Вкус предательства.

- Что ж, очень хорошо, что вы пришли в себя, - загорелый интерн улыбнулся, казалось, всем своим тронутым шрамом лицом, и даже черные глаза его заблестели, словно проклюнулась в них человеческая душа и затеплилась хоть какая-то жизнь. - Надо бы вас осмотреть, чтобы прикинуть, какое лечение дальше назначить... - Не надо. Это негромкое "не надо" из уст побледневшей пуще самой смерти Джувии стало, в принципе, последним, что молодой медик услышал. А дальше всё произошло так быстро и запросто, что ни обделённый магическими способностями и изуродованный не то природой, не то несчастным случаем врач, ни сама пленница городской психушки толком ничего понять не успели. Раз - доктор склоняется над своей пациенткой, протягивая жилистую руку и пытаясь длинными пальцами ухватить её за подбородок, чтобы в глаза заглянуть. Два - кажется, зря, очень зря доктор дозволил, чтобы у кровати пациентов этой лечебницы стояли табуретки. А у кровати конкретно этой водной волшебницы, прибывшей сюда меньше суток назад, стояло целых две косоногих, ободранных, но вполне себе крепеньких табуреточки... Три - одна из этих табуреток полетела прямо в его докторскую голову. Всё, последнее, что док успел запомнить - то, как босые ноги его красивой, но какой-то измученной пациентки, спрятанные под стрёмной пижамой, стали стремительно приближаться к его лицу, как пол стал явно ближе потолка, и то, как где-то рядом с ним грохнула поломанным деревом чёртова табуретка, вылетая из разжавшихся пальцев побелевшей лицом Локсар и глухо ударяясь о покрытый линолеумом бетонный пол. Четыре - чувствуя, как вдруг свело окольцованную лишающими магии браслетом руку, Джувия внезапно подумала о том, что на красных волосах молодого интерна даже крови не видно толком... такое ощущение, что по его шевелюре просто расползается мокрое пятно неизвестного происхождения. Глянув на сломавшуюся об голову врача и подарившую ему тяжёлую травматическую отключку табуретку, Локсар поёжилась от того, какая же ересь вдруг начала лезть ей в голову, пришла к выводу, что психотропные, которыми её и Гажела с Леоном тут накачивают, просто зверски раздирают и без того уже истрёпанное сознание, и, переступив через свалившегося к её ногам доктора, двинулась прочь из палаты. Правда, сделав буквально пару неуверенных шагов к выходу, и не понимая, почему её так шатает лишь от того, что она просто встала с кровати, девушка вдруг развернулась к своему неожиданному посетителю. Струйка крови с его разбитой головы уже потихоньку сползала на линолеум, благодаря чему стала виднее даже на фоне волос алого цвета. Пять - присев на корточки и быстро обшарив карманы докторского халата, Локсар быстро отыскала то, на что надеялась. Целая связка ключей разного размера, разной резьбы, разных цветов - всё, как по заказу, обрадовалась девушка. Да, совсем не факт, что среди этих ключей окажутся те, что смогут освободить от оков Леошку с Гажиком... но чем чёрт не шутит, попробовать-то можно, встрепенулась Джу, сжимая заветную связку на большом кольце в трясущихся руках. Главное... главное - не сметь думать о том, что, может, они не один день уже проспали в этой дурке, не сметь даже помышлять о том, что за это время Грея казнили. Иначе, Джу уже твёрдо знала это, у неё опустятся руки, и стимула шевелиться для побега отсюда практически не останется. А так нельзя, раз уж она встала на ноги, она обязана сделать всё, чтобы Гажик с Леошкой отсюда выбрались!.. Казалось бы, что может быть проще - выйти в коридор с ключами в руках, подойти к соседней двери, потыкать в замочную скважину каждым из ключей по очереди, и либо дверь отворить, либо искать, как её выбить?.. Да только вот, начав медленно продвигаться к выходу из палаты, в которую её определили, Джувия с ужасом поняла, что ни черта это всё не просто. Её швыряло на ходу из стороны в сторону, тошнило так, что пару раз девушка была вынуждена сплюнуть подкатившую к горлу едкую желчь прямо себе под ноги, чтобы всем этим не давиться, а бессилие с каждым шагом овладевало ею всё круче и круче. Мало этого - на самом пороге палаты, начавшей превращаться в её затуманенных слабостью глазах из небольшой комнатушки в огромный спортзал, через который идти замучаешься, синевласка вдруг ощутила приступ острой режущей боли в груди. Прямо там, где вяло, едва трепыхаясь и постоянно сбиваясь в ритме, но продолжало колотиться её горящее от страха за Грея, Леона, Гажела (и даже за Роуга со Стингом) сердце. Да, братья-драконы нагадили и ей, и Гажику, да так жестоко, что, не будь этого абсурдного по сути своей закона, по которому за любое убийство полагалось казнить без каких-либо особых разбирательств, она бы сама их своими руками прикончила, медленно и с наслаждением выварив их обоих в крутом кипятке, любуясь тем, как они корчатся и извиваются от боли, варясь заживо, как захлёбываются, разрывая обожжённые рты в предсмертном крике... хотя, нет. Не прикончила же тогда, во время их встречи в Крокасе. Как ни крути, даже за учётом того, что Роуг и Стинг поломали ей психику, а Гажику жизнь, всё равно отчего-то сейчас на душе у Джу становилось больно не только от мысли о том, что Грей в камере. Отчего-то Локсар уверена была - вся эта история с людоедством была не более чем грамотной подставой, как бы ни ошиблись Роуг со Стингом на жизненном пути, такого они уж точно по доброй воле не сотворили бы. Она помнила их такими же, как она сама - раздолбаистыми студентами, не образцами добродетели и примерного поведения, но и не злобливыми уродами. Помнила их теми, кто от чужой беды точно не отвернулся бы... особенно Роуга. Он всегда каким-то более отзывчивым был, чем Стинг. И потому, пока трясясь и шатаясь с ключами в руке, предательски немеющей от шевеления чёртова антимагического браслета внутри, Джу чуть ли не ползком передвигалась по палате в отчаянных попытках добраться до выхода, она в мыслях приняла для себя одно - ей жаль дракош не только потому, что они с Греем на одной цепи ныне в клетке оказались. И вдруг тяжёлая волна ненависти к себе самой и собственной слабости буквально обрушилась на душу Джувии, и без того изнывающей от положения, в котором она умудрилась очутиться. Чёрт побери, она тут еле передвигает ногами из-за того, что, видите ли, таблеточки на неё нехорошо действуют, а Грей там, в темнице, может, прямо сейчас загибается под жуткими пытками... может, отсчитывает последние мгновения своей жизни, захлёбываясь в собственной крови... а, может, выгрызает свободу себе и сокамерникам, и даже оковы и клетка ему не помеха? Сколько раз он бросался вытаскивать её из передряг, в которые она сама любезно изволила себя загнать?.. Бросался раненым, еле живым, бросался за ней даже тогда, когда лишнее его появление на городских улицах могло ему жизни стоить?.. Или она уже позабыла про "Бриллиант", про то, как он её чуть ли не у ворот гильдии "Хвост Феи" заловил, остановив её попытку прибить Саламандра на месте за его предательство, про то, как он её из лап Хэйдса с Блюнотом и Зерефа вырывал вместе с ребятами?.. И ему нипочём были даже тяжёлые ранения, он вставал и шёл, через "не могу" и будучи на грани обморока... а она тут от воздействия каких-то чёртовых таблеток ошалела, посмотрите-ка, принцесса выискалась! Обругав себя столь беспощадным образом, Джувия внезапно подобралась, сконцентрировалась и будто бы силу в движениях обрела... но лишь на миг. Острая боль в сердце повторилась, и стала настолько невыносимой, что даже лишний вдох стал для синевласой беглянки непозволительной роскошью. Корчась и задыхаясь, Локсар рухнула на колени, пальцы окольцованной руки разжались, выпуская звякнувшую при падении связку ключей разных мастей, а сама волшебница согнулась, не понимая, отчего же вместе с адской болью в сердце будто из самого его нутра начал пробираться парализующий каждый его нерв холод. Такое ощущение было, что каждую жилу в груди начало сковывать намертво обездвиживающим всё льдом. Льдом. Локсар стало так страшно, как не было даже в день несостоявшейся казни Грея, когда она Магнолию затопила, а внутри в тот же миг словно оборвалось что-то. - Нет, только не Грей... - просипела Джувия из последних сил, настырно протягивая отказывавшую от ледяного паралича руку за лежавшими вроде так рядом, а в то же время и так далеко от неё ключами. Быть того не может, даже если Грея и убили бы, она вряд ли бы это почувствовала, тряхнула головой Локсар, будто прогоняя неожиданно подкосившее её наваждение. Между ними нет никакой магической связи, так что, случись даже что с Греем, она бы узнала об этом, как и все остальные - из соцсетей, телеэфира или городских слухов. Джу, конечно, слыхала о том, что влюблённые, особенно, если влюблённые - волшебники, и чувства их сильные и взаимны, начинают чувствовать друг друга тоньше и сильнее, даже чем родные по крови люди... но, откровенно говоря, нахлебавшись в жизни всякого, не особо верила во все эти россказни романтического толка. Скорее всего, это чёртовы психотропы шалят внутри неё, отсюда и сердечные колики. А холод в груди она почувствовала лишь потому, что стала думать о Грее, вот подсознание и заиграло, само уже к мыслям о холоде ледяной паралич подставив. Стиснув зубы, чтобы не взвыть от того, как же раздирало всю грудную клетку, и как же жутко сжималось отчего-то еле трепетавшее неровным пульсом сердце, Джувия всё-таки поднялась. Хватаясь за дверной косяк, соскальзывая на пол и еле держась на негнущихся толком ногах, но всё-таки поднялась. - Чёртовы психотропы, - только и смогла выдавить из себя девушка. Ничего, глянула она в сторону окошка, за которым виднелись спящие Леон с Гажелом, надо двигаться дальше и попытаться их вызволить, пока её нежданный визитёр не очнулся. Тем более, сердечный морок, окутанный болезненно обжигающим холодом, начал отступать так же внезапно, как и появился. Если бы только Джу знала, что сделал с собой Грей в ту минуту, когда её настиг этот странный сердечный приступ, она бы мигом забрала обратно все свои мысли про россказни романтического толка... но Джу не знала того, что как раз в этот миг Грей выхаркнул из себя россыпь омытых его же собственной кровью осколков собственного льда с острыми краями и рухнул замертво, остановив собственное сердце. Ключей оказалось чуть более двадцати, и оттого-то связка показалась обессилевшей волшебнице тяжёлой и увесистой. Но, как ни странно, Джу с гордостью могла бы заявить, что ей повезло - ковыряясь в замочной скважине палаты, в которой были заперты Гаж и Леошка, она вдруг с облегчением ощутила то, как легко и удачно резьба начала ложиться в паз. А это была всего лишь седьмая попытка. Пара поворотов - и дверь отворилась, поддавшись нажатию буквально повисшей на ней всем своим весом волшебницы. Но только вот, подойдя к койкам, на которых спали мёртвым сном Гажел и Леон, девушка вдруг с ужасом ощутила, как былое воодушевление, едва воспылав в её душе, тут же начало потухать, едва тлея медленно угасающими искрами. Ну зашла она в палату, молодец... а дальше-то что? Не факт, что в связке этих ключей есть те, которые смогут отворить оковы мальчишек, это раз. А, даже если и тут вдруг ей сказочно повезёт, то, кажется, у неё нарисовалась ещё одна проблема. Ни Леон, ни Гаж совершенно никак не отреагировали на её появление в палате. И это ну никак нельзя было списать на простой крепкий сон, особенно в случае Гажика, содрогнулась Джу. Его драконий нюх не позволил бы ему преспокойно дрыхнуть, дав ему чёткий сигнал о том, что рядом появилась его неугомонная сестрица, а, стало быть, пора просыпаться и драпать из этой психбольницы, гордо именуемой реабилитационным центром. Да и Леон явно был не из тех, кто будет тихо-мирно сопеть в подушку, находясь в заточении, да ещё и прикованным к койке, которую ныне занимал... и значить всё это могло лишь одно - Гажела и Леона накачали такими препаратами, которые были убойнее тех, что сейчас гуляли в её крови, дурманя ей разум и превращая тело в кусок нетранспортабельного мяса. И как, вот спрашивается, как теперь она будет вытаскивать отсюда двух крепких телосложением мужиков, которые дрыхнут, как убитые, в медикаментозной отключке? Нервно покосившись на тянущие руку вниз своей тяжестью ключи, Джу с горечью осознала, что, кажется, даже если она и освободит мальчишек от цепей, на этом её проблемы не решатся. Ладно, нахмурилась синевласка, надо хотя бы попробовать избавить Гажика и Леошку от поганых оков, а там уж видно будет. Может, в связке этих ключей и нет того, заветного... Койка Гажела стояла чуть ближе, и потому Локсар решила начать именно с неё. Осмотрев замочную скважину в намертво защёлкнутом на лодыжке Редфокса браслете из антимагического металла, она сразу отодвинула те ключи, которые явно не подошли бы к этой резьбе. Вздохнув, девушка склонилась над братом, но, не успела её дрожащая рука загнать первый показавшийся ей подходящим ключ в паз на оковах Гажа, её горло внезапно сдавила чья-то сильная рука. Причём сдавила так крепко, что от навалившегося на неё удушья синеволосая потерялась во времени и пространстве. Одно лишь Джу могла разобрать явственно - в глазах её начало темнеть с угрожающей стремительностью, дышать стало настолько нечем, что потеря сознания стала чем-то очень и очень неумолимо приближающимся, а цепкие пальцы того, кто подкрался к ней со спины, так сильно сдавили её шею, что, казалось, будто это не рука живого человека, а металлические тугие обода, намертво сковавшие её... Однако, здравствуйте, с ужасом покосилась Джувия на окно, разделявшее палаты её и Леона с Гажелом. Получивший по башке табуреткой док благополучно очнулся и, естественно, отправился в погоню за оглушившей его беглянкой... и искать её ему долго не пришлось. Палата Джу была пуста, лишь переломанная пополам табуретка так и осталась валяться на полу, да пятно подсыхающей крови давало понять, что пятью минутами ранее здесь кто-то был. Из-за навеянной таблетками вялости и отсутствия кислорода в перекрытом горле Локсар даже не могла дать отпора тому, кто напал на неё, и потому лишь вяло дёрнулась несколько раз, когда её потащили прочь от кровати Гажела. Отчаяние, беспросветное и медленно распарывающее раненую собственным провалом душу отчаяние овладело Джу, и вот как раз-таки оно и сподвигло волшебницу на последний жест. Она лишь мгновение назад смогла осознать, что крепкий захват напавшего на неё не коснулся руки, в которой была зажата сворованная из кармана получившего по голове дока связка ключей. А, стало быть... - Гажик, лови!.. Джу попыталась закричать, но из-за того, что горло её было жестоко и болезненно пережато, у неё вырвалось лишь слабое сдавленное сипение со срывом на тихий такой взвизг. Но... кое-какой толк в этом её жесте отчаяния всё-таки был. Получив ключами прямо по усеянному стальными клёпками на бровях лбу, Гажел очнулся. Вскочив рывком и не сразу осознав, что на его лодыжке цепь с тугим браслетом, стальной едва ногу не сломал. А всё потому, что, стоило Гажу увидеть, как его сестрицу душит тип с окровавленной башкой в белом халате, так он на всё остальное и внимание обращать уже не смог. Попытавшись наброситься на обидчика Джувии одним прыжком, Гажел с разлёту рухнул на пол, стоило цепи, обвившей его лодыжку натянуться до предела своей длины. - Слышь, урод! - рявкнул Редфокс, с трудом сумев подняться на ноги. - А ну быстро выпустил её, пока я тебе грабли твои кривые не повырывал и в одно место их тебе не засунул! - Как нехорошо, Джувия-сан, - с приторной улыбкой пропыхтел врач, потащив отчаянно упирающуюся Джу в сторону её палаты. - Я к вам со всей душой, запретил медперсоналу вас на цепь сажать, как этих двоих, проведать первым делом именно вас пришёл... а вы мне табуреткой по голове да вызволять этих товарищей. Очень некрасиво с вашей стороны... - Гажик, ключи... - еле слышно пробормотала Локсар, чувствуя, что удушающий этого лекаря оказался сейчас для неё слишком крепок. Пара вдохов (точнее, жалких попыток хоть немного воздуха зацепить) - и всё, она в обмороке, это факт. Но одно она знала точно - сын дракона её точно услышит. Потому что, стоило ей выдохнуть эти свои последние слова перед тем, как закатить глаза и бессильно обмякнуть в руках у воодушевившегося доктора, Гажел, уже собравшись было пытаться опять сорваться с цепи, вдруг ни с того ни с сего бросился обратно к койке и начал шарить в её изголовье, разыскивая затерявшуюся под подушкой и одеялом связку. - Придётся вас наказать за такое плохое поведение, Джувия-сан, - с наигранной укоризной произнёс врач, дотащив свою пленницу практически до порога палаты Гажела и Леона. На то, как Редфокс неожиданно притих и вдруг так же резко прекратил свои попытки сорваться с цепи, как и начал, рассерженный док даже внимания отчего-то не обратил. И вот уже, стоило ему оказаться с потерявшей сознание от удушья, бессилия, отсутствия кормёжки и накачки тяжёлыми препаратами девушкой на руках там же, где она его табуреткой по голове и огрела, Хёсаку Хангил, мысленно прокляв раз уже так триста пришедшую когда-то в его голову идею податься в психиатрию, едва успел уложить Джувию на кровать, с которой она не так давно поднялась, как следом же судьба предоставила ему шанс осознать на собственном опыте, что это такое - когда твоё сердце замирает от страха, а потом внутри что-то будто резко обрывается и скатывается куда-то вниз. На плечо тряхнувшего окровавленной шевелюрой Хёсаку легла тяжеленная ручища. С характерным таким хлопком легла, словно её обладатель сразу решил молодого дока здесь заживо раздавить. - Чё ты там вякнул про мою сестрицу, наказать, говоришь, хотел?.. - раздалось за спиной доктора. Медленно повернувшись, Хангил уже не смог сдержать обуявшей его тряски, бледнея при этом так, словно самого Люцифера увидел воочию. - Ну что, отродье псиное, готовься, ги-хи-хи! - драконий оскал был настолько ядовито-злым, что, казалось, перекрыл молодому врачу весь обзор, и больше, кроме этой плотоядной ухмылки и острых, словно лезвия, клыков, он поначалу видеть ничего не мог. - Это не ты кого-то наказывать будешь... наказывать сейчас будут тебя. Не сумев удержаться, бедный Хёсаку тоненько заскулил от обуявшего его ужаса и пытаясь хотя бы на шаг подальше от возникшего перед ним чудовища отойти. Перед ним стоял сам Железный Гажел, который ещё во время поступления этой злополучной троицы волшебников в реабилитационный центр устроил такой дебош, что Хёсаку, откровенно говоря, подходить к нему расхотелось от слова совсем. Причём гроза всея Фиора, а ныне кошмар шафранской психушки был явно не просто рассержен. Железный Гажел был разъярён. Да, он не мог колдовать (это ещё спасибо заведующему надо сказать, что додумался этим троим прямо под кожу антимагические браслеты вживить, содрогнулся Хёсаку, вслух, впрочем, сейчас свои мысли озвучивать не смея)... но от этого ничуть меньше страха одним своим видом он внушать не начинал. Глаза стального зверюги горели кроваво-красным, вокруг него густыми завихрениями начали выплясывать чёрные тени, а сам он, всё крепче и крепче сжимая плечо взвывшего от боли Хангила, начавшее протяжно хрустеть под его мёртвой хваткой, начал прямо на глазах у изумлённого врача покрываться стальной чешуёй с ног до головы!.. Но как это могло произойти, внезапно ужаснулся только начавший свою практику врач, если налицо все проявления магии, а внутри этого чудовища был браслет, призванный всё это перекрыть начисто?.. Перед тем, как полететь в сторону окна в стене между палатами Джувии и Гажа с Леоном и пробить собственной головой оконное стекло, повиснув на раме в отключке, Хангил успел разглядеть ответ на свой вопрос. На руке Гажела, хоть и была она покрыта чернеющей по краям металлической чешуёй, виднелся кровоточащий напропалую разрыв, кривой и ужасающий своей глубиной. Рана явно шла куда-то ближе к кости, виднелись следы от клыков, разорванная от запястья до предплечья плоть ходила ходуном, плюясь кровавыми брызгами в те моменты, когда Редфокс шевелил рукой... и это всё могло значить лишь одно. Этот железный монстр просто выгрыз вживлённый в него браслет. Собственными клыками. Выгрыз на живую... Рыкнув что-то не совсем разборчивое (ну явно уж не пожелание счастливого пути, зажмурился от страха Хёсаку, поняв, что одной своей хваткой сын железного дракона сломал ему плечо, ключицу, и, кажется, лопатку раздробил) и матом, Гажел, почувствовав, как даже с потерей крови из разорванной руки его истинная драконья сила возвращается к нему, размахнулся от души и запустил молодого лекаря в непродолжительный, но убойный полёт. Полёт планировался прямо в стену черепом, но, как-то перестаравшись с душевностью размаха, Гаж умудрился отправить дока прямо головой в стекло окна между двумя палатами. Стекло вмиг оказалось пробито настрадавшейся сегодня за день черепушкой Хангила, а его разлетевшиеся по полу осколки щедро обагрились кровью лекаря. Бессильно повиснув на деревянной раме, по которой тоже начала расползаться кровь, доктор признаков жизни более не подавал. - Ну подумаешь, промазал маленько, с кем не бывает, - мрачно хохотнул Гаж, ловя себя на мысли, что он разговаривает сам с собой. В палате из бодрствующих только он, Джу и док без сознания, Леон ещё дрыхнет, отравленный дрянью, которой их накачали щедро и от души. Так, мотнул головой Редфокс, заставляя себя проморгаться, хорош уже. В дурке чем дольше находишься - тем сильнее с ума сходишь, об этом он от многих слыхал... так что надо валить отсюда, и как можно скорее. Всё-таки решив, что побитому доку слишком уж досталось для того, чтобы висеть с пробитой башкой поперёк разбитого окна телом на раме, стальной одной рукой снял раненого со злополучного окна и без особых церемоний саданул его позвоночником об койку, сбрасывая его с собственного плеча на жёсткий матрас. - Отдыхай, цветочек аленький, - усмехнулся он Хангилу в лицо. - И больше не пытайся с такими, как мы, бодаться, мы ж один хрен одолеем. Взяв Джувию на руки со всей осторожностью, на какую он только был способен, он развернулся к выходу. Ничего, сверкал кроваво-красными очами разгневанный Гаж, если уж он сумел вернуть свою драконью силу, теперь здесь вся эта дурка запляшет... Стальной шёл в палату за Леоном, и тёмные тени его гнева шли за ним, клубясь вокруг него и создавая мрачный и в то же время завораживающий своим видом ореол. А заведующему этой богадельни он лично острых гвоздей во все места натолкает, неожиданно усмехнулся Редфокс, с ноги отпирая дверь в палату, где ещё спал так и не пришедший в себя Бастия.