Это только бизнес.

Мы не зря не последовали за оглушенным мужем, ибо он, как и большинство мужиков в моменты, кода к жене приходят невыносимые гости, не придумал ничего лучшего, чем забуриться в ближайший бар и нажраться. Зрелище было так себе, особенно по причине пустого и урчащего желудка субъекта. Если бы в баре было что-то более существенное к вину (а от пива Чже уже тошнило), чем эти их прозрачные ломтики сыра, возможно, Чже не был бы так пьян и с первого раза набрал бы код замка двери собственной квартиры. Но он ошибался два раза, и только осознание, что еще одна ошибка, и бдительная соседка слева точно выйдет на площадку с шокером в руках, помогло ему сосредоточиться и набрать правильно. Один-девять-пять-пять. Год рождения отца Чже. Хм, у отца юбилей в этом ноябре. Интересно, если они на празднование придут с беременным пузом у курицы, больше ничего дарить не придется? В голове сразу возникают идеалистические картинки – курица в каком-нибудь трикотажном платье с цветами фальшиво улыбается и берет на себя весь огонь говорливой родни Чже. Они все гладят ее по животу, надеясь, очевидно, что ребь где-то там почует их и посигналит пяткой в открытую ладошку. Курица будет улыбаться несмотря на полностью отбитые к тому моменту внутренности, токсикоз и то, что для того, чтобы дитенок появился в животе, пришлось заниматься сексом с собственным мужем. Благодаря всем этим мыслям Чже входит в двери с несвойственной ему откровенной улыбкой и даже не сразу понимает, хорошо или плохо, что лжеподруг жены в квартире нет. В нынешнем настроении он бы вполне справился и с их тупыми лицами, и с повышенными децибелами. Впрочем, смущать идеей беременной курицы некого – в доме тишина, и только запах какой-то домашней еды витает в воздухе. Миён! Вернулась! Он в три шага допрыгивает до кухни, но увы, вместо милой гувернантки у плиты кашеварит благоверная. Несколько секунд наблюдений хватает для четкого понимания, что она пьяна, и две бутылки шардоне у раковины это только подтверждают. Сразу вспоминается ее презрительное «алкоголь для тех, кто боится реальности, я не пью», сказанное подругам. Он в этот момент вернулся за шарфом максимальной площади для комфортного передвижения по городу и чуть не заржал в голос. Но после взгляда на тоскливое курицыно лицо решил, что ей и так досталось. Чем больше он стоит, чуть покачиваясь от выпитого, тем неудобнее сказать, что он здесь. Курица ко всему прочему начинает петь. Поет она отвратно. Это в корне меняет ситуацию. - Оказывается, кур… ты умеешь готовить, - он прерывает ее мычание. Она тут же затыкается, на пару сантиметров поворачивает голову, шаря по его силуэту очевидно пьяным боковым зрением, и тут же отворачивается. Если бы на сковороде не шипела говядина, он бы услышал посыл сдохнуть, произнесенный сиплым шепотом, но курица была отвернута к стене, и он не увидел движения ее губ. С другой стороны, ее настроения в данный момент ему были побоку. Он хотел жрать, и даже если бы пришлось для этого собственноручно отказаться от гонорара за две дорамы, он бы не моргнул и глазом. – Помочь чем? В этот раз курица повернула голову дальше, куда-то в переносицу Чже вонзились два пучка ненависти, больше похожих на лазеры в фантазийных фильмах. - Застрелись. Он ясно улыбается, словно на чтении сценария оказалось, что его роль второго плана – роль мужика во френдзоне (опять!), и подходит к плите. Лапшу курица, конечно, переварила, но зато мясо поджарено как положено. Он тащит из нижней полки дуршлаг, из курицыных рук – прихватку, и прежде чем девица реагирует, раскидывает лапшу на две тарелки. Она слабо сопротивляется, точнее, только вербально, желая ему и всей его чертовой семейке чего-то там, на что у нее не хватает воздуха, и конец проклятий она проглатывает, пока он снимает еще и мясо. - Ну это, конечно, не как у Миён, – он садится напротив и с очевидным удовольствием смотрит на полные тарелки, - но пока она не вернется, вполне сносно. Курица крякает, хватает недопитую бутылку и усаживается на ближайшее кресло. Если быть точным, падает. Словно ее кто-то неудачно уронил. - А Миён больше не придет, пфргх. Чже быстро стреляет глазами в лицо курицы. Оно выражает сразу несколько эмоций. Первая – она знает то, чего не знает Чже, и рада этому, пусть и мелкому, превосходству. Вторая – многие знания – многие скорби. И третья – он жрет ее говядину! - Ты сначала дала ей выходной, а потом уволила? - Если бы я могла, я б тебя уволила, козлина, а не ее, - отвлеченно жалуется курица, пытаясь совладать с палочками и перехватить у Чже хотя бы один кусок мяса. – Я его жарила, вообще-то! Чже хватает с тарелки два куска сразу, засовывает за щеку оба и старательно жует, не отвечая. Пальцы девицы путаются в палочках, так что она в итоге бросает приборы на пол, хватает руками мясо и отправляет в рот. Детский сад, прости господи. Чже ухмыляется, глядя, как благоверная пытается дотянуться до приборов в дальнем углу кухни, не вставая с места. Лапшу-то есть нечем. - Что там за осколки в прихожей? Надеюсь, папину коллекционную вазу ты размозжила об головы этих идиоток, а не просто в стену? Если они ушли без физических повреждений, то я в тебе разочарован. При такой-то лютой ненависти… Он замолкает инстинктивно. Курица оставила попытки взять другие палочки вместо брошенных на пол и воззрилась на него с недоуменно-недоверчивым видом. - Что ты только что сказал?