***
— Я хочу домой! – громко сказала она, но ответом ей был громкий смех и насмешливый взгляд небесно-голубых глаз. — Домой? – наигранно удивился голос. – Зачем же? Ведь нам с тобой и здесь хорошо, разве нет? — Хватит! Нервы не выдерживали. Каждый раз одно и то же. — Прекрати! Ты не имеешь права меня тут удерживать! — Не имею права? Малыш, а ты в этом точно уверена? – и вновь смешки, которые с недавних пор начали бить по нервам ничуть не хуже, чем молот умелого кузнеца по наковальне. – Если ты забыла, то я тебе кое-что напомню – ты находишься в Подземелье. В моём Подземелье! Я здесь единственный хозяин! Я могу делать всё, что душе угодно! И как полноправный хозяин этого мира я заявляю… Ты никуда отсюда не уйдёшь!!! Твой дом теперь здесь!!! ВМЕСТЕ СО МНОЙ!!! Больше нет сил терпеть. Она безвольно падает на колени, а из её глаз сами собой начинают литься слёзы. — Я очень хочу домой… к своей семье… умоляю…***
Из груди вырвался шумный вздох, когда принцесса резко распахнула глаза и, приподнявшись на локтях, принялась судорожно оглядываться вокруг. Эта комната… всё в ней кажется таким знакомым, таким родным. И оттого слишком уж нереальным. «Неужели… неужели он всё-таки отпустил меня? – думала Хакулан. – Но ведь это невозможно!». Вдруг она почувствовала, как кто-то держит её за руку. Взглянув на этого человека, Хакулан обрадовалась, но в то же время и растерялась. Державший её за руку парень сидел на стуле рядом с кроватью и мирно спал, склонив голову. Но стоило девушке увидеть шрам на его лице, и она узнала этого молодого человека. — Болин… это правда ты? Услышав своё имя, советник встрепенулся и едва не упал со стула. — Принцесса Хакулан, вы очнулись! Какое счастье! Это точно был Болин – теперь в этом можно было не сомневаться. — Где… где я? – едва хрипловатым и неуверенным от недавнего сна и волнения голосом поинтересовалась девушка, всё ещё не веря в реальность происходящего. — Это же ваша комната, принцесса! За время вашего отсутствия я здесь ничего не поменял! Ну, разве что только пыль каждый день протирал… — Болин… — Вы меня узнали! – счастливо заулыбался он. – Как же я счастлив! — Ты… немного изменился, – неуверенно продолжила принцесса. – Но твоё лицо я смогу узнать даже через сто лет. В ответ на это советник тяжело вздохнул. — Да уж, как вы и сказали, я действительно изменился, – с некой задумчивой тоской молвил он. – Подрос и возмужал, между прочим! И немудрено, за столько-то лет… — Постой, – перебила его Хакулан. – Что ты сейчас сказал? — Я сказал, что каждый день убирался здесь… — Нет-нет, что ты сказал после этого? — Ну… что и неудивительно, что за несколько лет я изменился? — Вот, именно это. Что ты хочешь сказать? Какие ещё «несколько лет»? — То есть… вы ничего не знаете? – удивился Болин. – И как только я сам не догадался?! Какой же я всё-таки глупец! — Успокойся, Болин! – прикрикнула принцесса, уже начавшая терять терпение от истерики своего советника. – Объясни всё по-человечески! Чего я не знаю? Хакулан пристально посмотрела на юношу. Невооружённым взглядом было видно, что тот очень сильно нервничал: глаза бегали в разные стороны, на лбу выступили капельки пота, губы подрагивали, а пальцы нервно теребили ткань длинных рукавов. При виде этой картины терзавшее душу нехорошее предчувствие усиливалось настолько, что становилось физически дурно. — Я… даже не знаю, как вам это сказать, но… с тех пор, как вы внезапно исчезли… прошло почти десять лет! От этих слов внутри у девушки всё похолодело. Как же так? Она была абсолютно уверена, что провела в Подземелье не больше года, и то только потому, что этот треклятый извращенец, Декарабиа, не хотел её отпускать. — Болин… ты ведь шутишь? Умоляю, скажи, что ты шутишь! Но советник упорно молчал, не поднимая взгляда на свою госпожу. И тогда она поняла – это вовсе не шутка, а суровая реальность. Вдруг раздался тихий, едва уловимый для человеческого слуха стук в дверь, а спустя всего несколько мгновений в комнату вошла она. — Мама… — Ваше Величество! Но Гьёкуен, казалось бы, и вовсе не замечала присутствия почтительно склонившегося перед ней Болина. Как ни в чём не бывало женщина села рядом с дочерью на кровать и, взяв её руки в свои, ласково улыбнулась. — Дорогая Хакулан, как же я рада, что ты очнулась! Мы уже и не чаяли увидеть тебя в живых. Ох, и заставила же ты нас всех поволноваться, девочка моя. В следующее мгновение произошло то, чего, пожалуй, даже сама принцесса едва ли могла от себя ожидать. Она крепко обняла свою мать и, уткнувшись носом в её плечо, разрыдалась. — Как же я по вам всем скучала! По вам с папой, по Болину, по братьям с сестрёнкой… И даже по дяде вместе со всеми его детьми соскучиться успела! — Ну, тише, тише, моя маленькая принцесса, – успокаивала её Гьёкуен. – Тише, не плачь. Ты теперь дома, так что всё хорошо. Так продолжалось ещё какое-то время, пока Хакулан не выплакала все свои слёзы, накопившиеся за долгое время. Но тут у неё внезапно возник один вопрос. — Мама? — Что, доченька? — А где сейчас Хакую, Хакурен, Хакурю и Хакуэй? Теперь настала очередь императрицы удивляться. Хотя девушка и не видела лица своей матери, но она почувствовала, как та слегка напряглась. После недолгого замешательства женщина отстранила от себя дочь и, встав с постели, посмотрела ей прямо в глаза. — Они сейчас очень заняты, но я тебе обещаю, что как только они узнают о твоём пробуждении, то непременно зайдут тебя проведать. А ты пока отдыхай и набирайся сил, они тебе ещё понадобятся. Болин, – обратилась она к парню, о присутствии которого Хакулан уже успела забыть. – Присматривай за моей дочерью. И постарайся пока никого к ней не пускать, хорошо? — Как скажете, Ваше Величество! – с готовностью отозвался парень, не поднимая взгляда на императрицу. — Вот и славно. Ласково поцеловав напоследок свою дочь, Гьёкуен поспешила уйти. Тяжело вздохнув, девушка рухнула обратно на пуховые подушки и посмотрела на своего советника покрасневшими от долгого плача глазами. — Болин, – позвала она его слегка осипшим голосом. — Да-да, Ваше Высочество, вам что-нибудь нужно? Хотите пить или, быть может, вам принести еды? Так я мигом… — Нет же, я не о том. Я хотела спросить… Где моя глефа? Она ведь была при мне? — Что… Ах, ну да, конечно! Ваше оружие… Вы действительно держали его в руках, когда вас нашли. Очень крепко держали, надо заметить. Если хотите, то я могу принести вам эту вашу… Глефу, верно? Один момент! И прежде, чем принцесса успела что-либо сказать, Болин куда-то убежал. Впрочем, долго ждать его не пришлось. Всего через несколько минут парень вернулся, бережно держа в руках глефу с замотанным в ткань лезвием. — Вот, Ваше Высочество, как вы и просили. — Спасибо, Болин. Не мог бы ты положить её рядом со мной? — Но зачем… — Ничего не спрашивай, так надо. И ещё, не мог бы ты меня оставить одну, я бы хотела ещё немного отдохнуть, чтобы восстановить свои силы. — Конечно, как пожелаете, принцесса Хакулан. Болин аккуратно положил на подушку рядом с принцессой глефу, почтительно поклонился и ушёл, тихо прикрыв за собой дверь. А принцесса всё это время не отводила взгляд от своего оружия. Отбросив в сторону теперь уже ненужную ткань, она дотронулась до печати в виде восьмиконечной звезды на лезвии. — Ох, и дорого же ты мне обошёлся, Декарабиа. Тяжело вздохнув, девушка устало прикрыла глаза и сама не заметила, как провалилась в сон, крепко сжав в руке деревянное древко…***
— О, милашка, ты уже здесь! Очень грубо с твоей стороны опаздывать, знаешь ли. А ведь твоё благородное происхождение должно было обеспечить и благородное воспитание с подобающими манерами, разве я не прав? Хакулан судорожно оглядывалась по сторонам, надеясь увидеть обладателя насмешливого голоса, но не видела ничего, кроме солнечной поляны, окружённой плотной стеной леса. Вдруг она почувствовала, как сильные мужские руки обняли её со спины, а затылок опалило горячее дыхание. Догадаться, кому именно всё это принадлежало, не составило труда. — Я так по тебе соскучился, золотце… — Где мы? Джинн тяжело вздохнул. — Ну зачем же так сразу, котёночек? Неужели нам с тобой нельзя хотя бы один-единственный раз просто насладиться обществом друг друга? Никаких вопросов, никаких споров… А вообще, если тебе действительно так интересно, то мы сейчас находимся… в твоём сне. Принцесса удивилась. — В моём сне? Тогда… Ты-то тут что забыл?! Минута молчания, и по поляне прокатился громогласный хохот. — Какая же ты у меня всё-таки шутница! – отсмеявшись, сказал Декарабиа. – Мы ведь с тобой теперь единое целое! Твой сон – моя реальность. Если захочешь, то я обязательно тебе объясню это более подробно. Чуть позже. А сейчас… Объятия исчезли, однако сам их обладатель явно не спешил куда-либо исчезать. — Потрудись-ка ты мне объяснить, как ей удалось так просто обвести тебя вокруг пальца, – возмутился мужчина, скрестив руки на груди. – Нет, я, конечно, понимаю, мол, родная кровь и всё такое… Но! Я, повелитель иллюзий и гипноза, и тот таких прав не имею! Как так-то, а?! — Что… о чём ты говоришь вообще? — Да не придут они к тебе, пойми уже! Эта… чисто из уважения к тебе, я назову её «матерью»! В общем, обманула она тебя! Облапошила, как маленькую девочку! — Да как ты смеешь говорить мне такое?! – воскликнула Хакулан. – Моя мама не могла мне солгать! Да и зачем ей это? — А вот сейчас сама всё и узнаешь…***
Проснулась Хакулан от того, что за дверью кто-то тихо, но весьма эмоционально что-то обсуждал, причём один из голосов, который принадлежал Болину, она узнала сразу же, в то время как второй голос показался лишь смутно знакомым. — Ваше Высочество… — Она уже очнулась? Я должен увидеть её. — К сожалению, я не могу вам этого позволить. Ваша мать лично приказала мне никого не пускать к принцессе Хакулан. — Мне безразлично, что тебе приказала эта женщина. Я имею право навестить свою старшую сестру или нет? — Конечно же имеете, Ваше Высочество, но вы, очевидно, не осознаёте всей серьёзности ситуации. Принцесса сейчас очень слаба – как физически, так и духовно. Любое, даже самое малое эмоциональное потрясение, может весьма негативно сказаться на её психике! В конце концов, прошло десять лет! Она вас даже не узнает! — Да что же это такое?! Было очевидно, что оба собеседника уже начинают терять терпение и, судя по всему, если так пойдёт и дальше, то дело может дойти и до рукоприкладства. — Ваше Высочество, умоляю вас! Если вы не желаете слушать меня, так хоть вашу сестру пожалейте! Должно же в вас быть хоть что-то человеческое! Спустя секунду послышался звук удара и возглас «Ой!», по всей видимости, принадлежавший Болину, после чего дверь резко распахнулась, и в покои вошёл черноволосый юноша с шрамом от ожога на пол-лица. Но, несмотря на это увечье, принцесса сразу же узнала в этом юноше своего повзрослевшего младшего брата. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, не в силах что-либо сказать. Но вот Хакурю кинулся к своей старшей сестре и крепко её обнял. — Как же я рад, что ты наконец-то вернулась, сестра! Если бы ты только знала, как сильно мне не хватало тебя! — Ах, Хакурю, я тоже очень рада тебе, но не мог бы ты чуть менее эмоционально выражать свои чувства? Задушишь ведь… — Ох, прости! – вздохнул юноша, отпустив свою старшую сестру. – Просто я очень скучал по тебе. — Я тоже очень скучала по своему маленькому братишке, – молвила принцесса, ласково улыбнувшись и потрепав Хакурю по волосам. – Но ты же знаешь, твоя сестра просто не могла не вернуться. Я ведь обещала тебе, помнишь? А принцессы всегда должны держать своё слово. — Да, конечно, но… Принц резко замолчал и опустил голову. Краем глаза Хакулан заметила, как на белоснежное одеяло упало несколько прозрачных капель. — Хакурю… ты что, плачешь? — Я боялся, – дрожащим голосом сказал юноша. – Что и ты стала жертвой её интриг. — О чём ты? Каких ещё интриг? – и тут же последовал вопрос, который не переставал волновать девушку ещё с момента её первого пробуждения. – Где Хакурен и Хакую? Только Хакурю открыл рот, уже собираясь что-то сказать, как в комнату вошёл едва стоящий на ногах и держащийся за голову Болин. — Принц Хакурю, умоляю, не надо! Не говорите ей этого! — Молчи, Болин! – приказала принцесса своему советнику, бросив на него строгий взгляд. – Пусть мой брат говорит. — Наши братья, – начал Хакурю. – Они… погибли вместе с отцом в пожаре несколько лет назад. Я и сам тогда чуть не погиб, но… отделался ожогом. После этих слов Болин рухнул на колени и принялся что-то невнятно бормотать. Хакулан оторопела. Выходит, слова Джинна оказались правдой? Но тогда почему родная мать ей солгала, а верный советник и вовсе предпочёл об этом умолчать? Неужели они так сильно боялись ранить её чувства? Но ведь она всё равно рано или поздно узнала бы о случившемся! Или, быть может, причина всех этих недомолвок кроется в чём-то другом? — Как это произошло? – дрогнувшим голосом спросила Хакулан. — Этого я сказать не могу, зато я точно знаю, кто виноват в том пожаре. — И… – принцесса затаила дыхание. – Кто же это? — Наша мать. Девушка не могла поверить своим ушам. Как же так? Мама… их любимая мама… Неужели она действительно могла совершить такое? Женщина, что могла часами играть со своими детьми и сутками не отходить от их постелей, когда те болели. Женщина, с которой были связаны все самые светлые моменты в жизни первой принцессы Империи Ко. Неужели она действительно могла это сделать? — Нет… Хакурю, она ведь наша родная мать! Она бы никогда… — Но она это сделала, понимаешь?! – повысил голос юноша, напугав этим сестру. – Она убила своего собственного мужа и родных сыновей! Она сама мне в этом призналась!!! — Хакурю, ты… раньше ты никогда не кричал на меня. Хакурю оторопел. — Что… — Посмотри мне в глаза, Хакурю, – приказала она своему младшему брату. – Посмотри, я сказала. — Я… я… Неожиданно Хакурю вскочил с постели старшей сестры, и прежде, чем та успела что-либо сказать, его уже и след простыл. Удивлённая подобным поворотом, Хакулан обратила растерянный взгляд на своего советника, который, казалось, был озадачен не меньше неё самой. — Болин… — Простите меня, Ваше Высочество! Умоляю, простите! Я понимаю, что должен был рассказать вам обо всём раньше, но… Простите меня, простите! Я же о вас беспокоился! Простите! – продолжал причитать советник. — Успокойся, я не об этом. — Правда? – подняв полные слёз глаза на Хакулан, спросил он. – Тогда о чём же, Ваше Высочество? — Будь добр, попроси служанок подготовить для меня платье. Я должна срочно поговорить со своей матерью.