Откуда счет ступеням (Where All Ladders Start)

Уилл не мог повернуть голову. Едва сознание вернулось к нему – резко, рывком, - он забился и заметался – напрасно, потому что запястья, щиколотки и даже голова были надежно зафиксированы и привязаны ремнями к грязной кровати, на которую его уложил Ганнибал. Уилл мог смотреть только прямо перед собой, на пятно света, которое расползалось по потолку. Должно быть, фонарик упал где-то на пол и светил вверх. Уилл попробовал ослабить ремни, поворачивая и крутя запястье, но едва смог дотянуться до них кончиками пальцев. На ощупь ремни были кожаными. Скорее всего, они уже давно гнили от сырости. Уилл рванулся изо всех сил, но ремни держали крепко. Сердце, колотившееся в груди, казалось ему слишком горячим, разбухшим и несоразмерно огромным. Грудная клетка не вмещала его, сдавливала со всех сторон, не оставляя места ни желудку, ни легким. Уилл задыхался, еле сдерживаясь, чтобы не хватать воздух ртом отчаянными глотками, и заставлял себя дышать ровно и неглубоко. Комната была пуста, он был один. Уилл убеждал себя, что Ганнибал где-то недалеко – наблюдает, оценивает – но верить в это с каждой прошедшей минутой становилось все сложнее. Тогда Уилл попытался изменить тактику – в конце концов, не имело никакого значения, здесь Ганнибал или нет. Все, что ему нужно – это сосредоточиться. Кожаные ремни старые и протертые, кровать – тоже, вдобавок, наверное, еще и ржавая. Он сможет выбраться самостоятельно. Ему необязательно лежать здесь, спутанному по рукам и ногам, и дожидаться, пока подозрительно активная живность, бегающая по стенам, не осмелеет настолько, чтобы попробовать его на вкус. Фонарик вдруг с глухим стуком опрокинулся и покатился, луч света прочертил дугу, скользнул вниз и заплясал на стене. Уиллу показалось, что он увидел метнувшуюся тень, чей-то образ на секунду выступил из тьмы. Он вытянулся изо всех сил, чтобы увидеть, есть ли там кто-нибудь, но, даже вывернув голову вправо, насколько позволяли ремни, не смог ничего разглядеть. Фонарик наконец остановился, тени, казавшиеся теперь чернее и гуще, замерли. Уилл опять оказался в тишине и одиночестве. Единственным звуком, разносящимся по комнате, было его сбитое неровное дыхание. Уилл попытался дышать размеренно, вновь обрести хоть какое-то подобие контроля над собой, но тело в панике стремилось вдохнуть как можно больше воздуха, словно каждый вздох грозил стать последним. Мышцы сводило судорогой и скручивало так сильно, что болели кости. Уилл отчаянно дергал запястье, стараясь освободить руку, пока не стер кожу в кровь. Он твердил себе, что ремень рано или поздно поддастся, что все будет хорошо. Что Ганнибал где-то здесь, должен быть здесь, наблюдает, иначе вся эта ситуация не имеет смысла. И если – когда - станет совсем плохо, Ганнибал вмешается. Самовнушение понемногу начинало действовать, и именно в этот момент Уилл услышал звук заводящегося мотора, а потом - шорох гравия под колесами отъезжающей машины, и рухнул в кошмар, сбывавшийся наяву. Рев уезжающего школьного автобуса, затихающие голоса, и он, маленький мальчик, навсегда оставшийся там, где ему и надлежит быть. Все вокруг замерло, даже сердце споткнулось в груди. Ноги и руки налились ледяным холодом. Не стало слов, чтобы описать творившееся с ним, а без них не осталось ничего – только эта комната, эта кровать и его страх. Горло словно ободрали изнутри. Наверное, он кричал, но сам не слышал ни звука. Какая-то часть него, часть прежнего Уилла, наблюдая за всем словно со стороны, все еще осознавала происходящее, но накатывающие волны безумия захлестывали и уносили ее все дальше и дальше. Время потеряло смысл, секунды и часы слились в одно целое, когда Уилл услышал звук открывшейся двери и приближавшиеся шаги. Тени опять заметались по стенам, Уилл инстинктивно дернулся назад. Напрасно. Он ощутил чье-то присутствие – подавляющее, неумолимое, - и опять забился, выкручивая правую руку, и на этот раз ремень поддался. Уилл рванулся что было сил, но его тут же крепко схватили за запястье, удерживая на месте. Ганнибал склонился над Уиллом, прижал два пальца к его шее, нащупывая пульс, прежде чем освободить ему руки. Уилл ощущал его горячее, быстрое дыхание, видел непривычный румянец, окрасивший скулы, и испарину, выступившую у корней волос. Ганнибал рванул оставшиеся ремни, освобождая голову и щиколотки Уилла, поднял его на ноги и потащил прочь от кровати, остановившись только на полпути к двери. И даже тогда он продолжал оставаться строго между Уиллом и кроватью. Уилл привалился к груди Ганнибала, чтобы не упасть. Ноги просто не держали. Ганнибал обхватил его лицо ладонями, легко поглаживая щеки, заставил приподнять голову и посмотреть на него. -Я думал, ты добивался именно этого, - сказал Уилл. Голос прозвучал хрипло и незнакомо, говорить было больно. Ганнибал явно собирался что-то ответить, но удержался в последний момент и не сказал ни слова. Он еще раз проверил пульс Уилла, прижав указательный и средний пальцы к шее под подбородком, а другой рукой откинул волосы с его лба жестом, выдававшим напряженную нервозность. -Так и было. До определенной степени, - в конце концов, ответил он. Уилл выпрямился, с трудом держась на ногах, и отступил назад. Колени подламывались, но он все-таки мог стоять самостоятельно – более или менее. Повернувшись боком к Ганнибалу, Уилл согнулся почти вдвое, словно пытаясь выровнять дыхание. А потом вдруг резким движением распрямился, одновременно разворачиваясь всем корпусом, и с силой ударил Ганнибала кулаком в челюсть. Ганнибал не сделал ни малейшей попытки уклониться, покорно снеся удар, и остался стоять, где стоял. Уилл теперь оказался совсем близко к нему, практически вплотную, вторгаясь в личное пространство - и Ганнибал не отстранялся. Подняв руку, Уилл с силой провел большим пальцем по его разбитой губе, жадно наблюдая, как из ранки сочится кровь. Глаза Ганнибала были прикованы к лицу Уилла, выискивая что-то, известное ему одному, стремились поймать ответный взгляд – но Уилл упорно не смотрел на него. -Скажи, что сожалеешь, - прошептал он. -Я сожалею. -Хорошо. Я тебя не простил, нихрена подобного, но то, что ты сказал – это хорошо. Уилл придвинулся еще чуть ближе, оказавшись совсем уж вплотную, и вот теперь Ганнибал отшатнулся назад. Уилла с головой захлестнуло ощущение собственной власти. Он шагнул вперед еще раз и еще, и каждый раз Ганнибал отступал все дальше, пока не уперся спиной в стену. -Мы должны ехать, - ровным тоном сказал он, но не сделал ни одного движения, чтобы уйти или отодвинуть с дороги своего преследователя. Уилл оперся ладонями о грязную стену по обе стороны головы Ганнибала и сократил последнее оставшееся между ними расстояние - поймал губами его нижнюю губу, втянул ее в рот, ощущая на языке металлический вкус крови, и почувствовал, как пальцы Ганнибала судорожно вжимаются ему в бок. В остальном Ганнибал оставался абсолютно неподвижным, даже когда Уилл просунул колено между его ног и углубил поцелуй, скользнув языком внутрь. Он лишь издал низкий звук, который Уилл жадно впитал ртом и губами, выпив до дна. Непривычный будоражащий привкус крови подстегивал его, заставляя буквально вжимать Ганнибала в стену, ощущая бедром его твердеющий член. Тело Уилла отреагировало совершенно аналогичным образом, и прежде чем совсем потерять голову, он отшатнулся назад. -По крайней мере, теперь я знаю, что не сплю. Никогда в жизни у меня не было таких жутких кошмаров – хотя, я уверен, в скором времени будут. Благодаря тебе. Ганнибал по-прежнему неподвижно стоял у стены, и единственное, что выдавало его эмоциональное состояние - неуловимое движение руки, которая еще несколько мгновений назад впивалась в бок Уилла, словно в попытке удержать его рядом. Впрочем, Ганнибал быстро справился с собой и прижал ладонь к вылинявшим обоям. Уилл никогда не отрицал, что Ганнибал обладает природным магнетизмом - а сейчас противостоять его притяжению было просто немыслимо, особенно когда он был таким непривычно растрепанным и дышал так непривычно неровно. Поэтому Уилл без раздумий шагнул ближе, стремясь вновь ощутить тепло, исходившее от Ганнибала, и медленно провел ладонями вниз по его груди. -Хотя я очень не хочу, чтобы ты останавливался, вынужден напомнить, что нам пора. Уилл нахмурился. -Охрана? Это место патрулируется? -Проблема не в этом. Ганнибал отодвинулся, наконец, от стены, направился к двери, по пути подобрав фонарик, и остановился, выжидательно глядя на Уилла. -А в чем проблема? -Я – владелец этого здания. -Ты… выкупил здание, в котором совершил до сих пор не раскрытое убийство? -Признаю, не самое умное мое решение. Но, поскольку дело сделано, перепродажа привлекла бы еще больше ненужного внимания к моей персоне. Они бок о бок прошли к выходу через полутемный холл. Уилл каждую минуту ждал возвращения панического страха, но единственное, что он способен был чувствовать, это оцепенение, холод и бескрайнюю опустошенность - последствия резко схлынувшего адреналина. Никто больше не произнес ни слова, и лишь когда они опять оказались в машине и выехали на трассу, Уилл заговорил: -Джек не подозревает, что ты помог мне сбежать. У него нет причин проверять твои налоговые декларации и счета. И даже если он о чем-то догадается, вряд ли будет искать нас в заброшенной психиатрической клинике. Или будет? -Возможно, я в самом деле перестраховываюсь. Но даже, если это так, будет гораздо безопаснее, если мы окажемся как можно дальше от этого места. Через несколько миль будем проезжать через город. Ганнибал бросил красноречивый взгляд на собаку, спавшую на заднем сидении. -Приют ночью наверняка закрыт. -И это к лучшему. Неразумно обнаруживать наше присутствие в этих местах. Ночь довольно теплая, мы можем привязать пса снаружи, и работники приюта утром его найдут. Уиллу не понравился этот план, но другого у него не было – он понимал, что лучшего варианта в их положении не придумаешь. Через пятнадцать минут Ганнибал съехал к обочине и остановился. Дорога резко поворачивала на восток, и через кроны деревьев можно было разглядеть зарево огней, висевшее над городом. -Не так уж далеко, - заметил Ганнибал. – Человек, выгуливающий собаку, привлечет меньше внимания, чем двое мужчин на «Бентли». Я скоро вернусь, а тебе не помешает переодеться. И выпить воды. -Я в порядке. И не какая-то там чертовая… - Уилл едва успел проглотить готовое сорваться с языка слово «чашечка», что только подогрело его злость. Иногда ему начинало казаться, что не осталось ни единого места в его сознании, куда еще не успел пробраться Ганнибал. -Я в порядке, - с нажимом повторил он. -У тебя шоковое состояние. Уилл несколько секунд сверлил Ганнибала взглядом, потом аккуратно выбрался из машины, от души хлопнув дверью. Даже поймал себя на желании открыть ее еще раз – чтобы была возможность шарахнуть как следует, - но сдержался, и зашагал прочь, путаясь в высокой траве, в безотчетных поисках чего-нибудь, на чем можно было бы выместить злость. Ганнибал последовал за ним, осмотрительно предпочитая держаться подальше. -Уилл… Уилл резко повернулся, вскинув руки к ночному небу. -Да, ты прав! И кто в этом виноват? Это была любимая фраза его отца, и в своем собственном голосе Уиллу почудился до боли знакомый луизианский акцент. Из горла вырвался истерический смешок – он вполне допускал, что в один прекрасный день его сознание будет окончательно вытеснено посторонними личностями, но и подумать не мог, что этими личностями окажутся Ганнибал и его отец. -Я, - согласился Ганнибал. Это простое признание вдруг лишило Уилла последних сил, сдернув с вершин эмоционального перенапряжения, пика которого он достиг несколько часов назад. -Верно, - сказал он. – Послушай, просто иди, хорошо? Сейчас мне нужно побыть одному. Ганнибал не стал спорить, вернулся к машине и вытащил пса с заднего сидения. -Возьми для него одеяло, - добавил Уилл. Ганнибал и на этот раз выполнил его просьбу, и даже использовал один из своих шелковых галстуков в качестве поводка. Пес по-прежнему хромал. Уилл смотрел, как они медленно идут по направлению к городу, чувствуя смутное беспокойство, и тут Ганнибал вдруг оглянулся и поднял пса на руки. - Как его зовут? – крикнул он Уиллу. -Что? -Ты ведь дал ему имя, не так ли? -Чарли, - ответил Уилл, не раздумывая, просто потому нужно было что-то сказать, и одновременно борясь с неуместным чувством иррациональной благодарности. -Я оставлю с ним записку, - сказал Ганнибал и продолжил свой путь к городу.