Тепло умершего города

— Расскажи о себе. — Я самый обычный парень, что во мне интересного? — Ну, может, я забыл, какими обычные парни бывают, — Кёнсу смотрел вдаль. — Я вообще не помню, какие люди на самом деле. — Ну, мне было шестнадцать, когда все это началось. Я мечтал петь… — Чунмён смущенно засмеялся. — Не думал, что рассказывать о себе так тяжело. — Просто продолжай говорить, я слушаю. С того похода за призраками Чунмён старался избегать Кёнсу, ему нужно было время, чтобы понять, как жить дальше, время и место. Дело было даже не в том, что он увидел — хотя кого он обманывал, и в том тоже. Чунмён понимал, что это нужно для выживания и на самом деле ничего для Кёнсу не значит, что это технический секс, по меткому выражению Бэкхёна, понимал, но ничего не получалось с собой поделать. Он не осуждал, разве он мог. Только ревновал, мучительно, беспомощно, ежесекундно. Чунмён бы хотел избавить Кёнсу от случайного секса, но ведь Кёнсу нравилось. Какое право имел Чунмён хотеть что-то изменить, когда самого Кёнсу все устраивало. И вообще лезть в его жизнь. Кёнсу сначала постоянно оказывался рядом и смотрел испытующе, наверное, хотел вызвать на разговор, но сам так ничего и не сказал, а Чунмён не решился. Да и что он мог сказать, только какие-нибудь глупости, за которые потом будет стыдно. Чунмён отводил взгляд, ему было стыдно уже сейчас. Со временем Кёнсу перестал подходить. Чунмён иногда навещал призраков в штабе Ордена, он им обещал. Через несколько месяцев даже научился разбирать их бормотание, правда, понятнее оно от этого не становилось. С призраками обычно был флегматичный синеволосый Ильхун или оптимистично-нервная Чинри (Чунмён чувствовал себя неуютно от ее фальшивой жизнерадостности), пару раз он встречал и Кёнсу, но тот предпочитал не оставаться наедине и уходил, тогда призраки сочувственно кружили рядом. Однажды Чунмён столкнулся с Каем, увлеченно переворачивающим все верх дном. — Они в прятки играют, — Сехун стоял у входа с кислой физиономией. — Ладно, Чонин, но эти… все психи, все. С того дня его отношение к Сехуну не изменилось ни на йоту, хотя тот боялся, что изменится. И Чанёль боялся. Наверное, так было бы правильно, но не для Чунмёна. — Им весело, разве это плохо? — А что, если он их понимать начнет? Они попросятся к нам, и что я буду делать? Меня-то они не любят. — Я бы не был так уверен, — один голубой шарик залетел Сехуну за спину и притаился. — Не двигайся. — Он за моей спиной, да? Ненавижу эту фразу. — Нашел! — подскочивший Кай развернул Сехуна так, что тот едва не упал, и подхватил призрака раскрытой ладонью. Призрак подпрыгивал и радостно хихикал. — Как я должен к такому привыкать? — Сехун, конечно, изогнулся и сохранил равновесие, но Кай не сдерживался. — Зачем я вообще привыкать к такому должен. Чунмён рассмеялся. Подошедшая Чинри разогнала веселье, призраки возмущались, она спорила, Сехун облегченно вздыхал. Чунмён хотел, чтобы вся жизнь состояла из таких шуточных перепалок, жаль, что это невозможно. Демонов не становилось меньше, сколько бы их ни убивали. Чунмён не работал с Кёнсу уже почти год. Несколько раз он спускался в Ад, и это был на самом деле Ад, Чунмён понял, что имел в виду Чанёль, когда говорил, что Ад высасывает. Сил не оставалось, совсем, никаких. Несколько дней после этого Чунмён не чувствовал себя живым, вообще ничего не чувствовал, мир потерял звук и запах, чувства тоже куда-то ушли, будто умерли, даже мысли были пустые и неповоротливые. Чунмён думал, почему с Кёнсу тогда все было по-другому. Карьера Чунмёна была неплохой, но не блестящей, его, впрочем, устраивало, что он не сидит в гарнизоне на станции. Чунмёну нравилось очищать мир своими руками. Оракул рассказал, как можно изгнать демонов и закрыть им вход на участок земли. Впервые за семь лет у людей появилась надежда на мирную жизнь, и Чунмён хотел участвовать в ее воплощении. Он не знал, что случилось: ошибки планирования, неправильное исполнение, совпадение, цепочка неудач — или от них на самом деле ничего не зависело. Он только жалел, что смог сделать так мало. Для анклава выбрали участок в Тондэмунгу и Сондонгу, по руслу реки. Плодородные земли, источник воды, близость к остальным. Людей со станций даже не стали эвакуировать, предполагалось, что им ничего не грозит. Чунмён командовал отрядом защиты центра, их заклинатель должен был произнести нужные слова и наделить достаточной силой. До нужного места они дошли, зачистили, сделали все, что полагается, заклинатель сказал свою часть и сделал пассы, все заволокло едким черным дымом. А когда Чунмён опустил забрало и прокашлялся, оказалось, что он в Аду. Их заклинателя разорвало на части, но остальные были целы, Чунмён построил отряд и повел на восток, в сторону станции Чанханпён. Тогда он еще думал, что в сторону. В его отряде было двадцать человек, за вычетом заклинателя, серьезная сила, даже здесь. Первые несколько сотен метров они прошли с трудом, связь пропала, компас не работал, карта тоже, Чунмён шел наугад. Чувство направления у всех сбоило, совсем не так, как обычно в Аду. Как будто это был не совсем обычный Ад. И не совсем обычные демоны. Они вгрызлись в его отряд так, будто давно поджидали развлечение и теперь намеревались наиграться вовсю. Отряд двигался медленно, но все же двигался, демоны атаковали со всех сторон, раненные отступали в центр, чтобы вколоть лекарства и отдохнуть, рычание и грохот стояли такие, что крики они услышали не сразу. Чанханпён тоже была в Аду, вместе со всем своим гарнизоном и жителями. Никакой обороны, в броне один патруль, остальные успели только схватить оружие. Станции повезло, ее демонолог была достаточно сильна, чтобы сдержать первый натиск и дать время перестроиться, в обычной ситуации дети и раненные отошли бы в тыл, но здесь тыла не было. Здесь вообще ничего не было, лишь абсолютно пустое и ровное пространство, пыльный бетонный пол и красное свечение вместо неба. Демоны выхватывали жертвы по одной и оттаскивали подальше, что с ними делали, Чунмён не видел и видеть не хотел. — Отходим на восток, — крикнул он, подняв забрало. — Куда? — командир гарнизона станции смотрел с отчаянием. — На восток! — Отсюда нет выхода! — Осталось километра полтора, мы сможем! Чунмён на самом деле верил в то, что говорил, иначе нельзя. Чанханпён была небольшой станцией, на ней жило около двухсот человек, осталось чуть больше ста. У них был шанс. Отряд перестроился, пустив в центр детей, гарнизон закрыл другую сторону, и они двинулись дальше. Чунмён использовал самую сильную защитную ауру из тех, что знал, дети хором читали свою, простую, но их было много, сложение эффектов давало отличный результат. Он повторял мантру, а в голове крутилось «Кёнсу, Кёнсу». Полтора километра дались им нелегко, но дались, они прошли до конца, чтобы увидеть, что конца просто нет. Квадрат пять на пять километров висел в воздухе и был весь забит демонами. Чунмён скомандовал отойти от края, но нескольких демоны все же скинули вниз и сами упали следом. — Прямо! Вдоль края! Где-то есть разлом! — должен быть разлом, больше им надеяться не на что. Чунмён рубил безостановочно и старался не думать о том, что их все меньше. Дети то и дело сбивались, защита слабела, разлома все не было, и когда им навстречу вылетел Бэкхён на квадроцикле, он даже не заметил. — Все, быстро, за меня, — его пулемет косил демонов как траву, за его спиной алым шелком колыхался разлом. Раненный командир гарнизона схватил двоих детей и прыгнул в центр, остальные последовали его примеру, Бэкхён давил и давил на гашетку, пока патроны не кончились и пулемет не защелкал вхолостую. — Черт, Сухо! Чунмён переключил на задний ход и нажал на его колено, давая газ, квадроцикл рванулся назад и влево, Бэкхён с проклятьями въехал в разлом и исчез, разлом захлопнулся с тихим шипением. Ну, хотя бы детей с ними не было. — Дальше, к следующей станции, они нас найдут! Их осталось человек тридцать, но почти без раненных. Чунмён махнул рукой едва ли не наугад, чувство направления по-прежнему плавало, а сориентироваться не получалось, не за что было зацепиться взглядом. Бэкхён дал им пару минут на отдых, они смогут продержаться. Чунмён был почти уверен, что разлом снова откроется. Ближайшей к ним станцией должна была быть Тапсимни, но живых там уже не осталось, ушли в сторону следующей. С пути Чунмён бы не сбился, трупы демонов служили неплохим ориентиром. Они успели почти вовремя, еще было кого спасать. — Сыльги, — он вспомнил, наконец, имя демонолога, — выстрели вверх. Над их головами взлетело несколько огненных шаров, слева полыхнуло в ответ. Демоны все так же лезли и лезли, двухметровые, в черной с зеленью броне, с головами в костяных наростах, когтистыми руками и копьями. Чунмён почти не чувствовал рук, он еще не колол стимуляторы, не успел. «Кёнсу, — скользило в мыслях, — Кёнсу, Кёнсу». Он отступил в центр, и нажал кнопки под пластиной брони на правом бедре, сразу все, вряд ли будет много. Бэкхён снова появился внезапно, добавив к пулеметной очереди гранаты, на этот раз в разлом прыгали быстрее. Может, потому, что меньше осталось. — Найдешь меня. — Твою мать, Сухо! — Потом! Еще люди остались. — Тогда и я остаюсь! — Заправь ленту и возвращайся! На этот раз квадроцикл в разлом отправил демон Сыльги. — А твой приятель симпатичный, — расколотый шлем Сыльги сняла еще раньше, ее волосы в красном свечении отливали золотистым. Золотые волосы, золотая кожа, Сыльги была красивой. — Я бы с ним встречалась. — Предложи. Она улыбнулась. — Я отсюда не выйду. Мой демон скоро освободится. Пойдем, я чувствую живых. Она не стала похожа на Кёнсу в тот памятный поход, но что-то общее было. Десятки призванных ею демонов сражались на их стороне, их маленькое воинство будто и не состояло из двоих. Бывшей станции Квансинми удалось организовать оборону, людей было много, куда больше, чем Чунмён рассчитывал встретить. Они оттянули внимание на себя, дав гарнизону время перестроиться, Чунмён никогда в жизни не сражался столько и так эффективно. До сих пор у него не было ни одной раны, Сыльги тоже выглядела здоровой, только светиться начала. «Кёнсу, — думал он, — Кёнсу». У Квансинми было два чернокнижника, втроем они даже заставили демонов чуть отступить. Подоспевший с пулеметом и запасной лентой Бэкхён втащил бы его на квадроцикл силой, если бы Чунмён в броне не весил в два раза больше него. — Ты идешь со мной! — Чунмён его таким злым не видел. — Сначала они, — Сыльги схватила разлом за край и потянула его к себе. Гарнизон быстро сориентировался, построился в колонну и спасался удивительно быстро, правда, и разлом был куда шире обычного. — Со мной! — Сначала они! — Я должен их защитить! — А тебя кто защитит?! Сыльги накрыла его краем разлома. — Дальше, — сказал Чунмён. — Спасибо. — Не за что. Нам туда. Демонов действительно стало меньше, Чунмён даже подумал, не рано ли он второй набор вколол. Показалось, что мантру он начал читать неправильно, но аура не изменилась, даже чуть улучшилась, так что какая разница, ему было, на что отвлечься. Чунмён рубил, колол, сносил демонов щитом, подсекал и добивал упавших от ударов призванных Сыльги тварей, он весь был покрыт кровью и кусками чьей-то плоти и сам походил на демона. За демона его и приняли едва живые бойцы, один из которых закрывал собой детей. «Кёнсу». Воздух прорезала алая с золотом линия, но разлом не раскрывался. Сыльги подхватила край и дернула, она уже сияла, а не светилась. Бэкхён не успел ничего сказать, ему в руки сунули плачущих близнецов, а гарнизон вкатил квадроцикл обратно. Сыльги толкнула Чунмёна в разлом, но тот захлопнулся прежде, чем Чунмён его коснулся. — Прости. — Все нормально. Кто еще остался? — Вон там, больше никого. — Пойдем. Чунмён вколол третий, последний, набор стимуляторов. Сыльги жестом сказала сесть на одного из своих демонов верхом, она теперь не шла, а летела, Чунмён не спорил. Сил оставалось мало, а демонов слишком много. — Я… прости, дальше тебе придется самому. — Хочешь передать что-нибудь? — Чунмён взял ее за руку, Сыльги покачала головой, вытащила медальон на цепочке. — Похорони, если выберешься, — он кивнул. Сыльги что-то зашептала, прикрыв глаза, потом отпустила его руку. — Хватит часа на два, это исцеление. Иди. — Прощай. Она вспыхнула ярким оранжевым пламенем. Чунмён отвернулся, он не хотел видеть ее такой, лучше смотреть вперед, только вперед, в лицо демонам, в морды или что у них там, отсекать лапы, вспарывать брюхо и рубить, рубить, рубить на куски. Он почти успел. Почти. Если бы оставались силы бежать, выиграл бы пару минут и спас, а теперь мог только смотреть, как демоны насаживают оторванные головы на копья и радуются. Чунмён зарычал и рванулся вперед, а когда пришел в себя, демонов вокруг уже не было. Чунмён пошатнулся и оперся на мертвого демона щитом. Действие стимуляторов заканчивалось, а новые взять неоткуда, если только не у мертвых, но в такой ситуации кражей это, наверное, не будет. Он вытащил несколько наборов, один тут же использовал, чувствуя, как фальшивая бодрость заструилась по венам, но не принесла облегчения. Может, его успеют спасти, а может, и нет. Еще остались демоны, еще есть, чем заняться. «Кёнсу». Демонов приходилось искать, теперь они не валили толпой, а держались группами. Чунмён расправлялся с ними быстро, почти всегда с одного удара. Будь они чуть умнее, начали бы убегать. «Кёнсу». Чунмён продолжал читать мантру, не думая, насколько она отличалась от всех остальных. Он слишком устал, чтобы думать, и слишком давно ждал несбыточного, давно пора было на что-то решиться, теперь поздно. «Кёнсу». Чунмён сбил с ног щитом одного, подсек второго, заколол его и проткнул мечом подобравшегося со спины. Первый не двигался, удар Чунмёна смял его и сломал спину. Чунмён выпрямился и огляделся. Демоны кончились. Чунмён остался один. — Я дурак, — проговорил он вслух. — Надо было признаться. Кёнсу… — не хотелось опускаться на демонов, хоть и мертвых. Чунмён отошел от этих, но ему под ноги попались следующие, почти целые. Он скривился и переступил, надеясь, что где-то чистое место осталось. — Кёнсу. — Или не осталось, но он его все равно найдет, не может быть, чтобы все пять на пять километров трупы устилали равномерно. — Кёнсу. — В крайнем случае, можно дойти и сесть на краю. — Ха! Смешно. И я не похороню Сыльги. И Кёнсу. И себя. — Он снова вколол стимуляторы, но эффекта не почувствовал. Хотелось закрыть глаза и перестать быть. Хотя глаза он уже закрыл, продолжая брести, пока не запнулся и не упал на что-то. «Кёнсу…» Темнота приняла его в свои объятья и несла, покачивая. Умирать было совсем не больно, не страшно, только жаль, что так быстро закончилось. И холодно, ужасно холодно, ледяная стылость забиралась в его кости, пронизывала все тело, высасывала — если в нем еще осталось, что высасывать. Чунмён просто хотел, чтобы все кончилось. И все кончилось. Стало чуть теплее, но Чунмён так устал, что даже не хотел повернуться. Тепло пришло само, прижало, закутало в себя и не отпускало, он даже подумал, что не совсем мертв. Мертвые ведь не могут думать? А если он станет призраком, Кёнсу будет его понимать? — Кёнсу. — Спи. — Ты умер? — Я нет, а ты собираешься. Спи. — Ты со мной? — Куда я денусь. — А… — Спи или я сам тебя придушу! Чунмён хотел ответить, но, кажется, потерял сознание. Когда он снова начал думать, то понял, что лежит с закрытыми глазами, обнимая что-то горячее. Чунмён открыл глаза, но светлее не стало, он был укрыт с головой, при попытке пошевелиться чьи-то руки прижали его к себе. Он качнул головой, темное стащили, и Чунмён увидел рядом обтянутую майкой грудь. Мужскую. Если бы Чунмён мог, он бы сел и посмотрел кто это, или поднял голову, но голова шевелиться не хотела, все силы ушли на попытки. — Проснулся? — Кёнсу? — А ты кого ожидал увидеть? — Чунмён никого не ожидал, а уж Кёнсу меньше всех. Особенно в одной постели и почти голым. — Думал, ты умрешь. Тебе повезло, кто-то наложил мощное заклинание. Сыльги. — Да. — Кёнсу понял, но ничего не спросил. — Где я? — В Тондэмунгу, недалеко. Бэкхён снаружи, караулит. Мы уже думали, что больше тебя не увидим. — Я тоже. Кёнсу… Чунмён только сейчас на самом деле осознал. Он и Кёнсу в какой-то каморке, в одном спальном мешке, на Чунмёне как будто даже нет белья, а Кёнсу прижимал его к себе уже черт знает сколько времени. И все это черт знает сколько рядом был Бэкхён. — Тебя надо было греть, Ну, знаешь, это старый способ, а я горячий… — он не отвечал. Кёнсу напрягся. — Ну прости. Потом можешь снова ко мне не подходить. — Зачем? Зачем меня спасать? — Ты дурак? — Да, — Чунмён зажмурился и уткнулся лицом в его грудь. Кёнсу помедлил и обнял за плечи. — Хочу быть с тобой. — Ты и так рядом. — По-настоящему, — Кёнсу все никак не расслаблялся и Чунмён подумал, что тот не обрадуется его признанию. Но промолчать тоже не мог, Чунмён больше не хотел ни о чем жалеть. — Ты мне нравишься… как парень. — Кёнсу все еще молчал и дышал куда-то в сторону. — Я тебя люблю, — только неровное дыхание и стук сердца у его щеки. — Прости. Я не буду мешать, обещаю. Он же ни на что не надеялся, правда? — Дурак, — услышал он сквозь наползающий сон. — Какой же ты дурак, Сухо. — Во сне Кёнсу обнимал его крепко-крепко и прижимался к волосам губами, просыпаться не хотелось. В следующий раз Чунмён открыл глаза уже один. Сил на то, чтобы сесть, хватило, на полу лежала одежда, чуть дальше вычищенные доспехи. И светилась аура. У него никогда не получалось поддерживать концентрацию для ауры такой силы, чтобы ее было видно даже не присматриваясь. Серебряные разводы на светло-синем разбегались от спального мешка, колыхались, перекручивались, исчезали в стенах. Значит, он поддерживал ее до сих пор, и во сне тоже, и сейчас, совершенно не замечая. Чунмён начитал мантру в диктофон шлема, просто на всякий случай, оделся, слушая знакомые голоса, и открыл дверь. — Думаешь, он не знает, с кем ты спал? — Иди к черту, Бэкхён. — Как себя чувствуешь, Сухо? — Нормально… вроде бы, — Чунмён потер переносицу. — Кёнсу, мы… — Спали? Да, — Бэкхён посмотрел на Кёнсу с жалостью. — Я его вытащил почти мертвым. Даже тебе не хватило бы блядства его отыметь. — Вы о чем? — Чунмён следил за разговором с возрастающим удивлением. — Неважно. Собирайся, тебя хотят видеть в штабе. Чунмён медленно кивнул. Он признался Кёнсу, а тот… — Я буду рядом с тобой, — сказал Кёнсу. А тот, кажется, ответил. Наверное, ради этого стоило попасть в Ад и почти умереть.