sex, drugs and rock'n'roll.

Священником Марко стал совсем недавно. Это было пару лет назад, но ему казалось, что это было так давно. Работа уже изрядно приедалась. Лассо не мог похвастаться безгрешным прошлым и настоящим, ежедневными молитвами и прочим, чем обладали все остальные. Но он старался. Действительно, черт возьми, старался стать всем этим детишкам надеждой и психологом. Причем лучшим, нежели их школьный или семейный. Но многие атеисты лишь отнекивались и смеялись. Пожалуй, в этом мире мало кто верит в Бога. Что уж говорить о Боге, многие дети не верят и в себя. Он не знал, к чему стремится и что желает получить. Будни были так похожи друг на друга, тянулись медленно и безумно долго. Выходные не отличались чем-то особенным. Марко и не грешил особо, только пил и курил. Совсем немного. А затем бездельничал, смотря какую-нибудь дурацкую комедию. Но и в его жизни однажды появилась маленькая искорка, которая так и влекла к себе. Канна не старалась, чтобы ее заметили. Просто она была собой, только и всего. Марко не влюблялся. Это что-то вроде самоубеждения, чтобы жизнь стала интересной на ближайшие несколько месяцев. С ней было интересно общаться. Бисмарк не хотела никому открывать и так отчаянно старалась что-то скрыть, что Лассо сразу захотелось узнать. Но не все так просто. Секреты не открываются за пару секунд непонятно кому. Что вообще есть любовь и чем она отличается от влечения, привязанности, симпатии, на худой конец? Может, это какой-то мимолетный импульс, желание, мелькнувшее в голове. Когда человек понимает, что он по уши погряз в этом отвратительно прекрасном чувстве? Может, когда он начинает постоянно наблюдать, как бы невзначай прогуливаясь. Когда отмечает красоту прекрасных длинных волос, ниспадающих до пояса. Когда начинают нравиться даже незначительные жесты, вроде того, как она держит сигарету или выпускает дым, как она разворачивается, показывая, что разговор закончен. Или когда ты чувствуешь себя опустошенным, если она не пришла. В сердце закрадывается испуг, что она уже никогда не придет. И где тогда искать, у кого спрашивать? Но грань между симпатией и любовью очень и очень тонкая. Канна щурится, смотрит на солнце и отводит взгляд. Замечает Марко. Почему-то по ней даже непонятно, какие эмоции она испытывает. Радость, грусть, отчаяние, злость, боль? Бисмарк не привыкла выставлять чувства напоказ. Они сидят вместе и говорят. Обо всем. Марко под конец чувствует себя опустошенным, а Канна осознает, что никогда еще не говорила ни с кем так открыто. Это ее слабая или сильная сторона? Не в силах разобраться, она разворачивается и уходит. Без объяснений, как всегда. Он выхватывал пачку сигарет и пытался прочесть лекцию, а она внимательно смотрела и ждала, когда же Марко наконец ослабит бдительность. Еще секунда. Бисмарк кивает и соглашается со всем, даже не слушая. И когда Лассо уже практически забывается, обрадованный тем, что его заумные слова заставили Канну прозреть, она выхватывает пачку и быстро прячет в карман. Затем отбегает назад и... смеется. Эта улыбка и беззаботный смех обезоруживают Марко, и он просто смотрит Бисмарк вдаль, пока она убегает и не исчезает за очередным поворотом. И когда все-таки Канна позвонила, это было странно. — Марко? Понимаю, что для тебя это в новинку, ведь я тебе вообще никогда не звоню, но у меня действительно есть к тебе важное дело. — Какое? — Моя сестра пристрастилась к таблеткам. Она стоит на учете. Я не думаю, что это стоит афишировать среди докторов, психиатров и прочих. Я хочу, чтобы ты помог мне. Как-то вразумил ее, — она замолчала, словно что-то обдумывая. — Я не знаю, к кому еще обратится. Что мне делать? — Не знаю, смогу ли я помочь. Я так понимаю, это нельзя объявлять среди остальных? — поинтересовался Марко. — Да, — коротко ответила Бисмарк. — Тогда приходи завтра вместе с ней. Хоть раз в жизни приди во время. — Хорошо, я приду. Я... Спасибо, — поблагодарила Канна и сбросила. Наверное, это был его единственный шанс стать ближе к Канне. Стать ее поддержкой. И, может быть, другом?