Он молвил так: «Из жителей могил Любой на свете хоть немного жил, И также всякий, кто на свет рожден, В свой срок покинуть мир сей принужден». Джеффри Чосер, «Кентерберийские рассказы»
- О чем ты думаешь? Оля вздрагивает и поднимает глаза. Но не видит перед собой ничего нового, всего лишь безнадежно печальное лицо своего брата. Ее до сих пор смешит эта его скорбная мина и нелепая повязка, закрывающая пустую глазницу. Это ведь до невообразимого забавно видеть перед собой виновника всех бед и не иметь ни малейшего желания мстить. Только горькое смирение и принятие происходящего. Ни брат, ни сама Оля уже ничего не могли изменить. Роковое стечение обстоятельств и чья-то легкая и недобрая рука в один миг лишили их надежды на будущее. - Я? И думаю? Пожалуй, только об одном – это наша последняя с тобой встреча, - Оля беспечно пожимает плечами. Комбез, подобранный для нее на первое время, пусть и был самого маленького размера, висел на ней мешком, и при желании в него можно было запихнуть еще штук пять таких Оль. Тем не менее камуфляжная расцветка не могла обмануть, и ремень «калашникова», перекинутый через плечо, говорил сам за себя – девушка отправляется отнюдь не на увеселительную прогулку. И ее брат не мог обмануться ее беспечностью. - Зачем ты согласилась, черт тебя дери? – обреченно выдыхает парень, осторожно взяв в свои ладони руку девушки. - У меня не было выбора, - Оля улыбается, но улыбка эта – суррогат, не более. Она смеется брату в лицо, но он точно знает, что ей далеко не до веселья. И остро, как никогда, понимает, что теряет ее. Она растворяется подобно сахару в слишком горячем чае. Она тает снегом под мартовским солнцем. От нее ничего не остается, кроме этой искусственной улыбки. - Останься со мной, прошу… - шепчет брат, заключая девушку в объятья. – Я спасу тебя. Я буду рядом с тобой, только останься. Я буду тебе опорой, мы состаримся вместе…. - Ты говоришь, как плохой актер глупой, но нашумевшей драмы, - продолжает смеяться Оля, упираясь лбом в теплую грудь брата. - Ты не спасешь меня. Я сама этого не хочу. Она резко выпрямляется и исчезает за дверью, ведущей в коридор, оставляя только горестную тишину и едва различимый запах лекарств.***
- Эй, ты слышишь меня? Очнись! Так нудно и протяжно, требовательно и настойчиво просили прийти в себя. Но плывущее сознание отказывалось воспринимать чужие просьбы. Слишком хорошо было в уютной вязкой темноте. - Не тряси ты ее так. Побереги и ее, и себя… Хотя, впрочем, - кто-то хрипло протянул откуда-то со стороны, - нам все равно звездец. Тут и к гадалке не ходи. - Нам надо выбираться, - чужие руки упрямо трясли за плечи, силясь разбудить хоть на пару мгновений. – Немедленно. - Как ты себе это представляешь? – усмешка. Так усмехаются люди, переставшие верить в лучшее. Так усмехаются те, кто перестал бороться и готовился к концу – любому! – словно послушный агнец. – Ты видишь хоть какой-нибудь выход из всей этой ситуации? Выход отсюда? Нас мотает в кузове этого вонючего автозака, как в маркитанской лодке. А там снаружи – аномалии, зверье и, что еще хуже, вооруженные до зубов военные. А у нас даже заточки не найдется. И, к тому же… Что могут сделать три инвалида против служивых шавок? И два из трех – больные на всю голову психи. - Нет, все трое, - попытки привести сознание в рабочее состояние не увенчались успехом, и потому всякие потуги извне разбудить спящий разум прекратились. И повисла тяжелая и напряженная тишина. - В каком смысле – все трое? – подозрительно и тихо протянули со стороны. В этом вопросе чувствовался если не страх, то недоверие точно. Чужие теплые пальцы сжали плечо. Успокаивающее прикосновение, и все же нельзя было не почувствовать, как ладонь мелко подрагивает, словно у больного с «пляской святого Витта». Сознание, почти уплывшее обратно в темноту, балансировало на тонкой грани, обратившись в слух. - Перед тобой неудачный эксперимент Травина, - помолчав, держащий за плечо заговорил медленно и вкрадчиво, и дыхание, сбитое и тяжелое, переходило в надсадный свист в окончании слов. – Я тот экземпляр, вместо которого послали одного из вас. На меня лекарство Травина не оказывает вообще никакого действия. И, если быть совсем честным, я считаю это невозможным. Мое заболевание несколько другого вида, чем ваши, - короткий болезненный вздох прервал рассказчика, заставив замереть на месте. - Побереги себя. Они тебе ребра сломали, - участливо прозвучал второй голос, безбожно картавя на французский манер. - Да я чувствую, что не только ребра, - слова звучали так, будто говоривший гордился таким достижением, как некоторое количество переломов. – Это все лирика. Я о другом. Я к тому, что я такой же псих, как и вы. Но я не впадаю в депрессию, не страдаю булимией и не вижу призраков. Я не помню своего прошлого. Нет, это не амнезия. Глубже. У меня было много прежних жизней. И каждую я бросал и забывал ради новой. Я не помню, откуда я родом, и кто мои родители. Не знаю, сколько мне лет, есть ли у меня семья и дети. И сколько было у меня имен и кем работал… Ничего этого я не помню. Это называется диссоциативной фугой. Бегством от самого себя. Обычно, при нормальном течении болезни, она длится не больше нескольких месяцев. У меня это происходит уже несколько лет. Сколько – так же не помню. Единственное, что я знаю из своей жизни, в чем уверен, так это в трех вещах: прозвище «Бин» - это сокращение от «бинго»; я умею работать со взрывчаткой и неплохо в ней разбираюсь; и Олю я знал до того, как оказался здесь. «Оля?» - сознание чертыхнулось и чуть было не упало обратно в темноту, но вовремя сохранило равновесие на тонкой грани между сном и явью, вцепившись в нее и боясь отпустить. - Ну, сам понимаешь, этим никого не удивишь… - попытались возразить извне. - Вы все помните, при каких обстоятельствах встретились, - оборвал на полуслове первый голос. – А я лишь помню, что ее зовут Оля. И все. Ничего больше. Я даже не знаю, каким хреном у меня оказалась ее фотография. - Фотография? – сознание зажглось подобно электрической лампочке. Глаза открылись сами собой, и даже рябящая белая муть перед ними не помешала разглядеть ошеломленное лицо Бина. Даже сейчас, потрепанный и окровавленный с ног до головы, военстал с опухшей фиолетово-синей щекой казался Капралу умильно-смешным. Не таким, каким был ее брат в последнюю их встречу, нет. Тогда, казалось бы, до ужасного давно, он желал ее спасти. Просто желал. А Бин спасал. Неумело, на разрыв самого себя, жертвуя собой без остатка, но спасал. Спасал Капрала саму от себя, от кромешного ада видений, бесконечным шумным хороводом шествующего за ней. От одного только видения не удавалось избавиться. Бледное лицо Саши с кровавыми пятнами на щеках и губах упрямо маячило перед глазами. Капитан Риваев был упорен даже после смерти. Он обещал не оставлять Олю. И сдерживал свое слово даже будучи призраком. Тем не менее, как бы то не было, Капрала умиляли действия Бина. Она искренне хотела бы испытать что-то другое к этому самоотверженному юнцу, но искорёженный, избитый, сотрясенный разум ей этого не позволял. Пока рядом существовал настойчивый призрак прошлого, все нынешние чувства сводились к минимуму и были не более, чем насмешка и суррогат, к которым сталкерша так привыкла, с которыми сроднилась и без которых себя не представляла. - Как ты? – осторожно спросил Бин, видимо, абсолютно не ожидавший, что девушка столь скоро отреагирует на его слова. Возможно, это было совсем не то, о чем он хотел бы разговаривать со спутницей. Тем не менее, та смерила его пронизывающим оценивающим, немного расфокусированным взглядом. Голова гудела подобно огромному улью, и удержать в ней какие-то мысли надолго было непростой задачей. Но Капрал уцепилась за единственное слово, которое раз за разом, как разряд тока, приводил ее обратно в чувства. - Фотография, - хрипло выдыхает она, непроизвольно подпрыгивая на месте, когда автозак подскакивает на очередной кочке. – Что за фотография? Бин затравленно смотрел на нее исподлобья и молчал. И так ляпнул лишнего. И это был лишь вопрос времени, когда Оля добьется от него признания. Парень это понимал, но быстро сдаваться не собирался. Он только лишь повторил свой вопрос: - Как ты себя чувствуешь? В эту секунду автозак тряхнуло, и военстал повалился сверху на командиршу. - Эй! – сидящий до этого в углу кузова Хавчик уже было кинулся на помощь товарищам, услышав надсадный хрип и испугавшись, что сталкеры совсем друг другу все переломали. Капрал, прижатая к полу тяжелым (несмотря на всю худощавость) телом Бина, неловко попыталась выбраться на свободу и досадливо зашипела – левую руку пронзила острая боль. - Прости, я не хотел, - просипел парень, наконец, подобравшись и приняв сидячее положение. Капрал не нашла в себе сил язвить или вообще как-то отвечать парню. Она только попыталась сесть, но после третьей попытки бросила эту затею. - Вы как? Нормально? – Хавчик все еще решал, нужна ли его помощь товарищам. - Относительно, - Оля злилась на себя за свою слабость, когда Бин решил ей все-таки помочь. От изменения положения загудела и закружилась голова. Щеку неприятно стянуло от запекшейся крови, беспрерывно сочившейся из-под повязки. Хуже всего было ощущение обреченности, которое она кожей чувствовала от пока еще остававшихся в живых товарищей. Девушка скривилась. Ее мутило, но даже не от головной боли. Ей была противна мысль, что сталкеры сдались, хотя и сама она была готова опустить руки, что греха таить? Хавчик… Хавчик точно готов был смиренно ждать грядущего. Сидит, подобно испуганной мыши, вжимаясь спиной в угол кузова, пялит огромные глазища и ждет, когда израненный разум Капрала придумает, как им выбраться из западни. Хотя Оля прекрасно помнила живого мальчишку, не слишком готового ко всей этой кутерьме со сталкерством, но достаточно упрямого, чтобы оставаться на своем месте, не думая шагать назад. «Нельзя, Гена, стой. Не двигайся. Не смей отступать!» - лихорадочная мысль заметалась в гудящей голове, заставив командиршу застонать сквозь сжатые зубы. - Капрал? – цепкие пальцы Бина привычным жестом сжали плечо. – Как себя чувствуешь? - Как себя может чувствовать человек, которого толпой отпинали военные? – сталкерша, в мгновение забыв обо всем, сжалась в комок, утыкаясь лбом в грудь Бина, словно ища в нем спасения. - Я примерно понимаю, - нервно хохотнул военстал, чуть расслабившись. Нельзя радоваться чужим ранам, но так или иначе именно они позволили отвести грозу, нависшую над глупой вихрастой головой. Сидящий в углу кузова Хавчик только вздохнул на слова парня. Нещадно ныл остаток некогда сильной правой руки. Как жаль, что рюкзаки отобрали! Там еще оставалась пара шприцов – наследие погибшего Арбузика... И ему, и товарищам могло хватить, чтобы притупить боль. Но более всего сталкер жалел, что вряд ли теперь сможет играть на гитаре. Теперь пальцы не лягут привычно на гриф, чувствуя холод и напряжение струн. Не извлечь теперь аккордов ни из одной гитары, сколь искусным музыкантом не был в прошлом Гена Котов. - Нам надо выбираться. Оля, ты слышишь? – склонившись к уху сталкерши, требовательно прошептал Бин. Он осторожно сжал пальцами ее плечи, но вызвал только болезненный вздох. – Прости. Болит? - Какой сейчас смысл в жалобах? – зашипела Оля, и не думая выпрямляться. – И так понятно, что нам всем досталось на орехи, и мы находимся в весьма незавидном положении… Ты говоришь – бежать? – шепотом, едва различимом в гудении и треске мотора, произносит она. - Наивный мальчик… Хавчик неразборчиво что-то хрюкнул со своего места, явно соглашаясь со словами командирши, но заговорить не решился. - Мы должны. Ты должна! – заметался военстал, не понимая, почему девушка не хочет согласиться с его словами. - Я не должна ничего, тем более тебе, - лениво отстраняясь, промычала Оля. – А вот ты все еще должен мне объяснить, что за фотография у тебя есть. Бин в немом ужасе уставился на нее. Гроза не миновала, а только набирала силу. Молодой сталкер не один видел, как эта худосочная девчонка в порыве ярости голыми руками прикончила матерого вояку. И сейчас, даже в таком плачевном состоянии, она могла вцепиться в горло и без содрогания и сожаления перегрызть его – уж в этом Бин не сомневался ни секунды. Он знал, что если Капрал его убьет, то встретит свою смерть пусть и с гордо вздернутым подбородком, но столь скоротечно, что не успеет даже насладиться своим превосходством над очередным несчастным, павшим от ее легкой руки. Нет смысла увиливать. Оля всегда добивалась своего. Трудно было противиться ее воле, когда она смотрела так – как змея, готовая в любую секунду броситься вперед в яростном ядовитом броске, - пристально, бесстрашно и требовательно. Взгляд холодный, пронизывающий, колючий. Его впору вместо пыток использовать. Бин выдохнул. Она бы все равно узнала, чего таиться? Он потянулся к изодранной в пух и прах куртке, лоскутами висевшей на его плечах, и выудил из чудом уцелевшего внутреннего кармана также волшебным образом оставшуюся цельной фотокарточку. Не без волнения он протянул ее Оле, ощущая, как прошибает холодный пот. Страшно. Не за себя. За эту ненормальную. Капрал осторожно берет фотографию перепачканными в крови пальцами здоровой руки и всматривается в изображение. Трудно было в той прошлой Оле признать отчаянную сталкершу Капрала. Та Оля, аккуратно и неброско накрашенная, улыбалась так, что на щеках виднелись задорные ямочки. Каштановые волосы убраны в нетугой пучок, из которого торчали прядки. А взгляд… такой счастливый и теплый. Не тот, что был сейчас. Бледная, с запавшими потускневшими глазами и кроваво-алыми волосами девушка взирала на себя прежнюю, прикусывая и без того кровоточащие губы, и не верила сама себе. Этого быть не могло! - Бин… Военстал весь похолодел, но поднял на девушку взгляд. И наткнулся на стену из терновника, безжалостно пронзившую шипами его насквозь. Парень едва не задохнулся. - … эта фотография была одна такая. Она стояла у Саши на рабочем столе в простой деревянной рамке… Хавчик на своем месте запаниковал. Он прекрасно понимал, что за этими словами точно последует буря. - Откуда она у тебя? – Оля смотрела прямо в глаза Бину. - Я… не помню… - запинаясь, ответил тот, вжимаясь в холодную стену кузова спиной. - Она пропала за несколько дней до того дня… - тихий шепот заставил Капрала испуганно прижать фотографию к груди и уставиться в пустоту перед собой. – Он приходил в кабинет. Разнюхивал. Твоя фотография ему понравилась, вот он и забрал ее себе. Призрак Саши, бесстрастно взирая на притихших сталкеров, сидел напротив Оли и столь же бесстрастным голосом рассказывал о том, что было известно если не ему одному, то точно ограниченному кругу лиц. - Дэн же, верно, говорил тебе накануне? Мальчишка приходил к нам. И тогда пропала фотография, - Риваев бесцветно ухмыльнулся, прозрачно-серыми глазами заглядывая в лицо несостоявшейся невесты. - Только не говори… - замирает от ужаса Оля. - Капрал, - силится вернуть ее к реальности Хавчик. Он покинул свое место и спешно пополз на трех конечностях к товарищам. Приступ затягивался, и сталкерша могла выкинуть сейчас любой фортель. - Ты сама знаешь все. Я просто плод твоего воображения, и я говорю только о том, что ты знаешь сама, - Саша безразлично махает рукой, отворачиваясь. Призрака самого утомила вся эта игра. Ему бы уже упокоиться с миром, но он все еще нес свою жуткую вахту за плечом сошедшей с ума девушки. - Оля… - дрожащим голосом окликает сталкершу Бин, но получает в ответ полный отчаяния взгляд. - Бин… - Капрал, не сейчас! – Хавчик ухватил девушку за плечо, но она неумолимым голосом оканчивает фразу, камнем падающую в наступившую внезапно тишину: - Это ты убил его.***
Зона лежала перед ним бесчувственной сырой равниной, поросшей радиоактивной растительностью и кишевшей отравленным и мутировавшим зверьем. У самых ног шипел и пузырился «ведьмин студень», светясь в наступающих сумерках неоновым зеленоватым светом и плюясь кислотой в разные стороны. Но Малого это сейчас мало пугало, если и вовсе не интересовало. Он шел точно по следам укатившего автозака и военных. Он не спешил, понимая, что убивать сталкеров никто не собирается. Сейчас, в ближайшее время, по крайней мере. Поэтому время было. Время, чтобы продумать план их спасения. Столяров не имел ни малейшего понятия, как он это будет делать. В одиночку и с одним автоматом. Но точно знал, что должен. Пожалуй, впервые в жизни он был так уверен в том, что кто-то нуждается в его помощи, словно в кислороде. Никто и ничто в данный момент не могло вытащить бродячих ходоков, этих бешенных волчат, из цепких клыков военных. Малой упрямо шел вперед. Ему не было страшно. Он перестал трястись подобно овечьему хвосту от каждого шороха. Сейчас не до его страхов. Сейчас была цель куда важнее его собственных мыслей и чувств. Его слишком хорошо воспитали в детстве. Даже при всей его натуре ботаника, у Столярова было обостренно чувство справедливости. И вот теперь он считал несправедливым такое отношение к человеческой жизни, к людям, чьи умы и так были искажены болезнью. И потому наплевать, что ноги чуть не угодили в притаившийся «гравиконцентрат», а со спины чуть не напал слепой пес, лишь в последнюю секунду бросивший затею преследовать незатейливого спасателя. Или спасителя.***
Комната была погружена в уютный полумрак, изредка освещаемый редкими вспышками молний. Гроза еще только входила в силу, заливая полусонный поселок ледяным ливнем. Но под крышей и в тепле это даже создавало некоторую романтику. Он пристально наблюдал за тем, как сидящая по-турецки на краю кровати девушка, едва прикрыв простыней наготу, методично затягивалась сигаретой и пускала изо рта сизые облачка терпкого дыма. - Ты же не куришь, - бросает насмешливо он, проводив взглядом небрежный жест, каким она убрала со лба прилипшие алые пряди волос. - Когда трезвая – нет, - отвечает девушка усталым голосом. - И не пьешь, - он красноречиво косится в сторону пустой бутылки виски на прикроватной тумбочке. - Когда не занимаюсь сексом, - девушка морщит нос, когда яркий уголек на конце сигареты падает ей на руку, оставляя серое пятно от пепла на коже. Он усмехается. Ему нравилось, когда она говорила с ним так – серьезно, прямо и грубо. Сантиментов от нее дождаться было очень сложно. - Сексом ты тоже не занимаешься, - ерничает он, зная, как такие слова бесят ее. Однако, вопреки его ожиданиям, собеседница только пожала плечами и выпустила очередное дымное облачко. - Ты же другой платы не принимаешь. Впрочем, денег у меня и без того немного… А мне очень нужны в союзниках столь смышлёные и беспринципные торгаши, как ты, Шарик. Такие, что хоть пирамиду Хеопса и воду из Кастальского Ключа при необходимости добудут. - Но тебе же не пирамида нужна и не достояние поэтов, - скалится Шарик. На его молодом, гладко выбритом лице такая улыбка смотрится искусственно. Он не был злым, ему не шли злые гримасы. Он просто был хитрым и расчетливым. - Мне нужно три вещи: связь, информация и оружие, - девушка гасит сигарету о столешницу тумбочки, оставляя на лакированной поверхности черную точку. – Я тебе и так плачу сверх меры, - с этими словами она стягивает с себя простыню, оставаясь абсолютно голой. - Для тебя все, что угодно, - Шарик довольно кивает, рассматривая ее. На ее коже все больше шрамов. Пули, ножи, когти, зубы… Сталкерский опыт добывался только кровью, и никак иначе. И тем не менее, ему нравилось на нее смотреть. Ему нравились веснушки на ее бледном лице, незаметные так, если не приглядываться; ему нравилась родинка под правой ключицей, такая ровная и вызывающе-черная, всегда хотелось лизнуть ее кончиком языка; эти недлинные, но цепкие пальцы, которые в порыве страсти до хруста сжимают его запястья. Даже эти лиловые синяки под глазами, говорящие о постоянном недосыпе, нравились. Она нравилась ему вся, как внешне, так и внутренне – колючий, почти мужской характер не мог оставить Шарика равнодушным. И все же… Об отношениях не могло быть и речи. Секс – сколько угодно, но не отношения. – Однако, чую, рано или поздно все окончится моей смертью. - Быстрее, чем ты думаешь, - она уже стоит рядом и шепчет на ухо. От нее невыносимо пахнет алкоголем, сигаретами и смертью. Ее кожа, ее алые волосы – вся она пропахла сладким тленом и сыростью. Шарик глубоко вдыхает. Если бы его спросили, какая Зона в его представлении, он бы, не задумываясь, ответил, что похожа она на стоящую рядом с ним девицу – маленькую, хитрую змею с очень проницательным и суровым взглядом. - Ты притягиваешь несчастья, Капрал, - отвечает Шарик, едва нагнувшись к ней. - Но я смерти не боюсь. - Потому наслаждайся ее неспешной походкой тебе навстречу, - девушка щурит глаза. И вздыхает, словно в последний раз – глубоко и рвано, в попытках заполнить всю себя тишиной и сигаретным дымом.***
Бин, казалось, на несколько томительно долгих мгновений выпал из реальности. Со стороны было похоже, что он просто отключился, оставшись сидеть с открытыми, но абсолютно остекленевшими глазами. Прошло всего секунд тридцать, но в голове военстала, похоже, пронеслась вся его жизнь. Одна из множеств его прежних жизней. Как наяву он видел тот день, что навсегда изменил жизни нескольких людей. Но он видел все из-за тонированного окна автомобиля, и у него на коленях покоилась большая спортивная сумка, едва различимо тикающая в тишине. Они ждали. Он, Бин, и странный мужчина с давно небритой физиономией. Смутно, где-то на грани мигает затухающей лампочкой понимание происходящего. Они, то есть Бин, и этот сидящий за рулем незнакомец не много не мало настоящие преступники. И в руках у изумленного парня взрывчатка. И предназначалась она двум людям, за которыми они вели слежку уже несколько часов. - Тебе только кнопку нажать и выкинуть, - низким утробным голосом напоминает мужчина. – У нас на все – секунд двадцать, не больше. Кидай точнее, чтобы наверняка. И Бин кивает. Послушно и даже с некоторым энтузиазмом. Он этого ждал и хотел. Но почему? А дальше – разрозненные куски воспоминаний. Вот он кидает сумку. Вот его припечатывает к сидению – напарник дает по газам, а спустя мгновение звучит оглушительный взрыв. Бин привычно открывает рот, чтобы не контузило – вгрызлось в память, подобно голодному клопу. Как? Откуда он это знает? Они мчат по автостраде, где-то вдалеке слыша захлебывающийся хор воющих сирен. - По крайней мере, один из них точно труп, - довольно склабится водитель, и Бин снова кивает. Он всегда только кивает, но никогда не отвечает. Не знает, что сказать. А потом – провал. Словно кто-то вырезал кадры из цельной кинопленки. И Бина забросило назад, еще раньше, перед взрывом. Он медленно обходил небольшой стол, заваленный документами разных мастей. Небольшой, тускло освещенный кабинет. Шкафы, забитые книгами. В памяти мелькают их корешки с заумными названиями. Криминалистика… законы… уголовный кодекс. Фу ты, пропасть! Юристы такие скучные. Но не этот. Бин точно знал, что хозяин этого кабинета отличался от других. Слишком правильный. Киношно-идеальный. Приторно-законопослушный. Это его и погубит. Бин медленно, но все-таки вспоминает. Хозяин этого стола, этого неудобного кресла с лоснящимся от долгого использования сидением, этих заумных книг – дотошный и серьезный. И очень меткий. Стрелок. Снайпер. Он не любил, когда ему оказывали сопротивление. И тогда он не позволил. Он капитан, офицер. Ему не положено бегать за преступниками. Ему разрешено в них стрелять. Что он и сделал. Без суда и следствия. Просто вскинул руку и спокойно нажал на курок. У него такая профессия. Но другим от этого не легче. Одним простым движением он оборвал жизнь молодого парня, очень близкого друга Бина. - Я был обязан. Такова моя работа, и ты это прекрасно понимаешь, - Бин вздрогнул и поднял глаза. И увидел бледное худое мужское лицо с багровыми пятнами крови на губах и щеках. – Понимал и тогда. Понимал, что и ты, и твой друг – вне закона. Ты понимал, что вы другого не заслужили. Воры. Убийцы... – мужчина тяжело вздохнул, а его лицо на мгновение превратилось в оскаленный голый череп. - Ты, подрывник, был все еще вне подозрений, но это был лишь вопрос времени. По роковому стечению обстоятельств первым я поймал твоего друга. И убил. Ты понимал, что у меня не было выбора. Но ты не послушался здравого смысла. И потому согласился лишить жизни сразу нескольких человек: меня, лейтенанта под моим командованием и девушку, которая сейчас сидит возле тебя. Я защищал ее при жизни, но сейчас… сейчас она в шаге от смерти. Она погибнет, а ты не сможешь ее спасти, как бы не хотел этого, как бы не хотел искупить перед ней свою вину. Бин обернулся к Капралу. В ее взгляде он не видел ничего, кроме отчаяния. Он почти заставил ее испытывать к себе какие-то чувства, но вот теперь… Он был виновником всего того, что произошло с девушкой. Он лишил ее всякого будущего. - В армии я был сапером, - скрепя сердце, произнес военстал, даже не надеясь на понимание со стороны Капрала. – Мне нравилось все, то было связано со взрывчаткой. Но я никогда не рассчитывал использовать свои знания вне закона. Впрочем, когда погибла моя жена… - Жена? – подал голос Хавчик, сидящий рядом. - Жена. Я был женат. Мне чуть больше лет, чем может показаться на первый взгляд… Когда она погибла, я потерял себя в первый раз. Я сбежал от себя. Это было первое явление фуги, - смиренно продолжал Бин. – Я стал игроком. Просадил все, что у меня было, в казино. С того времени у меня было прозвище Бинго… Бин, если сокращенно. Я был почти бомжом, когда старый армейский друг нашел меня и позвал к себе в банду. Тогда я вновь убежал от себя. Я перестал быть Бинго. Я был просто Бином. Бин-подрывник. Я любил взрывчатку. Я знал о ней все. И не знал принципов и пощады. Убивать? Взрывать? Я это делал, не моргнув и глазом… Пока Риваев не убил моего друга, того самого, из армии, - парень скривил губы. – Мы его называли Честером, как те сигареты, которые он выкуривал пачками. Он был удачливым парнем ровно до того момента, когда его настигла пуля. Капитан Риваев накрыл не одну банду. И к нашей подбирался. Честер попался ему первым и хотел убежать. Но от Риваева так просто не убегают. - Он застрелил Честера? – тихо спросил Хавчик, краем глаза наблюдая за отрешенным и серым лицом Капрала. - Да. Это была его работа. Но я… я решил отомстить, - Бин повел плечами и зашипел от боли. – Я не думал ни о чем, кроме мести. И… я подорвал его. Повисла напряженная тишина, нарушаемая только тарахтением мотора автозака. Колонна военных еще ни разу не остановилась, видимо, торопясь доставить пленников к заказчику их поимки. - Ты подорвал Сашу… покалечил моего брата… и свел меня с ума… - хрипло протянула Капрал, заставив Бина втянуть голову в плечи. – Надеюсь, твоя месть того стоила? Военстал поджал губы. Он помнил, что ровно после того, как он узнал точную информацию о том, что Риваев погиб, он вновь сбежал. Фуга его не оставляла. И в этот раз она ухватилась за него так сильно, что даже попал в клинику для душевнобольных, где стал одним из претендентов в подопытные кролики Травина. Месть ему ничего не дала, кроме удушающего желания бежать прочь, забыв обо всем. - Нет. Моя месть дорого стоила другим, тебе особенно... А меня просто привела сюда, чтобы искупить свою вину, - едва слышно, но достаточно твердо произнес подрывник. – Я не раз видел тебя тогда, в клинике… знал, что ты похожа на девушку с той фотографии, что я стащил у Риваева, когда я приходил к нему с первой попыткой его убить... Там сзади подписано «Оля». И Ружину, как по наитию, удалось нас свести на просторах Зоны. - Сейчас не могу сказать, что я очень этому рада, - холодно заметила командирша, но на другой ответ Бин и рассчитывал. Она его ненавидела, в данную секунду даже больше, чем чертовых военных и разрывающую головную боль. - В любом случае, - после продолжительного молчания произнесла сталкерша, - что толку плакать над пролитым молоком? Вот ты сейчас передо мной… и мы вместе дружно трясемся в этом вонючем кузове, лишь туманно представляя, что нас ждет… - Ты можешь убить меня, как и Совинского, - Бин пытался поймать ее взгляд, но девушка упорно отводила глаза. - Какой в этом толк? Сейчас ты умрешь или двумя-тремя часами позже… - Капрал только раздраженно фыркнула. – Давай не будем торговаться. Просто посидим и подождем. - Нельзя ждать! Надо выбираться! – опомнился военстал, чуть ли не подпрыгнув. Но сломанные ребра быстро остудили его пыл, пригвоздив к месту. Капрал не ответила. Хавчик тоже молчал, как никогда осознавая свое бессилие. Он не мог ни приободрить товарищей по несчастью, ни помочь их боли, физической или душевной. Тяжелая пелена ненависти плотно окутывала почти недвижную фигуру сталкерши, и Бин боялся коснуться этой грозовой тучи лишь по той причине, что не хотел причинить новые страдания. И впервые, пожалуй, однорукий сталкер пожалел, что бывшая журналистка столь проницательна. Не пойми она, кто находился сейчас перед ней, возможно, все было бы куда проще. По крайней мере, чуть более безопасно. Неожиданно поток раздумий, не так часто посещающий голову Хавчика, был прерван. Кузов резко тряхнуло, словно автозак угодил колесом в «трамплин», и машина, утробно урча мотором, стала медленно заваливаться на бок. Лишь в последний момент усилиями водителя, вывернувшего руль, чудо автомобильной промышленности вернулось на дорогу. Несчастных сталкеров в эти секунды перемешало между собой, как в гигантском блендере. Единственная лампочка, едва подсвечивающая полумрак внутри кузова, судорожно моргнув, погасла, оставив узников распутываться между собой почти вслепую. Снаружи же раздались крики и глухие хлопки выстрелов. Но утихли они неожиданно и слишком быстро, раньше, чем еле живые сталкеры поняли, что произошло. - Похоже, теперь нам точно конец, - срывающимся шепотом произнес Хавчик, бросив тщетные попытки выбраться из-под свалившихся на него товарищей. Бин пошевелился с тихим стоном, абсолютно не в силах комментировать происходящее. Он даже не смог сдвинуть с себя откровенно тощую Капрал, которая на несколько секунд и вовсе отключилась, а теперь мотала тяжелой и гудящей головой, пытаясь сообразить, что случилось. Лязгнул замок. Надсадно скрипнули створки дверей кузова, давая возможность бледному лучу света скользнуть внутрь автозака, заставляя пленников застыть, изумленно хлопая глазами. Ни один из ходоков до конца не верил в то, что видит. - Профессор? – опомнился первым Бин, старательно пытаясь подняться самостоятельно и помочь товарищам. - Хреново выглядите, ребята, - мрачноватая улыбка играла на осунувшемся и пыльном лице Столярова. Тем не менее в глазах ученого были довольство собой и какое-то безумное торжество, которые могли бы насторожить в другой ситуации, но только не сейчас. Именно сейчас трое сталкеров были до умопомрачения рады увидеть Малого, хотя бы потому, что, оставшись в Зоне наедине с автоматом, ученый умудрился выжить, и даже каким-то мистическим образом оказался рядом со спешащей с добычей колонной военных. А теперь еще и открывал путь к свободе, так нелепо и по-настоящему улыбаясь. - Нам надо торопиться, - вернул всех в реальность голос Алексея. Он забрался в кузов, бросившись помогать сталкерам подняться и двинуться к выходу. – Сейчас прибудет вторая половина колонны, и тогда удрать не сможем. - Как… как у тебя это получилось? – Капрал, похоже, моментально забыла о своей безграничной ненависти к Бину и о настырном призраке, остающемся у нее за плечом и не желающем оставлять свой пост. - Вот сейчас немного неподходящее время для беседы, - почти таща сталкершу на себе, пропыхтел профессор. Бин и Хавчик, как истинные джентльмены, решили, что самый целый их товарищ прежде всего должен спасать даму. Сами парни просто плелись следом, хватаясь друг за друга. «Битый битого везет», - нервно хохотнул однорукий сталкер, когда чуть не полетел носом вперед, но бдительный «подрывник» схватил его за шкирку и вернул в исходное вертикальное положение. Разбитая и поросшая жесткой травой бетонка, бывшая когда-то шоссе, по которой военные гнали автозак, была пустынна. Около десяти трупов в хаотичном порядке валялись вокруг машины, которая встала поперек дороги, оставив перед этим внушительной длины тормозной след. - Оперативно Вы их ухайдохали, - не удержался от комплимента Хавчик, с нескрываемым интересом разглядывая наполовину вывалившееся из двери водительской кабины тело. – Уберемся подальше, я дам вам передохнуть и все расскажу, - Малой оглянулся по сторонам, словно пытаясь найти кого-то. - Очень надеюсь, что наше прикрытие сможет удержать преследователей хотя бы на час. На этот раз бывшие пленники решили разумно промолчать и отдать ситуацию под контроль профессора. Несколько дней назад подобное казалось бы чем-то невероятным, почти фантастичным – Малой командовал матерыми сталкерами и спасал им жизни. Но Зона на то и была Зоной. Ее излюбленной шуткой были именно такие сцены, когда ведомый неожиданно превращался в ведущего, и все переворачивалось с ног на голову. Вечно трясущийся овечьим хвостом ученый неожиданно преобразился в отважного сталкера, и бесстрашно вел за собой едва живых товарищей, которые до этого не раз спасали его собственную шкуру.***
По смутному, пасмурному небу Чернобыля было трудно определить, какое сейчас время суток. ПДА у пленников отобрали, и потому те остались почти без рук. Не было ни оружия, ни возможности отследить время или врагов, о которых обычно предупреждал датчик жизненных форм. Даже счетчик Гейгера – и тот у всех конфисковали. Видимо, отпускать обратно сталкеров никто точно не собирался. Однако Малой достаточно быстро вел спасенных товарищей в сторону от бетонки, почти не сверяясь с данными ПДА. Похоже, еще до операции по освобождению сталкеров, он продумал пути отхода. За несколько дней младший научный сотрудник Алексей Столяров оказался неизлечимо больным Зоной – он стал сталкером, до костей отравленным сырым радиационным воздухом. И профессор не смел жаловаться, ведь в его руках сейчас были жизни тех, кто так долго сохранял его собственную. - Я знаю, куда мы идем, - неожиданно очнулась от своих глубоких мыслей Капрал. – В той стороне, - она махнула здоровой рукой перед собой, - поле аномалий. Не Поле Чудес, конечно, но туда и слепой пес свой хрен не сунет. Малой только удобнее перехватил ее за талию, стараясь не причинять дополнительных неудобств. В конце концов, военные немало постарались, чтобы превратить как ее, так и ее неудачливого защитника, в отбивные. - Так у нас есть возможность задержать преследование, - Столяров не стал отрицать. – Когда подойдет вторая колонна и найдет трупы товарищей и пустой автозак, искать вас начнут немедленно. Задержать преследователей больше, чем на час, вряд ли смогут. А отпускать вас так просто никто не собирается. Единственная надежда – пройти через аномалии. Они задержат вояк, у вас здесь больше преимуществ. - Док, посмотрите на нас внимательно, - недовольно фыркнул Хавчик, стараясь не уронить совсем поникшего Бина. – Мы не то, что через аномалии идти не можем. Мы и так передвигаемся с трудом. - И с чужой помощью, - горько усмехнулась на эти слова сталкерша. - Я не для того притопал с одним автоматом, чтобы слушать ваши упаднические речи, - неожиданно зло огрызнулся Малой, заставив товарищей изумленно уставиться на него. – Особенно твои, Капрал. Уж кого трудно испугать трудностями, так это тебя. По крайней мере, мне так казалось. Неужели ты хочешь так просто разрушить все то, что так упорно доказывала мне и другим? Оля поджала губы, но не спешила отвечать. Столяров прошипел себе что-то под нос и остановился. - Устроим привал здесь, - бросил он, помогая девушке опуститься на землю. – Вам нужно привести себя в порядок. У нас немного времени, но я попытаюсь объяснить вам, что происходит на самом деле.***
Стая псов упорно бросалась на хлипкую сетку забора, во что бы то ни стало пытаясь добраться до укрывшихся за ней людей. Скрип и отчаянные визги, казалось, разносились на всю Зону, что вполне могло привлечь еще кого-то из местной фауны. - Не думал, что мой третий поход в Зону окончится так быстро, - нервно усмехнулся Актер, прижимая к груди автомат, сползая спиной по стене полу-обвалившегося сарая. - Не дрейфь, - кто-то дерганным движением пихнул его в плечо кулаком. – Сейчас разберемся. Псы – не псевдогиганты. Эти умеют бояться. Потому отпугнуть их проще простого. Актер чуть обернулся, чтобы увидеть перед собой пухлое лицо с маленькими темными глазками. Находясь в наскоро собранном в баре отряде из охотников за дорогими бирюльками, сталкер отказывался понимать, почему в их ряды затесался этот полный детина с отвратительным характером. Так хотела она, единственная девушка во всей этой опасной авантюре. Капрал была стократно уверена, что Царь, которого она держала в своем личном отряде в качестве картографа, им пригодится. - Откуда тебе знать? – почесывая неровно выбритую щеку, протянул Актер, косясь на бесчисленную стаю взбесившихся псов. В наступающих сумерках их голые, поросшие коростой тела, казались зловещими тенями, и от этого только сильнее сосало под ложечкой, а кровь просто стыла в жилах. - Капрал знает. Я лично знаю другое – как нам быстрее добраться отсюда до места назначения, - шмыгнул носом Царь. – Я не боец. Я больше по картам. - Да знаю, - досадливо поморщился сталкер, с замирания сердца слушая жалобный скрип сетки и приглушенный рык. Псы почти прорвались через ненадежное ограждение. - Первую очередь бьем автоматами, - Капрал неожиданно оказывается рядом, беззвучно скользнув от одного укрытия к другому. – Вторую часть – гранатами. После этого уходим. Мы и так привлекли много внимания. Будем надеяться, что псов это достаточно вразумит. - А если нет? – любимым занятием Актера всегда было задавать внезапные и неудобные вопросы, а потом ждать, когда на них ответят. А тут подобное было просто делом чести. Капрал с первого взгляда показалась ему просто очередной феминисткой, стремящейся доказать мужчинам, что в Зоне женщина тоже вполне способна существовать и бороться за это свое существование. Со второго взгляда же Актер понял, что вопросы равенства полов здесь вообще не при чем. Капрал здесь не за этим. Зачем – вот это и стало парню интересно, потому он и сунулся в эту опасную авантюру, как только узнал, что девушка первой откликнулась на предложение Патогеныча поохотиться за сокровищами. Актеру хотелось увидеть ее в деле. И ему довелось стать свидетелем того, что она не уступала в знаниях и отчаянности остальным элитным сорвиголовам из знаменитых «Штей». Она не была бойцом в полном смысле этого слова, но показала себя более дальновидным и умелым стратегом, нежели тот же Енот, который сейчас по глупости зализывал раны, укрывшись в нескольких метрах от хлипкого забора. - В случае, если собак не удастся распугать, драться придется врукопашную. Огнестрельное оружие эффекта не возымеет, да и своих зацепим, - Капрал недолго думала над вопросом сталкера. – Патроны тоже тратить не хочется, у нас еще найдется, куда их применить… Да и лишний шум только навредит. Тут недалеко логово химер. Там самка с подрощенным выводком. Звери они умные, но любопытные и жадные до крови. Небось, и мамка не прочь поучить своих котят охоте… Не хотелось бы еще и их приманить. Актер изумленно заморгал на сталкершу глазами. Осадить его вот так, в несколько секунд, удавалось единицам. В это мгновение девушка просто выросла в его глазах. - Откуда ты столько знаешь? – пролепетал он, стараясь не смотреть ей в лицо, чтобы не выдать своей сконфуженности. - Добыча информации в наше время очень важны. Планирование шагов – тем паче. - Для всего остального есть Master Card, - хихикнул Царь, нервно дернув щекой. - Скажи об этом Сидоровичу, остряк, - Капрал же осталась серьезной. – Лучше готовьтесь. Сейчас хлынут. И действительно. Псы, удивительно упорные и злые, погнули сетку, и кто-то самый ловкий и шустрый уже перелез через нее, рыча и брызгая слюной. - Ждать команды! – послышался басовитый голос Патогеныча. Актер, Капрал, Царь и еще четверо сталкеров, отправившиеся в рейд за сокровищами, молча подобрались и взяли оружие наизготовку. Вторая и третья гибкая тварь оказались за заграждением, пока остальные за их спиной раскачивали погнутую сетку, чтобы бесформенной хрипящей массой через считанные мгновения хлынуть в сторону укрывшихся людей. - Огонь! – рявкнул Патогеныч. Залпы из автоматов лающей очередью изрешетили первых псов. По ушам ударил пронзительный визг, почти переходящий в ультразвук. Первые ряды мутантов рухнули, как подкошенные, заставив остальных на мгновение остановиться, оторопело переминаясь с лапы на лапу и не решаясь бежать дальше. - Гранаты! – Патогеныч не дал псам опомниться. Сталкеры пустили в сторону чудищ все свои запасы и бросились прочь из укрытий, пока одуревшие от ужаса, боли и шума псы метались по взрывающейся под их лапами землей. Сталкеры рванули из спасительных укрытий к виднеющемуся на горизонте холму – одной из контрольных точек на карте Патогеныча. Пока только он один знал, где и что за сокровища должны ждать рисковых ходоков. Одного только бродяги не учли – псы им попались не самые глупые. Часть, конечно, лезла через забор, а другая, под предводительством здорового чернобыльского кобеля, зашла со спины. Как и говорила Капрал, никто не стал больше стрелять. Появление на поле битвы еще и химер могло бы им многого стоить. Оставалось только устроить резню. - Не люблю я руками махать, - пробухтел Царь, тем не менее доставая нож. - Я от этого тоже не в восторге. К тому же, моим ножом много не намахаешь, - Капрал с некоторым сожалением вынула складной аккуратный стилет. – Надо было у Арбузика «Катран» одолжить, да кто знал… Актер мог бы сейчас задуматься, как неповоротливый с виду Царь и девчонка едва ли с не маникюрными ножницами будут драться с собаками, но у него не было на это времени. Ему оставалось уповать только на их удачу. И потому был немало удивлен, когда увидел, как слаженно и точно сталкеры укладывают не в меру наглых собак штабелями. Вокруг хлестала кровь, безумные звери рычали и бесстрашно бросались на людей. А те, в свою очередь, с громкими матюками резали гниющие шкуры разномастными ножами, стараясь уберечься от когтей и клыков, хотя в такой кутерьме это было весьма проблематично. Актер настолько увлекся процессом, что не сразу заметил наметившего на его спину прыжок здоровенного пса. А когда заметил, тот уже летел к нему в длинном и даже грациозном прыжке. Сталкер в секунду успел попрощаться с жизнью, которую, впрочем, ему сохранили достаточно оригинальным способом – Царь одним ударом сбил его с ног, а Капрал вогнала стилет по самую рукоять в глотку приземлившемуся мимо добычи мутанту. Пес в последний миг своей жизни умудрился замахнуться лапой и пройтись сталкерше по ноге, но на этом и испустил дух. Как и прочие его собратья, покусившиеся на людей, оказавшихся им не по зубам. Царь помог Актеру подняться. Парень чувствовал, что его потряхивает, но всеми силами старался не выдать того, что нервы изрядно шалят. - Все живы? – пробасил Патогеныч, подходя ближе и роняя тяжелую ладонь на плечо только что избежавшего верной смерти сталкера. - Д-да, - кивнул тот через силу. - Вот и славненько. Приведите себя в порядок, и в путь. Мужчина удалился к другим своим товарищам, пока Актер обретал обратно способность ясно излагать свои мысли. - Капрал… - хрипло выдал он. Девушка отвлеклась от созерцания трех багровых полос на своем бедре и подняла на него глаза. – Спасибо вам… - Не за что. Ты в Зоне недолго, но запомни одну вещь, - девушка пожала плечами и стянула со спины рюкзак, чтобы найти бинты. – Здесь, конечно, человек человеку – волк, но если можешь помочь – помогай. Нельзя уподобляться зверю. Актер постарался запомнить и брать за правило. Можешь помочь – помогай. Чем и как можешь, оставайся человеком.***
Столяров не особо задумывался о том, как он будет спасать своих незадачливых спутников. Он просто знал точно одно – он обязан это сделать. Все эти глупые игры с человеческими жизнями противоречили всему тому, что профессор считал правильным и непреложным. А уж выбор в качестве пешек людей больных казался Алексею чрезмерно бесчеловечным. Такое зверство сложно с чем-либо сравнить, да ученый и не старался. Он точно знал одно – он сделает все, чтобы помешать этой чертовой игре. Если бы кто из бывалых сталкеров видел, как Малой бесстрашно и без особых затруднений топает по Зоне в компании автомата, наверняка бы заподозрил, что следом по пятам ступает дьявол-хранитель. Только наличием «захребетника» можно было объяснить невероятную удачливость, которая сопровождала ученого. Ни зверье, ни аномалии не мешали человеку спокойно идти вперед, не сбиваясь со следа, позволяя даже пешком мало-помалу нагонять грузовик с пленниками. Неожиданно что-то заставило Малого остановиться и оглядеться. Раньше профессор вряд ли бы доверился таким сомнительным сигналам сознания, какие затормозили его, но сейчас он был не на Янтаре, а в самом сердце Зоны, и здесь своими ощущениями нельзя было пренебрегать. Столяров застыл на месте, убрав предохранитель с автомата. Зона молчала, молчал и сам мужчина. И как по наитию, ученый резко развернулся, вскидывая оружие на уровень плеча. Черное дуло автомата уперлось точно в лоб неожиданно возникшему перед ученым человеку. В это мгновение Алексей удивился сам себе – руки у него не дрожали, а сам он готов был нажать на спусковой крючок без каких-либо зазрений совести. - Малой? Столяров моргнул. Раз, другой. Сквозь застилавшую глаза пелену неожиданно возникшей ярости, что кто-то смел остановить его, когда мужчина должен был торопиться как никогда, он различил смутно знакомое лицо. И с каждым мгновением злость уходила, а на смену возникало неподдельное изумление. Малой хорошо помнил тот момент, когда он вместе со сталкерами бежал ко входу в Агропром, а за спиной грохотали выстрелы – военные без каких-либо зазрений совести расстреливали военсталов, оставшихся прикрывать беглецам спины. А потом ученый с комком в горле читал сводку по погибшим – все пятеро военсталов были указаны там: Моцарт, Сом, Герасим, Маркиз и Чалый. Либо сейчас Малой видел призрака, что вполне могло бы быть логичным в свете последних событий, либо… Светловолосый парень, стоящий перед ним, был слишком похож на живого, и ученый не мог для себя решить – иллюзия это или правда. - Вы же Малой? Ученый? Вы шли тогда с той девчонкой? – опять заговорил призрак, заставив Алексея вздрогнуть и едва не нажать на курок. - Я или сплю, или ты… и в правду Чалый? – выдавил из себя мужчина, невольно удивившись, насколько грубо и хрипло прозвучал его голос, словно он несколько месяцев ни с кем не разговаривал. Парень неловко улыбнулся. - Ну да, в общем… Так получилось… Может, опустите автомат? А то я себя неуютно чувствую под прицелом. - Профессор, будьте любезны, - послышался за спиной незнакомый голос, заставив шевелиться волосы на затылке ученого. Мужчина медленно повернул голову, чтобы увидеть изрядно помятое лицо высокого парня в комбезе защитной расцветки. – Мы не причиним Вам вреда. - Это Зона. Почему я должен верить вам? – просипел Столяров, впрочем, и не думая убирать даже палец со спускового крючка. - Блин, Капрал уже и Вам мозги подкрутила, - фыркнул незнакомец, почесывая покрытую синяками щеку. – Не почему, профессор, но так будет и Вам, и нам проще. Мы тут за тем же, за чем и Вы. Нельзя сказать, что слова неизвестного ученому человека убедили Алексея, но автомат он все-таки убрал. Даже позволил увлечь себя с открытой местности, по которой он спокойно шел до этого по следам грузовика и военных. Чалый оказался более чем живым. По крайней мере, хромал он изрядно, да так натурально, призраки вряд ли так умеют. Он любезно представил профессору своего спутника. Сталкер по прозвищу Актер был очень хорошо знаком с Капралом и ее отрядом и был некоторым образом замешан в их делах. Сам военстал кратко рассказал Малому о том, как так получилось, что он остался в живых, и сделал некоторое предположение, что кто-то намеренно влез в сталкерскую сеть, чтобы фальсифицировать данные по погибшим. К тому же он не мало обрадовался тому факту, что сообщения о смерти Моцарта и его товарищей не возымело никакого эффекта у командирши отряда, то есть делать глупости и связывать это с военсталами Капрал точно не собиралась. Но, в любом случае, все начинания Моцарта, так хотевшего выполнить приказ Ружина и помочь сталкерам спастись, пошли-таки коту под хвост. Двое ходоков погибли, в том числе и Арбузик, которому командир военсталов желал помочь в первую очередь, а оставшиеся двое вместе с бывшим товарищем Чалого по команде, тряслись в автозаке в неизвестном направлении под целым конвоем вооруженных архаровцев в штатском. - Они идут по бетонке в сторону Кордона и, похоже, сворачивать не собираются, - сделал предположение Актер, просматривая что-то в своем ПДА. – Обычно, на ней редко что-то происходит, военные на то и уповают. В таком случае, у нас есть небольшое преимущество. - На сколько небольшое? – Малой упорно пытался понять, о чем говорит новый знакомый. - Если все сложится так, как мы задумали, у наших похищенных друзей будет некоторое время, чтобы сбежать, - продолжал сталкер. – На одном из участков дороги у нас уже находится человек. В другой ситуации я бы вряд ли попросил его о помощи, но это наш единственный вариант, при котором можно быть уверенными в том, что план будет жизнеспособен. Так вот. Наш человек подождет, пока проедет автозак, и взорвет подготовленную заранее растяжку, чтобы разделить колонну военных и оставить грузовик хотя бы с минимальной защитой. Я точно знаю, что перед этим колонна на короткое время остановится – военные ведут по Зоне зачистку, и один из их лагерей расположен прямо возле дороги. Они проверяют документы даже у своих, поэтому у нас будет некоторое время, чтобы перегнать колонну. Так как Чалый в силу обстоятельств, - Актер кивнул на ногу военстала, которую тот вытянул, плюхнувшись прямо на сырую землю пятой точкой, - не бегун, и большие расстояния ему сейчас не по плечу… - За себя говори, инвалид, - фыркнул светловолосый парень, однако потирая ногу чуть выше колена. - Мы это уже оговаривали, - отрезал Актер, кривя разбитые губы. – Так вот, из-за того, что наш друг еще пожинает плоды ранения в ногу, он остается там, где будет взрыв, и вместе с нашим человеком задержит военных на столько, на сколько это возможно. Без фанатизма, естественно, - сталкер выразительно посмотрел на товарища. – Станет горячо – Голубя в охапку и драпака к чертям собачьим. И так трупов столько, что хер разгребешь. - Как скажешь, командир чертов, - Чалый, похоже, не был доволен таким поворотом событий, но особого выбора у него не было. - Мы с профессором догоняем остальную колонну. Наше счастье, что даже на машине никто не рискует ехать по Зоне быстро, так что нагоним, если прибавим скорости. Тут на карте, - Актер пихнул Малому под нос ПДА и ткнул в экран пальцем, - указано аномальное поле. Если мы остановим грузовик недалеко от него, то можно будет уйти через него. Уходить придется быстро, ибо вторая половина колонны ждать себя не заставит. Они быстро поймут, что совершен побег, потому что все и так достаточно очевидно. - Как можно будет уйти через аномальное поле? – недопонял Столяров, вылупившись на сталкера. - Придется лавировать между аномалий, - бросил парень, будто это что-то само собой разумеющееся. - И Капрал, и Бин, и Хавчик тяжело ранены, - попытался возразить ученый. - А Вы им на что? Поможете. Я возьму на себя военных, что будут при грузовике. Вам же придется вытаскивать наших заключенных. Они знают, как идти через аномалии, а Вам будет нужно просто помочь им. - Один я на троих раненых… - Я пойти с вами не смогу. Мне придется остаться, чтобы также задержать подошедшую вторую колонну, - Актер только плечами пожал. - Мы – то есть, я, Чалый и Голубь – постараемся отвлечь военных на столько, на сколько это возможно. Поэтому если будет нужна передышка – Вы ее можете взять, но очень ненадолго. Надеюсь, Вы это понимаете. На свою беду, Малой слишком хорошо понимал. Понимал, что другого варианта на спасение у его товарищей нет, и потому придется довольствоваться и таким, весьма ненадежным планом. - А если все пойдет не так? – решился озвучить свои мысли ученый, когда Актер помог Чалому подняться с земли. - Импровизируйте, - серьезно отозвался военстал. – Игра слишком затянулась и вовлекла в себя слишком много народа. Мы просто обязаны ее закончить. - Мы обязаны помочь, если можем, - кивнул Актер каким-то своим мыслям. – Мы не должны уподобляться животным.***
- Я все еще не совсем понимаю, что происходит? – улыбка и приторно-сладкий тон Стеклова не могли обмануть Руслана Александровича. Мужчина был в настоящей ярости. Он, не отрываясь, смотрел на экран, и с силой сжимал пальцами подлокотники кожаного кресла. Молодого человека, наоборот, все происходящее настраивало на более жизнерадостный лад. По крайней мере, тот факт, что все шло наперекор стараниям Стеклова, его непередаваемо радовал. - Я же вроде говорил, чтобы никто не вмешивался. Что он… и они себе позволяют?! – мужчина грозил толстым пальцем, украшенным золотой печаткой, мигающему и меняющему изображения экрану. - Они просто делают то, что должны. Даже не так, - Руслан Александрович не смог сдержать надменной улыбки. – Они делают то, что правильно. И самое главное – вопреки Вашим желаниям. Стеклов чуть обернулся к нему. Взгляд его маленьких глазок был тяжел и холоден. - Отбросы должны делать то, что им говорят, а не то, что правильно, - произнес он все тем же приторным тоном. – Я был там в Зоне, предупреждал этих вонючих шакалов, чтобы они не ввязывались, и просил передать мои пожелания всем и каждому. Получается, меня не все захотели услышать? - Я скажу Вам больше, - Руслан Александрович улыбнулся еще шире. – Они даже не собирались Вас слушать.***
Стояла мертвая тишина, даже ветер стих в полуголых ветвях измененных радиацией тополей. Дорога была пуста, но это было ненадолго. - Главное, чтобы они шли не слишком плотно, а то растопчут все, - бормотал Голубь, в сотый раз проверяя растяжку. Ему пришлось расстараться с поиском взрывчатки, которую можно было заложить в небольших трещинах в асфальте. Гранаты и прочие разновидности взрывающихся боеприпасов здесь были абсолютно не к месту. - То есть, хочешь сказать, что не сработает? – Чалый устало опустился на землю рядом со сталкером, выбравшим в качестве укрытия канаву, со стороны дороги незаметную за густыми кустами неизвестного происхождения. - Вероятность такого всегда есть. Кому, как не военсталу, знать об этом, - огрызнулся Голубь. По нему было видно, что он чувствует себя неуютно рядом с незнакомым человеком, который, если по-хорошему, на просторах Зоны явно существовал по другую сторону баррикады от сталкеров. Военсталы – законные представители власти, сталкеры – нарушители границы зоны отчуждения. Но сейчас это было такой незначительной мелочью! Актер доверил Голубю достаточно непростое задание. Это был риск, но достаточно оправданный хотя бы потому, что сейчас нельзя было доверять никому в Зоне. Большинству – точно. Это могло привести к срыву операции, ибо за каждым мог стоять игрок, действующий вне Зоны и против Капрала и ее товарищей. Голубю же Актер доверял вопреки всему. Конечно, это могло бы быть достаточно опрометчиво, но от чего-то бывший борец был уверен, что парень не подведет. Да, Голубь был не в меру болтлив, но был достаточно серьезен, когда дело касалось несправедливости. Это Актер уяснил и использовал на пользу операции. И теперь молодой сталкер трясся в засаде рядом с не менее молодым военсталом в ожидании военных. Задание простое и сложное одновременно – разделить и отвлечь, но Голубь еще не разу не участвовал в стычках в Зоне, тем более в таких серьезных и масштабных. - Не дрейфь, - произнес вдруг Чалый, положив ему руку на плечо. – Мы все сможем. Только слушайся меня, понял? Голубь вздрогнул. - Хорошо, - выдавил он. – Я вот только не пойму, зачем ты-то здесь? У нас-то профессиональная солидарность и все такое, свои спасают своих… А ты? - У меня к этим гадам личные счеты. Они убили моих друзей. И командира, - поморщился от боли в ноге военстал. – Вполне достаточно, чтобы находиться здесь? Голубь пожал плечами и отвернулся. Ему все еще было не по себе, но уже чуть меньше. Теперь он хотя бы был уверен в навязанном ему напарнике, с которым ему предстояло дать бой.***
- … в общем, получилось именно так, как и говорил Актер, - Малой методично наматывал найденый у себя в рюкзаке бинт на культю Хавчика, пока Капрал, на время забыв о своей всепоглощающей ненависти, также меняла повязку на животе Бина. Шов на месте раны был крепким, Арбузик знал свое дело, и все равно подкравливал, что было бы и не мудрено. – Мы нагнали грузовик. Он бросил гранату перед кабиной, из-за чего автозак и развернуло. - Нас там внутри как в миксере перемешало, - пробухтел Хавчик, недовольно скривившись. - По-другому у нас бы ничего не вышло, - возразил Малой. – Пока Актер укладывал военных, я снял замок на кузове выстрелом. Вот в общем и все приключение. Актер остался там, возле машины, и ждет вторую колонну. - Самоубийцы, - горестно вздыхает Капрал, заканчивая с перевязкой и переводя взгляд на ученого. Взгляд расфокусирован, было заметно, что головная боль не оставляет девушку в покое, но еще профессор видел недовольство и отчаяние в ее выражении лица. - Если ты сожалеешь о том, что мы рискуем своими шкурами ради вашего спасения, то очень зря, - Алексей мотнул головой и стал рыться в рюкзаке. – Я считаю, что так правильно. Так – по-человечески. Он протянул девушке пистолет. - Успел прихватить по случаю, - оправдался Алексей перед удивленными взглядами сталкеров и протянул еще один Хавчику. – Я подумал, что пригодятся… Стащил у парочки наемников, которые на нас напали еще в самом начале… Сталкеры переглянулись, но не нашли, что сказать. Только осмотрели врученное им оружие. - Полный магазин, - констатировала девушка. – Профессор, такого я от Вас не ожидала. Малой только неловко улыбнулся и вытащил из рюкзака еще небольшой нож. - Больше огнестрельного ничего нет, - с сожалением произнес он, вручая клинок Бину. - Я не думал, что когда-нибудь скажу это, но Вы, профессор, просто подарок, - хмыкнул Хавчик, запихивая пистолет за пояс. Вдруг послышались далекие звуки выстрелов, заставившие сталкеров застыть и прислушаться. - Нам стоит отправляться, - Малой первым вскочил с места, протягивая руку Капралу. – И чем быстрее, тем лучше.