Вампир в домике на дереве

Ад - это не горящие котлы с варящимися людьми в них, а что-то более унылое и болезненное, постижимое только людьми, которые впустили в свою жизнь боль. Настоящую боль, а не простые сопли про то, что их в тринадцать лет бросил парень и теперь нужно вешаться и ненавидеть мир. Боль и зло приходят сами, и человек открывает им дверь своей рукой и своим же ключом, а потом не может их выгнать. Эти уничтожители людских судеб приходят неожиданно, подкрадываясь к дверям, и предлагают сладости с черной жижей, внизу которых кромешная темная бездна. Они хитрые и от них пахнет зловонной тиной протухших болот и древним, как мир одиночеством с каплей утренней безнадежности покрытой слезами и осенним дождем. Сладости в их руках кажутся такими вкусными, что, не удержавшись, любой человек их берет, но не каждый съедает до конца, ощущая горечь на кончике языка и неприятный осадок в душе. Вам лучше никогда их не касаться и ничего не брать из рук привлекательной боли, ведь она только с виду кажется манящей, но внутри нее только разрушение и хаос. Они остаются с человеком на долгое время, нагло отягощая своим присутствием, а с некоторыми и вовсе живут до конца пути. Это как назойливые родственники, которые сказали, что приехали всего на неделю, а сами справляют с вами уже второй Новый год и не дают вам сидеть спокойно на любимом диване. Ад – это мир, в котором нет любимых и дорогих людей. А если в жизни на земле пустота и отсутствие родных, то ад наступает на земле в голове человека. Вот вроде идете по дороге и видите разные машины, магазины и толпы людей, а все равно чувство, что это не ваше место. Серость не снаружи, а внутри вас. И вот когда она приходит, ад приходит на землю и уже не нужно умирать, чтобы туда попасть. Вы уже мертвы и безнадежны. Самый худший ад – ад внутри человека. С таким условием, уж лучше бы варили в котле, чем лишали самых родных и близких. Вариться в котле по соседству с мамой или любимой женой гораздо приятнее и легче, чем в одиночестве. Ад в нашем рассказе был тем местом, где души теряли свои краски и превращались в серых призраков наполняя незримые стены своими страданиями и печалью. У ада и в правду не было стен, а только туманные передвигающиеся полосы, в которых иногда проскальзывало чье-то лицо или иная часть тела. Маршалл видел ад холодным серым и неприступным. Как будто только что прошла очередная мировая война после которой все краски мира выжали словно фрукты в соковыжималке и выкинули серыми и безликими в мир, обратно поглощать цвета. Ад представал как яблоко, к которому вампир приложил свой клык и выпил весь красный цвет. Постапокалиптический мир вращался между очень серым цветом и сероватым. Других цветов тут просто не существовало. Для Маршалла. Спускаясь в портал по длинной почти незримой лестнице, вампир думал, что она никогда не закончится. Со стороны если взглянуть вверх или сбоку было ощущение того что Маршалл идет по воздуху просто опускаясь вниз с каждым шагом. Он парил подошвой кед по невидимым ступеням и слишком слабо ощущал твердь под ногами. Было ощущение того что он плыл среди серых стен и бесконечных растаявших лиц, отчего зрелище это выглядело еще более фантастично, чем казалось на первый взгляд. Чьи-то лица как будто облака на небе, проплывали под ногами. Красивые и обреченные они были всеми покинуты и, кажется, больше не понимали значение слова «Жизнь». Души не помнили тех, кто был им дорог и их не терзали плохие воспоминая. Наверное, если был бы шанс знать, что после смерти все плохое сотрется и останется только хорошее, то можно было бы и умереть в раннем возрасте. Но проблема состояла в том, что не все души забывали свою жизнь. Некоторые помнили все до мельчайших подробностей, даже то, что не помнили при жизни, и это убивало их больше чем прозябание в пустоте. Другие из них не знали, кто они и откуда сюда попали и все равно продолжали бездельно бродить под пепельным снегом. Никто не лишался этой участи. Ад - это, то место где человек остается один наедине со своим плохим прошлым, и никто больше не приходит ему на помощь, ведь если он умер, то новых людей никогда не встретить. Маршалл спускался по невидимой лестнице и слышал бормотания всех этих покинутых душ. Они говорили о чем-то своем и на разных языках, но этот рой голосов забивался в уши, и хотелось заткнуть их пробкой. Тонны звуков давили на чувствительные перепонки сверхъестественного существа, и Маршаллу был готов лишиться слуха, чтобы не слышать их завывания о тщетности бытия. Кажется, в прошлый раз, когда он сюда приходил, тут было тихо как могиле, но сегодня души были особенно шумны и некультурны. Это заставляло думать, что в аду не все в порядке. «Хотя, разве может быть в аду все само по себе в порядке хоть когда либо? – подумал Маршалл. – Это же ад. Здесь всегда все уныло». Такие мысли заставили его ухмыльнуться и продолжить свой, казалось бесконечный спуск. Маленькая капля серы упала на кончик его длинного носа, и вампир тяжело вздохнул, вдыхая противный угарный запах, будто вокруг горели доски. В голове сам по себе вспыхнул образ горящего особняка и неистовые крики людей. Когда это было? Кажется в другой жизни. Хотя о какой другой жизни может идти речь, если даже в этой он не может умереть и обрести вечный покой. Это место давило на все чувствительные органы, а особенно на обоняние и слух, не забывая при этом давить и на мозг, отчего временами передергивало все тело. Тут была такая тяжелая атмосфера, что хотелось просто развернуться и уйти. Чувство печали само по себе возникало в груди, и до тех пока вампир не мог покинуть это место, оно оставалось с ним на протяжении всего присутствия в этой тьме с пепельным снегом. - Интересно чего они воют? Узнали во мне своего убийцу? – спросил вслух Маршалл и попытался вглядеться в души проплывающие под ногами. Он склонился, отчего спина его выгнулась дугой, а руки, лежащие в кармане пальто, так и остались там. Может быть, он смог бы узнать чье-то лицо. К сожалению полностью узнать кого-то не получалось, потому что их изображения были настолько размыты, что вероятно сказать тот это или иной человек он не мог. И вампир решил наплевать на все это. Быть в этом месте когда-либо ему не светило, если верить словам братца, а значит, он все равно бы не встретился с ними после своей смерти. Он уже не живой, куда еще дальше умирать? Наконец-то ненавистная лестница закончилась, и ноги Марша ступили на темную поверхность так называемого пола, который казался стеклянным, но в, то же время, будто под это стекло пустили сигаретный дым, который колыхал там в разные стороны как камыш на болотной местности. Полное отсутствие ощущения, что он стоял на чем-то твердом, и будто просто шел по тонкому льду. Зимой. По маленькому озеру недалеко от его деревни. В любой момент этот лед сломается и можно спокойно падать в темную бездну, состоящую из ничего. Вампиру повезло, что он мог превращаться в летучую мышь и если что просто улететь отсюда. Человеку в этом плане гораздо сложнее. Маршалл Ли сделал несколько шагов вперед и перед ним резко возникли летающие двери такие же призрачные, как и все в этом месте. Они медленно летали по стенам, перемещаясь с одной стороны и теряясь в другой. Из-за того что они все были одинаковыми, невозможно было понять какие из них уходят в пустоту, а какие появляются заново. Их будто бы рисовали мелом, не особо утруждаясь в выведении контуров и светотени. Бесконечный нескончаемый круг дверей вертелся вокруг пришедшего сюда вампира и старался закружить ему голову. Бессмертное существо нахмурило свои черные брови и недовольно помотало головой в разные стороны, слегка надув тонкие губы. Мельтешение крайне мешало сосредоточиться с мыслями и еще раз прокрутить в голове план нападения на брата. В самом дальнем углу, по привычке сложив руки на груди и прислонив голову к стене, стоял Рей. Просто стоял и наблюдал за дверями и за пришедшим Маршаллом. Он знал все наперед, и его не надо было предупреждать о визите. Он знал, что его брат придет и ждал его. Вампир заметил его среди мельтешащих дверей и в упор посмотрел на него, не двигаясь с места. Потом растекся в самодовольной улыбке и качнул головой в сторону. Он знал, что Рей сам появится и будто бы говорил ему о своем знание этим действием. - Как дела? – спросил Рей и изящно улыбнулся. Обычный рядовой вопрос, как будто они встретились за ужином, давно не видясь, и обсуждают какие перемены произошли в их жизни, поедая утку с яблоками. Слишком уж неуместным был вопрос Рея в таком Богом забытом месте. Да и про самого Бога, все здесь давно уже забыли. - Да так, - ответил Маршалл. – Похоронил Марселин. Приобрел этот ужасный оттенок кожи. Жил на чердаке старого дома как крыса пятьдесят лет. Испортил жизнь прекрасной во всех отношениях девушки. Завладел домиком на дереве ее внучки и угрожал ей расправой. Два месяца вынашивал план мести и убил сотни людей, - с сарказмом проговорил он. – Все как обычно, видишь ли. Вытворяю те же самые дела, что и всегда. А как дела у тебя? Все так же считаешь, себя властелином преисподней и целуешь свои фотографии на ночь? - Не без этого, - ответил Рей. – А в прочем жизнь демона полна приятных вещей. Что стоят одни наблюдения за душами умерших! Одно удовольствие и сплошная злость на их тупость. Двери, на время их колкостей продолжавшие ходить по кругу и мешающие глазам, наконец-то решили испариться или, скорее всего, переместиться в более удобное место. Им видимо тоже не хотелось слушать переполненные сарказмом фразы двух братьев. Рей стоял неподвижно, но после того как двери растворились в серости, как будто стал ближе на несколько метров. Пространство в этом месте творило интересные и причудливые вещи, но Марш ничему не удивлялся. Разве что одежде этого самопровозглашенного великого демона – обычная футболка зеленого цвета с наполовину белыми рукавами, надписью «Refuse» и изображением ладони; черные джинсы и кроссовки. Слишком странный вид для жителя ада, хотя кто бы говорил, ведь сам вампир был в обычных красных кедах и клетчатой рубашке. Эх, видать современный стиль диктовал свое, и прошли те времена элегантных фраков, остроносых туфель и перчаток, когда любая плевая дуэль выглядела вычурно с гордостью и солидностью. Но согласитесь, что со стороны это могло показаться забавным: два могущественных существа стоят в аду, посреди серого снега и одеты как подростки. Никакой интеллигентности и привилегии, даже немного стыдно за них. Кажется, они оба подумали об одном и том же и замолчали на одну минуту в смущении, словно в память о тех великолепных днях, когда они могли расхаживать в красивых и дорогих вещах. Траурная минута кончилась, и Рей первый заговорил: - Как планируешь убивать меня? - Есть пару секретиков, - ответил Маршалл. – Но прежде верни моей коже нормальный оттенок и ответь на вопрос, почему ты так поступил со мной? Это все твоя злость за то, что я чуть было тебя не убил? - Нет. Просто хотел помочь сделать Марселин вампиром, - спокойно ответил он, все так же стоя облокотившись головой об прозрачную стену. – А нормальный цвет кожи вернуть можно – укуси меня опять, и твоя кожа снова будет светлая, а глаза изумрудные. Только прежде поймай. С этими словами, Рей испарился и возник за спиной Маршалла. - Я здесь, - крикнул он и опять испарился. Маршалл закатил глаза и выдохнул через нос. Что за ребячество? Но выхода не было и пришлось играть по правилам старшего братика, так, же как они играли в детстве в догонялки. - А не ты ли сказал после ее смерти, что мы в расчете? – спросил Маршалл, красными глазами следя за энергичными передвижениями Рея. - Мало ли что я когда-либо говорил. Я демон – могу врать на каждом шагу, ниже ада все равно не упаду, - с насмешкой в голосе ответил он и возник прямо перед лицом вампира на расстоянии в несколько сантиметров. И вот наконец-то их глаза встретились и впились друг в друга смешанной цветовой схваткой. Маршалл и Рей были одного роста, возможно разница составляла всего ничтожных пару сантиметров, но со стороны это выглядело, будто их рост равен друг другу, и поэтому траектория их гляделок шла по ровному пунктиру. У Рея были темно-каштановые волосы, на много тонов светлее, чем у Маршалла, с переливающимися кудрями, словно немного выгоревшими на солнце и поэтому приобретшими оранжевые прядки на макушке головы. Синие бездонные глаза, с сероватой окантовкой зрачка подчеркивали выделяющиеся на щеках яблочки и треугольного типа лицо. Он был примерно одинаковой комплекцией с Маршалом, разве что в некоторых отдельных местах фигуры мог показаться покрупнее и слегка потолще. Маленький аккуратный нос кнопочкой и челка прикрывавшая часть лба, делали его образ детским и отнимали у него пару лет. Ну а на правой щеке у Рея размещался еле заметный шрам размером в два сантиметра, полученный еще в семнадцатилетнем возрасте, когда на него напал медведь. Сейчас же ему было двадцать два года. Он навечно застыл в этом возрасте и теперь всегда выглядел так, словно ждет своего двадцати трехлетия последние несколько веков, но день рождения все не наступает и не наступает. По сравнению с Маршаллом и другими вампира найти отличия Рея от живого человека было очень сложно. Их почти не было. Цвет его кожи был обычного телесно-бежевого оттенка, вены не выделялись зеленым и синим цветом, а глаза выглядели живыми, отдавая бирюзовым оттенком, и имели мягкий человеческий взгляд. Ногти не сверкали как отполированное стекло и, конечно же, дьявольских клыков и рогов на нем не было. Никто и никогда не смог бы его принять за что-то сверхъестественное, принадлежащее другому миру. В этом и была загадка его существования. Что он за демон и насколько велики его силы? Маршалл не знал ответа на этот вопрос, да и не хотел вдаваться в подробности. Сегодня он пришел, чтобы разобраться с братом окончательно и хотел, чтобы исход их разговоров, перепалок и поединков закончил смертью одного из них. Если Маршалл умрет, он не будет жалеть ни о чем, ведь нет у него на земле больше нет дел и людей кому он действительно нужен. Сьюзан стара и скоро умрет, а Фионна по видимому его недолюбливает и поскорее хочет избавиться. Ради кого жить, если даже собственный брат убил его возлюбленную его же руками? «Но Фионна там одна в замке. Что будет с ней, если я не вернусь? – спросил сам себя Маршалл. – Вокруг замка сплошной дремучий лес и людей в округе почти не бывает. Она ведь умрет прямо там. От холода и от голода». - Правильно беспокоишься, - улыбнулся Рей. - Как ты можешь читать мои мысли, ведь это я тебя обратил? – удивился Марш, продолжая смотреть ему прямо в глаза. - Я давно уже не являюсь вампиром, и все эти законы вампирской жизни на меня не действуют. Я существо гораздо выше, чем ты, и в бою со мной тебе не выжить. - Да мне наплевать! Я просто хочу обрести покой. Если я все-таки смогу убить тебя, то заслужу прощение Марселин. Если же ты убьешь меня, то я умру, и меня больше ничто и никогда не будет беспокоиться. Только бескрайняя пустота и беспамятство. У меня ничего не будет болеть, и я никого не буду помнить. - Ох, братец. Когда же ты прекратишь строить из себя страдальца? Роль меланхоличного вампира уже не нова и давно вышла из моды, хотя приносит в твой образ романтичность, которая так нравится дамам. Но поверь, что ты преувеличиваешь свои страдания и боль, приклоняясь им до самой земли и возводя их на пьедестал. Ты создал из этого культ и сам же ему поклоняешься. Если бы ты отпустил боль и оставил прошлое в прошлом, ты бы мог наслаждаться вечным существованием и с радостью смотреть, как века сменяют другие века. Посмотри на мир. Как он изменился! Сколько технологий появилось, а сколько еще появится. Неужели ты не хочешь видеть весь этот прогресс и всю эту деградацию людей? Не хочешь быть наравне с эволюцией, идти с ней в одном размеренном шаге и пробовать все новое и еще не открытое. Кто знает, Маршалл, может, через века люди смогут разгадать тайну нашего существования и дадут ответ на вопрос, почему мы живем, хоть и мертвы? То, что раньше казалось магией, сейчас называется наукой. Ты ведь помнишь те века, когда мы были людьми? Разве ты мог тогда предположить, что люди будут звонить друг другу по телефону и за сотни миль слышать голоса друг друга? Я вот не мог, и до сих пор этому удивляюсь. А теперь подумай, сколько всего еще изобретут через несколько веков, - Рей махнул рукой в сторону. – Они умрут. Фионна и ее друзья будут гнить в могиле, а ты и подобные тебе и мне сможем видеть все, что происходит в этом мире и как он меняется. А когда мира не станет, мы сгинем вместе с ним, а до тех пор я не собираюсь страдать и ныть что я весь такой несчастный и пожалуйста, пожалейте меня! Может тебе и правда стоит умереть, раз ты так расходуешь свой дар? - Видимо стоит, - коротко ответил Марш. – Но я не хочу умирать синим как сдохший голубь, поэтому сделай милость и верни мне мой цвет кожи и глаз, прежде чем мы начнем битву на смерть. Маршалл был разбитый, как поломанный телевизор и совершенно не хотел разговаривать с Реем. В мыслях его было только желание кровопролития, всеми способами которыми только сможет, а этот демон почему-то решил, что он хочет с ним поговорить! Вампиру всего-то хотелось загрызть Рея, как собака сгрызает свою кость, а не слушать россказни про будущее и про то, что там якобы может быть. Да он меланхоличный вампир, склонный к мыслям о смерти, разочарованный во всем мире и он желает до конца своего существовании быть таким. - Слушай, ну верну я тебе твой цвет кожи и глаз. Уговорил. И вот ты умрешь, и что будет с этой девочкой? Ты готов ради мести лишить жизни не в чем неповинного человека? Или ты думаешь, что я благородно решусь ее спасти и отведу обратно домой за ручку? - Было бы неплохо, если бы ты, хоть раз подумал не только о себе, но конечно на подобное я не могу надеяться. Может кто-то ее найдет или всякие другие сущности ей помогут. Иногда туда приходят туристы, может они ее спасут. Я не знаю, - Марш отвел взгляд в сторону, не желая об этом думать. – Зачем ты заговариваешь мне зубы? Я просто делаю то, что должен и меня не волнует судьба Фионны. - Говоришь так, а думаешь по-другому. Я же слышу твои мысли и явное беспокойство в них. Ладно, кусай, - Рей протянул свою левую руку ко рту Маршалла и выжидающе на него посмотрел. Резкая смена разговора была вполне в духе этого демона и Рей еще раз взглядом показал на свою руку и одобряюще кивнул в знак того что не против укуса. Маршалл в свою очередь с подозрением посмотрел на него, не понимая, почему он так легко дает себя укусить. Помниться в прошлый раз, когда он укусил его, то сразу окрасился в другой цвет. Почему именно сейчас его кровь должна была все изменить и вернуть на места, а не сделать еще хуже, перекрасив и его волосы, а может, вообще изменив форму лица? Вампир замешкался, не решаясь доверять брату и выпивать его кровь снова. Лучше уж быть вампиром и знать, что от себя ожидать, чем становиться непонятно каким дьявольским существом, пусть и выглядящим так по-человечески. - Не веришь мне? – спросил Рей. – И правильно делаешь. Он засмеялся, видя резко сменившийся взгляд Маршалла. Кажется, он снова решил его обмануть, будто понабрался хитрости и коварства у Бога Локи. Но дело в том, что богов, то не было, и поэтому Рей был кем-то вроде Дьявола коварства и обмана. Такой титул подходил ему больше и соответствовал его персоне куда реалистичнее, чем просто слово «демон». Видя, что Маршалл уже закипает в злости и лава его красных глаз начинает бурлить, Рей достал из кармана джинс маленький пузырек размером с мизинец и протянул его своему брату. - Вот противоядие. - И я должен как последний идиот поверить тебе, после того как ты убил Марселин порошком который дал мне?! – рявкнул Маршалл. – Я не имею понятия что там, и на ощупь не могу определять ингредиенты, так, что у тебя не выйдет иметь преимущество в нашем бою. - Я мог бы выпить сам, а потом отдать тебе. Маршалл, нет смысла перечить мне. У тебя нет выбора. Хочешь иметь нормальный оттенок кожи и глаз – пей. - Сначала ты. Как в детстве, когда мы пили молоко из одной кружки, - настаивал на своем Маршалл. Рей демонстративно взял пузырек, открыл его пробку и, возвышая надо ртом, капнул несколько капель себе на язык. После облизнулся и сглотнул жидкость, протягивая пузырек брату. Маршалл поколебался немного, но все-таки решил последовать его примеру и тоже выпил содержимое. «Так уж и быть, - подумал он. – Терять мне нечего». Как только содержимое опустилось в его желудок, вампира, конечно же, начало резко тошнить. Его система пищеварения уже столетия не принимала ничего кроме крови и, конечно же, сразу отторгала любую другую жидкость. Живот скрутило сильной болью, и он схватился рукой где-то в районе желудка. Так называемое зелье шло назад, и появились сильные рвотные позывы со жжением в пищеводе. Правда, странная жидкость не хотела выходить наружу, даже если бы он засунул в рот палец, вызывая рвоту. Через минуту все кончилось и по телу расползлось чувство тонизирования, будто он только что испил настоящий зеленый чай из Китая. Стало легко и свободно, и по венам кровь опять начала свое слабое движение, лениво передвигаясь по направлению к сердцу. Взгляд Маршалла упал на свои пальцы, лежащие на животе, и они снова, как и пятьдесят лет назад стали белыми с выглядывающими зелеными венами. Это не были пальцы живого человека, но и не были пальцы ведьмы из страны Оз. Это были пальцы вампира со всей свойственной им белизной и блеском отполированных ногтей. Мистер Абадир смотрел на свои руки, будто видел их впервые и внутри него разливалось чувство радости того что он снова приблизился к облику человека, пусть и только благодаря коже и цвету глаз. Оказывается, он так скучал по аристократической белизне своей кожи и цвету зеленых глаз! Немыслимо! Правда, сейчас он не видел свои глаза, потому что у него не было зеркала, но руками пощупав лицо и посмотрев на челку, он понял, что все в порядке с его внешностью и эта сине-зеленая кожа с него упала, как со змеи, забрав с собой демонские красные глаза, которые так любила рисовать Сьюзан. Он снова стал собой. Двери до этого бродящие вокруг них и ушедшие, снова вернулись и начали свой монотонный путь в никуда. Тень Рея, которую Маршалл видел боковым зрением, не умея сейчас оторвать взгляд от своих пальцев, оставалась на том же самом месте. На этот раз его проекция не улетучилась дальше или ближе, а двери будто ходили сзади него или даже прямо по нему, отчего возникало ощущение полнейшей нереальности происходящего. - Знаешь, по-родственному, я хочу дать тебе один шанс, - заговорил Рей, который не соврал и дал ему настоящий эликсир, вернувший все на свои места. - Я уже как-то остыл от нашей вражды и простил тебя еще пятьдесят лет назад, искупив твою вину кровью и сожжением твоей Марселин, поэтому не особо хочу тебя убивать. Что касается Фионны, я расскажу тебе одну вещь, а потом дам тебе выбор идти на битву со мной или нет. Учти, если ты откажешься, я легко тебя отпущу, и преследовать не буду. Маршалл, продолжавший заворожено смотреть на свои руки, и не в состоянии принять белый цвет своей кожи, отдаленно слышал слова Рея, но ничего не отвечал. А его братец, в свою очередь, видя, что никаких претензий на него и его зелье нет, решил продолжить. - Как ты знаешь, Марселин в аду нет, - промолвил Рей. - Она умерла, будучи вампиром и ее душа сгорела в огне вместе с ней. Как бы ты не хотел ее вернуть, она больше не появится на земле. Но есть кое-кто другой, не менее дорогой тебе и любимый. Точнее был… кстати ты с ней только что поругался и очень сильно обидел ее. С этой его репликой, вампир, поднял уже зеленые глаза на Рея и нахмурил брови. Как понимать эту странную фразу? - Причем здесь Фионна? Она жива. Или ты уже успел с ней что-то сделать? – не понял Маршалл, уже стараясь не смотреть на свои руки. - Я не такое чудовище как ты, чтобы убивать невинных людей. С ней все в порядке, во всяком случае, сейчас ей не грозит опасность смерти, если не брать в расчет тот факт что ты можешь умереть и оставить ее заживо сгнить в замке. - Ну и зачем мы заговорили про нее? Ты перескакиваешь с одной темы на другую, – вампир пришел, чтобы убить Рея, а вместо этого болтал с ним о Фионне. Все это было слишком подозрительно и странно. И то, что Рей, сказал, что не хочет теперь его убивать вызвало в Маршалле противоречивые чувства. Все-таки этот мстительный гад намеренно убил Марси, чтобы причинить ему боль и совсем не жалел ни ее ни его. Может, в этом порошке было что-то, что заставило Марселин себя сжечь, и это вовсе не было ее собственным желанием? Резко придя к такому выводу, Маршалл чуть было не ахнул, что до сих пор не пришел к такому умозаключению. Кто знает, а вдруг Рей нахимичил что-то такое, или нашептал это ей в голову, подвергая гипнозу? Злость вскипела в груди Маршалла, и он уже хотел было кинуться на Рея и растерзать его, во имя Марселин, позабыв о том, что недавно приобрел прежний оттенок своей кожи и глаз, как услышал его голос, который начал что-то рассказывать. Это остановило Маршалла, словно в него брызнули немного водой, и он решил послушать, что хочет ему поведать перед смертью его родной брат. Так уж и быть он тоже дал ему шанс. - Ты же знаешь, что у людей есть души? – медленно начал говорить Рей. - Они могут раствориться во времени после смерти, могут попасть сюда или могут просто сгореть. Одним словом у души есть несколько выходов в зависимости от того как она умерла и покинула тело. Есть люди, которые так и не успели нажить себе душу, поэтому после смерти просто отключаются как роботы и никогда больше нигде не существуют. Ни в каких мирах. Но была тут у меня одна душа, светлее, чем самый яркий свет далекой звезды. Такая белая, непорочная, словно комок всех хороших и добрых чувств человека, собранных в одной энергии. Посреди всей этой тьмы и темноты яркий цветок не тронутый никем и ничем при жизни. Как только она умудрялась сочетать в себе всю эту блестящую благодать! Светлость, добропорядочность, святость, невинность – все это не тронутое злобой, отчаянием, грустью и местью. Она видела ад как красивое место с райскими садами и певчими птичками, в котором было все, что ей нужно для счастья. Ее родные и близкие, в виде фантомов живущие рядом с ней. Многочисленные родственники. Родные старинные места с кучей пастбищ и длинной лазурной рекой, за берегами которой поле с разноцветными цветами и сумрачным лесом вдали. Маленький деревянный домик и свадебная арка из прутьев и полевых цветов, один из которых был, воткнут в ее волосы. Сама она одетая в подвенечное платье с длинными рукавами и венком на голове, из-под которых выглядывают такие же белые пальцы, сливающиеся с тканью. И ее безупречно синие глаза, как бескрайний простор небесного свода, - на этом Рей замолчал и хитро улыбнулся, внимательно следя за реакцией своего брата.