловая встреча. В памяти всплыло горящее яростью выражение на его лице, когда он вихрем ворвался в квартиру… и как внезапно его злость испарилась при виде её, поедающей пиццу. Вздрогнув, девушка вспомнила, как они с Каем играли в «ассоциации». Тихий ужас.        − Что такое? – задала она вопрос.        − Расскажи мне, − попросил парень. – Я рассказал тебе о своей маме. А ты можешь рассказать мне о том, что тебя терзает. Пожалуйста. Позволь мне… позволь мне понять тебя или помочь. Сехуну в своё время очень помогло то, что он выговорился.       Сехун то же самое сказал мне утром, с толикой раздражения припомнила девушка. Почему все так настаивают на том, что мне нужно «выговориться»? Я им что, плаксивый подросток, жалующийся друзьям на свои душераздирающие проблемы? Стойте-ка. Я и есть подросток. Оу.       Хана взглянула на Кая. Часть его лица была освещена лунным светом, падающим в комнату через окно, резко обрисовывая его глаза и скулы. Даже при тусклом освещении она видела нежность в глазах парня, а в уголках его губ застыла обеспокоенность.       Чёрт. Он и правда по-божески красив, мрачно подумалось ей, а в следующее мгновение она принялась рассказывать ему свою историю.       О том, как её родители подталкивали её к тому, чтобы быть всегда первой, как она перестала общаться со своими друзьями. Как Сехун стал презирать её за внимание, которое она получала. О том, что родители без её ведома подали заявку в МТИ и практические принудили её закончить институт.       О своих кошмарах. О своей борьбе за независимость. О том, как она пыталась разжать на своей шее руку, подавляющую и душащую её индивидуальность.       Давление. Отметки. Работы. Почёт. Успех. Сосредоточенность. Учёба. Крики.       Девушка рассказала Каю, что её порезы должны были оставаться в тайне, чем-то таким, чем она могла наслаждаться время от времени. Родители контролировали всю её жизнь, зато Хана могла контролировать своё тело.       Она имела право резать себя, оставлять тонкие разрезы на своей коже и наблюдать, как собственная кровь скатывалась по руке тёмно-малиновыми круглыми капельками. Хана стала зависеть от ощущения лезвия, вспарывающего её плоть, от восторга при взгляде на тело в шрамах и понимания, что её родители ничего не могли с этим поделать, что она смогла, от неё зависело её тело, что только она имела над ним власть.       Но потом её родители объявили, что ей дали высокооплачиваемую работу в Samsung, Inc. и что через месяц она должна приступить к своим обязанностям.        − Это в Калифорнии, так что на следующей неделе мы переезжаем! – заявили они с довольными улыбками на лицах.       Это стало последней каплей.       Родители нашли её в ванной, лежащей лицом вниз в собственной крови.       После этого ей разрешили вернуться в Сеул.       Хана не заметила, когда слёзы заструились по щекам.        − Ух ты. Я что, плачу? – хрипло спросила она, пытаясь не шмыгать носом. Девушка торопливо смахнула слезинки рукавом пижамы. – Всё нормально, правда. Я уже давно справилась с этим.       В этот миг она почувствовала, как её притянули и заключили в крепкие тёплые объятия.        − Ты что творишь, Джонин? – возмутилась она, пытаясь выкрутиться из кольца рук. – Отпусти…        − Поплачь, − прошептал Кай. – Просто поплачь.       Пару мгновений Хана сидела не шевелясь.       И тогда тихий всхлип сорвался с её губ.       Плечо парня быстро намокло от слёз.        − Ничего, − шептал он, нежно целуя девушку в макушку снова и снова. – Всё хорошо, Хана. Отпусти всё, что тебя гнетёт. Я рядом.       И девушка с радостью цеплялась за его тепло. Её наконец-то выслушали, кто-то был здесь ради неё. Все её принципы о том, чтобы быть сильной и непреклонной, вылетели из головы, пока она рыдала в руках Кая.        − Больно, − всхлипнула она. – Мне всё ещё больно. Иногда я чувствую такую пустоту словно я робот, выставочная кукла. То, чем можно похвастаться. Но я никогда не ощущала себя живой.       Парень зарылся лицом в её волосы, притягивая девушку ещё ближе к себе.        − Я понимаю, что ты чувствуешь, Хана, − тихо начал он. – Мне знакомо ощущение ненужности, словно ты пешка, от которой ждут лишь успешно выполненных приказов. Это тяжёло и больно, и кажется, что ты и не человек вовсе.        − Но, Хана, − продолжил он, − ты весёлая, искренняя и добрая девушка, ты любого можешь положить на лопатки своей игрой в теннис, а уж своим фирменным рамёном и подавно. А твои способности в приготовлении каш вообще выходят за пределы людского понимания, и пусть ты не Юлия Липницкая, ты кому угодно дашь фору. И наконец, ты отличная сестра для Сехуна и потрясающий друг.       На слове «друг» глаза Ханы поражённо распахнулись.        − Ты… ты правда считаешь меня своим другом? – заикаясь, тихо спросила она. На её лице отразилась надежда.       Кай широко улыбнулся.        − Конечно ты мой друг, глупышка. Я бы не стал копать с тобой землю, искать тебя по всему Сеулу и блевать на тебя соджу будь я просто знакомым парнем, знаешь ли.       Несмотря на застилавшие глаза слёзы, Хана хихикнула. А парень в этот момент убедился, что Хана самое прекрасное создание, что он видел за всю свою жизнь.        − Спасибо, Джонин, − пробормотала она, обхватывая его руками за шею. – Спасибо тебе большое-пребольшое.