Вкус предательства.

- Да хрен бы его знал, - отозвался Фуллбастер, откидываясь на спинку занятой им лавочки и особого интереса к появившимся на горизонте мужчинам не проявив. Поняв, что эти двое ему, кажется, незнакомы, он бросил: - Наверное, два таких же невезучих дебилоида, как мы с тобой. - Да ни фига... - настороженно поводя ноздрями, Стинг, казалось, весь в один сплошной нюх обратился: даже присел на корточки, упираясь руками в кроваво-красные завитки занятого им облака и жадно улавливая каждый шорох с той стороны, откуда видны были два загадочных незнакомца. Помолчав с минуту, Эвклиф отрывисто выпалил: - Грей, я не знаю, кто это такие... но они явно с этой стороны. И здесь они явно поболее, чем мы, будут. И ещё... - бедный световой аж замер, не веря тому, что упорно доносило до него драконье чутьё: - один из них демон. О том, что второй из странных типов, неизвестно откуда появившихся в этом мире, пах почти так же, как и Грей, Стинг пока решил не сообщать своему бывшему сокамернику. А ну его, подумал световой, ещё не то чего надумает да решит сам на этих двоих наброситься с разборками... вон как взбесился, стоило ему про демонов услышать. - Ещё не хватало, - зло сощурился Отмороженный, чувствуя, что, похоже, без проблем и побоищ даже на том свете ему не обойтись. Демоны, чтоб их... И здесь не оставляют его твари, отобравшие у него родителей, наставницу... и когда-то разлучившие его на долгие годы с Леоном, ставшим ему за родного брата. Сжав кулаки, ледяной вдруг подвинулся чуть в сторону от середины лавочки, на которой он уже по-хозяйски так развалился, и глянул в сторону парящего около него кругами на облаке Стинга: - Прыгай сюда, мало ли, вдруг эти упыри первыми напасть надумают. - Ты... ты серьёзно? - опешил Эвклиф, чувствуя, что чувство горького стыда накрывает его с головой. - Я же это... ну бросил тебя в камере... - Чего теперь, - отмахнулся Отмороженный. - Мы уже всё равно там, где поздновато что-то выяснять. Сейчас лучше держаться вместе, хоть, врать не буду, башку тебе при другом раскладе за твои выходки я бы с удовольствием оторвал. Этих, - ледяной указал в сторону двух тёмных фигур, похожих на мужские, вдалеке, которые, похоже, пока не проявляли особого интереса к двум угодившим в этот странный мирок волшебникам, - как видишь, двое. Лучше будет, если завяжется драка с этими типами при раскладе двое на двое. Так у нас больше шансов, что мы их уделаем. - А с чего ты решил, что они на нас нападут? - удивлённо посмотрел на Фуллбастера световой убийца драконов. - Ты ещё скажи, что они нам по кулёчку конфет подарят и билетики обратно в жизнь выпишут, - зло рассмеялся Грей. - Верхом на облачке обратно поедем, ага. Давай уже прыгай, не тупи. Вздохнув, Эвклиф понял, что сейчас, наверное, лучше послушать этого странного ледяного, и стремительно бросился вниз, чувствуя, как завитки с облака взметнулись следом за ним, стараясь как можно больше и больнее распороть, разрезать, надорвать его и без того уже изуродованную ранами кожу. Но окончательно обалдел бедный световой в тот миг, когда его обожжённая рука коснулась свободного края парящей в воздухе скамьи. Так тихо-мирно несущая Грея на себе лавка словно озверина выпила, почуяв чужака, и задёргалась так лихо, что Стинг едва смог удержаться, обхватив сиденье руками и ногами одновременно и прижавшись к ретивой скамейке, как к родной, всем своим изрешеченным стрелами телом. - Блин... вот скотина, а я-то думал, я тебя угомонил... - пробурчал Отмороженный где-то за пределами видимости Стинга. Убийца драконов так крепко прижался к бушующей и начавшей подпрыгивать так лихо, словно и не висели на ней два достаточно крепких телосложением парня, скамейке, что даже голову поднять боялся, чтобы посмотреть, куда там пытается переползти пыхтящий от недовольства и неожиданности новых закидонов со стороны занятой им лавки Грей. И теперь оставалось только догадываться, что испытал и без того растерянный после осознания факта собственной смерти Стинг, когда почувствовал холод, явно свойственный магии Отмороженного, где-то ну чересчур уж рядом с собственной рукой, обвивавшей скамейку со страстью гораздо большей, чем та, с которой световой при жизни хорошеньких девушек обнимал... А в следующее же мгновение, когда холодное остриё, проскользнув по руке вздрогнувшего Стинга, полоснуло его до крови от локтя до запястья, бедный световой аж в голос заорал: - Ты чё творишь-то, скотина кровожадная?! Помер ведь уже, чего не уймёшься-то никак?! Всё тебя хлебом не корми - дай порезать да покалечить кого-нибудь! И осёкся, с шумом дыша и понимая - как только кровь из его, как оказалось, чуть надрезанной руки попала на дерево, из которого и была сделана эта странная скамейка в небесах, лавка тут же угомонилась, вставая ровно на лету и будто бы приглашая усесться поудобнее. - Все претензии к этой кровожадной скамейке. Когда я её пытался оседлать, она ещё хуже кренделя выделывала... пока из неё не вылез здоровенный гвоздь и не проткнул мне руку. Как только эта дикая лавочка получила мою кровь, она сразу присмирела. И так, похоже, с каждым новым седоком. Так что извиняй уж, принцесса ты наша чувствительная, что порезал твою изнеженную ручку, - Грей насмешливо посмотрел на покрасневшего Стинга, неуклюже взбиравшегося на тот край скамьи, который Отмороженный как раз для него освободил. Тот и сам понимал весь абсурд своего поведения - то извинялся тут перед ледяным за то, что бросил его умирать в камере, то, стоило первой странности произойти, он, не дождавшись объяснений, накинулся на него с обвинениями и впал в истерику, словно чувствительная барышня. А Фуллбастер, отвернувшись, нервно подался всем телом вперёд, уже не глядя на то, как, подтянувшись на руках, Стинг быстренько забрался на скамью и уселся на её край, болтая ногами в нескончаемых таких небесах. Внимание ледяного привлекло кое-что другое, что, откровенно говоря, очень уж ему не нравилось. Теперь Грею даже сверхчувствительные зрение или слух не нужны были, чтобы понять - их заметили. Те двое, что издалека пока виднелись тёмными безликими фигурами, явно зашевелились, проявляя интерес к двум засевшим на лавочке в небе умершим волшебникам - начали показывать в их сторону руками, переглядываться, вертя головами, и размахивать руками, что-то явно бурно обсуждая. Один из этих двоих, по чьему силуэту можно было угадать, что у него не то волосы очень длинные вьются и топорщатся во все стороны, не то чешуя какая дыбом стоит, вытащил из кармана взвившегося длинной полой пиджака или кафтана какую-то книгу, стал её листать и тыкать в неё пальцем, всё время дёргая второго за рукав и что-то явно ему оживлённо доказывая. Стинг же даром времени тоже не терял - весь обратился в сплошной слух, старательно улавливая каждый обрывок слова, что доносился до его драконьих ушей. "Не должно было... почему двое... ошибка какая-то... твой сын". Хотя нет, последнее совсем не так, не спокойно и тихо, прозвучало. - Твой сын?! - вскричал демон, чью более мёртвую, чем сама смерть, и мрачную ауру убийца драконов с ходу распознал. Стинг вздрогнул, опасливо косясь на Грея, вроде бы ничего не подозревающего, но тоже как-то напряжённо следящего за странной парочкой обитателей потустороннего мира. Кто там чей сын - световой пока ещё до конца не понял, но нутром почувствовал: явно не его эти речи касаются, явно не его папенька решил его на дороге смерти встретить. И, глянув на ледяного исподтишка, Стинг подумал: а ему очень не нравится, что с той стороны он явственно ощущает на удивление похожий запах. - Ну попробуйте только, - глухо прорычал Грей, напрягаясь и замирая со сжатыми кулаками, явно готовый к бою. Он-то, не зная, о чём эта странная парочка ведёт речь, по-своему воспринял все эти их движения. И только ледяной открыл было рот, чтобы дать Стингу знать, что надо быть начеку, и похоже, сейчас завяжется жестокая битва, как вдруг он тут же позабыл всё, о чём сказать и подумать хотел. А всё потому, что патлатый (так пока обозначил для себя Фуллбастер виднеющуюся вдалеке тёмной тенью фигуру не то с роскошными кудрями длиной аж ниже поясницы, не то с гривой или чешуёй какой-нибудь, если из этих двоих именно он демон, то немудрено, если вместо волос у него из головы нечто иное произрастает, мелькнуло в голове у Отмороженного) развернулся лицом к ним со Стингом, махнул рукой, и внезапно с той стороны, откуда и были замечены световым эти двое непонятных типов, на лавочку, которую Грей с Эвклифом вроде как только-только усмирили и обуздали, устремились сотни длинных растительных плетей, увенчанных огромными острыми шипами!.. Обвив ножки и саму скамью вместе с заметавшимися парнями и вонзая свои иглы в их и без того изувеченные тела, длинные плющи стремительно стали притягивать их вместе с лавкой к тому, кто породил эту жуткую растительную магию. И только два попавших на тот свет волшебника попытались от них отбиться, как с ужасом осознали, что чёртовы шипы пустили по их жилам какую-то поганую отраву, которая не давала им колдовать, да ещё и причиняла разливающуюся по всему нутру и доводящую до безумия адскую боль, стоило начать дёргаться. Причём, как подметил замерший и переставший пытаться разорвать сковавшие их так неожиданно путы Стинг - если не вырываться и не биться, то плети просто лишали возможности двигаться, но боль причинять переставали. Световой хотел было поделиться этим наблюдением с Греем... но, глянув на то, как словно совсем с рассудком распрощавшийся парень бьётся всем телом об лавку, пытаясь разорвать стягивавшие его по рукам и ногам всё сильнее и болезненнее путы, как, совсем отчаявшись, он перекусил попытавшийся заткнуть ему рот растительный щуп, и вместе с кровью выхаркнул прямо перед собой здоровенную толстую иглу, он быстро понял - кажется, его "не рыпайся" здесь никто (точнее, кое-кто) слушать не станет. Фуллбастер задыхался от становящейся всё сильнее и сильнее боли, по телу его и тут и там бежали струйки крови от пронзающих его повсюду ядовитых шипов, в глазах у бедолаги темнело от болевого шока и того, что слишком сильно перетянутые конечности временами начинали хрустеть... но бился всё сильнее и отчаяннее, рыча и колотясь головой о скамью, привязанным к которой он оставался. "Даже на том свете не меняется", - усмехнулся осторожно Стинг, качая головой. Ему-то всё-таки сейчас не так тяжело приходилось - перестав дёргаться, он, хоть и продолжал находиться в путах, боли не испытывал. Более того - ядовитые шипы перестали вонзаться в его тело, чтобы привить ему смирение. Кстати, удивлённо подумал Эвклиф, как-то странно, что, не чувствуя толком боли раньше, от колдовства этого лохматого демона боль они ощущали настолько явственно, как и при жизни порой из-за шока или на крайней степени нервоза не доводилось. Наверное, проклятия демонов сильнее заклятий волшебников, поэтому всё так, подумал световой, вдруг почувствовав, что сердце его обуяла лютая тоска. Чёрт, Роуг же остался там совершенно один... и то, можно предполагать, что он жив, лишь потому, что он не здесь, не в этом странном мире. Но вот их вынужденный рывок пришёл к своему концу - зелёные щупальца по мановению руки демона потянули их в сторону дрейфующего прямо в небесах небольшому островку земли, на котором, собственно, и обосновались два незнакомца, повстречавшихся на пути Грея со Стингом. Промчавшись с бешеной скоростью туда, куда указал демон, скамья от удара о каменистую сухую землю с грохотом разлетелась на деревянные и железные обломки. Эвклифа отшвырнуло влево, и путы с него моментально спали, Фуллбастера - вправо, но, так как почуяв, что за спиной у него лавочки больше нет, он тут же попытался вскочить, плети скрутили его ещё туже и сильнее, а шипы, казалось, увеличились в размере настолько, что, вонзаясь с одной стороны, к примеру, плеча ледяного, острым окровавленным концом выглядывали уже из другой. Пролетев кубарем в разные стороны, волшебники и вести себя стали по-разному: озверевший от боли и унизительности своего положения Грей начал чуть ли не собственным телом землю разрывать, источая какой-то странный холод, который напомнил Стингу тот сковывающий и заставляющий каждый нерв болезненно замирать лютый мороз, что шёл от Фуллбастера, когда они с Роугом и Фернандесом на одной цепи в камере маялись. Эвклиф же, осторожно поднявшись, с удивлением обнаружил, что нападать на них двое силой пригнавших их к себе магов не собираются... пока что. Один из них, высокий худощавый молодой человек с забранными в хвост вьющимися аж до самой поясницы чёрными волосами и глазами чернее самой ночи по цвету своему, то и дело нервно перелистывал туда-сюда книгу, на кроваво-красной обложке которой резными буквами было начерчено "Э.Н.Д.". - Послушай, ты же понимаешь, что тут ошибка какая-то, - он пристально посмотрел на своего напарника, при этом даже не удостоив вниманием тот факт, что Эвклиф начал потихоньку пробираться в сторону уже дышавшего от боли через раз, но продолжавшего свои бесплодные попытки избавиться от ядовитых оков Фуллбастера. Непонятно было, не то ему и правда не до новеньких на том свете пока что было, и записи в своей книжонке ему сейчас были гораздо важнее... не то он просто знал, что от его проклятия эти двое никуда не денутся, и, если понадобится, он одним взмахом руки превратит их в двух запелёнатых в ядовитый кокон и неспособных даже ползать без адской боли при каждом шевелении гусениц. Раздражённо сдув спавшую ему на лицо и закрывшую глаза длинную клочкастую чёлку, длинноволосый демон продолжил: - У нас указано: явится один, провести испытания, порадоваться тому, как он их провалит, и спровадить пинком под зад в чертоги Ада. А это что? Какого их двое? Должен был один умереть, почему двое-то?.. Ошибка же явно какая-то, не иначе!.. Вот как раз от него медленно двинувшийся в сторону корчащегося в муках Грея Стинг и уловил дыхание демона, содрогнувшись от понимания того, что, кажется, противнички им с Фуллбастером достались не из тех, кого так просто одолеть можно будет. Второй же, ростом выше своего напарника на полголовы и крепче его телосложением раза в полтора, явно был постарше, его смоляную растрёпанную шевелюру местами уже трогала редкая, но такая заметная на тёмных волосах проседь, по лицу длинной кривой отметиной пролегал глубокий шрам, а в ухе засела металлическая серьга не то в виде креста в кольце, не то кольца, выходящего из перекладин крестика, особо Стинг не понял. Его другое напрягло. Если, даже сидя с Греем на лавочке вдалеке от этих неизвестно что задумавших ненормальных, он явственно ощутил, что от одного из них исходит запах, как-то странно походящий на запах Отмороженного, то теперь достаточно было одного вдоха, чтобы понять - между этим странным мужиком, стоящим с продолжавшим сокрушаться о какой-то там ошибке в расчётах демоном, и бьющимся на износ через лишающие последней силы боль и кровопотерю Греем что-то есть. Продолжая красться к измученному, но не сдающемуся ледяному, Стинг припомнил, как демон сказал про то, что кто-то там чей-то там сын... Ужасаясь сам своей догадке, Эвклиф осторожно глянул на второго мужика, стоящего рядом с демоном, до этой секунды лицом к ним с Греем особо не поворачивавшегося. И тут, как назло, его разодрало посмотреть в сторону светового, который со страху начал было поначалу изображать из себя статую имени себя распрекрасного и всем своим видом показывать, что Грея выручать он даже не рыпался... Глянув на него, застывший Эвклиф явственнее некуда ощутил, как задёргался его левый глаз. Потом правый. Потом оба его драконьих глаза начали так лихо дёргаться, пульсируя, словно пляска святого Витта овладела его лицом в мгновение ока. Да, была определённая разница ввиду явного старшинства по возрасту того, кто сейчас смотрел на замершего Эвклифа и ползавшего гусеницей в путах по земле разъярённого Грея с неизбывной грустью во взоре по сравнению с ним и Фуллбастером, подметил Стинг. Но... стоило мужику заговорить, как последние сомнения развеялись в пух и прах, а очевидного сходства между этим мёртвым волшебником и Греем мог не заметить разве что слепой. Та же напускная вальяжность и наигранное безразличие ко всему в разговоре, даже манера разговаривать один в один, непроизвольные жесты и повадки - всё говорило лишь об одном. Перед ними стоял отец Грея Фуллбастера. И различало их лишь одно - мужчина со шрамом через всё лицо и серьгой в ухе был более улыбчив, чем его настырно и отчаянно замораживающая оковы из ядовитого плюща на себе молодая копия. Хотя... задумался Стинг, познакомились с Греем они в жестоком бою, перед смертью промаялись в тюрьме, его вон и так уже сколько подвергали пыткам и гонениям. Не до улыбок тут будет однозначно, с чередой таких бед забудешь, что такое разговаривать нормальным человеческим языком, не то что смеяться... Это ещё Отмороженный бодро достаточно держался, пришёл к выводу Стинг, с грустью глянув на бесплодные, но отчаянные попытки Грея заморозить путы с собственной кровью через адскую боль. Переживи он такое, признал для себя световой, он бы с ума давно сошёл. Да он и так уже от помешательства был недалёк. - Да ладно тебе, Марушка, - мужчина посмотрел на очень уж возмущённого расхождением в расчётах демона, который всё трепал свою замызганную, но вселяющую неприятное чувство страха книжицу, качая головой и недовольно цокая языком. - Заладил вот своё - ошибка, ошибка... Ну раз попали двое, значит, разберёмся с двоими. - Да что ты говоришь, Сильвер, чеши тебя бес, Отмороженный? - раздражённо выпалил юноша в фиолетовом кафтане, к которому и обратился отец Грея. - А по башке потом ты будешь получать за то, что лишнего или не того, положим, кого надо, выпустил? А зануду Сфинкса с его ходом судьбы ты потом будешь уговаривать успокоиться, чтоб не требовал во славу хода времени принести в жертву семь волшебниц-девственниц и не рушил материк в попытке нас опять шантажировать начать? А отчёты все потом кто будет переделывать? Да у меня крови в грешниках столько не будет, чтоб хватило заново кровью их всё переписать! И хватит меня Марушкой обзывать, я тебе не корова племенная! Меня, вообще-то, Мар де Гир зовут, владыка Адских врат, на минуточку... - По-моему, ты сейчас сам себя ведёшь хуже любого зануды, - рассмеялся Сильвер, раскатисто так, уверенно, запрокинув голову. - Я зануда?! - взвился Мар де Гир, разгневанно сдув опять закрывшую ему глаза от нервного кивка чёлку. - Да я сейчас призову Ки-Су и оставлю вас куковать вместе, быстро вспомнишь, кто настоящий зануда, через пару часов его "увлекательнейших", - рассерженный демон аж не поленился засунуть свою книгу в карман и изобразить кавычки длинными и на удивление тонкими для мужчины пальцами, - проповедей! - Да, не поспоришь в этом с тобой, уж лучше твои психозы, чем занудство этого богомольного помешанного, - рассмеялся Сильвер, отвернувшись и от Грея, и от Стинга. И тут Эвклиф решил - надо пользоваться моментом, пока эти двое там выясняют отношения, кажется, хоть нападать они и не собираются, но и вызволять Грея явно не торопятся. Метнувшись к уже пускающему от бессилия, боли, недостатка воздуха и кровопотери кровавую пену ртом ледяному, он занёс было озарившийся световым лезвием кулак над путами Грея, дуреющего от зажатия в готовых переломать ему заживо все кости тисках, в которые превратился обвивший его и проткнувший шипами везде и насквозь ядовитый плющ... как же странно было, что даже в таком состоянии он продолжал источать просто выламывающий каждую мышцу до оцепенения холод, удивлённо подумал Эвклиф. В следующую же секунду Стинг, заматерившись, почувствовал, как оказался подвешенным в воздухе. Глянув на свою распухающую на глазах и закровоточившую лодыжку, обвитую медленно пускавшим в его тело ядовитые шипы плющом, Эвклиф раздосадованно застонал и спрятал в ладонь так и не успевшее ударить по оковам Грея световое лезвие. Страдать за просто так в бесполезных попытках освободиться световой намерен не был, и потому решил поскорее продемонстрировать этому поганому демоническому проклятию своё смирение, дабы оно перестало его отравлять и рвать на части изнутри заживо, как это сейчас происходило с Греем, который, казалось, вот-вот во второй раз умрёт, уже не единожды пробитый ставшими просто гигантскими ядовитыми иглами насквозь. - Не смей соваться в эту схватку, дракон, - медленно произнёс Мар де Гир, сощурившись и окинув взглядом замершего подвешенным за ногу в воздухе на усеянной шипами лиане светового. - Он, - он указал на продолжавшего из последних сил добиться не то освобождения, не то собственной смерти Грея, - должен сам. - Мар, хорош уже издеваться над моим сыном, отпусти его, - лениво бросил Сильвер, глядя в сторону корчащегося в последних рывках Грея. Но Стинг успел увидеть ту искру беспокойства, что и в глазах разъярённого и загнанного вместе с ним на одну цепь Грея горела, когда еле живого Роуга Джеро мучил, Стинг успел заметить что-то живое в мёртвом, искоса глянув на него с той высоты, на которой его сейчас качало... качало. чёрт, прижал руку ко рту побледневший убийца драконов, его же качает... значит, ещё чуть-чуть - и он заблюёт тут всю округу, значит, и на том свете непереносимость укачивания, вечное проклятие убийц драконов, в покое его не оставило. Странно, задумался Эвклиф перед тем, как ощутить приступ заставившей его болезненно скорчиться в подвесе тошноты, почему же тогда на облаке или на лавке его не мутило, они же тоже по воздуху плавали?.. Наверное, видимость земли всему виной, не иначе, подумал он, содрогаясь в приступе жуткой дурноты и позволяя подкатившей к глотке из самого нутра кровавой желчи бурыми всплесками разлететься по раскачивающейся где-то под ним земле. Не успел бедный Стинг оставить частичку себя на плавучих землях того света, не успел Сильвер Фуллбастер велеть своему напарнику перестать мучить его сына, как вдруг начала твориться чертовщина, похожая на ту, что стряслась с ними в камере перед остановкой сердца Грея. Стало холодно, нереально холодно, настолько холодно, что, даже будучи умершим и находясь чёрт те знает где, Стинг каждым нервом ощутил, как каждую мыщцу его аж выкручивает в ледяном параличе. Лютый мороз распространился по всей территории, на которой они находились, могильный холод побежал по верёвке, на которой сейчас висел растерянный световой, и чернота обморожения тронула его моментально начавшую отказывать от боли и подёрнувшуюся тонкой кромкой льда ногу. Даже демон задёргался и с ужасом уставился в сторону вроде как практически умирающего ледяного, качая головой, нервно сжимая в кармане кафтана свою запрятанную там книжицу и повторяя аж посиневшими от холода губами: - Нет, нет, раздери тебя Цербер, быть того не может... не верю! Ещё миг - и оковы взорвались. Причём все - и те, что были на Грее, и та лиана, что держала Стинга подвешенным в небе. Рухнув на землю и начав растирать обмороженную от касания могильного холода ногу, световой в ужасе обратил внимание на то, как ошарашенно дышит на свои почерневшие от жестокого мороза руки перепуганный демон. Лишь отец Отмороженного остался явно доволен происходящим, посмеиваясь себе под нос: - Всё может быть, Мар, когда в деле Фуллбастеры. Сразу видно, кажись, гены-то мои взыграли. Мне, с одной стороны, очень жаль, что ты умер, Грей... Сильвер повернулся к окровавленному, шатающемуся и вот в эту минуту очень походящему на восставшего из могилы и разгневанного монстра сыну. Из сквозных ран его лилась кровь, ядовитые шипы разлетались в его теле прямо на ходу, выпадая вместе с окровавленной ледяной крошкой. Судя по тому, как припадал Грей по очереди то на одну, то на другую ногу, сил идти у него практически не было, боль, отрава внутри него и сильная потеря крови отобрали у него почти всё, лишь ярость заставляла его передвигаться. И, когда на него глянул Стинг, он аж вскрикнул. Световому было стыдно себе в этом признаться... Но даже рядом с демоном сейчас ему не так страшно было находиться, как со взбешённым Греем. А Сильвер и не шелохнулся, стоя с видом человека, явно восхищённого тем, какие новые пределы открывает в себе уже умерший волшебник. Но в следующий же миг неизбывная, явно рвущая его душу печаль тронула его взор, и он произнёс, глядя на медленно идущего на него Грея: - Я бы очень хотел сказать, что я рад видеть тебя, сын. Но... увы, если я тебя вижу, а ты видишь меня, это значит лишь одно - ты умер. А тому, что ты умер, я радоваться никак не могу. Опять-таки... я видел, что случилось с тобой, пока ты был жив. Знаешь... жестоко так говорить, но мне кажется, твоя сегодняшняя смерть стала избавлением от этого кошмара. Так что добро пожаловать в царство мёртвых, сын... - Да пошёл ты!.. Да пошли вы оба! Устроили тут балаган, нежить чёртова... я вас с землёй сравняю за то, что осмелились осквернить память о моём отце! - рявкнул Грей, чувствуя, что такая смерть, после которой приходится продолжать сражаться и буквально выгрызать себе свободу, ему не особо по нутру, а это явно какая-то обманка. Ну не верилось, не верилось ледяному, что его отец после смерти стал такую тесную дружбу с демонами водить, якшаться с теми, кто отобрал его жизнь, покромсал к чертям жизни его сына, друга его сына, учительницы его сына и тысячам остальных ни в чём не повинных людей!.. Нет, он разорвёт сам себя в клочья, он сдохнет во второй и в третий, и в десятый раз, но он прикончит и демона, и этого мертвеца, осмелившегося марать память о его отце и носить свою поганую душонку в его теле, решил для себя Грей. Он же уже один раз использовал Ледяной Гроб, за счёт него и уничтожив созданные проклятием демона оковы, и ничего - не умер же пока. Он думал, что умрёт, взорвавшись вместе с путами, но в этом мире всё работало несколько иначе. Верёвки демона взорвались, а Грей, хоть и остался знатно изуродован и изувечен, всё-таки выжил. Значит, он сможет убивать демонов в этом мире, хороня их раз за разом вместе с собой в ледяной могиле и очухиваясь в месиве изо льда и крови, пока что-то там внутри него не иссякнет настолько, что даже на том свете сил существовать не останется, сообразил Грей. Что ж... сейчас эти два урода пожалеют, что попытались их с Жалом сюда силой приволочь. Главное - выставить перед обалдуем Стингом стену изо льда на собственной крови, чтоб не лез, или, ещё хуже, не угодил под удар Ледяного Гроба, надо сотворить стену, которую даже вскормленный человеческим мясом дракоша с первого раза не пробьёт, задыхаясь от боли, но готовясь к своему последнему выпаду на разрыв, подумал ледяной. Чёрт, он, кажется, даже заорал во всю задребезжавшую кроваво-ледяным крошевом глотку, до того создание чёртовой стенки изо льда на крови буквально мясом наружу его вывернуло... ничего, зато дурачина Эвклиф сидит теперь за надёжной оградкой. Там его и атаки этих двух тварей (не осознавая, что перед ним и правда его покойный отец, и не зная ещё, что Сильвер Фуллбастер хотел очень многое своему сыну рассказать, Грей был уверен, что тот, кто смеет тревожить тело его покойного отца, лишив его души и засунув туда свой мятущийся дух - та ещё тварь) не достанут, прикинул Грей, и, в случае чего, он своими кроваво-ледяными выпадами его не заденет. Что ж, даже не слушая слов идущего к нему отца, (чёрт побери, да не отец же это, упрямо мотнул головой Отмороженный, трясясь от ярости и неверия в то, что он видел сейчас) зло усмехнулся оговорённый огненным убийцей драконов как убийца всея Фиора и так и погибший не оправданным волшебник... три... два... один... а теперь самое время бить! Если бы Фуллбастер-младший видел бы сейчас себя со стороны, он бы точно обалдел. Из глазниц его от долгого пребывания в буквально пытавшихся заживо его сломать путах потекла кровь, а глаза его ни с того ни с сего загорелись багрово-красным, из-за чего стало казаться, что глаз у ледяного вовсе нет, а на их месте светящаяся кровавая кашица. Сильвер слишком поздно рассмотрел, что хочет сотворить его сын. Он сделал стремительный и явно ускоренный каким-то неведомым Грею волшебством шаг, думая обнять своего непокорного и упрямого, но такого родного отпрыска, чтобы хотя бы так донести до него, что никакой он не чужой дух в его теле, что он его настоящий папа, что да, жизнь жестока, и судьба свела их в компании демона на том свете, обоих уже мёртвыми... но он не ожидал, что тот и его примет за демона, и его капризного, но толкового в работе напарника, и решит бить наверняка, чтобы их обоих в прах обратить. Где-то за спиной Сильвера громко закричал расправивший крылья и явно готовый попытаться упорхнуть с этого островка земли Мар. - Упокой их всех со мной вместе, Ледяной Гроб!!! - только и услышал метнувшийся наперерез сыну Фуллбастер-старший.