Нерассказанное

- Она вернётся? - спрашивает Мигель, протягивая руки к костру. По ночам в джунглях бывает поразительно холодно - а уж влажно там в любое время суток, что создаёт не самое приятное сочетание. Впрочем, это им уже переживать доводилось - ничего страшного, всего лишь возращение к самому началу пути, разве что без карты, без коня и без недомолвок, натянутых струн. Мигель косится через плечо на Тулио, который заканчивает так и не потерянным аж с самой Испании перочинным ножиком выделывать сосуд для воды из скорлупы и, словно почувствовав на себе чужой взгляд, с напускной уверенностью бросает: - Наверняка вернётся. - Хорошо, - говорит Мигель, ещё пододвигаясь к огню, потому что всё действительно так и есть. Правда, дым видно далеко - их и Кортес может найти, но, вероятно, он бы забрал их обратно - чего добру пропадать, так что всё получилось бы не так плохо. Очередное приключение, да? И хорошо, что после них всех можно немного согреться у огня. Если ещё не думать о пышных трапезах Эльдорадо, теперь навсегда потерянных и недоступных... - Хорошо, - эхом повторяет Тулио. - Мы можем... ну... вместе... - неуверенно предлагает Мигель, толком не зная, что именно. В конце концов, полагающегося случаю серьёзного разговора так и не произошло - просто словно что-то где-то хрустнуло и встало на место, как умело вправленная кость. И они работали вместе весь день, продирались сквозь густой подлесок, после - сооружали приют, чтобы переждать ночь. Всё было как раньше - вот и подумалось. - Нет, - говорит Тулио и ставит на огонь плошку с водой. Самое время - в горле у Мигеля совсем пересохло, но прежде, чем он попытается откашляться и что-то сказать, следует продолжение: - Я не знаю, вернётся ли она, ладно. - Одни... В самой чаще... Без коня и карты... Это ли не настоящее приключение? - да, тут Тулио всё же даёт ему по затылку. В такой ситуации он прежде бы вмиг сгрыз ногти под корень, а теперь только плюхается рядом на бревно, разваливается широко и греет ноги у самого пламени. Возможно, они правда стали старше и бесстрашнее; возможно, всё это их чему-то и научило. - И что будет дальше? - спрашивает Мигель, потому что знает, как Тулио нравится отвечать на вопросы. В этот раз он долго молчит. Это всё потому, что ответа нет; пытается придумать на ходу, и лоб его пересекает привычная глубокая морщинка, такая же - залегает меж бровями, Мигель знает их наизусть и может читать по ним лучше, чем иные гадалки - по линиям ладоней. Ладони Тулио, кстати, тоже предоставляет напарнику в безграничное владение - а потом долго смотрит на его своими синими-синими глазами, горящими ярким пламенем от отблесков костра и без них. - Когда мы вернёмся в Испанию, нас сожгут. - Думаешь, церковники мысли твои читают? - усмехается Мигель, щиплет его пальцами за кончик носа. - Тогда странно, что они тебя до сих пор не сцапали. - Мы же могли не подавать вида, - бормочет Тулио себе под нос. - Мы могли сдерживаться, у нас были шлюхи и выпивка. Почему сейчас что-то изменилось? Неужели это из-за того, что мы долго жили среди дикарей?.. - Мы не всегда могли сдерживаться, - поправляет Мигель. - Вспомни, что было у Сильвио. - Мы не говорим о том, что было у Сильвио, - возмущается Тулио, и они смеются - вместе, искренне, как в старые-добрые. На это есть достаточно возражений, однако если уж умный человек копает себе могилу, он непременно делает это сам, лучшей лопатой, выверенными движениями. И он продолжает: - О том, что мы делали у Хуана, и о ночи в "Трёх весёлых кошках", и о разе, когда Ана вошла без стука... - И никто ничего не сделал, - говорит Мигель. - Думаю, все знали, но никто не донёс. Одним людям нет дела до других, как это обычно и бывает. И мне нет дела, - берётся он утверждать с неожиданной для него самого решительностью, с привычным обоим беззастенчивым наплевательством, всегда помогающим успокоиться. - Пусть сожгут. Вообще, кто знает, когда мы ещё сможем вернуться обратно. - Боги, - пихает его локтем в бок Тулио. С этим не поспорить. - Ты согласен? - уточняет на всякий случай Мигель; он видел, как ловко товарищ владеет словами - да, лучше, чем шпагой, - и из каких передряг может выпутываться. Нужно прямое подтверждение, непреложное обещание, но вместо слов Тулио целует его, сжав лицо в ладонях, словно умирающий от жажды, и это, право слово, ещё лучше. Слыша шаги за спиной, Мигель пытается отшатнуться, но его не отпускают, а позже сквозь шум листьев и завывания диких тварей вдалеке слышится знакомый шорох юбок и тихое ржание. Чель проходит мимо них, босоногая, как ни в чём не бывало, и в руках у неё - связка древесных крыс, которых она всяко умеет жарить на вертеле. - Невесть что, но лучше, чем пустой живот, - присаживается у огня рядом. Уже привязанный к дереву Альтиво срывает листья с нижних ветвей и, удивительно умный для коня, старается не отсвечивать. Мигеля отпускают - и он, обернувшись, говорит: - Спасибо, - отчаянно севшим голосом. - Ты вернулась? - спрашивает Тулио, словно и так не видно, и звучит он при этом до оскорбительного недоверчиво. - Между нами говоря, иначе вам в лесу не выжить, - смеётся она, обнажая неровные, но белые, как жемчуг, зубки - уж точно над ними, но почему-то необидно. - Всё в порядке, - у неё за щеками наверняка та трава, которую все в городе жуют дни напролёт, а двое чужестранцев так и не привыкли. - Я уже вас видела, - напоминает ему Чель и естественнейшим движением кладёт ладонь Тулио на предплечье: - В лесу по дороге парочка подходящих веток найдётся, только не отходи далеко. - Мы пойдём вместе. Чель отворачивается с тихим фырканьем. - Тогда еды мне не дождаться, - она бросает Мигелю злее обычного, отколупывая что-то с подошвы. - Не надо так таращиться. Ты думаешь, на этого доходягу хоть кто-то, кроме тебя, позарится? - Тулио, скрещивая руки на груди, возмущается. - И на меня не пялься. Какие все обидчивые, надо же. Мигель смотрит на костёр. - Откуда я знаю этот ваш испанский, как считаете? - бросает Чель через некоторое время, когда шаги Тулио давно уже затихли. Он страшно шумит, когда ходит, но, наверное, для жителей Эльдорадо они оба, все они такие - неуклюжие и наивные, как дети. - Были другие, - шепчет она, обнимая колени, внезапно превращаясь и сама из боевой и непробиваемой в маленькую напуганную девочку. - Те, кто нарисовали карту. Он звал меня с собой, но тогда у меня не хватило смелости. А теперь я найду его. Понял? - Ладно, - соглашается Мигель. Ему нравятся безумные идеи и планы, можно даже вовсе без них, наугад, напролом, и Чель это понимает - треплет его по макушке и уверяет: - Ты славный. Тулио я бы это так и не сказала. - И я не скажу. Они переглядываются, примирённые. И, в общем-то, всё это время проблема была не в ставшей между ними женщине, а в том, каким же Тулио был непроходимым упрямцем - и останется таким навсегда. Можно поспорить, они ещё не раз и не два поссорятся, устроят драку, скандал и демонстративно разойдутся в разные стороны. Главное - не заблудиться в попытках вернуться. - Я пойду поищу его, - предлагает Мигель почти сразу, и Чель смеётся, но отпускает - пальцами расчёсывает гриву Альтиво и масляно улыбается, зная наверняка, что в чаще совсем неподалёку ждёт Тулио, который, стягивая с него рубашку, станет возмущаться, мол, что так долго. И на утро каждый из них будет всё помнить, но ни один не сможет сбежать.