Любовь и Корона

Островок был соединен с берегом узким перешейком и в теплом свете луны казался мерцающей дорогой, ведущей к самому сердцу реки. Осока клонилась под порывами еще несмелого ветра, свойственного ранней осени, когда он лишь пробует свои силы. Не ревет, сдирая с деревьев листву, не гонит по небу полные дождем тучи, а тихонько покачивает тонкие ветви, волнует поверхность реки, заползает под рубаху и вздувает колоколом юбку, лаская голые ноги. Макото вдохнула полной грудью, чувствуя, как легкие заполняет этот свежий проказливый ветерок, и посмотрела на своего собеседника. Он сидит спиной к луне, потому лицо его кажется совсем темным, ничего не разглядеть, не понять, то ли улыбка красуется на губах, то ли ухмылка. Он привел ее на этот островок, в увитую диким виноградом беседку. По центру располагался круглый стол, пахнущий свежей древесиной, вокруг стояли кресла с мягкими подушками, аккуратной стопкой лежали пледы. Все это создавало ощущение уюта и безопасности, какой-то домашности, и сердце девушки щемило от глухой тоски по утраченному. - Повтори то, что сейчас сказал, - после долгого молчания попросила девушка. - Я помогу тебе отыскать сестру, только опиши ее во всех подробностях: рост, цвет волос, глаз, одежду, черты лица. Хоть сейчас я отдам приказ своим людям и велю не возвращаться до тех пор, пока ее не отыщут. Макото привычно закусила костяшку указательного пальца, она всегда так делала, когда волновалась. Принцесса боялась поверить ушам, слишком немыслимым казалось предложение этого почти незнакомого мужчины. За месяцы скитаний она отвыкла доверять, видела в каждом встречном опасность, не желала ни перед кем раскрываться. Какое дело другим до ее проблем? Каждый сам за себя, люди не станут сочувствовать и помогать ей, лишь выпьют ее горе, как сладкое вино, получат удовольствие от ее страданий и пойдут своей дорогой. А Мако останется одна, опустошенная, выпитая и злая. А может, она себе все надумала, помешалась? Нельзя видеть в каждом предателя, нельзя! Иначе жить станет просто невозможно. Пропадет то последнее, что еще держит в этом мире. Ее надежда. - С чего вдруг такая щедрость? – стараясь не выдать настоящих эмоций, насмешливо поинтересовалась принцесса. Орион откашлялся и потянулся к бокалу. На какой-то миг на лицо упали слабые лунные лучи, и Макото невольно сжалась. - Что, никто раньше не делал щедрых подарков? – отвечал вопросом на вопрос мужчина, скопировав ее тон. Если бы сейчас стоял ясный день, то Орион бы точно заметил румянец, покрывший щеки. Каков нахал, что он себе возомнил? Да если бы он знал, что Мако не простая скиталица в затертой одежке, а принцесса, чьей руки добивались десятки, если не сотни мужчин? «Ну, с сотнями я перегнула… но все же! И подарки у меня были, и горы цветов, и признания. Вот проклятье! Еще оправдываться перед ним начни». И тут Макото осознала, что пальцы ее сжимают ручки кресла, поза кричит о напряженности, готовности вот-вот сорваться с места. Неудивительно, что Орион чувствует свое превосходство, потому и позволяет всякие неуместные фразы. - При чем здесь это? – выдохнула девушка и откинулась на спинку, положила на колени подушку. «Вот, так уже лучше» - подумала она, забыв про то, что снова закрывается от собеседника, на этот раз треклятой подушкой. - Успокойся, ты слишком зажата, даже твой разум будто в тисках. Только и думаешь о подставе, не удивительно, что при первой встрече я решил, что ты сумасшедшая. - Я действительно сумасшедшая, раз сижу за одним столом с человеком из враждебного государства, потягивая вино. - И он тоже сумасшедший, поэтому мы стоим друг друга. Макото никогда не удавалось примерять чужие маски, вот и сейчас ее нервозность трудно было не заметить. Казалось, чем больше она пытается ее скрыть, тем нелепее выглядит. Но паскудней всего было признавать, что молодой командир сотни до неприличия привлекателен. Он, похоже, отлично знал, какое впечатление производит на женщин, был уверен, что и старательно изображающая холодность и серьезность Мако подпадет под его обаяние. Орион не пытался нарочно красоваться перед ней, поведение его были совершенно естественным, движения небрежны и даже несколько ленивы. Он лениво поглаживал ножку бокала, лениво закидывал ногу на ногу, лениво заправлял за ухо прядь каштановых волос. В Грозовом королевстве длинные волосы давно вышли из моды, придворные предпочитали практичную короткую стрижку, над длинноволосыми рыцарями даже насмехались. Принцесса встречала мало мужчин, которым шла такая грива, и Орион был одним из них. Она добавляла его облику мужественности. - Твоя любезность весьма странная, это отметил бы любой, оказавшийся на моем месте. Сам посуди, я пыталась убить тебя, бросалась с мечом, а ты отпустил меня, потом спас от бандитов, а теперь вот помощь предлагаешь. Орион пожал плечами. Вот кто был по-настоящему расслаблен и спокоен… Или тоже притворялся? - Я мог бы рассуждать об этом до рассвета, но не хочу. Поэтому тебе лучше спросить у звезд. - У звезд? – в голосе девушки прозвучало недоумение. «Точно издевается!». Тихий смешок убедил ее в этом. - Не бери в голову, Лита. И не обижайся на меня. - Еще чего! – с горячностью воскликнула Макото. – Меня обидеть не так-то просто. Оказывается, так просто солгать в темноте. Губы сами произносят нужные слова, только сердце бьется слишком гулко и неровно, словно пытается вырваться из темницы тела. Орион поднялся с кресла со вздохом, в котором звучало: «да знаю я про тебя все, не надо мне врать», и подошел в одному из столбцов, подпирающих крышу беседки. Достал из кармана что-то блестящее, вероятнее всего, монетку, покрутил в пальцах и бросил в воду. Раздался негромкий всплеск. Принцесса напрасно пыталась сосредоточить взор на бокале, но он упрямо притягивался к гордо развернутым плечам, ногам, обтянутым кожаными бриджами, широкой спине. «Хватит пялиться, - с ненавистью к себе самой подумала Мако и сжала зубы. – Ты же не какая-нибудь тупая самка!». - Ты так и не ответила. Принцесса сцепила пальцы до боли. Она должна принять предложение Ориона, к демонам гордость! На кону стоит жизнь ее родной сестры, люди сотника знают эти земли намного лучше, они могут хотя бы попытаться отыскать Ами. Так какого она смеет сомневаться? Разве может случиться что-то хуже того, что уже случилось? Мако легко соскользнула с кресла, прошагала к увитому виноградом столбу, к которому успел прислониться Орион, и остановилась с другой стороны. Взгляд девушки упал на темные воды реки. Поверхность ее рябила, отчего отражение Макото казалось нечетким, готовым вот-вот исчезнуть, унестись под напором течения, словно дрожащий на ветру лист. Она долго, словно завороженная, глядела на другую себя. Стоило раскрыть рот и сказать те заветные: «да, пожалуйста, помоги мне ее найти», но губы не желали слушаться. И вдруг Орион отделился от подпорки и оказался рядом, плечом к плечу с ней. Принцесса смотрела в воду и боялась даже вздохнуть, а тем более оглянуться, оторвать взор от картины в воде, чтобы ненароком не разрушить прекрасную иллюзию. Может, кто-то сказал бы, что эти двое друг другу под стать. Красивые, независимые, сильные. И донельзя одинокие. Мако чуть было не рассмеялась своим глупым мыслям. Все-таки, часть той наивной и романтичной девочки еще живет в ней. Но так хочется еще несколько мгновений полюбоваться на их отражения, пускай искаженные, нереальные, лгущие. Она видела, как рука мужчины потянулась к ее волосам, пальцы подцепили конец шнурка, потянули, и мягкий водопад укрыл ее плечи и спину. Этот жест был гораздо более откровенным и интимным, чем его дерзкие слова и взгляды. А если цена за помощь в поисках сестры окажется слишком высокой? «Нет такой цены, которую бы я не заплатила за возвращение Ами». - Я буду очень благодарна, если твои люди отыщут мою сестру, - Макото сделала шаг в сторону. – Ее зовут Ами, на вид ей около восемнадцати лет, она хрупкого сложения, ростом мне по плечо. Она очень красивая, у нее небольшой, слегка вздернутый нос, синие глаза… - В Звездном королевстве сотни девушек, подходящих под это описание, - нетерпеливо прервал Орион. – Есть такое, что отличает ее от других? - У нее неровно остриженные темно-синие волосы… Орион, ты что? Мгновение назад мужчина двинул кулаком по увитому виноградом столбу и сквозь зубы выругался.