Возвращение в «Совёнок»

Я медленно просыпался, как бывает после долгого и крепкого сна. С постепенным пробуждением начали возникать вопросы, которые почему-то не появлялись раньше: ~Как же выглядит этот ваш райцентр? А родители мои меня встречать будут, интересно? Кто они, кстати? Надо спросить Ульяну на счёт первого, пожалуй, если только она не посмотрит на меня, как на идиота.~ Глаза медленно открылись… Меня встретила бардаком и безотрадностью моя комната. Старая добрая комната. Моя. Закрыв глаза снова, надеюсь, что прежняя жизнь, от которой некий Семён отвык, уйдет. Но с убеждением, что окружающая обстановка — явь, приходило и отчаяние. Далее всё происходило, как в тумане. Неверие в реальность, ненависть ко всему, смирение сопровождались потоком разных по степени осмысленности решений, среди которых самым адекватным оказался призыв взять наконец себя в руки, что и было сделано. Я пошел в ванную и умыл лицо холодной водой, чтобы вернуть трезвость мышления, потому что, несмотря на мою молчаливость, мысли продолжали нестись с огромной скоростью у меня в голове. После водных процедур, которые были выполнены с невиданным ранее рвением, мысли исчезли из головы вовсе, будто вместо головы был вымыт суперкомпьютер, который элементарно коротнуло из-за воды. Новых мыслей не возникало, даже когда я вернулся в свою комнату из ванной. Я сел за компьютер, намереваясь просто забыть всё, что произошло. Вернуть всё в свою колею для меня было самым логичным выходом из ситуации, ведь не так уж и плохо было раньше. Наверное… Забыть не удалось, как не удалось впоследствии найти ответы на вопросы в интернете, книгах и прочих источниках информации. Листать имиджборды становилось скучно. Видимо, эта пионерка заразила меня своей энергией. Посты, казалось, были унылы, даже когда были нацелены для того, чтобы развеселить читателя. Музыка, аниме и прочий досуг уже не вдохновляли как раньше, не отвлекали от печальной действительности. В один вечер, который ничем не отличался от других, я стал прокручивать всю свою жизнь перед глазами. Вот я в самом детстве. Типичные игры, ровесники. Вот у меня отнимают какую-то игрушку. Вот я забираю её обратно. Игра в „войнушку“. Приставки, картриджи под диваном. „Контра“, „Соник“, „Алладин“ заставляли засиживаться за телевизором долгими холодными вечерами. Вот я в юношестве. Ребята чуть постарше курили, противопоставляли себя всему и пытались выделиться своим мнением, которое отрицало все устоявшиеся нормы и правила. Эдакие нигилисты-Базаровы. Я мало обращал на них внимания, но иногда они делали это за меня — пытались задеть своими презрительными фразами про мой возраст, внешность, словом, про все, что меня касалось и чего касался я. Они всегда сидели в своём углу, лишь изредка появляясь на публике, как настоящие прожжённые жизнью мужчины, которые не прощают и не забывают. Дальше — учеба в институте. Прожжённые мужчины стали студентами чуть раньше, чем я, а их спесь поумерилась, но мне уже было неинтересно, что с ними происходит. Появились новые заботы — лекции, сессии, разные халтуры для хлеба с маслом на столе и дешевых пельменей с майонезом и кетчупом на сковородке. А потом как-то всё оборвалось. Как по волшебству. Будто кто-то ввёл меня в гипноз, внушил иллюзию, а потом хлопнул в ладоши и указал положение, в котором я и застрял на несколько лет. На этом моменте воспоминаний я стукнул по столу кулаком от обиды. Как всё хорошо начиналось! Надо повторить всё это, чёрт возьми! Этот вечер стал решающим. Со смесью негодования на свое прошлое и радостью за своё возможное будущее, я решил восстановиться в институте. Это было несколько трудно, потому что нужно было определённое количество денег, из-за чего я несколько месяцев жил на китайской лапше быстрого приготовления и вкалывал на разных работах. Но я всё-таки накопил эти деньги и вернулся в институт, хоть первое время на меня косо смотрели из-за моего возраста и неаккуратного вида. Сразу навалилась куча забот, информации, отношений. Всё это казалось очень тяжелым сначала, но потом я понял, что это то самое… что нужно было мне все эти годы моей псевдожизни. Я восстановил все знания, начал вести вполне приличный образ жизни и даже получал стипендию. Маленькую в денежном размере, но зато прибавляющей очень много очков к моей самооценке. Но, что свойственно разным историям, так это то, что на фоне всеобщего благоденствия появляются такие фразы как: „Но однажды, но вдруг, а в один прекрасный день…“ Когда ничто не предвещает чего-то особенного, это особенное обязательно произойдёт. На лекции я был бы относительно бодр, если бы не некоторые отвратные условия. Свет бил через окно прямо в висок. Весьма было неприятно было ощущать себя муравьем под лупой в солнечный день. Вообще, у меня были иногда подозрения, что Высшее существо, Бог или еще кто, является лишь некой личностью, которая, конечно, выше нас, но является тем же школьником или ученым, который рушит, лечит, сжигает бедный муравейник, наблюдая за реакциями оного. Только школьник просто так, а ученый — во имя науки. Хотя один черт муравьям несладко. Ну да ладно. В аудиториях всего института было душно. Огромный и душный муравейник. Профессор либо не замечал этого со своего места, либо настолько привык, что мог дать любому буддисту фору в лежании на углях, стекле и прочих нехороших и, вне сомнения, вредных вещах. Но вот настал конец лекции. Я устало развалился на парте, намереваясь просто посидеть минут пять, не думая ни о чём. Все разошлись, когда вдруг над моей головой прозвучал звонкий девичий голос: Девушка: „Это аудитория 3-17?“ Семён: „А разве на двери таблички нет?“ Устало я ответил вопросом на вопрос, приподнявшись над партой на несколько сантиметров, дабы разглядеть спрашивающую меня девушку. Когда наши взгляды встретились, спина невольно выпрямилась, да и вообще всё мое тело встрепенулось, лишь бы не походить на унылого студентишку, растёкшегося от усталости по парте, хотя им я и являлся. Девушка: „Там таблички не было!“ Она обижено насупилась. Семён: „Значит, не было. Да, эта аудитория. Первый курс?“ Девушка: „Да. Трудно тут учиться?“ Я лишь улыбнулся в ответ. Семён: „Первый курс — самое сложное. По крайней мере, так кажется. Потом поймёшь, со временем…“ Девушка: „Хотелось бы верить. Слушай, а… может, у тебя остались какие-нибудь там конспекты за первый курс? Мне бы они очень пригодились.“ Семён: „Думаю, где-то завалялись.“ ~Зачем я вру? Может, в глубине оставшегося от прошлых лет моей обломовщины бардака остались эти тетради, переполненные моим мелким почерком, но зачем я сказал это наобум? ~ Хотя мне и так понятно, почему я сказал это. Передо мной стояла Ульяна, узнать эту красноволосую девочку можно даже среди миллионной толпы. Смущённый её взгляд говорил лишь об одном — и она… узнала меня. Так мы и встретились. Дружба наша оказалась настолько крепкой, будто мы были знакомы не один год. Мы довольно весело проводили досуг, ибо она время от времени вытаскивала меня из дому в кино, пару раз в театр, на каток и в другие интересные места, „чтобы не кис“. Я же помогал ей с учебой и нередко заставлял её учить нужный материал, который она игнорировала из-за большого неприязни к зубрежке и нудной работе. Сколько ворчаний и недовольных восклицаний я услышал, пока она в первый раз не сдала сессию на „отлично“ без особых затруднений. На радостях она позвала меня на какое-то собрание по поводу завершения сессии среди студентов. Это не вызвало у меня особого восторга, хоть я и согласился придти вместе с ней и малость постоять с каменным лицом. Ульяна: „Ты что такой невесёлый?“ Она была в чем-то ярком и явно органично выглядящем на фоне всего этого празднества. (Надо подумать, во что она может быть одета здесь, ибо я додумался ранее, не обратил внимания на детали, которые, безусловно, важны) В довольно обширной квартире было тесно от студентов разных курсов. Здесь мелькали и некоторые знакомые лица, но я не шибко интересовался ими. Вздрогнув от оклика Ульяны, я ответил: Семен: „Шум и гам этот… С самого утра всё из рук валится. Даже танцевать не хочется.“ Ульяна улыбнулась. Ульяна: „Да ладно тебе. Ещё сядь, в домино поиграй на лавочке!“ Три минуты бессмысленного спора — и она меня вытащила из моего меланхоличного одиночества. Мы танцевали под какую-то современную музыку. Все слилось в единый водоворот красок: студенты с их яркими нарядами, ковёр на стене, большая люстра на потолке… В конце концов мы сели на диван, который почему-то пустовал. Ульяна очень устала и раскраснелась — она и до этого танцевала, как только могла. Она положила голову мне на плечо, на что я сначала не обратил внимания и просто отдыхал в тишине. Но она всё молчала и молчала. Меня начали терзать смутные сомнения. Семен: „Ульяна? Ульяна!“ ~Ну только попробуй уснуть! ~ Я в отчаянии потряс её за плечо. Ноль реакции. Буквально через мгновение мне вспомнилось, что Ульяна пила не только сок да чай, а что-то куда покрепче — подруга уболтала. Как ту звали? Рита или… Надежда… Хотя нет, точно не Надежда. Естественно, она попробовала спиртное в первый раз. Я мягко поднял её и, под похабные смешки студентов, которых я не знал, отнёс в спальню, чай хозяин квартиры был хорошим знакомым, и я мог ему доверять, что никто в спальню не ворвётся с визгами и писками. ~ До комнаты в общежитии тащить её совсем не резон, ведь не маленькая она девочка, а я не мускулистый детина, честное слово.~ После всех перипетий мои ноги неприятно начали ныть, и мне пришлось присесть на стул рядом с кроватью. Как только мой организм ощутил тишину, уют и покой, на меня навалилась невероятная усталость. Будто бы я не отдыхал год или даже дольше. За усталостью пришел и сон, крепкий сон, который был ещё тогда… День первый. Голова жутко болела, будто бы сон длился не пару-другую часов, а несколько дней. Не решаясь открыть глаза, дабы не видеть масштабы нанесённого всеми студентами беспорядка, я решился на индуктивные-дедуктивные изыскания на уровне Шерлока-идиота. Знакомый мой — человек хороший, но он договаривался не заходить и не шуметь только ночью и ранним утром. Судя по свету, бьющему в глаза, сейчас день. Так что можно было увидеть либо чистую и убранную комнату, либо полную противоположность. ~Ульяна наверняка ушла. Долго спать она не умеет и не хочет. Ладно, на этом догадки можно оставить. Открываем глаза! ~ Салон автобуса. За окном — лето. В голове — глухая пустота. Бежать — бессмысленно. Угнать автобус — тоже. Что же остаётся делать? Я попытался уснуть, хотя организм не желал этого, упирался. В конце концов, мне удалось задремать. Славя: „Новенький! Ты чего здесь лежишь?!“ В ответ Славе послышался полный безысходности стон: Семен: » Ну-у-у, Сла-а-а-вя!“ Неловкая пауза. Славя: „Откуда ты знаешь моё имя?!“ Я уже успел открыть глаза и потянуться. Еще одна неловкая пауза. ~Она меня не помнит? И она не повзрослела совсем. С чего бы это? ~ Когда до меня наконец дошло, в чём же была моя ошибка, Славя перестала волноваться, хотя и недоверчиво смотрела на меня. Семен: » Просто я читал о тебе… В газете, да. Одна из лучших учениц, спортсменка… Пионерка, да и просто красавица!“ Славя: » А-а, ну ладно. Я уж не думала, что так далеко обо мне заметка дошла, жду не дождусь, когда все забудут о ней…“ ~Пальцем в небо, а какова победа! Просто былинная! ~ Семен: „А почему?“ Славя: » Не люблю, когда привлекаю много внимания к себе. Тебя как зовут?“ Семен: „Семён.“ Славя: » Ладно, иди к вожатой, она…“ Я не дал ей договорить. Семен: » Спасибо, знаю. Был тут… в детстве. Извини, что перебил.“ Славя кивнула и мы вместе вышли из автобуса. Тут я внезапно вспомнил про Ульяну. Семен: » У меня тут сестра двоюродная… Непоседа большая…“ Теперь перебила Славя. Славя: » Ульяна?“ Семен: » Да.“ Пионерка весело улыбнулась. Славя: » Да, есть такая. Хулиганка жуткая. Никогда бы не подумала, что вы брат и сестра. Такие разные.“ Семен: » Да двоюродные же. Мы с ней только чуть-чуть похожи. Глазами маленько.“ Славя почему-то рассмеялась. Славя: » Ладно, пойду, дела ждут.“ Семен: » Иди-иди.“ Славя встряхнула косой и скрылась за воротами. Я остановился перед ними и задумался. ~А не рано ли сказал я про наше вымышленное родство? Вдруг она меня не помнит? Эх, Семён-Семён, глупый ты человек…~ Стоять дальше перед входом было бессмысленно, я вошёл в лагерь. … Мою ужасную догадку подтвердила Лена, которая стояла перед клубом… И Ульяна. Она была старше на года два-три, чем в прошлый раз. Меня сначала взяла оторопь, но, вспомнив, чем эта сцена кончится, взял не заметившую меня Ульяну под руку, в которой, как подсказывал мне прошлый опыт, была саранча. Она вскрикнула от неожиданности: Ульяна: „Ты кто?! Как ты догадался?“ Но взглянув на меня пристально, она осеклась и замолчала. Лена, удивленная от такого действа, унеслась прочь. Я вгляделся в Ульяну. Она не издавала ни звука. Семен: „Ульяна?“ Молчание. Она никак не реагировала, будто отключилась от остального мира. Страх заморозил все мои конечности. Едва найдя в себе силы пошевелиться, я встрепенулся и, схватив Ульяну за руку, понёсся в то место, где нас, по сути, начали бы искать в последнюю очередь — в лес. Мы быстро прошли через площадь. То, что она не сопротивлялась, а скорее покорно шла, еле волоча свои ноги, будто была каким-то образом вне этого мира, только усиливало страх, а нарастающий страх подгонял меня, как лошадь на ипподроме. Вот мы на поляне, на той, где был привал пионеров, там, где он должен быть через несколько дней. ~Просто день Сурка какой-то…~ Я посадил её на бревно. Семен: „Ну очнись ты, Хокинг ты рыжий!“ Всё тот же стеклянный взгляд. Я сел рядом и закрыл лицо руками. Делать абсолютно нечего. ~Идти в медпункт бессмысленно — не смогут ничем помочь, да и не поймут меня. К вожатой идти бессмысленно не менее, чем в медпункт.~ Оставалось только ждать. После пятнадцати минут у меня закрылись глаза. Я задремал, как кошка, готовый проснуться от любого шороха в любой момент. И вот этот шорох раздался со стороны Ульяны. Дремота ушла от меня, как утренний туман перед дневным зноем. Семен: „Ульяна, очнулась?“ Я взглянул на Ульяну. Она ошарашенно смотрела в одну точку, но уже было видно, что это та самая Ульянка, а не овощ в пионерской форме. Внезапно пионерка кинулась ко мне и дала мне не очень сильный, но очень неприятный щелбан. Семен: „Ты что?!“ Ульяна ухмыльнулась. Ульяна: „Я не глухая. Что вообще происходит?“ Меня несказанно удивило это, но я всё же сказал: Семен: „Не знаю. Все очень странно. Кстати, да, мне придётся поскорей идти к вожатой, ещё не известно, сколько мы здесь пробыли.“ Девушка улыбнулась и кивнула. Мы вышли из леса и разделились возле умывальников. Я побежал к домику вожатой так быстро, как только мог, пролетев площадь, будто был заправским бегуном. Перед домиком меня ждала Ольга Дмитриевна. Ну, как ждала. Дремала на лавочке. Семен: „Ольга Дмитриевна! Товарищ вожатая!“ Она вздрогнула и потянулась. ОД: „Новенький? Семён, да?“ Короткий кивок послужил ответом. Она, не останавливаясь, продолжила. ОД: „Жить будешь у меня в домике. Кстати, а куда ты с Ульяной ходил? Мне тут Лена рассказала, что вы шли по направлению к лесу и пробыли там очень долго.“ Я ответил быстро, дабы не вызывать дальнейшего развития мысли: Семен: „Она моя сестра… двоюродная. Просто Ульяна хотела испугать Лену саранчой и всё. Лена ведь выглядит просто ранимо малость, мухи не обидит.“ ОД широко распахнула глаза и посмотрела на меня оценивающе, прикидывая что-то. ОД: „Ты вроде парень умный, серьёзный…“ Меня начали терзать смутные сомнения. В мозгу у меня всё кричало и говорило, что сейчас на меня что-то свалят. ОД: „Я думаю, ты должен быть авторитетом сестре. Приглядывай за ней, а то ошивается она тут с Двачевской, та еще хулиганка!“ ~Так, если я приму это, то смогу абсолютно без каких-либо ограничений общаться с Ульяной, что поможет нам искать ответы… Судя по всему, сейчас мне придется играть образцового пионера.» Семен: „Всё будет выполнено в лучшем виде, чесслово! Мы же должны быть образцовыми пионерами!“ Вожатая посмотрела на мой внезапный порыв несколько недоверчиво, но кивнула, списав это, видимо, на сильную братскую любовь. После этого молчаливого согласия у меня возник вопрос: Семен: » Можно мне в библиотеку? Мы с Ульяной договорились там встретиться, мы там школьную программу догоняем. Отстает она просто, вот.“ ~Вот врать-то, врать-то, куда уж там каким-то политикам…~ ОД: „Иди-иди, только ужин скоро, не опоздай. Сегодня без формы походи, завтра всё будет, не переживай.“ На этих словах надо было буркнуть нечто утвердительное, что я и сделал, выходя из домика: Семен: „Ну, ладно, я пошёл…“ Дверь за мной захлопнулась, и снова передо мной открылся тот же самый лагерь.Тот, в какой я попал в прошлый раз. Ничего не поменялось, даже деревья не выросли. Разные мысли поглотили меня. Солнце уходило за горизонт, намекая, что скоро будет вечер. Надо торопиться. Я быстрым шагом направился к библиотеке, чтобы сэкономить столь дорогое сейчас время. Чем ближе к двери книжного храма, тем громче голоса, которые раздавались оттуда. Мои уши навострились — различить, кто там спорит и о чём. Голоса принадлежали Ульяне и… Жене. Когда я ещё и пригляделся, то я понял, что Женя встала на пороге библиотеки, не пуская Ульяну. Женя: „Хунта проклятая! Я помню, что ты в прошлый раз с книжками сделала! Не пущу без сопровождающего! Алису тоже не пущу — она за одной с тобой!“ Ульяна: „А вдруг это не я была? Ты даже меня тогда не видела! Я не такая!“ ~Не, с этим пора кончать.~ Подходя к библиотеке, ко мне пришло решение конфликта: 1. Помирить. Я решительно встал между ними. Семен: „Ульяна, товарищ библиотекарь, стойте! Не надо ссориться! Что кричите-то?“ Они начали говорить одновременно, голоса сливались в единый и непонятный ор. Хватило меня в такой обстановке ненадолго. Семен: „ДА ВЫ НАДОЕЛИ УЖЕ, ВАС НЕВОЗМОЖНО БОЛЬШЕ СЛУШАТЬ! ГОВОРИТЕ ПО ОЧЕРЕДИ!“ Внезапная пауза. Обе девушки смотрели на меня удивлённо и немного испуганно. Женя: „Ты вообще кто такой?“ Осёкшись, я впал на пару секунд в ступор — хоть и ожидал чего угодно, но почему-то именно этот вопрос выбил меня из колеи. Семен: „Я… Брат Ульяны, вожатая сказала за ней присматривать. Вот. Что она наворотила?“ Я незаметно подмигнул Ульяне. Она только глупо моргала глазами, но, судя по молчанию с её стороны, у неё всё-таки было относительное понимание ситуации. Женя гордо вздёрнула нос и начала вещать, будто делает отчёт перед начальством о проделанной работе: Женя: „Она на прошлой неделе взяла и потеряла книжку из библиотеки. А потом я нашла её испорченной. А ещё она шумно себя ведёт в библиотеке и не слушается библиотекаря…“ И она продолжала. И продолжала. И продолжала. И казалось, что нет конца прегрешениям, что Ульяна — это сам антихрист в Советском Союзе, но вот она замолчала, дабы отдышаться. Семен: „Примем меры. Я сопровожу её в библиотеку. И ещё у меня к вам пара вопросов. Почему вы не пытались, как образцовый пионер и будущий коммунист, воспитать и перековать Ульяну? Вот сами, небось, подпеваете гимну советскому, а агитацией не занимаетесь! Стыдно, товарищ!“ И, потеснив Женю, которая ловила ртом воздух, совершенно ошарашенная, я с Ульяной зашёл в библиотеку. Мы ушли в дальний угол между стеллажами, захватив стулья, чтобы Женя не услышала нас, случайно или нарочно. Семен: „Что же ты хотела сказать?“ Ульяна поёжилась. Видимо, от неприятных воспоминаний. Ульяна: „Понимаешь, когда я только появилась, мне казалось, что я Ульяна, которая родилась в Советском Союзе, что я учусь в школе и прочее… А когда встретила тебя, то мои воспоминания из настоящей жизни наслоились на прежние. Они начали конфликтовать с ними, особенно те, которые были связаны с тобой. Потом мне очень захотелось быть настоящей… И я вернула память.“ Теперь настало моя очередь хлопать недоуменно глазами. Семен: „Усилием воли, что ли?“ Ульяна: » Видимо. А у тебя есть что сказать?“ Я подумал и вспомнил свои мысли на счёт не помнившей меня Слави. Семен: „Я думаю, мы в цикле. Все остальные — как марионетки. Здесь всё просто повторяется. Нам надо просто прожить эту неделю.“ Ульяна: „Просто повеселимся тут, да?“ ~Даже в неизвестном месте, в неизвестном времени, она будет радоваться жизни. Удивительный человек. ~ Семен: „Чёрт с тобой, развлекайся. Только не преврати наше существование здесь в ад.“ Ульяна кинулась мне на шею и едко ответила: Ульяна: „Будет по-твоему, братик.“ И тут раздался звонок на ужин. Я отстранился от Ульяны. Семен: „Поторопимся. А то опять все места займут.“ Ульяна фыркнула и быстро зашагала из библиотеки. ~Кажется, я повёл себя как последний аутист.~ И какой-то тихий внутренний голос говорил, что мне не кажется. Вздохнув, я вышел на улицу. Свежий воздух ударил в лицо. За то время, что мы провели с Ульяной в библиотеке, солнце опустилось ещё больше. Пионеры шагали дружно в столовую, их было много. Мне пришлось слиться с этой толпой, дабы суметь войти в столовую вместе со всеми. В столовой как всегда было шумно и людно, но красную копну волос выследить было проще простого, что я и сделал. 2. Уйти в другое место. ~Не надо давать Ульяне выплёскивать свою энергию, да и репутацию портить нам двоим совсем не резон, ведь я же её брат…~ Я медленно подошёл к ним и кашлянул. Две девушки обернулись на меня. Они раскраснелись и выглядели очень возмущённо, как выглядят два драчуна, которые злятся оттого, что их начали разнимать. Женя: „Если тебе нужно просто в библиотеку, новенький, то подожди. Я тут с хулиганкой разбираюсь.“ Семен: „Она моя сестра двоюродная. И вожатая сказала за ней приглядывать. Вы на неё не кричите, а говорите мне. Смысла больше будет.“ Она набрала в себя побольше воздуха, готовясь к огромной тираде о прегрешениях и проступках. В недрах моей фантазии уже организовалась букмекерская контора, которая делала ставки на продолжительность и эмоциональность речи. Пока я мысленно представлял себе огромные ставки в оной, которые будут делаться во время речи библиотекаря, Женя во всю изливала мне грехи. Как на исповеди. Только печально, что она рассказывала грехи не свои, а Ульяны… Женя: „… И вот, наконец, она спорит с библиотекарем после всего этого. Как вас зовут, товарищ?“ ~Когда я успел стать товарищем? ~ Семен: „Семён. А вас?“ Женя: „Евгения.“ Она странно на меня посмотрела, от чего я мысленно поёжился. Семен: „Очень приятно. Пойду с Ульяной, мне нужно с ней поговорить.“ Ульяна стояла багровая, явно не обрадованная поворотом дела. Это меня возмутило, и я схватил её за руку, чтобы повести её в тихое место и высказать всё, что я думаю о её поведении, которое подрывает всю репутацию и логичный поток событий, пусть и среди бездумных иллюзий. Я решил идти к умывальникам. Подойдя к площади, Ульяна внезапно вырвалась и остановилась. Ульяна: „Почему ты решил поменять место? С чего я твоя сестра? Почему ты меня не выслушал? Друг еще называется.“ Я вспылил. Семен: «Потому что ведёшь себя, как маленькая, честное слово! „Зачем нормально вести себя, когда я могу ввязаться в бессмысленный спор?“» Ульяна: „А мне вести, как ты? Стелиться и подстраиваться? Как подстилка, честное слово!“ ~Так, если пошел жаргон, то нужно уже мириться, а то белый пушной зверёк придёт к нам гораздо раньше.~ Семен: „Ладно. Давай просто обсудим наше положение, а дальше поймём, как нам действовать, хорошо?“ Ульяна успокоилась, но было видно, что она, как и все девушки, запомнит любую мелкую ссору, в том числе и эту. Фыркнув, пионерка выпалила: Ульяна: „Я собираюсь вести себя настолько правильно, насколько считаю правильным вести себя в вымышленном мире! Видел здесь хотя бы один намёк на изменение? Здесь всё абсолютно так же! Как хочешь, я не вижу смысла здесь быть правильной пионеркой.“ Семен: „Ладно. Тебя что, не волнует, что здесь произошло?“ Раздался призыв на ужин. Я отвернулся от спорщицы, не дожидаясь ответа, и не торопясь пошел к столовой. Ульяна обогнала меня. Лицо мне разглядеть не получилось, но без сомнения, она скрипела зубами, сдерживая слёзы. ~Кажется, я что-то сделал не так. Совершенно не так.~ Уже на входе в столовую я вдруг получил подзатыльник. В глазах пошли круги. Не надо было составлять длинные логические цепочки, чтобы понять, что это была Двачевская. Алиса: „Ты, новенький. Слушай сюда. Обидишь Ульяну — получишь в десять раз больше, будь ты ей хоть отцом!“ После этой тирады она развернулась и ушла в столовую. ~Да, ничего не меняется. Вот только очень возможно, что я буду на месте Электроника.~ Потирая ушибленный затылок, я втиснулся в столовую и сел на первое попавшееся место. За ним сидела Ульяна. Надо было с чего-то начинать: — Ульяна? — Чего тебе? — Давай не будем сейчас разводить из этого целую проблему. Не время ссориться. Мы не знаем, что будет через секунду или день. И ещё… Извини за тот случай. Перегнул палку, согласен. Ульяна хмурится и кивает. 3. Справедливо заявить о своих правах сопровождающего. ~Без сопровождающего, говоришь, нельзя? Интересно.~ Я подошел к девушкам, невольно щурясь от столь шумной ссоры. Встав между ними, мне пришлось обратиться к Жене, как к еще более-менее хладнокровной участнице этого ора. Семен: „Вы библиотекарь?“ Женя: „А ты, собственно, кто?“ Семен: „А почему вы отве… Кхм, а я брат Ульяны. Двоюродный. Меня к ней сопровождающим вожатая поставила…“ Женя: „Так я и поверю!“ Семен: „А ты сходи с Ульяной и проверь у вожатой.“ Я незаметно подмигнул Ульяне, дабы она не волновалась. Женя нахмурилась и, наверное, обдумывала возможный ущерб библиотеке, если я останусь с ней один на один. Семен: „Думай быстрее, пожалуйста.“ Женя нахмурилась еще больше. Фыркнув, она сказала: Женя: „Я иду к вожатой с этой хулиганкой. Зайдёшь без разрешения — жизнь в лагере станет долгой и мучительной, понял, хунта?“ Я кивнул. Спорить и ехидничать с Женей в данный момент было бы самым глупым решением. Ульяна это поняла, поэтому, задрав нос, пошла по направлению к домику вожатой. ~Ну и ну, я только попал в лагерь, а уже разгребаю грехи за Ульяной! ~ Грустно улыбнувшись данной мысли, я был вынужден впасть в томительное ожидание, усевшись возле двери библиотеки. Солнце грело и ласкало тело. Глаза закрылись сами собой. *блинк* *анблинк* Послышались шаги. Возвратившись в стоячее положение и открыв глаза, мне трудно было не заметить мрачное выражение лица Жени и абсолютно счастливую улыбку Ульяны. Да, результат был предсказуем, но всё-таки я несколько обрадовался такому повороту событий и достаточно едко обратился к Жене: Семен: „Ну, товарищ библиотекарь, какие новые запреты вы нам принесли?“ Библиотекарша вспыхнула и хотела ответить что-то более обидное, но сдержалась, скрывшись за дверью библиотеки. ~А она умеет проигрывать, да.~ Уважение к Жене у меня возросло. Видимо, она не просто нудный книжный червь, любящий поспать. Но, отбросив размышления о споре и о его результате, я с Ульяной зашёл в библиотеку. Семен: „Пошли за стеллажи, там вроде не слышно нас, если говорить тихо будем.“ Ульяна кивнула и быстро скрылась за теми самыми стеллажами, которые были нам укрытием от Жени и Электроника. Когда мне удалось удобно усесться между стеллажей, Ульяна начала говорить: Ульяна: „Понимаешь, когда я только появилась, мне казалось, что я Ульяна, которая родилась в Советском Союзе, что я учусь в школе и прочее… А когда встретила тебя, то мои воспоминания из настоящей жизни начали просто не совпадать. Конечно, что-то в лагерной биографии было, но всё это было так расплывчато, будто… Я была эпизодическим персонажем какой-то истории, чей автор просто втиснул мой образ. Это все глупо и чересчур умно, я просто выбрала себя настоящую.“ Теперь настало моя очередь хлопать недоуменно глазами. Семен: „Как это?“ Ульяна: „Ну как, захотела так. А у тебя есть что сказать?“ Я подумал и вспомнил свои мысли на счёт не помнившей меня Слави. Семен: „Как будто мы в цикле. Все остальные — ничего не помнят, ни о чём не догадываются. Если здесь и правда всё повторяется — нам просто надо прожить эту неделю.“ Ульяна: „Тогда повеселимся тут, да?“ Невольно улыбка появилась у меня на лице. ~Даже в неизвестном месте, в неизвестном времени, она будет радоваться жизни. Удивительный человек. ~ Я положил на голову Ульяны руку и взъерошил ей волосы. Семен: „Да хоть Генду в розовый цвет крась, честное слово!“ Ульяна кинулась мне на шею и едко ответила: Ульяна: „Будет по-твоему, братик.“ И тут раздался звонок на ужин. Местный звонок — удивительная вещь. Несмотря на его абсолютную полезность, он всегда звенит не в тот момент. ~Надо заканчивать заседание, засиделись мы что-то…~ Я почему-то не мог просто взять и отойти от Ульяны. Будто что-то мешало мне. В конце концов она отпустила меня из своих объятий, и мы вместе вышли из библиотеки. Пионеры шагали в столовую. Каждый из них разговаривал с другим пионером или с несколькими, вместе они образовывали шумный и пёстрый поток, в который Ульяна меня втянула, крепко взяв за руку. Ойкнув, мне пришлось следовать за Ульяной, которая умело расталкивала встречных пионеров, несмотря на свои скромные габариты. Мы вломились в столовую одни из первых, правда, изрядно помятыми и запыхавшимися. Сев за первый попавшийся стол и отдышавшись, к нам пришло понимание, что мы не одни. За столом сидела Лена, которая уткнулась в тарелку, будто нас не было рядом. ~Как она смогла так быстро пройти? Да еще и через толпу пионеров! Однако, она не так проста.~ Вот только мысль эту я развить не успел — рядом со мной что-то упало на стул. Этим чем-то оказалась Алиса. Алиса: „Привет всем… Ба, какие люди и без мешка сахара! Брат Ульянки, что ли, про которого она протрындела мне все уши, да? Тебя как зовут, новенький?“ Семен: „Семеном зовут. Тебя-то как?“ Алиса: „Алисой, только не называй меня Дваче. Иначе на тебе будет отметина, как на том блондинчике, который назвал меня так случайно.“ Она показала рукой на Электроника, который уткнулся в тарелку и съежился за своим местом так, будто надеялся исчезнуть здесь и сейчас. 1. Сказать. ~Что ж это такое? Я на уровне Электроника для неё, что ли? Ну да, попробуем…~ Семен: „ДваЧе, можешь соль пере…“ Алису перекосило от неожиданности: Алиса: „Что… Что ты сказал?!“ Семен: „Соль передайте, уважаемая ДваЧе.“ Рыжеволосая пионерка вскочила, держа в руках стакан с компотом. Я остался сидеть на месте, невозмутимо глядя на неё. Она стояла, смотря мне в глаза, как змея смотрит на кролика. Ульяна же удивленно молчала. Лена не подавала признаков хоть какой-либо заинтересованности, а наоборот, собрала тарелки и быстро умчалась прочь. Секунды текли медленно, а глаза из-за этого так и хотели моргнуть. Но всё плохое когда-нибудь заканчивается. Алиса, посмотрев еще несколько мгновений мне в глаза, опустила стакан с компотом и улыбнулась: Алиса: „Думаю, мы с ним сработаемся.“ Окончание ужина мы провели довольно мило, если можно так выразиться. Вскоре мы втроём вышли из столовой. Семен: „Ладно, я спать пошёл, день сегодня нервный маленько выдался… До завтра, короче.“ Двачевская вскинула брови: Алиса: „Тебе что, Ульяна ещё ничего не рассказала?“ Я покачал головой. Ульяна толкнула Алису вбок локтем и начала что-то шептать ей на ухо. Благодаря навыкам банальной эрудиции, можно было понять, что говорили про меня. Через несколько минут их перешёптывания и моего вежливого кашля, Алиса отошла от Ульяны и сказала мне: Алиса: „Все хорошо, иди дрыхнуть, у нас другие планы на вечер и ночь…“ Я пожал плечами и пошел к своему домику. Сумерки спустились на лагерь. Несмотря на общую мрачность сумеречного лагеря, на душе было радостно, видимо, компания двух пионерок улучшила настроение, которое было загублено моим появлением в этом лагере. С этими мыслями я не заметил, как оказался перед домиком. Уже завалившись в домик, мое тело почувствовало огромнейшую усталость. Раздевшись и сложив вещи на табурет, мне ничего не оставалось делать, как упасть на кровать и заснуть. 2. Не говорить, а просто согласиться. Семен: „Ну ладно. Меня только Сёмой называть не надо и всё.“ Алиса ухмыльнулась и продолжили спрашивать меня о всяких глупых вещах. Я отвечал вяло, так как мне никогда не нравились бытовые вопросы про школу, любимое занятие и прочее. Через несколько минут неудачного разговора над столом зависла мертвая тишина. Вскоре Ульяна и Алиса ушли, весело разговаривая о чем-то. Остался я и Лена. Семен: „А тебя как зовут?“ Фиолетоволосая пионерка покраснела, но ответила: Лена: „Лена…“ Семен: » А что ты так молчишь при них? Обижают, что ли?“ Лена: „Ну, есть маленько… Но … Хотя зря я… Ничего страшного. Я пойду, извини, конечно.“ Мимо моего внимания совсем ускользнуло, что она все доела, а у меня полная тарелка. В столовой было пусто, поэтому мне пришлось доедать в звенящей тишине и одиночестве. Когда дело было сделано, я вышел из столовой, почему-то со странной тоской в душе. Над лагерем сгущались сумерки, в которых я шел до своего домика. Одиночество снедало меня. Тишина в лагере и отсутствие пионеров вне домиков и клубов только усиливали это чувство. С этими мыслями я не заметил, как оказался перед домиком. Уже завалившись в домик, мое тело почувствовало огромнейшую усталость. Раздевшись и сложив вещи на табурет, мне ничего не оставалось делать, как упасть на кровать и заснуть. Бздынь! .. Что-то стукнуло по окну снаружи. Наверное, какой-нибудь жук. Поворочавшись, я вернулся в состояние сна. Бздынь! .. ~Нет, надо точно проверить, кто там стучит…~ Я встал, запинаясь о свои же ноги, будто у меня их было двадцать пар, а не только одна, и, протирая глаза, заглянул в окно. Все верно. Алиса и Ульяна. Не жуки, конечно, но схожи по уму, если не поняли, что могли разбудить и Ольгу Дмитриевну вместе со мной. Сквозь зевки, рысканье под кроватью в поисках кед и тихую ненависть к этим реактивным носителям хаоса в „Совенке“, мне удалось привести себя в пристойный вид и, открыв окно, тихо, но веско, сказать: Семен: „Вы зачем сюда пришли? Здесь люди спят, вообще-то!“ Ульяна: » Да ладно тебе, ты же всё равно знаешь, что все это бессмысленно!“ Семен: „А что вам от меня нужно?“ Меня заинтересовала затея Ульяны, потому что её аргумент на счёт бессмысленности происходящего показался справедливым. Без труда распахнув окно, в моем мозгу отметилось, что Луна светила ярко, будто природа специально подстроилась под темные и страшные дела нашей троицы. Я попытался бесшумно спрыгнуть вниз, что почти получилось, если бы не моё кряхтение и шумное приземление к пионеркам. Ульяна, посмотрев на моё не очень мягкое приземление, хмыкнула и пафосно провозгласила: Ульяна: „Сегодня ночью, друг мой, мы займемся тем, чем никогда не занимались! Этой ночью…“ ~Она, видимо, готовила эту речь. Все гораздо хуже, чем я ожидал. М-да-а-а…~ Семен: „Деточка, ты чего орешь? Ты не забудь, у нас здесь окна открыты, а у вожатой сон чуткий.“ Ульяна нахмурилась: Ульяна: „Вот как всегда — зануда занудой. Короче, красить Генду будем.“ Мой левый глаз нервно задергался, а я сам не своим голосом произнес: Семен: „Что? Во что красить?“ Алиса: „В розовый цвет, естественно!“ Мне курить не хотелось последний год-полтора. Курить я бросил сразу после восстановления в университете. Уже неприятен был моему носу табачный дым. Но сейчас захотелось уйти в сторонку и снова нервно закурить. Семен: „Зачем?“ Ульяна и Алиса: » Как „зачем“? Потому что!» Ульяна: „Ну, пошли! Ты красить не будешь, просто посмотришь! У нас и краска есть, Семка, все схвачено!“ Она размахивали руками и восклицала. Я бы поспорил сам с собой на сто рублей, что еще чуть-чуть и это красноволосая бестия будет агитировать меня к покраске с помощью пинков. Семен: „Ладно, я пойду с вами, только потом ни слова о том, что я там был, ладно?“ Вдруг я ощутил в руках тяжесть и понял, что это была банка с краской. Они были не шибко тяжелые, да и в руках Ульяны и Алисы было по штуке таких же. Вот мы возле площади. За это время моя голова остыла, и в ней начали поселяться мысли, что достаточно весело будет посмотреть на реакцию вожатой и прочих обитателей лагеря. Я осмотрел Генду и подумал: ~Уж больно-таки ты высок для этих двоих, товарищ Генда! Стремянка нужна, а её не принесли…~ Но, кажется, это было произнесено случайно вслух, что повлекло реакцию Алисы, которая ухмыльнулась и ехидно вставила: Алиса: » Конечно, мы её не принесли. Она сама пришла! Мы с Ульяной спорили долго, кто на тебе будет…“ Я не менее едко ответил: Семен: „Я Ульяну подниму, она хоть и одного возраста, да она легче будет тебя. “ По её взгляду нам стало понятно, что я сравнял счет. Ульяна же с радостным криком залезла мне на шею, размахивая руками. Без проблем наш импровизированный двухэтажный дом дошел до Генды. Она оказалась довольно легкой на подъем. Алиса уже успела передать кисть, обмакнув её в краске. Ульяна сделала первый мазок по шее видного коммунистического деятеля. Ульяна: „НАСТАЛО ВРЕМЯ НАСТОЯЩЕГО ПИОНЕРСКОГО СЛИЯНИЯ, РОЗОВАЯ КРАСКА ТЕЧЕТ ПО ГЕНДЕ, ОКРАШИВАЯ НАШИ ГАЛСТУКИ!“ ~Всё-таки просмотр аниме дал свои плоды. Хоть что-то от моей прошлой жизни осталось.~ Семен: „Эй-эй, улики нам не оставляй, а то будет нам и слияние, и галстуки, и жидкий космос в придачу на линейке, чай не проволоку из кружка кибернетики тырим.“ Она лишь махнула рукой и сделала еще один мазок кистью. Так прошло полчаса с маленькими перерывами, не меньше, я все больше и больше уставал. Но рано или поздно кончается даже плохое, и мы с Ульяной докрасили нашу половину. Устало волоча ноги, мы уселись на лавочку. Алиса уже принялась за нижнюю часть Генды. Ульяна: „Можно бесконечно смотреть на многие вещи. Аж три. Первые две ты и так знаешь, а третья — это Алиса, которая так мастерски делает свою работу!“ Уставшие, мы вяло улыбнулись этой не менее вялой шутке. Молчание. Ульяна решила подать голос. Ульяна: „Я предлагаю это отпраздновать в столовой, один фиг уже наделали столько, что хуже уже не будет.“ Я молчал и собирался с силами для ответа. Наконец я собрался и ответил: Семен: „Почему нет, собственно? Сейчас отдохнем, да пойдем, бунтарка ты наша.“ Дальше мы просто сидели и смотрели, как Алиса красила памятник. Это было весьма интересно и гораздо менее трудно. ~Марк Твен оказался прав. Гораздо приятней смотреть, как кто-то красит, а не когда красишь ты.~ Я поднял голову вверх. Звездное небо, которое было закрыто в моей институтской жизни, оказалось открыто передо мной сейчас. В эти моменты обычно мало верится, что люди есть только здесь. Может, еще один Семен, где-то там, далеко-далеко, сидит и думает, что, может, еще один Семен, где… Так, хватит рекурсии тут разводить. ~Интересно, а здесь есть живность? Белки там всякие. Ну да ладно. Вот, Алиса уже свою половину докрашивает. Быстро она, однако. Даже не успел захотеть поспать, а она скоро всё закончит.~ Сладко потянувшись, дабы размять мышцы, я обратил внимание на Ульяну, которая уже встала и смотрит на памятник, как смотрит художник на свою любимую картину. Ульяна: „Это тебе не в простынях по лесам бегать!“ Семен: „А что я-то? Я ничего. Это кто у нас тут прыгал?“ Ульяна: „Да ну тебя, зануда! Все бы тебя вспоминать!“ Семен: „А, действительно? Ну ладно.“ Спорить бессмысленно — легче согласиться. Чай всё равно через минут пять забудет. Ульяна: „То-то же. Эх, хорошо получилось!“ Незаметно подошедшая Алиса тоже вставила: Алиса: „Вы оба не хотите сказать кое-что?“ Я вздрогнул. Семен: „Ты о чем?“ Она усмехнулась: Алиса: „Вы так мило воркуете, ни черта вы не брат с сестрой.“ Теперь Ульяна вздрогнула. Ульяна: „Да о чем…“ Алиса: „Да не ври ты. Я уже поняла, что Семен в тебя втюрился. Герой-любовник.“ Я мысленно вздохнул с облегчением и сказал: Семен: „Ладно, ты выиграла, только не рассказывай никому, ладно?“ Алиса состроила ехидную рожицу и ответила: Алиса: „А то… Герой-любовник.“ Меня покорежило от мысли, что она будет называть меня так каждый раз, когда мы будем наедине. Алиса: „Ладно, я устала и спать пошла, а как вы там будете — не моё дело.“ Ехидно улыбнувшись, Двачевская быстрым шагом поспешила по направлению к себе в домик. Ульяна протянула мне руку. Она была прекрасна в лунном свете. Глаза светились задором и некой таинственностью еще больше, чем обычно. Точнее, последнего у неё раньше не было совсем. Сейчас эта красноволосая пионерка походила на ведьм, которые сравнительно недавно захватили всю бульварную литературу и представляли правило трех „О“: Обязательно красноволосые, обязательно красивые и обязательно ехидные. Я взялся за руку, и девушка так быстро рванула к столовой, как только могла. От неожиданности споткнувшись, мои ноги сами понесли меня к столовой. Наконец-то мы остановились, и вопрос с моей стороны не заставил себя ждать: Семен: „Ты что так рванула?“ Ульяна: „А, просто так. Понимаешь, ночной воздух пьянит, всё такое…“ Не договорив, она покраснела и засмущалась. Семен: „Да ладно тебе, я понял. Не такой уж я зануда, чтобы не понимать красоту природы.“ Ульяна подняла глаза и засмущалась еще больше. Я вздохнул: Семен: „Как ребёнок, честное слово. У тебя ключ есть? Дверь как открывать будем?“ Пионерка приободрилась и снова стала маленькой ведьмой: Ульяна: „Вот так всегда… Всё за всех делать надо, всё сама, всё сама…“ Она с легкостью подбежала к двери и её ударом кулаком по замку. Мой рот открылся так же, как распахнулась дверь в столовую. Ульяна рассмеялась: Ульяна: „Поставь челюсть на место, уж за мои две с лишним недели можно понять, как открыть дверь быстро. Ну-с, прошу в наш ресторан!“ Мы зашли в столовую и уселись за первый попавшийся стол, за которым были скромные булочки и кефир. ~Ишь ты, спланировала всё. А прикидывается глупой гиперактивной девчонкой.~ Семен: „Ульяна?“ Ульяна: „Что?“ Семен: „Ты просчитала всё мое поведение, что ли?“ Она смутилась, но глаза не опустила. Ульяна: „Ну, ты же не просто так должен был помогать мне, вот я и придумала… Разве плохо?“ Семен: » Да нет, что ты, все нормально. Приступим? Дальше мы просто ели, лишь изредка перекидываясь малозначительными фразами. После нервных потрясений и в целом трудного дня, скромный набор еды, который можно было одолжить из столовой без заморочек с готовкой, казался самой лучшей едой на свете. Скоро с „трапезой“ было покончено и мы, собрав крошки и уничтожил другие бесхитростные улики, вышли из столовой. Луна уже поднялась очень высоко. Время было давным давно за полночь, если, конечно, мои примитивные навыки ориентации не подводили меня. Мне ужасно захотелось спать. Это было закономерно и неудивительно. Но все-таки чуть обидно. Через мгновение я вспомнил про Ульяну. ~Как приличному человеку мне нужно проводить… Но и спать охота, она же друг, поймет, что не час дня на дворе…~ ДИЛЕММА О ТРЕХ ВЫБОРАХ 1. ПРОВОДИТЬ УЛЬЯНУ Любовь к вежливости пересилила физиологические потребности, и мой организм приготовилися к еще одному испытанию. Сжимая скулы, чтобы не зевать, я обратился к Ульяне: Семен: „Вот завтра буча будет. Не дай Бог вожатая проснется или уже проснулась среди ночи. Ну да ладно. Айда до твоего дома?“ Ульяна улыбнулась. Ульяна: „Ну, айда, что мне с тобой поделать? Ты ж джентльмен у нас.“ Ночной лагерь хорош под луной. Надоедливые и чересчур шумные пионеры, которые шныряли туда и сюда, не давая иногда нормального прохода, спят. Им предстоит завтра трудный день. Или уже сегодня. Но не суть важно. Вот, например, сверчки до сих пор не замолкли. Это очень странно, ведь должен же быть такой час ночью, когда затихает всё и вся, кроме ветра и листвы. Мы молча шли по лагерю под звуки тех самый сверчков, которые продолжали выдавать все новые и новые трели. Полностью выговорившись за эти вечер и ночь, мы шли молча, любуясь лагерем. ~Не так уж и плохо быть в лагере. Неделя обычного отдыха, которая подарила мне подругу и нужный пинок под пятую точку, чтобы начать делать хоть что-то полезное…~ Вот мы проходим возле Генды. Краска еще блестит, и мне малость неловко за этот инцидент. В мыслях мелькают оправдания ради успокоения совести. Они мало убеждают, но на душе меньше скребут кошки. ~Все равно лагерь не настоящий, ничего страшного не случится, да и отмоем эту краску, если что.~ Относительно успокоившись, я не заметил, как мы подошли к домику. Семен: „Ну, пока, что ли…“ Ульяна: „Пока, только у меня одна вещь еще…“ Семен: „Что такое?“ Она прильнула ко мне и поцеловала меня в щёку. Я выпал из окружающей меня реальности на несколько мгновений, но их хватило, чтобы Ульяна, хихикая, скрылась за дверью. Простояв, несколько секунд, полностью ошеломленный произошедшим, мне пришлось идти в свой домик, зевая и борясь со сном. Проходя по лагерю, я уже не обращал внимание на обстановку, мои ноги волочились абсолютно неосознанно, а в голове было пусто. Оказавшись перед домиком и зайдя в него, я, наскоро раздевшись и раскидав одежду, упал в постель. Когда голова моя коснулась подушки, Семен, образцовый пионер и человек-стремянка, уже спал. 2.ПРОВОДИТЬ ДО ПЕРВОЙ РАЗВИЛКИ И ВСЁ. В голове появилась идея. Семен: „Давай я тебя до площади доведу, а дальше расходимся? Спать охота — ужас.“ Ульяна: „Да без проблем. Ну, что, пойдем?“ Я молча кивнул и взял её за руку. Тихий лунный лагерь выглядел совсем по-другому, чем когда его наполняли шумные пионеры. Без суеты и ора почти любое место становится лучше. И „Совёнок“ казался одним из этих мест. Ранее ярко-зелёная трава под покровом ночи стала изумрудной и блестела в свете Луны. С Ульяной мы говорили о всяких пустяках, будто вернулись в настоящий мир и на нас была обычная повседневная одежда, а не пионерская форма. На душе становилось спокойней, и тревога, которая постепенно нарастала в моём сердце с самого начала дня, начала уходить. Воспоминания о университете, обсуждение профессоров, особенно тех, кто не нравился Ульяне: Ульяна: «Вот у него усы такие длинные, и как нахмурится, будто его кафедра нужна в нашем институте! Кот расфуфыренный, „Неуд“ чуть не поставил! Учить пришлось…» Улыбка не сходила с моего лица. Ульяна — отличный рассказчик, умеющая даже самые серьёзные и вроде как не смешные вещи показать забавными. Я рассказывал мало, зачастую просто смеясь и кивая головой в нужных местах. Вот, мы проходим около Генды. Мне становится малость стыдно за это, о чём я говорю Ульяне. Она, улыбаясь, отмахивается. Ульяна: „Ты сам посмотри, Алиса ту взрывчатку сделала? Сделала. Использовала? Использовала. Сейчас видно хоть чё-нить? Да ничего!“ Я молча кивнул и почувствовал, что пионерка и студентка в одном лице права, но осадок от мучившей меня совести, остался. Спустя несколько секунд мы разошлись. ~Эх… Всё страньше и страньше. Что ждёт нас после этого всего? Раз на раз всё-таки не приходится. Жахнуть чем-то может, в первую неделю я ещё легко отделался… Только как и почему? ~ Но как бы человек не пытался дать нелогичному явлению логичное объяснение то, особенно если этот человек – я, у него ничего не получится. Особенно, если явление противоречит времени, логике и слушается только своих законов. ~Боже… Легче не думать об этом вообще! ~ Проходя по лагерю, я уже не обращал внимание на обстановку, мои ноги волочились абсолютно неосознанно, а в голове было пусто. Оказавшись перед домиком и зайдя в него, я, наскоро раздевшись и раскидав одежду, упал в постель. Не думать о лагере оказалось ещё труднее. Чем больше становились мои усилия не размышлять о нем, тем больше мрачные мысли поглощали меня. Все размышления были бесплодны и бессмысленны. Но после долгих и мучительных ворочаний и ёрзаний, мне удалось уснуть. 3. РАЗОЙТИСЬ ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС. Семен: „Короче, давай мы быстро пойдем спать, пожалуйста, а то я совсем не привык к этой фигне…“ Ульяна нахмурилась, но кивнула. Ульяна: „Спокойной ночи, чтоб выспался у меня!“ Семен: „Так точно, капитан!“ В этот же момент Ульяна быстро рванула к себе в домик. ~Ишь ты, как быстро бежит, сразу видно, что живой двигатель. Реактивный.~ Я потянулся и встряхнул головой, чтобы отогнать от себя сонливость. ~Нет, Семён, надо сначала дойти до домика, а там уже и трава не расти…~ Лагерь, пусть и красивый ночью, меня не привлекал своими видами, как не привлекает голодного человека возвышенная классическая музыка. Мои ноги еле как волочились по асфальту, когда я встретил… Лену? Фиолетоволосая пионерка сидела на лавочке, держа рядом с собой книжку. Всю мою сонливость словно рукой сняло. Она меня увидела раньше, и это мне очень не понравилось. Ведь мы были на площади, на которой стояло розовое произведение соцреализма. Мне удалось задать вопрос первым: Семен: „Лена? Что ты здесь делаешь? Да так поздно ещё.“ Лена покраснела и опустила глаза. Лена: „Я не хочу тревожить Славю светом в домике, когда читаю. Фонарика нет, а ночь белая, как в Петербурге… Вот, сам посмотри.“ И действительно, если посмотреть, то всё действительно легко читается под лунным светом. Я начал читать… Впереди лежали плодородные земли — плантации, служившие приютом женщинам, детям, старикам, неграм. Янки шли, прочёсывая пространство шириной в восемьдесят миль, всё сжигая по дороге и грабя. Сотни домов стояли, объятые пламенем, в сотнях домов раздавался стук сапог. Но Скарлетт, глядя, как синие мундиры заполняют холл, не думала о том, что такова участь всего края. Для неё это было чисто личное дело — злодеяние, направленное умышленно против неё и её близких. Когда янки ввалились в дом, она стояла в холле возле лестницы, держа на руках младенца, а из складок юбки торчала головка Уэйда, прижавшегося к ее ногам. Одни солдаты, толкая друг друга, бросились вверх по лестнице, другие стали вытаскивать мебель на крыльцо и вспарывать штыками и ножами обивку кресел, ища спрятанные драгоценности. Наверху они тоже вспарывали тюфяки и перины, и вскоре в воздухе замелькали, поплыли пушинки и стали, кружась, мягко опускаться на пол, на волосы Скарлетт. И бессильная ярость заглушила остатки страха в её сердце, когда она беспомощно глядела, как вокруг неё грабят и рушат. Сержант — кривоногий, маленький, седоватый, с куском жевательного табака за щекой — подошёл к Скарлетт, опередив своих солдат, смачно сплюнул на пол и частично ей на подол и сказал: — Дайте-ка сюда, что это тут у вас, барышня. Она забыла, что всё ещё держит в руке безделушки, которые хотела спрятать, и с усмешкой — достаточно презрительной, как казалось ей, чтобы не посрамить бабушки Робийяр, — швырнула их на пол, и последовавшая из-за них алчная схватка солдатни доставила ей своего рода злорадное удовольствие. Лена: „С-с-семён?“ Я очнулся от чтения. Лена застенчиво улыбалась, кажется, она делала вид, что совсем не видит розового Генду. ~И это любовная книжка? Бр-р-р…~ Семен: „Я не думал, что ты историческую литературу читаешь, интересно, правда?“ Она опустила глаза и покраснела: Лена: „Да, конечно. Но там еще и про любовь написано. Вот…“ Семен: „Немало уже прочитала, как я вижу. Эм-м-м… Надо прочитать, если честно…“ Лена: „Значит, ты уже сложил мнение о героине? Она очень волевая. Я тоже такой хочу стать!“ Я улыбнулся, видя, что у пионерки загорелся огонёк в глазах. Видно, она перешла на одну из своих любимых тем. Мне пришлось сесть рядом, чтобы удобней слушать… Но внезапно с Лены внезапно слетела всякая стеснительность, и раздался вопрос, который был очень не желателен: Лена: „А что здесь делаешь ты, Семен?“ ~Штирлиц ещё никогда не был так близок к провалу. Да ещё от кого? Ведь Лена — даже не эквивалентна Мюллеру в „Совенке“, всё только впереди, а я уже засыпался…~ Семен: „Ну… Я есть хотел, вот, со столовой иду. Мне Ульяна сказала, что из столовой можно брать еду иногда, всё равно никто не заметит, а если и заметят, то не сильно и ругают. С одного раза ничего не будет. Только не рассказывай, ладно?“ Лена улыбнулась. Здесь два момента: либо она улыбнулась столь хлипкой лжи, либо она поверила и улыбнулась. ~Сколько значений таит в себе улыбка, просто ужас… Как ведут себя только психологи и психиатры, различая всю эту мимику? ~ Лена: „Хорошо. Только прочитай потом книгу на досуге, ладно?“ Семен: „Ладно. Я пойду, спать охота… Спокойной ночи!“ Я встал с лавочки и, потянувшись, устало побрёл. ~Она ведет себя слишком натурально, чтобы быть просто куклой. Может, она такая же, как и Ульяна — потерявшая память?» Оказавшись перед домиком и зайдя в него, я, наскоро раздевшись и раскидав одежду, упал в постель. Все заботы и думы смешались в единое полотно, которое заставило меня сомкнуть глаза. Второй день. Сон ускользнул от меня, словно я пытался поймать предрассветную дымку. Одеяло было теплым, оно так и убаюкивало меня, но, сколько бы я ни ворочался, мир грёз с каждой секундой таял, как утренняя роса. Сквозь едва приоткрытые веки били мягкие лучи утреннего солнца — не такого жаркого, полуденного, как на прошлой неделе. Институтская привычка просыпаться с восходом дала о себе знать — я нехотя протёр глаза и посмотрел на соседнюю кровать. Ольга Дмитриевна ещё спала. Да и эта дурацкая пионерская форма, которую она мне вчера обещала… Не то чтобы мне вообще нужны эти шортики и белая рубашечка —, но выделяться из толпы тоже не в моих правилах. Я решил аккуратно разбудить вожатую. Семен: „Ольга Дмитриевна? Ольга Дмитриевна!“ Я попытался её тронуть, но недовольное мычание из-под одеяла заставило меня испуганно отпрянуть с желанием спрятать руку, которой я тронул вожатую, куда подальше. ОД: „Что тебе в такую рань, Семё-он?“ Семен: „Ну так мне, это… форма нужна, порошок зубной, щетка, мыло. Я птица ранняя, вы извините.“ ОД: „Ключи от подсобки и клуба в тумбочке, вернешь. Все в подсобке лежит, сам найдешь. Только не перевороши там всё…“ Я стоял ещё мгновение, ожидая, что вожатая скажет еще что-то, но внезапно понял — она опять уснула, и ей абсолютно не до меня. Хмыкнув, я как можно тише вышел из домика, протирая глаза. Есть некоторый отрезок времени утром, когда солнце ещё не встало, но уже достаточно светло. Ночная прохлада ещё не отступила полностью, но уже сдает позиции. Легкий ветер бодрил своими прикосновениями. Роса блестела в траве, как горный хрусталь. Тишь да гладь. Посвежевший от ветерка, я направился быстрым шагом к клубу кибернетики. Весьма скоро я понял, что прохлада весьма приятна только первые пары минут, дальше идут мурашки, подрыгивание время от времени ногами и состояние „зуб на зуб не попадает". Ругаясь про себя и дрожа, я вставил ключ в дверной замок и попробовал провернуть. Не получилось. Опешив, я дернул дверь на себя и чуть не упал от чрезмерного усилия, ибо дверь была открытой. ~ Кибернетики чертовы, дала же им вожатая дубликаты ключей! Вот просто же: дали — закрывай. Нет, зачем же? За своё хозяйство-то мы не боимся, да? Хотя к черту, главное — зайти, а то окончательно продрогну.~ В клубе кибернетики, как, впрочем, и всегда, царил систематизированный беспорядок Шурика. Да, именно систематизированный беспорядок. Для простого человека невозможно было понять, как кибернетики и прочие люди, которые уходили в своё любимое дело с головой, ничего не теряют при полном отсутствии видимого порядка. Для выше описанных людей рабочее место — их вотчина, замок, бомбоубежище и место для медитации. Но пора спуститься с небес на землю со своими размышлениями. Я не слишком близко был знаком с клубом как с рабочей площадкой, поэтому сразу пошёл в кладовку. Её я даже не стал пробовать отпереть ключами, так как если кибернетики не закрыли даже главный вход, то что уж говорить про каморку со всякими ненужными для грабителя вещами.. Но и тут меня постигла неудача. Дверь не открывалась. ~Это уже какой-то абсурд! Что это такое? ~ Я вставил ключ в замок и попробовал открыть.Ключ повернулся. А вот ручка почти не проворачивалась. Значит это может только одно — кто-то держит ручку с другой стороны. Семен: „Кто в тереме живёт, людям форму не дает?“ Я невольно сказал рифмой, от чего поморщился. За дверью раздался чуть различимый шорох. Потом шептание. Человек двух, как минимум. Догадаться было нетрудно. ~Кто ходит в кладовую по утрам? Кто тырит краску по ночам? Бу…Ра… Кхм, не то.~ Семен: „Да открывайте вы уже, Ульяна, я понял, что ты там!“ ~Какая забавная закономерность. Преступники приходят на место преступления после преступления. Одни клише и тавтологии, честное слово! ~ Дверь открылась. Я наблюдал странную картину. Ульяна и Алиса разгребали завалы барахла, как полярники, которые делают то же самое с огромными сугробами снега, заваливающими по утру их укрытия от ночной метели. Алиса: „Что смотришь? Не видишь, форму ищем? Ты-то у нас чистый, стремянкой работал, а я вкалывала одна, пока вы отдыхали! Помогай давай.“ И действительно, странно, что я не заметил с самого начала розовое пятно на рукаве. Я хмыкнул и ответил: Семен: „Я за тем же самым, если ты не догадываешься. А ещё за помывочными средствами…“ Прямо мне в лицо в тот же момент полетел сверток, который я еле как успел перехватить на пути к цели. Рассмотрев его, стало понятно, что это то самое мыло душистое и прочие прелести для личной гигиены. Алиса: „Поймал все-таки.“ Она одобрительно на меня посмотрела. Я несколько смутился — комплимент от Алисы — вещь редкая и может вызвать английский дождь на Северном полюсе и сибирскую метель в тропическом лесу. Но смущаться слишком долго было глупо, и мне пришлось усесться рядом с ними разгребать всякие полезные и не очень вещи. Так прошло пятнадцать минут, которые показались мне вечностью, которые была пропитана пылью, запахом нафталина и чего-то еще. Вся эта адская смесь заставляла меня чихать, словно больного гриппом. Естественно, если первые пять раз мне вежливо желали мне здоровья, то в остальные разы посмеивались. И когда мне уже казалось, что дальше всё будет только хуже, ибо у меня покраснеет нос, и я стану похож на обитателя типичной скамейки под окнами типичного дома не менее типичной для постсоветского пространства улицы, внезапно для самого себя выдвинул неприметный ящик, где должны храниться химикаты. Скорее просто так, чем для чего-то осмысленного. В ящике оказались растворители, которые я осмотрел с полным безразличием, но когда я уже хотел поставить ящик на место, меня осенило. Семен: „Алиса, а растворитель не поможет?“ Алиса сидела в другом конце кладовки и, не поворачивая головы, кинула: Алиса: „Если найдешь здесь хоть что-то, похожее на растворитель — буду выполнять поручения вожатой и выметать площадь весь этот вечер, ага.“ Я взял бутылочку, через пробку которой просачивался запах, который я не смог определить за целые пятнадцать минут пребывания здесь. Семен: „Ну, как бы… Ты не против, если я буду сидеть на лавочке и аплодировать тебе, когда ты будешь работать?“ Алиса повернулась. Я разглядел на её лице некую смесь радости от находки и разочарования от сказанного. Алиса: » Может быть, договоримся?“ 1. „Слово — не воробей, вылетит — не поймаешь.“ +1 к нэ. 2. „Да и ладно. Держи за просто так.“ +1 к гэ 1. Семен: „Слово — не воробей, так что сегодня перед ужином я буду ждать.“ Алиса еще раз зыркнула на меня нехорошим взглядом и молча взяла бутылек с растворителем. Через несколько минут она стерла пятно и ушла, закрыв чуть громче, чем надо дверь. Ульяна все это время хранила вежливое молчание, что было несколько странным. Она вообще все это время не поворачивалась и застыла в своем углу. В тишине раздавалась её мерное и тихое посапывание, благодаря чему я понял, что она уснула, положив голову на что-то мягкое. ~Вот ночь целую занималась чем-то. Никакого порядка. Не то что я…~ Через мгновенье я сам вспомнил, чем занимался этой ночью и смутился из-за своего пустого самодовольства. Семен: „Ульяна, вставай! Ольга Дмитриевна заметит, что ты здесь спишь, тогда дело о розовом Генде будет на один зуб даже для героев Донцовой!“ Она вяло замахала руками и что-то промычала. Я всё равно не собирался её выслушивать и потянул её к выходу, на свежий воздух. По самым скромным расчетам до линейки оставалось минут сорок. Она начала мычать еще настойчивее и нашарила свою импровизированную подушку, которая оказалась формой. Семен: „Ну замечательно просто. А раньше нельзя было?“ От Ульяны опять послышалось мычание, среди которого отчетливо слышалось слово „лень“ и „я же еще готовила“. Через пять минут мытарств и проталкивания непроталкиваемого в дверной проем, мы вышли из клуба кибернетиков, после чего я быстро ушел в свой домик, а Ульяна медленно, но верно, дошла в свой. Свежий воздух показался чем-то драгоценным после происшествия в кладовой. Он казался необычайно легким после затхлого воздуха кладовой. Я наконец дошел до домика. Вожатая еще, судя по всему, не выходила. Значит, я встал очень рано. Привычка, что сказать. И что забавно, Ульяна последовала моей привычке тоже. ~Выучил её все-таки не опаздывать на лекции…~ Осмотревшись и заметив, что вожатая еще лежит, я с удовольствием разложил все вещи и, не торопясь и зевая, упал на кровать, зная, что еще можно невозбранно поспать, хоть и не очень много по времени. 2. Семен: „Да ладно тебе, кто знал, что найдется. Я же пошутил.“ Алиса благодарно кивнула и взяла бутылек с растворителем. Пока она оттирала юбку, я повернулся к Ульяне, которая за все время подозрительно молчала и не подавала виду. Подойдя ближе, я увидел, что глаза её закрыты, а сама она тихонько сопит, положив голову на что-то. ~Все вкалывают, а она здесь лежит, точно ночью маялась по всему лагерю! ~ Буквально через мгновенье я вспомнил, что сам не лучше и смутился. Но Ульяну будить все-таки надо, долго здесь находиться нежелательно из-за раздражающего запаха и из-за нежелательных свидетелей. Поэтому я чуть громче, чем надо, сказал: Семен: „Доброе утро, Вьетнам!“ Как и положено в этих случаях, человек вскрикивает, вскакивая на ноги и пытается найти того, кто сделал эту подлую и несмешную для пострадавшего шутку. Тоже самое сделала и Ульяна. Встретившись взглядом со мной, она задала странный вопрос: Ульяна: „Что тебе нужно?“ Семен: „Мы тут форму ищем, если ты не знаешь. А твой угол как бы последний.“ Ульяна потянулась за импровизированной подушкой, которой оказалась пионерской формой. Я воззрился на неё с некоторым удивлением и печалью. Семен: „Раньше нельзя было сказать?“ Ульяна: „Ну, понимаешь, все равно там была только юношеская, а то было гарантом, что ты не уйдешь раньше времени.“ Неловкое молчание воцарилось в маленькой комнатушке. После этой недолгой паузы я все-таки спросил: Семен: „Только что придумала?“ Ульяна покраснела и отвела взгляд, что оказалось выразительней тысячи слов. Алиса: „Я тут оттерла все, пойдемте скорей, а то запалят, как пить дать!“ Я кивнул и вышел из кладовки. Судя по лучам, которые пробивались сквозь окна, мы тут просидели минут тридцать-сорок. По самым скромным меркам мы успевали даже уснуть до линейки, что было отлично. В клубе мы не оставались долго, как бы хищно не смотрела Ульяна на некоторые приспособления кибернетиков. На улице нас встретил свежий воздух. Если я уже свыкся за этих сорок минут к запаху растворителя, то утренняя прохлада вкупе с мягким зефиром сделали воздух вокруг, как это не странно звучит, невесомым и вкусным. Но если я и мог медлить и наслаждаться воздухом, то Алиса и Ульяна не могли это позволить, поэтому они обе чуть ли не побежали к себе, пренебрегая красотой природы в этой странной иллюзии. Так я и дошел до своего домика, рассматривая безлюдный лагерь, который был гораздо лучше, чем когда по нему бегают всякие пионеры и пионерки. Зайдя в домик, я разделся и лег под одеяло. Сон закрадывался медленно, обволакивая сознание вязкой пеленой. Сон был странным. Очень странным. Я оказался в своей комнате, которая была прибрана и вычищена. На столе не было компьютера, но была записка, на которой моим кривым почерком было написано: „Ты в компьютерной игре, Семен, очнись!“ Правда ударила мою голову мешком сахара. Я был просто неким типажом, что-то наподобие Арлекино или Пьеро, которых может играть любой человек, сохраняя, конечно, определенные признаки персонажей. Я живу в лагере, в институте, а некто выше контролирует меня в момент важного выбора. ~Смешно, как в аду, даже мое мнение про путешествие во времени со сменой тел было менее ужасным…~ Я хотел уже выбежать из квартиры, что-то сделать, выйти из этой комнаты, реальности, вселенной… Но, как это бывает со снами, он оборвался. Я резко вскочил с кровати, и понял, что от ужасного сна, от которого на моем лбу появился холодный пот, остались какие-то странные расплывчатые картинки, которые не объясняли почему меня посетил такой испуг. Все забылось. Оставалось лишь смутное предчувствие, что кто-то надо мной просто посмеялся. Встряхнув головой, подобно собаке, я огляделся. Вожатой уже не было. Значит, у нас есть вероятность того, что взрыв прогремел, также есть вероятность, что вожатая выместит всю свою ярость на линейке. Дабы поддержать свою репутацию примерного пионера, надо было придти на линейку. Одевшись и захватив с собой средства личной гигиены, я направился к умывальнику. День обещал быть солнечным, собственно, как и всегда. ~Кстати, весьма странно, что здесь нет дождей. Так даже неинтересно…~ Я улыбнулся от этой мысли, проходя мимо розового Генды. ~Имей совесть, Семен. Здесь скучать тебе никто не даст…~ А вот и умывальники. Как обычно они блестели на солнце, всегда готовые дать всем свою порцию холодной воды, от которой сводит не только зубы, но и, наверно, добрую половину лица. Но когда еще легкий ветер чуть коснется мокрого лица, которого еще не успел вытереть кто-либо, то тогда владельцу этого лица покажется ветер не легким зефиром, а настоящим холодным ветром, который обжигает кожный покров мелкими и колкими льдинками. Когда я уже почти закончил умываться, меня вдруг хлопнули по спине и раздался веселый голос Ульяны: Ульяна: „Поторопись, пионер, сегодня экстренная линейка!“ Семен: „Из-за чего же, интересно?“ Добавил я едко. Ульяна: „Да ты не поверишь! Кто-то памятник покрасил! В розовый цвет!“ Махнув рукой на дурачившуюся Ульяну, я поежился, так как боязнь линейки все-таки была неиллюзорной и грозной. Точнее не самой линейки, а того, что нас на ней ждет, если мы попадем под подозрение нашей вожатой. Ульяна: „Да что ты паришься? Следов мы не оставили, отпечатки пальцев снимать не будут, пятен на нас нет, все хорошо!“ Семен: „Все так говорят, а потом как раз — и финита ля комедия.“ Ульяна: „Нудный ты, честное слово. Ладно, я не знаю, как ты, а я бегу на линейку!“ И, как это не внезапно, побежала по направлению к площади. Я спокойно последовал за ней, как преступник шел на эшафот. Но как бы мои ноги медленно не шли, я оказался на площади. Пионеры уже выстроились в ряд, ожидая вожатую и тыча пальцами на розового Генду. Каменный Генда выглядел понуро и обиженно, но пожаловаться на свой нелепый вид и на наглых пионеров, которые обсуждают его с такой живостью, естественно, не мог. Дойдя до самого начала шеренги, я встал в её главе, чтобы не бегать между пионерами, выбирая место. Как только пионеры построились по порядку соответствии с новоприбывшим, пришла вожатая. Она вела себя, будто ничего не произошло. Даже слишком. Сначала она говорила про идеалы коммунизма, про поведение настоящих пионеров. Я кивал головой в нужных местах, пожирал глазами вожатую и тщательно старался не зевать. Потом началось нравоучение об уважении к тем людям, которые сделали нашу жизнь лучше. Я кивал головой, уже не разбираясь в сказанном, а желваки напрягались так, что в некоторые моменты вожатая пару раз задерживала на мне взгляд, пытаясь догадаться, что за эмоция отображается на моей физиономии. После этого… После этого я отключился, лишь изредка зевая и кивая. ~Не умеет толкать речи. Как только остальные держатся? ~ Но тут раздался выпад, который ожидать было не желательно, а обязательно. ОД: „Двачевская, где ты была этой ночью?“ Двачевская: „Спала.“ ОД: „А почему ты так химией пахнешь?“ Неловкая пауза. Вожатая смотрела на Алису. Алиса смотрела на вожатую. Молчание затягивалось. Молчание становилось тягучим, невозможным. Из него уже можно было делать ластики. Первым нарушила молчание вожатая. ОД: „И как ты можешь прокомментировать это?“ Тут Алиса улыбнулась странной, неестественной для неё улыбкой и ответила: Двачевская: „Просто.“ Вожатая сначала смутилась от такого странного ответа, но быстро оправилась. Спустя мгновение она сказала всем: ОД: „Из-за Алисы и её проступка, я накладываю на всех вас так называемую круговую поруку. Вы будете все вместе очищать памятник от краски. Так-то! А сейчас всем спасибо, все свободны. Марш на завтрак!“ Я прекрасно понимал, что вожатая придумала это по нескольким причинам. Одна из них была обусловлена пониманием того, что Алиса не могла сделать этого в одиночку. Пионеры негодовали, ворчали и спорили между собой, но все равно шли в столовую. По дороге в столовую меня перехватила вожатая. Оная вожатая выглядела очень важно, будто собиралась сообщить что-то неимоверно важное. Хотя редко она была в ином настрое. У меня похолодело внутри, так как мое воображение придумывало разные ситуации, которые могут быть важными для вожатой. Например, то, что я по красил некий памятник этой ночью. ОД: „Мне нужно с тобой поговорить об одной вещи.“ Семен: „К-какой?“ ОД: „Я знаю, что ты сейчас будешь прикрывать сейчас свою сестру, и я знаю, что ты не виноват, а, наверное, просто заметил её за этим делом, так что просто выслушай меня и лишь иногда говори, понятно или нет.“ Семен: „Ладно.“ Я нервно сглотнул. Хорошо, что она меня не подозревает. Плохо, что подозревает Ульяну, хоть от этого никуда не деться. ОД: „Двачевская плохо влияет на Ульяну. Поэтому их нужно разделить, вытащить её из сферы влияния. Поэтому Алису я отправляю к себе жить, а тебя отправляю жить к Ульяне, потому что ты брат и будешь её контролировать. Был бы кем другим, я бы тебя не отправила, но ты авторитет для неё, наверно.Вот и все. Понятно?“ Это было странным. Весьма странным. Нет, все было логично. Но вроде ничего логичного не было. Семен: „Ясно.“  ОД: „За вещами придешь после завтрака, ясно?“ Семен: „Хорошо.“ ОД: » Тогда иди на завтрак, не медли, а то места все займут заманчивые!“ Я пошел в столовую, весьма ошеломленный эдаким поворотом. В столовой было как всегда шумно. Я сел на первое место, которое попалось. За столом сидели Мику, Лена и Славя. ~Весьма удачная компания, никто не будет докучать вопросами и обсуждениями про памятник…~ Мику: „Семен, как ты думаешь, кто мог помочь Алисе?“ Я нервно вздрогнул. Никогда не любил такие моменты. Славя и Лена молчали, уткнувшись в тарелки. Семен: „Не знаю, даже не подозреваю, кто бы это мог быть. Главное, сейчас мы пойдем отмывать памятник. А все эти домыслы бесполезны.“ Внезапно в разговор вмешалась Славя: Славя: „Абсолютно согласна! Если бы вожатая смогла — она бы сказала, кто это, а так — бесполезно разводить слухи и сплетни, вот!“ Я благодарно посмотрел на Славю. Она мне незаметно подмигнула и улыбнулась, после чего опять уткнулась в тарелку. После такого весьма аргументированного ответа беседа прервалась. Через минуту я уже все доел и вышел из столовой, в чуть приподнятом настроении, ибо начало „торжественного“ отмывания памятника, то есть часть работы пропущу точно. А вот и мой бывший домик. Осталось только взять оттуда все мои немногочисленные вещи и можно сказать „прощай“ моему сожительству с вожатой. Да, она не сильно меня стесняла на прошлой неделе, но осадочек оставался. В некоторые моменты я мог просто полежать и ничего не делать, но попытки Ольги Дмитриевны найти мне занятие всегда были успешны. Войдя в домик, я вполне успешно и без особых усилий взял все свои немногочисленные вещи в охапку и пошел на выход. Пройдя площадь, где столпились пионеры вокруг Шурика и Электроника, которые раздавали растворитель таким ответственным лицам, как Славя и Лена, я пришел к моему новому домику. Не сказал бы, что мое новое место жительство было уютным, но оно находилось в неком отдалении от остальных домиков, что радует. Естественно, зайдя в домик, я увидел Ульяну и Алису. Алиса собирала вещи, а Ульяна помогала ей это делать. Ульяна: „Семен, ты же друг или портянка?“ Вопрос простой, но без свободы ответа. Если признаться, что друг, то, возможно, взвалят нечто неприятное, а если скажу, что портянка, то сделают еще хуже. А в последнем сомнений не было. Они умеют. А еще бессмысленней увиливать от ответа — обзовут портянкой и обидятся. Мда. Отвечу, пожалуй так: Ульяна: „А если ты друг, то помоги Алисе с вещами. Иначе нам двоим придется тащить.“ 1.Помочь +1 к ГЭ Отказаться +1 к БЭ 1. ~Да ради Бога, меньше запаха растворителя и мышиной возни на сегодня! ~ Я был все-таки несколько недоволен Ульяной. Захотела помощи — так проси напрямую, а не начинай издалека с давно избитой фразы. ~Не доверяет она мне, что ли? ~ Семен: „Помогу. С удовольствием.“ Последнее я сказал достаточно едко, дабы Ульяна поняла, что я не очень-то и рад столь наглому взваливанию некоторых проблем на меня. Но она либо не поняла, либо сделала вид, что не поняла моей едкости. Ульяна: „Вот и отлично. Я пока пойду чистить памятник, как настоящая пионерка!“ Настоящая пионерка быстро скрылась за дверью, оставив меня один на один с Алисой и её огромным багажом. Семен: „Ну, кто что берёт? Я в этом плане совсем не джентльмен.“ Алиса хмыкнула и показала рукой на рюкзак, набитый так плотно, что, кажется, туда впихивали вещи чуть ли не ногами. Я попробовал накинуть его на плечи, что с трудом получилось. Вопрос вырвался у меня сам собой: Семен: „Алиса… Ты ходишь в одной пионерской форме. За хрена тебе столько одежды?“ Алиса ухмыльнулась и бросила мне небрежно: Алиса: „Да у меня это немножко, просто…“ Она взяла маленький чемодан и резво выбежала из домика, громко хлопнув дверью. Судя по всему, её чемодан отличался в весе значительно. Не в мою пользу. Но хоть это и было естественно, мой внутренний голос ворчал и негодовал о таком разделении труда. Недовольно насупившись и поправив лямки, я вышел под жгучий зной лагеря. Воздух стоял тяжёлый и душный, особенно если сравнить с прохладой моего нового домика. На небе почти не было облаков, а если и были, то они совершенно не предвещали хорошей тени или дождя во время моей работы грузчиком. ~… В июль катилось лето, жара была, жара плыла — на даче это было… Да, Владимир Владимирович, как всегда, прав…~ Вздохнув и сетуя в мыслях на то, что панамку или что другое взять у меня в мыслях не появилось, я размеренно, чтобы не сильно вспотеть, пошёл к своему бывшему домику. Но как бы у меня не получалось контролировать себя, через несколько минут на моем носу проступили капли пота. ~Уж лучше бы дождь был. Ненавижу такую погоду…~ Заболела голова неожиданно. Точнее, тупая, но тихая боль сначала не воспринималась мною, но потом она ударила в полную силу. Вскоре каждый шаг начал даваться с трудом, с гудением в голове, будто она была каким-то неизвестным мне духовым инструментом. Я ускорил шаг, переходя чуть ли не на бег, наплевав на боль. В висках стучало, будто в набат, и у меня не было ни капли сомнения, что я попал под столь противный всем солнечный удар. Боль и тошнота мучили меня, а ноги подкашивались. ~Скорее, в тень, в прохладу! Ещё чуть-чуть, Семён! .. И как я так, чёрт возьми, сплоховал? ..~ Глаза закрылись, и моё сознание погрузилось во тьму. Неизвестно, сколько времени прошло, но сон быстро ушёл в тот же момент, как кто-то пнул меня под ребро. Я выругался от боли и вскочил, держась за живот. ~Кто же здесь такой умный?! ~ Семен: „Какого черта?!“ Меня схватили за шиворот и поволокли. Глаза наконец-то раскрылись, и моему взору предстал вечерний лагерь… и Электроник, который тащил меня через площадь. Он не смотрел на меня, а только упрямо тянул мой воротник, куда-то торопясь. Я послушно бежал вприпрыжку за ним. Семен: „Электроник, какого чёрта?“ Электроник поморщился. Электроник: „Ах, да, ты же ничего не помнишь… Короче, просто иди и не смотри назад. Не смотри. Слава Богу, тебя отпустило от этой дряни…“ Семен: „А что там?“ Пионер замялся и покраснел. Мы вышли к домику вожатой и прыгнули в кусты. Кузнечики играли свои трели, но птиц слышно не было. Не было слышно и пионеров. Меня бросило в дрожь от одной догадки, что почти весь лагерь вымер от того таинственного существа, от которого мы бежали. Дрожащим голосом я повторил вопрос: Семен: „Что это такое, Электроник?“ Электроник: „Это бред сценариста. Клубника-хищник. Не смейся только…“ Вдруг я почувствовал резкий запах нашатыря. Как ни странно, веки снова начали опускаться. Семен: „Ты тоже это чувствуешь?“ Электроник: „Что именно? Семён? Семён, твою…“ Опять темнота. Всего лишь мгновенье. Тепло, мягкая кушетка подо мной. И противный запах нашатыря. ~Это всего лишь сон. Страшный и бессмысленный сон.~ Виола: „Пионер, за тебя тут пионерка переживает. Она сегодня героиня, спасла раненого солдата!“ Глаза открылись. Медпункт, медсестра, испуганная Ульяна. ~Да… Точно сон. Уж до чего правдивым он только оказался.~ Не успев опомниться, я уже принял на себя Ульяну, которая кинулась мне на шею. Уткнувшись в мою грудь, ворчала: Ульяна: „Я тебе говорила, говорила! Пролежал тут до вечера, с кем я теперь играть буду? Струсил, да? Струсил?“ Улыбка сама собой появилась на моём лице. Безысходность и страх от сна испарились, как утренний туман. Семен: „Не переживай, тебя я сегодня в карты уделаю. Товарищ медсестра же разрешит мне сейчас сходить и проучить местных пионеров?“ Виола странно улыбнулась в ответ, и в её глазах заиграли не менее странные огоньки. Виола: „Ну иди, пионер. Желаю тебе лёгкой… победы.“ Я вскочил с кушетки и быстро набросил рубашку, которую зачем-то сняли. Через несколько мгновений мы с Ульяной вышли из медпункта, держась за руки. На лагерь ложился красный закат, освещая все: здания клубов и скромные домики пионеров, будто они были в сказке. Несмотря на всю относительную реальность окружающего мира, мне иногда казалось, что над ним работал поразительный художник, полируя каждую деталь, чтобы каждый предмет, будь то гвоздик или целый дом, составляли общую идиллию происходящего. Семен: „Ульяна?“ Ульяна: „Чего тебе?“ Семен: „Хорошо всё-таки в лагере, красиво. Правда?“ Она удивленно вскинула брови и задумалась. Ульяна: „Ну-у-у… Возможно. Я никогда не смотрела на лагерь с такой стороны.“ Семен: „Ну, я тоже. Просто красиво всё это…“ Ульяна фыркнула. Ульяна: „Вот от кого не ожидала! Ты же у нас сам мистер Подозрение! Видел бы ты себя, когда только пришел в лагерь, честное слово.“ Мне стало неловко от тех воспоминаний, где я пытался выяснить всё и вся, не веря никому и ничему. Неловкая пауза в разговоре, видимо, была замечена Ульяной, и она, потупив взгляд, промолвила: Ульяна: „Ну не надо сейчас, ты тогда совсем другой был. Да и я уже совсем не такая, какой была раньше. Ты извини меня за это, ладно? Ой, да нас заждались уже, ужас!“ Улыбка сама появилась на моём лице. Успокоившаяся пионерка схватила меня за руку и побежала к столовой. Побежав за ней, я задал вопрос, который меня очень интересовал после всех самокопаний. Семен: „А памятник как, отмыли?“ Ульяна: „Конечно, иначе бы нас не ждали с картами!“ Возле столовой нас уже ждала Славя. Судя по всему, она ждала нас очень долго и была малость раздражённой. Славя: „Быстрей заходите в столовую, мы уж думали без вас начинать!“ Семен: „Да ладно тебе, мы здесь, не памятник отмываем же.“ Славя улыбнулась и ответила: Славя: „Хорошо, заходите только быстрей.“ Мы не стали испытывать терпение чуть смягчившейся Слави и вошли в столовую. Дверь за нами захлопнулась, и мы увидели всю ту же компанию, что была и в первую неделю. Столовая, если не считать их, была пуста. 2. Идти красить памятник. Фыркнув от такой наглости, я вполне логично ответил, готовясь в случае чего нырнуть за дверь: Семен: «Это, конечно, не хорошо, что ты играешь на моих чувствах на уровне „Ты мне друг или портянка?“. Да и сомневаюсь, что у Алисы много вещей. Я пойду, меня там возле памятника ждут, вы уж извините!» Под возмущённые восклицания мне пришлось ретироваться, ехидно улыбаясь. Как только дверь домика закрылась за мной, летний зной ударил во все органы чувств. Безветрие делало воздух густым, застоявшимся, душным, чем-то напоминая болото. На лбу сразу же появились градины пота, которые были немедленно смахнуты со лба. Сразу же вспомнился Харрисон Форд с его широкополой шляпой в каком-то фильме про нацистов. Завидовать герою фильма бессмысленно, и, вздохнув, я поторопился к площади. Знакомая картина снова предстала передо мной, но уже в новом свете. Пионеры в газетных шапочках оттирали памятник, а над ними, грозно блестя очками и жестикулируя, стоял Шурик. Он раскраснелся и очень часто протирал очки рубашкой, уставая от своих командирских обязанностей не меньше, чем от пионеры от своих. Краска поддавалась под натиском рабов-пионеров, а я вспомнил наконец, зачем пришел. Семен: „Шурик! ..“ Тот вздрогнул и повернулся. Он был нахмуренным, и очки опять начали отсвечивать. Ответ, несколько высокомерный и настороженный, не заставил себя ждать. Шурик: „Мы знакомы? Знаете ли, мы тут делом заняты, а вожатая уже дала мне рабочую силу. Лишние руки только собьют мою систему, если вы вообще знаете, что это такое… Ах, да. Ваше имя, пожалуйста!“ Я опешил и скромно ответил: Семен: „Семен. Пионер Семен. Да.“ Шурик изменился в лице и уже выглядел куда доброжелательней. Шурик: „А, ну да, действительно. Вожатая рассказывала. Короче, берёшь тряпку и работаешь. На счёт шляпы из газеты — извини, кончилось сырьё. Женя до сих пор злится на меня. Так что если будешь падать в бессознательное состояние, то предупреждай. А то если умрёшь — не беги жаловаться к вожатой, что Шурик довел…“ В этот момент Шурик засмеялся. Неприятно так. По телу прошли мурашки, будто дело было на морозе, а не в ужасный зной. Опомнившись, я схватил тряпку и начал тереть то место, которое показал Шурик. Жара не спадала, пот лился рекой, застилая глаза. Краска поддавалась с трудом, и если мне казалось, что пионеры быстро управляются, то приступив к работе, я понял — это самое трудоёмкое и противное занятие на свете. ~Да уж, ломать — не строить…~ Боль в голове пришла внезапно. Точнее, не совсем внезапно, а по градации, начиная с маленького недомогания, зудящей боли, на которую можно совсем не обращать внимания, надеясь, что она совсем пройдёт. Но шум работы и пионеров лишь подстегивали эту боль, и я, охнув, невольно ухватился за голову. Сомнений не было — это был солнечный удар. ~Самая отвратительная погода… Уж лучше холод собачий, чем это…~ Напрягая голос, я попытался если не вскрикнуть, то сказать чуть громче обычного. Семен: „Шурик, блин!“ Голос послышался не принадлежащим мне. Это меня не успело напугать, потому что глаза закрывались, и я отключился. Неизвестно, сколько времени прошло, но сон быстро ушёл от того, что кто-то пнул меня под ребро. Я выругался от боли и вскочил, держась за живот. ~Кто же здесь такой умный?! ~ Семен: „Какого черта?!“ Меня схватили за шиворот и поволокли. Глаза наконец-то раскрылись, и моему взору предстали вечерний лагерь и Электроник, который тащил меня через площадь. Он не смотрел на меня, а только упрямо тянул мой воротник, куда-то торопясь. Я послушно бежал вприпрыжку за ним. Семен: „Электроник, какого чёрта?“ Электроник поморщился. Электроник: „Ах, да, ты же ничего не помнишь… Короче, просто иди и не смотри назад. Не смотри. Слава Богу, тебя отпустило от этой дряни…“ Семен: „А что там?“ Пионер замялся и покраснел. Мы вышли к домику вожатой и прыгнули в кусты. Кузнечики играли свои трели, но птиц слышно не было. Не было слышно и пионеров. Меня бросило в дрожь от одной догадки, что почти весь лагерь вымер от того таинственного существа, от которого мы бежали. Дрожащим голосом я повторил вопрос: Семен: „Что это такое, Электроник?“ Электроник: „Это бред сценариста. Клубника-хищник. Не смейся только…“ Вдруг я почувствовал резкий запах нашатыря. Как ни странно, веки снова начали опускаться. Семен: „Ты тоже это чувствуешь?“ Электроник: „Что именно? Семён? Семён, твою…“ Опять темнота. Всего лишь мгновенье. Тепло, мягкая кушетка подо мной. И противный запах нашатыря. ~Это всего лишь сон. Страшный и бессмысленный сон.~ Виола: „Ну давай, пионер, вставай. Уже вечер, а ты всё лежишь. Непорядок. Скажи спасибо Электронику с Шуриком. Они тебя быстренько вывезли. Носилки, правда, ломались, уронили один раз, но это ничего. Зато какие герои!“ Я открыл глаза и потянулся. Действительно, копчик саднил, видимо, из-за этой неудачной транспортировки. Шурик и Электроник, отдыхавшие после столь внезапного происшествия, смотрели на меня с благодарностью. ~Даже не сомневаюсь, что они прохлаждались все время, пока я здесь лежал. Вот и благодарны.~ Семен: „Спасибо. А как памятник, уже всё с ним?“ Шурик: „Ну, я думаю, что всё. Мы просто как отнесли тебя, так гражданке медсестре помогали, вот!“ Шурик врать не умел. Даже самый недалекий и наивный человек в мире понял бы, что кибернетики здесь просто валяли дурака, распределяя все обязанности и разгласив правила поведения. Семен: „Ну ладно, спасибо вам. Может быть, вступлю к вам в клуб. Ладно, что у нас после оттирания памятника?“ Электроник: „В карты играть будем, что ещё? По нашим правилам! Там уже оттёрли всё, наверное, так что пошли быстрей!“ Семен: „Ну пошли, что ещё…“ Вскочив с кушетки, у меня закружилась голова, и ноги стали ватными. Кто-то подхватил меня под руки. Это оказался Шурик. Шурик: „Ишь ты, кибернетик комнатный. Даже не комнатный. Парниковый. Тебе вставать резко нельзя, а ты что делаешь?“ Я отмахнулся от него и направился к двери, маленько покачиваясь от оставшейся слабости. На выходе из медпункта в лицо подул свежий тёплый ветер, в голове немного прояснилось, и мир снова заиграл яркими красками. За мной поспешно вышли Электроник и Шурик. Такой компанией мы пошли по лагерю, который освещал багровый закат. Выйдя на площадь, Шурик вместе с нами убедился, что все действительно сделано так, как надо, и памятник действительно чист. Выглядел он чрезвычайно довольным. Бурча под нос что-то про пыльные дорожки далёких планет, он обследовал почти всего Генду, каждый труднодоступный участок, и довольно цокал языком. Когда проверка, во время которой я и Электроник чуть не уснули от нудности и дотошности обследования, закончилась, мы наконец-то пошли к столовой. Как и всегда, возле столовой стоял народ. Народ уже знакомый. Вожатая, Славя, Ульяна и Алиса. У Слави уже были карты, и она тасовала их в руках, о чем-то задумавшись. Судя по всему, они ждали нас. Электроник: „Пришли с раненным солдатом на увеселительное мероприятие, товарищ командир, разрешите провести игру в карты?“ Вожатая улыбнулась этому забавному обращению и кивнула. Видно было, что она тоже порядком устала за день и хочет поскорее уйти с этого праздника жизни. Не обратив на это внимания, наша шумная компания ввалилась в пустую столовую. Конец равилки ~Как это всё странно, а ведь в первый раз я боялся всего этого, до глупых слёз и ругани. Всё-таки человек привыкает ко всему…~ Электроник уже объяснял всем правила. Кто-то, кажется, Женя, в шутку блеснула знаниями английского. Никто её не понял, и она недовольно замолкла. На этот раз Ульяна молчала на счет приза, зная, что его не будет, если не считать за оный повышение своей самооценки. ~Надеюсь, я выиграю хотя бы сейчас. А то проигрывать школьникам как-то неприятно.~ Электроник: „Семен, ты чего, уснул? Ты сейчас с Леной играешь как бы!“ Я вздрогнул и посмотрел на нарисованную Электроником таблицу. Она не очень отличалась от той, что была в прошлый раз. Разве что Ульяна играла теперь не с Шуриком, а с Женей. Мысленная ухмылка не заставила себя ждать. ~Сейчас уже не нашантажируешь, да, Ульянка? Женя — вредная. Но один чёрт ты в сто крат вредней…~ Лена скромно села за стол, поправив свои волосы. Зеленые глаза, стройная фигура — набор первой красавицы во всём дворе или даже городе. Но вот что меня удивляло в этой девушке, так это её странный цвет волос. Никогда не думал, что в Советском Союзе были люди с фиолетовыми волосами. Может быть, она принадлежит к какой-нибудь субкультуре и отрицает общественную мораль? Не знаю… Но вот и я уже сижу за столом. Правила объяснены, оппоненты готовы к игре и полны решимости. Ну, по-крайней мере, я готов и полон решимости. *Тут тип они играют* Выигрыш у Лены Как ни странно, победа над Леной не задела мою совесть, как в первый раз. ~Выиграть было легче, чем проиграть. Интересно, она поддаётся? ~ Но не успев развить мысль, меня прервала Ульяна, с грохотом севшая за мой стол. Ульяна: „Играть будем по тем же правилам, что и тогда. Только две попытки не буду давать, теперь я тебя и так переиграю.“ Семен: «Ну, мы это ещё посмотрим, Все так сначала говорят „Переиграю, многоходовочка…“ Проигрыш. ~Полон решимости, ага. Готов играть с Ульянкой. А слился в первой же игре. Как наши футболисты… Мда.~ Не дожидаясь окончания игры, я вышел на улицу, так как мне было неинтересно, Ульяна ли выиграет или Алиса. Хрен, знаете ли, редьки не слаще. Настроение было основательно подпорчено. Выигрыш у Ульяны. Я победно поднял карты. Семен: „Реванш! Реванш! Вот что я…“ Ульяна выглядела расстроенной. Она покраснела, словно рак, которого варили несколько часов, и опустила свой взгляд в пол. То, что моя „сестрёнка“ обиделась, не вызывало у меня никаких сомнений. Выбор: Извиниться 1.На душе заскребли кошки. Семен: «Ладно тебе… Ну, не корову проиграла. Да и тем более, дай мне маленько победить. Вернёмся, отыграешь всё не в эту фигню, а в простого „Дурака“, ладно?» Пионерка кивнула и ушла из столовой. Несмотря на этот кивок, у меня остался неприятный осадок внутри, будто сделал что-то не так. 2. Не извиняться (-1 поинт в ГЭ). Семен: „Ну ладно. Будет тебе. Выиграла в прошлый раз, я отыграл своё. Всего лишь игра. Не корову же проигрываем… Извини, если что.“ Ульяна только обиженно сощурилась и, гордо подняв нос, встала из-за стола. Я задумался, опустив руки на стол и положив на них голову. ~И что мне с ней делать, собственно? ~ Но тут до моих ушей донесся звук скрипящего стула. Семен: „И тебе привет, Алиса.“ Кто-то хмыкнул. И этот „кто-то“ явно не был Алисой. Я поднял взгляд. Этот кто-то был Шурик. ~Значит, Ульяны он испугался, а Алисы нет? Или Алиса не догадалась испугать его по-настоящему? ~ Шурик: „С чего это кибернетик должен был проиграть простой хулиганке?“ Семен: „Действительно. То есть, ты думаешь, что и меня выиграешь?“ Он поправил свои очки, и они злобно сверкнули, скрыв глаза владельца. ~Прямо-таки сумеречный гений. Надо только понизить его самооценку.~ Победа над Ульяной выветрилась из головы. Хотелось отыграться на ком-нибудь, а Шурик так удачно для меня попался под руку… 1. Победа над Шуриком. Семен: „Увы, друг мой. Не всегда ожидания соответствуют действительности.“ Я хмыкнул и похлопал Шурика по плечу. Не дождавшись всяческих фанфар в честь моей эпической победы, я направился к выходу. Над лагерем царил вечер. Проигрыш ~М-да. Очень жаль, что нет Ульяны. Очень и очень жаль. ~ Мало того, что Ульяну выиграл, и кошки скрести на совести стали, так ещё и этот… Кибернетик издевается. Настроение стало гадостнее прежнего. Я медленно встал из-за стола и направился к выходу. 1. При победе над Шуриком дается +1 к нейтрал руту. Он будет ждать по пути к домику Семена. Он перехватил его, когда Семен туда пойдет. 2. При проигрыше Ульяны + 1 к её руту. При выигрыше -1 или +0 Она будет ждать при проигрыше или выигрыше с извинением возле автобусной остановки. 3. При проигрыше Лене +1 к её концовке, и Лена ожидает Семена возле библиотеки. Конец дня дружбоконцовки В отличнейшем настроении я пошёл к себе в новый домик. Новоселье прошло как-то сумбурно, и мне хотелось рассмотреть его поближе и повнимательней. Пташки весело пели, радуясь спаду жары и появлению настоящей вечерней прохлады, которая остужала горячие головы. Солнце давно село, Луна была только в самом своего начале пути, из-за чего казалось, что Землю освещают только редкие звёзды. Вот и площадь. Генда, казалось, выглядел даже чище, чем до покраски. Видимо, он тоже это осознавал и выглядел поэтому особенно гордо и пафосно. Но тут кто-то хлопнул меня по спине. Шурик: „Товарищ! Тебе ещё бегунок не давали?“ Я вздрогнул от неожиданности, настолько природа поглотила меня. ~Вот же сукин сын, чуть сердце не остановилось.~ Семен: „Не давали. Тебе-то что?“ Он улыбнулся. Шурик: „Если ты победил меня, кибернетика, то твое место среди нас. Нам всё время нужны пара-другая новых рук. “ Я прикинул ситуацию в уме. ~Компания хорошая, да и будет чем убить время. Вот только Ульяна. Мне же за ней смотреть надо, так? Ну, сейчас хорошей отмазкой от них будет.~ Семен: „Если только Ульяну возьмёте.“ Шурик от одного её имени схватился за галстук и заметно сник. Я улыбнулся с видом „То-то же…“ и пошёл дальше своим путём. Шурик: „Стой, ладно. Берём Ульяну!“ Жена Лота померкла и посерела по сравнению со мной в данный момент. Внутри меня боролись желания заплакать и засмеяться. Семен: „Ты действительно хочешь, чтобы парень, который выиграл тебя в карты, и девочка, которая рушит всё и вся, были в твоем кружке?“ Шурик: „На счет последнего не шибко хочется, но и её можно пристроить. И ещё. Ты извини меня, что так высокомерно разговаривал, что ли. Мир?“ Он протянул руку. ~Однако. Почему бы и нет, собственно? Лишние друзья в таком месте никогда не помешают…~ Я протянул руку в ответ пионеру и пожал её. Рука Шурика оказалась неожиданно крепкой и сильной. Семен: „Да. Мир. Завтра запишусь. Обязательно. “ Шурик: „Отлично! Отлично, товарищ! Мы собираемся создавать одну вещь… Очень тайную. И чем раньше мы сделаем до конца смены, тем лучше. Поэтому нам нужны рабочие руки. Ладно, до завтра. Пока.“ Семен: „До завтра…“ Зевок свёл мне скулы, видимо, бессонная ночь, подъем рано утром не смогли пройти бесследно для моего организма. На полном автомате ноги несли меня в домик. Уже перед домиком я маленько опомнился и вошел осознанно, правда, чуть не ударив себя дверью по лицу. Когда моё тело ввалилось в комнату, моё, почти уснувшее сознание заметило, что моей молодой соседки-сестры ещё нет. ~Хорошо, Ульяны рядом нет. Подначек было бы на неделю или две, как минимум…~ Скоро я разделся и упал на кровать, забывшись крепким сном. Ведь завтра будет трудный день. Концовка дня Ульяноконцовки и жирные, как твоя мамаша, шрифты.) )) 0) Настроение было изрядно подпорчено. В тяжёлых раздумьях я последовал к тому месту, где всё начиналось. Автобусная остановка и ворота лагеря. Всё завертелось, именно когда я появился в автобусе и переступил через ворота лагеря. После той фантастической недели и глупых попыток исследовать произошедшее с холодной головой желание спать в автобусах резко упало. Но нет, стоило заснуть на той встрече, и я снова попался. М-да. Вот и площадь. Генда, старательно очищенный от краски, стал гордо блестеть на лунном свете. Весь его вид выражал превозмогание над бестолковыми пионерами, которые вздумали его покрасить. Но и Генда скрылся из виду благодаря деревьям и кустам. Я шёл напрямик к воротам, пройдя здание кружков. Оно было безлюдно и ни одного звука оттуда не доносилось. А вот и наши ворота с остановкой. Автобуса, разумеется, нет. В принципе, он не изменил бы ничего, кроме пейзажа. Еще одна бесполезная вещь в этом лагере, как, например, машина возле столовой. ~А что, если починить её? Хотя смысл? Разница только в том, что опять не приду, а приеду к „Совёнку“. Ничего нового, только ещё раз вожатая отругает…~ Я сел на траву, которая оказалась достаточно мягкой и сохранившей тепло жаркого дня. Звезды с тёмного неба, казалось, смотрели на меня. А мои глаза устремились на них. ~Когда ты смотришь в бездну, то, наверное, бездна смотрит на тебя. Кажется, так говорил Ницше. Или нет? ..~ Кто-то положил мне руку на плечо. Это, без сомнения, была Ульяна. Ульяна: „Наш Семён как всегда думает о вечном, да?“ Она присела рядом со мной. Семен: „Наверное. Ульяна… У меня вопрос, слегка необычный.“ Ульяна: „Что такое?“ Семен: „Вот как ты думаешь, мы зачем здесь? Почему закинуло во второй раз? Может, мы что-то не доделали, что-то забыли…“ Ульяна порядком задумалась и погрустнела. Наступило молчание, которое прерывалось шелестом травы и всякими сверчками с кузнечиками, которые играли на своих скрипках какие-то мотивы, которые человеку непонятны. Вдруг Ульяна подала голос. Ульяна: „А время пройдёт — покажет сам лагерь, что хочет, наверно. И я думаю, он исполняет то, что мы хотим. Или не хотим, но будем хотеть. Вот и всё.“ Я улыбнулся и задал вопрос, который лежал на поверхности. Семен: „А что хочешь ты, Ульяна?“ Ульяна зарделась и выпалила: Ульяна: «Я хочу полкилограмма мандарин и столько же конфет „Мишка на севере“. » Семен: „Ты знаешь, как убить всю серьёзность у беседы.“ Ульяна: „А сам-то! Лыбится во все зубы, задаёт вопросы всякие. И кстати да. Хочу серьёзно мандаринов и конфет! Вот.“ Семен: «Если будут — отдам всё, что есть. Только не жалуйся потом, что в форму не влезаешь и в столовую не пускают. Пионерка толкнула меня и в шутку насупилась. Ульяна: „Дурак ты, Семён. И шутки у тебя дурацкие.“ Я с серьезной миной и голосом заправского консультанта ответил: Семен: „Ориентируюсь на потребителя. Всё для клиента!“ Долго мы не смогли сдержать эти важные лица и рассмеялись. Семен: » Холодает что-то. В домик, может быть?“ Ульяна: „Ну давай, веди меня, джентльмен.“ Поднявшись, я подал руку Ульяне. Та резко вскочила и ухватилась за мой локоть. Пройдя ворота и кружок кибернетиков, мы оказались перед нашим домиком. Перед самыми дверями Ульяна резко остановилась. Семен: „Что такое?“ Ульяна: „Да мне это, переодеться. Вот. Можешь здесь подождать?“ Семен: „Без проблем, только недолго, пожалуйста!“ Девушка юркнула в домик и начала там чем-то шуршать, видимо, разбирала вещи. Я устало потянулся и сел на крыльцо. Так прошли самые долгие минуты в моей жизни. В тот самый момент, когда меня начали терзать смутные сомнения на счёт серьёзности происходящего, из домика послышался голос: Голос Ульяны: „Входи, пионер!“ Выражению моей радости не было бы предела, если моё тело сохранило хоть часть дневной бодрости, но спать хотелось так, что моя радость была спрятана в глубине души и не хотела оттуда уходить. Без пререканий и замечаний по поводу скорости Ульяны, я ввалился в домик. Быстро стянув свою одежду, я оказался под одеялом. Семен: „Спокойной ночи, что ли…“ Ульяна: „И тебе того же, джентльмен.“ После этих слов, сон опять одолел меня. Конец дня для Ленофажьей радости ~Да не очень-то и хотелось, честное слово! ~ Единственное место, где сейчас более-менее тихо — библиотека, потому что в неё никто не заходит, кроме Жени, которая сейчас играет в карты. ~Туда я и направлюсь. Надо побыть одному.~ Пусть я и думал, что мне не очень-то и хотелось выигрывать, настроение считало по-другому, становясь все более и более мрачным по пути к библиотеке. Она оказалась открыта. Видимо, Женя была из тех книжных червей, которые иногда забывают все на свете. Благодаря рассеянности Жени и нелюбви пионеров посещать библиотеку вечером, я зашел в помещение и, с трудом нашарив переключатель, включил свет. Библиотека выглядела уютно в свете лампочки Ильича ввиду почти непроглядной тьмы за окном. После возвращения из лагеря мне стала дорога эта атмосфера библиотеки с теплым и мягким светом, с непередаваемым запахом старых книг и уюта. Мои руки быстро скользили по корешкам всяческих книг разных жанров и названий. ~Идеологическая литература к черту, чай не вечернее чтиво… Историческая тоже не нужна, сам в прошлом… А, стойте, фантастика? .. Да, интересно, что же мы имеем? .. Стругацкие! Ну конечно! ~ „Обитаемый остров“. Отличный язык, светлое будущее и интересный сюжет! Я жадно схватил этот шедевр и уселся на старый мягкий стул. Наслаждаясь чтением, моему вниманию отметился отрывок: Школьники, особенно отстающие и непременно младших классов, будут взирать на тебя с почтительностью, но учитель при встрече спросит только: „Ты все ещё в ГСП?“ — и переведет разговор на другую тему, и лицо у него будет виноватым и печальным, потому что ответственность за то, что ты все ещё в ГСП, он берет на себя. А отец скажет: „Гм…“ — и неуверенно предложит тебе место лаборанта;, а мама скажет: „Максик, но ведь ты неплохо рисовал в детстве…“;, а Дженни скажет: „Познакомься, это мой муж“. И все будут правы, все, кроме тебя. И ты вернешься в Управление ГСП и, стараясь не глядеть на двух таких же остолопов, роющихся в каталогах у соседнего стеллажа, возьмешь очередной том, откроешь наугад страницу и ткнешь пальцем… Моя фантазия быстро перерисовала молодых школьников в молодых посетителей борд, а ГСП на тот самый сайт, от которого я отделался, будучи восстановленным в институте. Да, только Максима Камерера взяли в ту тайную организацию, а я попал всего лишь в технарский институт вместе с девушкой, которая по активности напоминает реактивный двигатель. Вдруг скрипнула дверь. Я вскочил с табуретки и оглянулся, будто вор, которого поймали за кражей. И, как никак, мое поведение было более чем оправдано — зашел я в библиотеку без спроса. В дверях стояла Лена. Я вскочил со стула, захлопнул книгу и скрылся за стеллажами, будто вор, который не рассчитал время прибытия хозяев в дом. В какой-то мере так оно и было, ведь никто не разрешал заходить в библиотеку без самого библиотекаря. Мне нужно было так выйти из-за стеллажа, чтобы Лена не испугалась. ~Надо сделать так, чтобы она заметила меня первой, точнее, ей бы это показалось. Да, точно! ~ Я тихонько крался между стеллажами, анализируя, к какому подойдет пионерка. К счастью, скрипучих половиц не оказалось и моя неуклюжесть не вставила свою ненужную лепту в этот волнительный момент, поэтому Лена через несколько секунд уже гарантировано увидит некого пионера, который отвернулся к стеллажу для поиска интересующей книги. Лена: „Кто ты?!“ Я вздрогнул и повернулся. Лена оказалась ближе, чем планировалось, и держала в руках книжку, которая могла опуститься на мою голову. Лена: „А, это ты… Семен?“ Она опустила книжку и вздохнула. Семен: „Не одна ты читать любишь. Не правда ли, хорошая атмосфера здесь для чтения?“ Пионерка улыбнулась и села на мягкий стул со своей книгой. „Унесенные ветром“. Семен: „А зачем ты сюда пришла, если у тебя книжка уже есть?“ Лена смутилась и опустила глаза. Лена: „Н-ну, т-ты же сам сказал, что здесь хорошая атмосфера… Я тоже так раньше подумала и пришла. Вот…“ Я улыбнулся и сел на второй стул, который находился рядом со стулом Лены. Семен: „Не хватает только чая и хорошего клетчатого пледа, да?“ Смущающая неразговорчивость сегодня и общительность с огнем в глазах вчера удивляли меня. Один человек, а такие разные настрои, будто две разных личности пробуждаются при нужных обстоятельствах, помогая и опять скрываясь под маску молчаливости и застенчивости. Лена: „Да, я так дома делала. Особенно, так удобно, когда я была простужена, а за окном капает дождь… Ой, я что-то разговорилась, да…“ Вдруг снова послышался скрип двери. Вошла Женя. Выглядела она не очень радостно, если не сказать возмущенной. Женя: „Ах вы… Буржуи! Да! Стоило мне забыть закрыть дверь, так вы здесь водевили устраиваете! М-м-м, хунта капиталистическая! ..“ Покрасневший от смущения и стыда, я взял под руку Лену, которая засмущалась даже больше моего и покорно пошла за мной, под градом возмущенных возгласов Жени. На лагерь опустилась ночь, которая приходила сюда отчего-то очень рано. Лена стояла рядом со мной и, судя по всему, хотела быстрее пойти домой. ~Женя как всегда, страж порядка нашёлся…~ Семен: „Ну ладно, Лена. Все время нам мешают поговорить, да? Но…“ Я отчаянно искал, куда же завтра пригласить Лену. Идея пришла внезапно, словно оазис посреди пустыни. ~Эврика, тысяча чертей! ~ Семен: „Лена, я слышал от вожатой, что завтра танцы. В общем, я приглашаю тебя танцевать, вот!“ Лена: „Но… Я же не умею…“ Ответ не заставил себя ждать. Вряд ли кто-нибудь теперь смог бы отговорить меня от этой идеи. Семен: «Научим. Даже перед самим „балом“ попробуем. Не беспокойся. Ну, ладно, не буду тебя задерживать, а то проспим всё завтра, вожатая съест без соли и без лука.» Лена засмущалась ещё больше и, прошептав на прощание что-то вроде „спасибо“, быстро удалилась. Зевок свёл мне скулы, видимо, бессонная ночь, подъем рано утром не смогли пройти бесследно для моего организма. На полном автомате ноги несли меня в домик. Уже перед домиком я маленько опомнился и вошел осознанно, правда, чуть не ударив себя дверью по лицу. Когда моё тело ввалилось в комнату, моё, почти уснувшее сознание заметило, что моей молодой соседки-сестры ещё нет. ~Хорошо, Ульяны рядом нет. Подначек было бы на неделю или две, как минимум…~ Скоро я разделся и упал на кровать, забывшись крепким сном. Ведь завтра будет трудный день. ТРЕТИЙ ДЕНЬ В эту ночь меня не посещали сны. Или, может, посещали, но они забылись, стерлись из памяти, как это часто бывает. Даже с закрытыми глазами я ощущал, что солнце уже встало и светило вовсю. ~Сколько времени уже, интересно? ~ Смотреть на часы не хотелось. Конечно, мне придется посмотреть на них, но сейчас было лень даже открыть глаза. Делая скидку на мою привычку вставать рано, догадки появлялись от полвосьмого до полдевятого. Но открыть глаза все-таки надо было, как и вставать с кровати, что я и сделал. Ульяны в домике не было, а постель была застелена несколько неаккуратно, что говорило о некоей торопливости Ульяны сегодня утром. ~ Хотя она всегда торопится, всегда спешит, бесцельно только. Зачем торопиться? Ну да ладно, сейчас важно пойти помыться, что я сейчас и сделаю.~ Холодная вода, зубной порошок, жесткое махровое полотенце уже не вызывали ничего, кроме как чувства, подобное чувству ребенка, который взял в руки свою старую игрушку. Изрядно взбодрившись от холодной воды, я пружинистым шагом пошел к себе в домик. Но проходя по площади, мне встретилась Ольга Дмитриевна. Она была чем-то встревожена. ОД: „Семен! У меня вылетело из головы с этим памятником об очень важном деле!“ ~Лучше бы вы, товарищ вожатая, и не вспоминали, честное слово, каким бы это дело не было! ~ Мне не нравилась вожатая еще с первого же дня пребывания. Да, она была своеобразным молодым педагогом с идеалом строгой и справедливой учительницы-заступницы в голове, но в большинстве случаев, наблюдалась некая калька на идеал, которая до добра не доводит. ОД: „Короче, я забыла тебе сказать про обходной лист. Пройдешься по кружкам, запишешься куда надо и дашь обратно. Сделаешь это после линейки, конечно, которая будет сейчас.“ ~Как оперативно, однако…~ Мне пришлось сесть на скамейку и ожидать пионеров, которые медленно, но верно собирались на линейку. Некоторых выводили под руки. Заспанные лица говорили, что у них была беспокойная ночь. Наш отряд пришел не быстрее всех, но при этом не отличался он и медлительностью. Все пришли в срок, к вящей радости вожатой. Когда мы наконец построились, вожатая рассказала план на день. Я его, конечно, уже слышал и поэтому не шибко интересовался. Речь оказалась довольно короткой, и, судя по слегка приободрившимся лицам пионеров, проводилась по другому принципу, отвлеченному от идеологии и прочих вещей. Однако, обходной лист был у меня в руках, и вожатая дала мне личное задание. ~С чего бы, собственно, начать? ~ 1. Кружок кибернетики. Кружок кибернетики. Ну, конечно же. Эти два товарища давно ждут меня там. Да и неплохо было бы туда вступить, чтобы больше соответствовать роли „примерного пионера“. Вряд ли надо будет там засиживаться, но для прикрытия сойдет. Надо и Ульяну попросить записать. Стены здания кружка кибернетики не могли заглушить звуки работы двух пионеров. Судя по металлическому стуку и лязгу, они выпрямляли что-то металлическое тяжеленной кувалдой, как минимум. Постучавшись, я подождал пока мне не разрешат зайти. Стук прекратился, наступила тишина. Спустя несколько минут, когда уже желание плюнуть и уйти почти одолело меня, дверь открылась. В проеме стоял запыхавшийся и покрасневший Шурик. Шурик: „А, это ты? Заходи быстрее, работа спорится, говори, зачем пришел и иди.“ В клубе меня застал как всегда полный беспорядок и хаос. Электроник устало сидел на стуле закрыв глаза, собираясь выжать из случайно попавшейся минуты отдыха все. Семен: „Мне тут обходной подписанный нужен и вступление в клуб.“ Шурик: „Отлично, отлично! Давай сюда свой обходной, сейчас подпишу. Сыроежкин, ручку, пожалуйста, в наше конструкторское бюро прибыл новый сотрудник!“ Электроник, не открывая глаза, положил руку в груду всяких запчастей, которые были свалены в одну кучу и больше походили на утиль, взял оттуда ручку и кинул её Шурику. Словив ручку, пионер подписал обходной лист. Шурик: „Сегодня вечером инструктаж и посвящение. Танцы придется пропустить, ничего не поделаешь. Ульяну тоже приводи, иначе вожатая раскричится, что за ребенком не смотришь. Будет еще одним сотрудником, только пусть ничего не трогает, ладно?“ Семен: „Без проблем. С меня все?“ Шурик: „Нет. Стучи три раза быстро в дверь и один раз с паузой, у нас тут запчасти из старого лагеря, которые тащить сюда нельзя, а ты тут пугаешь. Все, расходимся.“ С легким сердцем я вышел из клуба кибернетики. 2. Библиотека. Библиотека. Отличное место, если не считать Женю. Будь она не такой тяжелой в общении, было бы гораздо лучше для неё и для всех нас. Наверное, она понимает это в глубине души, как и все циничные и колкие в общении люди. Но сейчас не это главное. Главным является отсутствие её подписи в моем листке. Я направился к библиотеке, которая, кажется, была почти безлюдна. Пустое помещение библиотеки приняло меня своим привычным запахом книг и спокойной темнотой. Где-то здесь спала Женя, сидя за своим столом. Подойдя к ней, я учтиво кашлянул в кулак и подождал, пока она откроет глаза. Это произошло спустя мгновение, будто пионерка и не спала вовсе, а просто лежала на парте, греясь на солнце. Женя: „За подписью пришел, редиска?“ Она недовольно зыркнула на меня, судя по всему, обиженная на вмешательство во время её сна. Семен: „Д-да. Держите.“ Невольно перейдя на „Вы“ с Женей, я достал обходной лист и отдал его. Пионерка, нервно взяв ручку в руку, расписалась под нужной строкой и отдала лист мне, ясно давая понять, что аудиенция окончена и господин иностранный посол должен просить карету. Последовав этому негласному совету, я оказался за дверью библиотеки. ~Куда идти сейчас? ~ Кружок музыки. Кружок музыки — хорошая вещь. Но несмотря на мое желание как-нибудь все-таки научиться играть на гитаре, мне не хотелось записываться туда. Мику была полной противоположностью Жени, настоящим антиподом, но лучше от этого лично для меня не становилось. Морально подготавливаясь к разговору с Мику, я подходил к зданию музыкального кружка. Надо остановиться возле двери. Надо вдохнуть и выдохнуть. Надо все сделать оперативно и быстро. Да. Оперативно и быстро. Ворвавшись в здание, я чуть ли не столкнулся с Мику, которая повесила некий духовой инструмент у входа и рассматривала его с расстояния. Спасло от почти неминуемого столкновение только то, что пионерка отошла в сторону, собираясь рассмотреть инструмент с другого ракурса. Спустя секунду после моего наглого появления, Мику догадалась, что здесь есть человек, кроме нее. Вздрогнув, девушка повернулась и увидела меня. После этого она облегченно выдохнула. Мику: „А, это ты, Семен? В кружок записаться или обходной подписать? А ведь я помню, что ты не подписывал, да, а вот Ульяна подписывала, вся такая важная и наглая, она еще рыжая такая, да, вот, а еще мне кажется, что она не любит играть на инструментах, а вот Алиса, подруга её любит, да…“ Я зажмурился и выпалил Семен: „Подпиши мне, пожалуйста, листок, ради всего святого!“ Кажется, мне послышалось, как щелкнула челюсть Мику. Видимо, так беспардонно её не перебивали. Но уже через мгновенью она отдала подписанный листок, а через другое пионерка смахивала пыль с габоя и не обращала на меня внимание. С чувством выполненного долга я удалился. Медпункт Медпункт запомнился мне исчезновением фингала Электроника и пивом. Ничто из этого меня не интересовало, но все это меня удивляло. Поэтому в медпункт я пошел несколько настороженным, хотя ничего страшного в медпунктах нет, если ты ничем не болен и там нет очередей, конечно же. Медпункт, вне зависимости от страны, времени или персонала пахнет одинаково. Не знаю честно, кто вывел эту аксиому, но факт остается фактом – иод, раствор спирта и еще что-то ударили в нос. Кому-то этот запах нравился и он стал родным и узнаваемым, а кому-то он не нравился и пугал. Сейчас меня это не волновало. Когда я зашел в медпункт, в нем оказались медсестра и Электроник. Электроник оказался с новым фингалом, который, видимо, появился после столкновения с Алисой. ~Интересно, однако. Лагерь пытается вернуть меня на накатанные колеса даже в мелочах? Только интересно, как он смог столкнуться с ней, если не произносил имя вслух? Удивительно…~ Виола: „На обследование пришел, пионер? Ты заходи, не стесняйся. Обследование не займет много времени, сам видишь — боец пришел раненый. Голова болит при нагрузках?“ Семен: „Нет.“ Виола: „Вообще что-нибудь болит? Жалобы есть?“ Семен: „Жалоб нет, все хорошо.“ Виола: „Ладно, сейчас подпишу и иди скорее куда тебе нужно.“ Подписав листок, Виола отдала его мне. Встретившись напоследок взглядом с Электроником, который был похож по моральному настрою на немца после битвы под Москвой, я вышел из медпункта. Конец развилки. ~К чему им эта бюрократия? Они же ничего не сделали! Ни правил безопасности, ни осмотра, ровным счетом ничего? К чему, почему — не пойму…~ Но тут прозвучал сигнал к завтраку. Не сказать, что это было большой неожиданностью для меня. Скорее это было мелкой неприятностью, ведь мое желание отнести бегунок до завтрака было достаточно сильно. ~Ходить теперь с этим листком, еще, не дай Бог, помну в кармане, вожатая сразу неаккуратным назовет. Чертовщина одна! ~ Зайдя в столовую, я среди толпы пионеров почувствовал чей-то тяжелый и строгий взгляд. Но ни вожатой, ни какого-либо потенциального взрослого человека. Но зато оказалась Женя. ~Заменитель, идентичный натуральному к вашим услугам! Как же я мог забыть, что она тут попросит меня в библиотеке порядок навести! Эх, люби с хорошими людьми знакомиться, люби и книги разбирать…~ Семен: „Давай сядем. И не надо на меня так смотреть, честное слово, мы одногодки, а не ученик с классруком.“ Женя опешила и пошла за мной, чего я и хотел. Вскоре мы нашли пустое место в углу и сели туда. Семен: „Ну так что тебе?“ Сегодня, как и всегда было во время пионерских завтраков, подавали кашу. На этот раз гречневую, с сосиской, что было совсем не плохо. Суррогат мяса, если посмотреть на мою стипендию в институте, не был для меня какой-то ужасной вещью, а скорее способом набить легко желудок, не заботясь о бюджете. Кефир и прочие дополнения меня мало интересовали. Когда я уже потянулся за вилкой, да и до этого, Женя говорила. Но моя память еще хранила, что она спросит и что ждет в качестве ответа… Вот уже была съедена последняя сосиска, и пионерка спросила: Женя: „Ты понял, зачем ты нужен?“ Семен: „Спасибо, понял. С меня все?“ Женя: „Да.“ Семен: „Тогда я пошел.“ Отнеся тарелки в мойку, я пошел отдавать листок вожатой, направляясь к своему бывшему домику. Солнце уже стояло, предвещая жаркий и трудный день. Пионеры, собираясь на площади в большие и маленькие группы по интересам, уже шумно веселились, обсуждали что-то, ругались и мирились между собой, как это всегда и было. Птицы также не замолкали, видимо, заменяя вечерних и ночных сверчков. Единственное, что выглядело печально — это мелькавшие среди больших и густых крон кустов и деревьев маленькие желтые листики, намекающие, что лето не бесконечно. Мне стало неприятно от этого маленького факта, которая незаметно для остальных портила всю идиллию. Словно видя в этом какой-то недобрый знак, я поторопился к домику вожатой. Заходить в домик не было нужды, потому что вожатая стояла снаружи и чего-то ждала. Семен: „Я тут вам обходной принес…“ Вожатая встрепенулась, будто ото сна. Вожатая: „Ах, да, давай сюда. Знала бы, что Алиса такой большой бардак наводит в домике — не переводила бы её к себе. “ Семен: „А что вы тут стоите?“ Вожатая: „Да вот, жду пока полы вымоет после того, что она сделала.“ Меня искренне удивил своей наивностью поступок Ольги Дмитриевны. Семен: „Вы окно не закрывали снаружи?“ Вожатая задумчиво посмотрела на меня. Потом на дверь. Буквально через мгновенье вожатая уже была в домике и как-то странно смотрела на открытую форточку и на немытый пол. Не дожидаясь её реакции, я поторопился к себе в убежище, чтобы не попасть под горячую руку. Подойдя к домику, я, не раздумывая, вошел. Все мои подозрения оправдались. Семен: „Алиса, ты еще глупее укрытия придумать не могла?“ Алиса закатила глаза, словно у неё маленький ребенок попросил копейку на спичечный коробок. Алиса: „Везде дети, а здесь никого, а прятаться лучше там, где никого нет. Об этом знает вожатая. Вот поэтому…“ Раздался стук в дверь. Судя по тому, как сильно и часто постучали, это была очень злая Ольга Дмитриевна. Семен: „Быстро под кровать! Быстро, я сказал!“ То ли мои слова так грозно прозвучали, то ли другой перспективы не было, Алиса юркнула под кровать и затихла. Я упал на кровать, под которой лежала Алиса, и сказал громко: Семен: „Войдите!“ В мое убежище влетела вожатая. ОД: „Где она?“ Семен: „Кто, собственно?“ Видимо, моё деланное удивление вышло настолько хорошо, что Ольга Дмитриевна поверила и, насколько можно было в её положении, успокоилась. ~ В тебе, Семен, умирает политик или даже актер! Так бессовестно врать и не краснеть! ~ ОД: «Алиса убежала неизвестно куда. А ты-то что здесь делаешь? Семен: „Как что? Отдыхаю после беготни этой. Туда-обратно, скучно и тяжело, знаете ли.“ ОД: „А, ну ладно… Я пойду пожалуй.“ И, все так же смущаясь, вышла. Я вытер выступившие на лбу капли пота. Захотелось попрыгать на кровати или кинуть под неё что-нибудь тяжелое, чтобы Алиса поняла, чего мне стоило играть ничего не сведущего лодыря. Семен: „Подождешь пять минут на всякий случай и уходи отсюда к чертям, только не хватало, чтобы тебя выходящей через дверь засекли. Так что как уходила из домика вожатой — так уходишь и отсюда.“ Алиса хотела что-то сказать, но передумала, поняв, что не в том положении. Так началось неловкое молчание, в момент которого я элементарно лежал, уставившись в потолок, давая понять, что разговор окончен. Немного подождав, пионерка подошла к окну и выпрыгнула из него. Дожидаясь обеда, я случайно уснул. Сигнал к оному разбудил меня и дал понять, что дообеденный сон — это очень и очень плохо по сравнению со сном послеобеденным. Протирание глаз, всеобщая внешняя помятость, желание дать самому себе пощечину, чтобы прогнать сонливость, которая для дня не свойственна — только цветочки перед ягодами, обещавшими быть далеко не сладкими. Я встал и, шатаясь, побрел по направлению к столовой. Вне сомнения, сонливость давала и плюсы: мелкие пионеры шугались меня и давали мне дорогу под впечатлением моего хмурого, заспанного лица. Да и пионеры-ровесники тоже меня сторонились. Полностью поверивший в бесполезность и даже вредность такого сна, я зашел в столовую и, расталкивая зазевавшихся пионеров, сел на первое же место, которое мне попалось. За столом оказались все те же люди, что садились со мной в прошлую мою неделю, третьего дня, в обед. ~Странно, как прочно отпечаталась та неделя, будто каждое событие было важно…~ Я не обращал внимания на разговоры, да и ко мне не очень-то и приедались. Видимо, Ульяна не хотела снова прибираться в столовой из-за своей любви к спорам, а остальные были просто слишком заинтересованы едой, чтобы отвлекаться на разговоры. Все было обыденно: размеренный шум в столовой, как в спокойном и здоровом улье, даже еда, состоящая из первого и второго блюда, как и полагается хорошему пионерскому обеду, была не менее обыденна, как офисный работник тридцати лет с женой, ребенком и машиной, купленной в кредит. На фоне этой серости я получил простор и повод для раздумий, ведь ничто не собиралось помешать мне, а делать что-то хотелось. ~Как мне сегодня провести оставшийся день и вечер? ~ 1. [ДЕНЬ/ВЕЧЕР ЛЕНОФАГА ОТКРЫВАЕТСЯ ТОЛЬКО ПРИ КОНЦОВКЕ ЛЕНОФАГА ВТОРОГО ДНЯ] Обратится к Лене и идти учиться танцам с ней. +2 к её концовке Обещание Лене, как и любое другое, выполнять важно. Особенно после вчерашнего вечера. Осталось только найти саму Лену. Весь мой опыт общения с ней создавался в большинстве случаев в библиотеке и столовой. Только что был обед, значит, столовая отметается. Но она может уйти в свой домик. Надо проверить оба места. Только где домик Лены? Мимо меня проходила Мику. ~Вот уж кто знает, кто и где.~ Семен: „Эй, Мику, где живет Лена?“ Мику: „А зачем ты интересуешься? Я все знаю про то, что случилось в этой, как там, вот, библиотека, да! Мне Женя все рассказала, чем вы там занимались!“ Семен: „Может быть, читали книги?“ Последняя фраза мне очень не понравилась, но разговор продолжать надо было. Мику: „Ну да, книги читали. Скажи уж прямо, втюрился, да, втюрился?“ В мыслях я уже душил Мику её же хвостами, но в реальности мне пришлось только покраснеть и ответить: Семен: „Ну, допустим, что втюрился, черт с тобой. Где она живет?“ Мику: „Ну ладно, Ромео, она живет в моем домике, он…“ Дальше шло описание домика, где он стоит, почему выбрала вожатый для неё именно этот домик, как долго они по приезду переселялись сюда, почему Лена попросила жить именно в том домике и множество других, неинтересных, сыплющихся со всех сторон на мои бедные уши, фактов… И тут мои уши и мозг не выдержали: Семен: „Стой, пожалуйста, все, понял! Все, понятно, спасибо! Я пошел.“ ~Если не мои уши не ошибаются, то мне нужно пройти через площадь, пройти рядом с моим домиком и там будет искомое.~ Проходя по площади и слушая возбужденные споры убиравшихся на оной пионеров между собой на счёт „У кого метла лучше“, я заметил Лену, которая не торопясь шла к себе в домик, судя по направлению её движения. Семен: „Лена! Ле-е-ена!“ Мои попытки оказались удачными — она повернулась на мой оклик и, увидев меня, улыбнулась, наверно, самой милой улыбкой, которая у нее была. Когда между нами сократилось расстояние, разговор начался обыденно, по всем традициям Викторианской Англии. Семен: „Хорошая сегодня погода, правда?“ ~Приз за самое тупое начало разговора отдается Семену, пионеру-студенту.~ Лена: „Отличная, мне нравится такая погода. У меня дома редко такие солнечные дни. Я слышала, у нас вечером танцы?“ Намек был таким тонким и незаметным, что им можно было бы закрывать пробоины в „Титанике“. Собеседница, видимо, поняла это и засмущалась. Семен: „Ладно-ладно, будем учиться танцевать. Только как и где? Я подозреваю, что ты уже все продумала заранее?“ Лена засмущалась еще сильнее. Лена: „Ну… В кружке музыкальном…“ Вспомнилась Мику несколько минут назад. Семен: „А почему?“ Лена: „Ну, там точно есть всегда место. И Мику нас поймет.“ Семен: „А она нас донимать не будет?“ Лена: „Я с ней поговорила. Просто я помогу ей потом прибраться в клубе — услуга за услугу, так сказать.“ Семен: „Справедливо. Вот только она не расскажет?“ Лена улыбнулась, словно я сказал что-то забавное. Лена: „Так мы же не что-то запретное делаем. Пусть говорят.“ Теперь вспомнилась прошлая неделя с Ульяной, когда её запирали в домике от одного намека на всякие непристойности. ~Лена — это Лена. Наверно, вожатая ничего не подумает, если мы будем просто учиться танцевать.~ Эта мысль приободрила меня. Семен: „Ну что, айда?“ Лена: „Айда!“ Видимо, сильно обрадовавшись, она произнесла последнее чересчур громко, из-за чего прикрыла рот рукой и покраснела еще больше. Семен: „Да ничего страшного, если бы так краснела Ольга Дмитриевна после каждой линейки от случайных вскриков, то она бы сливалась с красным знаменем.“ Лена прыснула и расслабилась. Взявшись за руки, мы пошли вместе. Минув площадь с шумными пионерами, я с Леной оказался возле музыкального клуба. Семен: „Ты танцевала раньше хоть чуть-чуть?“ Лена: „Давным давно, но знаю, что мы должны кружиться.“ Она закружилась, показывая что-то похожее на вальс. Мой тяжелых вздох заставил пионерку вздрогнуть и спросить: Лена: „Что такое?“ Семен: „Да ничего. Это отлично, что знаешь примерно что-то о классике. Только не нужно быть Шерлоком, чтобы догадаться, что музыка будет современная. Ладно, не волнуйся, это легко будет.“ Лена: „Правда?“ Улыбка на лице Лены выглядела столь невинно и наивно, что я, обезоруженный этой естественной простотой, лишь только кивнул и открыл, как настоящий джентльмен, дверь перед девушкой. Вот мы и вошли. В клубе, как и всегда, было пусто и безлюдно, если не считать Мику. Семен: „И снова здравствуйте.“ В голосе моем смешалось много эмоций, большинство которых намекали, что-либо Мику перестает радовать своим присутствием нас, либо становится частью интерьера и не мешает. У советской японки сразу закончились слова. Пробурчав что-то похожее на „и тебе привет“, она начала с огромным интересом настраивать скрипку. Семен: «Лена, смотрела „Кавказскую пленницу“?» Девушка утвердительно кивнула. ~Глупый вопрос, конечно, но спросить надо было.~ Семен: „Тогда, конечно, ты помнишь, что там были всякие преподавание танцев, когда Бывалый топтал окурок, да?“ Снова кивок. Семен: „А теперь забудь это. Никто вообще не умеет танцевать. И никто не будет танцевать вальс или что классическое. Я сомневаюсь, что будет даже просто медленная музыка.“ Зеленые глаза Лены удивленно уставились на меня, будто она увидела меня в первый раз. Лена: „Как не умеют?“ Семен: „Вообще не умеют. Никак. Кривляются в такт и всё.“ Лена: „А зачем?“ Этот вопрос заставил меня задуматься, ведь он был справедливым. Мне самому иногда было трудно ответить на этот вопрос, из-за чего на школьных дискотеках я сидел и смотрел на веселящихся однокашников. Семен: „Ну… Это весело, как бы. Да еще и с красивой девушкой, под красивую музыку. Да и просто легче на душе становится.“ Еще один кивок. Лена: „А как… Кривляться?“ Семен: „Чтобы красиво было. Кружиться, улыбаться, ногами дрыгать. Трудно переборщить, если у тебя есть вкус и ты не маленькая девочка четырнадцати лет.“ Тут вспомнилась Ульяна со своим танцами, напоминающими эпилептический припадок. Я невольно усмехнулся тому забавному случаю и моей реакции на происходящее тогда. Лена: „А почему ты улыбнулся?“ ~Ой, она же, наверно, приняла на свой счет! ~ Семен: „Да так, вспомнилось кое-что. Очень давно было. Ты не подумай, что я над тобой. Так, начнем, пожалуй.“ *блинк* Дальше пошло учение. Это было полтора самых смешанных по эмоциям часов. Какое-то время казалось, что легче заставить Шурика сжечь клуб кибернетики вместе с его наработками, чем расшевелить Лену, но вдруг… *Анблинк* Она начала танцевать. Казалось, что она перестала быть закрепощённой только в то мгновенье, когда я уже хотел кинуть это все, но, конечно, это было не так. Семен: „Лена?“ Лена: „Что?“ Семен: «Теперь ровно все тоже самое можно будет повторить на вечере и в платье. Потому что сейчас любой бы критик сказал бы „О, Боже, десять баллов из десяти! Десять из десяти!“ Ведь так, Мику?» Рассказав о моей деятельности с Леной, я совершенно не обратил внимание на Мику — так были все поглощены репетицией. Однако, приглядевшись, можно было заметить, что все было на три раза прибрано и вымыто, а сама пионерка уже была в своем платье. Мику: „Бесподобно, бесподобно! Вот только есть одна вещь, Семен. Можно тебя на секунду?“ Мы отошли. Мику: „Понимаешь, она стесняется танцевать вместе с другими. Будь осторожен. И будь чуток.“ Мику посерьезнела, кажется, даже лицо её стало умней, а мысли перестали быть поверхностными, как исследование луковицы молодым школьником на уроке биологии. Мне даже стало немного не по себе. И только одно получилось произнести: Семен: „Л-ладно.“ Пионерка кивнула и быстро ретировалась из клуба. Остался только я с Леной. Семен: „Ну-с? Будем готовиться, переодеваться? В девять возле твоего домика?“ Она радостно улыбнулась и кивнула. Мы вместе вышли, но почти сразу разошлись. Когда я вошел в свой домик, он встретил меня абсолютной пустотой. В принципе, как и всегда. ~Сколько там времени осталось? Час остался точно. Нужно раскидать его рационально. Минут тридцать-сорок посплю, дальше берем расческу у Ульяны, моемся и вперед, на мероприятие.~ План меня вполне устроил, поэтому через несколько минут я уже мирно лежал с закрытыми глазами. Блинк Способность планировать свое время появилась у меня случайно и совсем недавно, так же, как и способность спать, как Штирлиц — по строго отведенному времени, поэтому меня не особо волновала вероятность проспать. Но оставшись один на один с самим собой, в голове начали копошиться темные вопросы, которые сидели раньше где-то внутри, но сейчас вылезли наружу… ~Зачем? Зачем нас снова закинуло? Почему именно так? Ладно, кто и как это сделал — непостижимо пока что. Но смысл? Может, я с Ульяной — подобие лабораторной крысы в экспериментах? ~ Вопросы, сплошные вопросы, и что самое главное — происходящее настолько абсурдно и глупо по сути, что под это происходящее может подойти любая теория, от наркотиков, до уловку в Матрице, управляемой жидомасонами, где я Нео, а Ульяна — Тринити, которые должны выбраться из ловушки. Может быть, из-за дум, а может из-за дневного сна, задремать мне не удалось, хоть наша с Леной репетиция и порядком вымотала. Помятый от лежания на кровати и недовольный жизнью от вопросов, которые копошились в моей голове, оставив неприятный осадок, я пошел к умывальникам. Подчиненные Мойдодыра как всегда блестели, а вокруг них было свежо и чуть прохладно. Вода была холодной даже для умывальника, что меня обрадовало — взбодрит лучше, чем что-либо. Умывшись и причесавшись взятой на время без спроса Ульяниной расческой, на меня теперь глядело совершенно другое лицо. Меня невольно передёрнуло от воспоминаний, каким был в прошлый раз некий Семен, молодой бородатый человек, без определенных интересов, работы и будущего. Посвежевшим, причесанным и одним видом показывающий свою пунктуальность и аккуратность, я направился к домику Лены. Добравшись до домика, меня сразу посетила неприятное открытие, что отсутствие часов, как бы ты не хорошо распределял время — плохая штука. Особенно, когда ожидаешь другого человека. Каждые несколько минут я порывался залезть в карман за телефоном или посмотреть который час на наручных часах, что выглядело со стороны глупо — ни первого, ни тем более второго у меня не было. Так прошло несколько, быть может, самых долгих минут в моей жизни, из-за чего мой разум рисовал картины, как бы я спал в это время или просто сидел на берегу озера и взирал на его гладь, философски раздумывая о волнах и мыслях. Но меня тогда бы нашли для грязной работы, но ответив спокойным задумчивым взглядом, я бы поставил точку в их нападках на меня. ~Может, мне такими путями стать буддистом? Весело получи…~ Лена: „Семен?“ Лена осторожно вышла из домика. Её платье делало и без того красивую пионерку прекрасной. Кажется, мое молчание длилось на несколько мгновений дольше чем следовало, и Лена покраснела. Лена: „Что не так? Говори сразу, не смотри таким удивленным взглядом.“ Семен: „Все отлично, честно. Просто бесподобно. Королева красоты, что сказать.“ Пионерка покраснела еще больше, что казалось ранее невероятным, и обиженно произнесла: Лена: „Ты шутишь!“ ~Этот человек учил тебя танцевать, прихорашивался, ждал тебя, чтобы потом пошутить? Ты издеваешься? ~ Видимо все мои мысли на счёт этой реплики выразились на моем лице, и Лена рассмеялась. Лена: „Ладно-ладно, извини.“ Семен: „Принято! Ну что, пойдем?“ Лена: „Пойдем.“ И мы, как не странно, пошли. Вечер только начинался. Пионеры постепенно наводняли площадь. Что примечательно, за музыкальным пультом стояла Ульяна и о чем-то спорила с кибернетиками. Те хоть и отвечали, но редко и опустив глаза. В итоге Ульяна, видимо, устав от пререканий, ударила кулаком по пульту. Внезапно заиграла музыка, что-то из „Битлз“ //Back in the USSR//. Ульяна вздрогнула от неожиданности и рассмеялась. Кибернетики облегченно вздохнули и успокоились. Наступила та хрупкая гармония между ними, которая бывает между людьми, которые делали что-то вместе и перед, так называемым, часом „икс“, успокаивались, ожидая итога их деятельности. ~Небось, запрягала вожатая в организаторы.~ Мы с Леной вместе сели на лавочку. Она почему-то замкнулась в себе, и я не стал её лишать права самокопания. А пионеров становилось все больше и больше. Все они разговаривали и обрывки их диалогов доносились до меня. невольно мои уши начали разбирать некоторые фразы и даже реплики: Пионер-1: „А ты слышал, что у Егора ночью шоколадка растаяла? Прямо в шортах!“ Пионер-2: „Как растаяла? Штаны небось замарал?“ Пионер-1: „Да Олег, говорит, подложил. Поругались ужасно. Раньше в одной комнате жили…“ ~Боже, о чем они говорят? Ремня им отцовского не хватает…~ Дальше начали говорить совсем про какой-то бред, про коней в пальто и Славю, а я просто перестал обращать на них внимание и стал ждать вожатую, чтобы она дала добро на музыку. Подождав еще несколько минут, все мы дождались музыки. Пионеры начали танцевать. Посмотрев на них, в душе у меня затеплилась надежда. ~Они танцуют если не хуже, то, по-крайней мере, на уровне. Просто отлично, отлично! ~ Лена: „Семен… Может, пойдем отсюда? Музыка не нравится, да и народ не очень.“ Она показала взглядом на пионера, который играл в догонялки с другим. Семен: „Ну и что? Его сейчас один черт вожатая поймает и спать отправит. И не стесняйся.“ И, по неведомой иронии судьбы, вышла неизвестная мне вожатая и отправила пионера спать. Семен: „Вот, сама посмотри. Все хорошо. Со мной также было…“ Лена: „Серьезно?“ Семен: «Да. В школе, когда были дискотеки, я отсиживался на скамейках, будто был элитой и вообще слишком высок для этого. Но потом я увидел одного человека, который был умен. Очень умен. И он танцевал. Для меня это было странно, ведь отличники и прочие зазнайки сидели вместе со мной. И он мне объяснил всё так: „Не суть важно как ты танцуешь, люди здесь отдыхают, как на пляже. Никто не будет интересоваться умением, главное, какой ты человек..“ Ну вот, ты ведь хороший человек?» Лена: „Родители говорят, что да.“ Семен: „Ну, не будем оскорблять твоих родителей, да?“ Я взял её за руку и вошел в этот вихрь пионерских галстуков и платьев. Танец был быстрый, он захватил меня с головой. Лена же танцевала сначала „неумело и несмело“, как говорил один поэт, но потом… Потом случилось то, что называют писатели „загоравшимся глазами“. Семен: „Кажется, кто-то вошел во вкус?“ Лена: „Кажется, да!“ Через несколько минут, которые пролетели, будто одно мгновение, мы сели на лавочку, раскрасневшиеся. Никто не обратил внимания на нас, продолжая танцевать. Вдруг Лена ойкнула. Я повернул голову. Улыбка, благодаря которой казалось, что девушка светилась, погасла. Семен: „Что случилось?“ Лена: „Медпункт.“ Семен: „Что?“ Лена: „Я же должна была помочь медсестре!“ ~Действительно! На прошлой неделе… Неловко получилось.~ Семен: „Давай я тебе помогу, быстрее управимся!“ Лена: „Ну…“ Семен: „Все, пошли скорей, нет времени для раздумий. Мы же не хотим делать все это ночью?“ Лена: „Да, кажется…“ ~Как хорошо, что никто нас не замечает.~ Мы побежали к медпункту по пустому лагерю. Если бы не музыка и шум детворы на площади, можно было бы посчитать, что все уехали домой, а я остался один в этом странном месте с Леной. Скоро показался медпункт. В дымке и вечерней, переходящей в ночную, темноте он казался домиком сказочного злодея на пенсии. Моя фантазия быстро дорисовала скучающего, в роговых очках на носу и кроссвордом в руке Кащея, который отправил обратно по царствам всех царевн и начал поститься, молиться и слушать радио „Радонеж“, грустя с каждой передачи, говорящей про искупление грехов после смерти. Это было до того сумбурно и забавно, что я прыснул. Лена растерянно остановилась и начала рассматривать себя. Лена: „Со мной что-то не так?“ Семен: „Нет, конечно. Я просто представил кое-что. Люблю фантазировать. Ой, а ключи у тебя есть?“ Лена: „Есть. А как же?“ Недолго провозившись с замком, мы завалились в медпункт. Резкий запах йода и чего-то неизвестного для меня опять ударил в нос, из-за чего он начал чесаться, а я на пару мгновений потерялся в пространстве. Включив свет, Лена быстро направилась к шкафу и вытащила большой ящик, не обращая внимания на запах и массу самого ящика с лекарствами. Делала она это настолько привычно, что даже все слова, которые можно было бы сказать, застряли в горле из-за настоявшегося запаха и удивления. Кроме одного: Семен: „Кхм… Лена?“ Лена: „Что?“ Она аккуратно поставила ящик на пол и смахнула прядь со лба. Семен: „Да тебе не привыкать, кажется.“ Лена: „Я доктором хочу стать. Педиатром. Или медсестрой в армии.“ Семен: „А почему? Зарплата же…“ Тут я понял, что сказал что-то совсем не то, и замолчал. Но Лена лишь странно посмотрела на меня и промолвила: Лена: „Помогать людям же! Представляешь, помогать солдату, нести его через передовую в госпиталь — это то, чем будут гордиться в будущем. Вот буду я продавщицей… И что будут обо мне помнить внуки? Правнуки? А вот если я буду спасать людей, детей, может получится целая династия врачей, которые тоже будут помогать людям… Ой, я, наверное, заговорилась…“ Лена предстала передо мной совсем в новом свете. Каждый, кого я спрашивал ранее о месте в жизни, отвечал в соответствии с материальной стороны — какая зарплата и как высоко забросит. И вместе с отвечающим менялось и мое мнение. Оно становилось закостенелым, обывательским. И сейчас, на примере Лены, это мне открылось. На душе заскребли кошки от сказанного ранее. Семен: „Да нет, что ты. Это ты извини, что так спросил…“ Лена: „Ничего страшного, привыкла. Родители иногда возмущаются. Говорят, работа слишком тяжелая и иногда неблагодарная.“ Семен: „И то верно, в принципе. Хотя все профессии нужны…“ Лена: „Ладно, начнем, пожалуй?“ Семен: „Да, пожалуй, начнем.“ Блинк Это было самое унылое занятие в моей жизни. С каждым новым пакетиком, склянкой, баночкой, коробочкой с непроизносимыми названиями на русском и не менее трудными на латыни терпение мое испарялось, как медицинский спирт с кусочка ваты. Лена, однако, выдержала это испытание стоически. Но, я могу поклясться, при всей её выдержке она тоже хотела проклясть всё это. Анблинк Но все плохое рано или поздно заканчивается. Я, будто ставя точку, положил отсортированные лекарства в шкаф. За окном стояла непроглядная темень. Отголоски музыки с площади, которые совсем недавно давали нам бодрости во время разбирания и сортировки медикаментов, утихли. Стало понятно, что вечер кончился и скоро отбой. Семен: „Ну, мы герои?“ Лена: „Герои.“ Семен: „Героям нужен отдых. Здоровый сон точно. Пойдем, что ли?“ Лена: „Пойдем, что же еще поделать? Мероприятие кончилось, больше таких не будет…“ Семен: „Говорю точно — уж на неделе всякое случится. Обещаю. Вас проводить до дому?“ Лена: „Не, не надо. Не только же я устала, честно…“ Семен: „Хорошо, вообще без проблем.“ Мы вышли из медпункта и направились каждый по своим домикам. Разошлись мы почти сразу, но успели обменяться пожеланиями спокойной ночи и приятного сна. Я устало зашел в домик. Вдруг на меня кто-то навалился. Ульяна: „У-у-у, совратитель!“ Эта рыжеволосая бестия заметила, как я маленько вздрогнул от неожиданности рассмеялась от моего мелкого испуга. Семен: „Ну научил её танцевать, что такого?“ Ульяна: „Знаем мы вас, героев-романтиков! Вскружат голову девушкам и ищи-свищи!“ Семен: „А ты у нас ревнивая жена, да?“ Ульяна: „Конечно. А ты что думал? Эх ты, герой-романтик. Я спать. Отвернись только, переоденусь.“ Покорно отвернувшись, я дождался пока она переоденется и, сам совершив это незамысловатое действие, лег спать. 2. [РУТ ДРУЖБОМАГИИ] Отправится с кибернетиками ПРЯМО В АД НА ХУЙ в их клуб и делать интересные вещи. +2 к их концовке Внезапно вспомнилось утро, точнее, моя встреча с кибернетиками. Вместе с этим вспомнилось и упоминание о послеобеденном собрании. ~Отлично! Надо к ним зайти сегодня. На зануд они не похожи, значит, скучно точно не будет. Ну, не скучней той лекции…~ Сделав выбор, дальнейшее решение и подготовка к рабочему дню выстроились быстро: мне надо направиться к своему домику, чтобы одеть рубашку, которую не жалко будет замарать — рубашку из реальной жизни, которую я одел перед, так сказать, тем сабантуем. ~Втык от вожатой на утренней линейке хоть и иллюзорный, как и остальной лагерь, но получить его будет обидно, тем более из-за рубашки.~ Однако юные сумрачные гении советской науки ждали меня перед самым выходом из столовой. Шурик остановился прямо передо мной и отсалютовал: Шурик: „Готов к труду и обороне, товарищ?“ Семен: „Всегда готов! Только рубашку дадите переодеть на ту, которую не жалко?“ Пионеры удивились. Электроник: „Ты что? У нас защитные эти есть… Ну, как там, Шурик, из зовут? А, средства — фартуки, очки всякие, ну, ты понял. Ты же не видел, чтобы мы как-то были запачканы? Вот. Так что без лишних разговоров! Нам предстоит тяжелый день и вечер! Хотя, возможно, мы сумеем управится до вечера…“ Шурик: „Если будем усердно трудиться, конечно же!“ Семен: „Ладно, пойдем. Какие планы на сегодня, камрады?“ Шурик быстро посерьезнел, кажется, повзрослел на мгновенье. Шурик: „Не спрашивай меня об этом. Как только дойдем — так сразу. Мы тут не машинки делаем.“ Я подавленно замолчал и последовал вместе с кибернетиками в клуб. Кажется, они смогли произвести на меня впечатление. Мы шли по пустому лагерю, пытаясь выглядеть как можно более обыденно и буднично. Все это мне показалось смешным, ведь все пионеры побежали готовиться к танцам к себе в домики, меряя наряды, причесываясь, а, может, просто поспать, а по дороге в клубы на нас было элементарно некому смотреть. Пока я наблюдал за Шуриком, от меня не ускользнуло и то, что пионер кидал как бы невзначай взгляд на кусты и выглядел очень встревоженным. Семен: „Ты что такой нервный? Шпионажа боишься?“ Пионер улыбнулся и ответил: Шурик: „Конечно, от кошколюдей оберегаюсь.“ Мы вместе посмеялись, хотя казалось, что он сказал это серьезно. Через несколько минут ходьбы, заправленной неловким молчанием, стало видно здание клубов. Не долго раздумывая, я вместе с пионерами зашел в него. Как и всегда, внутри царил ужаснейший беспорядок. Шурик решительно скинул кучу каких-то непонятных деталей со стола и сел за него. Электроник сел сбоку от него, взяв рядом стоящий стул. Шурик закрыл окна шторами и включил керосиновую лампу, которая сразу начала неприятно пахнуть и чадить. Шурик: „Начнем собрание нашей лаборатории. По всей логике оно десятое, но, думаю, сегодня настал серьезный момент. У нас третий член лаборатории и мы должны рассказать все, что мы знаем об этом лагере.“ Я продолжал терпеливо слушать. История Шурика. *окно рассказа* Я приехал в лагерь на неделю раньше тебя и, как знаешь, любил шляться по развалинам, особенно в тех, о которых ходили всякие нехорошие слухи, в тех, где были всякие лаборатории, бомбоубежища и прочее, ведь именно там можно нарыть разные детали для экспериментов. И изучив старую карту лагеря, от моего глаза не скрылся корпус сталинских времен. Расспросив вожатую и других обитателей, я понял, что этот корпус — то самое таинственное место, которое мне нужно. Я не буду рассказывать о моих похождениях по лесу, а лучше перейду сразу к факту. *окно рассказа закрыто, бг туннеля* Это был сырой туннель бомбоубежища, это было понятно по перекрытиям и некоторым другим косвенным признакам. Так же понятно, что это убежище из тех, которые делались для защиты от ядерного взрыва при прошлом генсеке Никите Сергеевиче, в самый разгар Холодной войны. Лямка сумки больно натирала плечо, хотя туда мало что было положено. В голове мелькали разные мысли, тревожные и одновременно заинтересованные. ~Посреди лагеря такую чертовщину не построят просто так. Если есть это, то должно быть что-то действительно важное…~ В конце коридора, что было вполне ожидаемо, оказалась дверь с похабным знаком радиации, будтодействие происходило в западной голливудской дешевке. Поскольку я взял с собой масло, то через несколько минут дверь была бесшумно открыта и подперта увесистым куском бетона, чтобы не закрылась без моего ведома. Устройство двери, кстати, поразило меня — она запиралась только снаружи, будто этот бункер был тюремной камерой. За дверью меня ждала комната с железными старыми кроватями из казарм, противогазами и прочими вещами, которые должны быть в порядочном бомбоубежище. Но только не возле самого выхода из него. Я хмыкнул и подошел к столу, на котором были некие бумаги, потрепанные временем. Это были очень важные, наверно, чертежи, которые были без оговорок были положены в мою сумку без зазрения совести. Вдруг раздался грохот — закрылась дверь. Это мне очень не понравилось. Первые несколько минут меня даже охватила паника, но смирившись, я заметил вторую дверь и, проклиная свою невнимательность, с помощью всё того же масла и физической силы открыл дверь. Из проема потянуло туннельным холодом и сыростью. ~Фонарик, где фонарик? ~ На автомате я начал обшаривать сумку. Вскоре фонарик был найден чуть ли не на самом дне, заваленный всякой мелочью. К этому времени все мое тело неплохо, если можно так сказать, продрогло, из-за чего пальцы стали с трудом сгибаться. Ослепительно яркий луч фонарика прорезал темноту, показав старую шахту. ~Старый лагерь, построенный на старом бункере, построенный над не менее старой шахтой. Серьезно? Кто вообще мог сделать такое? ~ Стуча зубами и ругая строителей, я пошел по старой шахте, надеясь найти выход. Темнота, казалось, обволакивала меня со всех сторон и казалась, как и полагается враждебной. Когда я проходил раз за разом развилки, чей-то злой взгляд буравил меня. Шурик: „Выходи, ну же!“ И тьмы туннеля вышло нечто, похожее на пионера. От пионера у этого существа была только форма — лицо его было закрыто противогазом, а руки были скрыты под перчатками и бинтами. ~У нас есть два варианта: меня разыгрывают или у меня галлюцинации… Сюда, кроме меня, ходить некому и незачем, так что выбор невелик…~ Проверять разговорами и щупаньем объект галлюцинаций у меня не было ни возможности, ни желания. Нашарив увесистый камень под ногами, я швырнул его в пионера. Он без труда увернулся от булыжника, странный огонь загорелся в стеклах противогаза. Нечто: „Пошел вон отсюда!“ После этой фразы, начало происходить то, что не может не быть иллюзией: Количество пионеров стало увеличиваться в геометрической прогрессии. Они приближались и, судя по всему, смеялись надо мной. Страх захлестнул меня, и я побежал, побежал, куда глаза глядят. Мелькали развилки, ходы, но скоро я услышал гомон пионеров — настоящих, живых, без бинтов и противогазов. Было понятно, что эти туннели уже проходили под лагерем новым, где самым страшным существом была только вожатая. ПЕРЕНОС КАРОЧИ ИЗ РАССКАЗА ШУРИКА В ИРЛ КАРОЧ) )) Шурик: „Как я вернулся — не помню. Разве что Электроник отнес меня сюда. Единственное доказательство, что это правда — бинты, которые заметил Эл в моей руке, те бинты, что были сорваны с пионера, когда я бежал по туннелю, врезавшись в него.“ Шурик внимательно посмотрел на меня, ожидая, видимо, какой-то реакции. Примерно через полминуты молчания я решился подать голос. Семен: „Бинты, пожалуйста. И те бумаги. Иначе грош цена вашим рассказам.“ Электроник достал из ящика стола обрывок бинта, испачканный грязью шахты и кровью, судя по багровым пятнам. Семен: „Допустим, бинт. Допустим, я верю. А бумаги? Покажите мне их.“ Шурик с важным видом достал сверток и, не раскрывая его, спросил: Шурик: „Сём, а что ты знаешь о кибернетике в Советском Союзе?“ Семен: „Ну, наука и наука. Не слышал я только открытий в ней от нас, да и все. А к чему это?“ Шурик: „Это элементарно, Семен. При Сталине кибернетика была запрещена. Полностью. То есть, вообще. Втоптана в грязь и забыта…“ Семен: „Без лишнего пафоса. Что там?“ Шурик и вздрогнул и ответил: Шурик: „Чертеж робота. На биотопливе. И, судя по тому, что проект закрыли, то можно заключить, что они с чем-то столкнулись. Но он рабочий! Я рассматривал схемы день и ночь! Шарил по той комнате-бункеру, собирая запчасти… Короче, вот!“ Он раскрыл один из чертежей. Кажется, общий вид. По крайней мере, это на нем было в общем виде. Меня начал одолевать нервный смех. Семен: „Вы меня разыгрываете. Нет, точно разыгрываете. Это же бред! Нет, ранее сказанное тоже бред, но это! .. Это клиника. Кащенко! Кошачьи уши и глаза, хвост…“ Электроник: „Кошачьи способности больше человеческих, а хвост помогал определять психическое состояние прототипа…“ ~Ну не мог лагерь скатится до такого… Или… Боже мой! ~ Я вспомнил прошлую неделю. Шурик и Электроник строили робота. Уже тогда виднелись кошачьи уши у этого прототипа. ~Значит, тогда они без меня начали собирать тот прототип, но у них не получилось. По-крайней мере, они не врут… И лагерь был скатившимся с самого начала.~ Семен: „Допустим. Но что тогда от меня нужно?“ Шурик: „Пара рук, которая отважится пойти вместе со мной искать Портативный Биореактор Робота Кошачьего. Если мы не сможем найти то, что даст питаться роботу, то он не заработает.“ Семен: „Боже, я никогда не слышал столь логичного бреда. Ладно, согласен. Только, как я понял этот ваш ПБРК лежит не в той комнате?“ Шурик: „Да, ты прав. Но суть даже не в этом. Надо подготовиться к этим пионерам.“ Семен: „Допустим. Что брать будем?“ Шурик: „Да у нас тут завалялся рельсотрон — два электромагнита, пара хороших конденсаторов и арматуры куча. Пушку беру я, снаряды и конденсаторы – ты. Я потому что стрелять из неё умею. А все остальное Электроник сложил. Выходим завтра утром. Ты в каком домике живешь?“ Семен: „В домике Ульяны. Меня туда вожатая переселила. Потому что я её брат.“ Шурик понимающе кивнул. Шурик: „На сегодня заседания клуба кибернетиков объявляю закрытым!“ Окна были раскрыты, чертежи спрятаны, пионеры расслабились, видимо, они ожидали более тяжелого разговора. Крепко пожав руки кибернетикам, я вышел из клуба. Рассказ Шурика и подведение итогов этого рассказа пробежали незаметно и быстро для меня, но солнцу, уже давно ушедшему за горизонт, так не казалось. На танцы идти совершенно не хотелось — слишком много пищи для ума появилось в моей голове, чтобы дрыгать ногами и руками на площади. Надо было сесть и всё обдумать. Ноги сами понесли меня к озеру, где было свежо и тихо. Пляж встретил меня во всей красоте вечернего водоема и, самое главное, абсолютной пустотой. Вода тихо журчала, сверчки пели — идиллия! Я закрыл глаза и лег на траву, осознавая, как все-таки муторно прошел этот день. ~Лагерь порядочно удивил меня сегодня. Сколько еще сюрпризов он принесет мне? ~ Вдруг послышались чьи-то тихие шаги. Глаза открылись сами собой, а организм даже не успел понять, как оказался на ногах. Рефлексы и слух не подвели меня — передо мной стоял неизвестный мне пионер. Лица его не было видно из-за вечерней темноты и выгодного расположения незнакомца на берегу. Пионер: „Не буду представляться. Я видел множество развилок и вариантов этого разговора. Если ты выслушаешь меня — все будет хорошо. Это тебя устроит?“ Семен: „Да.“ Пионер: „Отлично. Этот лагерь боится меня — я видел его истинное лицо, как и Шурик. Старый лагерь, новый… Под ними творится нечто. Будет очень хорошо, если ты будешь осторожен. Любая ошибка, даже самая мелкая может превратить тебя в то, что увидел Шурик. Будь осторожен. Береги Ульяну. И запомни — таких, как я, не жди. Все, должен бежать. Удачи…“ Пионер пропал, а мне не удалось ничего спросить. Силуэт, голос — все напоминало мне кого-то, но из памяти не получалось выудить нужные воспоминания. ~Задал вопрос? Получи ответ. Прямее некуда.~ Я в тяжелых раздумьях побрел к собственному домику. Темнота все больше и больше сгущалась над лагерем, пионеров не было слышно, музыку тоже — вечеринка, начинавшаяся так бурно, кончилась. В домике был включен свет. Без труда можно было догадаться, что Ульяна не спит и, возможно, сидит с Алисой, разговаривая о всякой всячине. Я бесцеремонно ввалился в домик. Действительно, Ульяна не спала, но была одна. И казалась если не рассерженной, то очень возмущенной. Ульяна: „Ты где был? Честное слово, ни кибернетиков, ни тебя! С кем только танцевать не приходилось!“ ~Рассказать ей? Нет, она будет слишком волноваться на счёт завтрашнего дня. Да и попросится со мной. Не надо её подвергать той опасности, которая очень возможна…~ Семен: „На это были причины, очень важные. Расскажу завтра…“ Я посмотрел в её встревоженные голубые глаза и поцеловал в лоб. Семен: „Просто будь осторожна. Если меня не будет слишком долго — ты сама догадаешься, где меня искать. Но жди до последнего. Завтра ухожу рано. Все.“ Внутри головы уже неслись проклятия в адрес самого себя. ~Мастер успокоения! Идиот! Хотя и просто соврать нельзя было…~ Уже лежа в постели и выключив свет, я понял, что со мной произошло за весь сегодняшний день. И это показалось мне бредом. Однако сон уже напал на меня. 3. [РУТ УЛЬЯНЫ] ПОДГОТОВКА К ПРАЗДНИКУ Ходить куда-то сейчас не имеет смысла. Надо посмотреть, как там Ульяна и узнать, что она там делать собирается. В своих раздумьях я не учел одного — она сидела прямо за моим столом и уже что-то рассказывала мне. Семен: „Ульяна, ты же знаешь, когда я думаю, то я глух и нем. Повтори заново.“ Ульяна вспыхнула: Ульяна: „У-у-у! Опять самокопание?“ Семен: „Не, еще не успел. Так что делать будем?“ Ульяна: „Устраивать сегодняшнюю вечеринку.“ Семен: „Что, прости?“ Ульяна: „Ну, Битлы, стойка диджея, пульт, светомузыка…“ Семен: „Боже, просто скажи, что тебя заставили, умоляю, скажи, что ты не сама впрягалась в этот геморрой!“ Ульяна рассмеялась еще больше. Ульяна: „Конечно же я сама!“ Семен: „Ладно. Ладно, ты мазохистка. Причем здесь я?“ Ульяна: „А ты мой бра-а-атик!“ Она кинулась мне на шею и обняла. Окружающие пионеры оглянулись и посмотрели… С завистью? А, сожалеющие тоже есть, все нормально. Семен: „Что мне за это будет, сестренка?“ Ульяна прошептала: Ульяна: „Дурик, конечно, я не сама захотела, вечеринка и так сама прошла в той реальности, помоги мне, ОД запрягла!“ Семен: „Плюс в карму, значит?“ Ульяна: » Да. Только осторожней про вожатую — она рядом.“ Пионерка наконец-то выпустила меня из объятий. Семен: „Конечно, Уля, я согласен! Куда мы пойдем сначала?“ Моей деланной радости не было предела. Казалось, меня сейчас просто разорвет от лицемерия. Ульяна: „Братик, нам нужно к кибернетикам!“ Семен: „Пошли, конечно!“ Сразу после этих слов я направился к кружку. Ульяна вприпрыжку пошла за мной. Когда мы зашли в клуб, он пустовал. Паяльники, микросхемы, лампочки — все это сиротливо валялось по всему помещению, даже в самых труднодоступных, по моему мнению, местах. Ульяна хмыкнула. Ульяна: „Они говорили, что у них там есть что-то похожее на пластинки и оборудование в кладовке. Ну, если их нет, то…“ Семен: „Пойдем назад и забудем?“ Ульяна: „… То возьмем и найдем сами.“ В кладовке было все также пыльно. Я помнил, где и какие вещи находятся в моем, правом по отношению к двери, секторе. Там ничего не было, что могло походить на пластинки. Поэтому мы начали разгребать вместе левый участок. Старые книги, открытки, толстые календари с ненужными датами и рецептами засолок огурцов, видеокассеты без названия, папка с рентгеновскими снимками, сам видик — огромное количество вещей, которые просто бросили, вне зависимости от значения и целости. Скоро в дверь зашли. Это оказались Электроник с Шуриком. Шурик: „А что это вы тут собрались?“ Семен: „Мы к вечеру готовимся. Ищем, что может понадобиться.“ Шурик: „А как же собрание?“ Семен: „Шурик, нас вожатая запрягла, как не знаю кого. Не сыпь мне соль на раны.“ Шурик: «Ладно. Если что, помоги с утра, мы завтра в поход идем в старый лагерь. „О, какие люди! Вы все-таки зашли!“ *ну хдесь я низнаю, выгледит как еврей* Семен: „Да, мы зашли по поручению вожатой, нам нужно найти для дискотеки что-нибудь…“ Шурик, который только что был олицетворением довольного кота, мигом погрустнел. Шурик: „А-а-а-а… Вы про это! Я только к другому готовился…“ Ульяна: „Боже мой, чем раньше сделаем — тем лучше, да и на твои рассказы хватит, помолчи только сейчас и помоги искать.“ Шурик: „Я знаю, у меня тут битлы завалялись…“ Я мысленно сопоставил год, место пребывания и то, кем, собственно, является Шурик. Семен: „А откуда у тебя битлы-то?“ Он невозмутимо взял лежавшую на поверхности папку с рентгеновскими снимками. Шурик: „Рок-н-ролл на костях, не знаешь, что ли? Ну, правда, битлы не рок-н-ролл, но кого это сейчас волнует? Записал и записал, чай легко, физика, девятый класс на практике.“ Только во время этой тирады, прославляющей прикладную физику, моему вниманию открылось то, что снимки в конверте были круглой формы, с отверстием посередине. Семен: „Ловко, однако. Но качество плохим не будет?“ Шурик: „Будет. Но другого нет. А еще ты будешь тащить отсюда колонки с пультом. Не один, конечно, но они все-таки тяжелые…“ Семен: „Дай-ка я прикину. Нас, особей мужского пола, трое. Колонку точно несут два человека, так? Вас, кибернетиков, двое. И вы умеете с ними обращаться — вы же кибернетики. Ну так и несите!“ Нести колонки и прочие ненужные вещи мне совершенно не хотелось, поэтому в моей реплике выразились все мои аргументы, красноречие и наглость, которые могли быть. Шурик: „Но ведь…“ Семен: «Никаких тут „но ведь…“! Партия сказала надо — пионер ответил: „Есть!“ Посмотрев внимательно на меня, Шурик устало повел плечами. Шурик: „Ладно, иди к черту, редиска, стоило мне тут с тобой цацкаться.“ Понурые кибернетики взялись за свою работу. Страшно пыхтя и ворча, они вынесли первую колонку. ~Да уж, эти ГТО точно не сдадут…~ И как только я это подумал, перед глазами у меня все заплыло и вскоре пропало совсем. ДЕНЬ … Нестерпимо ныла спина. Что-то давило сбоку. По телу бежали холодные мурашки, сырая рубашка, прилипшая к телу, казалась ледяной под лёгким порывом ветра. Но мне ни на секунду не хотелось подниматься, хоть я и понимал, что что-то здесь очень неправильно. Голос: Подъём, Семён! Семён: Ещё пять минут. У нас времени куча. Я чуть попытался повернуться на другой бок, но моё положение почему-то не давало мне этого сделать. Впрочем, неважно. Семён: Пять, шесть часов — какая разница? Пойду в шесть. Ульяна: Куда ты пойдёшь? Семён: Ульяна? Я автоматически открыл глаза и уставился на сидящую передо мной Ульяну. Точнее, полулежащую – она, как и я, сидела, облокотившись боком на скамейку, на которой мы, кажется, ещё минуту назад дремали. Я чуть обернулся — чьи-то волосы тотчас полезли в нос. Краем глаза хватило заметить хвостики Лены. Больше интересовало другое —, а что мы вообще сейчас здесь делаем? Я тут же поднялся, отчего сидевшая ко мне спиной Лена, потеряв опору, тут же растянулась во весь рост на лавочке, сладко зевая и поёживаясь. На лавочке рядом, в пару метров от нас, сидели кибернетики, опершись плечами друг на друга, и спали крепким сном. Ульяна, вскочившая с насиженного места вслед за мной, в недоумении мотала головой туда-сюда, пытаясь, как и я, понять, что вообще здесь происходит. Я обернулся в сторону дорожки, уходившей с площади в сторону лодочной станции. Мне показалось, или там кто-то только что стоял? Семён: Ждите здесь. Машинально, без интонации сказал я Ульяне, зашагав в сторону, куда только что ушла неведомая мне тень. Ульянка кричала мне вслед, звала назад, но ноги сами несли меня вперёд, равно как и разум упорно твердил — что-то там точно есть! Промежуток в пару сотен шагов до пристани показался одним шагом. Я встал на пирс и заглянул в гладь воды. Ведь ответ она в себе должна таить… И верно, стоило мне на секунду задуматься, как слева раздалось многозначительное покашливание. Я тотчас обернулся. В пяти шагах от меня, сложив руки за спиной и глядя, как и я, в воду, стоял конь в пальто. И в тот момент мне казалось, что мы с ним не меньше, чем старые знакомые. Конь в пальто: Как думаешь, зачем мы это всё затеяли? Семён: Зачем? Конь в пальто: Вот и я пытаюсь вспомнить. Правда, забыл это уже очень давно. Зачем же? Он перевёл свой взгляд на небо. Конь в пальто: Пионерский лагерь мечты, идеальный мир со своими ценностями, понятиями утопии и сутью. И всё равно никогда не достигнешь идеала. Я так устал. Семён: О чём ты? Конь в пальто: Времени нет совсем. Да и вы меня сильно разочаровываете. Эта драма мне не сдалась вовек. Я устал. Я мухожук. Семён: Какая драма? Куда ты? Лена: Семён, ты здесь? Раздался голос откуда-то из-за спины. Конь обречённо вздохнул, заслышав, как остальные спешат к нам. Конь в пальто: А вот и кыргызы подъехали. Печально констатировал Йося, разведя руками в разные стороны. Тем временем пионеры – те, кто был со мной: Шурик, Электроник, Ульяна и Лена — окружили нас, оглядывая стоящего к ним спиной коня с головы до ног. Шурик: Это… кто? Конь в пальто: Кто-кто, конь в пальто! Не оборачиваясь к ним, тяжело пробубнил Йося, в доказательство лишь чуть повернув морду в профиль и нервно фыркнув. Ульяна: Что… это за тип такой? Ошеломлённо, но с крайне странной для вопроса утвердительной интонацией отреагировала Ульяна на приветствие коня. Конь в пальто: Рыжим слова не давали. Лена: Семён, что это за к-к… к-конь? Конь в пальто: Поехавшим — тем более. Лена: Эй, может, повежливее? Конь вдруг резко обернулся к ней, надвинулся всем телом на неё и, уставившись ей прямо в глаза, отчеканил невероятно низким и чётким голосом: Конь в пальто: Если я тебя сейчас здесь прикончу, ты тоже будешь возмущаться насчёт моих манер поведения? Ни жива ни мертва, Лена отшатнулась на пару шагов назад и едва не упала — в последний момент кибернетики подхватили её. Удовлетворённый столь коротким диалогом, Йося вернулся к своему прежнему положению. Теперь он просто молчал, и я никак не мог понять —, а чего он ждёт? Лена: Нет, так дело не пойдёт. Услышал я голос Лены сзади. Вот только, кажется, это была вовсе не Лена. Нотки неистового сумасшествия звенели в нём, мне даже не пришлось оборачиваться, чтобы представить выражение её лица — перекошенное жуткой гримасой, словно она готова тотчас голыми зубами вцепиться любому из нас в шею и с мясом вырвать из неё сонную артерию. Леня: Я его… Скрежет металла заставил инстинктивно обернуться, по телу побежала волна холодного ужаса — с длинным ножом в руках Лена двинулась уверенным шагом к коню. Лена: Я его убью… Тяжело пропыхтела она с нескрываемым злорадством, оказавшись вплотную к Йосе. Леня: Я его убью! Семён: Стой, нет! Но было уже поздно — клинок летел прямо ему в спину. Конь в пальто: Да ну? Я не успел разглядеть и доли того, что произошло в следующий момент, в память врезались лишь звуки: звон клинка обо что-то твёрдое, истеричные вздохи, затем пронзительный вскрик Лены, стук падающего на доски пирса ножа. Конь как ни в чём не бывало повернулся к пионерам на сей раз передом, как бы демонстрируя всплывшую из ниоткуда над его головой маленькую фиолетовую табличку. „Immortal object“ — гласила надпись на ней. Конь в Пальто: Поясняю для особенно умных. Иммортал — бессмертный. Вот. Вот вы все в данном случае — смертные. Некоторые даже слишком. Вопросы по этому поводу есть? Неловкая тишина, только какая-то одинокая птичка сидела на ветке березы и, как подобает птичкам, пела. Вздохнув, конь продолжил: Конь в пальто: Ну, когда мы пришли к некоторому консенсусу, предлагаю присесть всем на землю. Не замараетесь, честно пионерское, хех. Я сел на близлежащее бревно. Тоже самое сделали и остальные, кроме Йоси. Оный пафосно остался стоять, как бы возвышаясь над учениками за партами. Конь в пальто: Вот не нравится мне то, что у вас вопросов нет. Перед вами тихая пионерка с диким рычанием и ножом напала на коня в пальто с именем Йося. При этом конь в пальто оказался бессмертным, хотя он не Иисус. Нет, я не против, но все-таки конем в пальто лучше быть, наверное. Семен: Это естественно. Ты хозяин этой реальности, так? Значит, и законы этой реальности тебе подвластны. Конь в пальто: Умная падла. Ладно. На чем мы остановились? Ах, да, на начале. Мой предшественник — зело спорная личность — однажды взял одного неудачника, кучу красивых девушек разных типажей и еще много картона. И когда он смешал это все, то получил эту реальность. Мне нравится. Хотя характеры и их развитие немного хромает, на все четыре копыта, да. Вот поэтому я это все и сделал. Если честно, то все, кто здесь находится — картон, без предыстории, без будущего. Шурик: И я? Конь в пальто: Особенно ты. В планах, я должен был изменить тебя так, чтобы в итоге получился настоящий товарищ, идеалист и интеллигент. Горячее сердце, холодная голова, чистые руки, да. Шурик: Прямо как Генда? Конь фыркнул, чем смутил Шурика. Конь в пальто: Ну да, именно так почти. Ульяна: А что со мной? Конь в пальто: Ну, ты просто должна была встать повзрослевшей, но не испорченной.. С продолжением истории развитие персонажей должно быть, особенно если раньше они не изменялись. Лена: Ты так говоришь, будто управляешь нами! Конь в пальто: Почти. Я ставлю некоторые условия в этой реальности, а вы живете в этих условиях. Дефо поместил определенного человека с определенным потенциалом на остров, но тот жил на этом острове, в его голове. Семен: То есть ты как режиссер? Конь в пальто: Именно. И маленько сценарист. Вдруг внезапно послышался звук зазвеневшего будильника. Конь встряхнул гривой и достал будильник, посмотрел на время и фыркнул. Электроник: А зачем вам будиль… Конь в пальто: Чуть-чуть плохо с моторикой. Я же конь, пусть и в пальто. У меня пальцев нет. И да, времени воплощать планы у меня нет. А менять память и отправлять вас обратно — завались. Марш в автобус! Семен: Хочешь сказать, что ты меняешь этот мир, но вернуть нас можешь только через автобус? Конь в пальто: Традиция такая, что поделать. Да и время выиграть, реальность там придумать, проблемок пару, чтобы не кисли. Идиллии для этих… Ну, забыл там. А, утопистов! Да, для утопистов. Ну, вы идите, я вас догоню. До автобуса мы дошли молча. Молчание было не сильно тягостным — просто говорить было нечего, а вот пищи для раздумий было очень много. Перед тем, как зайти в салон автобуса, Ульяна спросила: Ульяна: Не значит ли все это то, что если бы не этот конь, точнее, если бы не тот его предшественник, то мы бы не встретились никогда? Я не нашел ответа на вопрос или нашел, но говорить его было слишком тягостно для меня. Неприятный осадок остался у меня в душе. Пропустив всех остальных, я зашел в салон автобуса и уселся на заднее место, вместо со всеми. Буквально спустя несколько мгновений завалился Йося. Конь в Пальто: Последний вопрос обдумайте. Не знаю, почему, но все мы спросили одно и то же, и спросили одновременно: Все: Почему ты в докторском халате поверх пальто? Конь в Пальто: Ну, техбезопасность там, ну, ученым выгляжу… Ой, да просто надел ради отсылки, что вы хотите-то от коня, а? Так, все, отправляемся. Всем спать, господа тунеядцы, алко… Нет, здесь нет алкоголиков. Но все равно спать, да. Я не успел и глазом моргнуть, как всё вокруг сгорело во вспышке ослепительного света. И я остался один. УБЕРМЕГАЭПИКЭНДИНГ Семён: Рано или поздно пора вставать. …: Или нет? Семён: Рано или поздно, когда ты просыпаешься, пелена прекрасного сна спадает с глаз, и ты видишь суровую реальность. …: Или сон и есть реальность? Семён: Существует множество точек зрения… …: На одни и те же вещи. Семён: И никогда нельзя сказать точно и объективно… …: Кто прав. Серёга: Ты опять сам с собой беседу ведёшь? Ульяна: Дай поспать ему. Он и так всю ночь не спал. Серёга: Боюсь даже спрашивать, кто ему спать не давал. Семён: Да я, в целом, и не сплю. Понимая, что соседи мои при всём желании поспать мне на паре не дадут, я поднялся и удачно для Серёги прикрыл его — Ульяна уже лезла расправляться с ним за его последнюю реплику. Ульяна: Семён, ну-ка пригнись! Семён: Да ладно тебе, отстань от него. На такую мелочь силы тратить? Серёга: Я всё слышу, между прочим. Ульяна, уже не слушая Сыроежкина, повисла у меня на шее. Семён: Ты с ума сошла? Пара ещё идет! Если препод заметит… Как по волшебству, стоило мне закончить эту фразу, как преподаватель объявил, что пара „подходит к своему логическому завершению“ и, бегло попрощавшись со студентами, удалился из аудитории. Семён: Что у нас дальше? Слегка сонно пробормотал я, поднимаясь с насиженного места, собирая свои пожитки в сумку. Ульяна: У нашей группы ещё одна лента здесь. Я молча сел обратно, прервав процесс заполнения сумки, и отставил её в сторону, после чего вернулся к казавшейся такой мягкой парте, растянувшись на ней, подложив руки под голову. Ульяна прильнула к парте вслед за мной, наши лица почти вплотную друг к другу. Саня: Эй, народ, гляньте, что вчера поналепил. Я сделал нечеловеческое усилие, чтобы повернуться в его сторону, но поняв, что без поворота корпуса это совершить невозможно, вернулся в исходное положение и сразу был пойман Ульянкой за нос. Семён: Нос отпусти мне. Ульяна: С чего это вдруг? Семён: Нос пусти мне. Ульяна: Ну чего ты такой нудный-то? Семён: Кто нудный — ты нудная! В этот момент дверь тихо скрипнула, и мы, ожидая появления преподавателя, тотчас повскакивали с мест, пускай до начала ленты было ещё достаточно времени. Но вместо ожидаемого препода на пороге стояла девушка лет двадцати на вид. Её лицо живо напоминало мне кого-то… как и причёска, цвет волос, косички. И я никак не мог вспомнить, кого же. Девушка: Извините, это 3-17? Саня: А на двери разве таблички нет? Шумно переспросил Саня, захлопнув ноутбук и уставившись на нашу гостью. Девушка: Вроде нет… Неуверенно, замявшись, протянула девушка. Серёга: Псс, Сёмка! Обернулся ко мне и вполголоса шепнул Серый. Семён: Что? Шёпотом ответил я. Серёга: У меня такое странное ощущение… Семён: Что я уже её где-то видел, и не раз… Серёга: А где? Семён: Понятия не имею. Саня: У тебя сейчас здесь пара? Новенькая? Девушка: Да, только перевелась, с этого семестра… и не было потом немного… Она краснела, прятала взгляд и неуверенно переминалась с ноги на ногу так, словно мы знали о ней что-то очень личное и не публичное. Саня: Падай здесь. В нашей группе народу мало. Не бойся, мы добрые. Пару раз метнув в нашу сторону полные стеснения взгляды, она всё же робко подошла и села к Серёге и Сане. Те тотчас вальяжно развалились на сиденье, всем своим видом демонстрируя состояние быков-осеменителей. Как правило, это побочное явление их внешнего вида пропадало буквально через пару минут общения. Серёга: Как звать-то? Девушка: Лена. Саня: Привет, Лена. Я — Александр. Можно просто Саня. Это Серёга, или Серый. Официально — Сергей. А это Семён, можно Сёмкой, и Ульяна. Семён: Привет, Лена. Серёга: Да, привет, Лена. Ульяна: Добрый день, Лена. Я оглядел всех по очереди. По лицу Сани можно было на раз сказать с полной уверенностью, что его более чем заинтересовала новенькая студентка. Лена: Ой, а это пионерский? Спросила она, ткнув Сане в грудь пальцем, где тот носил пионерский значок. Саня: Пионер всегда готов! С усмешкой вскинул руку, отдавая честь, тот. Лена тоже засмеялась. Лена: А мне тоже нравятся всякие вещи пионерские. Недавно рубашку себе пионерскую нашла. Я маленькая, мне как раз. Тема пионерии явно оживила нашу маленькую компанию. Так или иначе, каждый из нас дома или с собой хранил маленькую вещичку из пионерской атрибутики. Как так сошлось — не могли сказать мы и сами. Может, это и было причиной того, что мы все встретились однажды? Или скорее следствие? Перед глазами вдруг на секунду всплыли кадры нашего знакомства. Мы с Ульяной проснулись посреди ночи на одном диване, голова слегка звенела. А на краю этого дивана ничком лежали Серёга и Саня, открыв глаза и бормоча что-то невнятно и очень быстро. Описывать дальнейшие события не берусь, разве что сказать, что я никогда не так громко не смеялся с тех пор. Я не удержался и прыснул. Ульяна: Что такое? Семён: Вспомнил про окна. Ульяна: Какие окна? Семён: Которые не лето. Все дружно захохотали, кроме, разумеется, непосвящённой в такие истории Лены. Саня: Не обращай внимание, свои глупости. Тут же обратился он к Лене, увидев смущение на её лице, после чего задумчиво потёр правый локоть. Семён: Ну, так на чём мы остановились? Серёга: На пионерах. Ульяна: На каких пионерах? Серёга: На советских пионерах. Ульяна: А почему мы на них остановились? Этот диалог близился к пику абсурда, и ни один из его участников не препятствовал этому. Лена поглядывала то на Ульяну, то на Серёгу, и на её милом лице расцветала весёлая улыбка. Я хотел было что-то ей сказать, но тут дверь кабинета снова открылась, и на этот раз в аудиторию действительно вошёл преподаватель. Вот только это был какой-то другой. У нас ведь раньше не этот вёл. Этот был высокий, худой, слегка сутулый и с несколько странной походкой. На голове у него была вельветовая тёмная кепка аля Шерлок Холмс, сам же он был одет в длинное пальто, из-под матово-чёрного воротника которого выглядывал воротник белый. Преподаватель: Добрый день, студенты. Семён: Добрый день, а… вы эту ленту у нас ведёте? Преподаватель: А вам разве ничего не сказали? Александр Сергеевич, к нашему сожалению, покинул этот пост, теперь я ваш преподаватель. Вы же группа нумер двадцать пять, да? Мы утвердительно закивали. Преподаватель: Значит, теперь я ещё и ваш новый декан. Звать меня Иосиф Ефимович, рад знакомству. Семён: Мы тоже. Иосиф Ефимович: Я мог бы попросить вас выйти на минутку? Мне нужно было кое-что сделать здесь, раз уж новая аудитория… Семён: Да, конечно. Выйдем, ребята? Иосиф Ефимович: Буквально на пару минут, не больше. nvl Дверь в кабинет захлопнулась, и профессор остался в аудитории один. Он достал из кармана видавший виды телефон „Nokia“ в кислотно-жёлтом корпусе, набрал чей-то номер и, нервно постукивая ногой, поднёс трубку к уху. Иосиф Ефимович: Отвечай давай. На том конце раздалось жуткое шипенье, чей-то зычный вопль, после чего всё вдруг резко утихло, и знакомый Ефимовичу голос ответил: Голос: Слушаю. Иосиф Ефимович: День добрый, могу я услышать завкафедры хлебологии? Голос: Шутки шутками, Метёлкин, говори быстрее. Иосиф Ефимович: Быстрее, говоришь, рожа ректорская? Тут ещё как минимум двоих не хватает, ты когда их собираешься присылать? Голос: У меня сейчас завал, вот-вот закончу. Иосиф Ефимович: Я всё понимаю, ты у нас человек-„самсправлюсь“ и вообще молодец, но как факт — тут их катастрофически не хватает. Не-хва-та-ет! Голос: Мне их с занятий срывать, что ли? Там по одной-по две пары у студентов ещё. Сказано было, что к четвёртой все у тебя будут. А сейчас сас… На заднем плане опять раздался пронзительный гул, после чего собеседник вдруг пропал, а через пару секунд телефон и вовсе стал издавать короткие гудки… Иосиф Ефимович: К четвёртой, говоришь… ладно, минута до начала пары. Пора и студентоту запускать. КАНЦОВКА ПЕРВАЯ, РИЛИЧЕСКАЯ Опять душная аудитория. Опять скучающие студенты на „камчатке“. Ульяна, правда, не придет в этот же кабинет, потому что твердо решила проспать все занятия сегодня, за что я, естественно, её осуждаю. Уже как полгода мы сожительствовали. Сначала из-за соображений дружбы и выгоды, в виде оплаты аренды за однокомнатку на двоих, а потом… Потом есть потом. Ручка легко пролетала по тетрадочным листам, записывая и расчерчивая таблицы, подчеркивая важное и зачеркивая ошибки. Но как бы я усердно не записывал, все равно мне вспоминались события прошлого вечера. *** Однокомнатная квартира в хрущевке. Кухня. Старый, обшарпанный стол, устеленный новой дешевой клеенкой. На столе лежит коробка конфет. Рядом с ним лежит маленький сверток. Сегодня 22 апреля. День рождения Ульяны. Я сижу за этим столом и жду её. Я был во всеоружии: пиджак, рубашка, галстук, причесанные волосы. Правда, пиджак и галстук были однокурсника, который был побольше меня, но, думаю, сидит он сносно. Пиджак, а не однокурсник. Мысли бегают, как медведи от мелких собак. Ульяна должна приехать с подработки в часов шесть. Сейчас уже шесть. Она должна постучаться с минуты на минуту.Я нервно стучу пальцами по столу разные мелодии. „Полет Валькирии“, похоронный марш — чего только не вспомнил. В четыре минуты седьмого все встало на свои места. Послышался скрежет ключа в замке. Скоро на кухне показалась Ульяна. Дальше все было вне плана. Я запинался, поздравлял с днем рожденья, говорил, что её любил все время и нес всякий другой бред. И не обязательно в том порядке, в котором описано здесь. Подозреваю, что это самое глупое поздравление. Ульяна слушала весь это не очень связный бред (хотя сам не знаю, может ли бред быть связным) и краснела. Когда все закончилось, она вздохнула и села рядом со мной. Семен, ты самый милый умный дурак, которого я когда-либо видела. Как так? — Здесь я даже несколько опешил, не зная, обижаться на дурака или не обижаться, потому что я милый и умный. Дурак, потому что в людях не разбираешься. Девушка с тобой сожительствует, брала обещание, что поженимся… Ай, ладно. Закрой глаза. — Последнюю фразу она сказала шепотом. Я покорно закрыл и… *** Персунов, у вас тут лекция кончилась как бы, другая группа готовится. — Скрипучий голос профессора Иосифа Ефимовича быстро вывел меня из воспоминаний, как хороший будильник выводит из сна простого обывателя утром. Быстро подорвавшись с парты, я удалился из аудитории. Все было хорошо. *** Концовка вторая. Дружбомагическая. Душная аудитория. Тот же самый преподаватель. Шурик и Электроник сидели на передней парте. Шурик покорно записывает каждое слово преподавателя с такой скоростью, с какой в прошлом веке записывали стенографистки разговоры всяких важных личностей. Я же сидел в прострации после вчерашнего вечера, когда … *** Шурик: „Чуваки, я, короче, придумал такой проект по кибернетике, вы вообще охренеете! ..“ Я вздрогнул. В последний раз, когда эта фраза была произнесена в мой адрес, мне пришлось четыре недели ходить с повязкой на руке, закрывающей химический ожог. Мы стояли посреди его мастерской, которая была одновременно квартирой, где он жил, огромной библиотекой и штаб-квартирой Исламского государства по мнению бабушки из соседнего подъезда. Шурик: „Да не бойся, в этот раз все нормально будет!“ Семен: „Как в прошлом году?“ Шурик: „Ну что ты давишь на мозоль, что я тебе сделал? .. Хотя не отвечай, я знаю, что ты хочешь сказать, в этот раз и этого не будет тоже.“ Во время его разглагольствования я заметил, что стол его накрыт брезентом, а под оным находится некий силуэт. Семен: „Шурик, что это у тебя там?“ Шурик: „А, это как раз мой проект. Я его сделал, вдохновленный одним сном…“ Шурик снял быстро брезент, как обычно снимают в пафосных фильмах некоторое полотно с машины, огромного человекоподобного робота или чего-нибудь не менее эпического. Было видно, что жест этот не раз и не два повторялся ранее для зрелищности. Но, то, что оказалось под брезентом, весьма меня удивило. Шурик: „Ничего не напоминает? Сделал по одному очень реальному сну. Ты там тоже был, как и Ульяна“ Робот, лежащий на столе, имел кошачьи уши и хвост, все это смутно напоминало мне что-то… *** После лекции Шурик, Элетроник, Ульяна и я собрались возле кафедры. Я уже ранее рассказал им про изобретение кибернетика. Ульяна: „И что делать будем?“ Семен: „Будем искать ответы!“