Парящие острова

      Приземлиться получилось вполне мягко. Ни одной царапины, если не считать моей рассеченной пиратом скулы. Прорываясь сквозь облака, я была занята тем, чтобы не уронить катер, но сейчас, когда опасность уже не угрожала, я задрала голову, рассматривая окружающий нас пейзаж, да так и застыла с раскрытым ртом.       Да, всех нас учили на уроках истории, что когда-то люди жили на поверхности, но мы так привыкли к нашей жизни, что верилось в это с трудом. Однако то, что мы увидели, было прямым тому свидетельством.       Видимо, мы приземлились в черте бывшего города, потому что окружающие нас громадины явно не были скалами. Если бы люди не загрязнили воздух настолько, что жизнь здесь уже попросту оказалась невозможна, то все эти останки давно заросли бы травой и всевозможными ползучими вьюнками. Но это было не так, и все вокруг нагоняло тяжелую, невыносимую тоску своей безжизненностью, однообразностью и пустотой. Солнце давно не касалось своими лучами поверхности, будучи бессильно перед плотной завесой низких облаков. Покосившиеся серые дома со всех сторон глядели на нас слепыми окнами и зубастыми ощерившимися входами с обломками балок.       Именно жизнь заставляет исчезнуть мертвое. Как личинки поедают трупы, так мхи и растения разрушают корнями человеческие творения. Здесь же без жизни всё оказалось как бы законсервировано почти в том виде, в каком было перед уходом людей. Полуразрушенное дождями и ветром, но всё еще вполне узнаваемое.       Я зачарованно вылезла из катера и подошла к фонтану, рядом с которым мы приземлились. Выщербленные лица ангелов производили пугающее впечатление, как будто скинули маски, а там — смерть.       — Не место нам здесь, — прошептала Энн. — Недаром люди ушла на небеса.       Я поежилась, будто кто-то из окон смотрел мне в спину.       — Не время предаваться унынию. Доставай карту, будем ориентироваться на местности.       Энн послушно зарылась в сумку и вскоре вытащила оттуда помятый листок. Она его с боем вырывала у Тайрена, что ли?.. Следом оттуда показался компас и измеритель.       — Пираты продолжили лететь на восток-северо-восток, в то время как «Плывущий к Светочу» свернул к ближайшему краю, то есть почти назад. То есть сейчас мы должны быть даже чуть ближе к цели, — пробормотала она, раздвигая ножки измерителя. — Если пираты летели примерно с нашей скоростью, то…       Энн вытащила карандаш, печально взглянула на его обломившийся кончик и аккуратно процарапала иголкой измерителя наш предположительный путь от Фронтьервиля до центра Мертвого круга. Затем, подумав, отметила место, где на нас напали пираты. До всего произошедшего нам оставалось лететь три часа, но то — на корабле и на большой скорости. На карте же это был приличный отрезок. От места нападения Энн прочертила линию на восток-северо-восток и отметила примерно десятиминутный отрезок. Расстояние почти не изменилось.       — Далеко… — разочарованно протянула я. — Как думаешь, сколько пешком добираться?       — Суток двое, если не больше, — вздохнула подруга. — Но призраки — теперь уже наша единственная надежда. До любого города нам ползти не меньше месяца, мы загнемся раньше. А вот если призраки на самом деле не призраки, а живые люди, то у них и еда, и вода есть. Скоро они с нами свяжутся, как думаешь?       Я непроизвольно потеребила ворот рубашки, отведя глаза.       — Кэт? — настороженно спросила подруга. — Что такое?       — Я…       Но Энн уже заметила красный след от цепочки и охнула.       — Как это произошло?! Он же у тебя с детства, и ни разу не терялся!       — Пират случайно сорвал, — буркнула я и отвернулась. — В это время ко мне пришел Адриан. Он попытался защитить меня и ударил в пирата электрическим разрядом, а потом пират выкинул амулет, и Адриан исчез.       — Электрическим разрядом? — удивленно повторила Энн. — Хм.       — Что, «хм»?       — Это повышает шанс того, что они живые, и отправляют своё изображение с помощью какой-то техники.       — Центр Мертвого круга — это не точка, а целая область, в пешем варианте — особенно большая, а направлять нас теперь некому, — напомнила я. — И у нас до сих пор нет идей, чем копать скалу.       Энн задумалась, обведя взглядом дома.       — Давай пока просто пойдем в том направлении, — тихо сказала она наконец. — В любом случае, больше нашей сумки мы не унесем, даже если найдем что-то подходящее. Действовать по обстоятельствам, помнишь?       Я со вздохом признала, что выбора у нас все равно нет.       Следующие несколько часов были самыми нудными в нашей жизни. Мы вышли из города и тупо шли по компасу в одном направлении, спотыкаясь на камнях. Вне города вообще смотреть было не на что: скалы, скалы, скалы — и ничего больше. Рассеченная скула покраснела и начала пульсировать болью, хотя до этого мне казалось, что это лишь царапина. Я начала все чаще спотыкаться, в то время как Энн так же бойко чесала вперед. Когда я в очередной раз споткнулась и, не устояв на ногах, упала на землю, она обеспокоенно подошла ко мне и вгляделась в глаза.       — Такое чувство, что тебя чем-то сильно отравили, — пробормотала она. — Зрачки расширены, а рана — так вообще тихий ужас.       — Дай зеркало, — попросила я, тяжело дыша. Моя «выносливость» тоже неприятно меня удивила, но поначалу я списывала это на нервы или душный воздух.       Из зеркала на меня уставилось нечто черноглазое (тоненький ободок моей серой радужки был почти незаметен) и с белой кожей. А вот насчет раны… Я думала, что она просто покраснела или начала гноиться, хотя, казалось бы, с чего? Но всё было не так. Да, она покраснела, но вокруг во все стороны на пол лица тянулись темные ниточки вен, постепенно истончаясь, как будто всю кровь перекачали именно туда.       — Упырица, — усмехнулась я, возвращая зеркало, и тут же раскашлялась.       — Да что же это… — растерянно присела рядом Энн, ковыряясь в сумке. Увы, воды, чтобы промыть рану, у нас не было. Только прихваченные с собой пирожки с яблоками.       — Пойдем, — одернула я ее, с трудом поднимаясь. — Может, найдем какую-нибудь реку или озеро.       Подруга закрыла свою сумку и вскинула на плечо, но вдруг испуганно замерла. До нас донеслось глухое рычание.       Жизнь на поверхности все-таки осталась. Извращенная, искалеченная, но живучая настолько, что смогла завоевать уважение и страх забившейся в норы мелкой и мирной живности вроде грызунов.       И теперь эта жизнь нацелилась на нас, застенчиво сверкая глазами из-за большого валуна неподалеку.       Я как-то сразу обрела второе дыхание. Оказывается, когда твоя жизнь под непосредственной угрозой, это совсем не сложно.       — Бежим! — я хлопнула Энн по руке, и она, отмерев, побежала за мной.       Хищник выскочил на свет, и, коротко рявкнув, большими прыжками помчался за нами. Большая то ли собака, то ли гиена, поджарая, если не сказать: тощая. Крепкие коренастые лапы ловко цеплялись когтями за камни, а недвусмысленно ощеренная пасть придавала нам веры в наши силы. Но долго эта гонка продолжаться не могла: и наша скорость, и наша выносливость явно уступали хищнику.       Я перескочила через большой камень и вдруг провалилась в какой-то лаз, едва не подвернув ногу. Лаз круто уходил вниз и был большой: я могла стоять там, лишь немного пригнувшись.       Энн перескочила через тот же камень, но чуть сбоку, и я, высунувшись, схватила ее за шкирку и затащила внутрь. Зверь, разочарованно лязгнув зубами, по инерции проскочил дальше, скрывшись за следующим камнем.       Мы затаились. Насколько у него хороший нюх и слух? А вдруг (ха-ха), он не заметит лаза?       Оказалось, хороший. Когда мы уже уверовали в своё спасение, он вынырнул сбоку, торжествующе распахнув пасть в победном рыке. Но не успели мы что-то сделать или хотя бы завопить, как нечто просвистело мимо нас, врезалось хищнику в лоб и взорвалось таким ярким светом, что ослепленная псина заскулила, царапая лапами глаза, попятилась и, поджав хвост, поскакала как можно дальше от негостеприимного места, спотыкаясь и натыкаясь на камни.       Нас тоже порядком ослепило: вспышка до сих пор стояла перед глазами, мешая смотреть.       — Вы в порядке? — раздался из темноты тоннеля глухой голос.       Вот тут-то мы и завизжали. Неизвестный не подкачал, завопив почище нас звонким мальчишечьим голосом.       Я потрясенно замолчала, проморгалась и уткнулась взглядом в глазастую и носатую морду. Морда отпрянула.       — Ты кто?! — выдохнула я, подсознательно ожидая что-то вроде: «Я — посланник Сатаны и пришел по ваши души!», но он завел руки за затылок, повозился немного и снял «морду», оказавшейся маской.       Всклокоченный мальчишка лет десяти-двенадцати смотрел на нас широко распахнутыми глазами.       — Вы — ангелы? — восторженно выпалил он.       — Эээ… Нет, — осторожно ответила Энн. — Мы люди, как и ты. А что это на тебе было?       — Это? — мальчик повертел в руках маску. — Это противогаз.       — А зачем он тебе?       — Ну как, тут воздух ядовитый, им дышать долго нельзя… Ой, вам плохо?       Предательский организм, поняв, что непосредственная опасность мне больше не угрожает, резко расслабился, и я стекла по стенке тоннеля.       — Ядовитый воздух… — простонала я, прежде чем упасть в обморок.

***

      Я проснулась от прикосновения холодных пальцев к лицу. Энн… Только у неё вечно холодные пальцы. Я открыла глаза и убедилась, что права. Верная подруга склонилась надо мной, осматривая рану.       — Как ты? — спросила она, заметив, что я пришла в себя.       — Вроде сносно. Что произошло?       — Токсичный воздух. Вот почему люди ушли с поверхности в небеса, и вот почему никто не возвращается: жить здесь всё еще нельзя. На меня он тоже действовал, хотя и очень медленно, а тебя вот так скосил именно из-за раны. В обычном состоянии она бы зажила всего за день-два, но яд разъедал её и проникал в организм, даже через рот, нос и глаза он проникает не так быстро. Мы промыли её и наложили пластырь с лечебной мазью, скоро заживет.       Я приподнялась на локте и осмотрелась.       — А где мы сейчас? И что это за мальчишка, откуда он тут вообще?!       — Мы сейчас чуть глубже в том тоннеле. Мальчика зовут Джимми, вроде он где-то тут живет, а больше я ничего узнать не успела, он тараторил без умолку о чем-то своём.       Я ощупала ранку под пластырем. Немного ныло, но по сравнению с тем, что было десять минут назад, я практически исцелилась.       — А как же токсичный воздух? — спохватилась я вдруг. — Мы же продолжаем им дышать!       — Не совсем. — Энн указала на жестяную банку, стоящую рядом, из которой вырывались языки пламени. — Огонь нейтрализует токсин. Правда, для этого приходится держаться довольно близко к нему.       — Вот как…       Из тоннеля впереди донеслись шаги, и из темноты вынырнул Джим. Он снова был в противогазе. Подошел к нам, плюхнулся на землю и стянул с себя маску.       — А зачем вы пошли на поверхность без противогаза? — с любопытством спросил он. — Или вы просто заблудились? Тогда я могу проводить вас до города.       — До какого еще города? — нахмурилась Энн.       Я тоже вспомнила карту: мы всё еще в пределах Мертвого круга, и до ближайшего города ох как далеко.       А потом до меня вдруг дошло.       — Постой, тут есть подземный город?!       Мальчик растерянно перевел взгляд с меня на подругу и обратно.       — А вы не из города? — на всякий случай уточнил он.       — Мы сверху, прилетели сюда на корабле!       — Так вы же сказали, что не ангелы…       — Ну да, мы люди, такие же, как и ты.       Джим замолчал, переваривая услышанное, а затем непреклонно выпалил:       — Такие, как я, живут под землей! Раз вы пришли с небес, значит вы — ангелы, создания света.       — Ты же сам меня лечил, — возразила я. — Какому созданию света страшен токсичный воздух, скажи пожалуйста?       Дальше мы с Энн имели удовольствие наблюдать, как на упрямой мордашке Джимми недоверие сменяется удивлением, осознанием чего-то очень важного и, наконец, ликованием.       — Я знал! — вдруг завопил он так, что мы аж вздрогнули. — Я знал, что эта легенда не врет! Что в небесах живут люди, такие же, как и мы, и летают они над смогом, так что токсичный воздух им не страшен, и горя не знают. Это и правда вы! Это всё правда!       — Ну не так уж и горя не знаем, всякое случается, — смущенно почесала затылок Энн. — Но в остальном — да, правда.       — Так пойдем, я вам всё тут покажу, а вы мне про жизнь там расскажете.       — Постой, у тебя есть карта?       — Конечно, вот. А вам зачем?       Перед нами лег помятый лист, изрисованный линиями во всех направлениях. Энн вытащила из сумки нашу карту, положила рядом и пояснила:       — Я хочу их сопоставить. На твоей карте ведь нет наших городов, раз ты про нас только узнал? А на нашей нет подземных. Мы вообще не думали, что тут могут жить люди. Где мы сейчас?       Джим ткнул пальцем в одну из линий, заканчивающейся кружком.       — Я ее сам составлял, — пояснил он. — Нам запрещено выходить на поверхность, только охотники иногда это делают. А тут обозначены все выходы.       Энн подсчитала что-то на пальцах, продлила линию нашего пути на пару сантиметров и поставила такой же кружок. «Прямо кроличья нора», — с усмешкой подумала я. На карте Джима такие кружки располагались по кругу вокруг города, который выглядел как клубок спутанных ниток.       — Ты ее по масштабам делал? — спросила я мальчика.       — Конечно! — с достоинством ответил он и показал на нарисованную внизу линию: — Вот это — километр.       Энн отметила на нашей карте город, и тут мы увидели кое-что очень хорошее.       — Место нашего назначения… — начала я.       — Как раз за городом, — эхом закончила подруга.       — Назначения? — влез любопытный мальчишка.       Мы с Энн переглянулись и пришли к одному и тому же выводу.       — Джимми, нам нужна твоя помощь.

***

      Язычок пламени мерно колыхался, изредка потрескивая. Расплавленный воск образовал на боках свечи причудливые фигуры, которые казались живыми из-за двигающихся теней.       Тим сидел у стены, сложив руки на коленях и положив на них подбородок, и смотрел на пламя ничего не выражающим взглядом. Недавно они решили жечь свечи поменьше, оставив горящими всего несколько, потому что запас вдруг резко стал казаться крошечным. Вскоре после этого у Тима разболелась голова, а Адриана снова начало тошнить. Когда они поняли, что рядом с огнем становится лучше, им уже изрядно поплохело.       Теперь они сидели у противоположных стен гостиной, поставив рядом по свече, и молчали. Потолок утопал во мраке, как и углы комнаты, что только усиливало чувство одиночества и потерянности.       Адриан, казалось, спал, уткнувшись в колени лбом. Но как только Тим пошевелился, чтобы распрямить затекшую ногу, он вдруг глухо сказал:       — Хочу напиться.       — Не стоит, — отозвался Тим, поправляя фитилек. — Во-первых, не трави себя снова после собаки. А во-вторых, неужели это поможет? Давай я лучше чай сделаю.       — Плевать. Я хочу забыться и не думать о том, что стало с Кэтрин. И что будет с нами. Хочу перестать наконец думать об этом. У меня больше нет сил надеяться на чудо. Пора перестать обманывать себя: чудес не бывает.       — Чудеса делают люди, — мягко возразил Тим. — Пока мы живы…       — Это ненадолго! — раздраженно перебил его Адриан, вскинув голову. — Знаешь, сколько человек может прожить без еды? Месяц — максимум, хотя обычно намного меньше: недели две. У нас еды осталось на две недели. Будем оптимистами: полтора месяца при условии, что мы почти не будем есть. Сорок пять дней. Поехали дальше: я понял, почему нам стало плохо без свечей. Вернее, вспомнил. Токсичные газы, которыми люди загрязнили атмосферу. Видимо, огонь их нейтрализует. Так вот, свечей осталось и того меньше, плюс деревянные перекрытия дома и моя библиотека. Учитывая, что жечь это надо круглосуточно… Не знаю, неделя? Может, полторы, на большее хватит вряд ли. А сколько мы проживем, дыша чистым токсином, я без понятия. И всё это при условии, что чертова скала не съедет нам на головы раньше, не дожидаясь, пока мы загнемся от яда или голода! — Пламя свечи колыхнулось и пугливо прижалось от его крика.       — Ты неправ. Люди на поверхности знают, где мы, и придут на помощь.       — Кто придет? — горько усмехнулся он. — Давай будем честными: мне нереально повезло, что я наткнулся на такую сумасшедшую девчонку, как Кэтрин, которая согласилась на эту безумную авантюру. И где она сейчас из-за своей доброты? Из-за меня? Где?!       Тим молчал, не зная, что на это сказать, и Адриан снова уткнулся лбом в колени.       — Хоть на свой счет я заблуждаться больше не собираюсь, — буркнул он. — Лучше мне ни с кем не связываться. Всё равно я ни на что не способен и только впутываю в неприятности ни в чем не повинных людей.       — Ты спас меня… — тихо сказал Тим.       — Получается, нет.       За стенами что-то глухо и раскатисто пророкотало. Тим тревожно вскинул голову.        — Что это?       Плечи Адриана затряслись, но когда Тим хотел уже подойти, тот истерически расхохотался в голос, запрокинув голову.       — А знаешь что? — весело заметил он, — Забудь все цифры, которые я говорил. Нас может попросту затопить. Так что пойду-ка я всё-таки достану бутылку виски из своих запасов.

***

      Снова громыхнуло, заставив инстинктивно вжать голову в плечи.       — И часто у вас тут так гремит, что кажется, что сейчас потолок обрушится? — не выдержала я.       Джимми усмехнулся.       — Гроза прямо над нами. И мы еще неглубоко спустились. Когда спустимся в город, там ничего слышно не будет.       Узкий темный земляной тоннель угнетал нас, привыкших к бескрайнему простору не только над головой, но и вокруг, заставляя вспомнить о клаустрофобии, но, кажется, Джимми не волновала смыкающаяся за нами и неохотно расступающаяся перед нами тьма. Он шел впереди, засунув руки в карманы перепачканных в земле штанов, и беззаботно насвистывал. Фонарь, висящий на палке, которая торчала из его рюкзака, качался в такт его шагам. Много чего еще торчало из его рюкзака. Например, самодельная подзорная труба и куча петард. Противогаз он сменил на очки, посередине которых тоже светилась какая-то лампочка.       — Эй, Джим, — окликнула его подруга. — Ты сказал, что на поверхность выходить запрещено. А сам-то ты что там делал?       Мальчишка неопределенно передернул плечами.       — Там интересно. И много нового, хоть и опасно. Правда, я научился отгонять диких собак светилками.       — А откуда там собаки, как они там выживают?       — Не знаю, мутанты. Я даже не знаю, чем они питаются, я на поверхности кроме них никого не видел. Их охотники ловят и по-особенному готовят, иначе ими только отравишься.       — А твои родители знают, где ты гуляешь? — вмешалась я.       Мальчик обернулся на меня и снова пожал плечами.       — Если они смотрят на меня с небес, то знают.       — Ой, прости, — смутилась я. — Я не хотела…       — Это случилось из-за обвала, — продолжил Джим, будто не услышав меня. — Один из тоннелей обвалился, когда они там были, даже тела не смогли откопать. Потому я так хочу выбраться на поверхность. Не хочу, чтобы со мной случилось то же самое. Все считают, что я чокнутый. Говорят: на поверхности нельзя жить, единственный способ выжить — это жить как мы. А я не верил… — Он подумал не много и наконец весело сказал: — Выходит, я был прав!       — Да, прав, — улыбнулась я. — Энергия Великой Бури заставляет наши острова парить над смогом. А между островами мы летаем на специальных лодочках и кораблях.       — Эх, здорово вам, — завистливо вздохнул Джимми. — Я пару раз видел сквозь разрывы в облаках, как над нами пролетал корабль. Думал, померещилось. Зачем вы тогда на землю спустились?       — Дело в том, что наши… эээ… люди какое-то время назад упали где-то неподалеку. И потому мы идем их спасать. Только связь с ними прервалась, и придется искать, мы знаем только примерное место.       Он задумался.       — Знаете, около месяца назад народ в городе судачил, что где-то неподалеку с неба рухнула скала. Это могут быть они?       — Скала? — ошарашено переспросила Энн.       — Адриан говорил, что замурован в скале, — припомнила я, — но я не думала, что он прямо с ней вместе свалился…       — Ну ладно, в любом случае это может быть зацепкой.       — Тогда я поспрашиваю, когда мы придем, — решил мальчик.       — Джим, а можно ли в вашем городе будет нанять бурильщиков?       — Да я и сам вам помогу, причем бесплатно, — отмахнулся он.       — Как так? Ты сам сможешь пробурить скалу?!       — Да и не такое бурил, мой бур возьмет всё. Захватить только алмазные насадки, и пойдет как нож по маслу.       — Вот это у вас технологии, — присвистнула Энн.       — А у вас что, это сложнее? — удивленно спросил Джим.       — Да, у нас пришлось бы нанимать целую бригаду. Да и то — если согласятся спускаться на землю.       — Зато у нас нет воздушных кораблей, — улыбнулся Джимми.       Некоторое время мы шли молча.       — Хотя знаете… — вдруг тихо сказал он, — Пожалуй, я попрошу взамен одну услугу.       — Какую?       — Когда вы спасете своих друзей, возьмете меня с собой на небеса.       — Знаешь, с возвращением на небеса могут возникнуть сложности. Наш корабль улетел от нас, надо будет что-то придумать.       — Плевать. Просто пообещайте, что не оставите меня здесь.       Он даже остановился и развернулся к нам, ожидая ответа. Руки нервно теребят край потрепанной рубашки, но в глазах горит упрямая решимость. Мы с Энн переглянулись и синхронно кивнули.       — Обещаем.       Мальчишка просиял и снова потопал вперед с удвоенной скоростью.       — Значит, вам нужен бур, еда и вода в запас… — начал перечислять он.       — Но вначале где-нибудь переночевать. Наверное, уже скоро ночь. Не знаю, как Кэт, а лично я с ног валюсь, — устало бросила подруга.       — Я тоже…       — Переночевать… — наморщил лоб мальчик. — Что-нибудь придумаю. Мы дойдем до города где-то через полчаса. Эх, есть хочется… Я еще не завтракал. Думал, на поверхности собаку поймаю.       — То есть ты целый день не ел?!       — Нет, почему, я проснулся не так давно и просто сразу улизнул на поверхность, пока не припрягли к общественным работам.       — Так ночь же уже…       — А что нам солнце? Мы живем по своим законам. У нас даже сутки длиннее на восемь часов, нам так удобнее. А календарь по солнечным часам ведут отдельные люди, чтобы путаницы не было с датами.       — Ну надо же, — присвистнула я и вдруг спохватилась: — Ой, так у нас же есть, чем перекусить! Хочешь пирожки с яблоками? Им правда больше недели, но вроде не засохли еще.       — Что-что? — заинтересованно переспросил Джим.       — С яблоками, это фрукты такие, — пояснила я, сняв сумку с плеч и копаясь в ней.       — Фрукты? Это как корни?       — Нет, — засмеялась Энн. — Они сладкие и растут на деревьях.       — У нас деревьев нет, я о них только в книжках читал.       — Держи! — я торжественно вручила ему пирожок.       Мальчик сосредоточенно понюхал его, помял в пальцах.       — Непохоже на фрукт, — наконец решил он.       — Фрукты внутри, а это выпечка, делается из пшеницы. Неужели у вас и хлеба нет?       — Неа, мы в основном мясо едим и всякие плоды, которые под землей растут. А что такое пшеница?       — Ай, просто ешь. Как-нибудь сам увидишь, — не выдержала я, поняв, что сейчас придется рассказывать про каждое блюдо подробно.       Джимми еще раз понюхал и наконец решился откусить.       — Ой, и правда сладкие! — удивленно прочавкал он. — Вкусно так!       — Если хочешь, у нас еще есть, — усмехнулась я. — Что-то мы их наделали, а есть — почти не ели.       — Тогда давайте, — и он тут же протянул руку за новым.       — Шустрый какой! Держи еще.       Мальчик взял второй пирожок и пошел вперед, жуя на ходу.       — Скоро черта города. Я оставлю вас в своем логове, а сам пойду раздобуду информацию, провиант и инструменты.       — Логове?       — Ну… У меня есть одно тайное место, которое я устроил для себя. О нем никто не знает, а значит, никто вас не побеспокоит. Как раз отдохнете.       Как-то незаметно стены стали каменными, и появились первые лампочки: стеклянные колбы за решетками, освещая тоннель мягким желтым светом. Джим повозился и снял свой фонарь. Откуда-то издалека доносился мерный гул человеческих голосов вперемешку с механическими стуками. Громовые раскаты и вправду постепенно утихли.       — А сейчас, — гордо выпятил грудь мальчишка, — вы увидите город.       Тоннель резко обрывался. Поперек него шел другой тоннель, раза в три или четыре больший в диаметре. Посередине по полу тянулись в обе стороны две колеи из металлических прутьев, по паре на каждую. Рядом шли люди, кто-то ехал на странных животных, похожих на лошадей, изредка мелькали кареты. Если не брать во внимание каменные стены и потолок, эта была обычная городская улица. Тоннель разветвлялся, его пересекали тоннели-улочки поменьше. В стенах тоннеля были вырезаны двери и окошки. «Дома», — поняла я.       — Пойдем, — Джимми потянул нас за рукав.       Мы прошли немного по широкому тоннелю, свернули в узкий и какое-то время спускались по спирали, вышли уровнем ниже и еще немного петляли по его улочкам. Последняя улица закончилась тупиком с горами мусора и щебня.       — Вот тут и моё логово. Подержи, — Джим сунул в руки Энн свой рюкзак и прежде, чем мы поинтересовались у него, в какой из мусорных куч он обитает, вытащил из угла лом, воткнул в одну из еле заметных щелей в стене и навалился на него. Кусок стены с гулким скрежетом отъехал в сторону, открыв нам маленькую уютную пещеру. На выбитых полочках была разложена всякая мелочевка, с потолка свисали фигурки птиц из прутиков и обрывков ткани. На полу валялся ворох одеял и подушек. Все углы были заставлены стопками книг, а на столе, выбитом в стене, как и полки, стояла тарелка и кувшин. Было видно, что Джим проводит тут очень много времени.       — Можете поспать здесь, — Джимми деловито расстелил одеяла по деревянному настилу в углу, отшвыривая книги и всякий мусор в сторону. — А я пойду добуду всё что надо. Только не выходите, а то заблудитесь. И не сломайте ничего, — строго добавил он.       — Не сломаем, — пообещала я.       Мальчишка оглядел своё логово, кивнул нам и скрылся за «дверью», не забыв придвинуть камень обратно.       Нам с Энн было интересно осмотреть всё, что у него тут было, но едва рухнув на лежанку, мы поняли, насколько устали, и почти сразу уснули.