Смириться

К своим обязанностям колдун приступил только на следующий день. Он был худ, высок и держался так, будто помимо посоха в руках, он проглотил ещё один – запасной. Чёрный балахон делал его ещё более костлявым, чем на самом деле. Деревенские, видя его, бормотали молитвы и делали отвращающий беду знак, а один малыш даже расплакался. Колдуна это не беспокоило. Он бродил по единственной улице и внимательно вглядывался в дорогу, словно что-то выискивал. - Злой дух ищет? Думает, что негодяй испугался справедливого возмездия и решил организовать самозахоронение? – хихикнула Мачико, но её шутка пришлась по душе только ей одной. Юки сидел на заборе и внимательно разглядывал приближающегося к ним мужчину. Их дом стоял в самом конце деревни, так что гость должен был появиться нескоро. Слуга Шезара выглядела беззаботной и умиротворённой, словно это не на неё идёт охота, а на кого-то, не имеющего к ней никакого отношения. Юки подобное поведение девушки ставило в тупик: он-то за неё переживал, а ну как колдун действительно окажется неглуп, сообразит, что к чему, окрестит Мачико ведьмой и устроит казнь по всем правилам? Ещё несколько месяцев назад подобная перспектива могла бы обрадовать, потому что позволяла избавиться от ненавистной обузы чужими руками. Но сейчас, когда Юки почти примирился со своей участью, сменил статус Мачико с отвратительного монстра до неплохого товарища, почему-то молодой человек не мог допустить, чтобы девушку раскрыли. А потому он, нервно ковыряя посеревшее от времени дерево ворот, следил за семенящим по улице колдуном, напоминающим своими суетливыми мелкими движениями крысу, и думал, что же он может противопоставить врагу. Выходило, что ничего. Если, конечно, как это бывает в легендах, все вылеченные когда-то Юки животные не придут к нему на выручку и не заклюют-забодают-закусают обидчика до смерти. От мыслей об этом знахарь горько усмехнулся: в то, что некоторые легенды оказываются подкрепленными вполне реальными фактами, он убедился, но иные истории – просто выдумка, когда, сидя зимой у очага, хочется услышать что-нибудь необыкновенное, чтобы мурашки по коже, странное возбуждение в груди и неконтролируемое восхищение. Потому что за окном – пурга и однообразие, а здесь, в тепле – бесстрашные воины и прекрасные девы, добро, всегда повергающее зло на лопатки, и чудеса, для которых не всегда нужно заплатить колдуну или приобрести дорогой эликсир в волшебной лавке. В основе сказки всегда лежит реальность, пусть это и лишь ее отголосок, нечто едва узнаваемое, эфемерное. Мачико была такой реальной основой для сказки. Отважные звери-спасители – лишь человеческой выдумкой. Внезапно, ненадолго отвлекшись от своих мыслей, Юки заметил, что колдун куда-то исчез. Оставалось лишь предположить, что он пошёл в сторону полей, чтобы основательно осмотреть место преступления. Поняв, что беспокойством все равно ничего не достигнешь, только в ответственный момент окажешься вымотанным и нерешительным, молодой человек спрыгнул на землю и направился в дом, откуда слышалось мелодичное пение прислужницы бога войны, совершенно, кажется, забывшей о грозящей ей опасности. Когда колдун после обеда вернулся в деревню, Юки помогал Мачико снимать сушившиеся на чердаке травы. Поэтому ни он, ни она не видели, что чёрный балахон чужака был весь в перьях, траве и комьях земли. Где он сумел собрать столько мусора, позже недоумевали всей деревней. Догадки при этом строились одна вычурнее другой, и слуга Шезара потом долго веселилась, пересказывая их Юки, вернувшись от одного из пациентов. Потом, заметив, что весело ей одной, а её собеседник лишь угрюмо мешает ложкой суп, девушка демонстративно обиделась, обозвала знахаря занудой и выбежала во двор. Зайдя в курятник, чтобы собрать яйца, Мачико, не стесняясь в выражениях, принялась изливать душу курам, недовольным её присутствием. Нет, девушка не была зла на хозяина по-настоящему, она вообще не способна была на него злиться, но он мог бы быть и повнимательнее к ней и тому, что она говорит. - Я знаю, что я для него обуза, неприятный довесок, который мешает ему жить, как хочется. Но я не могу его покинуть. И совсем не потому что это блажь и желание побыть в этом мире подольше. В кинжале я сплю, там нет ничего, кроме моих грёз, иногда настолько кошмарных, что хочется закричать и проснуться. Но, увы, в моём заточении это невозможно. – Мачико вздохнула и едва не разбила яйцо, когда в отчаянии взмахнула рукой. – И всё равно я не горю желанием здесь жить. Хватит, я видела достаточно, когда честно служила своему господину. Всё, чего мне хочется, это спокойных снов. Спать без сновидений в своем кинжале. Пусть даже вечность. – Едва не наступив на шагнувшего под ноги петуха, Мачико выругалась, и пригрозила птице кулаком. Петух гордо выпятил грудь и проигнорировал её угрожающий жест, недовольно квохча. – Он вызвал меня по ошибке, и я, исполнив его желание, вполне могла бы вернуться обратно. Если бы только он не ходил по краю! Последнюю фразу Мачико почти прокричала, отчаянно, со слезами на глазах, а потом, испугавшись, закусила губу и замолчала. Что это с ней? С каких пор в ней проснулась болтушка? Слуга Шезара была остра на язык, не всегда могла промолчать, но почти всё время ограничивалась либо полной ложью, либо полуправдой. Правда срывалась с её губ так редко, что впору было бы фиксировать эти моменты на бумаге как исторические события. Вот только в последние несколько лет записей оказалось бы гораздо больше, чем за все предыдущие столетия. Мачико как раз заканчивала осмотр куриных гнёзд, когда послышался хлопок калитки. Решив, что это Юки ушёл по своим делам, она не придала звуку никакого значения. Ровно до того момента, когда со стороны двора донёсся хриплый кашель, а потом чей-то незнакомый голос окликнул: - Добрый вечер, хозяева. Есть кто? Голос у гостя был хриплый, с присвистом, словно он когда-то посадил связки и так и не вылечил их до конца. Мачико поморщилась: тоже мне, колдун. Для того чтобы понять, кто именно решил посетить её в такой час – деревенские все заняты хлопотами по хозяйству, – не надо было быть особенно проницательной. Этот голос девушка никогда прежде не слышала, а от говорившего исходила волна силы, гораздо более впечатляющая, чем можно было ожидать от обычного бродячего колдуна. - Ну есть, – довольно грубо отозвалась Мачико, выходя во двор. – Чем могу помочь? Мужчина стоял почти у самых ворот, как будто чего-то опасался и заранее готовился, если что-то пойдет не так, дать стрекача. Мачико недовольно поджала губы, но не стала к нему приближаться, замерев на расстоянии пятнадцати шагов. Из-под балахона послышалось пренебрежительное хмыканье, заставившее девушку недовольно сдвинуть брови: она выставит наглеца сразу, как только он скажет, зачем пожаловал. Гость откинул капюшон, открывая лицо, оказавшееся вполне обычным, слегка простоватым даже – нос картошкой, круглые глаза, широкие тёмные брови. Зубы, обнажившиеся в улыбке, оказались мелкими, желтоватыми. Подбородок был сизым от отросшей щетины. Мачико передёрнуло – она предпочитала мужчин, ухаживающих за собой. Хозяин в этом плане ей очень нравился. Она решила, что колдун недостоин особого внимания, поэтому расслабленно ждала объяснения визита. Как оказалось, зря. Внезапно мужчина резко метнулся к ней, и Мачико с удивлением отметила, что даже не заметила момент, когда он пришёл в движение. Когда холодные пальцы неожиданно сильно для такого тщедушного тела вцепились в предплечье, девушка едва не вскрикнула. Она вскинула на него полный злобы взгляд, и поняла, что только что допустила ошибку. Слуга Шезара всегда знала, что грешна излишней самоуверенностью. И на этот раз это вполне могло стоить ей жизни. Определённо, колдун умел много больше, чем просто заговор на бородавки. *** Она оказалась совершенно не готова к заклинанию, которое ей бросили в лицо, насмехаясь. Впрочем, скрипучий смешок, сорвавшийся с губ колдуна, дал ей понять, что это даже не насмешка, а откровенное издевательство. Он ни в грош не ставил ни её происхождение, ни её опыт, ни её способности. Но Мачико, подпав под чары, могла только таращиться на него и скрипеть зубами. Ей не была доступна боевая магия, но она могла замедлить биение его сердца или вовсе его остановить, могла заставить его мышцы сокращаться так, как ей того захочется, могла выпить его жизненную силу до дна. И если бы не заклинание, которое девушка так глупо словила, заблокировавшее на неопределенное время её способности, колдун сейчас корчился бы у её ног, задыхаясь, царапая пальцами горло и умоляя отпустить его. - Я тебя нашёл, вредительница! – У него оказался отвратительный смех. Как будто когтями по стеклу провели. - Что ты несешь, придурок? – зло отозвалась она. То, что у неё фактически были связаны руки из-за отсутствия способностей, не значило, что и язык тоже отсох. - Ах, какие мы грубые! – притворно грустно возмутился мужчина. Казалось, его забавляет происходящее, как кошку – игра с полумертвой мышью. - Ты слишком беспечна, девушка. Столько следов оставила, даже абсолютный неумеха-выпускник тебя с лёгкостью вычислил бы... Ай-яй-яй... Сколько ты уже служишь Тмеру? И зачем ты это сделала? От того, что колдун был совершенно прав, Мачико заскрипела зубами. Она действительно оказалась беспечна, решив, что в этой деревне рядом с Юки ей ничего не грозит. Тихое местечко, куда новости-то приносит единственный купец и то раз в год, когда из разъездов возвращается домой с туго набитыми золотом сундуками. И Юки... С каких пор она стала от него зависеть не только как от человека, который может отправить её обратно? Не тогда ли, когда она открылась ему и ей впервые перестали сниться кошмары, напоминающие о прошлом? На мгновение девушка растерялась, осознав, насколько оказалась неосмотрительной. Она ещё смеялась над глупостью деревенских – сама оказалась не лучше. Но обвинение колдуна оказалось подобно кусочку ваты с нашатырём, сунутому под нос. Всю жизнь Мачико сражалась против Тмера, вытащив из его цепких когтей столько жизней, что хватило бы на одну непобедимую армию. И вот теперь её обвиняют в пособничестве её самому главному врагу? Злость оказалась такой сильной, что у лекаря потемнело в глазах. - Что?! – закричала она, вырывая руку из его тонких, костлявых пальцев, в корзинке что-то жалобно хрустнуло, и сквозь прутья стала сочиться вязкая бело-жёлтая субстанция. Но Мачико этого даже не заметила. – Да как ты смеешь! Мерзкий шарлатан! Ты хоть понимаешь, против кого сейчас пошёл, кого оскорбил? Я... «Я проклинаю тебя, и всех сыновей твоих, и дочерей...» – в голове уже родилось начало проклятия, но девушка не успела договорить то, о чём позже наверняка бы пожалела. Колдун побледнел так сильно, что даже отступил на шаг назад, и если бы не Юки, выскочивший из дома на крики, одному Всёниму* известно, чем бы пришлось заплатить мужчине за обиду, нанесённую божеству. - Что случилось? – обеспокоенно спросил Юки. Он буквально свалился с чердака и теперь потирал разбитое при падении колено. Штанина уже пропиталась кровью. Увидев гостя, молодой человек побледнел и подлетел к нему. Мачико, красную от злости, захлебнувшуюся на полуслове и ненадолго замолчавшую, он, не думая, спрятал за спину. То, что в этот момент её лицо было точно таким же, как когда она лечила Ивая, Юки не испугало. Он просто ничего не заметил, слишком испуганный от того, что страхи, терзавшие его с утра, наконец стали реальностью. Юки никогда не был хорошим бойцом. Вот Ранмару или Кёхей – да, они с лёгкостью могли уложить сразу дюжину Искателей и не пострадать от их ядовитых игл. Юки с трудом мог справиться даже с одним. Но сейчас это было последним, о чём он думал. В мозгу билась только одна мысль: «Защитить! Во что бы то ни стало защитить!» Забавно, ещё недавно он вздохнул бы свободно, поняв, что Мачико наконец-то перестанет отравлять его жизнь. Когда всё успело измениться? - О, а вот и помощничек пожаловал! – радостно всплеснул руками колдун, словно только что решил необычайно сложную логическую задачу. Он неожиданно быстро оправился от шока и теперь вымещал злость за собственный страх на Юки. – Ты же тоже был тогда на поле, да? Ты тоже продался Тмеру? И что ты получил взамен? «Такого придурка, как ты!» - хотелось сказать Юки. Он смотрел на колдуна и чувствовал, как руки сами сжимаются в кулаки. Неожиданно бывший вор ощутил такое спокойствие, словно кто-то, до этого крепко спавший где-то глубоко, поддерживал его и направлял. - Что тебе от нас нужно? – Вопрос прозвучал твёрдо и уверенно, так, как Юки никогда не говорил прежде. Мысленно он удивился, но внешне это никак не отразилось. – Если хотел выдать местным, так вперёд. Надо было сразу к ним идти, а не к нам заявляться. Неужели ты рассчитывал, что после этого останешься в живых? Колдун снова побледнел и боязливо покосился на калитку. Действительно, зачем он пришёл? Думал, что брат с сестрой – лёгкая добыча, с ними можно поиграть, насладиться их страхом, а потом и предсмертным ужасом и криками. Думал, что девчонка самая опасная из этой парочки, потратил одно из лучших своих заклинаний, чтобы на время её обезвредить. Думал, это будет очередная восхитительная игра в кошки-мышки, которой он часто грешил. В основном, правда, грызуны попадались мелкие, трусливые. А эти с самого начала казались лакомым кусочком. Думал, мальчишка скучный и слабый. Так почему теперь от одного его голоса трясутся поджилки и хочется бежать, бежать без оглядки, лишь бы спрятаться понадежнее. Колдун знал, что поединок с по-настоящему могущественным противником редко заканчивается полноценной дракой. Часто хватает просто обмена фразами. Мудрый благоразумно побережётся, трусливый – сбежит, глупый ввяжется в драку, но его просто раздавят. Шанс есть только у равного. А колдун совсем не считал себя таковым. Какой опасный непонятный мальчишка! Он посмотрел сначала на Мачико, потом на Юки, а затем, комично икнув, начал пятиться к калитке. Оказавшись за оградой, мужчина пискнул что-то, похожее на: «Я ещё вернусь!» - и пустился наутек. Юки тряхнул головой, приходя в себя, и недоуменно оглянулся на Мачико. Она отпустила его правую руку, в которую крепко вцепилась. В глазах её читались благоговение и страх, точно такой же, как и у колдуна. - Что произошло? – хрипло спросил молодой человек. - Он испугался! – радостно воскликнула Мачико, снова становясь собой. – Трус! Я же сказала, что только бородавки и умеет выводить! Она громко рассмеялась, но глаза как обычно оставались спокойны. Юки внимательно на неё посмотрел, и смех зазвучал совсем уж фальшиво. - Не волнуйся, хозяин, хочешь, следующий раз я сделаю так, что он забудет даже своё имя? Сейчас я это могу, заклинание спало. Бывший вор с удивлением отметил, что обращение «хозяин» на этот раз прозвучало не насмешливо-иронично, как обычно, а восторженно-благоговейно. И в груди впервые всколыхнулось беспокойство от пришедшей догадки. «Этого не может быть, потому что не может быть никогда!» – мысленно заявил Юки, успокаивая себя. Он заставил себя не думать о невозможных вещах, бросил взгляд на калитку, за которой уже осела поднятая колдуном пыль. Юки знал, что мужчина вернётся. Такие, как он, пусть и трусливы, но обязательно доводят начатое до конца. Только действуют исподтишка, пакостят по-мелкому и не оставляют в покое, пока не удовлетворятся своей местью. Такие, как он, мстят особенно зло – они не прощают унижения. - Не надо его трогать. Пусть делает, что хочет. Если мы что-нибудь с ним сделаем, деревенские испугаются ещё сильнее, найдут нового колдуна. И кто знает, во что выльется встреча с ним. Думаю, нам просто пришло время покинуть эту деревню... *** - Ты действительно этого хочешь? – уточнила Мачико, накрывая на стол – было время ужина. - Нет. Я уже успел привыкнуть к этому месту. Но у нас нет другого выхода. Если бы ты только... Он не договорил, потому что девушка с шумом вскочила со своего стула. Она обиженно посмотрела на Юки и закричала: - Что? Что «если бы я»? Была более осмотрительной? Более осторожной? Так я и так старалась ничем не выдавать себя, выбрала самый дальний угол поля, который сразу не заметишь. Кто же знал, что этот пьянчужка туда попрётся. Что он вообще там забыл? - Тебе просто следовало избрать иной путь... – снова начал Юки, но Мачико грубо его перебила: - Иной путь? Что, Тмер тебя побери, ты имеешь в виду? По-твоему, мне следовало бы потребовать у него нерождённого ребёнка? Выпить его досуха, когда меня позвали бы принимать роды? Или, может, корову, их единственную надежду, без которой половина их детей просто не выживет? Или вовсе оставить всё, как есть, пусть перемрут от голода? И не смотри на меня так! У них больше нечего было потребовать, это ведь не зажиточный староста или Аришин отец! Мачико вскочила из-за стола и закрылась в своей комнате. Из-за двери донеслись тихие всхлипы. Лекарь уже раскаивалась, что сорвалась на Юки. Он просто решил проявить заботу о ней. Просто упрёк задел ту ещё не зажившую рану, что нанёс колдун, обвинив её в беспечности. Тогда, увидев Юки, подглядывавшего за ней, она так испугалась, что забыла обо всём, желая лишь объяснить ему, не дать отвернуться от неё. В итоге морок, который надлежало навести на поле, оказался слаб и выветрился быстрее, чем следовало. Если бы погибшие посевы обнаружили во время уборочной, списали бы на волю богов и забыли. Но во время, когда пшеница ещё не начала колоситься, весть о невиданном вредителе посеяла панику и вылилась в приглашение колдуна. Во всех своих бедах Мачико была виновата сама. Вот только признать это оказалось неожиданно тяжело. Она всхлипнула и, притянув колени к груди, уткнулась в них носом. Завтра она извинится перед Юки. И он обязательно её простит. Но завтра, всё завтра... *** Юки не знал, сколько простоял у её дверей, занеся руку для того, чтобы постучать. Он понимал, что был слишком резок. Возможно, обвинения были справедливы, но их не следовало выкладывать на стол сразу же, словно самый лучший купеческий товар. Скорее, спрятать подальше, чтобы их не всякий-то и обнаружил. Вздохнув, молодой человек осторожно провёл ладонью по поверхности двери, а затем развернулся и вышел во двор. Уже почти стемнело, поэтому в деревне было тихо, только стрекотали в траве цикады, где-то перебрехивались собаки да над ухом звенел комар, и бывший вор, ворча под нос ругательства, увлечённо отмахивался от кровососа. От этого бесполезного дела становилось легче: мысли о событиях минувшего дня не лезли в голову. Как и ожидал Юки, колдун вернулся. Знахарь пропустил тот момент, когда чёрная тень приблизилась к воротам, поэтому хриплый кашель заставил его вздрогнуть. - Проваливай! – больше в голосе не было той твёрдости, что так испугала чародея, но он всё равно вздрогнул, как битая собака, над которой занесли руку, но не понятно, для удара или для ласки. - Я уйду, когда поговорю с тобой. Я пришёл к тебе, слышишь? Не к ведьме, а к тебе. - Мачико не ведьма! – возразил Юки, даже не успев обдумать собственные слова. - Это ты так думаешь. Все они сначала кажутся прекрасными и идеальными, а потом оказывается слишком поздно. Ночной гость и представить себе не мог, насколько он не прав. Мачико для Юки с самой первой встречи была ненавистным созданием, от которого следует непременно избавиться. И он изо всех сил пытался. Когда же всё изменилось? - Возможно, мои слова покажутся тебе глупостью. Но я просто должен открыть тебе глаза на правду. Иначе пытаться что-то исправить может оказаться слишком поздно. Колдун нёс полнейшую околесицу, из которой Юки не понял ни слова. Но он говорил так, словно действительно собирался сообщить что-то важное, так что пара минут, потраченные на выслушивание ещё одной порции непонятных фраз, ничего не изменят. - Тмер с тобой, заходи, – буркнул знахарь. Гость загремел крючком, за что-то запнулся и с трудом не упал, схватившись за калитку. Юки, наблюдая за ним, уже успел пожалеть о своём приглашении: стоило выгонять колдуна, чтобы потом собственноручно пригласить в гости? Мужчина поправил одежду и подошёл к бывшему вору, заискивающе улыбаясь. В сочетании с мелкими зубами это смотрелось столь отталкивающе, что Юки скривился. - Ты, должно быть, думаешь, что я трус? – Не получив ответа, колдун продолжил: - А вот и неправда. Просто я достаточно мудрый, чтобы знать, когда остановиться. Особенно если у меня такой могущественный противник. Думаешь, я не понял, кто вы? Почему-то от этого вопроса пересохло в горле – гость говорил так уверенно, словно и впрямь всё знал. Бывший вор постарался сделать глупое лицо и поинтересовался: - И кто же? - Она слуга Шезара, лекарь. А ты её хозяин. Я прав? Шах и мат. Должно быть, после его заговоров от бородавок отваливаются ещё нос и уши. Юки не протянул бы и пары лет воровской жизни, если бы не научился, когда это было необходимо, врать с невозмутимым видом. Сейчас, окинув гостя с ног до головы задумчивым оценивающим взглядом, он холодно бросил: - Пусть так. И что дальше? Колдун, ожидавший немного другой реакции, растерялся, а потом быстро замахал руками и быстро, словно боялся, что его прервут и не дадут договорить до конца, зашептал: - Да мне-то что, я с вами связываться не хочу, мне своя шкура дороже, знаю я, какие про эту девицу слухи ходят... – он нарочно сделал паузу, чтобы дать Юки возможность вдуматься в сказанное и вполне ожидаемо отреагировать. - Какие ещё слухи? Колдун улыбнулся уголками губ, незаметно, но торжествующе. Попался, попался, простофиля! Пусть мне с тобой и не тягаться в силе, но я, пожалуй, поумнее тебя буду. - А ты разве не знаешь? Колдовством она балуется, самым разным, особенно чернокнижничеством увлекается. – Юки молчал, и мужчина, приободрившись, продолжил: – Я связываться с вами не буду (с самого начала не хотел, а к вам просто так, ради знакомства заходил), так, совру чего-нибудь в деревне, получу плату, и в этих краях вы меня больше не увидите. Делайте, что ходите, хоть всех деревенских на обед сварите, мне дела нет. Но я предупредить тебя хочу! – Колдун попытался схватить собеседника за запястье, но тот отдёрнул руку. Тогда мужчина заискивающе заглянул ему в глаза. Юки передёрнуло. – Сколько тебе лет, парень? Бывший вор побледнел: вопрос задел за нить в душе, давно своим звоном не оставлявшую его в покое. - Тебе-то зачем? - Мне-то всё равно. Только слышал я, что за последние несколько лет, что вы здесь живёте, ты совсем не изменился. Никогда не спрашивал себя почему? - Даже в голову не приходило, – солгал Юки. - А зря! Потому что это всё она, её рук дело. Знаешь же, пока вызвавший не отпустит её или остаётся жив, она ходит по земле свободно. Если ты умрёшь, ведьма тут же снова окажется запечатанной. Думаешь, ей этого хочется? Нет, ей гораздо интереснее жить, кого-то лечить, кого-то сживать со свету, творить чудеса и получать за это плату. А тебя она специально заставила застыть, перестать изменяться, чтобы ты прожил подольше. Ну разве не коварный поступок? Пройдёт десять, двадцать лет, а ты всё будешь таким же молодым и цветущим. А она будет смотреть на тебя и радоваться – значит, не скоро ей ещё предстоит отправиться назад... – Видя, что Юки не пытается возразить, колдун продолжал. – Ну да ничего, ты-то всегда можешь от неё избавиться. И тогда всё сразу вернётся на свои места. Я даже могу подсказать способ. Хочешь? - Нет... – ответил Юки, но так задумчиво и нерешительно, что колдун растолковал это по-своему. - О, это просто. Всего-то надо порезать ладонь кинжалом и чтобы кровь непременно попала на ключ, а потом высказать своё пожелание. Она не посмеет ослушаться. Интересно, правда? – шипящим шёпотом поинтересовался мужчина. Он так близко придвинулся к собеседнику, что бывший вор вынужден был отойти на несколько шагов. - Тебе-то что от этого, какой прок? - А что я? Чем меньше всяких тварей по земле ходит, чернокнижничеством занимается, тем лучше мне. И конкуренция опять же нашему сословию меньше, – ответил колдун. Он отошёл от Юки на несколько шагов и предупредил: – То, что должен был, я сказал. Хочешь прожить долгую жизнь рядом с ведьмой, мешать не буду. Но на твоём месте я ниточки-то, за которые она дёргает, отрезал и освободился бы. Ушёл колдун гораздо тише, чем появился. Просто растворился в сумерках, не оставив после себя ничего, словно разговор Юки приснился. Он называл Мачико ведьмой. Обвинял в том, что она нарочно делает так, чтобы Юки не менялся. Отчего-то вспомнились её странные взгляды, когда девушка ловила его у зеркала и порывалась что-то сказать, но так и не решалась. И ведь никогда, никогда не насмехалась над ним в такие моменты, тогда как в остальном всегда находила повод для шуток. Руки сами собой сжались в кулаки. Юки, опустив глаза, внимательно изучал землю под ногами. Во время разговора он вырыл носком ботинка небольшую ямку и теперь пытался выровнять почву. Пришло время для разговора, который бывший вор никак не решался начать. Он огляделся по сторонам – ни души. Вся деревня после заката затихла, успокоилась. Никто не решался выходить за порог, когда рядом бродит какая-то непонятная напасть, а по улице – колдун. Из горла Юки вырвался горький смешок, и он решительно направился в дом. Хватит медлить и ходить вокруг да около. Сегодня ночью он узнает правду. *** Мачико разбудил стук в дверь. Сонно моргая, она медленно поплелась открывать, чтобы потом, испуганно взвизгнув, отпрянуть. Если бы её реакция была похуже, сейчас ей пришлось бы лечить сломанный резко распахнувшейся дверью нос. На пороге стоял Юки. Мачико, решив, что он пришёл извиниться, решила торжествующе улыбнуться и изречь что-нибудь язвительное, но лицо его, пусть и плохо различимое в темноте, разбавляемой только жиденьким лунным светом, было до того мрачным, что все колкости застыли в горле, больно его оцарапав. - Что случилось? – испуганно прошептала девушка. Когда Юки уверенно шагнул внутрь, она отступила. Несмотря на то, что в комнате было душно, по спине слуги Шезара пробежал холодок и стало зябко, словно её с головой окунули в свежую колодезную воду. Он ответил грубо и кратко, но от этого у Мачико потемнело в глазах и стало так страшно, что подогнулись колени, и стоило большого труда не осесть на пол. - Где ключ? И что ты со мной сделала, ведьма? *Всёним – высшее божество в пантеоне. Бог света.