Монополия

      Куроо в который раз за сегодня хмурит брови, пытаясь совладать с собственным непониманием.       Он сидел, словно по струнке, сведя колени друг к другу и вслушиваясь в мелодичный рокот Дайшо где-то на кухне, пока по его квартире разгуливало порядка пяти бандюганов: все, как один, бритые налысо, огромные шкафы-обезьяны без намека на эмоции и вообще хоть какую-то человечность. Куроо, безусловно, они никакого вреда не причинили бы, так как были с ним по одну сторону баррикады, но вот сама ситуация напрягала его донельзя — привычный мир трещал по швам, заставляя раз за разом задуматься о том, что он вообще тут забыл.       Руки слегка потряхивало в маленьком намеке на тремор после вчерашней попойки, организатором которой был Дайшо, затянув его в какой-то мрачный бар на переговоры с Вакатоши и его людьми.       Там же обнаружился их старый школьный приятель — Яку Мориске, стоящий где-то возле Вакатоши и выглядящий дико смешно на фоне такого огромного столба — ничуть не выросший со школьных времен, да и черт знает зачем ударившийся в криминальные дела, работая на Вакатоши вместе с Тендо, который иногда фигурировал в их школьной жизни, но по большей степени играл роль того самого пацана из соседней школы — он со своими друзьями часто вызывал их компанию для решения очередного малозначимого конфликта интересов путем махания кулаками.       Кто бы знал, что спустя столько времени то рвение к конфликтам перерастет в настоящие криминальные войны. И Куроо был безумно благодарен судьбе, что оказался именно по эту сторону баррикады, потому что подросший и возмужавший Сатори внушал некий ужас своими замашками, выпадами, внезапным смехом и маниакальной тягой продырявить кому-нибудь голову при любом удобном случае.       — Да нет же! — доносится возмущенный голос Дайшо, пытающегося перекричать своего собеседника на другом конце провода. — Мои источники говорят, что Коджи Хироо был зарегистрирован в вашем отеле неделю назад, ошибки быть не может, — он ходит туда-сюда, возвращаясь в комнату и обводя Куроо ну очень уж недовольным взглядом, который явно не сулил ничего хорошего. — Вы можете сказать мне одну простую вещь, мать вашу?       — У него сейчас точно жопа порвется от такого напряга, — смеется Тендо, стряхивая пепел с тлеющей сигареты прямо на пол. Куроо упорно старается игнорировать то, что его съемную квартиру нещадно портят подобными «собраниями», наведываясь сюда в любое время дня и ночи, ставя все вверх дном и так же ловко пропадая на несколько дней.       За полмесяца таких сюрпризов, Куроо, кажется, успел привыкнуть к выходкам Дайшо и его искренней любви к спонтанности, но так же подметил в нем нелюбовь к использованию мобильного телефона, чтобы звонить, писать, обговаривать хоть что-то, а не приходить сюда как к себе домой по поводу и без.       Бокуто не объявлялся, заставив переживать даже Акааши, который до последнего был уверен, что тот как всегда загорелся какой-то безумной идеей на несколько дней, а после обязательно вернется, в который раз извиняясь, что поставил всех на уши, даже не предупредив. Но такого не происходило, и Бокуто не возвращался, не желая кинуть хоть какую-то весточку и просто отметиться, что у него все в порядке, а дальше — пусть делает, что хочет.       А Тсукишима и вовсе решил повременить с общением, сначала дергая Куроо звонками каждые несколько часов, а спустя неделю угаснув в своем волнении и попросту абстрагировавшись от этого всего — видимо, страх за свою шкуру брал верх куда больше, чем чувства к Куроо. Он нехотя отвечал на сообщения, сухо напоминая, что все, чем он занимается — незаконно, и стоит обратиться в полицию, чтобы хоть немного обезопасить себя от этих людей. Но Тетсуро рьяно продолжал убеждать его в том, что ничего такого в этом нет, вся Япония напичкана преступными группировками и лучше быть с ними, чем против них, в крысу сдавая их полиции, которая сто процентов покрывает эту шайку.       — Тогда мы сами приедем в ваш замечательный отель, — с ноткой угрозы тянет Дайшо, словно смакуя каждое слово. — И обыщем каждый угол, если вы не в состоянии предоставить свою драгоценную, чтоб ее, конфиденциальную информацию.       — Я вот лично никуда не поеду, — отфыркивается Куроо, закинув ногу на ногу. За все это время ему надоело попусту мотаться туда-сюда, словно он цепная псина для Дайшо, который ловко тянет поводок в нужную сторону и волочит его за собой, когда они нападают на любой возможный след.       Куроо, если честно, все еще не понимал свою роль во всем этом цирке, ведь у Дайшо — целый набор профессиональных головорезов, на кой черт ему понадобился работник алкомаркета, который имел опыт в драках только в школьное время, а так, по-хорошему, даже муху жалеет, ловя в ладошку и выпуская ту в форточку.       Но на каждый такой вопрос Сугуру отфыркивался, говоря, что его роль во всем этом — очень важная, ведь он для всего этого криминального болота — никто, его лицо никогда нигде не светилось, он имеет коммуникационные навыки и в случае необходимости будет подставным лицом с их стороны, чтобы пустить пыль в глаза и выполнить свою часть. Ну и приятный досуг, к слову, Дайшо тоже не мог не отметить, каждый раз напоминая, что злость и пустые угрозы Тетсуро в очередной перепалке — лучшее развлечения в тягомотных буднях.       Пару раз, кинув под язык какие-то цветастые таблетки, он даже успел осечься на том, что скучал по этой атмосфере — будто снова в школе оказался, где все было настолько беззаботно, что нынешний Дайшо явно завидовал себе в прошлом, всячески хватаясь за эти воспоминания.       Куроо предпочитал пропускать его бредовые выпады мимо ушей, списывая все на наркотическое опьянение и совершенно не разделяя его ностальгии.       — Я тоже не собираюсь ехать, — жмет плечами Дайшо, убирая мобильник куда-то на полку. Куроо казалось, что змей давно обосновался тут, словно хозяин, всюду раскидывая свои вещи. И даже себя самого, валяясь то на балконе, то в прихожей, то лежа поперек кровати — так, что приходилось спихивать его на самый край, чтобы отбить себе хоть немного места на его собственной кровати.       — Ну и я тогда остаюсь, — жмет плечами Тендо, на что Дайшо сразу кидает неодобрительный взгляд в его сторону.       — Нет уж, бери с собой этих, — он кивает в сторону хаотично стоящих по периметру всей квартиры амбалов. — И проконтролируй ситуацию.       — Это не входит в мои обязанности, — фыркает Тендо, складывая руки на груди и сверля Дайшо недовольным, прожигающим взглядом — ему, как и Куроо, надоело быть мальчиком на побегушках.       — Пока я сотрудничаю с Вакатоши, ты — моя пешка, — будничным тоном напоминает Сугуру, на что ловит безумно тяжкий вздох со стороны Сатори. Тот несколько секунд мнется, вспоминая, сколько ему должно перепасть со всей этой тяжкой затеи, после чего нехотя поднимается с места и пихает руки в карманы, предварительно затушив сигарету о резьбу собственной подошвы и кинув окурок куда-то на пол.       — Ну ты и свинья, — рычит Куроо, подрываясь следом и поднимая бычок с пола, чтобы закинуть тот в пепельницу и со звонким стуком о поверхность стола обозначить ее место.       — Рот закрой, — беззлобно хмыкает Тендо, ногой толкая дверь в прихожую и кивком уводя за собой толпу стероидных обезьян.       Куроо показывает средний палец в спину Сатори, сводя темные брови к переносице и возвращаясь на кровать, чтобы наконец вдохнуть полной грудью и скинуть некое напряжение от присутствия посторонних людей.       Но одно все-таки не давало ему расслабиться до конца. Взгляд скользнул на Дайшо, который ровно так же смотрел в его сторону, будто ожидая этого самого взгляда. И вопроса, который за ним последует. — А ты уходить не собираешься? — совершенно ни на что не намекая, интересуется Куроо, вытаскивая телефон из кармана спортивок.       — У меня на сегодня нет дел, хочу отдохнуть пару часов, — спокойно отвечает Сугуру, двигаясь в сторону кровати, после чего присаживаясь рядом и закидывая ноги на чистую, недавно постеленную простынь, в привычной манере так и не сняв ботинки.       — Да чего же вы все такие свиньи, — вновь вздыхает Тетсуро, краем локтя пихая Дайшо в плечо, чтобы тот скинул свои палки с его драгоценной, выстиранной простыни, которую приходится стирать после каждого его визита. Сугуру очень часто забирается на кровать прямо в ботинках, и отрубается, даже не успев снять с себя хоть какие-то вещи — иногда прямо в куртке, моментально проваливаясь в сон и воняя перегаром на всю квартиру.       — Горничная из тебя так себе, — щурится Дайшо, снимая ботинки нога об ногу — ему самому не хотелось валяться в песке.       — Почему ты не ночуешь у того же Тендо? — с полным непринятием своей участи вздыхает Тетсуро.       — У него семья. Как и у Вакатоши, — Сугуру вытягивается полностью, поочередно стягивая с ног носки и кидая их куда-то на пол. — А у тебя никого. Ты, как и я, совершенно один.       Куроо пропустил очередной подкол мимо ушей, даже не собираясь придавать ему какого-то особого смысла, но где-то на границе подсознания все равно промелькнула мысль, что именно поэтому Дайшо тут и трется, пытаясь хоть как-то разделить свое скулящее одиночество на двоих, пусть даже и посредством вечных издевок, угроз и злобы. Такой вот он был отбитый — тянул из людей абсолютно все ресурсы, изощряясь до невозможности, воплощая любую свою фантазию из разряда «больных» и ни в чем себе не отказывая, даже если это было выше его сил — он все равно брал, делал, пытался, находил лазейки абсолютно везде, пробираясь, словно гибкая, скользкая тварь.       И ровно так же он пробрался в жизнь Куроо, успев захлопнуть за собой дверь, чтобы ни одна такая же тварь не могла проскочить следом.       — У меня есть хоть какие-то связи. И я их поддерживаю, — иронично ухмыльнулся Куроо, подтянув к себе кусок одеяла. Под второй край нырнул Дайшо, нагло пытаясь стянуть на себя то, что по праву принадлежало Тетсуро и что-то тихо фыркая себе под нос.       Ему казалось, что Сугуру ощущает себя в шатком подобии комфорта, где его никто не достанет, да и вряд ли вообще станет искать — окраины Токио та еще глушь, но вот сам Куроо все еще не разделял таких «теплых» чувств. Каждая минута, проведенная с Сугуру, становилось невыносимым грузом — он мог с облегчением вздохнуть только тогда, когда оставался в квартире совершенно один, запирался на все запоры и делал вид, что его нет дома, растягиваясь во всю длину в обжигающе теплой ванной и созваниваясь с Тсукишимой.       А потом все вновь шагало по какому-то адскому кругу — Дайшо, попойки, бритые под ноль мужики, оружие, вещества, крики, смех. Все смешалось в вязкую кашу, заставляя тонуть в ней по самый нос, тщетно карабкаясь по глубоким стенкам тарелки, делая уверенный вдох и вновь соскальзывая до отправной точки.       — Будешь спать? — вкрадчиво спрашивает Куроо, так и не получив ответа на фразу, сказанную несколькими минутами ранее.       — Подремлю часок, — черство хмыкает Сугуру, зарываясь носом в подушку, которую перед этим ловко стащил у Куроо — это подушка была единственной, но так как Тетсуро не собирался спать, то решил, что сегодня, так уж и быть, войну за подушку он проиграл, но этот раунд как не первый, так и не последний.       — Не боишься, что придушу тебя во сне?       — Ты все равно этого не сделаешь, — неразборчиво отвечает тот, полностью прячась под одеялом и вновь пытаясь утащить у Куроо остальную часть.       Тетсуро недовольно хмыкнул, подтолкнув одеяло в сторону Дайшо со слабой ноткой понимания в жесте — по нему было видно, что он промерз до кончиков пальцев, а Куроо одеяло, в принципе, ни к чему.       С каждым днем на улице становилось все холоднее, некогда сочно зеленые листья с остервенелой скоростью желтели, подхватываясь пробирающим до костей ветром и оседая на асфальт, чтобы спустя несколько минут вновь взмыть над ним и неспешно полететь вдоль тротуара, разносясь в разные части улицы и забиваясь под всевозможные поребрики, где скапливались золотым ореолом, вскоре смешиваясь с кофейными лужами и кружа, кружа, кружа.       С осенью, в прочем, как и всегда, подкрадывалась совершенно нормальная, человеческая хандра, заставляющая кутаться в большее количество одежды, отдающаяся каким-то тоскливым теплом уходящего лета, будто оно никогда вовсе и не наступит снова  — в голове подводились какие-то мнимые итоги, мысли роились вокруг теплоты прошедших событий, сменяясь колючим ветром и молниеносным осознанием.       Но Куроо не желал подводить никаких итогов, ссылаясь на то, что с появлением Дайшо лето под конец стало самым наидерьмовейшим, вобрав все краски, словно в пипетку, и даже не удосужившись вернуть их назад — на место, туда, где положено. Туда, где спокойная рутина, однообразные будни на пару с другом и стаканом светлого нефильтрованного, мечтательные разговоры по скайпу с недостижимыми планами на будущее, и быт — такой, каким он должен быть, комфортный, пусть и ни чем не отличающийся от каждого прожитого дня.       Полчаса Тетсуро листал ненавистную ленту инстаграма, пытаясь найти хотя бы один интересный пост, но картинка сменялось одна за другой, не желая привлекать его внимание — лица людей на фотографиях были настольно неестественными, натянутая улыбка ради пятидесяти одинаковых фоток, чтобы выбрать ту, на которой кривой рот имеет натуральный оттенок улыбки, а фильтр — обязательно теплый, ведь осень по каким-то необъяснимым причинам ассоциируется у всех с теплыми тонами, но на деле ей бы больше подошел грязно-серый, полностью передающий настроение Куроо.       Он бы продолжил листать ленту, но его взгляд коснулся лежащего на полке телефона, который Дайшо то ли забыл, то ли настолько расслабился, что не спешил пихать его себе под подушку, даже не предполагая, что Тетсуро может им заинтересоваться.       Но он заинтересовался.       И, как последняя мышь, Тетсуро слез с кровати, аккуратно ступая по скрипящему полу в сторону заветной цели. Когда телефон оказался в слегка подрагивающих пальцах, а экран приветливо мелькнул отсутствующим паролем, то стало как-то не по себе — либо Дайшо настолько не в ладах с техникой, полностью отрицая ее существование лично для себя, либо попросту не имеет ничего ценного, за что можно было бы зацепиться, вторгнувшись в чужое личную жизнь.       Приятный мандраж прошелся по всему телу, когда Куроо вслушался в тихий сап, доносящийся с кровати — у него было достаточно времени, чтобы такими же легкими и тихими шагами пройтись до кухни, усесться на шаткую табуретку и провести по экрану большим пальцем, смахивая однотонную заставку. Ему тут же показался диалог, висевший незакрытым с тех пор, как Дайшо отложил телефон в сторону — кажется, это была переписка с Вакатоши, в чем Куроо убедился, пролистав немного выше и наткнувшись на прямое обращение.       В диалоге было много адресов и скриншотов, которые не несли за собой никакой ценности для Куроо, он шумно втягивал воздух, мельком пробегаясь по иероглифам и листая выше. Выше, выше, еще выше, пока не дошел до больно кольнувшего имени.       Дайшо интересовался у Вакатоши, есть ли у него знакомые, которые могут пробить хоть какую-то информацию по… Тсукишиме, чтоб его, Кею. Это заставляло Куроо более серьезно вчитываться в текст, не найдя там ничего, кроме короткого «да» со стороны Ушиджимы. И черт его знает, что это согласие под собой подразумевало.       Тетсуро окутал самый настоящий страх. За безопасность единственного человека, ради которого он до сих пор держится на плаву и не опускает руки, лелея мечты о совместном будущем, собственном просторном жилье, парочке собак, и огромной, теплой кровати. Весь его мир был замкнут на Тскукишиме, не желая отпускать мысли в какое-то другое русло, да и отпускать, если честно, не хотелось — хотелось думать каждую секунду, проводить вместе каждую чертову минуту нового дня и оберегать свой маленький мир от всего, что может его разрушить.       Особенно если это был Сугуру Дайшо, который мало того, что покусился на его жизнь, так еще и поимел наглость покуситься на жизнь Тсукишимы, чего Куроо уж точно не стал бы терпеть и умалчивать.       Он стиснул чужой мобильник в ладони, тихо цокнув себе под нос и подорвавшись с места в сторону комнаты.       — Вставай, — громко и четко произнес Тетсуро, остановившись на пороге. Дайшо что-то сонно буркнул, не желая выпадать из сладкой дремоты и всеми силами хватаясь за остатки сна, но еще одно такое «вставай, блять», больше похожее на крик, заставило его подорваться с кровати, вмиг откинув одеяло и сонно уставившись на Куроо.       — Они пришли? — хлопая глазами и пытаясь их хоть как-то продрать, спросил Сугуру, на что Куроо неоднозначно вздернул бровь, даже не думая спрашивать о том, кто такие эти «они».       — Что тебе нужно от Тсукишимы? — напрямую рычит Куроо, опираясь о дверной косяк.       — А что мне от него нужно? — переспрашивает Дайшо, но ответом служит его собственный телефон, маячащий в лапищах Куроо. — А, — коротко усмехается тот.       — Что значит «а»? — с каждой секундой Куроо заводился все больше, желая впечатать Дайшо в ближайшую стену. — Что, мать твою, тебе от него нужно?       — Я боялся, что он проболтается, всего-то, — он жмет плечами, вновь кутаясь в одеяло и расслабленно выдыхая. — Положи телефон на место, сыщик.       — Ты уже подпортил жизнь мне. Не лезь хотя бы к нему, — чеканит Куроо, а в голосе проскальзывают нотки волнения, не сумевшие ускользнуть от внимания Дайшо.       — Знакомый айтишник разузнал, что из увлечений у блонды только учеба и члены, — отфыркивается Сугуру, прыская каким-то отвращением. — Мне было важно, чтобы он не сболтнул лишнего. Твоя безопасность тоже могла быть под угрозой, но, к счастью, ему глубоко фиолетово на то, что перед его лицом махали пушкой.       — Ты думал, что он натравит полицию? — с неким недоверием переспросил Тетсуро, кидая чужой телефон на кровать и попадая прямо в одеяльный кокон.       — Не каждый день приходят какие-то дяди и нарушают романтику парочкой стволов, — усмехается тот, на что Куроо неодобрительно щурится, пытаясь понять, просек ли Дайшо о их отношениях.       Сугуру спокойно утащил мобильник к себе под одеяло, скрываясь под теплой толщей и показывая только кончики торчащих в разные стороны волос.       — И да, — все-таки решается Тетсуро. — Что ты имел ввиду под «интересуется членами»?       — То самое, — тихо хмыкает Дайшо. — У него десятки переписок с дикпиками, аккаунт в тиндере с пометкой «педик», ну и сотни чужих сохраненных членов на облаке.       Куроо буквально теряет способность дышать, вспыхивая, будто спичка, за долю секунды стискивая зубы и впиваясь короткими ногтями в кожу собственной ладони. Ему становилось настолько противно, глотку жгло от подступающего кома, что-то едкое зарождалось на корне языка, а глаза предательски щипало, заставляя запрокинуть голову чуть выше, дабы не уронить ту самую — скупую мужскую слезу, на деле являющуюся слезой пятиклассницы, узнавшей о том, что ее парень гуляет с кем-то за ручку.       Не то, чтобы Тетсуро никогда не пропускал в своей голове подобные мысли — нет, он задумывался об этом намного чаще, чем нужно, а его собственническая и ревнивая натура местами брала верх, накручивая до предела и заставляя глотать несправедливость от расстояния, разных часовых поясов, и, возможно, того, что его «пассии» покупают пару-другую коктейлей в задрипанном баре, а после самым диким образом вдалбливают в туалетную перегородку.       Но он даже предположить не мог, что реальность, маячащая буквально перед носом, настолько сильно резанет по живому.       — Я выйду подышать, — шумно выдыхает Куроо, прихватывая со стула ветровку.       — Как пожелаешь, — ухмыляется Дайшо, но его слова глушит хлопок входной двери.