Сборничек

      Заиду очень нравится Самара. Она напоминает тех женщин, с которыми ему было хорошо. До тех пор, пока они не поднимали на него ствол.       Он старается завлечь ее.       — Мы похожи.       — Неужели?       — Мы охотники… Мы в хорошей форме и самом расцвете сил...       — Я и не знала, что ты так романтичен…       — У нас обоих есть мягкие места… — наемник усмехается.       Однако намеки натыкаются на глухую стену. Самара, очевидно, не заинтересована в сексе на одну ночь.       Подходит Шепард, они начинают беседу об искусстве. Заид из кожи вон лезет, чтобы показать, что он не так прост, как кажется.       — Когда я смотрю на это, мне кажется, что я один в темноте, и смерть дышит мне в лицо…       — Да? — удивляется коммандер.       Он гневно зыркает на нее. Могла бы и помочь!       — Ты сложный человек, Заид Массани, — подначивает его азари.       — Бля, можешь не сомневаться, моя сладкая, — хладнокровно возвращает он колкость.       Он делает выбор в сторону нехитрых наступательных действий.       — Мы можем просто присесть возле камина, выпить несколько коктейлей…       — Кодекс не рекомендует употребление алкоголя.       — Тогда я задавлю муху один. Мы прижмемся друг к другу, полежим вместе…       — Нет.       — Что ж, прямо и честно. Люблю такие ответы.       В отчаянии Заид пытается хотя бы наладить разговор, повести диалог в другое русло.       — Мы можем просто поговорить. Я знаю, у тебя найдется несколько историй.       — Некоторым почти тысяча лет.       — Я хочу услышать их. А потом… я расскажу тебе о Джесси. Она была красива… Такая любовь…       — У вас с Джесси были дети?       Кажется, он все-таки смог заинтересовать ее.       — Нет, — смеется наемник. — Джесси — моя старая винтовка. И… мой лучший друг.       Самара устала от ухаживаний, и теперь уже она кидает ему намек.       — Знаешь, Заид, нет ничего плохого в молчании двух друзей.       — А-а, понял. Все, молчу.                     Позже, когда все задают Храповицкого, Заид сидит на кухне и не спит. Кроме него бодрствует только робот, но она где-то в другой части квартиры и не мешает ему.       На коленях наемника лежит Джесси. Он любовно поглаживает старенькое оружие.       — Ты — моя единственная настоящая любовь, Джесси, — шепчет он. — Такая нетребовательная… Такая молчаливая… Такая преданная… И ты одна всегда будешь любить меня, я знаю… Единственная моя…       Он трепетно проводит руками по контурам ветхой винтовки; он знает наизусть каждый выступ, каждую деталь, каждую потертость и каждую царапину. Он смотрит в окно, за которым всегда ночь, и с улыбкой вспоминает те дни, когда возвращался с дела одним выжившим.