***
Первое, что я услышала, проснувшись, была знакомая мелодия, которую Энн напевала себе под нос. Я потянулась и откинула одеяло. Несмотря на жесткую постель, выспалась я очень хорошо. — О, ты проснулась, — улыбнулась подруга, оторвавшись от книги. — А я тут решила познакомиться с местным творчеством. — Что за творчество? — спросила я, отковыривая пластырь со скулы и пододвигаясь ближе. Ранка на скуле покрылась жесткой корочкой и активно заживала. — Сказки. О небесах. Слушай: «И живут на кучерявых облаках прекрасные ангелы, крылатые и улыбчивые. Их ясные глаза дарят покой и умиротворение, а нежные руки уносят прочь одиночество и тревоги». — О, это прямо про нас! — хихикнув, пихнула я ее локтем. — Да ты скромностью всегда отличалась, — хмыкнула подруга и снова погрузилась в чтение. — «Однажды, когда люди победят свой грех и Бог их простит, они тоже смогут стать ангелами. А до тех пор суждено им жить в земле, как и своим предкам, и предкам предков». Получается, здесь всем вдалбливают в головы, что люди всегда жили в земле и небес недостойны? — Получается, так… А живущие под облаками люди — это несбыточная мечта и сказки. — Именно. А если здесь приплели Бога и ангелов — то нам нельзя так вот в открытую говорить, что мы с небес. Припомни темное средневековье: сожгут на костре еще. Нам еще повезло, что мы встретили такого мальчишку, как Джимми. И, кстати, теперь понятно, почему у него настолько скрытное логово: видимо, и ему попадет немало, если узнают о его увлечениях. Он-то явно рассматривал эти сказки, как быль. Я оглядела тускло освещенную комнатушку. При более детальном рассмотрении фигурки птиц на веревочках оказались причудливыми корабликами разных форм. Люди быстро отказались от маховых механизмов, используя сейчас тяговые турбины. А вот Джимми мечтал именно в таком направлении, и получившиеся кораблики были очень красивы. Мой взгляд случайно упал на стену. — Смотри, Энн! Ничего не напоминает? На стене был нарисована фигура, состоящая из изогнутого треугольника и нескольких завитых линий. Посередине треугольника был кружок, разделенный на пять долей. Подруга подошла поближе и провела по рисунку пальцами. — Ну… При большой фантазии это похоже на схематичный корабль, если бы тяговые винты были прямо в борту. — Или если на них смотреть снизу. — Верно… Энн вдруг встрепенулась, подняла с пола одну из книг и принялась ее листать. — Вот, — она развернула книгу ко мне. Там красовался такой же знак. — Джимми срисовал его отсюда. Получается, всё это — обрывки памяти вперемешку со случайными наблюдениями. — Как думаешь, много здесь фанатиков, которые не примут идею о том, что надземный мир реален? — А что? — Да я тут подумала… — я взглянула на макеты кораблей-птиц и всё остальное. — Знаешь, что было бы здорово? Объединить наши миры. Не знаю, спускался ли сюда кто-то из наших после Великой Бури, но у нас и правда есть такая возможность! Ну… После того, как мы спасем Адриана и Тима… Я запнулась, вспомнив, что у нас чертовски мало зацепок, а связь утеряна. А сколько есть времени в запасе — и подавно неизвестно. Энн глянула на меня и, как всегда, что-то поняла без слов. — Что тебя тревожит? — спросила она. — А что, если спасать уже некого? Или мы не успеем? — тихо спросила я. — Что, ты уже уверена, что Адриан — не призрак? — хмыкнула подруга. — Почти на все сто процентов. Она потрепала меня по плечу. — Хватит загадывать. В нашей ситуации это бесполезно, сама знаешь. — Знаю. Но боюсь. Стена со скрежетом отъехала в сторону, и в комнату с пыхтением ввалился Джимми, таща за собой мешок. — Ваша скала упала за городом у озера, — деловито начал он. — Это далековато, но по одному из основных направлений города, так что мы туда поедем на поезде, а под конец надо будет немного пройтись пешком. Если это и правда окажется нужная вам скала, то управимся за несколько часов. — Ух ты, ты просто молодец! — восхитилась Энн. — Уже всё продумал! — А то, — довольно улыбнулся мальчик. — А что такое поезд? — спросила я. — Лучше я вам просто покажу. Поездом оказалась странная длинная штуковина, ездящая по рельсам, как назвал Джим те парные стальные прутья, идущие по земле. Мальчик высыпал на ладонь горсть мелочи, сосредоточенно пошевелил губами, пересчитывая, и отдал кондуктору. Немолодая женщина мельком глянула, оторвала ему бумажку от рулона на ремешке и пошла дальше. Поезд дернулся и поехал, постепенно набирая скорость. На Джима никто не обращал внимания, а вот на нас то и дело косились, и скоро я поняла, почему. Покрой нашей одежды несколько отличался, но не сильно. Подземные люди были очень бледными, что, в общем, не удивительно. А вот мы с Энн мало того, что аристократической бледностью никогда не отличались, так еще и к концу лета успели довольно заметно загореть. Чтобы не натыкаться на чужие взгляды, я раскрыла нашу сумку, стоящую у ног, и принялась в ней копаться, осматривая вещи, которые напихал туда Джим. Сам он был налегке, только бур в чехле болтался за спиной на ремне, да очки с фонарем были сдвинуты на лоб. Светящиеся химические палочки я узнала сразу: сами мы использовали такие же в наших налетах на чужие сады. А вот куча баночек и скляночек без подписей были для меня загадкой. — Что это такое? — спросила я, вытянув один наугад. — Это от заражения крови, обрабатывать раны, — едва глянув, бросил Джим. — А это? — Снимает воспаление от яда, который в воздухе на поверхности. — А это? — А это взрывчатка. Я осторожно положила последнюю баночку на место, не решаясь спрашивать дальше. — Ты так хорошо разбираешься в химии, — удивленно протянула Энн, тоже заглядывая в сумку через моё плечо. — Да это азы, у нас все в ней разбираются, — Джимми не хвастался, а говорил это как само собой разумеющееся. — Что с чем смешать, чтобы разнести стену, чем вытравить заразу, попавшую в кровь. Без этого никак, иначе долго не проживешь. — Эх, завидую, — честно сказала я. — У нас в этом разбираются только узкие специалисты. Мальчик пожал плечами и отвернулся к окну, а я продолжила инвентаризацию. Помимо этого, сложенных крыльев и дополнительной еды в нашей сумке теперь оказалось несколько одеял на случай, если мы задержимся надолго, обследуя местность, фонарь, масло для его заправки, ворох респираторов, куча светилок, моток веревки и какие-то металлические стержни. — А это что такое? — спросила я, достав один из них. — Один из основных инструментов бурильщика, — живо откликнулся Джимми. — Нажмешь на кнопку — и с двух сторон выскочат пруты поменьше. Втыкаешь такой поперек тоннеля — и можно за него держаться, подпирать им что-то… Полезная штука, в общем. Я положила его обратно. Незнакомые предметы закончились, а ехать нам предстояло долго, и мы с Энн принялись рассказывать про нашу жизнь: про корабли, острова, поющих роботов, склочного дедка с яблонями и, собственно, нашего призрака.***
Через пару часов Тим спохватился, что Адриан ушел вниз без свечи, и, вскочив, почти скатился по лестнице. На того токсин действовать еще не начал, а вот выпивка — очень даже. Крепкий виски делал своё дело: парень лежал на кровати и отсутствующим взглядом пялился на потолок, тускло освещенный через дверь стоящей зале свечой. Голова кружилась, и, стоило закрыть глаза, комната будто начинала уплывать куда-то и переворачиваться. Опрокинутая бутылка лежала на боку, расплескав содержимое по полу, так что определить, сколько там еще оставалось, было невозможно. — Знаешь, мне уже на самом деле плевать, — произнес он, когда Тим вошел, даже не взглянув на него. — Плевать, что будет. Язык у него не заплетался, а вот движения уже были вялыми и заторможенными. — Почему? — спросил Тим, просто чтобы хоть как-то поддержать разговор. Он уже знал, что услышанные слова ему не понравятся. Как знал и то, что подсунутая ему сейчас логика не будет правдой. Но раз Адриан хочет обманывать сам себя, то пусть уж выговорится хотя бы. — Потому что всё не имеет смысла. Всё это. Какие-то копошения, старания сделать свою жизнь лучше. Наука, репутация, честь рода, — на этих словах он скривился. — Какая разница? Нет, ну скажи, какое дело до меня какому-нибудь фермеру за тысячи километров отсюда? А какое дело будет живущему лет хотя бы через пятьдесят потомку? Какая ему будет разница, когда и как я окончил свои дни? — Дело есть тебе. И твоим родным. — Им на меня плевать, — отмахнулся он. — Может, только мать страдала немного, когда я сбежал. Но она всё равно ничего не узнает, а значит, со временем забудет и она. — Ты слишком низкого мнения о своей родне. Лично я не собираюсь пропадать из дома совсем. Вернусь, покажусь близким и снова куда-нибудь улечу. Буду писать письма, чтобы они знали, что со мной всё хорошо. Адриан приподнялся на локтях и потихоньку сел, чтобы посмотреть в глаза собеседнику. — Ты это серьезно? — удивленно спросил он. Но на лице Тима он не увидел ни сомнения, ни грусти. Да, он верил в это. Что всё будет именно так, так или иначе. — Наивный, — покачал Адриан головой. — Ты не понимаешь… — Чего именно? — Тим поставил свечу на прикроватный столик и уже и в правду с интересом обернулся к другу. — Зачем ты живешь? — Живу, потому что я есть. А раз я есть, то почему бы и не покопошиться, чтобы получить от жизни всё? Мы — не муравьи, в конце концов, и наша жизнь имеет смысл. — Хочешь, объясню, какой? Тим приподнял одну бровь. Адриан встал, придержавшись за спинку кровати, и посмотрел ему прямо в глаза. — Мы все — инструмент для лепки будущего кого-то другого. Всё, что мы делаем в жизни, — это фундамент. Замешанные в бетоне миллионы миллионов душ, утерявших свои личности. Вот ты знаешь, кто первый придумал обжигать глину и ковать железо? Или кто взрастил многовековые леса на островах? Ведь все наши острова изначально были просто кусками земли с вкраплением минералов. А знаешь, почему? Потому что никому это не важно. Если угодно, ты — лишь пушечное мясо. — Не говори так! — Почему? Все мы — пушечное мясо, — с ненавистью выплюнул он. — С самого рождения, все до единого. И не стоит тешить себя надеждой, что это не так. Чего стоит твоя жалкая жизнь в масштабах человечества? Ты — расходный материал, и знаешь это с того самого момента, как осознал, что однажды умрешь. Так стоит ли вообще рыпаться, раз ничего не стоишь, и максимум лет через десять-двадцать о тебе всё равно забудут? Особенно если так бездарно окончишь свои дни. — Ты пьян. — О, неужели? — с интересом спросил Адриан. — Что, в трезвом состоянии это бы уже не было правдой? — В трезвом состоянии ты бы не вел себя как придурок, пытаясь выгородить тот факт, что просто сдался. — Пожалуйста, — равнодушно бросил он и вышел из комнаты, пнув дверь, приставленную к косяку. Дверь с грохотом упала, но Адриан не обернулся. Тим с нажимом потер глаза и привалился к стене. Определенно, трезвый Адриан нравился ему больше. Он терпеть не мог чужие негативные эмоциональные всплески, изо всех сил подавляя свои. И когда уже эта пьянь протрезвеет?.. Тут мерное журчание воды по стенам заглушил громкий треск, короткий вскрик и всплеск. Тим вскочил и бросился из комнаты. В полу зияла дыра, ощерившись обломками загнутых внутрь досок, в глубине которой барахтался Адриан, пытаясь ухватиться за края дыры. Вода стояла слишком низко, чтобы можно было это сделать, но всё же слишком высоко, чтобы стоять на земле. Тим поспешно плюхнулся на живот и, подползя к краю дыры, протянул руку. С третей попытки Адриан всё же ухватился за неё и, раскорячившись и упираясь во всё, до чего доставал, выкарабкался на поверхность и растянулся на полу, тяжело дыша. — Ну что, пушечное мясо, хочется всё-таки жить, несмотря на всю тщетность бытия? — криво усмехнулся Тим. Адриан покосился на него, перевел взгляд на потоки воды, текущие по стенам, и провел растопыренной пятерней по волосам, убирая облепившие лицо мокрые пряди. — Извини, — буркнул он. — Что-то меня и правда занесло. Тим покачал головой, подошел к дыре и заглянул внутрь, оценивая объем натекшей воды. — Плохи наши дела, — бросил он через плечо, но ответа не дождался. Когда он обернулся, Адриан что-то сосредоточенно подсчитывал, царапая камушком цифры прямо на полу. Обвел получившееся число, по очереди загнул семь пальцев и, запнувшись, поднял на Тима окончательно протрезвевший взгляд. — Семь часов, — резко охрипшим голосом прошептал он. — Что — семь часов? — не понял Тим. — Через семь часов нас зальет водой доверху. Что-то внутри Тима оборвалось и ухнуло вниз, увлекая за собой остатки и без того держащейся непонятно на чем надежды. Через час они ходили уже по пояс в воде, но, решив бороться до последнего, мастерили лестницу и импровизированный лифт, чтобы взобраться на крышу и попытаться забить камнями щели, чтобы хоть уменьшить поток приливающей воды. Откуда столько воды взялось от дождя, Адриан по-прежнему не понимал. Через три часа они перебрались на крышу и оттуда наблюдали за тем, как заливает остатки мастерской Адриана. Вставлять камни в щели было очень тяжело, мощные струи воды выбивали их обратно, но несколько штук всё же удалось забить. Еще через три часа они стояли по пояс в воде уже на крыше. Поток воды почти не замедлился, а один камень, едва не угодив Тиму на макушку, с грохотом вывернулся из щели.***
В поезде нас с Энн с непривычки укачало. Корабли качает только от ветра, и это в любом случае довольно плавная качка, хоть может и сильная в шторм. Поезд же покачивался и мелко вибрировал постоянно. Когда мы вышли, ноги гудели, а мысль о том, чтобы сесть в него снова, заставляла подкатывать желудок к горлу. Мальчишка насмешливо наблюдал за нашими попытками отдышаться. — Мне найти телегу, чтобы дальше вас катить? — спросил он наконец. — Вот узнаешь, как над старшими издеваться, и дальше катить будем тебя! — разозлилась я больше на себя. — Пойдем! Тем не менее, Джимми благородно тащил сумку первый, пока мы приходили в себя. Мы вошли в один из расходящихся тоннелей и пошли вперед. Вскоре начало тоннеля превратилось в точку, и мы с Энн уже не отличили бы сторону, откуда шли, от стороны, куда направлялись, если бы нам закрыли глаза и раскрутили на месте, как во время игры в жмурки. Мальчик пристроился поближе к Энн и принялся о чем-то ее расспрашивать. Вообще он очень привязался к моей подруге. А вот я, идя сзади, ударилась в невеселые раздумья. Допустим, мы действительно знаем, куда упала скала. А что, если уже поздно? Адриан говорил, что сроки сокращаются, но насколько? И вот еще вопрос, о котором я до сих пор запрещала себе думать: как возвращаться домой? Наша лодочка еще на ходу, но без топлива. Пусть дольше, чем на корабле, но впятером мы бы доползли до какого-нибудь приграничного города, но на чем? Все наши машины работают на биодизеле из рапса и сои, и я сомневаюсь, что они растут под землей, как и сальные деревья или кокос. Я так задумалась, монотонно переставляя ноги, что когда Энн и Джимми остановились, врезалась в их спины. — Чего там? Я высунулась из-за их спин и поняла, чего. Впереди был провал. В длину на несколько метров и на всю ширину тоннеля. Направленный вниз свет фонарика Джимовых очков блеснул в воде. — Подземное озеро, — пояснил он. — Видимо, слишком близко сделали тоннель — вот пол и не выдержал со временем. Провод, шедший по стене и питающий лампочки, почему-то тоже был оборван на этом месте, хотя обвалился только пол. Поэтому за провалом была непроглядная тьма. — Ну, как будем перебираться? Джим вытащил из сумки стержни и пересчитал их. Шесть штук. — Можно воткнуть их поперек тоннеля и сделать типа лестницы, — с сомнением протянул мальчик. — Только не хотелось бы лишаться их всех разом: они еще могут пригодиться. Но… — Он запнулся и снова осторожно заглянул вниз. До воды было метров десять. Я догадалась, что он боится высоты. Еще бы, живя в таких условиях, под землей, ему и видеть-то высоту негде. Мы же с Энн, как люди поднебесья, к высоте привыкли. У нас боящихся высоты не больше, чем страдающих клаустрофобией. — Я сделаю это, — решилась подруга. Она надела очки Джима с фонариком, заткнула стержни за пояс, а два из них взяла в руки. Первый стержень можно было воткнуть прямо с края провала. Она расположила его насколько хватало длины рук и нажала на кнопку, спустив пружины. Вылетевшие с большой скоростью прутья потоньше воткнулись в стенки, намертво зафиксировав стержень. А вот дальше было сложнее, почему, собственно, Энн и вызвалась это сделать. Пришлось, ступив на первый стержень и балансировав на нем, быстро вставить тот, что она оставила в руках, чтобы было за что держаться, а потом уже ставить вторую ступеньку. Вытащить опору, перескочить вперед и снова быстро вставить его уже чуть дальше. Всего четыре ступеньки, но зато требующие большой точности и аккуратности. В самом конце я заметила, как она, глянув вниз, вдруг оцепенела, а затем покосилась на оборванный как раз на ее уровне провод. То, что она тоже испугалась высоты, казалось мне немыслимым. Она лазала по деревьям и крышам, как мартышка, а однажды даже на спор перелезла с одного острова на другой по подвесному мосту с нижней стороны. — Порядок, — крикнула она, дойдя до конца. — Джимми, давай ты первый. Мальчик обреченно выдохнул, опустился на четвереньки и пополз. Руки у него вспотели и скользили, но держался он крепко. — Ну, давай, — подбадривала его подруга. — Еще одна! Когда Джимми перебрался на другую сторону, я вскинула сумку на плечо и просто прошла по ступенькам. В конце глянула вниз, но ничего не увидела. — Ну, всё, можем идти дальше. Два стержня у нас осталось, — Энн вернула оставшиеся Джиму и хотела уже пойти вперед. — Дай фонарик, — негромко попросила я ее, придержав за локоть. Она покосилась на Джима, увлеченно пытающегося запихнуть оставшиеся стержни в сумку, не вытаскивая остальные вещи, и сняла очки с головы. — Ничего хорошего ты там не увидишь. Я подошла к краю и посветила вниз. Долго искать не пришлось. Внизу была не только вода, но и большие острые камни. На одном из них лежал мужчина. Неестественно вывернутые руки и ноги, матово блестящие в свете фонарика распахнутые пустые глаза, пропитавшаяся кровью одежда. Умер он уже явно несколько дней назад: на лице даже с такого расстояния уже были видны следы разложения. Я тоже покосилась на оборванный провод. Видимо, когда пол провалился, он по инерции схватился за единственное, что оказалось рядом: именно за него. Конечно, провод не выдержал его веса, и он упал вниз. Печальная судьба… Неужели здесь, под землей, такое случается регулярно? Хотя и у нас, наверху, случается, что люди падают… — Может, сказать Джиму? Мало ли, он его знал… — шепотом спросила я у Энн. — Не надо ему такое видеть, — покачала она головой. — И знать тоже. Даже если это — его знакомый. Тем более, если это — его знакомый. Мальчик уже запихнул один стержень и пытался уложить рядом второй. Тот сопротивлялся и выпадал обратно. — Оставь, я его в руках понесу, — я взяла у него оставшийся стержень и взамен вернула очки. — Пойдем уже дальше.***
Тим и Адриан уже не могли стоять, а протянув руку, спокойно касались каменного потолка. Оставалось полметра свободного пространства. Адриан ошибся с отпущенным им временем, но не на много — оказалось больше всего на час. Последний огарок свечи, прилепленный к стене, затопило, погрузив парней в темноту, заставляя делать всё на ощупь. Холодная дождевая вода проморозила их насквозь. К тому же, ногу Тима, отвыкшую за три недели от нагрузок, время от времени сводило, и он, опираясь на плечо Адриана, давал ей отдохнуть. Адриан, зацепившись за выступ, отстраненно пялился в темноту. — Да когда ж эта зараза перестанет отключаться, — не выдержал Тим, когда нога в очередной раз отказала. Думать о житейских проблемах было значительно проще, и он полностью сосредоточил своё внимание на ноге, стараясь не думать о неизбежном, до которого оставалось от силы минут пятнадцать. — Прости, — вдруг сказал Адриан в пустоту. — За что? — пропыхтел Тим, растирая ногу. — За всё. За то, что всё-таки не смог спасти, что иногда незаслуженно срывался на тебя из-за своей импульсивности. Что теперь ты не сможешь воплотить свою мечту и повидать мир из-за моей нерасторопности. — Дружище, — растроганно улыбнулся Тим, — да за всю жизнь у меня не было таких друзей, каким стал ты за неполный месяц. Он хотел сказать что-то еще, но тут из щели вывернулся второй камень, обрушив на головы парней еще один водопад, его рука соскользнула с плеча Адриана, и он с макушкой погрузился в воду. Адриан, отплевываясь от льющей в лицо воды, за шкирку выдернул Тима обратно на поверхность. Тот откашлялся и удивленно повернул голову к Адриану: — Там внизу какое-то движение воды, — прокричал он, перекрывая шум воды. Адриан недоуменно вздернул брови и хотел уточнить, но не успел ничего сказать…***
Джимми остановился и удивленно потрогал мокрую стену. — Что такое? — спросила я, подойдя к нему. — Вода просачивается сверху, — откликнулся он, разглядывая потолок. — Может, там озеро? — Энн провела рукой по каменному потолку, и капли, сорвавшись, ручейком побежали по её пальцам к запястью. — Нее, — замотал головой мальчишка. — Я эти места хорошо знаю. Озеро чуть дальше, и там потолок укрепленный. А тут ничего не должно быть, и это странно. Я пожала плечами. — Это важно? — Это странно, — упрямо повторил Джимми. — И опасно: что бы там ни было, вдруг прорвет? — И что мы с этим можем сделать? — спросила Энн. — Не знаю, дай подумать. Мальчишка уселся на землю и сосредоточенно наморщил лоб. Я философски пожала плечами, накинула лямки рюкзака на стержень и, спустив пружины, воткнула его поперек прохода. Энн уселась на него, как на перила. После провала тоннель постоянно шел вверх, хоть и с небольшим уклоном, но мы успели вымотаться. Следующие полчаса он то вскакивал и начинал расхаживать туда-сюда, то ощупывал потолок. Один раз убежал вперед и убедился, что там потолок не течет. — Эй, Джим, — окликнула я мальчика, когда мне надоело мельтешение перед носом. — А может, это просто из-за дождя? Он обернулся и хотел ответить, но тут из потолка вывалился камешек, и из щели тонкой хлесткой струйкой полилась вода. За первым камешком выпал второй, третий, и не успели мы опомниться, как потолок рухнул, и вода хлынула на нас бурным потоком, попутно снеся фонарь и погрузив всё во тьму. До сих пор не знаю, как я ухитрилась схватиться за стержень, но это спасло мне жизнь. Последнее, что я успела увидеть, был Джимми, которого увлекал за собой поток. Я наугад выкинула руку и успела схватить его за шкирку, Энн где-то рядом тоже его перехватила. Вдвоем мы притянули его к стержню. Мальчик вцепился в него, как клещ, зато я вскоре почувствовала, как мои руки начинают скользить. Мелькнула паническая мысль, что Джим ошибся, и мы наткнулись на озеро или реку, а затем руки всё-таки соскользнули, и поток поволок меня куда-то вниз по тоннелю… И тут вода резко схлынула, оставив меня лежать на земле, как выброшенную штормом рыбу. Я судорожно вдохнула и закашлялась, быстро пересчитала руки-ноги. Всё на месте, и вроде даже без травм. Хорошо, что пол земляной: протащи меня по камню, испугом бы не отделалась. — Кэт! — донесся до меня голос Энн откуда-то спереди. — Я тут, жива. Вы как? — откликнулась я. — Порядок, — крикнул Джим, судя по звукам, копошась в рюкзаке, который благодаря моей предосторожности (на самом деле просто лени) не унесло водой. Захрустело, химическая светящаяся палочка засветилась тусклым желтым светом. И в этом свете я сразу же увидела ничком лежащее передо мной босоногое тело. Я на карачках, поднимая брызги, торопливо подползла ближе. Волосы черным ореолом обрамляли голову, колышась во всё еще сбегавших вниз по тоннелю ручейках, которые, омывая его, окрашивались в алый, в желтом свете казавшийся почти черным. Белая рубашка на боку и спине быстро пропитывалась кровью, а на левой руке и вовсе была полностью разодрана, обнажая разбитое плечо. Я осторожно перевернула его через здоровое плечо и едва не вскрикнула: это был Адриан. Он не дышал. Нет, нет, нет, нет! Однако быстро расползавшееся вокруг него кровавое пятно не двусмысленно говорило о том, что месячным трупом он вовсе не был, а, напротив, был еще жив. Я похлопала его по щекам, но это не возымело успеха. Запретив себе думать о всяких не имеющих сейчас значения вопросах, я затолкала поглубже панику и принялась делать искусственное дыхание, вместе с воздухом делясь жизненной энергией. Через несколько выдохов его грудная клетка дернулась самостоятельно, и изо рта полилась вода. Я повернула его на бок, и Адриан закашлялся, сплевывая воду и судорожно вдыхая между приступами кашля. — Адриа-а-а-ан! — донесся крик из образовавшейся в потолке дыры, и Энн с Джимми синхронно вздрогнули и обернулись на звук, так и не успев заметить, что я делаю. «А вот и Тим», — облегченно подумала я и бережно положила Адриана на спину. Тот зашипел и выгнулся, а я с запозданием вспомнила о его раненной спине. — Адриан! — снова раскатилось эхо. Адриан дернулся и запрокинул голову. — Тим, — еле слышно прошептал он. — Я пойду, проверю, что там, — бросила подруга, не оборачиваясь, и втянулась в дыру. Джим увязался за ней следом. Я привалилась к стене тоннеля и нервно засмеялась. Такая гора с плеч свалилась! Адриан скользнул по мне невидящим взглядом, перевернулся и попытался встать, но руки подкосились, и он обессилено рухнул обратно и снова потерял сознание.