Про Наташу, Ториса и Фелека

Наташа терпко пахнет бархатцами, казенными простынями и подгорелой кашей. Феликс морщит нос и в сотый раз намыливает ее ароматным ванильным шампунем. По воде, качаясь, плавают кораблики и резиновые уточки, запущенные туда никем иным как Феликсом. Наташа разглядывает проплывающих уточек и свои тонкие руки с обломанными короткими ногтями. Феликс напевает что-то, улыбаясь и зарываясь пальцами Наташе в волосы. Ему хочется вывести и истребить из нее все чужие, не подходящие запахи. Это теперь их Наташа, и она ни как не может пахнуть манной кашей с комочками. Феликс злится, воображая комочки, и усиленно трет наташину спину розовой мочалкой в виде цветка. - Знаешь, Наталя, - говорит вдруг он и улыбается, - у каждого человека есть мечта. Наташа уже заметила, что часть слов он пытается как-то сократить и - у нее нет своих подходящих слов, поэтому приходится пользоваться чужими – «одевчачить» (в том смысле этого непростого слова, что каждая девчонка сопля и размазня). Все вокруг Феликса превращается в уточек, самолетиков, полотенчиков, Наталек и Тореков. Наташе это непривычно, а потому она запрещает себе радоваться таким милым и странным словечкам. Наташа выросла на казенной лексике воспитателей. «Арловская! Сядь ровно!» - отдается у нее в ушах. Фелеку нет места в мире казенных фраз. - У меня тоже была мечта, а потом моя мать выгнала меня из дома, - говорит Феликс, подталкивая уточку указательным пальцем, - и я туда больше никогда не вернулся. Феликс улыбается и намыливает чуть было не утонувшую мочалку. Наташа смотрит на его улыбку и не может понять, как это он улыбается, если у него тоже не было матери. Феликс говорит что-то еще, а Наташа смотрит сквозь воду и дергает краешками губ. - И поэтому я говорю, что каждая мечта обязательно сбывается! – громко возвещает Феликс и улыбается еще шире, выдергивая Наташу из мыслей и ванны. Феликс заворачивает ее в полотенце, а у Наташи дергаются уголки губ.