Вампир в домике на дереве

Маршалл и Фионна возникли прямо перед домом одной из сильнейших ведьм в мире – около древесного дома Лакримы. Маленькие желтые пылинки все так же кружили по округе, освещая своим светом мистический лес ведьм, монотонно перелетая с места на место. Ничего в этом мире не изменилось за то недолгое отсутствие в нем вампира и смертной девушки. Все шло своим чередом и многие ведьмаки и ведьмы занимались своими привычными рутинными делами, даже не зная, что где-то там только что был убит самый могущественный вампир, а на его месте родился новый – еще сильнее и могущественнее чем был предыдущий. Оглядевшись вокруг и не желая привлекать излишнее внимание, вампир поспешил войти внутрь домика, чтобы своим окровавленным видом не спугнуть мирных жителей. Сразу начнутся расспросы, и может быть даже паника. Кому это нужно? Четыре ведьмы и два смертных человека уже ждали возвращения Марша и Фи, уютно устроившись в гостиной и опять попивая чаек. Волноваться больше было не о чем. Они живы, а значит, зачем отменять очередное чаепитие? Оливия бросилась к Фионне, сжимая ее в своих объятиях. Та радостно ответила ей тем же. А Лакрима подошла к вампиру и недовольным взглядом оглядела его с ног до головы. Она мотнула головой в сторону и ничего не говоря, схватила Марша за руку, потянула на себя, вправляя ему плечо. Тот только успей ойкнуть, совершенно не ожидая подобного от ведьмы. - А теперь иди в ванную. В таком виде появляться в парке среди людей, не самая хорошая затея, - Лакрима отправила Марша в ванную, по пути пару раз хлопнув его по мягкому месту тем самым ускоряя его шаг по направлению к лестнице. - Так в чем же там было дело? – спросила Гвеневер уже после того как Фионна присела на бежевый диван и выпила немного чая. - Он хотел, чтобы его убили, и дабы наполнить нож злостью убил мою бабушку, - ответила девушка. - Этот вампир хотел своей смерти? – не поняла Гвен, нахмурив свои светлые брови. - Я тоже не могу понять до конца, в чем же смысл, ведь всего точно не знаю. Мы же сразу вернулись сюда. Как я поняла, он передал Маршаллу все свое могущество и пожитки, нажитые им за жизнь, - ответила Фи. – Кажется, он теперь самый главный вампир или что-то вроде этого. - Не главный, а скорее всего самый сильный, - поправила ее Моргана. – Это был дьявольский нож? - Да, вроде как, - ответила Фи. Марш вскользь упомянул об этом, пока они стояли за пределами сада, и он немного приходил в себя, прежде чем воспользоваться порошком ведьм. - Если это и, правда был нож от самого Дьявола то, скорее всего тот вампир и, правда, исчез с лица земли. Но может и быть, что это какая-то уловка и он вовсе не умер, а устроил целое шоу. Мы видели все, что произошло, и да, вещи данные самим Дьяволом могут абсолютно все, но получить их очень сложно. Не представляю, что он сделал, чтобы раздобыть его! – Моргана была крайне озадачена. - Дьявол настолько силен? – спросил Оуэн. - Ему нет равных, и никогда не будет, - ответила вошедшая в комнату Лакрима. - Но если… - начал, было, Оуэн. - Ребятишки, эта не та тема, которую нам с вами нужно обсуждать. Тем более в этом нет смысла, потому что вы все равно ничего не запомните, - перебила его Лакрима. – Обо всей этой истории мы поговорим с самим Маршаллом. - В смысле не запомним? – спросила Оливия. - Сожалею дорогая, но нам придется стереть память твоим друзьям. - Чего? – запаниковал Оуэн. – Я не хочу, чтобы мне стирали память! Я только что узнал, что чувства к Оливии подлинные! И я не хочу забывать об этом прекрасном мире! - Это правило и ничего с этим не поделаешь, - пожала плечами Моргана. – Мы не можем позволить людям знать о нас. Ребята в недоумении начали переглядываться, не зная, что именно ответить на все это. Да кто в здравом уме захочет забыть о лесе вечной ночи и о ведьмах. Это несправедливо! - Другого выхода нет. Я вам говорил еще в кафе, что про мир ведьм не может знать никто кроме мистических существ, - заговорил Маршалл резко появившийся из ниоткуда. Он был уже при полном параде, одет в совершенно новую одежду, похожую на ту которую запачкал, и даже его волосы успели высохнуть и теперь переливались матовым черным цветом. Вампир был как новенький, словно только вышедший с конвейера. - Ты быстро, - удивилась Фи. - Я вампир, - ответил Марш. - Это не новость. - Я это в том смысле, что я могу делать все очень быстро. - А, понятно, - тупанула немного Фи. - Маршалл, скажи им, чтобы они не стирали нам память! – попросил Оуэн, молящими глазами смотря на вампира. Марш только пожал плечами – мол, я тут ничего не решаю, главные тут ведьмы. - Идиот, ты не понял, что он привел нас, сюда заранее зная, что нам сотрут память! – заговорил Бен, с толикой злости поглядывая на Маршалла. - Это правда? – вскрикнула Фи. – Ты поэтому так легко согласился их взять? - Послушай, Фионна, да это правда. Да я, поэтому согласился их взять с собой. Они слишком много знают и эти знания ничего хорошего им не принесут. Я не хочу убивать их или кого-либо из твоих знакомых, поэтому пусть ведьмы сотрут им память и не только о лесе вечной ночи, но и обо мне тоже. - О тебе тоже? Они забудут обо всем, что было на чердаке бабушкиного дома? – Фи была ошарашена. - Да. Они не будут помнить меня как вампира. Ведьмы перепишут их воспоминания, делая их совершенно другими, не имеющими ничего мистического. - Подожди, Маршалл. Мы должны стереть память всем. Фионне тоже, - встряла Лакрима. - Еще чего! – ответил Марш. – Я не позволю ей сейчас стирать память. Она мне еще нужна и наша с ней история не закончена. Ведьмы недоуменно посмотрели на Маршалла. Правила ведьминского кодекса гласило, что никто не может знать о ведьмах, кроме них самих и мистических существ, которые наполняют мир. Всем остальным знания запрещены. Иногда делались исключения, когда ведьмы рассказывали о себе своим мужьям или детям, и в последнее время это даже иногда разрешалось, но посторонним разглашать свою тайну было нельзя. Ведьмы боялись что, прознав про их мир алчные и злые люди начнут ими пользоваться или наоборот будут уничтожать как делали это в те века, когда все сверхъестественные существа жили открыто, не скрывая своей принадлежности к мистической силе. Тогда в мире творился полный хаос, и люди, боящиеся неизведанного целыми деревнями сжигали других людей или вешали на городской площади. Много прекрасных ведьм и ведьмаков погибли в те времена, и многие тайны колдовства унесли с собой в могилу, поэтому теперь ведьмы больше не решались жить открыто. Люди слишком жестоко обошлись с ними, и стоит только одному человеку прознать, как тайная жизнь в лесу станет явью. И тогда жди беды и обороняйся. Такого ведьмы больше не хотели. - То есть ты не позволишь стереть память Фионне? - Пфф… естественно нет! - Кто бы сомневался! Но Оуэну и Бену мы должны стереть память, - настаивала на своем Лакрима. - Но тогда Оуэн про все забудет! – запротестовала Оливия. - Мы перепишем его воспоминания так, что он не забудет про тебя. Извини Оливия, но это наши ведьминские законы. Теперь ты одна из нас – будь добра чтить их! Вот если когда-нибудь Оуэн станет твоим мужем, вот тогда все ему расскажешь и вернешь его воспоминания. А до тех пор нет! В крайнем случае, только родственники могут знать о том кто мы на самом деле, даже если не принадлежат в ведьмовству. Если мы будем трепаться об этом на каждом шагу, то невольно люди заподозрят что мы реально существуем, и начнут выслеживать нас. Это грозит всему нашему миру истреблением. Когда-то ведьмы не скрывали себя, и ты ведь знаешь что с ними делали – их сжигали, забивали или хоронили заживо заполнив рот землей и иголками. И прочее, и прочее и прочее. Много чего делали, поэтому нам лучше молчать о себе! Так наш мир целее и невредимее! – парировала Лакрима. Оливия хотела ей возразить, но не смогла и слова вымолвить. Неужели все то, что было недавно на чердаке ведьминского дома, где так уютно висели пучки с травами, по углам лежали разноцветные мешочки, а столы нагромождали громадные талмуды - все просто исчезнет, будто этого и не было. Оуэн поцеловал ее, и они решили встречаться. Официально первый раз поцеловаться в таком магическом месте среди всех этих запахов корений и трав – разве что-то может быть волшебнее? Теперь это все Оуэн вынужден забыть… Нет, Оливия совершенно не хотела этого. Ей казалось, что вытаскивать из человеческой головы воспоминания, это как своровать кусочек души. Ведьмы хотели забрать часть Оуэна и Бена себе и сделать вид, что ничего не было. Не было того как Оуэн рассказывал ей о том что Маршалл вампир, и не было тех мрачных разговоров в кафе, как и не было зелья, которое он выпил и понял что влюблен в нее по-настоящему. Все перепишется, а частички просто сотрутся навсегда. Это казалось таким отвратительно чудовищным, что Оливии хотелось плакать как будто она пятилетняя девочка только что лишившаяся конфетки. Оуэн был точно так же растерян и не знал, что же говорить. Умолять не делать это? Маршалл решил, что они не должны помнить о вампирах, а Лакрима и ее сестры решили, что они не должны помнить о ведьмах. Последние полгода жизни он верил, а главное знал, что в мире есть сверхъестественное, а теперь он забудет про это навсегда. На душе стало вдруг так тоскливо и мерзко, и захотелось убежать отсюда, чтобы не дать ведьмам сделать это. Но куда бежать из леса вечной ночи? Из него нет выхода без помощи Маршалла! Юную душу Оуэна разрывало на маленькие кусочки, и он вот стоял там среди всех этих личностей и просто не знал, как поступить. Отчаяние резко накатило на него, окутывая дымкой печали. - Мне кажется, что Бену как раз на пользу незнание о мистическом мире. Его научным ум никак не может это принять, - сказал Маршалл. - Насчет Бена я согласна, – согласилась с ним Фи. – Мне кажется, это сводит его с ума. Но, Оуэн он не такой! Он был рад узнать о вампирах и ведьмах. Этот мир влечет его, так же как и меня. И он мой друг. Мне нравилось говорить с ним о всяком мистическом. - Он так и останется твоим другом даже после того как мы сотрем его память. Он не будет помнить о волшебном мире, но он будет помнить вас всех, - утешила ее Моргана. - У тебя есть Оливия – будешь обсуждать с ней всякие мистические штуки, – сказал Марш. - Жаль, что Оуэну нельзя тоже знать обо всем этом… - грустно вздохнула Фи. - А то, что я не буду знать, и все забуду, тебя не волнует, да? – обиженно спросил Бен. Фи взглянула на него, но тут же опустила взгляд. Бен был тем человеком, про чье присутствие иногда можно было забыть. Ей стало стыдно, что она не позаботилась о чувствах этого паренька, но ничего не могла поделать, ведь не так тесно с ним общалась. - Извини, но мы с тобой никогда не были близки. Я тебя очень плохо знаю. И ты ведь сам не хотел со мной знаться! Ты считал, что я не ровня тебе и в какой-то степени я согласна – я не такая умная. - Это неправда. Я избегал тебя не из-за ума или еще чего. Я просто хотел тебя забыть раз и навсегда, но почему-то встретил опять, - выпалил Бен. - О чем ты? – не поняла Фи. Бен замешкался, понимая, что вокруг слишком много людей, чтобы говорить о таком. Он не был из тех людей кто способен открыто и при всех выражать свои чувства, но именно сейчас он хотел сказать кое-что Фионне. Это было жизненно необходимо. - Давай отойдем и поговорим, - попросил он. Фи поначалу замялась, и даже окинула взглядом всех, кто был в комнате, но потом утвердительно кивнула и пошла с Беном в коридор. Она даже представить не могла о чем он хочется с ней поговорить! Паренек, который часто менял цвета волос, заметно нервничал. - Фионна, мы же учились вместе, и ты вспомнила меня в тот день на улице! Это и правда был я, но сделал вид, что другой человек и ты спутала. Я тот самый Жварик. И мне жаль, что ты запомнила меня только по прозвищу, - выговорил он. - И почему ты соврал, что это не ты? – Фи не удивилась, потому что итак знала это. - Я не думал, что нам придется общаться. Надеялся что наше общение не продлиться дольше того дня, - тихо ответил Бен. - Ну, вот видишь – я же говорю, что ты меня избегаешь и не хочешь знаться. - Да нет же я… да просто ты мне всегда нравилась! – эта фраза буквально выскочила из уст Бена. Она так долго томилась в его голове и наконец-то сама по себе сказалась. Легкое облегчение прошло по всему телу паренька. - В смысле? – у Фи от неожиданности выпучились глаза. - В смысле как девушка, - опять тихо ответил Бен. – Поэтому я не хотел… я думал, что смогу избавиться от влюбленности в тебя, но ничего не вышло… Ааа…да в прочем плевать! Стирайте мне память. Не хочу ничего помнить! – он сильно запаниковал. Паренек развернулся в сторону, отворачиваясь от Фионны. Было как-то неудобно смотреть ей в глаза. Долгое время он все пытался и пытался избавиться от того чувства влюбленности в эту девушку, но никак не мог. Еще тогда в те ужасные школьные годы, когда его постоянно задевали и обижали одноклассники, и он был ничем не примечательнее чем пятно на стене, она единственная кто нормально к нему относилась. Никогда не говорила плохих слов и даже не думала обижать. Был случай, когда его зажали в углу парни из старших классов, порвали его конспект и поломали очки, и тогда Фи явилась как отважная героиня и впечатала главному пацану между ног. Они тогда не решились бить девочку, и конфликт решился сам собой. Правда, потом ему все равно от них досталось, через несколько дней, но, то, что хоть кто-то встал на его сторону, стало для него чем-то великолепным. И с того времени каждый день он наблюдал за Фионной и всякий раз стеснялся с ней поговорить и сказать как она ему нравится. А жаль, что Фи не знала об этом, может быть она была бы в себе более уверенна, и кто знает, может, они с Беном могли встречаться. - Бен? – Фи положила руку ему на плечо. - Извини, я не должен был этого говорить. Я хотел унести этот секрет в могилу, - отчаянно проговорил он. - Я даже не догадывалась, - сердце Фионны сжалось. Она совершенно не ожидала ничего подобного. Ей признались в любви… Плакать или радоваться? - Конечно, как такая девушка как ты могла обратить внимание на такого как я! – Бен наконец-то опять развернулся к ней лицом. - Я ничем не лучше тебя. Я тоже всегда была изгоем и со мной мало кто общался. Может если бы ты сказал мне или показал как-то, то мы бы общались… кто знает. Но сейчас я могу предложить тебе только дружбу. - Почему? У тебя есть парень? - Нет, но есть тот, кто мне нравится, - ответила Фи. - Это Маршалл? – Бен не моргая смотрел ей в глаза. И как он догадался? Фи замялась на долю секунды, не зная, стоит ли говорить о том, в чем она сама не уверена, но потом все же ответила. - Да, это Маршалл. - Он стародавний вампир, и ты думаешь, что он обратит на тебя внимание? Ты для него совсем крохотный ребенок. - Я знаю, но ничего не могу с собой поделать. Нельзя заставить себя кого-то любить и кого-то разлюбить, - развела руками Фи. - Я знаю как никто другой, - грустно улыбнулся ей Бен. - И я теперь тоже. Они рассмеялись. В этом смехе не было злобы, как и не было особой радости. Бен почувствовал, как ему в сердце воткнули иголку, и кровь маленькими капельками закапала куда-то вниз. Он и не ждал что Фи примет его чувства, но все равно, решившись так неожиданно для себя сказать об этом, он почувствовал боль, получив отказ. - Извини, что я вел себя так, - промолвил он. - Даже если мне сотрут память, я не хочу забывать о тебе, и хочу быть твоим другом, если позволишь. - Конечно, - ответила Фи, улыбаясь ему. - Я тоже хочу с тобой дружить.