I'm nice (Cafe)

прим. автора: Мне страшно перед всеми вами стыдно за моё долгое отсутствие. Я бы посоветовала пробежать глазами последнюю главу, тем кто её подзабыл (её даже я не сразу вспомнила). Приятного чтения, я искренне надеюсь, что мой стиль не сильно изменился, а то я даже подумывала закрыть комменты от греха подальше х) Следующая глава будет последней. Когда Сынхён ступил на порог собственной же квартиры, ему показалось, что там явно слишком душно. Или слишком холодно. Ну, или, по крайней мере, страшный бардак. Что-то неправильно. Навязчиво так и противно что-то ныло на задворках его сознания и заставляло его чувствовать себя дискомфортно. Испорченная рубашка комом полетела в корзину для белья, и уже, будучи в спальне и роясь в шкафу, Сынхён услышал, как туда же отправилась и рубашка Джиёна. От чего-то он почувствовал себя страшно уставшим, будто за день он постарел лет на тридцать. - Можно и не моего размера, мне лишь бы хоть что-нибудь. Сынхён повернул голову к подошедшему сзади Джиёну. Тот скрестил руки на груди и чуть сгорбился, стараясь не поднимать взгляда на Сынхёна и как-то отстранённо глядя в сторону. - Почему ты сказал, что тебе жаль? - неожиданно заговорил Сынхён. - Я же тебе нравлюсь, я видел твоё лицо тогда. - Это все слишком быстро, и я не подумал о том, что будет после, - Джиён проговорил это с каким-то чувством глубокого сожаления, как будто это была сама страшная ошибка в его жизни. - Да, а еще ты не подумал обо мне. – Сынхён чувствовал, как заводится. - Тебе вот жаль, а мне теперь хочется ещё, - он веско повел бровью и, толкнув удивленного Джи к дверце шкафа, приблизил своё лицо к его. - Со мной такие "шутки" бесследно не проходят. И да, одним «мне жаль» ты уже от меня не отвертишься. Сынхёну вдруг стало все равно, он почувствовал, что вот он, тот момент, которого он ждал. Тот повод, те обстоятельства, почувствовал развязанные руки. В конце концов, зачем все усложнять, если все итак очевидно? Он поцеловал Джиёна, тот прикрыл глаза и невесомо скользнул по его торсу ладонями. Все очевидно, все более чем очевидно. Сынхён стал целовать его уши, шею, обдавая жарким дыханием, обнял его теплую спину, начал легонько поглаживать его между ног, шепча что-то очень пошлое ему на ухо. Его руку накрыла рука Джиёна. - Скажи, Сынхён, я тебе хотя бы нравлюсь? – младший пытливо наклонил голову, чуть прищурившись. Сначала тому показалось, что он просто напрашивается на комплимент, но потом он заметил, сколько напряжения было в его взгляде. Точно, Джиён же боялся оказаться ненужным, сейчас все будет зависеть от того поверит он ему или нет. - Какое там нравлюсь, Джиён, да я по тебе с ума схожу, - с жаром ответил Сынхён, и был абсолютно искренен. Иначе то, что он испытывал в последние недели, назвать было сложно. Со всей этой мастурбацией в любое время суток, как в подростковом возрасте, со всеми этими не дающими нормально жить (не то что работать) воспоминаниями. - Детка, не мучай меня, - он сильнее надавил ладонью на его пах, - дай сделать тебе хорошо. Судя по наглеющей самодовольной улыбке, младшего такой ответ вполне устроил. Вот оно! Все очевидно, все более чем очевидно. Джи хотел его, это не надо было обсуждать, доказывать или ставить под сомнение. Здесь и сейчас они оба были не против, и плевать, что у одного были разочарования в прошлом, а другой боялся поступить слишком опрометчиво. Плевать, что им завтра еще на работу нужно было вместе идти, и послезавтра и... боже, какой сегодня день недели? - Я в душ, - только и успел расслышать Сынхён, перед тем как за выскользнувшим из его рук парнем закрылась дверь, и послышался плеск воды. Джи поверил ему. Просто они же уже в его спальне, и... черт! Немного пораздумав над своими дальнейшими действиями, Сынхён выдвинул нижний ящик стола и достал оттуда пачку презервативов и смазку. Все же просто, до жути просто. Нужно только раз выпустить себя из рамок. Без каких-либо слов, наговорить глупостей он ещё успеет. Когда открылась дверь спальни, и в нее скользнул Джиён, с обмотанным вокруг бедер полотенцем, Сынхён уже ждал его на постели в одном белье. Младший с поистине кошачьей грацией прилег рядом и поднял на Сынхёна чуть затуманенный взгляд. - Дара, наверное, ещё ждёт, пока мы вернемся, - с улыбкой тихо проговорил Сынхён. Джи только хмыкнул едва слышно в ответ. - Иди сюда, - позвал его старший, похлопав себя по бедрам и, не отрывая взгляда от карих глаз. - Никогда в жизни не поверю, что ты застеснялся сейчас. - И правильно сделаешь, - ответил Джи, перебираясь на Сынхёна и улыбаясь одними уголками губ. Сынхён настойчиво потянул его за плечи на себя и поцеловал, давая себе волю, трогая своим языком язык Джиёна, мягкий и сладкий. А потом тот отстранился и, не в силах больше терпеть, начал покрывать сухими и юношески-страстными поцелуями шею, а затем и грудь Сынхёна. Настолько старательно, что старшему даже показалось, что он сам от этого неслабо кайфует. Сынхён почувствовал мягкую ладонь на своём члене и весь вздрогнул от нахлынувшего с новой силой возбуждения. А когда теплая и влажная от недавнего душа рука стала водить по нему, сжимая время от времени, то он подумал, что это, должно быть, вознаграждение ему от мироздания за все хорошее, что он когда-либо делал. Сынхён рывком перевернул Джи на спину и, протянув руку к тумбочке, взял оттуда заранее заготовленную смазку. Щеки младшего, казалось, раскраснелись ярче некуда, а его прикрытые от возбуждения и будоражащего его прилива энергии глаза и вовсе зажмурились, когда Сынхён ввёл в него два пальца разом. - Хочу тебя, господи, как же я хочу тебя... Джиён ничего не ответил, только стал дышать еще чаще, а стонать громче. Он даже почти разозлился на старшего за то, что тот нарушил лучшее в его жизни молчание. Растягивать Джи долго не пришлось, что Сынхёна, собственно, несказанно обрадовало, так как терпеть больше не было сил. Наспех открыв и натянув на член презерватив, он только вопросительно погладил младшего по щеке и, получив утвердительный кивок, вошёл в горячее тело. Чтобы двигаться глубже, Сынхён закинул худую лодыжку Джиёна себе на плечо. Стон в голос дал понять, что не одному ему так приятней. Идеально. То ускоряя, то замедляя темп, Сынхён вспоминал их прошлый раз. Вот только теперь их связывало нечто большее, теперь не могло быть и никакого сравнения. - Хочу быть, - судорожный вдох, - ах... сверху, - жалобно попросил Джиён. И его желание тут же было исполнено перевернувшимся обратно на спину Сынхёном. Джиён прижался к нему всем телом и жадно поцеловал, как укусил. Сынхён подумал, что жаркое дыхание Джи напоминает пламя огнедышащего дракона, не меньше. А цепкие пальцы точь-в-точь как когти, и... он с рычанием кончил, а Джиён почти сразу последовал за ним, стиснув до боли его плечи. Сынхён прикрыл глаза, всем телом ощущая наваливающуюся, словно толстое тяжёлое одеяло, усталость вперемешку с счастьем. На его плечо положил свою теплую щеку только что слезший с него и прилёгший рядом Джи. - Я полежу так? Вместо ответа Сынхён уперся скулой в его лоб и обнял. Дара тогда их так и не дождалась. *** Стопка глухо стукнула о столешницу, а через мгновение о столешницу стукнула и голова Ёнбэ. Ну вот что он сейчас творил? Зачем он доказывал Дэсону и самому себе заодно, что ему плевать на "этого мелкого", и что он не собирается ни под кого подстраиваться, если не устраивает кого-то? Все же не так. Перед его глазами Сынри снова и снова пятился и шептал своё испуганное "убери руки". Мелкий навсегда в нем разочаровался, а он уже не мог ничего с собой поделать. Ну какого черта все так? Ёнбэ приподнял голову и погромче уронил её на стол, выражая этим всю ту безысходность, которую он сейчас ощущал. Он был так безумно счастлив в то утро, в ту ночь, испытал такую эйфорию, которую никогда не испытывал ни под каким кокаином. Но чёрт, Сынри же просто не понимал, какого это, не понимал, что в кокаине нет ничего страшного… Ёнбэ показалось, что он слышал, как кипели от перенапряжения и обилия противоречий его мозги. - Эй, Бэ, ну хорош ломаться, идем ко мне, сразу легче станет, что ты мучаешься там один-одинёшенек? - Дэсон весело тянул слова, тыча в Ёнбэ свернутой в трубочку купюрой. - Я же сказал, что хочу сегодня напиться, отвали, Дэ, - нервно бросил Ёнбэ, отмахиваясь от назойливой бумажки, и, как ему самому тогда показалось, чуть не плача. Так жалобно прозвучал для него его голос. - Да забей ты на этого дурачка! Если он тебя и любит, то мозгов ему явно не хватает, - Бэ аж опешил от беззаботности, с которой это было сказано. Что он имел ввиду, мать его? Дэсон, замолчав, стал как-то странно смотреть на потолок, а потом вдруг снова заговорил, когда Ёнбэ уже повернулся обратно к своему виски. - Не, кокаин сегодня все-таки отвратительный. - Ну вот видишь. У кого ты его взял хоть? – Дэсон молчал. - Дэ? Эй, ты где, говорю… - обернувшись, Ёнбэ увидел тело друга, сведенное судорогой на диване, а через секунду уже на полу. Передоз.