Проклятый цыганкой

Наступило лето, но в этом покосившемся нагромождении комнат, зовущимся Норой, никто не собирался отдыхать. Приехали все дети, и шума прибавилось. Именно из-за этого пришлось мистеру и миссис Уизли спрятать все опасные книги о проклятиях, а мне напоминать о предосторожности и хорошем поведении. Да год тут живу, сам знаю. Теперь все только и делали, что обсуждали прошедший учебный год. Так было и на зимних каникулах, и на Пасху. Близнецам уже пришло письмо о зачислении, и они канючили у родителей деньги на «школьные принадлежности». Глядя на них, я сильно сомневался, что покупать они будут учебники и тетрадки. Молли и Артур были того же мнения. Вообще, с мистером Уизли у меня сложились довольно тёплые отношения. Он вник в мою проблему, закрыл глаза на многие грехи прошлого и стал искать решение. Работал сутками, являлся домой почти ночью, а ранним утром уходил. Его вскоре перевели в отдел по изучению проклятий. Хоть он и потерял любимую работу (что-то связанное с несанкционированным использованием магии по отношению к маггловским изобретениям и самим магглам), хоть и загибался от напряжённого графика, но никогда не жаловался. Думаю, он и Молли просто акулы труда. Только у первого нет амбиций, а вторая посвятила себя семье. Никогда таких не понимал. Если есть возможность, силы, то почему бы не вырваться из нищеты, сыграть по-крупному, став большим начальником? Какие же маги странные. Взяв с собой две удочки и бутерброды, я с Джинни направились к прудам. Утро, до полудня ещё далеко, но холод отступил. Пришлось натянуть резиновые сапоги — роса не высохла. Медленно и аккуратно взбирались по камням, приближаясь к воде, Джинни чуть не упала, поскользнувшись, однако, успела вовремя вцепиться в меня. Куртка затрещала, ворот впился в горло, а руки судорожно ухватились за ближайшую ветку. — Держись! Я подтянул Джинни, та, выпучив глаза, пыталась отдышаться. Затем я услышал фырчанье. Через секунду девчонка уже заливалась смехом. О, дети. Я сел поудобнее, принялся распутывать леску. Близнецы, будьте вы прокляты. Рядом копошилась рыжая, решив, что после испуга самое время перекусить. Хитро взглянула на меня и откусила большой кусок бутерброда с арахисовым маслом. Облизнулась, точно кошка, улыбнулась во весь рот. А на зубах ещё осталось масло. — Пфф, - забавная она. Рассмеялась и, сделав серьёзное выражение лица, приставила к голове кулаки с оттопыренными указательными пальцами, замычала, боднула меня и вновь хихикнула. Пока она корчила разные рожи, пытаясь меня развеселить, своего вдруг ставшего занудным брата, я вспомнил свою семью. Настоящую. Перед тем, как у меня начались подростковые бунты, ещё перед тем, как родители разошлись, мы часто отдыхали за городом. С сестрой катались наперегонки по неровным дорогам, вечерами жарили зефир на костре. Она была младше меня на два года, но мы считали друг друга одногодками. Хотя изредка я позволял себе напыщенно зваться старшим. У Амелии, моей сестрёнки, после развода начались проблемы. Она замкнулась, перестала со мной разговаривать. Я сбежал, не выдержав разрушения моей идеальной семьи. Только потом понял, что проблемы были изначально, детское сознание рисовало пасторальную картинку. Глядя на Джинни, я не могу заставить себя успокоиться и забыть. Амелию-то я бросил. — Ты такой скучный, — надулась рыжая, отворачиваясь. О, ты не знаешь, насколько. Я взял червя из банки, посмотрел, как он извивается и подумал: «Ну и пусть». Нагнулся к Джинни и сунул ей под нос руку с дождевым червём. Она завизжала и оттолкнула меня. Неожиданно мир перевернулся, и я оказался в холодной воде. Время застыло, всего на мгновение, но этого хватило, чтобы удар о дно выбил из меня последний воздух. Сквозь толщу воды я услышал крик Джинни. И вот я на берегу. Мокрый и ошарашенный. Девчонка ещё надрывается, скачет с камня на камень, а я не могу восстановить дыхание. Что за чертовщина? Телепортация? Ещё один вдох, и лёгкие будто сжало стальным обручем, вновь холод воды. Я снова на дне. Нельзя терять время! Голова кружилась, спина болела, одни вопросы на уме. Я оттолкнулся от песчаного дна. — Рон, о, Мерлин! — встретила меня Джинни на берегу, помогла вылезти и прокашляться. Может, то была магия? Или же галлюцинация. — Ты чего улыбаешься? — спросила девчонка, не сбавляя встревоженный тон. Она всплеснула руками, обиженно отчеканила: - ты меня испугал! Копия матери растёт. Когда я вижу таких вот минидомохозяек, хочется встряхнуть их и выбить всю деспотичную фигню из головы. — Джинни, сестра моя ненаглядная, ты же столкнула меня, — страдальчески произнёс я, сверкая честными глазами из-под чёлки. Она открыла рот, пытаясь что-то возразить, но мои доводы оказались сильнее её упрямства. Девчонка потупилась, закусила губу и промямлила что-то. — Джинни, я не слышу тебя, — пытаясь скрыть издёвку, протянул я. Казалось, она сейчас раскалиться: девчонка покраснела так, что лоб стал сливаться с корнями волос. Кое-кого мне это напоминает. — И…извини, пожалуйста. Это было чертовски трудно для неё. Вообще, она долгожданная дочка, как я понял, а к Рону относились всегда с некоторым пренебрежением. Дети чувствуют это. Я усмехнулся. Образ Амелии всплыл перед глазами. Но сейчас рядом со мной сидела рыжеволосая девчонка Уизли, борющаяся со внутренним сопротивлением и гордостью. Перевоспитывать, срочно. Она удивлённо выдохнула, стоило мне её обнять. — Видишь? Это не сложно. Джинни кивнула и обняла меня в ответ. Стало как-то неловко. Она не Амелия, не настоящая сестра. Сколько бы я себе это ни повторял, эта фраза всё больше казалась дешёвой отговоркой. Ведь я сейчас и не Шон. Не тот тип, который может обокрасть вас с обаятельной белозубой улыбкой, не тот парень с краплёными картами и подкупленным конферансье. Другое время, другая жизнь. А чувство вины неизменно. Рыбу я всю распугал, поэтому обратно мы шли также налегке. Джинни пересказывала забавные истории, которые узнала от братьев и вычитала в журналах, я же корчил подходящие рожи, веселя девочку. Вот и Нора, а на пороге… — Срань господня, — не удержался я. Молли, эта маленькая полная женщина с копной рыжих волос, одетая в выцветший фартук поверх вязанного платья, сейчас напоминала надзирателя в концлагере. Сощурившись, она наблюдала за нашим шествием. Джинни, похоже, не сразу заметила мать — так и шла, посмеиваясь и потряхивая удочкой. Но как только мы подошли достаточно близко, девчонка ойкнула и спряталась за меня. Краешек рта Молли нервно дёрнулся. Отлично, просто шикарно. Она ревнует меня к дочурке. — Беги, просто беги, — шепнул я Джинни и выпрямился. Хрустнул позвоночник. Ей дважды повторять не пришлось — только рыжие хвостики взметнулись. Тактично кашлянув, я сконцентрировался на миссис Уизли. Если бы я претендовал на руку её дочери, было бы куда легче. Но я счастливчик: я занял место её сына, а теперь стремительно завоёвываю расположение и любовь Джинни. Артур уже давно проводит со мной большую часть своего времени. Домохозяйка тряхнула скалкой и сильнее сощурилась. — Добрый день, миссис Уизли. Я тут душ принял, да. Выход из сложившейся ситуации нашёлся сам. Дверь в прихожую была широко открыта, нужно лишь обогнуть пылающую праведным гневом женщину. Под видом поправления сапога, я подхватил с дороги камушек. У меня пара секунд, а затем скалка выбьет из моей головы любую мотивацию. Приближаюсь к Молли, улыбаясь заискивающе, как любой торговец, собирающийся всучить вам бесполезную фигню по завышенной цене. Она хмуро смотрит на меня, уже готовясь разразиться тирадой. Быстрое движение – и камень пролетает мимо её головы, как раз напротив глаз. Миссис Уизли отшатывается, в этот же миг я бегу к двери. Неожиданно голова взрывается болью. Теряю равновесие, и пропахиваю пол ровно до косяка, об который удачно прикладываюсь плечом. — Вашу мать, — и это самое приличное ругательство из всех тех, которыми я разразился в тот момент. — Не ругайся, — тихо произнесла Молли, всё ещё не отошедшая от произошедшего. Именно скалка прилетела мне в темечко, выпав из ослабшей руки миссис Уизли. Я попытался ретироваться до того, как она придёт в себя и начнёт зверствовать. Преодолел даже лестницу, шатаясь и держась за рот — желудок делал кульбиты, а голова раскалывалась. Но до того как я ввалился в свою комнату, дом сотряс крик: — Останешься без десерта на неделю! Не самое страшное наказание. Я аккуратно закрыл дверь, повернулся и побрёл к кровати, отодвигая ногой горы мусора. В последнее время лень было убираться. Я сел, и мою ногу схватили. Раздался скрежет, серо-зелёная рука сильнее сжала лодыжку, под кроватью тяжело задышали. — Я тоже тебя рад видеть, — поприветствовал я упыря и, когда хватка ослабла, сбросил сапоги и завалился на подушки. Низкий потолок и обшарпанные стены раньше украшали плакаты сборной Пушки Педл. Так, я считаю, гораздо лучше. Чуть больше полгода назад, под Рождество, я обнаружил своеобразный «сюрприз» под кроватью. Упыря. Или ему стало холодно на чердаке, или нельзя было оставлять кексы на подоконнике, или это часть моего проклятия, но он стал жить со мной. Соседство пугало, да и сейчас не особо приятно, однако, с ним моя психика стала крепче. Хрипы по ночам, силуэты у изголовья или эти хватания за ноги… рутина. Если забывать его подкармливать, он начнёт завывать в три часа ночи и барабанить по матрасу. И упырь, сволочь, пользуется своим положением, выбирая лишь лучшее. Благо, Молли готовит будто на армию. Боль отступала, и я мог расслабиться. Ненароком взглянул в окно и усмехнулся: Джинни с метлой подмышкой бежала к лесу. Ей запрещено летать, но ведь она такая своенравная. Её счастье, что этот маленький секрет знаю лишь я. Хотя, если мне взбредёт что-либо в голову, она пожалеет, что знаю именно я. После прихода Артура и ужина, я долго вертелся рядом с ним, подбирая аргументы. Дело лишь в том, что я хочу самостоятельно зарабатывать деньги. Отплатить семейству Уизли и не зависеть от них. Особенно с их шатким финансовым положением. Но для этого мне нужно хотя бы визуально поднабрать пару лет и получить разрешение на походы в одиночку в Лондон. — Что случилось? — тихо спросил Артур, поглядывая на Чарли, читающего «Ежедневный Пророк». Я наклонился, будто чтобы поправить салфетку на газетном столике: — Мне нужно поговорить с тобой. О работе. Мистер Уизли встрепенулся, устало выдохнул и шепнул: — Иди за мной. Воздух уже остыл, солнце скрылось за горизонтом. Медленно шествуя по двору, Артур молчал и мне не давал слова сказать. Только когда за нами закрылась скрипучая дверь сарая, и было наложено заклинания от прослушивания, Артур вопросительно взглянул на меня. До сих пор непривычны взгляды сверху вниз. Чувствую себя карликом из цирка уродцев. — Я у вас в большом долгу. Не могу больше жить нахлебником и тунеядцем, поэтому позволь мне найти работу. Есть же какие-нибудь старящие заклинания или зелья, я большего не прошу. Сам найду и больше не буду вас напрягать. — Шон, — покачал головой Артур, — ты ничем нам не обязан. Выбрось эти мысли из головы. Уже начинает бесить это миролюбие с альтруизмом напополам. — Вы настрадались из-за моего п… появления. Ты на работе загибаешься, а миссис Уизли до сих пор не оправилась. Я жил по иным законам. Долги никогда не прощались. Я осёкся, увидев его взгляд. Он серьёзно? Он… жалеет меня? Насколько же он наивен? — Это всего лишь работа. Больше не выдержу бездействия, — неуверенно продолжил я, стараясь смотреть куда угодно, только не в его глаза. — Но на улицах опасно, — возразил Артур. Не понимаю. Категорически не понимаю. Он считает меня сыном? Даже зная, что я сам нарёк на себя проклятие, он продолжает относиться ко мне так хорошо. А, может, не теряет надежды вернуть сына? Точно, всё дело в этом. — Ничего не произойдёт с этим телом. Я умею уходить от недоброжелателей, — отмахнулся. Минуту стояла тишина. И я позволил себе взглянуть на Артура. Моя ошибка. Он продолжал смотреть на меня так, будто я смертельно болен, но утверждаю, что умру стариком. Какая это странная семья. Такая сплочённая, дружная, несмотря на бедность, она пропитана магией, а глава семьи может спокойно принести себя в жертву ради других. Его отношение ко мне, всеобъемлющее понимание и сочувствие… пугают. Разве меня можно жалеть? Я крал, лгал и разрушал созданное другими. Предал сестру, продал друзей. Бежал вперёд в погоне за лёгкими деньгами, никогда не оборачиваясь. А сейчас какой-то бедняк, полная моя противоположность, смотрит сочувствующе. На меня. Без отвращения, злобы или даже ненависти. Я еле выдержал. Хотелось сбежать подальше. Сесть на первый попавшийся поезд и укатить, молча слушая стук колёс. Я часто пасую перед трудностями. — Хорошо, — просто ответил Артур. — Ты можешь найти работу. Он взмахнул волшебной палочкой, видимо, развеяв заклятие, перед уходом обернулся: — Только, пожалуйста, Шон, будь осторожен. Дверь закрылась, и я выдохнул, цепляясь за стену. Это очень странные люди. Зато у меня есть благословление мистера Уизли на работу. Как же хорошо, что он не стал спрашивать, как же я буду добывать деньги. Пора вспомнить прошлое: игра в напёрстки, холодное чтение* и игра в покер с дилетантами. Полёт моей мысли прервал скрип дверных петель. Рыжая макушка осторожно осмотрелась, и Джинни тихо вошла, явно направлялась к мётлам, брошенным в кучу. Я затих, наблюдая за ней. Видимо, решила перед сном полетать. Вытащила из груды более-менее приличную метлу, уже было устремилась к выходу, но заметила меня. Секунду наблюдал за её изменчивой реакцией, а затем притворно огорчённо вздохнул: — Ты поймала меня с поличным. — Ты… тоже тайно летаешь? — недоверчиво спросила девчушка. Пришлось согласиться. Для достоверности даже взял в руки своеобразный летательный аппарат. Я действительно не хотел садиться на метлу, да натирать свой зад о древко, а пришлось, иначе бы Джинни не поверила. Мне нужна её благосклонность. Зачем — не знаю. Совершенно. Растерянный, я побежал за ней в лесок. Интересно, апогеем моих неудач станет падение? Или это недостаточно замысловато для меня? Джинни легко взмыла в воздух, а я ещё минут десять возился со своей метёлкой. Боже, ей только дворы подметать — прутья почти все поломаны, на древке полно царапин, как глубоких, так и не очень. Может, дано это только волшебникам? И я бы глупо на ней выглядел. Неожиданно метла подняла меня на метр от земли, затем резко взлетела под облака. Как попытка удержать равновесие на игрушечном быке, швыряющим тебя из стороны в сторону. Именно так я и летел. То падал почти до земли, обдирая лицо о ветки, то задевал макушкой облака. Метла поняла, что у меня богатый опыт наездника на разных неуправляемых штуковинах, и просто полетела вперёд, в неизвестность. — Ты куда? — пискнула Джинни мне вслед. Я обернулся, готовый истерически смеяться: — В турне по миру. Метла летела и летела, унося меня в дальние дали.