Хроники одного Волшебного Мира: цикл первый

Как в трясину – в смятенье, ведь знает любой: Твои страхи, как тени, идут за тобой. Как десерт подаются кошмары на блюде: Паутинная ночь и стеклянные люди. Иван Наумов        Было уже за полдень, когда меня разбудил Зов Шурфа: «Макс, прости, что приходится прерывать твой сон, но ты не мог бы зайти ко мне через две дюжины минут?» «Мог бы, конечно. Скоро буду. Отбой!» – это слово уже стало стандартным прощанием для сотрудников Тайного Сыска.        Я потянулся, сладко зевнул, чувствуя себя, впрочем, достаточно выспавшимся. Моя чёрная пушистая девочка заворочалась во сне, но не проснулась. И я, осторожно, чтобы не разбудить Эллу, встал с постели. В Мохнатом Доме в такой час всегда было тихо. Мои «жёны» прекрасно знали, что моё Царское Величество работает по ночам, и уходили гулять на целый день. Друппи (по моему указанию) всегда ходил с ними, так, на всякий случай. По идее, Кенлех, Хейлах и Хелви ничто не могло угрожать в Ехо, но мне невольно вспомнился случай с психом-маньяком, который «приехал» на джуффиновском трамвае, убил нескольких женщин и сильно напугал леди Хельну и её подругу. Дамам в тот раз просто повезло. И я совсем не хотел, чтобы моих девочек кто-то вот так же испугал. И Друппи был самой лучшей гарантией их безопасности. Пёс стал невероятно огромным, и это пугало само по себе. Но пусть злодеи не обманываются его добродушием: если надо, он из беззлобного увальня быстро превращался в опасного зверя, способного перекусить человека пополам. И слушался Друппи только меня и Шурфа, если я оказывался вне досягаемости его внимания. Лонли-Локли был для пса навроде моего заместителя, хотя собаки совершенно не должны разбираться в природе человеческих отношений…        Я тряхнул головой, уже стоя у зеркала, висевшего в гостиной, и одевая на свою буйную головушку тюрбан. А, выйдя на улицу, я просто ослеп от яркого света, который зеркалился белым снегом. Грешные Магистры, сколько же в этом году снега выпало! Никогда такого ещё не было! Я пару минут щурился, привыкая к ярко-белому зимнему интерьеру, а потом направился к своему амобилеру. Удивительно, но джунгли, обвивавшие моё теперешнее жилище, были какими-то вечнозелёными, и даже зимой, под слоем снега, оставались таковыми.        Но не успел я сделать и дюжины шагов, как в меня полетели снежки, и один даже попал в левую ногу – от остальных, хвала Магистрам, я успешно увернулся. – Чудовище, ты мне всё веселье обломал! – сокрушался стремительно приближающийся ко мне Мелифаро. – Я тут, понимаешь ли, пари заключил на поцелуй трёх самых красивых девушек, если смогу сбить с тебя тюрбан с трёх попыток! Не мог поддаться, что ли?! – Во-первых, Девятый Том, я никогда не поддаюсь, – начал я с напускным строгим тоном, – во-вторых, запрещаю тебе целовать моих «жён» без разрешения их августейшего супруга, и, в-третьих, такие пари заключать просто нечестно. – А я говорила, что Макс не разрешит! – торжествующе произнесла подбежавшая к нам Кенлех. Девушка была чудо как хороша: щёчки разрумянились на морозе, а глаза задорно блестели – в них плясали смешливые чёртики – маленькие и незлобные – не в пример тем, что порой возникали в шефском взгляде. – Вот-вот, умница, – похвалил я девушку. – И вообще, ты почему отлыниваешь от работы, а?! – спросил я друга как можно строже. – А у меня обеденный перерыв, – Мелифаро, как мальчишка, показал мне язык, – в обществе трёх очаровательных леди. Обзавидуйся, сэр Ночной Кошмар! – С каких это пор ты путаешь мою королевскую резиденцию с «Обжорой Бунбой»?! – я едва сдерживал улыбку. – Мы только что оттуда, между прочим. Славный был обед, да, девочки?! – парень подмигнул мои «жёнам», но смотрел только на Кенлех. И девушка вдруг смутилась и опустила глаза. Ага, значит, ей он тоже нравится. Интересно-интересно. – Не ругай его, Макс, – тихо попросила меня подошедшая Хелви. – Ты ведь не сердишься на нас, правда? – Конечно, сержусь, – улыбка расползлась по моей физиономии. – Нельзя сразу после еды так бегать и прыгать. – А ты сыграешь с нами в снежки? – произнесла улыбающаяся Хейлах, вертя в руках неиспользованный боеприпас. Друппи радостно загавкал, приветствуя меня. – Не могу, милая, у меня дела, – разочаровал я девушку. – Но завтра обязательно поиграем! – Обещаешь? – хитро сощурилась моя «жена». – Обещаю, – кивнул я. – Если не сможешь, следующий свой День Свободы От Забот ты проводишь с нами и делаешь всё, что мы скажем. – Согласен,        Мы скрепили наш договор деловым рукопожатием, а когда я уже был возле своего амобилера, бросил уже настроившемуся на новую игру в снежки Мелифаро: – Девятый Том, твой рабочий день ещё не закончился!        Парень отвлёкся, и снежка угодила ему в ухо, сбив набок тюрбан. Я удовлетворённо улыбнулся и потянул за рычаг амобилера. А быстро подбежавший к моему транспортному средству Друппи умудрился уже на ходу заскочить на заднее сиденье. Что ж, не прогонять же его теперь. И я поехал на улицу Забытых Снов, где в огромном белом доме в три этажа жил ожидавший меня сэр Лонли-Локли.        Сколько бы я ни стучал в парадную дверь, мне никто не открывал. И я, недоумевая, послал Шурфу Зов: «Ты вроде говорил, что будешь ждать меня». «А я жду», – подтвердил Мастер Пресекающий: «Просто я думал, что ты пришлёшь мне Зов сразу как приедешь. Зайди, пожалуйста, с заднего входа».        Я обошёл дом и отворил такую знакомую белую калитку, которая вела меня на задний дворик дома сэра Лонли-Локли. А сам хозяин стоял в тени, прислонившись к дереву вахари, и читал. Но как только мы с Друппи оказались рядом, он закрыл книгу и положил её в карман своего лоохи. – Здравствуй, Макс. Прости, что мне пришлось разбудить тебя в столь ранний час, но я нуждаюсь в твоей помощи – это личное дело, не касающееся нашей работы. – Да ладно, – я махнул рукой. – Ты же знаешь, что для тебя я готов на всё.        Двусмысленность моих слов заставила меня немного смутиться. И потом, Шурф раньше никогда не просил меня помочь ему, тем более, если речь шла о каких-то приватных делах. – Неужели? – Мастер Пресекающий чуть заметно улыбнулся. – Как будто ты сам не знаешь, – буркнул я, а потом спросил уже совершенно серьёзно: – Что случилось, Шурф? – Давай зайдём в дом, – предложили мне. – Предпочитаю продолжить наш разговор в моём кабинете. – Как скажешь, – я пожал плечами. – Но надо хоть с леди Хельной сначала поздороваться. А то какой-то я невежливый гость, получается. – Моей жены сейчас нет дома, – сказал Шурф. – И я очень надеюсь, что ты с ней не пересечёшься.        Какая таинственность. С ума сойти можно!        Кабинет Мастера Пресекающего нисколько не изменился с тех пор, как я в последний раз здесь был. Огромное помещение, в котором могли бы играть в баскетбол великаны, было всё таким же безмебельным, если не считать одинокого письменного стола с единственным стулом да многочисленных шкафов, заполненных сверху донизу самыми ценными в мире сокровищами – книгами.        Мы уселись на привычный мне ковёр у стены (Друппи улёгся у меня под боком), и я спросил: – Почему такая таинственность? Что у тебя стряслось? – я всерьёз начинал беспокоиться. Если Шурф просит меня помочь ему, да ещё соблюсти секретность – настолько, что даже леди Хельне мне нельзя показываться! – то произойти должно было нечто невероятное. – Видишь ли, – начал Мастер Пресекающий, вертя в руках достанную из кармана полупустую пачку Winston, – сегодня на рассвете ко мне явился призрак упокоившегося чуть меньше дюжины дней назад Хурумхи Кутыка Хоттского, дедушки Хельны по пятой крови. Он был чистокровным драххом (1), Макс. – Это должно мне о чём-то говорить? – спросил я, удивившись, с каким спокойствием Шурф рассказывает мне о ночном визите призрака. Но здесь, ясное дело, привидения явление обыденное, и никого ими не напугаешь. Разве что меня. – Я, конечно, сочувствую леди Хельне, равно как и самому покойному (тяжело, наверное, осознавать, что ты мёртвый) – но что здесь такого секретного? – Хельна никогда не виделась со своей роднёй со стороны драххов. Её родственники-крёггелы перестали общаться с роднёй из драххов ещё до моего рождения, не говоря уже о самой Хельне. И это родство просто забылось со временем, – Лонли-Локли щёлкнул пальцами и поджёг сигарету, несколько раз затянулся, а потом продолжил: – Драххи, Макс, живут под землёй целыми кланами. А семейство Кутыков Хоттских разругалось со своей подземной роднёй, и их выгнали из клана на поверхность. И нет у драххов наказания более страшного, чем такое изгнание. Но спустя несколько сотен лет Кутыки обжились на поверхности, выстроили себе замок в графстве Вук, землях весьма негусто населённых. Можно ехать несколько дней, ни разу не наткнуться на чьё-либо жилище. Хорошо, если трактиры будут попадаться по дороге, – Шурф опять замолчал, докуривая сигарету. Погасив окурок в пепельнице, Мастер Пресекающий снова продолжил свой рассказ: – В тех землях семейство Кутыков Хоттских пользуется весьма дурной репутацией. И вот глава семьи, господин Хурумха Кутык, прожив шестьсот двадцать три года, умирает, оставив очень странное завещание: замок и всё имущество он завещает Хельне Лонли-Локли, своей внучке по пятой крови. Мало того, что для Кутыков Хельна чужая, так в ней ещё и течёт кровь крёггелов. Сэр Хурумха признался мне, что все его дети, за исключением двоих близнецов, мальчика и девочки, и старшего сына, совершенно никчёмнейшие личности. И он хотел оставить всё имущество своему сыну Урмаго Кутыку. Но тот бесследно исчез из замка незадолго до смерти отца. Его единственная дочь Ули очень сильная ведьма и умная девушка, но злая и корыстная. Её он побоялся сделать наследницей, опасаясь, что леди Ули изведёт старших братьев, которые, как она считает, убили её брата-близнеца. Но они, «хоть и болваны все как один», как выразился сэр Хурумха, но всё же его дети. – Ага, и нашёл гениальное решение: свалить все проблемы с наследством на свою в какой-то там степени далёкую внучку, которую и в глаза-то никогда не видел! – возмутился я. – Макс, и совершенно напрасно ты злишься, – сказал Шурф. – Сэр Хурумха очень воспитанный для драхха господин. – То есть был воспитанным. Он ведь умер, помнишь?! – не удержался от сарказма я. – Ты судишь чересчур предвзято, Макс, – укорил меня Мастер Пресекающий. – Сэр Хурумха заранее навёл справки о Хельне и узнал, что её муж работает в Тайном Сыске, то есть расследования – его профиль. Поэтому он и сделал мою жену своей наследницей, с условием, что я помогу отыскать его младшего сына, который таинственно исчез. А если Хельне не нужно это наследство, или же оно окажется ей в тягость, то она может передать право наследования Урмаго Кутыку. Среди мёртвых его точно нет. И в этом сэру Хурумхе можно верить, он ведь и сам мёртвый. Значит, его младший сын жив. Ну а мне, как её мужу, нужно избавить Хельну от столь тягостного (поскольку в деньгах она никогда не будет нуждаться) наследства. И поэтому мне нужна твоя помощь, Макс. – Моя помощь? Ты что, собираешься отправиться «в гости» к этим Кутыкам?! – Именно, – кивнул Лонли-Локли. – Юридически я уже давно являюсь представителем интересов моей жены, так что формально могу считаться наследником замка и всего имущества Кутыков Хоттских вместо неё. – А моя помощь в чём будет выражаться? – спросил я. – Понимаешь, Макс, – начал Шурф, снова доставая из пачки сигарету, – драххи, как я уже говорил, очень сильные колдуны. И злые, к тому же. От них можно ожидать чего угодно. А я боюсь не справиться один. – Но почему не попросить Джуффина? Он во многих делах разбирается как никто, – я невесело улыбнулся. – Я не доверяю сэру Джуффину с некоторых пор, – ответил Мастер Пресекающий. Щелчок пальцами – зажжённая сигарета – затяжка – выдох сизого дыма. Туше. Мне нечего на это сказать. Если Шурф не доверяет Джуффину – это уже навсегда. Ну что, вы довольны, сэр Халли?! – Хорошо. Я поеду с тобой. Правда, пользы от меня будет немного… – Я тебе доверяю, Макс. Остальное – неважно, – произнёс Лонли-Локли. – К тому же, ты самый быстрый возница в Ехо.        Собрались мы быстро. Собственно, Шурф только оделся соответственно погоде. А когда он спустился вниз, где ждали мы с Друппи, я так и раскрыл рот. Мастер Пресекающий Ненужные Жизни был одет в те самые шмотки, которые я выудил из Щели Между Мирами в прошлый раз: чёрные джинсы, белый пуховик, чёрные сапоги с массивной подошвой, а на голове нет тюрбана. Ничего себе шок! – Что-то не так, Макс? – спросил он, наверное, удивившись моей вытянувшейся физиономии. – Угу, – буркнул я. – Ты чего так странно вырядился, а?! – Поскольку нам предстоит долгое путешествие, я посчитал, что будет лучше, если нас никто не узнает по одежде, – ответили мне. – Поэтому, Макс, тебе придётся заглянуть в Щель Между Мирами, чтобы достать соответствующую одежду и для себя. Ты ведь понимаешь, стоит нам выехать за ворота Ехо, как об этом будет знать весь город, и сэр Джуффин в первую очередь. – Пожалуй, – согласился я.        Мне нужно было сосредоточиться, чтобы сразу достались вещи согласно «заказу». Я сунул руку под диван, на котором сидел. Сперва нужна тёплая «шкура», чтобы я не замёрз. И в моей голове пронеслось множество вариантов верхней одежды, как мужской, так и женской. В итоге я оказался счастливым обладателем ярко-рыжего полушубка из искусственного меха. И, кажется, «шкура» эта была женской. Я только вздохнул, отложил улов в сторону и снова полез рукой в Щель Между Мирами.        Полчаса спустя передо мной лежал всё тот же полушубок, прямо-таки неприлично рыжий, рядом с ним – чёрная водолазка, тёмно-зелёные джинсы и чёрные зимние ботинки.        Облачившись во всё это, я ощутил себя каким-то странным гостем, которого совершенно случайно занесло в Ехо. В общем, именно такое впечатление мы с Шурфом и должны были производить. Я ещё и сдёрнул резинку с волос, освобождая свои лохматые патлы, которые к зиме потемнели и стали немного рыжеватыми. Мастер Пресекающий наблюдал за моими действиями, а потом улыбнулся и сказал: – Ты похож на рыжего чиффу, Макс. – Да? – я подошёл к зеркалу, угрюмо-сосредоточенно разглядывая своё отражение. – А, по-моему, я похож на инопланетянина. – На кого? – заинтересовался Мастер Пресекающий. – На пришельца из другого мира, – пояснил я. – Но ведь это действительно так, Макс. – Именно, – у меня невольно вырвался вздох. – Я уже отвык от такой одежды. Она кажется мне чужой и неудобной. – Зато нас никто не узнает, – разумно заключил Шурф. – Полагаю, твой пёс поедет с нами? Отвозить его в Мохнатый Дом неразумно. – Да уж. Вся наша конспирация полетит к Тёмным Магистрам, – я поглядел на Друппи и спросил: – Ну что, приятель, хочешь отправиться с нами в путешествие?        В ответ мне раздался радостный лай, и пёс счастливо завилял хвостом. Я и не сомневался, дружок, что ты будешь радоваться больше всех.        Потрепав собаку за ухом, я направился к выходу. Шурф последовал за мной. А у меня промелькнула мысль: «Не привлечём ли мы больше внимания, чем если бы мы были одеты в наши обычные шмотки?».        На нас, конечно, глазели прохожие, но их интерес быстро пропадал. Мало ли приезжих иностранцев в Ехо. К тому же, мне приходилось вести амобилер очень медленно, чтобы меня не узнали по моей привычке лихачить по городу. Тут уж Джуффин быстро сложит два и два и сразу догадается, какие это «иноземные гости» покинули столицу Соединённого Королевства.        Некоторое время мы ехали молча. И это странным образом напомнило мне наше путешествие в Кеттари, когда мы с Шурфом ещё… – Да, мне тоже вспомнилась поездка в Кеттари, – произнёс Лонли-Локли, будто мы с ним уже полчаса болтали без умолку. – Странно, мы вроде бы не спим, – я чуть заметно улыбнулся. – Конечно, мы не спим, Макс, – разумно ответил Мастер Пресекающий. – А что заставило тебя усомниться в нашем бодрствовании? – То, как ты совершенно бессовестным образом читаешь мои мысли, – теперь я уже улыбался до ушей, глядя только перед собой. – Но разве ты не вслух сказал про Кеттари? – Шурф был совершенно искренне удивлён. Я просмеялся, а потом сказал: – А вот представьте себе, сэр Лонли-Локли, не вслух. Только подумал. – Прости, Макс, – зачем-то извинился он. – За что именно? – теперь была моя очередь удивляться. Мне казалось, ситуация очень забавная, и над ней можно посмеяться вместе. Я ошибался? – Я не должен без просу читать твои мысли, – кажется, этот парень всерьёз вознамерился испортить моё настроение, потому как дальше прозвучало: – Ты ведь веришь, что я не специально это делаю? – С таким же успехом я мог бы спросить: «Шурф, ты же веришь, что я не специально так громко думаю?!», – фыркнул я. – Не сердись, Макс. – А ты не говори глупости, – на некоторое время я замолчал, а потом продолжил: – Разве я хоть раз дал тебе понять, что мне это не нравится? – Тебе не только не должно это нравиться. Напротив, тебе стоило бы испугаться подобной связи между нами, – голос его был непривычно тихим и каким-то надломленным. – Опять старую песню завёл?! – я начинал уже всерьёз злиться. – По-моему, мы это уже проходили – нет? – Да, – лёгкий кивок. – И я каждый раз удивляюсь, как легко ты принимаешь происходящее – нисколько не противясь. – А я не хочу! – да, сэр Макс, ты уже явно рассержен. – В этой странной одежде ты и вправду похож на рыжего чиффу, – вдруг говорит Шурф, чуть улыбнувшись. – Да неужели?! – я всё никак не мог успокоиться. – И чем же? – И лицо у тебя сейчас совершенно по-лисьи недовольное. – Ты это всерьёз? – моя злость постепенно сходит на нет. – Когда-то у меня был ручной чиффа с серебристо-серым мехом… – прозвучало это как-то очень грустно.        Я хотел было спросить, что случилось с его лисом, но в моей голове раздался Зов Джуффина: «Сэр Макс, где это тебя носит, а?! Даже твои «жёны» не знают, куда ты подевался!» «Меня не то чтобы носит…» – начал я, не зная, как сообщить шефу, что два его подчинённых слиняли из Ехо, наплевав на службу. «Та-а-ак, это уже интересно. И где же ты сейчас находишься, сэр Вершитель?» – у нашего начальства невероятное чутьё. «Я в своём амобилере. Еду в графство Вук», – отвечаю я, уже заранее зная, что по головке меня не погладят. «Грешные Магистры, Макс, что тебе понадобилось в этой глуши?!» – шеф был искренне изумлён, насколько я мог судить. «Сопровождаю нашего Мастера Пресекающего Ненужные Жизни в поездке личного характера». «Ага, значит, и сэр Шурф с тобой! И какие-такие личные дела, а?! Почему мне о них неизвестно?» «Вот уж не знаю. Сами спросите». «А я и спрашиваю – тебя». «Тогда вы не по адресу. Дела не мои. Стало быть, и ответы требовать нужно не с меня». «Какая загадочность, с ума сойти!» – если я что-нибудь в чём-нибудь понимаю, Джуффин страшно недоволен. И это ещё мягко сказано! «И надолго вы туда, сэр Вершитель?». «На несколько дней, наверное. А потом – сразу обратно». «Ну-ну, я буду ждать. Вернётесь – никаких выходных минимум три дюжины дней! Привет сэру Шурфу! Отбой!»        Ох не нравится мне, как это было сказано. Шеф нечасто бывает всерьёз чем-то раздражён. И сейчас как раз один из таких редких случаев. – Полагаю, сэр Джуффин был крайне недоволен нашим отъездом, – констатировал факт Шурф, будто всё время слушал наш безмолвный разговор. Или он в самом деле его слышал? – В точку, сэр Лонли-Локли, – я криво усмехнулся. – И ещё он передал тебе привет. – Очень любезно с его стороны, – сказал Мастер Пресекающий и полез в карман пуховика за пачкой Winston. Наверное, он перенял у меня эту привычку – курить, когда нервы шалят.        Я время от времени поглядывал на него, но дальше мы ехали в молчании. Шурф задумчиво смотрел вперёд и мыслями был явно где-то очень далеко отсюда. А я не стал выспрашивать, о чём он думает. Для меня достаточно было, что сигарета, зажатая между его красивых длинных пальцев, временами догорала почти до основания, чуть-чуть не обжигая кожу. И впервые на моей памяти сэр Лонли-Локли отправился куда-то, не надев свои тонкие белые лайковые перчатки. Руки с чёрным руническим маникюром невольно приковывали мой взгляд, как будто я впервые на них смотрел… Когда стало совсем темно, мы как раз добрались до гостиницы под названием «Волчье логово». Я ещё посмеялся, что спать мы будем в норе. Но номер наш оказался весьма просторным и чисто прибранным. С двумя односпальными кроватями. Хотя вот это мне не понравилось. Совсем не как во время путешествия в Кеттари. А мой разумный Мастер Пресекающий сделал весьма рациональное предложение: «Можно сдвинуть наши кровати, Макс. А утром я верну мебель на прежнее место». Я лишь кивнул в знак согласия.        Но как только я примостился на кровати у стены, Шурф попросил: – Не достанешь для меня несколько книг из Щели Между Мирами? Мне что-то совершенно не хочется спать. – А как же твоя способность засыпать при любых обстоятельствах? – я хмыкнул. – Помнится, ты и меня так усыплял не раз. – Макс, ты же знаешь: я могу не спать очень долгое время. Что для меня пара ночей, если я не спал когда-то два года. – А разве сейчас так уж необходимо бодрствовать? – спросил я с подозрением. Этот тип явно что-то скрывает от меня! – Лучше, если я спать не буду, – малопонятно ответили мне. – Как хочешь, – я пожал плечами и сунул руку под подушку.        Улов у меня нынче выдался более чем странный: «Дракула» Брэма Стокера, набоковская «Лолита» и «Маугли» Киплинга. Необычная подборка. Впрочем, я не сомневаюсь, что за пару дней каждая книга будет прочитана минимум дважды. «Спасибо, Макс», – поблагодарили меня, любовно гладя обложку «Лолиты», что показалось мне забавным – я не удержался от улыбки. «Наслаждайся», – так же безмолвно ответил я и почти сразу отрубился.        И, как позже выяснилось утром, очень хорошо, что Шурф не спал этой ночью… …мой хищник, мой зверь, я помню твои глаза… Кот Басё        Я иду по лесу, принюхиваясь к многочисленным запахам, которые внезапно стали раздражать мой нос. Странно, что я не замечал их прежде. И ходить по снегу без обуви очень холодно, особенно если идёшь не на двух ногах, а на четырёх…        Мысли мои прервались, когда я унюхал полевую мышь. Следы от её крошечных лапок были отчетливо видны на белом снегу. Это хорошо: я как раз проголодался. И, забыв обо всём, кроме мышиного запаха, я понёсся по следу. Охотничий инстинкт гнал меня всё быстрее и быстрее. Лапы легко пружинили по земле, а бешеный стук сердца задавал ритм моей охоте. И вот я нашёл её: прыжок – захват – смерть. Красные капли россыпью ложатся на снег. Мышь – это хорошо и вкусно. Но мало. Я всё ещё голоден. И моя первая добыча только раззадоривает аппетит. Мой нос уже учуял другую добычу, и я готов был броситься по следу, как вдруг услышал оглушительный грохот. Поднимаю голову вверх, чтобы увидеть звёздное небо. Нет, это вовсе не гром. Да и откуда бы ему взяться – в такую ясную ночь, когда хорошо охотиться?! Ещё один громоподобный звук на время делает мой слух менее чувствительным, и я припадаю к земле. Страшно. Нужно как можно быстрее бежать прочь, чтобы меня не поймали…        Не помня себя, я мчусь с открытой местности в лес. И не могу объяснить, почему лапы несут меня к источнику шума. Надо ведь наоборот – дальше, дальше отсюда! А я почему-то…        Я резко торможу всеми лапами и прижимаюсь к земле, когда грохочет в третий раз. Страх, липкий и всеобъемлющий, заполняет всё моё существо. Но я знаю: нельзя-нельзя-нельзя быть на одном месте. Я буквально заставляю себя встать и медленно перебираю лапами, понимая, что я непозволительно близко к смертельной опасности.        Больше не грохочет. И когда я преодолеваю ещё некоторое расстояние, понимаю, что уже и незачем. Всего в нескольких моих прыжках от дерева, за которым я скрываюсь, на снегу лежит огромный чёрный зверь – под ним расплывается красная лужа, серые глаза стекленеют. А рядом стоит человек, одетый в широкие тёмные одежды. И в его руках та самая штука (название почему-то прочно мною забыто), производящая смертельный грохот. Он просто смотрит на большого-большого чёрного зверя и молчит, вертя в руках свою «грохоталку».        Никогда ещё мною не владело это ощущение, от которого хочется выть, кричать, стонать, только бы не слушать тишину. Я больше высовываюсь из-за дерева, и мои глаза встречаются с потухшим взглядом чёрного зверя. Его живот ещё вздымается едва заметно, но глаза, наверное, не видят уже. Я опускаю голову, а потом зачем-то с яростным рыком бросаюсь на человека, которого надо бояться, впиваюсь зубами в его ногу, понимая, что не смогу нанести достаточный урон, не смогу убить его. А вот он вполне может меня поймать. И убить. Но во мне уже нет страха. Он вдруг взял и куда-то подевался. Во взгляде голубых глаз сначала мелькает недоумение, а потом удивление. Он трясёт ногой, пытаясь сбросить меня. Что ему какой-то там я, маленький и безобидный, по сравнению с могучим зверем, которого он только что убил. Убил…        Я с яростью, которой доселе не знал, ещё сильнее сжимаю челюсть, и вот теперь Охотник шипит от боли. Пусть в следующее мгновение он убьёт меня, но я буду знать, что укусил, что хотя бы так отомстил ему за твою смерть, большой и сильный зверь! – До чего же маленькие лисы наглые пошли, – ухмыляется Охотник и берёт меня, пручающегося и рычащего, за шкирку.        У него сильный захват – мне не вырваться. Но сдаваться так просто я не собираюсь. Поворачиваю голову и кусаю его за руку – «шкура» у Охотника такая толстая, что я не могу её прокусить. Ну и пусть! Пусть убьёт меня, только бы перестал издеваться – Старый Большой Лис! Стоп! Откуда я знаю, что он тоже принадлежит к моему роду?!.. – Перестань ты вырываться, глупый Лисёнок! – он яростно встряхивает меня, и я затихаю.        Всё-таки мне страшно. Прости, большой зверь, что я не могу быть смелым, как ты… – Кажется, я знаю, что с тобой делать, дружок.        Он подходит к своей заплечной сумке, лежащей на земле, и достаёт оттуда сеть, в которую меня и заматывает, да так, что я и лапой не могу пошевелить. Потом подходит к убитому им зверю, носком ботинка приподнимает морду, и та безжизненно падает на снег. Брюхо больше не вздымается от тяжёлого дыхания. Всё: большой зверь умер. Я смотрю на него и начинаю тихо поскуливать от тоски. – Ну-ну, – говорит Охотник, – не стоит так горевать, приятель. Бешеных нужно убивать, знаешь ли.        И, больше не произнеся ни слова, он подхватывает с земли свою сумку, забрасывает её на плечо, потом наклоняется и обеими руками поднимает меня. Я захлебываюсь воем, глядя на мёртвого большого зверя, от которого меня уносит прочь Охотник…        А потом я оказываюсь в клетке, где живут такие же, как я сам. Их тоже поймали в своё время. И они до сих пор носят в сердце затаённую злобу на людей. Поначалу они пытаются нападать на меня, завидуя, что я ещё только вчера был свободным. Но я дерусь, яростно и отчаянно. Мне всё равно, умру я или нет. Они это понимают и отступают, начинают уже грызться друг с другом, как раньше. Как было всегда. Им кажется, что до клетки жизни у них и не было. Вообще ничего не было. А я тихо лежу в уголке и ничего не ем уже который день. Сил в моём теле осталось не так уж и много. Нос и уши ощущаются очень горячими. Значит, скоро конец. Хорошо. Может быть, там мне встретится большой чёрный зверь, и глаза его будут не стеклянными, потухшими, а…        Кажется, я заснул. А просыпаюсь от галдежа со всех сторон глазеющих на меня людей. Они смотрят-смотрят-смотрят и что-то постоянно говорят. Да что вам всем надо от меня?!! «Что ты делаешь в этой клетке, человек?» – слышу я чей-то голос. Поворачиваю голову и вижу лиса, такого же, как я сам, только мех у него серебристый. «Я не человек», – отвечаю ему. «Конечно, человек. И тебе здесь не место». «Откуда ты это знаешь?» – тихо рычу я. «Но он ведь знает. Смотри», – зверь мордой указывает вперёд.        Я оборачиваюсь, чтобы за галдящей человеческой толпой увидеть фигуру в белых одеждах. Я знаю его… «Передай: я всё ещё жду», – это последнее, что говорит мне серебристый лис. Потом он просто исчезает. Как и все эти люди, и звери, которые были со мной в одной клетке – и её тоже нет.        Остаёмся только мы двое: я и человек в белом. Он медленно подходит ко мне и говорит: – Я же говорил, что ты похож на рыжего чиффу, Макс. – Да уж, – отвечаю я, фыркая. – Хорошо, что ты пришёл за мной. Шурф. Этот сон слишком уж затянулся. – Это не простой сон. Наколдованный. Кто-то специально ворожил, Макс. Кто-то могущественный. – Что, ещё один мятежный магистр?! – Не думаю. Слишком странная магия. И неплохо бы нам выбраться из этого сна-наваждения, ты так не считаешь? – Согласен.        Я просыпаюсь. Это вовсе не ночной лес, и я больше не бегаю на четырёх лапах. Странный был сон. И страшный. Я всё ещё вижу большого чёрного зверя с простреленным брюхом, и его серый мутнеющий взгляд, который уже не видит рыжего лиса, яростно и отчаянно бросившегося на Охотника…        Мне на голову опускается ладонь Шурфа, пальцы зарываются в спутанные со сна волосы, отгоняя ночные страхи. Хорошо… Не знаю как, но только вымышленное тревожит сильнее. Действительное имеет свою меру, а о том, что доходит неведомо откуда, пугливая душа вольна строить догадки. Нет ничего гибельней и непоправимей панического страха: всякий иной страх безрассуден, а этот — безумен. Луций Аней Сенека        Позавтракав (для Друппи я достал из Щели Между Мирами огромный говяжий окорок), мы снова отправились в путь. В общем-то, мы и ночью могли бы ехать, просто амобилер вёл бы Шурф – вместо ночного чтения. Однако Мастер Пресекающий предпочитал удобства цивилизации в виде гостиничных кроватей, особенно учитывая, что гостиницы вместе с благами скоро закончатся.        После своего ночного кошмара я чувствовал постоянный внутренний страх, который никак не желал проходить. И, понятное дело, что состояние моё не осталось незамеченным. – Макс, ты так и не рассказал мне свой сон целиком, – как бы между прочим заметил Шурф, не отрывая взгляда от       книги. – Что тебе снилось до клетки? – на этот раз на меня смотрели внимательные серые глаза, и взгляд их был настороженный и тревожный. – Да так, – попытался отмахнуться, – ерунда всякая. Я уже и не помню, – ясное дело, я бессовестно врал. – Макс, – позвал меня Мастер Пресекающий, – почему ты не хочешь говорить о том, что ты видел во сне? Было настолько страшно? – Да, – тихо ответил я. – Нет. Не знаю… – Что могло так сильно испугать тебя? – теперь в его взгляде была уже явная тревога.        Я понимал, что Шурф не отстанет, пока не выудит правду, и уже готов был накричать на него, но, хвала Магистрам, мне не дали этого сделать. Вдруг из ниоткуда над нами нависла огромная свинцовая туча, отягощённая, как мне показалось, просто тоннами снега, а потом этот самый снег посыпался прямо на нас. Охренеть, вот только снегопада нам недоставало, дырку над ним в небе!        Очень скоро и дорога, и мы, и мой чёрный пёс покрылись снегом. Мне пришлось сбавить скорость во избежание аварии, а Мастер Пресекающий спрятал уменьшенную книгу в карман своего белого пуховика и теперь просто смотрел перед собой, явно глубоко о чём-то задумавшись. – Чёртов снег! – выпалил я. – И чего это ему вздумалось пойти ни с того ни с сего?! – Потому что так захотелось сэру Джуффину, Макс, – ответил больше получаса молчавший Шурф. – Чего?! – обалдело переспросил я, пытаясь уложить в голове полученную информацию. – Я пытался всё это время утихомирить непогоду, но у меня не получилось. А, значит, снег наколдованный, – сделал вывод Лонли-Локли. – Ну, здорово! И какого лешего ему это понадобилось?! – воскликнул я, выравнивая снова уходивший вбок амобилер. – Очевидно, чтобы хоть как-то досадить нам, – казалось, что Шурфу непогода не приносит никаких неудобств. Ох, да он даже не мёрзнет! Везучий парень! А я вот уже порядком продрог! «Совести у вас нет!» – безмолвно сказал я Джуффину вместо приветствия. «О чём ты, сэр Макс?» – невинно поинтересовались на той стороне связи. «Как будто вы сами не знаете! Снег – это чьих рук дело?! Скажите ещё, что не ваших!» «А если и в самом деле не моих?! Что ты будешь делать?» – шефу явно нравилось строить из себя ничего не понимающего дурака. «Я вам просто не поверю!» – обиженно буркнул я: «Тут и так дорога не коврами выстлана, так ещё и вы со своей тучей!» «Ну, могу я свершить хоть маленькую месть, если мои подчинённые уезжают Магистры знают куда, не предупредив меня?!» «Не можете!» «Это ещё почему?!» – ему-то весело. А нам каково?! «Джуффин, я не могу нормально вести амобилер! А это замедляет нашу дорогу, между прочим!» – попытался я воззвать к его совести, позабыв, что совести у Господина Почтеннейшего Начальника попросту нет. По должности не положено. «А мне-то что? Я никуда не еду – сижу в своём тёплом кабинете в Доме у Моста, работу не прогуливаю», – а вот эти слова были явно сказаны, чтобы разбудить мою собственную совесть. Очень зря, сэр Халли! Она спит весьма крепко и очень громко храпит! «И сколько нам ещё терпеть вашу маленькую месть?» – обречённо спросил я. «Сколько мне будет угодно, сэр Вершитель», – ответили мне. Прекрасно! Просто прекрасно! «И вы, конечно, не согласитесь сменить гнев на милость?» – без особой надежды спросил я. «Может, и соглашусь». Даже так? «Чего вы хотите, Джуффин?» «Узнать, зачем вы с сэром Шурфом отправились в графство Вук. Что ещё за личные дела там у нашего Мастера Пресекающего?!» «Сами его спросите!» – я был до крайности раздражён, понимая, что шеф не уступит. «И спрошу. Вот вернётесь назад, сэр Макс, и я потребую детальный отчёт с вас обоих». «Хорошо». «Значит, мы договорились?» «Да». «Считай, что мой гнев прошёл, сэр Вершитель. Отбой!» – тоном величайшей милости сообщило мне начальство. Ну, хоть что-то.        Когда наша Безмолвная Речь завершилась, снегопад прекратился. Я облегчённо вздохнул, надеясь, что через какое-то время смогу увеличить скорость нашего амбилера. Друппи, сидящий на заднем сиденье, отряхнулся, и во все стороны (в том числе и на нас) полетел снег, осевший на его шерсти. Пёс радостно залаял. Хоть кому-то весело. – Спасибо, Макс, – только и сказал мне Шурф. – Так намного лучше. И ты не возражаешь, если я всё-таки посплю немного? – Спи сколько хочешь, – чуть улыбнулся я, останавливая амобилер у края дороги, чтобы они с Друппи поменялись местами.        Теперь Мастер Пресекающий расположился на заднем сиденье, а моё неунывающее чёрное лохматое животное уселось на его место рядом со мной. – Сиди тихо и спокойно, дружок, чтобы не разбудить дядю Шурфа, – я шутливо пригрозил собаке пальцем. Пёс тихо гавкнул, видимо, проникшись моей просьбой, и спокойно уселся на переднем сиденье, глядя по сторонам. Даже удивительно, как хорошо он понимал человеческую речь.        А я настолько погрузился в свои мысли, вспоминая мой ночной кошмар, что не заметил, как наступили сумерки. Я всё думал о том серебристом лисе, который помог мне преодолеть тоску и безысходность, заполнившие моё сердце. Он сказал мне: «Передай: я всё ещё жду». Что бы это значило? Кому я должен передать его слова? «Когда-то у меня был ручной чиффа с серебристо-серым мехом…»        Я не успел что-либо подумать или понять: что-то врезалось в капот нашего амобилера, да с такой силой, что развернуло его поперёк дороги, и, при этом, смяло перед машины. Я несколько секунд просто сидел и смотрел на брызги крови на лобовом стекле, пытаясь осознать: я кого-то или что-то сбил. – Макс, с тобой всё в порядке? – раздался у меня за спиной тихий голос Шурфа. – Относительно, – только и ответил я. – Что это было? – Хороший вопрос.        Мастер Пресекающий вышел из амобилера, развернул его как положено, вдоль дороги, отодвинув при этом к обочине. Заглянул под низ, обошёл машину вокруг и озадаченно сообщил мне: – Я ничего не обнаружил, Макс. Кажется, ты сбил наваждение. – Очень смешно, – обиженно буркнул я, полагая, что сейчас не время для шуток. – А я вовсе не шучу, – он подошёл, открыл дверцу амобилера и буквально выволок меня из него. – Тебе нужно придти в себя. Успокойся – Будешь тут спокойным, – я обнял себя за плечи, чувствуя, как меня начинает колотить. – Что ты сказал насчёт наваждения? – Скорее всего, ты сбил наваждение, – ответил Шурф, подойдя ко мне сзади и обняв. – Оно было наколдовано очень качественно, даже имело какое-то время нестабильную материальную форму, прежде чем развеяться.        Его спокойный и глубокий голос успокаивал меня. И я, недолго думая, развернулся и сам обнял его за пояс, уткнувшись лбом ему в плечо. Меня тут же прижали к себе сильные руки, даря покой и тепло. Я даже прикрыл глаза, чувствуя, что страхи мои постепенно отступают. – И это наваждение было создано каким-то могущественным колдуном, да? – уточнил я, окончательно успокоившись. – Несомненно, – ответили мне.        Мы вернулись к амобилеру, оценивая ущерб, нанесённый нашему транспортному средству. Перед был довольно сильно помят, но двигаться машина была ещё в состоянии. – Дальше амобилер поведу я, – тоном, не предусматривающим возражений, сообщил мне Шурф. – Я уже в норме, – я попытался оказать слабое сопротивление. – До утра за рулём буду я. А дальше – посмотрим.        Мне нечего было возразить на это. Впрочем, я и не особенно рвался сейчас вести амобилер. На уме у меня была беседа с одним могущественным колдуном, который обещал больше не шалить.        И когда амобилер мерно тронулся с места, я, развалившись на заднем сиденье, послал Зов сэру Джуффину Халли. «Я тебя слушаю, сэр Макс», – почти сразу откликнулся шеф. «Это уже не смешно», – обиженно сообщил ему я. «О чём ты?» – недоуменно спросил шеф, да с таким искренним непониманием, что я почти поверил ему. «Вы же сказали, ваш гнев прошёл, и «маленькая месть» завершена!» – я считал своё возмущение вполне уместным и справедливым. «Да. И что опять не так, сэр Вершитель?» «Врать нехорошо», – укоризненно заметил я. «То есть – врать?» – Джуффин потрясающий актёр: ничем себя не выдал. Вот только мне его «розыгрыш» стоил нервов, ушибленной руки, о чём я не сказал Шурфу, и порчи личного имущества в виде дорогого амобилера. «Наколдованное вами наваждение могло привести к серьёзной аварии, между прочим!» «Погоди-погоди! Какое ещё наваждение?! Что ты имеешь в виду, Макс?» – долго же он из роли не выходит. «Летающая тварь, которую вы наколдовали, врезалась в наш амобилер, да так сильно, что мы чудом не перевернулись!» «Я очень рад, что вы избежали аварии, сэр Вершитель, но только никакой твари я не наколдовывал», – сказал шеф: «Во-первых, я считаю, что затянувшаяся шутка – это дурной тон. А, во-вторых, по-настоящему опасные шалости – не мой почерк. А что говорит по этому поводу сэр Шурф?» «Джуффин, это в самом деле не вы?» – теперь я чувствовал себя виноватым. «Не я. И твои извинения приняты, даже если ты их и не произносил, сэр Макс», – могу поспорить на что угодно, что он ухмыляется в этот самый момент. «Простите». «Проехали. Так что об этом думает сэр Шурф?» «Он сказал, что мой ночной кошмар дело рук могущественного мага». «Стоп. Какой ещё кошмар?! И почему я ничего об этом не знаю?!» «Я думал, это просто дурной сон. Но тогда слишком много совпадений выходит», – я вздохнул: «Ночью мне привиделся совершенно жуткий сон. И я всё никак не мог проснуться. Если бы не наш Мастер Пресекающий, который меня и разбудил, не представляю, чем это всё могло закончиться». «М-да, дела», – сказал Джуффин и на какое-то время замолчал, а потом спросил: «Скажи, сэр Макс, а ты в последнее время ни с кем не ссорился? Нет желающих разыграть тебя не по-доброму?» «Такие ребята либо сидят в Холоми, либо уже упокоились с миром. И я ни с кем не ссорился не то что в последнее время, а вообще. Вы же не думаете, что это колдует кто-то из наших общих знакомых?» «Не думаю», – признался шеф: «Просто спросил на всякий случай. А скажи мне ещё, сэр Вершитель: тебе оба раза было страшно?» «Ещё спрашиваете!» «Потому и спрашиваю, что это важно. Сдаётся мне, мы имеем дело с необычным колдуном. И сила его совершенно не зависит от близости к Сердцу Мира». «Это плохо, да?» «Именно, сэр Макс. Именно. Неклассической магией обладают в основном представители других рас: кейифайи, драххи, многие хлеххелы, некоторые крёггелы и эххлы».        Мне подумалось, что кто-то из драххов – наш клиент. В конце концов, именно они являются дальними родственниками леди Хельны, и к ним мы едем «в гости». «Есть идеи, кто бы это мог быть?» – голос Джуффина вывел меня из задумчивости. «Вероятно, этот колдун принадлежит к расе драххов», – ответил я. «Очень интересно. И чем же вы с сэром Шурфом так сильно досадили драххам, Макс?» «Очевидно, тем, что хотим отобрать у них имущество», – я вздохнул с облегчением, а потом рассказал шефу всё, что знал сам. От этого человека очень сложно что-то скрыть, а когда дела пошли скверно, я даже не видел в этом смысла. «Ясненько. Будьте осторожны, Макс. Сэр Шурф сказал правду: все драххи – злые колдуны. И некоторые из них обладают невероятным могуществом. Не пойму я только одного: чего это они к тебе прицепились со своими жуткими видениями? По идее, им полагается ворожить на сэра Шурфа». «Ума не приложу». «В любом случае, держи меня в курсе событий. И не поддавайся своим страхам. Этот колдун-драхх серьёзно настроен сжить тебя со свету». «Как будто это в первый раз». «Главное, чтобы не в последний. Отбой!»        Шеф исчез из эфира неожиданно, оставив меня наедине со своими сомнениями. – Что сказал сэр Джуффин? – спросил Шурф. личность моего безмолвного собеседника, как и вообще всё, что касалось меня, не была для него тайной. – Сказал быть предельно внимательными, – ответил я, помолчал немного, а потом добавил: – Прости, но мне пришлось всё ему рассказать. – Не извиняйся. Ты правильно поступил, учитывая обстоятельства. – Думаешь, это кто-то из твоих «родственничков»? – Разумеется, – кивок головы. – Очевидно, они очень сильно не хотят расставаться со своим имуществом. И, несомненно, прекрасно осведомлены, кто и зачем к ним едет. – У них явно произошла утечка информации, раз они нас перепутали, – я хихикнул. – И мне это совершенно не нравится. – Представь себе, мне тоже, – я улыбнулся. – Но точно так же меня не устроили бы подобные «шутки», направленные на тебя.        Я не удержался и сладко зевнул, даже не прикрывая рот ладонью. Мне чертовски хотелось спать уже некоторое время. Обычная усталость плюс нервное потрясение из-за нашей не-совсем-аварии – и сэр Макс похож на сонную курицу. – Тебе действительно следует отдохнуть, – заметил Шурф. – Угу, – вяло ответил я и принялся поудобнее умащиваться на заднем сиденье амобилера. И почти сразу уснул.        Мне приснилась асфальтовая дорога, навроде той, из Изнанки Тёмной Стороны, и будто я иду по ней уже бесконечное количество времени. Я устал и замёрз, время близится к закату, а останавливаться нельзя. И вдруг из тумана, слева от дороги и немного вдалеке, выступает дом. Тот Самый Дом, который наводил на меня ужас лет в десять-одиннадцать.        Это было заброшенное недостроенное здание, тёмное-серое, с чёрными окнами-глазницами, как в черепе. Мне всё время казалось – там, внутри, кто-то или что-то есть. И оно очень хочет выбраться наружу, но не может: двери были наглухо заколочены. Я всегда обходил этот дом стороной, но сейчас будто какая-то неведомая сила управляла мной, и я волей-неволей шёл по направлению к одному из своих самых страшных кошмаров детства. Сейчас вдруг тот ужас, который наполнял меня прежде, вернулся с удвоенной силой, и я оцепенел от страха. И шёл вперёд.        Оказавшись совсем близко, я неимоверным усилием воли заставил себя остановиться. И, по-моему, сила, ведшая меня, отступила перед таким упрямством. Но зато колени мои подкосились и я плюхнулся на землю, совершенно обессиленный. Глядя на это зловещее здание, я пытался понять, почему же оно так сильно меня пугает. Стены с потрескавшейся и частично облупившейся серой краской, тёмно-коричневая металлическая дверь заварена, судя по всему, а потом ещё и заколочена крест на крест деревянными досками. Дом как дом. Недостроенный, старый, как будто сошедший с экрана какого-нибудь ужастика. Но, всё же, это просто здание. Тогда почему мне так страшно?        Соберись, дорогуша, обратился я сам к себе. Единственный способ раз и навсегда избавиться от своего страха – встретиться с ним лицом к лицу. Я вздохнул и тяжело поднялся с земли, направившись к одному из чёрных окон-провалов. Они напоминали мне глаза Безумного Рыбника. Только в них была враждебная темнота. Она пугала, скалилась, таила в себе какое-то зло. И притягивала.        Замерев в двух шагах от окна, я пытался хоть что-то разглядеть внутри дома. Но увы, темнота была непроглядной. И чем дольше я всматривался в неё, тем больше мне хотелось убежать прочь. Но я не мог пошевелиться и, как заворожённый, смотрел-смотрел-смотрел, пока перед моими глазами не промелькнуло что-то белое – раз, потом второй. Я хотел закричать от ужаса – и не мог. В третий раз размытое белое пятно замерло, и постепенно расплывчатые очертания приобрели чёткость – там, в глубине дома, стояла маленькая девочка в белой ночной рубашке. Лицо её по-прежнему оставалось неясным, бледным пятном выделяясь в обрамлении длинных чёрных волос.        Она стояла, не шевелясь, очень долго, как мне показалось, а потом подошла вплотную к окну, ладонями коснувшись стекла. Лик её почернел, будто темнота специально скрыла черты лица. Она медленно водила ладонями по стеклу, и я вдруг сделал шаг вперёд – к ней. Ближе… Подойди ближе…        Я тряхнул головой, пытаясь прогнать наваждение, и отступил назад на шаг, потом на два. И существо у окна тихо протяжно застонало. А потом оно влипло лицом в стекло, и я увидел совершенно белые глазницы, без зрачков и радужки, а бледная, даже немного сероватая, кожа потрескалась, как краска на стенах дома. Не уходи… Вернись… Выпусти нас…        Это будто стало последней каплей. Я развернулся и стремительно бросился прочь от этого места. Бежать. Главное – бежать. Не останавливаться. И не оборачиваться. Я мчался так быстро, как только мог, а за спиной моей раздавались уже не тихие, а громкие душераздирающие стоны.        Когда я совсем выбился из сил, то просто повалился на мокрую, пахнущую сыростью траву. Ни асфальтовой дороги, ни зловещего дома уже не было. И скоро наступит рассвет…        Сквозь ускользающее сознание я ещё услышал сирену скорой помощи. И звук этот приближался ко мне. Странно, откуда бы здесь взяться «скорой», если я не видел дороги. Я погрузился в липкую темноту обморока.        Очнулся я, одетый в один халат-распашонку, лёжа на каталке, которая стояла посреди пустого пыльного помещения. И всё вокруг было покрыто толстым слоем пыли. Очевидно, эта больница уже много лет пустовала. А я не мог вспомнить, как здесь оказался.        Свесив ноги вниз, я ступил на грязный пол и пошёл по коридору, оставляя следы от босых ног в слое пыли. Двигался я медленно. Тело моё было каким-то онемевшим, словно в него вкололи изрядную дозу новокаина.        Пройдя тёмный коридор, я оказался в большом светлом помещении с множеством окон, очевидно, выходящих на улицу. Но стёкла были мутными, и я ничего не смог сквозь них разглядеть. Как и везде, здесь было пыльно, грязно, стены с облупленной штукатуркой. Я не боялся, но всё же находиться в этой старой больнице было неприятно. Запах сырости, пыли и медикаментов внушал мне лёгкое чувство тревоги, будто предупреждал о всё ещё далёкой, но приближающейся, опасности.        Вдруг я услышал шум, похожий на звон упавшего на пол металлического предмета. От источника звука меня отделяла плотно закрытая светло-зелёная дверь с круглым стеклянным окошком. Я подошёл и заглянул в него, чтобы увидеть больницу по ту сторону двери. И, к моему удивлению, коридор за дверью был светлым и чистым. И стены, судя по всему, недавно красили. Я нажал на дверную ручку и оказался словно в совершенно другой больнице. Здесь пахло только медикаментами и хлоркой. А вдалеке я увидел сестру, катившую тележку, на которой располагались медицинские лотки. И вдруг один из верхних лотков соскользнул и упал на пол. Я узнал тот самый металлический грохот, привлекший моё внимание. Я хотел помочь девушке, но она даже не остановилась подобрать оброненное. А просто прокатила тележку мимо, скрывшись за поворотом. Я быстро побежал за ней, надеясь догнать и спросить, как мне отсюда выбраться. Но за поворотом, где исчезла медсестра, оказался тупик. И мне снова стало страшно. Что здесь, к Тёмным Магистрам, происходит?!        Обернувшись, я увидел, что теперь нахожусь в операционной. И на столе, накрытое белой простынёй, лежит тело. Я сглотнул, прогоняя подступившую внезапно тошноту, и быстро вышел из этой жуткой комнаты, чтобы оказаться в коридоре с множеством дверей. И ни одну из них мне не хотелось открывать. Но страх овладевал мною всё сильнее, и я посчитал, что любое действие лучше бездействия. Я приоткрыл первую дверь и сквозь щель заглянул в комнату. Она была пустой и пыльной. Я пошёл дальше, минуя три закрытые двери, и отворил четвёртую, чтобы увидеть лежащее на койке тело мужчины. Он был совершенно голым, и словно сшит из лоскутов кожи, соединённых грубыми швами-шрамами. Я быстро закрыл дверь, обнаружив, что коридор исчез, и я снова нахожусь в той самой грязной комнате, в которой очнулся. И в пыли чётко видны следы моих босых ног.        Я прислонился к стене и съехал вниз, усевшись на пол. Подтянул колени к груди и уткнулся в них лбом. Никогда мною ещё не владела такая безысходность. Казалось, что из этой больницы мне никогда не выбраться. Поэтому не стоит и пытаться… Страшно. Шурф, мне страшно.        Это были мои последние мысли, прежде чем я проснулся от ласкового прикосновения прохладных пальцев. – Ну, вот, совсем другое дело, – тихо говорит Лонли-Локли. – Что тебе снилось, Макс? – Всякие гадости, – я поймал его руку за запястье и прижался щекой к прохладной ладони. – Макс, – позвал меня Шурф. – М-м? – откликнулся я, повернул голову и коснулся губами его пальцев. Вот сейчас мне хорошо. Нестрашно. – Ты опять видел плохой сон? – его брови сошлись на переносице, выдавая тревогу своего владельца. – Ага. Кто-то очень сильно не хочет, чтобы я спал, – я невесело усмехнулся. – И чтобы приехал – тоже. – «Радушное» же нас ждёт гостеприимство, ничего не скажешь. – Прости, я не должен был просить тебя поехать со мной, – сейчас его лицо было донельзя виноватым. Я аж фыркнул от возмущения: – Конечно, должен! Если не меня – кого бы ты взял? – Я бы поехал один, – спокойно ответили мне. – Сказать, что я об этом думаю, сэр Лонли-Локли? – Не надо, – он чуть улыбнулся.        Дальнейшее путешествие прошло довольно спокойно, если не считать, что наш амобилер поломался-таки по дороге, и оставшийся путь (ни мало ни много – несколько часов) нам пришлось пройти пешком, вооружившись прихваченной с собой картой.        Друппи, надо сказать, был необычайно этому рад. Ему до чёртиков надоело всё время ехать, и нашу вынужденную дорогу пешком он воспринял как приятную многочасовую прогулку. Бегал из стороны в сторону, задорно лаял, донельзя счастливый. Такому веселью даже грех завидовать. Так что я плёлся рядом с Шурфом, который, кажется, вообще не чувствовал усталости и даже предлагал взять меня на руки, от чего я категорично отказался. Я что, маленький – таскать меня на руках?!        Спустя пару часов нашей, мы свернули с дороги на неширокую тропинку, уведшую нас в лесисто-горную местность. Высокие деревья негусто росли у подножия высокой и, казалось, закрученной в спираль горы, впившейся своими каменными «лапами» в землю. И по прошествии некоторого времени, когда деревья кончились, мы вышли к замку Кутыков Хотских, который, как и положено всем готическим замкам, располагался на горном возвышении, окружённый массивной каменной стеной. Чёрный, огромный и остробашенный, сверкающий в темноте своими оранжевыми глазами-окнами, замок этот произвёл на меня жуткое впечатление. Так и хотелось сделать шаг назад, потом ещё один, и бежать отсюда со всех ног. У меня было плохое предчувствие, но бросить Шурфа одного я просто не мог. – Ничего так домик, – не без ехидства заметил я. – Ты уверен, что нам вообще стоит связываться с его хозяевами? – Макс, это просто старый замок, – успокоил меня Лонли-Локли. – Сам по себе он не несёт нам зла. – Ага, чего не скажешь о тех, кто в нём живёт, – не унимался я. Моё «теневое» сердце тревожно стучало, предупреждая о притаившейся опасности. Но я и без него знал, что это «путешествие» запомнится нам надолго. – Тут ты прав, – согласился со мной Шурф. – Но я не думаю, что нам грозит опасность большая, чем обычно бывает в подобных ситуациях. – Ну, ты меня успокоил, – я нервно хохотнул, и пошёл вслед за Мастером Пресекающим к массивным железным воротам. Закрытым, конечно же. И на наш стук не было никакого ответа.        Но эти Кутыки Хоттские не на того напали, если думали, что сэра Лонли-Локли остановит такой пустячок. Через несколько секунд на его руках уже сияли Перчатки Смерти, и Шурф легонько коснулся массивных ворот. Они тут же исчезли, превратившись в пыль.        Мы оказались посреди просторного двора, единственным освещением которого был плохонький тусклый фонарь, болтающийся на толстой верёвке у входа в замок, как повешенный. Я ещё раз воздал хвалу Магистрам за умение видеть в темноте.        Наши шаги гулко раздавались в ночи – двор был выложен тёсаным камнем. А когда мы дошли до массивной лестницы в пару дюжин ступенек, которая вела к входной двери, то обнаружили у её подножия молчаливо лежащую огромную собаку. Он мог бы посоревноваться размерами с Друппи, который застыл слева от меня, с интересом разглядывая незнакомого собрата.        Пёс очень походил на датского дога. Тёмно-серый, неподвижный, как статуя, он пристально нас разглядывал, насторожив уши. Затем «дог» поднялся и, к моему огромному изумлению, по-человечески спросил нас: – Это вас ждут хозяева, не так ли? – голос у него был низкий, чуть хрипловатый, с некоторой примесью рыка. – Да, – спокойно ответил Шурф. – Только, боюсь, они уже не хозяева этого замка. – Вы всё-таки намереваетесь выгнать их? Маркуло не зря так суетится? – Полагаю, он уже ждёт нас? – задал ответный вопрос Лонли-Локли. – Конечно, – подтвердил пёс. – Вы ведь выгоните Маркуло, правда? – А ты его так не любишь, дружище? – сочувственно спросил я. – Да. Он злой колдун. И, вдобавок, очень жадный, – пёсьи глаза вдруг погрустнели. – Он обижает тебя?! – в моём голосе был праведный гнев пополам с удивлением. Эта собака была просто огромной и имела весьма грозный вид – такую зверюгу сложно обидеть. – Нет. Он просто меня не кормит. С ведома Тухты, конечно. – А Тухта – это кто? – поинтересовался я. Врагов нужно знать в лицо и по имени. – Это он наделил меня способностью говорить. Тухта – старший брат покойного Хурумхи. – Скажи, у тебя есть имя? – голос у Шурфа был самый что ни на есть серьёзный. Он воспринимал говорящего пса как человека. – Дримарондо, – гордо ответил «дог». – Я Шурф Лонли-Локли, новый хозяин этого замка. И твой тоже, – сказал Мастер Пресекающий. – А это мой друг – сэр Макс. Обещаю, больше ты никогда не будешь голодать, – Мастер Пресекающий повернулся ко мне и попросил: – Не достанешь для нашего нового друга что-нибудь съестное из Щели Между Мирами?        Я только кивнул, оглядываясь, где бы эту самую «щель» найти, чтобы можно было там «порыбачить». И, увидев во дворе какое-то хлипенькое строение с приоткрытой дверью, я подошёл в нему, просунул руку в небольшое пространство и спустя полминуты выволок (потому что в руках эту тяжесть удержать не смог) из-за двери огромный говяжий окорок, при виде которого тёмные глаза Дримарондо стали в два раза больше. Впрочем, мой Друппи тоже с явным интересом рассматривал мою добычу. Я только улыбнулся, опуская мясо на землю. Собаки уже были тут как тут. «Дог» сперва с подозрением поглядел на моего пса, но тот лишь вильнул ему хвостом, приветливо гавкнул, и Дримарондо, успокоившись, что драться за еду не придётся, сказал: – Спасибо вам, сэр Макс. – На здоровье, – я кивнул в ответ. – И присмотри, пожалуйста, за моим Друппи, приятель. – Непременно.        После этого собаки принялись за окорок, на какое-то время позабыв о людях. Ну а мы поднялись по лестнице (ступенек в которой было ровно двадцать семь) и постучали в массивный дверной молоток в виде гаргульи – в пасти она держала кольцо для стука. Шурф постучал несколько раз, и нам довольно долго пришлось ждать, прежде чем дверь открылась и немного глуховатый бас спросил: – Что вам угодно, господа?        Как только я увидел вопрошающего, тут же позабыл, что мне и Шурфу тут «угодно». Перед нами стоял здоровенный детина с суровым лицом, одетый в строгий чёрный костюм. Ростом этот тип был никак не меньше трёх метров. И бледный, будто только что встал из гроба. – Я сэр Шурф Лонли-Локли, новый хозяин этого замка, согласно завещанию покойного сэра Хурумхи Кутыка Хотского, – ответил Мастер Пресекающий, и глазом не моргнув при виде этого громилы. – А это мой друг сэр Макс. – Понятно. Прошу прощения, сэр, входите. Хозяева уже давно ждали вашего прибытия, – здоровяк вежливо нам поклонился и добавил: – Меня зовут Тыындук Рэрэ. Я дворецкий.        Шурф только кивнул, и великан жестом попросил нас следовать за ним. Мы прошли длинный полутёмный коридор (похоже, замок внутри ещё более зловещий, чем снаружи), чтобы оказаться в огромной столовой, где за большим круглым столом восседало всё семейство Кутыков. И я бы захихикал, если б не был занят созерцанием «родственников» Шурфа. А здесь было на что осмотреть.        Во главе стола сидел чёрноволосый мужчина с колючими тёмно-карими глазами и тоненькими усиками. В отличие от дворецкого, он оказался довольно смуглым. Острый подбородок был няпражён, а тонкие губы плотно сжаты. Вероятно, он совершенно не ожидал, что мы таки доберёмся до замка, и удивлённый вид выдавал его с потрохами. Впрочем, этот мрачный злодей, одетый во фрак, быстро взял себя в руки, и очень приветливо улыбнулся нам.        С двух сторон от него сидели дамы. Та, что слева, определённо являлась его сестрой. Очень уж они были похожи. Те же чёрные волосы, те же неприветливые, если не сказать злые, тёмно-карие глаза. Впрочем, кожу она имела бледную, и густо накрашенные чёрные тени и чёрная же помада на тонких губах придавали этой леди совершенно ведьмовской вид. Она не улыбалась, только с неприязнью смотрела на нас с Шурфом. А когда её взгляд скользнул по дворецкому, тот почему-то виновато опустил голову.        Белокурая леди справа была вдвое выше всех присутствующих за столом членов семьи, и внешность её выделялась своей экзотичностью. Бледно-зелёная чешуйчатая кожа оттенялась белым шёлковым платьем на тоненьких бретельках. Огромные ярко-зелёные глаза с вертикальными, змеиными, зрачками смотрели как-то хищно. Лицо её было поразительно красивым, а пухлые губки ярко-алого цвета так и манили. Грудь тоже была примечательной. А длинную тонкую шею украшало изящное колье с ярко-зелёными камнями. Зато на её левой руке (на указательном пальце) красовался массивный чёрный перстень. Такой же имелся и у мрачного злодея во фраке. Из чего я сделал вывод, что они супруги. Ничего так жёнушка – почти змея. И это в прямом смысле слова.        Рядом с блондинкой сидела самая настоящая старая ведьма. Её сморщенная кожа, крючковатый длинный нос и маленькие чёрные глазки не позволяли усомниться в том, что их обладательница была самим воплощением зла. Впечатление портила только её блаженная улыбка, которая, впрочем, быстро превратилась в злобный оскал. Вот теперь никаких расхождений не было: эта старуха – исчадие ада и источник мирового зла в одном флаконе.        Рядом с брюнеткой сидел маленький сухонький старичок. Его лысина блестела даже при неярком освещении в столовой. А взгляд спокойных светлых глаз был совершенно нечитаемым за стёклами круглых очков. Он был одет в старомодный строгий чёрный костюм и, в отличие от остальных, бросил на нас только беглый взгляд, снова принявшись есть суп маленькой, почти чайной, ложечкой. Даже на фоне своей родни он выглядел миниатюрно. Эдакий гном среди гномов.        По левую руку маленького старичка сидел патлатый (будто он годами не расчёсывался) тип в тёмном балахоне. У него было задумчиво-отстранённое выражение лица, а взгляд светло-зелёных глаз устремлён на собственные руки, сложенные лодочкой. В его ладонях постепенно рос, а потом стал распускаться цветок бледно-розового цвета, похожий на фиалку. Я невольно залюбовался этим зрелищем.        А потом взгляд мой устремился на его соседа по столу, и всё «любование» с меня как рукой сняло. Рядом с этим магом-садоводом сидело волосатое чудовище в обнимку с большой (литров пяти) полупустой бутылкой, в которой было подозрительного вида мутно-коричневое пойло. И лично у меня не возникало никаких сомнений, что именно эта обезьяна и ополовинила сей сосуд. Я никогда ещё не видел таких обезьяноподобных людей, да ещё настолько пьяных. И в том, что на нём из всей одежды есть хотя бы какие-то штаны, у меня были очень большие сомнения.        Ну а у края стола, после пьяной гориллы, сидел бомжеватого вида увалень в потёртой серой рубахе, таких же штанах, и босой. А волосы его, вероятно, тоже никогда не знали расчёски. Впрочем, в двух последних пунктах он не был оригинален. Ни маг-садовник, ни обезьяноподобный дядя также не страдали любовью к обуви и гребням. Такие же босые и лохматые (в случае гориллы это особенно стоит подчеркнуть), эти три типа как будто не принадлежали к этому странно-готическому семейству. Интеллигентный дедушка, колдовские брат с сестрой, женщина-змея и старая ведьма, были одеты очень опрятно, а в случае дам, сидящих с двух сторон от мрачного злодея, даже изысканно. А эта троица портила своим видом всю картину.        Из размышлений меня вывел глухой бас дворецкого, принявшегося представлять нам присутствующих за столом: – Господин Маркуло Кутык, его сестра леди Ули Кутык, его жена леди Мичи Кутык, а также дядя, сэр Тухта Кутык, рады приветствовать вас в фамильном замке Кутыков Хоттских! – торжественно провозгласил Тыындук Рэрэ. Надо заметить, что ни бабулю, ни босоногих лохматых типов нам не представили. И вывод напрашивался сам собой: в этой семье они никакого веса не имели. – А это сэр Шурф Лонли-Локли, наследник сэра Хурумхи Кутыка – согласно завещанию покойного. И его друг – сэр Макс, – продолжил дворецкий. Хорошо хоть меня не забыл. – Так это ты муж Хельны? – противным голосом проскрипела старуха. – Да, – Шурф почтительно склонил голову. – Умеет она выбирать, ничего не скажешь! – проворчала старая ведьма. – Бабушка, – леди Ули положила руку ей на плечо, – они наши гости. Будь вежливой, – пальцы слегка сжались, а я ощутил лёгкое веяние чужой силы. Она и вправду ведьма.        Старуха тут же блаженно заулыбалась, напрочь позабыв о Шурфе. А пьяная обезьяна наконец-то свалилась под стол, утащив за собой недопитую бутылку, которая, ясное дело, разбилась об каменный пол. Но леди Ули повела правой рукой в воздухе – и целёхонькая бутылка снова стояла на столе. – Мой братец Пурех такой неловкий. Вы уж его простите, господа, – она холодно улыбнулась.        А мне подумалось, что именно эта ведьмочка правит балом в этом семействе. Маркуло – это так, прикрытие. Хотя и он, несомненно, должен быть не последним колдуном. – Не желаете ли отужинать с нами, дорогие гости? – выдавил из себя глава семейства, стараясь быть вежливым. Или хотя бы казаться таковым. – Благодарю, но мы очень устали, – учтиво отказался Шурф. – Сегодня у нас в приоритете сон. – О, конечно-конечно, – закивал Маркуло. – Тыындук, проводи наших гостей в Западное Крыло и покажи им их спальни.        Почему-то при словах «Западное Крыло» за столом повисла гробовая тишина, а дворецкий в недоумении и даже с некоторым испугом уставился на леди Ули, которая только мимолётно глянула на него и едва заметно кивнула. – А не слишком ли там пыльно, Маркуло? – тихо спросил молчавший до сих пор сэр Тухта. – Тыындук там сегодня прибрался, – ответила дяде Ули. – Я ведь говорила, что наши гости приедут именно сегодня. Вот я и приказала ему привести в порядок Западное Крыло. – Леди Ули, вы обладаете даром предвидения? – будто из вежливости, поинтересовался Шурф. – О, ну что вы, – она чуть скривила губы в намёке на улыбку. – Не более, чем умение предчувствовать некоторые события. Львиная доля этого дара досталась Урмаго, моему брату-близнецу, – при упоминании брата в её глазах на мгновение мелькнуло что-то похожее на печаль. – Не думаю, что это хорошая идея, Ули, – не унимался её дядюшка, неодобрительно покачав головой. – А что-то не так с этим вашим Западным Крылом? – подал голос я. – Нет-нет, ничего такого, о чём стоило бы беспокоиться, – заверила меня молодая ведьмочка. – Там живут розовые кролики, – вдруг проскрипела блаженно улыбающаяся старуха. – Они вас съедят – даже костей не оставят. – Не слушайте бабушку, – леди Ули вздохнула. – Она малость не в себе. Сами понимаете, больной старой женщине всякое может померещиться. – Что ж, кролики – это совсем неплохо, – с преувеличенным оптимизмом ответил я. –Шурф, ты же не против розовых пушистых зверьков? – Нисколько, – Мастер Пресекающий чуть улыбнулся. – И, всё же, нехорошо это, – снова пробурчал сэр Тухта. – Прошу за мной, господа, – Тыындук Рэрэ жестом попросил нас следовать за ним. – Спокойной ночи, – вежливо сказал Шурф, прежде чем мы покинули столовую.        Шли мы по мрачным полутёмным пыльным коридорам, поднимались по узкой винтовой лестнице, тоже до безобразия пыльной, пока не оказались на третьем этаже. Надо отдать должное дворецкому, если он и вправду здесь убирался только нынче утром. Пыли нигде не было, а ярко освещённые коридоры очень меня порадовали. – Вот ваша спальня, сэр Макс, – торжественно произнёс Тыындук, распахивая перед нами массивную резную дверь.        Когда мы вошли в спальню, я просто обалдел. Она была до безобразия розовой. Стены, обивка мебели, портьеры, огромный балдахин над кроватью и постельное бельё – всё было насыщенно-розового цвета. А на тяжёлом покрывале, устилающем моё, ни дать ни взять, ложе, белыми шёлковыми нитками была вышита огромная бабочка, расправившая крылья. Я только присвистнул, созерцая свои апартаменты. Если мои розовые, то какие же достались Шурфу?! – Надеюсь, вы довольны, сэр Макс? – басом спросил дворецкий, вдруг нарисовавшийся за моей спиной. Я аж вздрогнул от неожиданности. – Вполне, – только и смог выдавить из себя я. – Простите, что розы красные, – он склонился в извинении. – А почему – простите? – не понял я. – Они выбиваются из общего цветового оформления интерьера. Но в саду леди Ули растут только красные и чёрные розы. Цвет вторых показался мне совсем уж неуместным. – А почему комната розовая? – не удержался от вопроса я. – Госпожа сказала, что люди любят яркие и радостные цвета. Вот мне и подумалось, что розовый подойдёт. Вам не нравится? – Всё нормально, – я махнул рукой. Подумаешь, розовая спальня. Бывало и хуже. – Я рад, сэр Макс, что смог вам угодить, – дворецкий почтительно поклонился мне, обратившись уже к Шурфу: – Идёмте, сэр Лонли-Локли, я покажу вашу спальню.        Мастер Пресекающий бросил на меня вопросительный взгляд, и только после моего кивка последовал за дворецким. Когда дверь моих апартаментов закрылась, я подошёл к огроменной – человек на десять! – кровати, скинул верхнюю одежду на пол и просто упал на покрывало. Ложе моё оказалось приятно-мягким. И я, кажется, даже задремал на несколько минут.        Проснулся я от лёгкого прикосновения к своему плечу. Конечно же, это был Шурф. Он сидел на кровати возле меня. И я, глядя на него из-под полуопущенных ресниц и едва сдерживая улыбку, спросил: – Ну, и какого цвета твоя спальня? – Ярко-оранжевая, – Мастер Пресекающий мягко улыбнулся. – Мелифаро бы сюда. Вот кто может оценить столь цветной интерьер! – Твоя правда, Макс. По цвету мне гораздо приятнее твоя спальня, тем более, что я собираюсь ночевать здесь, – сказал Шурф. – Думаешь, они что-то затевают? – ясное дело, я имел в виду его «родственников». – Несомненно, – кивнул Лонли-Локли. – Особенно если учитывать, что всё семейство Кутыков – колдуны. А леди Ули вообще обладает исключительной для драххов магической силой. Нам лучше не разделяться и спать по очереди. – Только не говори мне, что ты вообще не устал, – с некоторой долей ехидства заметил я. – Не так сильно, как ты, Макс. И потом, для меня лучший отдых – это чтение. Достанешь мне ещё пару книг из Щели Между Мирами? – Хочешь привезти целую библиотеку домой? – я подполз ближе и положил голову ему на колени. – Боюсь, мне просто не хватит времени, чтобы скопить хотя бы маленькую библиотеку, – его пальцы зарылись в мои волосы. А я уже трясся от смеха. Шурф совершенно всерьёз воспринял мои слова. Впрочем, мне кажется, что всё, касающееся меня или сказанное мной, он воспринимает с предельной серьёзностью. – Да уж, это верно. – Что ты думаешь о моих родственниках? Есть среди них добрые люди? – Вряд ли. Сдаётся мне, они изрядно потрудились, чтобы мы не добрались до замка живыми, – заметил я невесело. – Леди Ули, кажется, редкая умница, но и первоклассная ведьма – во всех смыслах. Маркуло тоже не лыком шитый. А леди Мичи, его жёнушка, вообще не пойми кто – то ли змея, то ли женщина. Ещё, поди, и ядовитая. Старуха чокнутая, конечно. Но это не отменяет того, что она тоже обладает магическим даром. Сэр Тухта показался мне довольно безобидным и даже пытался предупредить нас о чём-то, касающимся Западного Крыла. Но не стоит его недооценивать. А эти три босоногих увальня за столом, хоть и представляют собой что-то навроде местного семейного зоопарка, тоже могут оказаться опасными типами. Разве что маг-садовник выглядел вполне мирно. – Согласен, – Шурф кивнул. – А «мага-садовника», кстати, зовут Йохтумапп (я расспросил дворецкого о прочих родственниках, которые не были нам представлены). Это младший брат Маркуло, сын покойного сэра Хурумхи. И, да, он не производит впечатление злодея. Но, всё же, Йохтумапп член этого семейства. Для нас удобнее считать врагами всех без исключения. Даже безобидного дедушку и полоумную старуху. – А двух других как звать? – я хихикнул. – Тот, что упал под стол, Пурех. А другой – Арало, – ответил Шурф, пальцами перебирая пряди моих волос. Я даже закрыл глаза от удовольствия. – Вот уж родственнички так родственнички, – моя улыбка перетекла в зевок. – Макс, ты уже почти спишь. Достань мне книги из Щели Между Мирами и ложись спать. – Как скажете, сэр Лонли-Локли.        Я принял сидячее положение и засунул руку под край покрывала. Моя конечность онемела почти сразу, чему я был очень рад, потому как спать хотелось нестерпимо. В руках у меня оказались две книги: «Цветы зла» Шарля Бодлера и «Подарки феи» – сборник сказок (Перро, Андерсен, братья Гримм и другие достойные ребята-сказочники). Что ж, сказки – это тоже хорошо. Особенно те, в которых присутствуют добрые волшебники и злые колдуны. Наверное, утром Шурф спросит у меня, почему злодеев вовремя не посадили в Холоми, и куда вообще Магическая Полиция смотрит, если с Тёмными Магистрами вынуждены сражаться простые люди, вообще лишённые магических способностей. Я улыбнулся, а потом опять зевнул. – Спасибо, Макс, – поблагодарил меня Мастер Пресекающий, любовно гладя обложку «Цветов зла». – А теперь отдыхай.        Он заставил меня подняться, стащил с кровати покрывало, аккуратно его сложил. А я просто рухнул на постель и почти сразу же заснул. И, хвала Магистрам, никакие сны мне в эту ночь не снились – ни плохие, ни хорошие. Жизнь не перестает быть забавной, когда люди умирают, так же, как она не перестает быть серьезной, когда люди смеются. Бернард Шоу        А с приходом утра нас ждал первый из «сюрпризов», на которые оказался щедр этот день. Спальня, отведённая Шурфу, в которой он, к счастью, не ночевал, была разгромлена громадными ветвями-лианами, пролезшими через окно. И с большими ярко-лиловыми цветами, чей сладкий дурманный аромат заполнил комнату, уже начав расползаться по коридору. Впрочем, вся растительность быстро была «удалена» умелыми ручками сэра Лонли-Локли.        Но, увы, жертва у этого растения-убийцы (цветочный запах был ядовитым) всё же имелась: на полу в обнимку с пустой бутылкой лежал хладный посиневший труп волосатой гориллы. К его чести, штаны на нём всё же имелись, но среди повышенной волосатости тела они были незаметны. Труп изрядно посинел, но зато на обезьяньей физиономии застыла посмертная блаженная улыбка.        Я отвернулся, почему-то не в силах вынести этого зрелища, хотя мне не впервые приходилось иметь дело с мёртвыми. – Это Пурех, – произнёс Шурф, плотно прикрыв дверь. – Очевидно, он надышался цветочного аромата и отравился. Это растение крайне ядовито. – Ничего так утро начинается, – невесело сказал я, вздохнув. – А ведь мы ещё даже не завтракали.        Мастер Пресекающий ничего не успел мне ответить, поскольку рядом с нами, будто из-под земли, вырос Тыындук Рэрэ, и своим басом, от которого я аж взрогнул, спросил: – Господа, что-то случилось? Я пришёл пригласить вас к завтраку, – и великан учтиво поклонился нам. – С этим придётся повременить. Позовите сюда всех членов семьи. Боюсь, их ждёт печальное известие, – спокойн о изрёк Лонли-Локли.        После этих слов дворецкий вдруг побледнел, хотя, казалось, куда уж больше: – О чём вы, сэр? – О том, что в спальне моего друга цветли и пахли откуда-то вдруг взявшиеся лианы с лиловыми цветочками, – с изрядной долей ехидства ответил я за Шурфа. – А на полу возлежит новоприставившийся сэр Пурех. Отравился, бедняга. – Не может… быть…– шёпот Тыындука был еле слышен. И на несколько секунд он аж посерел, а на лице этого шкафообразного дяди отразилась такая одухотворённая скорбь, что ему впору было покойчников отпевать. – Я сию минуту сообщу хозяевам. Он с неизменной вежливостью поклонился нам, а потом спешно удалился. Всё же, этому типу самое место в Ехо с такой-то выправкой. – Макс, у тебя не кружится голова? – вдруг спросил меня Мастер Пресекающий. Я прислушался к собстенным ощущениям: – Вроде нет. Ты ведь быстро испепелил всю ядовитую растительность. – Да, но получить лёгкое отравление мы вполне могли, – рационально заключил Шурф.        Держу пари, он бы и знахарский осмотр мне устроил, если бы около злополучной спальни не нарисовалось семейство Кутыков во главе с Маркуло, который имел самый что ни на есть скорбный вид. Мне даже почудились слёзы в уголках его тёмных глаз. – Где Пурех?! Что с ним случилось?! – в его голосе проскальзывали истерические нотки. Неужели ему и вправду жалко своего обезъяноподобного брата-алкоголика, который в этой семье и за человека не считался?! Однако.        Не дождавшись ответа, он стремительно распахнул дверь спальни, да так и замер на пороге. По щекам потекли слёзы, когда он увидел тело блаженно улыбающегося Пуреха. – Но… как же…        Его растерянность и горе были такими натуральными, что я бросил взгляд на Шурфа, безмолвно спросив: «Ты уверен, что это не несчастный случай?» «Абсолютно». – Скажите, сэр Маркуло, – обратился к нему Лонли-Локли, – а разве эти ядовитые цветы предназначались не нам – точнее, мне одному? – Это всё Йохтумапп, – вслипнул глава семейства. Сейчас он выглядел совсем жалким и сникшим. – Он и нас с Мичи недавно чуть не убил. Вырастил в спальне большущие розы с огромными шипами. Моей жене шип только бок оцарапал. А мне впился прямо в жо… – Маркуло закрыл рот, так и не договорив. – Я потом несколько недель сидеть не мог. – И он это сделал сам, без вашей указки? – вкрадчиво поинтересовался я. – Мы здесь вроде как не слишком желанные гости… – Что вы, сэр Макс! – с благоговейным ужасом воззрился на меня драхх. Он бы ещё перекрестился для большей убедительности. – Но что теперь с Пурехом делать? – и он уставился на младшую сестру, как маленький ребёнок. – Закопать где-нибудь – в самый раз, – прошипела леди Ули, заглянув в спальню и поморщившись. – Не велика потеря. – Но он же наш брат! – в негодовании воскликнул Маркуло, и тут же поправился: – Был. – Алкоголиком он был! И забрёл куда не надо. Сам виноват, – фыркнула юная ведьмочка. – Рэрэ, приготовь могилу на семейном кладбище, – обратилась она к дворецкому.        Великан только молча поклонился ей и ушёл исполнять приказ. – Говорил я ему не пить столько, – сэр Тухта только покачал головой, заглянув в спальню – посмотреть на мёртвого племянничка. До этого он стоял молча, держа под руку блаженно улыбающуюся старую ведьму. Кажется, она вообще не поняла, что происходит, и, наверное, удивлялась, почему они до сих пор не завтракают.        Арало Кутык, как только увидел мёртвого брата, залился горькими слезами и, подвывая, закрыв лицо руками, наугад побрёл по коридору. Йохтумаппа среди безутешных родственников усопшего не было. Случайность или нет?        А я неожиданно ощутил сильное головокружение. И, не подхвати меня Шурф, точно бы плюхнулся на пол.        Пришёл в себя я, уже лёжа на кровати. Моего лба касалась тёплая ладонь Мастера Пресекающего. Очень удобно иметь под рукой знахаря. – Лучше? – Угу, – я прикрыл глаза. – Макс, мне, как формальному родственнику, нужно присутствовать на похоронах, – произнёс Шурф. – А тебе лучше ещё полежать. И желательно поспать. – Как скажете, сэр Лонли-Локли. Иди, – я кивнул.        Он поднялся с постели и тихо вышел из комнаты, бесшумно прикрыв за собой дверь. А я подумал, что мне и вправду неплохо бы поспать. Но моим планам не суждено было осуществиться.        Только я начал задрёмывать, как дверь приоткрылась, и я услышал тихие лёгкие шаги. А потом кто-то присел на мою кровать, и я ощутил холодное прикосновение чьих-то пальцев к своей щеке. У меня не возникло никакого сомнения, кто же ко мне пожаловал. – Вам не говорили, что тайком пробираться в чужую спальню нехорошо? – тихо спросил я, глядя на леди Мичи из-под опущенных ресниц. Её змеиные глаза тускло светились в полумраке комнаты.        Супруга Маркуло только улыбнулась в ответ и склонилась, намереваясь меня поцеловать. Я же машинально придержал её за плечи, а потом несильно оттолкнул назад, сев на постели. Женщина недоумённо смотрела на меня, будто не поняв, что же произошло. – Я вам совсем не нравлюсь, сэр Макс? – тихо спросила леди Мичи. – Красивая женщина не может не нравиться, незабвенная, – честно ответил я. – Тогда почему вы отказываете мне? – она склонила голову набок. – Потому что змеи – очень опасные существа. И ядовитые, – сказал я вкрадчиво. – Но как…? – А разве я не прав? – спросил я, чуть отодвинувшись.        Она почему-то виновато опустила голову, а потом вдруг резко схватила меня за руку. Укус. В мою ладонь впились острые клыки, и сознание поплыло. Как ни прискорбно это признавать, меня отравили. Снова. Жизнь – забавная штука. Я щутил почти нестерпимое жжение в месте укуса, а потом и во всём теле. Жар накатил на меня резко и быстро, а сознание, как назло, не желало отключаться. – Ну-у-у-у-у во-о-о-от и-и-и-и-и всё-о-о-о-о, – голос леди Мичи слышался издалека и тянулся бесконечно долго.        У меня даже не было сил, чтобы ответить ей. Тело уже не слушалось, ощущаясь мною как чужеродный элемент. Хреновый расклад. Так и помереть недолго. И меч Мёнина почему-то не слишком-то торопится меня спасать от неминуемой гибели. Хотя, если он не «рычит» на эту змею, может, не всё так плохо?        Я постарался максимально расслабиться, насколько это вообще возможно в рамках онемевшего от змеиного яда тела. Выходит, Маркуло всё-таки виноват по всем статьям. А я ещё жалел этого драхха.        Мною постепенно овдадевало сонное оцепенение, которому я решил не противиться. Ладно же, леди-змея. «Хочу увидеть Лойсо».        Впервые удушливая жара этого Мира показалась мне блаженством. И я довольно резвенько поднялся на холм, где на привычном месте сидел Лойсо Пондохва, задумчиво глядя вдаль. – Мне кажется, или у тебя опять неприятности, сэр Макс? – в его тихом голосе слышался смех. А потом Великий Магистр повернул голову, и мне в который раз показалось, что мы с ним невероятно похожи. – Как всегда, – я не мог не улыбнуться в ответ. – И где же нашлась настолько ядовитая змея, что ты даже сознание потерял? – спросил Лойсо, рассмеявшись. – Такой вот я невезучий, – я развёл руками. – У меня уже вошло в привычку спасать тебя, сэр Вершитель, – он улыбнулся, поднявшись с камня, а потом взял мою руку в свои.        Странное дело, здесь жара неимоверная, а у его руки были прохладными, и, кажется, нисколько не стали теплее, когда коснулись моей горячей кожи. Лойсо что-то тихо произнёс на непонятном мне языке, и я почувствовал значительное облегчение, как будто температура в этом Мире снизилась на пару десятков градусов. – Так гораздо лучше, – сказал Великий Магистр, отпуская мою руку. – Но ты так и не сказал, что же за змейка укусила тебя, сэр Макс. – Совершенно очаровательная леди, – сказал я, ощупывая свою ладонь, – но крайне ядовитая, как видите. – О, эти женщины! Они всегда не то, что нам кажется. И уж, тем более, не то, что кажется им самим. А некоторые из них ещё и ядовиты, – тихий шуршащий смех снова заполнил пространство. – Что верно, то верно, – не мог не согласиться я. – Кстати, о загадочных леди. Меня просили вам кое-что передать. – Неужели? – лицо Лойсо вдруг стало задумчивым. – И что же она сказала? – Передай, что когда-нибудь… – я постарался воссоздать ту недосказанность, как она прозвучала у Теххи. – Даже так, – Великий Магистр Ордена Водяной Вороны смотрел вдаль, кажется, совершенно позабыв о моём присутствии.        И я решил, что ему есть о чём подумать, и принялся спускаться с холма. Когда я уже был в самом низу, меня достиг голос Лойсо: – Спасибо тебе, Макс.        А потом я проснулся, лёжа на кровати. И моего слуха достиг тихий женский плач. Конечно же, это была леди Мичи. Больше некому. Я вздохнул и сел на кровати, взглядом ища свою неудачливую отравительницу. Она сидела на полу в дальнем углу комнаты, поджав колени к груди и спрятав лицо в ладонях. Странно как-то начинается этот день…        Я тихо поднялся и пошёл к ней. Не люблю, когда красивые женщины, пусть даже и змеи, плачут. Леди должны только улыбаться. На меньшее я не согласен. Когда я сел на пол рядом с ней, жена Маркуло вдруг тихо, со всхлипом, спросила: – Кто вы такой, сэр Макс? – А вы кто? – задал я ответный вопрос. – Просто змея, – тихо ответила леди Мичи. – Вы ведь и сами это знаете. – Трудно было не догадаться, – я улыбнулся.        Она отняла руки от лица и взглянула на меня своими зелёными глазами с вертикальными зрачками. Кажется, леди очень удивилась моей улыбке. – Простите меня, сэр Макс, – я едва расслышал её слова. – За что, незабвенная? – Я хотела вас убить. – Не вы первая. Но пока что никому не повезло, – мне почему-то вспомнилось, как Меламори пыталась меня приворожить, а потом вот так же извинялась. – Отравить меня – приказ Маркуло? – я не мог не задать этот вопрос. –Что вы! Нет конечно! – её глаза расширились от ужаса. – Мой муж ничего такого мне не приказывал! Пожалуйста, не думайте о нём плохо! – Тогда кто, леди Мичи? – дело принимало интересный оборот: не Маркуло. И я почему-то верил ей. – Я…– она осеклась, и тело её вдруг затряслось, как в приступе эпилепсии.        А мне в глаза будто кто-то нарочно бросил горсть песка. Я интуитивно стал протирать глаза. Жена Маркуло тихо охнула, и в комнате воцарилась какая-то неестественная тишина. А когда зрение ко мне вернулось, леди Мичи в спальне уже не было. Точнее, наличествовала её одежда. На этом всё. И куда же она делась? Не испарилась же!        И тут я заметил узкую полоску света от слегка приоткрытой двери. Не испарилась – нет. Просто уползла. Что, превратилась в змею и уползла? Моё неугомонное ехидное «я», конечно, не могло промолчать. А почему бы и нет, приятель? Разве мы с тобой мало чудес повидали?! Ни ты, ни я не знаем, может она так делать или нет. Ну, вот допустим, что может. Дальше что, сэр Макс?!        Ответить на собственный вопрос я не успел: дверь широко открылась, явив мне задумчивого сэра Лонли-Локли. – Макс, как ты себя чувствуешь? И почему сидишь на полу?        Он подошёл к окну и распахнул шторы. Ну а я поднялся, жмурясь от яркого света. А когда глаза привыкли к дневному свету, я увидел лежащее кучкой на полу женское платье. Значит, и в самом деле уползла. Я вздохнул. А Шурф вопросительно смотрел то на меня, то на одежду, оставленную леди-змеёй, будто она кожу сбросила. – Полагаю, это интересная история, не так ли? – тихо спросил Мастер Пресекающий. – Не то слово, – я слабо улыбнулся, вспомнив, что совсем недавно меня хотели отравить. Взглянув на свою руку, я увидел, что от места укуса не осталось и следа. Ох уж эти Великие Магистры! – Хорошо. Расскажешь мне всё по пути в столовую, – разумно предложил мне Шурф, на что я только кивнул.        Войдя в обеденный зал, мы обнаружили сидящих за столом брата с сестрой, старика Тухту и всё ещё всхлипывающего Арало. Ни бабули, ни Йохтумаппа среди Кутыков не было. Впрочем, как и леди Мичи. И, вообще, всё семейство было молчаливым и помрачневшим. Даже на лицо леди Ули легла тень скорби, хотя мне не казалось, что она вообще любила своего покойного брата-пьянчужку. – Доброе утро, сэр Лонли-Локли, – Тыындук почтительно склонил голову. – Сэр Макс. – И вас с добрым утром, если можно так сказать, – ответил я, обращаясь ко всем сразу. – Примите мои соболезнования, господа.        Мы уселись с другого края стола, как бы давая понять: вы что что-то одно, дорогие Кутыки, а мы – совсем другое. Впрочем, никто и слова не сказал. Ну сели и сели. – Сэр Макс, – вдруг обратился ко мне Маркуло, – вы не видели мою жену?        Вроде бы безобидный вопрос. Если не считать обстоятельств, при которых я её видел. Но если это и спрашивалось с подоплёкой, то глава семейства Кутыков мастерски изображал обеспокоенность. – Нет. А должен был? – я старался придать себе недоумевающий вид. Дескать, откуда ж мне знать, куда подевалась его жёнушка. – Да я всех уже спрашивал, – Маркуло вздохнул. – Думал, может, вы её видели. Мичи с самого утра куда-то делась. А в замке оставались только вы. Все сотальные были на похоронах Пуреха. – А как насчёт Йохтумаппа? – спросил я. – Он присоединился к нам уже на кладбище, Макс. И после похорон остался на могиле брата, – ответил мне Шурф. – Я просто не успел сказать тебе об этом. – Никуда она не денется, братец. Твоя Мичи жить не может без своих тряпок и побрякушек. Соскучится по ним, проголодается – объявится, – голос леди Ули сочился ядом. Да уж, очаровательные в этом семействе барышни. – Действительно странно, что её нет, – подал голос сэр Тухта.        Но развить дальше свою мысль дедушка, если и собирался, не успел. В столовую вошла старая ведьма с огромной кастрюлей наперевес. – А вот и завтрак! – радостно воскликнула она, водрузив свою ношу на столе между мною и Шурфом. – Дорогим гостям первым пробовать!        Она сняла крышку, явив нашему взору какую-то густо-синюю жижу, которой кастрюля была наполнена почти доверху. И запах от этого варева исходил такой, что я поморщился. Редкостная вонь, вместившая в себя «аромат» жареного лука, хлорки и нестиранных носков. У меня аж слёзы выступили на глазах.        Старуха уже с повышенным энтузиазмом рассыпала эту вязкую дрянь по нашим тарелкам, когда Шурф сказал: – Вы же не полагаете всерьёз, что мы станем это пробовать? – Чего это – не станете?! – бабуля, казалось, была оскорблена в своих лучших чувствах. – Потому, бабушка, – произнесла леди Ули, вставая из-за столя, – что твоя стряпня и на запах ужасна. Кто же станет такое есть? – она подошла к старухе и, как и раньше, положила руку ей на плечо, добавив: – Разве ты не помнишь наш уговор? В замке Кутыков готовит Рэрэ, наш дворецкий.        Бабка беззубо улыбнулась, накрыв крышкой свой кулинарный «шедевр»: – Конечно, помню!        С этими словами она унесла кастрюлю из обеденного зала. А молодая ведьмочка подала знак Тыындуку, тот кивнул и удалился, чтобы несколько минут спустя вернуться с нормальным завтраком, что не могло меня не порадовать.        Трапеза прошла в молчании. И после неё леди Ули быстро встала из-за стола и удалилась в свои покои, сославшись на головную боль. А Шурф спросил у главы семейства, который тоже мыслями витал где-то далеко отсюда: – Маркуло, ты не возражаешь, если я и мой друг осмотрим окрестности замка? – Да пожалуйста, – махнул рукой тот. – Всё равно ничего интересного здесь нет. – Благодарю.        После этого мы встали из-за стола и, одевшись, вышли на улицу, где нас радостно встретили две огромные собаки: мой Друппи и Дримарондо, по завещанию являющийся «собственностью» Шурфа.        Зверюги за сутки стали не разлей вода, и теперь сопровождали нас во время «прогулки», котрая почему-то началась с семейного кладбища Кутыков Хоттских. – Ну и что мы здесь забыли? – спросил я дюжину минут спустя, когда молчание стало затягиваться. – Ничего не забыли, Макс. Просто кладбище – идеальное место для разговора. Здесь нас никто не подслушает, – пояснили мне. – Да уж, тут все свидетели будут молчать как могила, – я захихикал, никак не желая проникнуться скорбью этого места. – Именно, – соврешенно серьёзно согласился со мной Лонли-Локли, на что я не мог не улыбнуться. Мастер Пресекающий парень суровый – на глупые шутки не ведётся. – Мёртвые – самые безопасные слушатели, Макс. Конечно, существуют способы разговорить и их, но я не думаю, что об этом знают Кутыки.        Я затрясся от смеха, представив себе некромантический ритуал (и обязательно с принесением в жертву розового кролика!) по воскрешению Пуреха, с целью выведать, о чём же мы говорили в его «присутствии». – Ну ты скажешь тоже, – я хмыкнул, потрепав по лохматой голове идущего рядом Друппи. А Дримарондо шёл чуть позади, разумно помалкивая. Просто золотой пёс. – Я говорил совершенно серьёзно, – Лонли-Локли остановился около белого обелиска, на котором чёрными вытиеватыми буквами было написано «Урмаго Кутык». Но даты рождения и смерти не были обозначены. – А вот и главный «виновник» нашего приезда, – сказал я как-то не слишком весело. – Да, – согласился Шурф, коснувшись рукой белого гладкого камня. – Эту загадку нам с тобой и предстоит разгадать. – Как думаешь, он ещё жив? – Могу только сказать, что он не умер, – произнёс Мастер Пресекающий. – А разве это не одно и то же? – неверенно спросил я. – Отнюдь. Его нет среди умерших, как подтвердил нам его покойный отец, но это вовсе не означает, что Урмаго присутствует среди живых. – Это как? – я понял, что ничего не понял. – Он исчез при странных обстоятельствах, никто из родственников его не видел, – начал перечислять Шурф, – но все они уверены в его смерти. Вопрос: почему? – Потому что кто-то из них на самом деле поспособствовал его «пропаже»? – сделал я логический вывод. – Именно, – кивнул мне Лонли-Локли. – Нам только осталось выяснить кто, как и куда «дел» Урмаго Кутыка.        Я достал пачку Winston из кармана своей короткой рыжей шубейки, вытащил две сигареты, и одну протянул Шурфу. Минуту-другую мы просто молча курили, стоя у могилы «покойного» брата-близнеца леди Ули. – Что думаешь по этому поводу? – поинтересовался я, выдыхая сигаретный дым. – Это точно не Арало и старая леди Кутык. Увы, она и в самом деле безумна, – был ответ. – Согласен, – кивнул я. – И не Маркуло. Как ни странно, но я верю леди Мичи, что её муж не имеет к этому отношения. – Чего нельзя сказать о ней самой, – заметил Мастер Пресекающий. – Да, она, определённо, что-то знает, – согласился я. – Может быть, даже имя преступника. – Знает несомненно. Можешь даже не сомневаться, – это было совершенно категоричное утверждение. – Только вопрос: где сейчас леди Мичи? – И в каком виде, – добавил я весомость. – Тоже верно. – Значит, не Арало (он слишком глуп, чтобы провернуть подобное), не бабуля (смотри пункт выше), не Маркуло с супругой, которая тоже исчезла, и, очень может быть, сообщница преступника, – я бросил окурок на землю и затоптал его носком ботинка. – Значит, остаются леди Ули, сэр Тухта, Йохтумапп и Тыындук, так? – Не думаю, что Йохтумапп входит в число подозреваемых, – заметил Шурф. – Почему? – я явно что-то пропустил. – Идём.        Мастер Пресекающий жестом попросил меня следовать за ним. Я только пожал плечами, краем глаза заметив бегающих среди серых обелисков собак. Вот кто умеет веселиться и не забивает себе голову всякими мрачными тайнами.        Мы остановились около свежей могилы – пуреховой – которую устилал ковёр из маленьких синих цветочков, похожих на ромашки. Вместо обелиска из земли росли тонкие деревца, чьи стволы переплетались в жгут, а голые ветки тянулись в небо, как крылья, или как руки молящихся. Очень красиво. – Йохтумапп пробыл здесь довольно долго, чтобы всё это сотворить, – сказал Шурф. – И что ты думаешь теперь, Макс? – Думаю, он очень любил своего брата-алкаша, – я не мог это не признать. – Верно, – кивнул мне Лонли-Локли. – И лесные колдуны, коим Йохтумапп и является, совершенно не умеют лгать, когда колдуют. Ненавидь он Пуреха, не смог бы создать столь прекрасное живое надгробие и обелиск. – Значит, остаются трое. – Именно. – Считаешь, это леди Ули? – я не был так уж уверен в её виновности. Всё-таки убийство собственного брата-близнеца – дело серьёзное. – Возможно, это один из троих подозреваемых, – сказал Шурф, сунув руку в карман моей шубенции, чтобы достать сигареты. – Или все они сразу. Сейчас мы не можем ничего утверждать наверняка, – щелчок пальцев – вспыхнувшее пламя – зажжённая сигарета – вдох – выдох. Сизая струя растаяла в морозном воздухе.        Пару дюжин минут мы просто курили в молчании, наблюдая за падающими с неба снежинками. Они легко и плавно устилали землю, словно пухом. Невесомые снежинки, легче дыхания, опускались на лепестки выращенных Йохтумаппом цветов, а те даже не шевелились.        Пурех был пьяницей при жизни. Казалось, за что ему такая лёгкость небытия? Но, всё же, он был Кутыком. Йохтумаппу этого достаточно, чтобы светло помнить его. Удивительные они, эти драххи.        Я поёжился от холода, а Шурф тихо сказал, вывев меня из задумчивости: – Макс, ты уже замёрз. Возвращайся в замок. – А ты? – спросил я. – Я всё-таки осмотрю окрестности замка. Может быть, обнаружу что-то интересное.        Спорить я не стал, и послушно потопал по направлению к гнездовищу Кутыков. Друппи, увидев, как я ухожу, нагнал меня. Дримарондо же остался с Шурфом. Я хмыкнул про себя: эти двое хорошо смотрятся вместе. Надо будет предложить Мастеру Пресекающему забрать пса в Ехо. И мои котята уже перестанут быть «модными». Народ переключится на говорящего пса сэра Лонли-Локли. И захотят себе таких же питомцев. А нету. Дримарондо уникален, господа.        С этими мыслями я и вошёл в тепло замка, ощутив, как по телу забегал озноб.        А два вопроса всё так же оставались без ответа: где Урмаго? и кто виноват в его исчезновении?        Когда стали згущаться сумерки, я уже стал беспокоиться: где это вы шастаете, сэр Лонли-Локли? Нашли нечто интересное – не оторваться?! А если серьёзно – мало ли что взбредёт в голову этим драххам. Два покушения на наши жизни уже имелись в наличии: один раз на Шурфа, и раз – на меня. Пока что ничья.        Я уже хотел идти на поиски Мастера Пресекающего, когда в дверь спальни тихо постучали. Сперва я подумал, что это дворецкий. Но после моего: «Да, войдите», – из-за двери показалась лысина сэра Тухты Кутыка, гениального создателя говорящей собаки. Хотя, по словам Дримарондо, гениальность его открылась совершенно случайно. Дедуля был большим спецом по изготовлению всяческих зелий и настоек, чем и лечил многочисленное семейство Кутыков. И одну его эксперементальную микстурку и выпил пёс по имени Дримарондо. С тех пор у него открылся дар человеческой речи. Но сколько потом старик ни экспериментировал с другими животными, наделить их такой же удивительной способностью не удалось, поскольку сэр Тухта не помнил, какие именно ингредиенты он использовал в приготовлении «Эликсира речи», как он назвал своё «изобретение», и в каких пропорциях. – Добрый вечер, сэр Макс, – тихо поздоровался маленький дедушка и уселся на стул, стоящий у окна. – А где же сэр Лонли-Локли? Ужин скоро. – Он ещё не вернулся, – ответил я, с интересом глядя на старичка. Зачем он пришёл? – Жаль, – вздохнул сэр Тухта. –Я намеревался поговорить с вами обоими. Хотя, может, это и к лучшему. – Почему? – спросил я, присев на кровать. – В этом деле вы сторона нейтральная. У вас нет здесь материальной заинтересованности, не так ли? – он внимательно изучал меня своими спокойными светлыми глазами за стёклами круглых очков. – Разумеется, – я пожал плечами, соглашаясь с очевидным. – Но к чему вы клоните? – К тому, чтобы вы уговорили вашего друга отказаться от наследства в пользу Маркуло или Ули. Или в мою, если дети Хурумхи не вызывают у вас особого доверия. Урмаго, скорее всего, сгинул. И тело вряд ли отыщется. А нам неспокойно, что мой умерший брат оставил всё семейное имущество мало того, что постороннему, ещё и не драхху – человеку! – дедуля недовольно фыркнул. – Не подумайе, будто я имею что-то против людей. Но поймите и вы нас: мы завтра можем на улице оказаться, сэр Макс. Уж повлияйте, пожалуйста, на вашего друга. Пусть он передаст право наследования кому-то из членов семьи..        Просьба звучала разумно. Но я-то прекрасно понимал, что Шурф не согласится, даже если я попрошу его. И мне всё это дело сильно не нравилось, дырку над ним в небе. Очень много странностей в этой семейке. Да и сам наш разговор почему-то мне не нравился. Хотя, с чего бы? – Он всё равно не согласится передать право наследования кому-то из вас, пока не разберётся, куда делся Урмаго, – я развел руками, мол, ничем не могу помочь. – И вы не подумайте, что Шурфу нужны ваши деньги и этот замок. Поверьте мне, он не нуждается в чужом богатстве: у него своих денег хватает. А дом в Ехо такой – с пять ваших семейных замков. – Тогда я вообще не понимаю, зачем он приехал сюда, – сэр Тухта явно был озадачен. – Такой уж он человек: принципы на первом месте. Если его попросил сам покойный сэр Хурумха разобраться в этом деле, то Шурф не уедет, пока не выяснит всё до конца. – Выходит, наш разговор не имеет смысла, – старичок горько вздохнул и поднялся со стула. – Спасибо, что уделили мне время, сэр Макс. – Подождите, – сказал я. Он остановился у двери, уже собираясь её открыть. – А что вы можете сказать про исчезновение Урмаго? – Да мало что, – он пожал плечами. – Он был очень скрытным юношей. И если с кем и водился, то с Ули. Она его и видела последней. А на следующее утро Урмаго исчез. Моя племянница сразу крик подняла: мол, убили её близнеца. И сразу обвинила в этом Маркуло. А он тоже в крик. Еле разняли мы их. С тех пор оба злые ходят. А Ули не отступает от своего. Никак не могу их помирить, – старик нахмурился. – Думаете, это и в самом деле ваша племянница? – мне стало интересно, что же он ответит. Обвинит леди Ули в убийстве брата? – Она очень скрытная девочка, прямо как Урмаго. И сильная ведьма. Этого у неё не отнять. Да только… – сэр Тухта умолк, будто раздумывая, стоит продолжать дальше. – Что – только? – я подтолкнул его к ответу. – Завидовала она брату сильно, – на переносице старика залегли глубокие складки. – Урмаго обладал сильным даром предвидения. А Ули так – огрызки этой силы остались.        Я кивнул, вспомнив, как в день нашего приезда леди Ули говорила о своём «умении предчувствовать некоторые события», как выразилась она сама. – И что с того? Что досталось ей в дар, то и её, – сказал я. – В том-то и дело, сэр Макс, не всё так просто. Они близнецами были, – дедушка как-то особенно подчеркнул слово «близнецами». – И? – Между близнецами существует особенная энергетическая связь, как ниточка. И через неё можно дар забрать себе, коли пожелаешь. Но я не думаю, что племянница пошла бы на такое, – он вроде и опровергал вероятность, что леди Ули могла брата порешить за дар. Но в голосе его было столько сомнения, будто он без слов говорил: «Она и виновна в смерти Урмаго. А силу его себе прикарманила, злыдня». Может, он специально хочет, чтобы я поверил в виновность его племянницы? Или просто делится своими мыслями? Что ж, пусть думает, будто я поверил ему. – Действительно, странно. Я поделюсь с Шурфом вашими подозрениями. – О, это вовсе не подозрения, – старик выглядел донельзя испуганным. – Не делайте мою племянницу убийцей. Я вовсе так не считаю, учтите. – Но допускаете подобную вероятность, не так ли? – спросил я осторожно, чтобы не спугнуть дедулю. – Не знаю, сэр Макс, – он снова нахмурился. – И разговор наш мне совершенно не нравится. – Мне тоже. Спасибо, что поделились соображениями. – Теперь уже и не знаю, к добру ли это, – сэр Тухта понурился. – Не забудьте про ужин.        С этими словами он вышел и тихо прикрыл за собой дверь. А я остался наедине со своими мыслями и сомнениями. И, взглянув в окно, за которым уже совсем стемнело, подумал, что неплохо бы отправиться на поиски Шурфа. Заодно и скоротаю время до ужина.        Я заметил одну странную закономерность замка Кутыков Хоттских: идешь ты куда-то или шатаешься бесцельно, всё равно окажешься на кладбище. Да уж, не слишком оптимистичное место. Особенно учитывая, что только сегодня здесь упокоился новопреставленный господин Пурех. Я хмыкнул. Слово «господин» ну никак не подходило этой вечно пьяной драххоподобной обезьяне.        Я остановился у очередного обелиска кого-то из предков ныне живущих Кутыков, когда увидел две тёмные фигуры, движущиеся вглубь кладбища. Высокая и массивная. И маленькая, даже миниатюрная на фоне первой. Женская? Дам среди драххского семейства было не то чтобы много. А шкафообразный дядя вообще имелся только в единственном (и неповторимом!) экземпляре. Так что мне не составило большого труда определить, кто эти двое.        Леди Ули и Тыындук Рэрэ всё дальше и дальше удалялись от места моего укрытия. А мне нужно было знать, что здесь делает эта парочка. Тут уж действительно вспоминаются разные фильмы про злых некромантов, ведьм, чертей и прочую нечисть, которая ошивается на кладбищах. Я последовал за ними, прячась за обелисками. Но вдруг они остановились у чьей-то старой могилы, которая находилась аккурат посередине этого драххского некрополя. – Ты уверен в этом? – тихо спросила леди Ули у своего спутника. – Абсолютно, моя госпожа. Жена Маркуло точно была в их спальне, – даже шёпот у этого великана был громоподобный, как завывание ветра. – Значит, этот сэр Макс солгал, – губы её презрительно скривились. – Да. И, возможно, не один раз, – согласился Тыындук. – Твой дар по-прежнему молчит?        Она только кивнула в ответ, сжав кулаки с такой силой, что её острые ноготки наверняка больно впились в кожу. И тут я буквально обалдел от увиденного. Дворекций взял в свои огромные ладони ручку леди Ули, которая на фоне его ручищ казалась кукольной, и поднёс к губам её сжатый кулачок. Пальцы разжались, и она коснулась мертвенно-бледной щеки наклонившегося Тыындука. – Мне страшно, Рэрэ, – будь я проклят, если в её голосе не слышались слёзы. – Ничего не бойся, моя госпожа.        Сказав это, он сгрёб её в свои объятия и распрямился во весь свой гигантский рост. Молодая ведьмочка в его руках и вправду была миниатюрной. Он мог раздавить её голыми руками, если бы хотел. Но он не хотел. Великан нежно баюкал маленькую женщину, и выражение его лица было настолько трогательно-нежным, что я засмотрелся, и едва не вскрикнул, когда чья-то ладонь зажала мне рот. Хвала Магистрам, это был всего лишь Шурф. Он поднёс палец к губам, призыва меня к молчанию. И дальше мы наблюдали то ли за встречей, то ли за свиданием этой парочки уже вдвоём.        Некоторое время спустя Тыындук поставил леди Ули на землю, и, что казалось невозможным, лицо её стало ещё суровей и непримиримей. – Может быть, эти двое действительно причастны к исчезновению Урмаго, – произнесла она совершенно невероятные слова. Значит, пока мы подозреваем их, пытаясь докопаться до правды в этом деле, они делают то же самое? Забавно выходит. – Опасайся их. Оба – очень могущественные колдуны. Я чую их силу. Особенно этот сэр Макс. Мне кажется, что он и убил леди Мичи. Она ведь так и не вернулась из Западного Крыла, – великан утверждал это с такой уверенностью, будто сам видел меня с окровавленным топором в руках над её хладным телом. «Макс, у тебя очень буйное воображение», – безмолвно заметил Шурф. «А у этих двоих нет, что ли?!» «Несомненно, их фантазиям кто-то поспособствовал. Твоё же воображение такое само по себе».        Я уже хотел ответить, возмущённый, но следующие слова леди Ули прервали нашу Безмолвную Речь: – Они могли так же и от Урмаго избавиться. И от отца, – голос её дрожал. – Хотят завладеть нашим состоянием. Прав был дядюшка, когда говорил, что все люди жадны и жестоки. – Ничего не бойся, моя госпожа. Они не получат ни тебя, ни твоего богатства, – удивительно, как его басистый шёпот может звучать с такой нежностью. – Против них нельзя выступать открыто, Рэрэ. Слишком сильные противники, – процедила ведьмочка. – Мы решим эту проблему иначе, – её хищная улыбка мне совершенно не понравилась. – Я сделаю всё как ты прикажешь, моя Ули, – он снова поднёс её ручку к губам и легко коснулся поцелуем тыльной стороны ладони.        Больше они не перекинулись и полсловом. Женщина что-то нажала на навершии обелиска, каменное надгробие отъехало в сторону, открыв проход куда-то вниз. А когда эти двое спустились в подземелье, надгробие встало на место.        Мы некоторое время простояли неподвижно, чтобы, если парочка вернётся, не быть обнаруженными. Но они, похоже, не намерены были возвращаться. Я вздохнул с облегчением. Ну до чего же странная дама – жизнь. И эти двое казались её забавным капризом. Никогда бы не подумал, что у леди Ули и Тыындука Рэрэ тайный роман! – Что скажешь, Макс? – голос Шурфа вывел меня из задумчивости. – Скажу, что я замёрз, – буркнул я, а потом добавил: – И дело наконец-то начинает проясняться. – У тебя есть какие-то дополнительные основания подозревать сэра Тухту? – с интересом спросил Мастер Пресекающий. – Угу. Только сначала я хочу согреться и поужинать. – Согласен, – кивнул Лонли-Локли.        И мы отправились к замку, где нас ждали тепло и еда.        Уже перед самым сном я рассказал Шурфу про свой разговор с сэром Тухтой. Он не особенно-то и удивился: – В большой игре за наследство каждый сам за себя, Макс. – То есть ты считаешь, что и этому милому дедушке нужно завещанное тебе состояние Кутыков? – честно признаться, мне не сильно хотелось в это верить. Сэр Тухта был мне симпатичнее прочих членов семейства. Однако же, он, несомненно, обладал большим умом. И был хитрым, как сам чёрт. – Да. Но не только, – Мастер Пресекающий замолчал. Я ждал, что он продолжит говорить, но, когда тишина слишком затянулась, спросил сам: – Что же ещё? – Если ты помнишь, мы так и не выяснили, кто же насылал на тебя кошмары, Макс. – Думаешь, это дедуля Тухта? – я хмыкнул. Подобная мысль казалась мне нелепой. Старик, конечно, сам себе на уме, но, определённо, не злодей. – А почему не его племянница? Она сильная ведьма. Да и настроена по отношению к нам не сказать, что дружелюбно. – Ты прав. Но лишь отчасти. Помнишь, о чём мы говорили на Безмолвной Речи? – Конечно, – ответил я. Забудешь такое. – Сэр Тухта, я думаю, пытается настроить свою могущественную племянницу против нас, – заключил Лонли-Локли. Я только кивнул. С его доводами не поспоришь, иначе было бы слишком много совпадений. – И зачем? С нами ведь лучше дружить, если ему так хочется наследства, – я встал с постели и подошёл к присевшему на подоконник Шурфу. – Чтобы выгодно смотреться на фоне злой сильной ведьмы? И тогда мы резко подобреем и перепишим на него имущество? – Это один из вариантов, – Шурф достал из початой пачки две сигареты и одну протянул мне. Щелчок пальцев, и в темноте засветились два маленьких огонька. Какое-то время мы просто молча курили. А я чувствовал растущую внутри тревогу, не понимая, откуда вообще она взялась. И тут Мастер Пресекающий продолжил: – Мы считаем всех Кутыков врагами до тех пор, пока ситуация не прояснится. – Понял, сэр Лонли-Локли, – я отсалютовал ему погасшей сигаретой. – Ох, как же я устал! – я потянулся, чувствуя ноющую боль в мышцах. Сегодняшний день был тяжёлым: смерть Пуреха, моё отравление, исчезновение леди Мичи, странный разговор с сэром Тухтой, сцена на кладбище, случайными свидетелями которой мы стали. И что-то мне подсказывало – дырку над ним в небе! – то ли ещё будет. Я рухнул на кровать, вдруг ощутив смертельную усталость, и уже в полусне услышал: – Спи. Не жди меня. А я и не жду…        И с чего я решил, что мой сон опять будет без сновидений? Не повезло тебе, сэр Макс. Как и всегда.        Я спускался в абсолютной темноте куда-то вниз-вниз-вниз, пока не наткнулся на стену. И, что странно, я ничегошеньки не видел. Вокруг хоть глаз выколи, и черноту, казалось, можно пощупать руками, так она давила на сознание. Ну и где я?        Параллельно с моими не очень весёлыми рассуждениями я шарил руками по стене, пока не нащупал массивную дверь и большое металлическое кольцо. Я потянул за него – дверь приоткрылась. Проскользнув в образовавшийся проём, я оказался у подножия крученной каменной лестницы, ведущей вверх. Но здесь уже не было непроглядного мрака – обычная темнота. И я ощущал морозное дыхание ночи, там, наверху. Не раздумывая, я быстро стал подниматься по лестнице, пока не дошёл до самого верха. Это была открытая башня, по обеим сторонам которой взгромоздились ревущие гаргулии. И возле одной из каменных статуй, свесив ноги вниз, кто-то сидел. – Не боитесь упасть? – спросил я вместо приветствия. Кем бы ни был этот незнакомец, я его не боялся. – Нет, – тихо ответили мне. Ветер резвевал его густые чёрные волосы. А когда мой собеседник повернулся, я увидел очень знакомое лицо – совсем как у леди Ули, только более мужественное. – Здравствуйте, сэр Макс. Простите, что мешаю вам отдыхать. – Вы Урмаго? – зачем-то спросил я, хотя прекрасно знал ответ. – Да, – он кивнул. – Где вы сейчас находитесь? Мы уже обыскались, – я постарался улыбнуться как можно дружелюбнее, но улыбка, наверное, вышла донельзя нервной. Не могло быть всё так просто. Легко – это не твоё слово, парень. – Нигде, сэр Макс, – его улыбка получилась грустной. – Но вы не можете быть мертвы, – я так уверенно это утверждал, будто знал всё на свете. – Призрак сэра Хурумхи сказал, что вас нет среди мёртвых. – Он не ошибся. Но меня нет и среди живых, – Урмаго вздохнул и поднялся, спиной прислонившись к гаргулье. – Вы говорите загадками. – Скажите Ули, чтобы не искала меня больше. Её брат умер. – А сами почему ей не скажете? – спросил я, подойдя к другой гаргулье, раззявившей свою каменную клыкастую пасть. – Я не могу, – мой собеседник покачал головой. – Но сестра очень упрямая. Она будет искать до самого конца. – О чём вы? – не понял я. – Скажите ей: недооценивать врага – непростительная оплошность, но недооценивать союзника – еще опаснее. (2) Ули поймёт. – Это что-то навроде кодовой фразы? – я удивился, как глухо звучит мой голос. Будто звуки очень быстро таяли, как лёд на солнце.        Урмаго открыл рот, но я не улышал ни слова. Поэтому он просто кивнул мне, прежде чем растаять в окружившем нас сизом тумане.        А потом пропали гаргулии, башня, ощущение морозного воздуха. И я проснулся в замке Кутыков, а за плотными портьерами, по-прежнему ярко-розовыми, уже вовсю светило солнце. Хорошо, что Шурф таки зашторил окно. И, кстати, где он сам?        Я лениво потянулся, понимая, что давно проспал завтрак. Сейчас, наверное, уже перевалило за полдень. Вставать совершенно не хотелось. Но теперь не время валяться в постели. Сейчас совершенно не будет лишней чашечка свежесваренного чёрного кофе. С мыслью об этом я поднялся и медленно поплёлся умываться. Слово «исчез» имеет смысл только для тех, кто остался дома. А с тем, о ком говорят, что он «исчез», случается что-то более конкретное: смерть, или другая жизнь, или… Макс Фрай        А спустя дюжину минут, когда я, сидя у окна и уже почти окончательно проснувшись, докуривал третью сигарету и неспешно пил кофе, извлечённый мною из Щели Между Мирами, в дверь яростно постучали раз, другой, а потом её безжалостно распахнули. На пороге стоял Тыындук Рэрэ, чем-то явно сильно взволнованный. Даже его мертвенно бледные щёки окрасил румянец. Что, к Тёмным Магистрам, должно было произойти с этим вечно спокойным парнем, если это довело его до подобного состояния?! – Сэр Макс, нужна ваша помощь! – прямо с порога пробасил дворецкий. – Быстрее, идёмте со мной!        Он ничего не объяснил и уже скрылся из вида. Ну а мне не оставалось ничего иного, кроме как броситься следом за ним по коридору замка.        Всё произошло так быстро и стремительно, что я не успел даже послать Зов Шурфу. Когда тебя из расслабленного состояния сразу толкают в неведомый круговорот событий, думать становится просто некогда. Либо ты действуешь, либо тонешь в неизвестности. Я выбрал первое.        Когда Тыындук остановился и распахнул двери в личные покои леди Ули, представшая перед нами картина ужаснула даже меня, хотя видел я вещи и пострашнее. Вокруг хрупкого горла железной хваткой сомкнулись длинные пальцы хорошо знакомой мне руки, а яростно-безумный взгляд чёрных глаз не позволял усомниться, кто сейчас стоит посреди комнаты.        Я так и замер на месте, не зная, что делать, как быть. Неужели Джуффин был прав и это его окончательный и бесповорjтный срыв, за которым последует только смерть? Я тряхнул головой, отгоняя прочь подобные мысли. Не разобравшись, нельзя выносить приговор даже безумцам.        Первое, что я хотел понять: какого чёрта здесь произошло?! И быстро! Пока Безумный Рыбник не убил леди Ули. Дочь сэра Хурумхи, может, и вредина, но совершенно точно не злодейка. И она, будто прочитав мои мысли, бросила на меня умоляющий взгляд своих тёмных глаз. Рука на её горле сжалась сильнее, видимо, окончательно перекрывая кислород. И леди Ули стала открывать и закрывать рот, как рыба, выброшенная на берег. – Сэр Макс, остановите вашего друга! Он же убьёт госпожу! – умоляюще произнёс дворецкий. И, судя по разгрому в комнате, сам Тыындук уже пытался сладить с безумным Шурфом, но у него не получилось. Тогда этот шкафообразный дядя и сообразил, что нужно бежать за мной. – Обязательно. Как только разберусь, что, к Тёмным Магистрам, здесь творится! – Хочешь, я тебе скажу, Вершитель?! – прорычал Безумный Рыбник, однако, немного ослабил хватку. – Я слушаю, – сказал я как можно спокойнее и шагнул в комнату. – Только отпусти леди Ули. – Эта сука подсыпала мне приворотное зелье в чай! Мне! – Шурф произнёс это так, будто она оскорбила его до глубины души своим поступком. Но мою просьбу он выполнил, отшвырнув маленькую женщину к стене.        Тыындук хотел было броситься к ней, но его остановил мой взгляд и отрицательное качание головой. Дворецкий замер на месте, хотя всё его существо стремилось к леди Ули, пытающейся успокоить дыхание. Эта могущественная ведьма сейчас выглядела донельзя беспомощной. Но я не мог надолго задерживать внимание на ней. Сейчас важнее всего – привести в себя Шурфа. Хвала Магистрам, что мы успели вовремя: Безумный Рыбник ещё не успел натворить дел. – Зачем вы это сделали? – в ответ она только неопределённо покачала головой. Говорить леди Ули ещё не могла: она по-прежнему тяжело дышала и кашляла. – Почему ты остановил меня, Вершитель? Не веришь? – прохрипел мой визави. – Верю, – тихо ответил я. – Но её смерть ни к чему не приведёт, понимаешь?        Я подошёл ближе. Рыбник остался на месте. Тогда я, решившись, преодолел разделяющее нас расстояние, протянул руку, только кончиками пальцев коснувшись щеки. Глаза Шурфа закрылись сами собой, а вокруг моего запястья сомкнулись те самые пальцы, которые несколько минут назад сжимали горло леди Ули. Но я не боюсь. Ни сейчас, ни раньше. Если уж я умер один раз, и не испугался посмотреть в глаза смерти, с остальным уж как-нибудь справлюсь. «Здесь нет наших врагов», – безмолвно произнёс я.        Мастер Пресекающий очень долго стоял неподвижно, сжимая мою руку своей. А когда он, наконец, открыл глаза, они всё ещё были темнее обычного, но Шурф уже взял в себя в руки. Я облегчённо вздохнул. Хвала Магистрам, одной проблемой меньше. – Спасибо, Макс, – только и сказал Лонли-Локли, разжав свои пальцы. Моя рука убрала от лица чёрно-серебристую прядь, выбившуюся из хвоста. – Всегда пожалуйста, – кивнул я, а потом обратился к леди Ули, которую уже взял на руки Тыындук Рэрэ: – Недооценивать врага – непростительная оплошность, но недооценивать союзника – еще опаснее.        Она побелела, как мел, неверяще уставившись на меня. А когда заговорила, у неё дрожали даже губы: – Где вы это услышали, сэр Макс? – Сами как думаете? Кто мог мне это сказать? – вместо ответа спросил я. – Где мой брат?! – она всхлипнула, и из её глаз потекли слёзы. – Не знаю. Он пришёл в мой сон этой ночью. Но так и не сказал ничего определённого. Вы мне верите? – я ждал, когда она успокоится, и ждал её ответа. Кто их знает, этих драххов. Они всегда себе на уме. – Я вам верю, – тихо ответила леди Ули. – Если так говорит мой брат, у меня нет причин сомневаться. Рэрэ, – она смущённо посмотрела на дворецкого, – поставь меня на пол.        Великан мгновение посомневался, но выполнил её просьбу.        И я уже собирался спкойно поговорить с этой парочкой, как в комнату, спотыкаясь, влетел Маркуло Кутык. Его злодейская физиономия была до того перепуганной, а тоненькие усики стояли торчком, что я с трудом сдержал улыбку. – Сестра, ты должна успокоить бабулю! Она совсем тронулась умом: уже третий час колдует на кухне – там полно розовых кроликов! А унять её можешь только ты! – Успокойся, брат. Сейчас я всё исправлю.        Она грациозно прошла мимо нас, как будто её волосы были уложены в идеальную причёску, а не растрёпаны. И заплаканное лицо тоже сильно смазывало впечатление. Но у этой ведьмочки была удивительная способность: одним своим видом она могла успокоить всех своих домочадцев, а её слово не подвергалось сомнению.        Дворецкий последовал за леди Ули. Маркуло же открыл рот, собираясь о чём-то спросить, но потом закрыл его, ничего не сказав, и поплёлся за сестрой и Тыындуком Рэрэ. Он выглядел осунувшимся и усталым с тех пор, как «пропала» леди Мичи.        Мы с Шурфом переглянулись и тоже пошли за Кутыками. Надо же разобраться в творящейся здесь чертовщине, дырку над ней в небе!        На кухне творилось Магистры знают что. Пушистые розовые кролики были повсюду: на полу, на плите, в многочисленных кастрюлях и горшках. А на столе сидела старая ведьма, что-то бормоча себе под нос. И она то и дело щёлкала пальцами, наколдовывая новых кроликов и одновременно трясясь от страха.        Леди Ули только покачала головой, повела рукой, что-то тихо произнеся, и все кролики исчезли. Потом она подошла к старухе, привычно положила ей на плечо руку, и та успокоилась, блаженно заулыбавшись. – Бабуля, сколько раз я тебе говорила не колдовать на кухне, – так отчитывают маленького ребёнка, незло и ласково. – А я и не колдовала, деточка. Куда уж мне, – проскрипела старая ведьма. – Эти чудища с Западного Крыла пришли. Я ведь говорила, что у они там живут. Да разве слушал кто? – бабуля была возмущена до глубины души, будто её речь звучала хоть сколько-то разумно. – Вот и Тухта, старый пень, меня не слушает совсем, – не унималась старуха. – Всё ходит и ходит туда. Думает, его они не съедят, – она кивнула, соглашаясь сама с собой. – Бабуля, прошу тебя, уймись, – вздохнула леди Ули. – Что вы сказали про сэра Тухту? – вежливо спросил Шурф у старой ведьмы. – Он часто бывает в Западном Крыле? – А то! – она торжествующе осклабилась. – Этот дурень не слушает добрых советов! Я, между прочим, об нём пекусь! – сетовала старуха о сэре Тухте, будто он был маленьким мальчиком на её попечении. – Леди Ули, вашей бабушке стоит отдохнуть, – учтивый намёк Шурфа был понят сразу же. – Маркуло, отведи бабулю в её комнату, пусть поспит, – обратилась она к брату, предварительно ещё раз опустив ладонь на плечо старой ведьмы. Та вмиг стала вялой и сонной. – Как скажешь, сестра, – он покорно увёл старуху прочь. – И что вы задумали, господа? – спросила у нас леди Ули. В её тёмных глазах появилось какое-то опасное озорство. – Думаем нанести визит вашему дядюшке, – улыбнулся я. – Прямо в Западном Крыле. – Сэр Макс, вы думаете, что… – она не договорила, а брови её сошлись на переносице. – Ага. В тихом омуте, знаете ли, черти водятся, – уверено кивнул я. – Кто водится? – ведьмочка непомниающе заморгала. – Это такой вид нечисти, леди Ули, – пояснил Лонли-Локли. – И я согласен с Максом. Сэр Тухта действительно очень подозрительная фигура в этом запутанном деле. – Ну, раз мы единодушны, отправляемся на экскурсию в Западное Крыло! – торжественно объявил я, возглавив наше шествие. На лице леди Ули отразился немой вопрос. Видимо, её смутило слово «экскурсия». Но на объяснения не было времени. Мною уже завладел приключенческий азарт. Это будет весело, решил я! И сильно поторопился…        Пока мы шли длинными коридорами замка, запал мой заметно подугас. Что-то было не так. А мои ощущения ещё ни разу меня не подводили. Да и «теневое» сердце тревожно застучало, предупреждая об опасности. Но я же был не один – нечего бояться. Вершитель я или кто?! Хотя, большую уверенность мне внушало присутствие Шурфа.        В Западном Крыле всё покрывала пыль, и оно казалось заметно старее остальной части замка. А большие, глубокие оконные проёмы были лишены стёкол. И от задувающего в их пустые глазницы ветра я поёжился.        В конце коридора обнаружилась неприметная серая дверь, почти сливающаяся со стеной. Ручки либо кольца у неё не имелось. И, не будь с нами Шурфа, встал бы вопрос, как её открыть. Но одно прикосновение его левой руки в Ледяной Перчатке – и когда он только успел надеть их?! – и двери как не бывало. Тыындук Рэрэ и его госпожа с опаской посмотрели на моего спутника, но ничего не сказали. Я только кивнул Лонли-Локли на его вопросительный взгляд. «Можешь идти первым». «Спасибо, Макс».        Мы оказались в просторной тёмной комнате, а, поскольку мы с Шурфом шли впереди, то оба первыми и замерли, увидев неблаговидную картину: из стены напротив торчали длинные острые металлические колья, на которые было насажено тело со знакомой лохматой физиономией с застывшим на ней неподдельным ужасом. Арало Кутык, совершенно точно мёртвый, открыл рот в немом крике и выпучил уже помутневшие стеклянные глаза. Я отвернулся и отошёл в сторону, не желая больше на это смотреть. А когда леди Ули и её верный дворецкий увидели сие зрелище, оба ахнули. Только Лонли-Локли остался спокойным. – Очевидно, гостям здесь не рады, – ровным голосом подытожил он. – Нужно быть осторожными.        Я только кивнул ему, и мы направились дальше. Ловушка в стене (а это была именно ловушка), убившая, видимо, не в меру любопытного (впрочем, и такого же глупого) Арало, скрывала тайный проход, который мы и обнаружили. Мы смотрели на длинный тёмный коридор.        Шурф снова пошёл первым. И, хвала Магистрам, больше ловушки нам не попадались. Зато спустя несколько минут мы оказались в просторной и светлой магической лаборатории. Здесь имелось множество колб и всяческих сосудов с неизвестными мне жидкостями самых разных цветов. В больших банках, стоящих на полках, были заспиртованные змеи, ящерицы, какие-то незнакомые мне твари. Ни дать ни взять, рабочий кабинет доктора Франкенштейна! – А вот и гости пожаловали, – тихо проскрипел сэр Тухта. – Мы уже заждались вас. – Дядюшка, что это значит? – строго спросила леди Ули, вошедшая в лабораторию вслед на мной и Шурфом. И тут же ахнула, когда старик сдёрнул с лежащего на лабораторном столе тела белое (ну настоящий баян!) покрывало. Это был мёртвый Урмаго Кутык, несомненно. Лицо хоть и являлось всего лишь застывшей мёртвой маской, но не узнать парня, приснившегося мне, я не мог. – А я так хотел всё по-тихому сделать, – вздохнул драхх. – Брат… – только и смогла произнести леди Ули. На глаза ей навернулись слёзы. И стоящий рядм Тыындук положил свои ручища на плечи маленькой женщины. – Полагаю, убийца Урмаго Кутыка – вы, – заключил Шурф. – Вы ведь понимаете, сэр Тухта, что отнятие чьей-либо жизни, – это претсупление, не так ли? – И что?! – оскалился старик. – Судить меня будешь, человек?! В тюрьму посадишь?! – Вам там самое место, – вставил я свои пять копеек. – Что-то вы больно болтливые, гости дорогие, – его глаза зло сверкнули.        А в следующее мгновение я понял, что не могу пошевелиться. Впрочем, у моих товарищей была та же проблема. Что совершенно не вселяло в меня оптимизм. Сэр Тухта злорадно захихикал. – Я говорил тебе: всё равно выйдет по-моему!        Голова старого драхха былп повернёта к большому зеркалу у стены. Мы посмотрели туда же. Гладкая поверхность тускло засветилась, а внутри зеркала возник полупрозрачный силуэт брата-близнеца леди Ули. Призрак (или кто он там?) печально вздохнул. – Ты всё равно не сможешь отобрать нашу силу. Она должна быть передана добровольно. – Не только, – колдун ухмыльнулся. – Есть и другой способ: принести в жертву могущественного мага, чья освобождённая сила поможет мне сломать твою волю, Урмаго, – его взгляд метнулся в мою сторону. Ой-ой-ой, сэр Макс, опять ты влип!        Мятежные глаза призрака в зеркале встретились с моими, подтверждая сказанное. Можно. Реально. Внутри меня всё похолодело. А когда я заметил стремительно темнеющий взгляд Шурфа, то понял, что вот сейчас может закончиться вообще всё. Для меня. Для нас. – Я милостиво позволю вам стать свидетелями моего триумфа, – мягко протянул драхх. – А потом убью.        Ну, спасибо! Я замотал головой, глядя только на Шурфа. Не смей, мы что-нибудь придумаем! Не вздумай сойти с ума!        Длилось это недолго, потому как моё обездвиженное тело по мановению руки старого колдуна переместилось в воздухе, зависнув напротив зеркала, чья поверхность стала матовой, скрыв Урмаго-призрака. И что-то мне подсказывало, что скоро и сам я стану прозрачным и не слишком живым. – Ты безумец, дядюшка! – зло бросила леди Ули, отвлекши своего родственничка, который уже держал в руках огромный кинжал, которым, видимо, и собирался меня порешить.        Думай, парень, как тебе выбраться из этой передряги! Тебе и Шурфу! Иначе вы оба очень сильно огребёте по возвращении в Ехо! В сердцах я плюнул в зеркало, злясь на собственную беспомощность. Тоже мне, Вершитель хренов!        И сделал я это очень вовремя, надо сказать. Зеркало пошло трещинами, а потом просто мелкой крошкой осыпалось на пол, оставив одну голую раму. Оказывается, плеваться не всегда безкультурно. Бывают случаи, когда хороший плевок может спасти тебе жизнь. В буквальном смысле слова.        Возникший призрачный Урмаго как-то светло, не по-здешнему, улыбнулся мне, и я ощутил, что снова могу двигаться. То же было и с остальными. – Ты проиграл, дядя, – спокойно произнёс брат-близнец леди Ули. – Что?! Но как?! – старик почему-то растерялся и выронил своё грозное оружие. – Быть такого не может! Ты вообще кто?! – завизжал он, обращаясь ко мне, уже отошедшему на безопасное расстояние.        И Шурфу хватило этих мгновений, чтобы повести своей левой рукой, издающей голубоватое сияние. Сэр Тухта Кутык рассыпался в пыль. И все вздохнули с облегчением. Вот теперь – точно всё. Я мимоходом бросил взгляд на Мастера Пресекающего Ненужные Жизни, привычно-спокойного, и окончательно расслабился. Ничего так вышло «Дело о наследстве» у нас.        А леди Ули не замечала ничего вокруг. Она смотрела на прозрачного Урмаго, и из её тёмных глаз текли слёзы. Эта гордая маленькая женщина тихо оплакивала своего брата, уже приняв его смерть как факт. А факт, как известно, самая упрямая вещь в мире (3). – Прости, Ули, – тихо и грустно произнёс призрак. – За что? – спросила она, всхлипнув. – За то, что оказался бессилен помешать ему, и подверг всех вас смертельной опасности, – он повернулся ко мне: – Спасибо вам, сэр Макс. И вам тоже, сэр Лонли-Локли. Наша семья в долгу перед вами обоими.        Шурф только кивнул в ответ, сказав: – Я выполнил обещание, данною мною вашему отцу, сэру Хурумхе. И теперь с чувством выполненного долга могу вернуться в Ехо, передав право на наследование вашей сестре и всей семье Кутыков. – Я так же благодарю вас, – леди Ули чуть склонила голову. – Простите, что мы были недружелюбны вначале. Урмаго, – она тоскливо посморела на брата, без слов спрашивая у него: «Ты останешься?». Призрак или нет, он был её семьёй, самым близким человеком (или надо говорить драххом?), не считая Тыындука Рэрэ. – Мне пора, Ули. Призракам здесь не место. Хорошо заботься о ней, – Урмаго Кутык дружески улыбнулся дворецкому и исчез, будто его и не было        А все мы, порядком измученные и уставшие, побрели прочь из Западного Крыла. И дорогу нам перебежал наколдованный старой ведьмой пушистый розовый кролик, исчезнувший в стене. Но это ведь к счастью, не так ли?        Остаток дня и всю ночь я честно продрых. Событий за последние пару суток было чересчур уж много. А для семьи Кутыков они вообще обернулись трагедией: смерть трёх членов семьи – старого Тухту уже таковым не считали. И в один день – ещё двое похорон. Леди Ули совсем сникла, и даже Йохтумапп, обычно отстранённый, тихо вслипывал. Бедолага в одночасье лишился троих братьев, хоть двое из них весьма условно могли называться разумными: непроходимый твердолобый тупица и пьяница. Но они были семьёй. Маг-садовод наколдовал возле обелиска каждого из своих братьев вьющиеся розовые кусты. Они мгновенно разрослись и расцвели, оплетая светлый камень. Розы зимой – удивительное зрелище. Я не преминул сказать это Йохтумаппу, и он мечтательно заулыбался.        Когда стало холоднее, Кутыки – понурый Маркуло, полоумная бабуля, Йохтумапп – и Тыындук Рэрэ покинули семейное кладбище. А мы вдали наблюдали, как леди Ули стоит у могилы Урмаго, опустив голову. Она даже какое-то время не замечала, что пошёл снег. А потом раскрыла свой чёрный ажурный зонтик, повела рукой в сторону, и в воздухе появилось множество чёрных бабочек. Они садились на снег, на обелиск, на белые розы. Это было завораживающе-красивое зрелище, длящееся несколько минут. Очевидно, так она прощалась с братом. А когда бабочки исчезли, она грациозно развернулась, расправив поникшие плечи, и направилась к замку, попутно кивнув нам с Шурфом.        После молчаливой трапезы Лонли-Локли и Кутыки уладили все свои дела с наследством, чем обе стороны остались довольны. За исключением несчастного Маркуло, который уже успел мысленно похоронить и оплакать свою жену. Мне было жаль его. Но чем я мог помочь?        Так я думал ровно до момента, когда мы пошли на осмотр лаборатории сэра Тухты. Нами был обнаружен огромный аквариум, в котором «пребывала в заточении» большая змея. Моё «теневое» сердце неожиданно забилось чаще, и я понял: вот это и есть леди Мичи. И, не раздумывая, я попросил Шурфа извлечь её из стеклянной тюрьмы, а потом щёлкнул пальцами левой руки, запустив в рептилию свой светящийся зелёным смертный шар. Змея преданно уставилась на меня, неспособная сказать: «Я с тобой, Хозяин». Но мне этого и не требовалось. Я приказал ей принять свой прежний облик и в нём же всегда оставаться.        А когда перед нами, вместо змеи, возникла совершенно неодетая леди Мичи, счастливый Маркуло бросился обнимать вновь обретённую супругу, и потом ещё долго нас благодарил. Мне даже стало неловко.        Мы решили уехать на следующий день, хотя Кутыки радушно предлагали погостить у них подольше, ещё и погулять на свадьбе леди Ули и Тыындука Рэрэ. Но мы вежливо отказались. По приезде в Ехо нам и так предстояло отчитаться перед начальством. А если мы и на свадьбе погуляем, шеф, по-моему, просто лопнет от зависти. Впрочем, он и так лопнет, стоит ему увидеть Дримарондо, которого мы прихватили с собой с благословения Кутыков. Теперь и у Шурфа появился пёс. Говорящий и очень интеллигентный – под стать хозяину. Но больше всех, по-моему, был счастлив мой Друппи. Собаки успели подружиться, пока мы гостили в фамильном замке Кутыков. – Я рад, что наше путешествие в графство Вук доставило тебе удовольствие, Макс, – сказал Шурф, зметив мою улыбку. Мы уже ехали в амобилере – домой. – Ага, – кивнул я. – То ещё вышло приключеньице. – Лучше бы наша поездка прошла более спокойно, – вздохнул Мастер Пресекающий. – Зато весело же! – заулыбался я. – Да, чуть не забыл.        Я остановил амобилер и полез в карман своей рыжей шубейки. Достал оттуда волшебные феньки, сплетённые Теххи, и одну протянул Шурфу. Он вопросительно на меня посмотрел: – Что это, Макс? Я ощущаю сильную магию, заключенную в этом предмете. – Просто носи его всегда, – ответил я, завязывая на левой руке браслет. – Хорошо, – кивок в ответ. И, больше не справшивая, он последовал моему примеру.        Вот и ладненько, подумалось мне. Что вы теперь скажете, Господин Почтеннейший Начальник?! Сноски: (1)Подземные гномы, имеющие неординарную внешность и такой же скверный характер; весьма искусные колдуны (среди них попадаются и очень могущественные и опасные злые маги), чья сила никак не связана с близостью к Сердцу Мира (такая концепция данной разновидности гномов целиком и полностью авторская). (2)Макс Фрай, «Чужак [ = Лабиринт] » (3)Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита»