Under my skin

Когда Уиллоу было семнадцать, она мечтала о том, как в белом пышном платье, скрытая от восхищенных глаз одной лишь фатой, она однажды отправится к алтарю. В детстве отец частенько заставал дочь, крутящуюся перед зеркалом, и Уиллоу нисколько не смущалась, когда он шутливо интересовался, зачем ей обмотанная поверх клешеных джинсов тюль. ― Ты ничего не понимаешь, папа! ― гордо распрямляя плечи, отмахивалась она. ― Однажды я выйду замуж, поэтому сейчас мне нужно репетировать. Ей было уже целых двадцать два. С момента этих самых разговоров прошла, казалось бы, целая вечность. Стоя перед зеркалом, Уиллоу отчаянно желала, чтобы вместо огромного, пышного платья цвета слоновой кости на ней вновь оказалась старая мамина тюль. Она чувствовала невесомые прикосновения к своей талии, машинально оглядываясь на улыбчивых портних, заканчивающих последние приготовления. Она боялась шелохнуться, потому что ноги давно уже перестали держать ее, а яркое «невеста», сказанное вбежавшей в комнату Элеонор, резануло слух, давая понять, что происходящее ― больше не ее детская игра, а реальность. ― Боже, тебе безумно идет! ― Ленни с разбегу плюхнулась на кровать и принялась с любопытством рассматривать будущую невестку. ― Роберт и вправду не поскупился на платье! ― Да, он был… довольно щедр, ― пробормотала Уиллоу, сжимая подол так, что сквозь многочисленные слои ладони чувствовали впивающиеся в кожу ногти. ― Ты пойдешь в этом? ― она улыбнулась Принцессе, которая даже в день торжественной церемонии осталась верной себе, облачившись в черное платье чуть выше колена. ― Я не могу быть красивее невесты, ― подмигнула Ленни, жестом приказывая портнихам удалиться. Спрыгнув с кровати, она подошла к Уиллоу, протягивая ей синюю бархатную коробочку. ― Робби попросил меня проследить за тем, чтобы ты ее надела. Уиллоу нервно сглотнула, безмолвно наблюдая за тем, как Элеонор водружает на ее голову тонкую, словно из хрусталя, тиару. Солнечные лучи отражались и блистали в маленьких бриллиантах, от чего у девушки захватывало дух. Благо, Элеонор не заметила ее красных щек и трясущихся от страха ладоней. По пути в церковь она могла думать только о том, что Лиам не придет на церемонию. Их общение закончилось в ту секунду, когда он застал ее в слезах в своей комнате ― разбитую и сломавшуюся. Они держались за руки. Он слушал ее признание спокойно и ни разу не перебил, уважая, казалось бы, тот факт, что она бросает все к его ногам. Когда Уиллоу, наконец, подняла на него глаза, все вдруг закончилось. Сквозь слезы она увидела, с каким огромным чувством вины смотрит на нее Лиам, почувствовала, как его ладони чуть напряглись от ее сбивчивого «люблю» и в ту же секунду пожалела, что это вымученное признание не осталось с ней, в самом темном уголке ее души. Ей казалось, что прошла целая вечность, прежде чем Принц поднес ее руку к губам. Ее трясло от одной лишь мысли, что теперь, когда карты раскрыты, есть только «да» и «нет», зависящие целиком и полностью от Лиама ― смущенного и не готового к ее чувствам. «Я не могу дать тебе то, что ты хочешь. Никогда не мог» По крайне мере, он был честен. Но Уиллоу отнюдь не стало легче от его признания, воспринимаемого душой как приговор. Она молча покинула комнату Принца, стараясь держаться достойно и не позволяя кому-либо понять, что с ней произошло. Уже позже, оказавшись в отведенной для нее гостевой комнате, Уиллоу дала эмоциям взять над собой верх. Скрип двери, как наказание за ее очевидную слабость, был единственным, что помогло тут же успокоиться. Застигнутая врасплох, она замерла при виде вошедшего в ее покои Роберта, чье лицо лишь на секунду приняло обеспокоенное выражение при виде ее слез. Он велел охране закрыть двери и повернулся к Уиллоу, отчаянно желающей хоть как-то совладать с собой. Она понятия не имела, почему он внес ее имя в список. Не знала, что творится в душе у нынешнего Короля Британии, чей взгляд всегда выражал лишь уверенность и силу. Она боялась называть его своим мужем, даже будучи уверенной в своем решении и не желая отступать. Приблизившись к ней, Роберт протянул Уиллоу белоснежный, идеально выглаженный платок. Тонкие губы едва заметно тронула улыбка. После короткого «спасибо», мужчина покинул комнату, оставляя сбитую с толку девушку наедине с собой. Церемония бракосочетания прошла как в тумане. Уиллоу потеряла счет времени, ощущая лишь крепкое объятия Роберта, представляющего ее гостям. Она задыхалась от круговорота событий, тонула в сладком аромате резкого парфюма Лен, которая ни на секунду не отходила от брата, чей взгляд был наполнен гордостью и удовольствием. Их оставили одних лишь под вечер, когда гости разбрелись по своим спальням, а у Уиллоу, наконец, перестала кружиться голова. Роберт запер двери и повернулся к ней. Долю секунды она изучала взглядом по-прежнему спокойное лицо, отчаянно пытаясь увидеть за ним хоть что-то. С Лиамом ей всегда удавалось понять, рад он или расстроен. Она могла читать его в любую минуту, чувствуя уверенность от того, что этот человек ей понятен и знаком. Роберт Хенстридж сегодня стал ее мужем, продолжая при этом оставаться загадкой, порой пугающей Уиллоу до мурашек. В нем чувствовалась огромная внутренняя сила, способная сломить ее не залеченную до конца душонку как орех, однако он ни разу не напомнил ей про Лиама, оставаясь безразличным к ее горю и одновременно молчаливо уважающем его. Он дал ей время забыть, но его оказалось чертовски недостаточно для Уиллоу, чьи мысли утонули в калейдоскопе свадебных приготовлений и забот, бесконечных интервью и папарацци, желающих поближе познакомиться с будущей Королевой Великобритании. Она очнулась лишь стоя перед ним сейчас ― беспомощная и покорная, Королева и жена. Она всеми силами старалась не отводить взгляд, уверенно смотря в глаза мужчине, который медленно приближался к ней. Бояться Роберта было глупо, и все же какая-то частичка Уиллоу назойливо напоминала ей о собственных подозрениях, заставляя трепетать перед ним и уважать одновременно. Он по-хозяйски обнял ее за талию и придвинул к себе, словно безвольную куклу. Уиллоу не возражала, когда пальцы Роберта потянули молнию вниз, помогая освободиться от платья. Он первым поцеловал ее, будучи все так же уверенным в своих действиях, и отстранившись лишь тогда, когда Уиллоу робко коснулась его щеки. ― Я понимаю, что ты чувствуешь, ― тихо проговорил он, и девушка облегченно выдохнула, услышав его голос. ― И я так же знаю, что ты никогда не увидишь во мне мужа, о котором мечтала. Я вовсе не похож на Лиама, и ты вряд ли когда-нибудь сможешь почувствовать ко мне то, что чувствовала к нему, ― пальцы Роберта коснулись ее раскрытой ладони. Уиллоу с замиранием сердца следила за тем, как он подносит ее руку к своим губам ― совсем как Лиам в их последнюю ночь. Теперь же на ее безымянном пальце сияло кольцо ― свидетельство того, что мысли о младшем Принце следует навсегда оставить в прошлом. Губы Роберта мягко прильнули к ее ладони. Пронзительный взгляд ледяных глаз изучающе коснулся лица Уиллоу, заставляя замереть и смотреть в ответ. ― Я знаю, что ты чувствуешь, ― повторил Роберт. ― И я выбрал тебя потому, что ты сильная, Вильгельмина. И ты двигаешься вперед назло тем бурям, что пытаются сломать. Мы в этом похожи, ― он слегка улыбнулся, заставляя сердце Уиллоу пропустить удар. ― И я могу дать тебе шанс доказать всем, какой могущественной ты можешь быть, чтобы никто и никогда больше не смел разбивать твое храброе сердечко. Вильгельмина Морено больше никогда не плакала по Лиаму. Она забыла и стерла из памяти тот образ, что мешал ей жить долги годы. Лишь однажды судьба забросила ее в Нью-Йорк, где на очередном светском мероприятии она столкнулась с младшем Принцем лицом к лицу. Уверенный взгляд Уиллоу разрезал тишину не хуже ножа. Пальцы лишь крепче сжали ладонь Роберта, который теперь почти никогда не выпускал ее руку. Когда на свет появился наследник, Роберт все так же уверенно подал ей ладонь, помогая взойти на балкон и представить миру будущего Короля. Его беспристрастный, уверенный взгляд, больше никогда не пугал Уиллоу. Чувствуя, как теплый весенний ветер развевает волосы, она держала за руку человека, который ее понимал.