Вкус предательства.

- Ну, - когда официантка расставила гору тарелок с разнообразными вкусностями перед Аббасом и его бабушкой, которую, как выяснилось, звали Бана, те под требовательным взглядом Джувии наконец – то робко притронулись к столовым приборам, намереваясь поесть. Сама же Локсар неспешно попивала кофе и не сводила синих очей с пожилой женщины и ребенка. – Бана, не хотите ли вы рассказать, что с вами стряслось? И имейте в виду, я же все равно теперь не отстану, пока не разберусь с вашей проблемой! - Ох… Мне так неловко… Хорошо, милая, - опустив голову, отозвалась седовласая женщина. – Вижу, что не уймёшься ты теперь… Так вот, год назад у нас Дюк Эверли обманом отобрал жильё и выставил нас на улицу. А мы жили в самом центре Магнолии. - Дюк Эверли?! – Джу чуть кофе не пролила, подскочив. – Этот урод?! Бана и даже Аббас немного поразились столь бурной реакции девушки, а посетители кафетерия даже обернулись на её громкий вскрик. Не знали они того, что Джу очень хорошо была знакома с этим хитрым аферистом, который, прикидываясь честным политиком, в свое время опозорил честное имя юридической академии Крокаса, которую закончили Джу, Шерри и Леон. Состряпал себе поддельный диплом этого славного учебного заведения, открыл липовую риэлтерскую контору... и продал более половины всего жилищного фонда Крокаса, оставив прежних хозяев обманом проданного жилья без крыши над головой. Самое же смешное и печальное в этой истории было то, что среди жертв этого мошенника оказался и ректор юридической академии, почтенный и уважаемый в Крокасе человек. Потом, конечно же, Дюка судили и заставили его вернуть награбленное, но благодаря хорошему адвокату от тюремного заключения он смог откреститься, оставшись на свободе. И, вот, уйдя во временное подполье, он потом объявился на политической арене Магнолии, изображая из себя постоянного кандидата на всевозможные выборы и не выигрывая ни одного раза. А, как выяснилось теперь, он снова занялся своим грязным ремеслом, что и вывело из себя Джувию до белого каления. Девушка, подумав только о том, каково пришлось бабушке и её внуку за год мытарств, голода, безденежья и прозябания на улице, уже сейчас готова крутым кипятком пол – Магнолии залить. Единственное, что её останавливало – что такой её выпад этого выродка не накажет, а вот невинные люди пострадать вполне могут. - Почему же вы никуда не жаловались, почему вас никто не защитил? – порывисто выдохнула Локсар. Обострённое чувство справедливости так и подмывало её сорваться прямо сейчас и устроить Дюку Эверли «сладкую жизнь». - Эверли отобрал у нас не только документы на жилье, но и наши документы, - печально вздохнула Бана, гладя по голове с аппетитом уплетающего салат Аббаса, - Так что по бумагам выходит, что нас как бы не существует. Вот нас ни в одной инстанции нигде слушать даже и не стали. Есть у меня сын, а у него прелестная жена, оба волшебники. Да только вот как уехали они два года назад на задание, так больше и не вернулись. «Это просто Леон ничего не знал, он бы одним махом с этим разобрался», - подумала Джу, морщась от того, что проглотила слишком много горячего кофе из – за обуявшего её волнения. И внезапно выпрямилась, ощущая, как одна гениальная идея буквально молнией врывается в её обрамлённую роскошными синими локонами головку. Леон, конечно, сразу же бы приложил все усилия, чтобы вернуть бабушке и внуку то, что им принадлежит и наказать афериста... Но ведь и Джувия Локсар не лыком шита! Она и сама может разобраться с бандитом, пусть и своими немного своеобразными методами, но правды она непременно добьётся! - Доедайте, - коротко велела она Бане и внуку, усилием воли беря себя в руки, - и едем на адрес, по которому вы раньше жили! - То есть как? – растерялась Бана. – Джувия, ты не понимаешь, этот человек очень опасен и хитёр, он к тому же и очень сильный волшебник. - Я всё прекрасно понимаю, - отрезала Локсар, со звоном ставя чашку с остатками кофе на стол. – И знаю об этом бесчеловечном выродке побольше вашего. Так что, не беспокойтесь, скоро ваши мучения закончатся, и этот двуличный тип свое получит! *** Подъехав к дому, на который указала девушке седовласая Бана, Джу не стала медлить и сидеть в машине, выжидая, пока Дюк выйдет из дома. Нет смысла медлить, нечего тратить драгоценное время. Чем быстрее она вынудит этого типа написать дарственную на имя Баны и её внука, тем быстрее они смогут вернуться в свое жилище. Она сама войдёт в этот дом и заставит этого типа ответить за нынешние и прошлые преступления. И никакой адвокат ему уже не поможет. - Ждите здесь, - негромко сказала она, оборачиваясь к Бане и её внуку и перебарывая усилием воли желания закурить от закипавшей в ней ярости. С вредной привычкой, к которой Джу пристрастилась после смерти родителей и бесследной пропажи брата, она всё – таки смогла расстаться по прошествии пары лет. Но, когда девушка изредка выпивала или была чем – то очень сильно огорчена, ей иногда очень хотелось схватиться за сигарету. Правда, после того, как Джу курить бросила, она себе этого больше не позволяла ни разу, как бы сложно ни приходилось. И, ещё раз с теплом и добротой взглянув на Бану и Аббаса, она добавила: - Ждите в течение часа. Не вернусь – бегите в полицию, найдите там Леона Бастию и объясните ему всё, как есть. Если я не справлюсь, то уж он – то вам непременно поможет! - Береги себя, девочка моя, - старушка уже не скрывала слёз. – Ты так рвешься нам помочь, что мне и вправду неловко. И... я боюсь за тебя, ты будто не осознаешь ещё, с каким человеком ты связываешься! Джу ничего не ответила. Лишь позволяя бешеной решимости и пульсирующей в крови ярости разлиться по каждому её нерву, молча кивнула и вышла из машины, направляясь в сторону дома Аббаса и Баны, который сейчас обманом занял Дюк Эверли, ещё не знавший, что его ждёт. Размышляя над тем, что, в случае чего, она непременно оплатит возможные разрушения, Джу решила не стучать робко в дверь, а, предусмотрительно обратив свое тело в воду, стремительным потоком ворвалась в дом, снося на своем пути дверь и четверых бравых молодцов, охранявших место, где незаконным путём поселился Дюк Эверли. Как выяснилось, волшебники из твердолобых качков оказались никудышными, поэтому после первого же удара Локсар они перестали быть ей помехой, попадав, словно кегли после удачного попадания в них шара для боулинга. Четыре симпатичные горничные, вереща и прикрывая свои идеально уложенные головки, сами врассыпную бросились, покидая пределы места работы и стремясь ретироваться подальше. Они моментально поняли, что сейчас будет нечто очень страшное и разрушительное, так что сочли благоразумным унести подальше ноги, чтобы не пострадать, как охранники. - Что тут происходит?! – раздался со второго этажа скрипучий голос. Тучный низкорослый мужчина с на удивление тонкими для своего телосложения руками и ногами медленно спускался по широкой лестнице, шлёпая вспотевшей ладонью по затейливым деревянным завиткам на перилах. Оглядевшись и не заметив сначала в бушующих на первом этаже потоках воды силуэта стройной молодой длинноволосой девушки, он выкрикнул: - Какая тварь смеет рушить мой дом?! - ТВОЙ ДОМ?! – и тут Джувия Локсар растеряла последние крупицы самообладания. Взмыв стремительной волной вверх, она устремилась прямо на замершего на ступеньках и непонимающе завертевшего головой Дюка, прорычав лишь одно, совершенно ничего не значащее для Эверли слово: - Сиерра! Тонны кипятка вынесли Дюка, пробивая его тучным телом стены и руша лестницу уютного особняка, который Эверли присвоил себе, лишив его законных хозяев крыши над головой. Джу мельком подумала о том, что проблему разрушений в доме она решит с лёгкостью – Леон оставлял ей номер телефона бригады магов, чьей специализацией была внутренняя и внешняя отделка и восстановление разрушенных помещений. Да только вот, обратив внимание на маленькую голубую вспышку перед глазами, Джу осознала – только что её сенсорный смартфон синего цвета, окунувшись в толщу крутого кипятка, разбился о торчащие доски сорванного потоком воды паркета. Ладно, это всё ерунда. Где живет бригадир этих волшебников – строителей, девушка знает. Так что найдёт его лично. Отвлёкшись на потерю телефона, девушка не обратила внимания на то, как Эверли нырнул прямо под землю придомовой территории и скрылся, оставив за собой лишь небольшую горку из твёрдых комочков почвы. - Скотина! – взревела Джу. Да простят её Бана и её маленький внук, но настало время настоящего шторма! Тысячи гигантских водяных клинков, своими ребрами касаясь земли, буквально вспарывали её, оставляя от идеально ухоженного огородика лишь раскуроченные горы чернозёма с торчащими корнями посаженных на нём овощей. Но именно это и помогло обнаружить Дюка, который практически забрался под самый фундамент дома, рассчитывая спрятаться там от гнева девушки и справедливого возмездия за свои преступления. - Водяной хлыст! – Джу не произносила заклинания, она выкрикивала их с надрывом. Десятки водных плетей моментально обрушились на толстяка, одни из них стали тут же покрывать его тучное тело широкими кровоточащими рубцами, а другие, обвившись вокруг его конечностей, подтащили его поближе к девушке. Сделав несколько причудливых движений руками, Джу, управляя потоками воды, служивших сейчас оковами для мошенника, двинулась в дом, волоча афериста за собой. Что ж, настало время подписания необходимых ей бумаг. На минуту отрешившись от происходящего, девушка сама себе поразилась. У неё внутри даже ничего не ёкнуло, пока Дюк истошно верещал от постоянно преследующих его болезненных ударов водных плетей, которые раз за разом рассекали его кожу. Ни на йоту даже кроха сострадания не тронула её, в принципе, доброго сердца. Всё – таки была в ней какая – то доля жестокости, спящая в основном и показывающая себя во всей красе лишь в некоторые моменты. Как сегодня. Как около семи лет назад, когда она расправилась с теми, кто избил её маму, чтобы насолить отцу, сделав их на всю жизнь инвалидами, которые не могли пошевелить ни единой конечностью и все время лежали, охваченные вечным параличом. Прошествовав и притащив Дюка к шкафчику с бумагами, Джу с огорчением поняла кое – что. Будучи толщей воды, она могла не бояться никакой физической и магической атаки. Но вот листа с чистой формой для дарственной, коих у Эверли было в шкафу великое множество (видимо, заготовил заранее для очередной порции своих грязных делишек), она взять никак не могла. Вернув себе человеческий облик, Локсар пришлось буквально на несколько секунд угомонить бушевавшие водяные розги, чтобы дотянуться за листком бумаги, думая, что Дюку вполне досталось, чтобы тот в течение этого времени не пришёл в себя и не нанёс ей удар, Джу и не удостоила его взглядом. И очень зря. Это девушка осознала, когда длинный кинжал своим тонким лезвием пригвоздил кисть её руки прямо к полке шкафчика. Вскрикнув от боли и обернувшись, девушка увидела, что, использовав магию земляного толчка, Эверли взмыл прямо над полом и уже тянул к ней руку, намереваясь схватить её за волосы и ударить виском прямо об угол шкафчика. Увидев, что от удара кинжала рука синеволосой покрылась кровью, Дюк моментально понял, что, будучи в человеческом обличии во время боя, она подвержена ранениям так же, как любой смертный. И решил этим воспользоваться. Да только вот Джувию Локсар в порыве ярости было даже болезненным сквозным ранением в руку просто так не сломить! Вырвав кинжал прямо из дерева, резко протащив его через раненую руку и отшвырнув его в сторону, Джу моргнула, прогоняя с небесно – голубых очей выступившие от боли слёзы. И, здоровой рукой прямо в прыжке схватив Дюка за горло, не нанося ему видимых физических повреждений, пустила в его лёгкие порцию крутого кипятка. Джу знала, что мага это не убьет, но вот возможности с лёгкостью дышать и хоть как – то разговаривать лишит навсегда. Слушая клокочущее хрипение с визгом, доносящееся из глотки Эверли, девушка продолжала заливать кипятком лёгкие афериста и, прижав к бедру кровоточащую руку, отчеканила: - Пиши дарственную, и ты свободен! - Нееееееееееет… - жадность Эверли не давала ему совершить благоразумный шаг даже ради собственного здоровья. Презрительно усмехнувшись и болезненно поморщившись от того, что рана на руке начала довольно сильно болеть, Джу подбавила кипятка, с каким – то её саму пугающим хладнокровием смотря на мучения человека, из – за которого не один десяток людей умер на улице от голода и болезней без крыши над головой. - Пиши дарственную, и ты свободен! – произнесла Локсар, оборачиваясь на резанувший её слух звук чьих – то шагов. Оказалось, что Бана, услышав невероятный грохот, крики и увидев вздымающиеся вверх толщи воды и земли, подумала, что Джу пострадала от рук Дюка и прибежала в дом. А Аббас увязался за бабушкой. Оба замерли, смотря на то, как лихо синеволосая расправляется с человеком, который лишил их средств к существованию и дома. И не знали, что сказать и как себя вести. Они и рады были тому, что Джувия помогает им вернуться домой, но при этом их немного напугала та суровость, с которой девушка наказывала злодея за его бесчеловечные поступки. - Уберите ребёнка, - устало бросила Джу и отвернулась. Ну всё. Теперь они ещё и шарахаться от неё будут. - Милая, ты же ранена... - нет, Джу ошиблась. Бана испугалась из – за того, что увидела, как по бедру девушки ползёт внушительная струя крови из левой кисти её руки. - Уберите ребёнка! – повторила Джу, не оборачиваясь. Рана не такая уж и серьёзная, а вот малышу смотреть на то, какими методами тётя Джувия возвращает ему и бабушке их дом, явно не стоит. Мало ли, как это на его детскую психику повлияет. Бана увела малыша, обеспокоенно поворачиваясь в сторону Джу. А та, откинув со лба прядь синих волос и пачкая их кровью из проткнутой кинжалом руки, довольно усмехнулась. Она услышала, наконец, то, что хотела. И пусть это был лишь сдавленный клокочущий хрип с потоками поползшей прямо из горла Дюка желчи и крови, одно Джу разобрала явственно: - Хо – ро – шо... Рука Дюка Эверли дрожала от того, что сваренные лёгкие едва – едва давали его организму минимальный доступ кислорода, дающий возможность лишь не потерять сознание, но никак не передвигаться и быть в состоянии дать хоть какой – то бой. Но кривые каракули на листе бумаги с подписью самого Эверли явственно гласили, что дом переходит во владение Баны и её маленького внука, и никакого денежного вознаграждения он за это не просит. - Свободен! – выкрикнула Джу, двумя огромными волнами, скрестившимися в одну, отправляя Эверли в полёт на расстояние, равное примерно трем четвертям периметра Магнолии. То, что своим собственным телом превращённый навеки в инвалида Дюк пробил крышу особняка, оставляя в ней внушительных размеров дыру, Джу ни капли не смутило. Всё равно строителей вызывать сюда так и так придётся… *** Не бой отнял у Джувии Локсар невероятно много времени. А восстановление всех удостоверений личности Баны и Аббаса, сопровождающееся хождением по куче инстанций. Правда, Бана не позволила девушке отправляться по всяким там государственным учреждениям с таким, на её взгляд, серьёзным ранением. Тут – то и выяснилось, что Бана обладает навыком магии целительства, практически утерянным и очень редким ныне волшебством. Полчаса взмахов морщинистыми руками и невнятного бормотания старушки – и на коже синевласки вместо уродливой раны осталось лишь бледно – розовое круглое пятно. Бана же заверила девушку, что через пару дней и от этого шрама и следа не будет. И лишь потом они отправились восстанавливать документы пожилой волшебницы и её маленького внука. Джу честно просиживала с бабушкой и её внуком в очередях, решив, что обманом проталкивать их, говоря, что у неё связи в полиции, очень некрасиво по отношению к многочисленным представителям простого народа, так же ожидающим своего приёма у чиновников. Но, чтобы все документы Бане и Аббасу были выданы незамедлительно, девушка везде шла на маленькую хитрость, хлопая большими глазами и говоря с самым честным видом, что это личное распоряжение Леона Бастии. Имя начальника отдела уголовного розыска всех заставляло работать с неимоверной скоростью. Так что в районе девяти вечера Бана и Аббас уже были полноправными гражданами Фиора и владельцами большого дома в центре Магнолии. К полуночи Джу уже любовалась вместе с Баной и Аббасом результатом труда бригады тех самых магов – строителей, которые сделали особняк ещё уютнее и красивее. А от прежних повреждений и следа не осталось. Правда, бригадир этих отделочников немного удивился визиту девушки в его дом без звонка, в обличии шторма и через открытое окно. Но когда синеволосая, торопливо объяснив суть дела, упомянула о том, что оставила хозяев особняка, который нужно привести в порядок, в машине, а волной примчалась к бригадиру, чтобы не тратить время на лишнее катание по городу, тот подивился, с каким упорством девушка буквально за один день успела столько всего сделать. В итоге, пока Бана и Аббас пили в большом зале чай вместе с отделочниками, Джу, сославшись на то, что пошла проверить машину, завела мотор и уехала домой. Она ушла так не потому, что обиделась на что – то на Бану и Аббаса. Просто незаметно оставила на кухне все продукты, предназначавшиеся для Леона, чтобы первое время бабушке и малышу не пришлось задумываться о том, чем прокормиться. И положила прямо на кухонный стол большой лист бумаги, в котором была завёрнута приличная сумма наличных, чтобы, опять – таки, пока Бана не найдёт себе работу, она не ломала себе голову тем, на что кормить внука и содержать такой большой дом. Джу знала, что слишком совестливая пожилая женщина не возьмёт всё это, если она будет давать ей всё это лично в руки. Поэтому и решила, оставив деньги и продукты, уйти по – английски. Эти затраты для девушки с высоким достатком были необременительны, а Леону она новый запас продуктов завтра приобретёт. Тем более, ей так и так завтра в магазин отправляться – новый телефон девушке был просто необходим. Стрелки часов уже показывали два часа ночи, когда Джу, зайдя в дом и даже не включив телевизор, сразу же прошествовала к кровати. Обычно девушка ложилась часа в четыре, но сегодня она так вымоталась, что в две минуты третьего, едва успев улечься, уже крепко спала. *** Леон почувствовал запах печени, приготовленной с какими – то невероятно ароматными приправами, даже сквозь глубокий сон. Поворочавшись немного, ледяной открыл глаза и поначалу немного подивился, обнаружив, что спит на кухонном диване дома у Шерри Бленди, заботливо укрытый одеялом. Ещё Леон с недоумением обнаружил одну маленькую деталь – он был совершенно голым. А потом, увидев стоящую у плиты Шерри в длинной рубашке, которую он расстёгивал на ней сегодня трясущимися от счастливого неверия в происходящее руками, Леон расплылся в блаженной улыбке. Значит, всё, что было сегодня – не сон, значит Шерри и вправду теперь с ним, а его ледяное сердце теперь бьётся только для неё. - Проснулся? – улыбнулась Шерри, поворачиваясь к нему. – Ты так сладко спал, что я и сама с тобой уснула поначалу. Потом проснулась, будить тебя не стала, решила, пока ты спишь, доделать то, что ты мне сразу сделать не дал… Так что, нравится тебе это или нет, но сейчас ты будешь есть, и пока я не решу, что накормила тебя основательно, я тебя из дома не выпущу! Леон рассмеялся, запрокидывая голову. Он был бы не против, если бы Шерри, положим, держала его у себя в плену и не выпускала совсем никуда. Ещё раз широко улыбнувшись и мечтательно закатив глаза, представляя соответствующие разыгравшемуся при мысли о сладостном плене воображению Леона картинки, Бастия, обмотавшись одеялом так, чтобы оно прикрыло нижнюю половину его тела, встал, подошёл к Шерри и поцеловал её. Он не спешил, то легонько порхая своими губами по её, то впиваясь в неё с каким – то звериным безумием. Теперь он ей наслаждается столько, сколько хочет он. А самое главное, что в его руках она и сама трепещет, позволяя ему творить всё, что его душе угодно. - Леон, - легонько прикусывая ему губу, Шерри сделала глазки святой невинности, которую Леону сразу же захотелось попортить милым развратом, - ты же так опять не поешь. А в конце концов, ты же ко мне подкрепиться приехал! - Ладно, ладно, - рассмеялся ледяной, в который раз ловя себя на том, что он, черт побери, наконец – то по – настоящему счастлив. Взяв из кармана брошенных на полу брюк пачку сигарет с зажигалкой, Леон распахнул окно. И тут же отшатнулся, увидев, что небо уже давно почернело, а ночь вовсю вступила в свои права: - Это сколько же времени сейчас? - Да полночь доходит, - беззаботно отозвалась Шерри, накладывая Леону гречку с тушёной в сливочном соусе печенью и салат из грибов с курицей, сыром и чем – то там ещё. - Ни хрена себе, - выдавил Леон, закуривая и растерянно запуская пальцы во всклокоченные после настигшего их с Шерри ещё днем порыва страсти на кухне, после которого из – за трехдневной бессонницы он и отключился так надолго. Уже ночь, а он так и не добрался до дома... А там ведь Грей, ещё неизвестно, как он, что с ним! Эх, как бы ни хотелось остаться с Шерри, но брату надо помогать в любом случае. Не для того он его отыскал после стольких лет разлуки, чтобы в беде бросить. Покурив, Леон сел за стол и начал торопливо есть. Одобрительным мычанием и поглаживанием по изящной спинке Шерри, нахваливая её кулинарные таланты, Бастия буквально закидывал в себя всё, что любимая ему приготовила, просто с нечеловеческой скоростью. - Кстати, я Джу звонила, - произнесла Шерри, задумчиво косясь на свой розовый сенсорный телефончик, - у неё мобильник отчего – то весь вечер выключен… - Чёрт, - обеспокоенно бросил Леон. Ещё не хватало, чтобы сейчас ещё и с его сестрой что – то приключилось! - Да не паникуй раньше времени, - сказала Шерри. – Подождем до завтра. Если завтра то же самое будет, то рванем к ней. - Хорошо, - кивнул Леон, уже доедая всё, чем решила порадовать его Шерри. Бастия уже стоял на пороге, всё в том же виде, что и вышел из здания полиции – полуголый и в одних брюках, с разбитыми руками. Когда Шерри попыталась подлечить сбитые в кровь костяшки его кулаков, тот лишь отмахнулся, буркнув: «До свадьбы заживет!». Ещё один заставляющий сердце рваться из грудной клетки с упорством пытающейся обрести свободу птицы поцелуй, и пора бежать. - Кстати! – вспомнила Шерри, забегая обратно в дом, когда Леон уже собрался садиться в машину. Спустя пару минут девушка вынесла блондину папку с подписью «Грей Фулбастер». – Я же так тебе это досье и не отдала… - Спасибо! – воскликнул Леон. Вспомнив все то, что он просмотрел ночью, он снова ощутил приступ бесконтрольной ярости по отношению к Нацу и искреннего беспокойства за своего ледяного брата. Шерри обратила внимание, как при виде этого досье Леон аж в лице переменился, и решила наконец задать интересовавший её вопрос: - Скажи мне честно, Леон, ты его знаешь? Кем этот парень тебе доводится? Леон выдержал её пристальный взгляд, помолчав с минуту. А потом решил просто не врать любимой и сказал ей правду: - Это мой брат. - И неужели он и вправду убийца, как про него вся Магнолия говорит? – грустно вздохнула Шерри. - Нет, его оговорили! – выдохнул Леон. И понял, что сболтнул лишнего. Сейчас придётся объяснять всё Шерри, а этого он никак не планировал. - Я так и знала, - реакция Шерри даже Леона удивила, немного сбив его с толку. Она поверила ему, даже не вдаваясь в подробности! А девушка, накрутив на палец длинную прядь розовых волос, задумчиво добавила: - Получается, Джеро не просто пытал заключённого... Он пытал невиновного человека! Сволочь. *** Всё – таки Леон, уехав от Шерри, не удержался, движимый беспокойством после слов любимой о том, что телефон его названой сестренки выключен. Он отправился к ней, как всегда, перемахнул через её высокую изгородь при помощи своего ледяного моста, открыл дверь ледяной копией ключа, созданной по форме замочной скважины. И лишь тогда с лёгким сердцем смог уехать домой, когда обнаружил Джу крепко спящей в своей большой кровати. Подоткнул ей одеяло под бок, запер дверь её дома все той же копией ключа изо льда, по мосту вышел с придомовой территории и завел машину. Теперь надо скорее ехать домой. Ещё предстоит преподнести Грею безрадостную новость о том, что его предал друг, которому он, похоже, доверял, как самому себе, и которому Леон в мечтах за такой поступок уже медленно ломал ноги, предварительно промораживая все кости… Дорогой включив установленный машиной телевизор, Леон прибавил звук, когда начались ночные новости. И чуть руль не оторвал от удивления, когда диктор заговорила: - Сегодня политик Дюк Эверли, печально известный своими жестокими аферами в прошлом, ранее работавший как черный риэлтор, был обнаружен на окраине Магнолии в крайне тяжёлом состоянии. По всему телу у него были кровавые рубцы, а с запястий и щиколоток кожа была срезана. Следов металлического оружия в его крови обнаружено не было. Врачи констатировали сильнейший ожог лёгких. Установлено, что ранение получено после попадания в дыхательные пути Эверли огромного количества крутого кипятка. Леон таращил глаза на дорогу, обуреваемый кучей эмоций. Ему дальше не надо было слушать, чтобы понять, чьих это рук дело. Фирменный прием Джувии – сварить легкие противника в кипятке, даже не причиняя ему при этом внешних телесных повреждений. Применяемый крайне редко и превращающий его жертву в беспомощного инвалида. Похоже, судя по тому, что говорят что – то о том, что Эверли найден исполосованным кровавыми рубцами, в этот раз его сумасбродная сестренка ещё и водными розгами на славу помахала. Теперь понятно, почему у неё телефон был выключен…. Только вот что заставило Джу так жестоко расправиться с тем, кто, в принципе – то, этого вполне заслуживал? *** - Ни фига ты долгий, - Грей, услышав то, как наконец – то открывается дверь, встрепенулся, приподнимаясь с койки и с нарочито бодрым видом направился навстречу Леону. Нечего сейчас показывать, что пока особого эффекта от лекарств нет, лучше подбодрить брата, прикинувшись практически здоровым. Увидев, что верхней части формы на его брате попросту нет, а кулаки его разбиты в кровь, Грей оторопело усмехнулся: - Вот это да... Это ты каждый день так с работы приходишь? - Да нет, - отмахнулся Леон, смеясь. – Это сегодня такой день выдался особенный, одному уроду намахал, который мою девушку пытался, ну, ты понял. - Вот тварь! – глухо вскрикнул Грей, сжимая кулаки. Тех, кто против воли берет у слабых девушек, а порою и у беспомощных детей, то, чего брать права не имеет, он ненавидел всеми фибрами своей души, предпочитая их сразу инвалидами делать. – Да я б его убил на твоём месте, кабы не этот идиотский закон! - Да я его и так чуть не убил, - пробормотал Леон, заходя в комнату, бросая на стол папку с досье на Грея и закуривая, - Спасибо, Шерри, ну, девушка на тех фотках, которые у меня в коридоре, с розовыми волосами, остановила. - Понимаю, - кивнул Грей. Он и сам, когда пару раз наказывал попадавшихся ему под руку насильников за их поганые дела, еле – еле сдерживался от того, чтоб головы им не поотрубать. - Кстати, - смущённо добавил Леон, - честно признаться, Шерри именно после сегодняшнего случая и стала моей девушкой… Я до этого, как кретин, около неё уже больше пяти лет кружил, и никак сознаться ей не мог, что люблю её. Увидев так неожиданно покрывший щёки его брата румянец, как у чувствительной барышни, Грей одобрительно расхохотался и похлопал его по плечу: - О – о, вон оно как. Ну тогда тебе, братан, мои искренние поздравления! Рад за тебя! Грей и вправду порадовался за Леона. Хоть у кого – то в этой жизни всё налаживается! Правда, вскользь ещё раз взглянув на то фото в коридоре. Грей не смог прогнать лёгкий оттенок грусти в своей улыбке, которую и без того было тяжеловато поддерживать из – за адской боли, новым приступом разлившейся по его искалеченному телу. Третья на этом фото, та, что пустила его и Нацу в свой дом без всяких колебаний и привела их в порядок. Нет уж, хватит себе голову забивать этим с таким упорством не желающим покидать его пробитую голову воспоминанием. Не ему она будет улыбаться, не его шутки будут заставлять её задорно хохотать, не его поцелуи будут будить её по утрам... А нормального приличного человека, который сбежавшим из тюрьмы отбросом общества не является! Вспомнив ещё раз про их с Нацу визит к Джувии, Грей осознал, что, как бы ни была восторженно – приподнята тональность его разговора с Леоном, пора уже поговорить о том, о чём он подумал ещё днём. Время идёт, Грей отлёживается у Леона, а его лучший друг мучается от пыток, голода и постоянного пребывания в цепях в фиорской темнице. Раз Грей сам, как планировал ранее, не смог сразу спасти огненного дракона, значит, пора просить помощи у Леона, который уж точно знает, как решить эту проблему. - Леоныч, - хватаясь за сигарету, хрипло заговорил Грей. – Ты уж извини, что немного обламываю тебе твою эйфорию, просто я ещё днём хотел с тобой кое о чём поговорить. - Ну? – развернулся к нему Леон, засовывая руки в карманы брюк и зажимая в зубах сигарету. - Понимаешь, когда я за решётку угодил, я не один был, - начал объяснять Фулбастер, чувствуя, что рука, державшая сигарету, как – то некстати затряслась. – Со мной ещё Нацу Драгнила, моего лучшего друга, задержали. Ну, он тоже из наших, из «Хвоста Феи», огненный убийца драконов, его ещё частенько Саламандром кличут оттого, что его дракон воспитал. - Это я всё уже знаю, - Леон при одном упоминании про Нацу Драгнила напрягся, сжимая в карманах разбитые кулаки. К тому же, он ещё не понимал, к чему клонит его брат, и поэтому заметно занервничал. А Грей, даже не заметив перемены выражения лица Бастии, продолжил свою путаную речь: - Ну, он хоть и из наших, только вот теперь у него, наверное, как и у меня, знака гильдии больше нет. Меня же заочно изгнали, и его, скорее всего тоже. - Та – ак, - внутри Леона зашевелилось нехорошее предчувствие. Ну да, Грей, сидя у него дома без связи с внешним миром, не ведает, что Саламандр давно на свободе и по – прежнему числится в составе «Хвоста Феи»! - В общем, Леоныч, я тебя хотел попросить, - не в силах больше продолжать своего туманного предисловия, Грей в упор уставился на брата с искренней мольбой во взгляде и выпалил: - Помоги мне вытащить Нацу из этого ада! Он же до сих пор в каталажке остался, я ж, когда сбежал, хотел панику по всему городу навести, копов выманить на поиски меня, а сам думал, что смогу вернуться в тюрьму и Нацу оттуда уволочь! А, видишь, не смог… Помоги, прошу, давай вытащим его оттуда! Только ты сможешь это разрулить, больше мне теперь обращаться не к кому, а его там бросать я тоже не могу, он же мой лучший друг, как – никак! Сам подумай, я тут в тепле и сытости отлёживаюсь, а он там в камере гниет ни за что ни про что! Тут – то Леон и превратился в статую имени самого себя, открыв рот и вытаращив глаза. Бастия после пламенной речи Грея даже не заметил того, как сигарета его вывалилась прямо на пол и неспешно дымила, медленно прожигая ковёр. Шок обуял Леона до такой степени, что он сидел молча, таращась на своего брата, не говоря ни слова. Грей ведь и не знает того, что, сбегая из тюрьмы, он рассчитывал спасать того, кто к моменту его побега был уже на свободе. Грей не знает ещё того, что он перенёс жесточайшие пытки, ничего не рассказав Джеро и молча до последнего, попросту зря. Он не знает о том, что Саламандр обрёл свободу ценой жизни своего друга, своим враньём обрекая товарища на бесконечные мучения. Его упрямый до безумия, верящий в на самом деле не существующую уже дружбу и готовый пойти на всё для спасения огненного драгонслеера, брат ещё не ведал того, что его предал его же лучший друг. Что ж, пора ему об этом сообщить. Рано или поздно всё равно пришлось бы. Заодно и пора уже узнать у Отмороженного, как всё произошло на самом деле. Тяжело вздохнув, Леон быстрым движением руки заморозил прожёгшую ковёр сигарету, закурил ещё одну, и с шумом выдыхая дым, медленно заговорил: - Грей… как бы тебе сказать… короче, никого спасать уже не надо. - То есть? – Грей не заметил, а вот от его брата не укрылось то, как черноволосый побледнел. А в голове Отмороженного забилась одна мысль, от которой он почувствовал, что земля из – под ног медленно начинает уходить. Неужели всё зря, неужели из – за того, что он так и не успел добраться до темницы и вытащить оттуда Нацу, его огненный братишка умер после пыток?! Грей замолчал, отводя взгляд и мысленно проклиная себя за то, что даже не предпринял за этот день хотя бы ещё одной попытки спасти Нацу, пусть даже еле передвигаясь и совершенно не имея возможности колдовать. Его смерти из – за своего бездействия (и плевать, что вынужденного!) он себе точно ни за что не простит. - Нацу Драгнил уже на свободе, - подбирая слова, заговорил Леон. И, заметив довольную улыбку на лице брата, которая (тут даже телепатией обладать не надо, чтобы понять) говорила о том, что Грей наивно радуется из – за того, что хотя бы Нацу смог выбраться из этого всего, и рассчитывает теперь на какую – то помощь со стороны огненного волшебника, наконец – то решился сообщить самое главное. Увы и ах, настало время положить конец слепой вере Отмороженного в то, что Драгнил по – прежнему его лучший друг. - Саламандра отпустили потому, что он оговорил тебя, сказав Изаму и его подручным, что это ты убил Эригора, - слова Леону давались с трудом, но он продолжал. – Это ещё не самое интересное. Чтобы окончательно отмести от себя все подозрения, и убедить дознавателей в том, что он говорит правду, он про тебя столько всяких сказок понарассказывал… Сказал, что ты пытался прикончить членов гильдии «Шестеро просящих», что ты планировал покушение на главу Совета, что ты хотел убить Макарова и стать мастером гильдии «Хвост Феи»… - Ты чё несёшь?! – Фулбастер, не скрывая злости, грубо оборвал брата, вновь взирая на него глаза в глаза и разъярённо засопев. – Ни при каких обстоятельствах мой лучший друг такого про меня бы не наговорил! Нацу бы никогда так меня не предал! Леон оторопел от реакции брата. Он чего угодно ожидал, но точно не такого. Грей настолько был уверен в Саламандре, что не желал даже воспринимать того, что ему сообщил сейчас Бастия. Спустя несколько секунд ещё одного ступора блондин тяжело вздохнул. Случай тяжёлый – упрямый Грей со своей безоговорочной верой и преданностью дружбе не хочет даже слышать того, что, увы, являлось горькой правдой. Что ж, придётся подкреплять свои слова доказательствами. - Не веришь, читай, - Леон, резко поднявшись, сунул в руки Грею письменный протокол допроса Нацу Драгнила. Теперь уже оригинал, который сегодня он на вполне законных основаниях забрал из кабинета прокурора. Не потрудившись занять себя чтением даже на пару минут, Отмороженный, вскользь пробежав взглядом по паре строк, засмеялся, отбросил записи в сторону и произнёс: - Леоныч, ну ты чего? Ну это же всё сказки этих ваших тупорылых следователей! Не смеши меня, неужели ты сам веришь в то, что Нацу про меня такое сказал?! - Этого я и боялся,- вздохнул Бастия, потирая занывшие вдруг виски. - Пойдем к компу, покажу тебе кое-что. - Давай посмотрим,- Фуллбастер удивленно посмотрел на брата, чуть дернув плечом. Он еще не знал, что ему предстояло увидеть.