Спанер как диагноз

Последующий месяц шла кропотливая работа по созданию Андроида Моска. Много времени заняло моделирование головы и выражения лица новой оболочки – Шоичи вместе с Эмилем разрабатывали эскизы не одну ночь. В итоге решено было остановиться на закрывающей глаза маске, а остальные части лица должны были быть приближены к антропоморфным. — Так ты будешь похож на Циклопа из Икс-мэн! – усмехнулся Шо, зачёркивая нарисованное, — Давай сделаем маску плоской. — Вам не нравится Циклоп?.. — Слушай, я к нему абсолютно равнодушен в отличие от одного любопытного робота, — он улыбнулся, — Я хочу, чтобы ты был неповторим. Поэтому так, мне кажется, будет лучше. — Но мне нравится, как выглядит Циклоп, господин Шоичи. — Перестань звать меня господином, — буркнул с улыбкой Шо, — Не то тресну тебя папкой! — Тресну папкой… — Ударю. Людям это больно, – пояснил Шоичи. — А зачем тогда их трескать папкой? — Ты ещё спроси, зачем мировые войны… — парень закатил глаза, вертя карандаш в руках. — Зачем мировые войны? Шоичи многообещающе надулся, как шарик, не переставая, тем не менее, слегка улыбаться. — Я пошутил! – быстренько добавил Эмиль. — Шутник ты мой, — покачал Шоичи головой, переворачивая страницу блокнота. — Ваш шутник, — подтвердил Моска, — Но ударять меня бессмысленно. — Хм. Тогда лишу своего общества. Так понятней? — Нет. Совсем не понятно. Я – Эмиль, а Вы – мой господин. За что Вы меня хотите лишить своего общества? — Мы это ещё не обговаривали, ты прав, — задумался Шоичи, — Попробую тебе объяснить. Вот смотри. Поначалу так и было. Ты – робот, а я – твой… хозяин или что-то навроде этого. Потом, когда ты стал жить в моей комнате, наверное, ты стал моим другом. А это уже больше, чем отношения робот-хозяин. Дальше мы становились ещё ближе, пока, наконец, ты не стал для меня… ну, фактически, незаменимым. — Эмиль незаменим? — Вот именно. Эмиль для меня много значит. Тфу! То есть ты много значишь. Понял? — Нет… — Ну смотри… Как же тебе объяснить-то, — Шо почесал висок ластиком карандаша, — Ну это типа твоей программы, когда тебе нужно быть рядом со мной. Хоть ты и не знаешь почему. — Причём тут моя программа? — Ну, наверное, она подразумевает, что я для тебя много значу. Ну смотри. А-р-р, как это сложно! Итак. У нас есть уравнение, где функция равна f(x0)… Нет, давай возьмём что-нибудь абсолютно простое! Допустим, y=x+h*2. Скажи мне, как много может быть значений у игрек? — Я могу подсчитать, исходя из предела своих возможностей, но предполагаю, что бесконечное множество. — Верно. Но главное, уравнение имеет много значений. И чем больше икс и аш, тем больше будет игрек. Теперь параллель. Ты – игрек. И у тебя есть некоторое количество особенностей — икс, а также у нас с тобой есть некоторое количество совместных воспоминаний – аш. Можно добавить, например, то, что ты говоришь – зэт, как ты выглядишь – эн, какие у тебя есть привычки – эм, что тебе нравится – эс, что не нравится – джи… И так далее и тому подобное. Любые твои параметры можно уложить в такое уравнение. В итоге – у тебя очень много значений в зависимости от перемены наших воспоминаний, твоих особенностей и всего такого прочего. И чем больше значение игрек, тем сильнее действие. Оно значит много. И ты для меня значишь много. Эмиль тихо затрещал. — Что такое? – испугался Шоичи. — Я понял. — Ну-ка расскажи мне, что ты понял, — потребовал Шоичи. — Я Вам нравлюсь, — надпись нервно сбоила в руке Эмиля. — Разве я не говорил тебе этого раньше? – улыбнулся Шо. — Говорили. Теперь я понял, что потому, что я много значу. — Но я к чему это всё начал-то… — вспомнил парень, — К тому, что когда человек или робот начинает много значить для другого человека или робота, они перестают быть хозяином и подчинённым. — Почему? — Потому что между ними теперь другие отношения. Дружеские или любовные, — Шоичи потёр щёку, чтобы скрыть неловкость, — И тогда они уже не всегда хозяин и подчинённый. Они друг и друг. Или любовник и… любовник. Или даже… любимый и… ну, ты понял. — И что, они не остаются господином и роботом после этого? — Иногда остаются. — А почему нам нельзя? — Можно, но… — Шоичи выдохнул, — Ты меня в тупик опять вогнал. — Я не специально, простите меня, пожалуйста. Как выгнать Вас из тупика обратно? — Да я сам, — рассмеялся Шоичи, заваливаясь на подушку за спиной, — Сейчас объясню, почему лучше не быть господином и роботом. Соберусь с мыслями только. Шоичи помолчал немного. — Когда… — начал он, — господин и робот переходят в другие отношения… — он умолк на секунду, — Отношения эти подразумевают другой статус. Те, кто друг друга любят, становятся равны. — Как!? — Как… Блин! Ну как тебе это объяснишь, микросхема ты моя… Возьмём то, как это случается у людей. Вот, точно. Допустим, парень и девушка любят друг друга. Она принцесса, а он вор. Понимаешь, что они совершенно отличаются по социальному статусу? — Да. — По законодательству они тоже имеют абсолютно разные права. Но теперь парень возьмёт и женится на девушке. Что произойдёт с их правами, если они останутся мужем и женой? — Она свой статус понизит, а он – наоборот – повысит. — Точно! Понимаешь, к чему я это? — Не совсем. Мы ведь не можем жениться. Шоичи закрылся от Эмиля подушкой. — Господин Шоичи..? Так как Шоичи не видел надписи, Эмиль обнаглел и потрогал его за ногу. — Ай! – откидывая подушку, вскрикнул от испуга Шо. — Простите. Я сказал что-то не то. — Нет, всё правильно, — вздохнул Шоичи, — Вот что. У людей считается, что когда между кем-то и кем-то были интимные отношения, то это что-то вроде брака. Не законного, но тоже имеет некоторую силу. — Я знаю. Это называется гражданский брак, правильно? — Раз ты знаешь, то чего мне голову морочишь? — Но мы ведь никак не можем жениться… — Как это не можем? – возмутился Шоичи, — Да будет тебе известно, что мы уже… — «Уже» что? — Чтобы тебе было понятней, скажу, что у нас уже гражданский брак, — густо краснея, но твёрдо проговаривая фразу, сказал Шоичи. — С каких пор? – поинтересовался Моска. — С тех самых пор, как мы стали жить вместе, заниматься тем самым по ночам, и как только ты стал многозначным. Многозначительным точнее. — Почему Вы меня не предупредили об этом? — Об этом не предупреждают, — пожал Шо плечами. — Понял. Вы, люди, такие интересные. У вас так много нелогичных правил. — Они логичные, — улыбнулся Шоичи, — Просто ты ещё не всё пока знаешь. А кстати, сколько тебе лет?.. — Шесть. А также четыре месяца и восемь дней. — О мой бог! – взорвался Шоичи новым приступом хохота, — Я ещё и педофил! — Увы, мой господин, — согласно написал Эмиль. — Ты мой маленький! — умилился Ирие. — Это шутка? — Типа того, — сказал он, хотя больше это походило на сарказм, — Это не важно, — довольно вздохнул Шо, — Ладно… Я что-то нынче устал. Завтра лучше пораньше встанем и сразу же займёмся твоим ангельским ликом, мой свет. А сейчас погаси-ка обычный свет, я хочу лечь спать, — он зевнул. — Так мне можно звать Вас «господин» или нет? – Моска послушно погасил свет, пока Шо забирался под одеяло. — Если тебе нравится, то можно. Но вообще, я разрешаю звать меня по имени, не прибавляя к нему «господин», и можешь говорить мне «ты». Это твоя привилегия, как многозначного… тьфу! Многозначительного! Как много значащего для меня робота. — На это имеют право только те, кто много значат?.. — Да. Только те, кто много. Другим роботам я ведь никогда не позволю звать меня на «ты». Мне это просто даже в голову не придёт. Но ты у меня совсем другое дело, Эмиль. Но я совсем засыпаю, крошка моя шестилетняя, — он улыбнулся, — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, Шоичи. — До завтра, — улыбнулся тот, поняв, что лекция прошла не зря.