***
Ночную тьму нарушили приглушённые звуки мотора. Этот звук постепенно приближался и становился громче, пока на проезжую часть не спустился прямо с неба исполинских размеров мотоцикл; правда, сидевший в нем человек был еще больше. Байк с коляской остановился около пожилой женщины в странном наряде и длиннобородого старика. Великан поднялся на ноги и вышел на освещенную светом из окон улицу. Он имел довольно дикий вид — спутанная прическа и густая, не менее спутанная борода практически полностью скрывали его лицо, оставляя открытыми только черные глаза, похожие на двух больших жуков. Гигантские мускулистые руки бережно и аккуратно прижимали к груди сверток из одеял. — Ну, наконец-то, Хагрид, — в голосе старика послышалось облегчение. — Ты где взял этот мотоцикл? — Да одолжил у Сириуса Блэка. А насчет ребенка — я привез его, сэр. — Всё, надеюсь, прошло хорошо? — Да не очень. Магглы заметили, что от дома и камня на камне не осталось, но я успел забрать малыша раньше, чем они туда нагрянули. Он так и не уснул… Великан передал сверток в руки к старику, и в голубые старческие глаза заглянули один черный, словно ночь, и ярко-зелёный глаза младенца. Поперек чёрного глаза зиял свежий шрам в виде молнии или руны зиг. — Значит, именно сюда… — прошептала женщина. — Да, — подтвердил старик. — Этот шрам останется с ним на всю жизнь, а глаз не станет вновь зелёным… — Но вы ведь можете что-нибудь сделать, профессор Дамблдор? — Нет. Шрамы, полученные от темнейших проклятий, не исчезают никогда… Да и не стал бы я ничего менять. Дамблдор перешагнул невысокий забор и подошел к крыльцу. Он бережно опустил Гарри на порог, достал из кармана письмо и сунул под одеяло. Немного подумав, он достал палочку и пару раз взмахнул над малышом, усыпляя и согревая его. — Что ж, — произнес на прощание тот, кого назвали профессором Дамблдором, — вот и всё. Я наложил на мальчика чары сна и чары согрева. Теперь нам тут делать нечего. Пойдем, присоединимся к празднующим. Великан шмыгнул напоследок носом и, утерев слёзы, сел на мотоцикл и, вновь заведя его, улетел, а женщина, перекинувшись парой коротких фраз, исчезла в синей вспышке. Дамблдор посмотрел на сверток, лежащий на пороге дома номер четыре. — Удачи, Гарри, — прошептал он и, шурша мантией, исчез в темноте. Спустя мгновение зажглись все фонари, освещая улицу мягким оранжевым цветом. Ветер, внезапно налетевший на Тисовую улицу, пошевелил тёмные волосы мальчика, но не мог заморозить его, а его маленькие ручки во сне нащупали письмо…Восемь лет спустя…
Мальчик девяти лет, в поношенной одежде, которая была ему велика на несколько размеров, плакал, сжавшись комочком в углу небольшой каморки, и держался за правый глаз. Через пальцы тонкой струйкой текла кровь, перемешанная со слезами. Ему было очень больно, хотя его никто не бил, ведь боль была в душе. — Тетя, а к-кем были мои родители? — задал Гарри вопрос, который боялся спросить почти с тех пор, как научился говорить. — И к-как я получил этот шрам? — Твои родители были безработными, а шрам ты получил, когда твой пьяница-отец попал в автокатастрофу! — выдавила сквозь зубы Петунья, которой неприятно было поднимать эту тему. — Они были ненормальными, и ты пошел в них! Теперь убирайся с глаз долой! Глаз невыносимо щипало, и мальчик ничего не видел. От боли он зажмурился и сильнее сжался в уголке, куда его постоянно ставили за проступки и, как говорила она, ненормальность. Слова тети настолько пошатнули мировоззрение и задели мальчика, что ему стало больно не только в душе, но и начало давить в груди. Правый глаз, отличающийся от левого тем, что был черным, резко кольнуло. Рассудок Гарри отказывался принимать такую правду. — Нет, это неправда… — шептал он, сжавшись. — Это неправда… ЭТО НЕПРАВДА!! Стены задрожали, а с потолка чулана под лестницей посыпалась крошка. Небольшие и наполовину сломанные игрушки стали дергаться и невероятным образом стали приподниматься над землей. И в этот момент в голове Поттера как будто взорвалась маленькая граната, отправляя мальчика в спасительный обморок.***
Проснулся Гарри от того, что кто-то колотил в дверь и кричал. Голова мальчика сильно гудела, и он не мог разобрать кто и что именно ему кричали. Перед глазами у него плавал странный цветной туман. Еле видимые разноцветные полосы «дыма» плавали по всей комнате и проходили сквозь стены. Возле включенной лампочки пролетела муха, застрявшая в чулане вместе с его жителем, но вот странность — двигалась она неестественно медленно. Немного проморгавшись, Поттер потряс головой, стараясь отогнать обморок, но вернулся только слух. — Просыпайся, лентяй! Завтрак сам себя не приготовит! — Голос его двоюродного брата он ни с кем не перепутает. С неохотой мальчик вылез из чулана и отправился умыться. По пути ему никто не встретился. Дадли, видимо, позвав кузена, отправился смотреть телевизор, а дядя Вернон и тетя Петунья уже были на кухне. Дойдя до раковины, он включил воду… Тут Гарри обратил внимание на свою руку, и сразу же не на шутку перепугался — она вся была в засохшей крови. Внезапно он вспомнил, что вчера вечером у него сильно болел правый глаз… Подняв взгляд, Поттер посмотрел на собственное отражение, от шока отшатнулся и чуть не упал. Его лицо было испачкано засохшей кровью, явно текшей из правого глаза, но это было неважно, потому что этот самый глаз у него был красным! Ярко-красным, с одной черной «запятой»…