Однажды у SwanQueen...

Глаза уже давно привыкли к темноте. Это, хоть и немного, помогало увидеть обстановку помещения, какие-то нечёткие контуры, а главное – единственный выход. Железная дверь, которая находилась в дальнем конце подвала или темницы, а может какой-то тюрьмы. Вокруг была удушающая тишина. Женщина не знала точно, где находится. Также она не имела ни малейшего понятия, что от неё хотят. Ей было ясно лишь одно: она никогда отсюда не выберется живой. Она была уверена, что никто её даже не ищет. А кому она нужна? Правильно… никому. Боль – единственный знак, что брюнетка всё ещё жива. Когда она перестанет ощущать адскую боль по всему телу, точно наступит конец. Такая долгожданная и желанная для Сторибрукцев смерть Злой Королевы, хотя она уже давно перестала ею являться. Сейчас женщина, прикованная цепями к холодной стене, была просто Реджиной. Бывшей Королевой. Бывшим мэром. Бывшей матерью Генри. Просто Реджина Миллс. Она потеряла всё. Кажется, ещё пару минут, и Миллс потеряет последнее, что у неё осталось – свою жалкую жизнь. Кандалы, больно сжимающие хрупкие запястья, до крови протёрли кожу. Руки уже давно затекли, находясь в поднятом состоянии. Брюнетка висела прямо на них, обессилено опустив голову вниз. Она всё ещё чувствовала запёкшую кровь на своих пухлых губах. Спина всё ещё дико горела от адской порки каким-то длинным и гибким хлыстом. За что? Реджина не знала. И уже не хотела знать. Миллс уже мало что помнила. Как она сюда попала? Кто её держит? Она просто не помнила. А, может, не знала. Сейчас ей было уже всё равно. В памяти лишь остались кадры из её жизни. Кажется, совсем далёкой, теперь чужой для женщины жизни. Словно это всё случилось не с ней. Сейчас явью для неё была лишь боль, тёмное неизвестное и холодное помещение и всё ещё звенящий в ушах звук хлыста, до крови раздирающего кожу на спине. А ещё чей-то усмехающийся голос. Возможно, мужской. На щеках всё ещё чувствовались разводы от слёз, хотя Реджина уже давно перестала плакать. Просто уже было нечем. Она не понимала, как ещё у неё хватает сил дышать и слегка изредка вздрагивать от дикого холода. Хотя при этом она совсем не была удивлена своей стойкостью, смутно вспоминая, что мать с рождения приучала её быть сильной. Организм, словно всё ещё имея надежду, жил. Сердце так же билось, хоть и слабо, но билось. Лёгкие сжимались… больно, очень больно, но сжимались и разжимались, проталкивая кислород дальше. Хоть организм и боролся с наступающей на пятки смертью, здравый рассудок Миллс уже смирился со своей участью. Всё было очевидно. Надежды нет. Нет даже маленького лучика света. Есть лишь удушающая темнота, адская боль и смерть, где-то совсем близко с блаженством ожидающая свой выход. Бывшая Королева не слышала ничего. И она могла было решить, что каким-то образом у неё пропал слух, но лишь звук своего прерывистого тяжелого хриплого дыхания говорил об обратном. Иногда брюнетке везло, и она теряла сознание. Но когда снова приходила в себя, со слабым сожалением понимала, что она всё ещё жива. И тогда она лишь желала снова провалиться в пустоту, ничего не чувствовать, но уже навечно. Последнее желание ведь должно быть исполнено? Звук шуршания и скрежета по ту сторону железной двери заставил Реджину слегка вздрогнуть, от чего боль пронзила тело ещё сильнее. Опять тот неизвестный мучитель? Снова бить? Или окончательно уничтожить? Она не испугалась. Она лишь попыталась морально приготовиться к новой порции порки и других мучений, чтобы не орать во весь голос от боли. Да, в ней до сих пор жила та самая сильная Королева, не показывающая слабость. Но в мыслях вертелось лишь одно желание: умереть. Неужели её час наконец-то настал, и она навсегда избавится от боли? Когда скрежет и шуршание закончились, за ними последовал противный и невыносимый скрипучий звук открывающейся двери. Миллс был знаком этот звук. Он означал лишь одно – новую порцию боли. Совсем тусклый свет пробрался в тёмную тюрьму для Королевы, но Реджина не сразу это заметила, так как опущенные плотной занавесью тёмные волосы не давали ей что-либо видеть. Хотя ей было всё равно. Абсолютно. Сейчас будет больно… - Реджина! – по помещению глухим эхом раздался чей-то смутно знакомый Реджине женский голос. На секунду Миллс даже удивилась этому, но после она решила, что ей просто показалось. Тем временем сразу после такого странного вскрика послышался приближающийся к узнице звук торопливого топота ног, словно бегут. Бегут прямо к ней. В мыслях промелькнуло, что сейчас кто-то с разбегу даст ей в живот ногой или рукой, и бывшая Злая Королева машинально слегка напрягла пресс, что привело к новой боли. Но после резкого затишья шагов рядом с женщиной ожидаемого удара не последовало. - Реджина… - снова до боли знакомый шёпот. Что-то тёплое и мягкое нежно прикоснулось к щеке Миллс, от чего та на удивление быстро отреагировала и вскинула голову. Мутные карие глаза стали устало рассматривать откуда-то безумно знакомое лицо. Когда наконец-то брюнетка вспомнила такой даже родной ей взгляд серых глубоких глаз, из её губ вырвался тяжёлый вздох: - Эмма… - Реджина, - снова повторив заветное имя, блондинка аккуратно обвила руки вокруг тонкой талии женщины, чувствуя пальцами рваные испачканные кровью лоскутки платья. Когда она соприкоснулась с пораненной кожей спины бывшей Королевы, та еле слышно всхлипнула и немного вздрогнула, чувствуя адскую боль. – Прости, - вырвалось из тонких губ Свон, и тогда она обняла Миллс чуть ниже, где, кажется, кожа не была рассечена. Устав держать голову прямо, Реджина положила её прямо на могучее плечо девушки, словно показывая, что доверяет ей. Эмма без труда приподняла брюнетку так, чтобы её руки больше не были натянуты как нить, удерживая узницу над полом. Теперь, придерживая женщину одной рукой, она другой вытащила какую-то железную проволоку из кармана джинс и стала ковыряться ею в маленьком проёме замка кандалов на правой кисти Реджины. Вскоре послышался заветный щелчок, после которого рука Миллс бессильно повисла, и бывшая Королева тихо облегчённо вздохнула прямо в шею Свон. А та тем временем принялась освобождать вторую руку. Когда и та обрела долгожданную свободу, блондинка попыталась поставить женщину на ноги, но неудачно. Брюнетка была слишком слаба, чтобы стоять, и тогда Эмма аккуратно подняла её на руки и, прижимая к себе, повернулась лицом к открытой двери. Хотела было уже зашагать к выходу, как услышала хрип и невнятное бормотание прямо в шею девушки, через которое можно было понять лишь одно слово: - Эмма… - Т-с-с… Всё закончилось. Я рядом, - произнеся это, Свон уверенными шагами пересекла тёмную комнату боли и стала подниматься по лестнице. Реджина впервые за долгое время почувствовала лёгкое тепло рядом, мягкие нежные прикосновения, защиту. К ней вернулась надежда. Теперь она хотела лишь одного: чувствовать Спасителя всегда рядом. Осталось бы у Миллс хоть капельку силы, она бы только сильнее прижалась к груди блондинки, но её хватило лишь на одну единственную фразу: - Я тебя люблю… - после Реджина закрыла глаза и последнее, что она почувствовала, это прикосновение теплых губ ко лбу женщины. А после бывшая Королева провалилась в долгожданный и такой необходимый сон, который уже совсем не был беспокойным. Ведь рядом находился её Спаситель.