***
Кармен оттерла остатки помады от гладкой поверхности зеркала и в последний раз брызнула на него стеклоочистителем. Вчерашнее «художество» Зеро ей пришлось отмывать около двадцати минут, и такая растрата времени откровенно бесила ведьму. Она, так же, как и Кристелл, чью помаду «мелочь» использовала для рисования, недолюбливала эту девчонку за ее постоянные бессмысленные выходки. Кармен даже жалела, что они учатся в разных классах, и она не может отчитать ее прямо сейчас. Девушка бросила ненавидящий взгляд на свое растрепанное отражение, и, подхватив тряпку и пульверизатор, отправилась в ванную, чтобы, наконец, умыться и почувствовать себя, пусть ненадолго, но чистой. Трижды вымыв руки с мылом, Кармен сняла перекосившийся бант, и длинные лиловые волосы мягко упали ей на плечи. Выбившиеся ранее из хвоста прядки так же торчали в разные стороны, побуждая ведьму отчаянно схватиться за гребень, чтобы убрать это ужасное недоразумение. Наконец, она снова завязала ленту на волосах, туго перетягивая их в конский хвост, натянула белые перчатки, тут же привычно отряхивая платье, и расправила плечи. Вот оно — то самое ощущение завершенности, идеала и чистоты, которое так запало ей в душу с самого детства. Мать всегда говорила, что девушка во всем должна быть идеальна, и внешне, и внутренне. Знай она тогда, во что это выльется, то не заикнулась бы ни разу. Кармен больше не могла жить в хаосе, но и без него могла только существовать. В ее голове всегда возникало слишком много противоречий, и только объяснение Бланчефлеер смогло на время успокоить это медленно процветающее безумие. Перфекционизм развивался у Кармен, как болезнь, заставляя ее ощущать почти физическую боль при виде бардака в ее собственной комнате. Точнее, комната принадлежала не только ей, но кроме нее никто здесь не убирался. Иногда ведьме казалось, что соседки воспринимают ее не в качестве члена банды, а в качестве горничной, но ничего с этим поделать не могла. Все, что она умела — это быть идеальной. Сегодняшнее задание от Бланчефлеер она выполнила безукоризненно, как и полагается. Все прошло довольно гладко, хотя изначально Кармен даже сомневалась, сможет ли все сделать правильно. Возможно, и тут зеленоглазая ведьма подсуетилась, чтобы сделать достижение своей цели максимально простым. Эта была ее самая хорошая черта. Когда Кармен поставила себе цель попасть в банду «Обсидиан», то изначально не понимала, зачем это делает. Банды всегда были чем-то иным, более хаотичным, бессмысленным и беспощадным. Но тут все было иначе. На удивление, все казалось очень продуманным и правильным, лидер всегда умела находить нужные слова для описания своих действий, со стороны выглядящих, как безумие, но очень логичных при объяснении. Это приносило Кармен какое-то смешанное эстетическое наслаждение. После того, как Кристелл понизили в ранге, Кармен перебралась на уровень выше, но ощущать себя влиятельнее не стала. Бланчефлеер не особенно часто доверяла ей какую-то работу, и сегодняшнее задание было предельно простым. Ведьме даже никто не помешал, учителя словно куда-то испарились из коридоров, и мощные скрывающие заклинания, которые она зубрила вечером, не пригодились. Но, все же, это было ее первое полноценное задание. От того, как она справилась, зависело ее будущее в команде, хотя теперь она была не уверена, что хочет продвижения. Дверь в комнату открылась с привычным скрипом и Бланчефлеер вошла внутрь, заступая на ковер мокрыми ботинками, от чего Кармен болезненно поморщилась. Ведьма это заметила и сняла ботинки, поставив их под вешалку, на которую тут же водрузила тяжелый черный плащ. Взгляд ее был каким-то задумчивым, несмотря на бодрость движений. Расстегивая пуговицы на пиджаке, она отстранено обратилась к Кармен: — Сделала то, что я просила? - Да, — кивнула девушка. Она тут же подошла к своей сумке, лежавшей на тумбочке у кровати, и, выудив оттуда бумажный сверток, передала его в руки Бланчефлеер. Ведьма так же задумчиво повертела его в руках, но разворачивать не стала, лишь прошлась до середины комнаты и положила его на стол рядом с ноутбуком. — А как там «принцесса» поживает? — спросила она с видимой насмешкой. Кармен слегка насупилась, поняв, что для Бланчефлеер это лишь повод для веселья. Ей было жалко Кристелл. Совсем немного, но достаточно, чтобы не желать ей исключения из банды. Неделю назад Бланчефлеер поговорила с ней наедине и Крис просто ушла, не сказав никому ни слова. Зеленоглазая ведьма тоже отвечала весьма уклончиво, но была уверена, что вскоре блондинка вернется, просто сейчас еще «не пришло время». — Все так же, — ответила Кармен, отводя взгляд и недовольно щурясь, — ничего не хочет слышать, живет в комнате с Санакой и является на уроки в нетрезвом состоянии. Кармен действительно не любила Санаку и все, что связано с ней. Эта ведьма была ужасной неряхой, ела всякую дрянь, сбывала другим ведьмам «легкие наркотики», которые, в конце концов, оказывались не такими уж и легкими, и варила пойло, отдаленно напоминающее алкоголь народов северного Магикса, но в крайней степени паленый. В общем, эта девушка приносила сплошные неприятности и то, что Кристелл с ней якобы дружит, Кармен очень злило. Крис ей нравилась как неплохая собеседница и подруга, у них были общие темы для разговоров, но одержимость Кристелл властью переходила все границы, из-за чего в банде возникали конфликты. Ее выходка со слежкой за «жертвой» так сильно разозлила Бланчефлеер, что теперь хрупкий баланс отношений между членами банды пошатнулся. Впрочем, Элион и Зеро было плевать. Они были фаворитками Бланш и ни о чем не беспокоились. Элион так вообще не делала ничего, так же утверждая, что потом наступит ее черед. Откровенно говоря, Кармен еще и боялась Элион. Вся эта ее загадочность вкупе с недюжинной силой и огромным для девушки ростом делали ее похожей на демона. Нечто темное и неизведанное, недоступное простому человеку. Кармен, будучи, хоть и старательной, но довольно слабой ведьмой, не смогла бы дать ей отпор, поэтому она не хотела связываться с этой «машиной разрушения», игнорируя её даже на собраниях. Бланчефлеер оперлась рукой на стол и повернула голову в сторону окна. Кармен с удивление заметила, что во взгляде ведьмы действительно отражалась какая-то легкая, усталая задумчивость, обычно ей не свойственная. Она смотрела в окно, словно думала о чем-то далеком и недостижимом и ее охватывала тоска. Но такое ее состояние продлилось недолго. Моргнув, Бланш издала короткий смешок и отвернулась от окна. — Кажется, я действительно разбила ей сердце, — в ее голосе звучала ирония, и глаза ее смеялись, хотя где-то в глубине этой зеленой бездны все еще были видны отголоски усталости, — Но устраивать драму из-за собственной завышенной самооценки в таком месте и в такое время — форменный идиотизм. Кармен хмыкнула, подумав про себя, что Бланчефлеер отчасти права. Правда, с вступлением в банду, самооценка Кристелл как раз таки начала снижаться под давлением лидера. Бланш профессионально умела давить на людей, ломать их, и не сжалилась даже над членом собственной команды. Но закатывать истерику, как это сделала блондинка, Кармен казалось глупым. — Сегодня вечером все начнется, — зеленоглазая ведьма резко перевела тему. Так же резко насмешливая улыбка исчезла с ее лица. Положив руку на бумажный сверток на столе, она обратилась уже конкретно к Кармен, — расслабляться нет времени. В этот раз дело гораздо более сложное, но оно того стоит. Скажи Кристелл, чтобы прекращала истерику и возвращалась. И собери остальных. Кармен кивнула и включила голографический экран на наручных часах. Прямоугольное светящееся окно открылось в воздухе, показывая открытый чат с контактами всех членов банды. Быстро напечатав сообщение, девушка отослала его Элион и Зеро, а для Кристелл написала индивидуальное. Окно погасло, и Кармен бросила быстрый вопросительный взгляд на Бланчефлеер. Та подхватила рукой приготовленный сверток и воодушевленно ухмыльнулась: — Aranea venit in ludo. Не сказав больше ни слова, она впрыгнула в ботинки, даже не перешнуровывая их, и, в одной рубашке, оставив пальто и пиджак одиноко висеть на вешалке, вышла из комнаты. Кармен недоуменно посмотрела на закрывшуюся за ней дверь и вздернула бровь. Потом покачала головой и решила не заострять внимание на странностях Бланчефлеер. Они всегда были и менять что-либо не было смысла. Наручные часы тихо пискнули, оповещая об ответном сообщении от Кристелл. И оно так же, как и все происходящее, совпало с прогнозами Бланш. Кармен даже слегка улыбнулась при мысли, что эта немного поехавшая ведьма знает так много и никогда не пользуется знаниями в простых корыстных целях. Ее истинные мотивы не были известны никому из членов банды, но, впрочем, у каждой из них они были свои. И это так же нельзя было менять. Кармен почувствовала, что левая перчатка снова слегка сползла, и привычным, отработанным до автоматизма движением поправила ее. Теперь ей оставалось только ждать и надеяться, что все пройдет, как надо.***
Звуки шагов отдавались в пустующем коридоре гулким эхом. Венсди решила выйти из корпуса через задний ход, так, чтобы никто ее не видел. В этот раз она поймала на себе несколько пристальных взглядов и ей это ощущение совершенно не нравилось. Способность ментально скрываться от других почему-то именно сейчас отказала, хотя раньше это происходило даже непроизвольно. Это было странно, неправильно, и создавало впечатление какой-то дикой уязвимости. Стены коридора плыли у нее перед глазами и девушка остановилась, придерживаясь рукой за стену и тяжело дыша. Она перевела взгляд на свои руки и поняла, что они дрожат. Так же дрожат и колени, которые начали подкашиваться, заставляя сползти вниз по отделанной темным деревом стене. В ушах появился нарастающий гул и Венсди села на пол, болезненно зажмурившись. Голоса. Снова эти голоса, эти звуки, скрежет, крики. Безумная какофония из чужих мыслей и воспоминаний, информация, вливающаяся нескончаемым потоком и разрывающая сознание. Венсди схватилась за голову и согнулась пополам, стараясь опустить голову как можно ниже, усилить приток крови к мозгу и немного рассеять обволакивающую темноту. Но и это не помогло. Девушка сидела, зажав руками уши, и смотрела, как ломается вокруг мир. Обои, потерявшие цвета и мельтешащие серым цветочным маревом, начали медленно сползать со стен, словно старая кожа со змеи, только рваными и грязными лоскутами. Пол дрожал и трескался, несколько досок с хрустом проломились и упали в темноту где-то за пределами существовавшей здесь реальности. Невидимые веки открывались в появившихся прорехах, обнажая блестящие глазные яблоки с будто расслоившимися радужками. Каждый открывшийся глаз начал медленно поворачиваться в сторону прижавшейся к стене феи. Венсди чувствовала, что задыхается. Ей было страшно, и от этого страха сводило мышцы, словно выворачивало наизнанку. Тысячи глаз с сужеными зрачками были обращены на нее и смотрели, не мигая, лишь иногда дергаясь в такт дрожащим стенам. Множество взглядов — пустых, лишь наблюдающих, и от того еще более ужасных. Вся эта картина была похожа на оживший ночной кошмар. Один из тех, что, не переставая, снились ей с приезда в колледж. Внезапно что-то будто перемкнуло у нее в голове. Фея закрыла глаза и отняла ладони от ушей. Она больше не слышала шепота, голосов и шипения, лишь ровный и мелодичный шум ветра, а за закрытыми веками она видела небо. Бледно-серое, с темными полосками облаков, но почему-то очень спокойное. В небе пролетела черная птица, и Венсди, как в замедленной съемке, отметила несколько размеренных взмахов крыльев, проследила за траекторией полета ворона, а затем услышала шаги и звук ломающейся засохшей травы. Все исчезло так же быстро, как и появилось. Открыв глаза, девушка увидела лишь такой же тихий и пустой коридор, по которому она шла до того, как начались галлюцинации. Обои и доски вернулись на прежнее место, а лампы на стенах излучали ровный теплый свет. На удивление, Венсди не испытывала обычного чувства опустошенности и страха, как после подобных сновидений. В воспоминаниях остался только вид серого спокойного неба, мягкие черные перья и ветер. Фея поднялась с колен, откинула назад выбившиеся из челки серые прядки и повесила школьную сумку обратно на плечо, проверяя рукой наличие в ней пистолета. Она переложила его повыше, чтобы, в случае чего, воспользоваться по назначению, хотя и не была уверена в удачности этой идеи. Все-таки, идя на встречу с поехавшей ведьмой, нужно иметь при себе несколько возможных путей отступления. У Венсди их было только два, и если первый заключался в угрозе оружием, то второй — в банальном бегстве, и он наверняка был еще менее эффективным. Если обобщить, то фея просто шла к Бланчефлеер с пустыми руками. Пистолет, да еще и такой старый, мог послужить лишь для эффекта неожиданности, но для самозащиты сгодился бы едва ли. Пули легко отбиваются простейшими магическими щитами, а такая сильная ведьма уж наверняка знает, как ими пользоваться. Но Венсди это почему-то не заботило. Так же, как и то, что Бланш не указала место их встречи. Фея мистическим образом знала, куда нужно идти. Сворачивая к выходу из корпуса, она четко представляла, где состоится разговор, и была, несмотря на недосып и только что случившиеся галлюцинации, совершенно спокойна. На улице все так же было пасмурно и немного душно, зато чуть-чуть теплее. Накинутое на плечи пальто уже не казалось таким тонким, но ветер все равно перебирал волосы, заставляя снова и снова откидывать их рукой назад. Девушка прошла мимо корпуса ведьм, прислушиваясь и отмечая необычайную тишину. Окна кабинета зельеварения были плотно занавешены, лишь на нижних этажах мелькали едва заметные силуэты юных волшебниц. Возможно, защитные барьеры вокруг этого корпуса так же немного приглушали звуки. Венсди до сих пор силилась понять, зачем же нужна такая защита. Далее за корпусом уже простирался парк, и Венсди свернула с главной аллеи в сторону старых дорожек. На них было еще тише и безлюднее и кроны деревьев над наполовину заросшими тропинками красиво смыкались, будто арка, едва пропуская тусклый свет. Девушка шла, наступая на опавшие листья и хрустя старыми ветками. Здесь их не убирали, наверняка решив, что по старой части парка никто уже не ходит. Венсди была одной из тех, кто считал иначе. Впереди фея увидела, что одна из скамеек, расставленных справа от уже едва различимой тропинки, была сломана. Из ее спинки вылетело несколько досок и их обломки лежали рядом на земле. Видимо, эту часть парка забросили настолько, что даже магия, поддерживающая скамейки в нормальном состоянии, перестала действовать. Венсди это казалось наоборот более привлекательным, чем вылизанные до блеска садовые дорожки, ведущие от главной аллеи. За сломанной скамейкой тропа раздваивалась и одной своей частью сворачивала направо. Там, так же, как и в ходовой части парка, была обустроена небольшая поляна с двумя стоящими друг напротив друга скамейками. На одной из этих самых скамеек, скрестив руки на груди и выставив вперед ноги, сидела Бланчефлеер. Ведьма лениво подняла взгляд на Венсди, нерешительно замершую за деревом у поворота. Фея осознала, что дрожь и чувство паники вернулись, поэтому не могла заставить себя сдвинутся с места. Она снова нервно поправила ремень сумки и повернула голову в сторону развалившейся на скамейке девушки. — Не предполагала, что ты будешь опаздывать, — усмехнулась Бланчефлеер, подгибая ноги и усаживаясь в менее расслабленную позу. — Возникли непредвиденные обстоятельства, — Венсди решила отвечать своим обычным тоном. Выдавать свой страх совершенно не хотелось, но боль в ноге напомнила о вечере их первой встречи. — Я знаю, — снова улыбнулась ведьма, но не зло, скорее снисходительно, и постучала ладонью по доске, рядом с собой на скамейке, приглашая сесть. Венсди этот жест показался унизительным, словно ее, как собачонку, подзывали к себе, поэтому она назло вышла на середину поляны и встала, четко давая понять, что с места не сдвинется. Бланчефлеер лишь пожала плечами и тоже встала. Засунув руки в карманы брюк, она подняла голову и посмотрела сквозь редеющие кроны на серое небо. Из-за плотного кольца деревьев вокруг опушки ветер не проникал сюда и не мог освежить ее мысли. — Не знаю, чего именно ты так ждешь, но этого не случится, — сказала ведьма, спокойно продолжая глядеть в небо, — Ты так отчаянно хочешь сбежать, что даже Оно чувствует. - Оно? — недоуменно спросила Венсди и тут же прикусила язык. Врожденное любопытство всегда приносило ей только неприятности. — Эта штука в моем теле. У нее нет имени и пола, я просто зову ее Оно. Вопросов у Венсди стало только еще больше, но она решила не повторять ошибку и не спрашивать снова. Молчание затянулось, Бланчефлеер вздохнула, отрывая глаза от неба, и на ее лицо вернулась надменная улыбка. — Ты слишком долго возишься с моей загадкой, но в благодарность за то, что твои припадки меня повеселили, я тебе немного помогу. Аура вокруг ведьмы потемнела и начала дергаться, словно черные всполохи огня. Фея отступила на шаг назад, понимая, что Бланш в очередной раз решила на нее напасть. Это казалось ей каким-то совершенно неуместным действием, нелогичным и ненужным. Даже когда из темной ауры на спине ведьмы образовались щупальца-цепи, она все еще не могла принять это. Но когда цепи двинулись в ее сторону — сомнения пропали. Рука сама собой потянулась к сумке, выхватила лежащий в ней пистолет и вытянулась вперед. Венсди, словно в тумане, сняла предохранитель и прицелилась в голову противнице с полной, хоть и не осознанной готовностью стрелять на поражение. Бланчефлеер остановилась, и, наклонив голову, издала лишь короткое «вау». Цепи тут же рассеялись в воздухе, а ведьма приложила ладонь ко лбу и захохотала, запрокинув голову назад. Туман перед глазами Венсди рассеялся мгновенно, и теперь она уже не была так уверена в своих действиях. — Ну разве ты не нечто? — воскликнула Бланш, продолжая заливисто смеяться, — Пистолет? Серьезно? Что там у тебя еще? Белый кролик? Фея ощутила себя неловко, будто ее только что жестоко обманули. Пистолет в руке перестал казаться таким легким и привычным. Бланчефлеер резко прекратила смеяться, и повернулась, раскинув руки в стороны и глядя оторопевшей девушке прямо в глаза. — Стреляй. Венсди замерла. Что-то в интонации ведьмы заставило ее руки снова задрожать. Девушка только беспомощно смотрела в зеленые глаза и видела в них совершенное спокойствие. Легкая улыбка на губах ведьмы только подтверждала ее мысли — Бланчефлеер просто ждет, размышляя о том, сможет ли ее жертва стать настолько непредсказуемой, что будет в состоянии убить человека. И Венсди прокляла себя, эту самую предсказуемость и слабость, свои страхи и надежды. Пистолет выпал из дрожащих пальцев и с глухим звуком упал в желтеющую траву. Бланчефлеер опустила руки и хмыкнула, немного разочарованно, но одновременно с облегчением. Венсди упала на колени, вслед за пистолетом. Закрывая лицо руками, она мелко дрожала и всхлипывала, словно вот-вот заплачет. Но слез не было, ровно так же, как и выжигающего изнутри чувства страха, ранее преследовавшего ее. Она думала о том, что если ведьма собралась ее убить — пусть сделает это именно сейчас. Венсди чувствовала себя совершенно разбитой и еще более никчемной, чем обычно. Даже просто нажать на курок она была не в состоянии. — Этого следовало ожидать, — произнесла Бланчефлеер, медленно подходя к девушке. Присев рядом на корточки, она дернула уголком губ, — Нельзя прыгнуть выше головы. Венсди на мгновение отняла ладони от лица, чтобы посмотреть на ведьму, и ее левая рука тут же была схвачена за запястье. Вторую руку постигла та же участь, только ее Бланш прижала к земле так сильно, что тонкие пальцы слегка хрустнули. Фея дернулась, пытаясь отползти и вырваться, но ничего не получалось. Бланчефлеер наклонилась ближе, к самому уху Венсди, щекоча лицо и шею волнами каштановых волос и переплетая пальцы девушки со своими. — Лес вокруг тоже скрывает свои тайны, — прошептала она и резко отстранилась, поднимаясь на ноги и разворачиваясь в сторону дороги. Венсди не могла пошевелиться и просто смотрела, как ее фигура удаляется и исчезает за деревьями. Только сейчас она осознала, что в ее руке, которую сжимала Бланчефлеер, осталось ощущение чего-то холодного, и Венсди инстинктивно зажала это в ладони. Раскрыв кулак, девушка моргнула и нахмурилась. На ладони лежал маленький полупрозрачный белый камешек в форме птичьего черепа. Точно такой же, как тот, который Венсди нашла в ящике парты на нулевом уровне. Подняв черепок на уровень глаз, она перевела взгляд в темноту за деревьями, пытаясь понять, что именно хотела сказать этим Бланш. Да еще и фраза про лес отдавалась эхом в сознании феи, путая ее слишком сильно, чтобы понять все сразу. Поднимаясь с колен, Венсди сжала камень в кулаке и посмотрела на небо, будто желая разглядеть где-то в его серой глубине ответы на свои вопросы. Но оно все так же нависало над головой, даже почти не меняясь от порывов ветра. Как будто время для него перестало существовать.***
Адамайн опустила взгляд под ноги, зябко кутаясь в тонкую шаль. Гандизалв бодро вышагивал впереди, почти не опираясь на посох, и пугал женщину своим спокойствием. Сама она заметно нервничала, хоть и старалась не думать о наихудших вариантах развития событий. Небо уже темнело и солнце, ставшее значительно менее теплым, медленно катилось к горизонту. Охранник до сих пор не пришел доложить о том, что вызвал автобусы. Адамайн это сильно беспокоило, но широкая спина уверенно идущего впереди мастера придавала ей немного уверенности. В поле зрения показались ворота колледжа и белая каменная сторожка рядом с ними. В этом небольшом здании охранник и жил, и работал, но не особо жаловался. Будучи холостяком, он не видел проблемы в таком образе жизни. Директриса исправно платила ему установленную зарплату, которой ему хватало на то, чтобы накупить в городе всякого фастфуда и до тошноты наиграться в клубах «виртуальной реальности». Да, частично Адамайн понимала это стремление людей убежать от обыденности. Жить в нынешнем Магиксе было скучно. Любые антиобщественные действия пресекались на корню, правительство вело себя крайне осторожно, и время можно было бы назвать мирным. Люди не терпят долгого бездействия, поэтому в Магиксе и за его пределами сформировались так называемые «общества» — негласные политические партии, желающие в ближайшем будущем захватить власть. Сама Адамайн политикой не интересовалась. Она просто тихо вела свои дела в «Тринити», наблюдая за тем, как из года в год отсюда выходят полностью обученные и подготовленные волшебницы. Ей нравилось смотреть, как девушки растут морально, и каждая новость об успехе учениц колледжа грела ей душу. Сейчас ей казалось, что это спокойствие и размеренность может кончиться в один миг. Гандизалв подошел к входу в сторожку, и, не дожидаясь решения Адамайн, постучал. Сначала тихо, потом настойчивее. Никто не отвечал. Директриса начала нервно теребить шаль, когда Гандизалв стукнул кулаком по двери и крикнул: — Откройте, мисс Вивьерн хочет с вами поговорить. Ответом была все та же тишина и мастер, не выдержав, дернул ручку двери. На удивление, она поддалась, хотя обычно охранник запирался. Ступив внутрь, Гандизалв тут же замер в проходе. Адамайн дернулась, пытаясь увидеть то, что заставило мужчину остановиться. — Тебе не стоит это...— запротестовал он, но было уже поздно. Женщина уже заглянула через его плечо и резко вдохнула, закрывая рот рукой. Охранник полусидел-полулежал под единственным зеркалом в комнате с запрокинутой назад головой. Рот мужчины был открыт, и из его угла вытекала тонкая красная струйка. Кровь с испещренных глубокими надрезами запястий багровым пятном растекалась по деревянному полу. Перемазанный красным канцелярский нож валялся рядом где-то у ног охранника. Все вещи в комнате были скинуты на пол, некоторые валялись на столе, еда и бумаги были хаотично перемешаны между собой, а на зеркале, под которым лежал труп, красовался темный кровавый отпечаток, будто от сильного удара. Трубка старого стационарного телефона, висевшего в углу, качалась туда-сюда на вытянутом проводе и издавала быстрые и прерывистые гудки. Адамайн сделала шаг назад, за порог, и оперлась рукой на белую каменную стену. Свободной ладонью она провела по лицу, шумно выдыхая и пытаясь держать себя в руках. Гандизалв вышел вслед за ней и совершенно спокойным голосом произнес: — Телефон в порядке и связь есть. Кажется, он пытался звонить перед тем, как...скончаться? — Это не самоубийство, если ты к этому клонишь, — ответила директриса, сглатывая, — Значит, мы еще можем вызвать автобусы или полицию? — Я попробую. Гандизалв нахмурился и бросил взгляд за ворота колледжа. На мили вокруг простирался лишь непроглядный лес. Выбраться отсюда своим ходом с толпой учениц не представлялось возможным. Единственная надежда была только на то, что машины смогут к ним добраться. Мастер зашел внутрь, хладнокровно игнорируя лежащий на полу труп, и набрал номер. Проговорив со службами около двадцати минут, он вышел и краем глаза заметил, как Адамайн медленно сползает по стенке. Подав ей руку, чтобы помочь дойти до главного корпуса, он взмахнул посохом, закрывая дверь в сторожку и запечатывая ее одним магическим барьером, чтобы любопытные ученицы не совали свой нос туда, куда не следует. В данном случае им оставалось только сидеть на месте, обороняться и ждать помощи. То, чего сам Гандизалв не умел делать в юности.