Возвращение в «Совёнок»

У меня нет сердца... Всё, что осталось от него – бесчисленные миллионы осколков, всё так же пульсирующие этой бесконечной болью. На сколько ещё меня хватит? Невозможно понять. Невозможно простить себе... В висках бешено стучит. Мне уже давно плевать на себя, плевать на всё, что происходит со мной. Моё тело живо, и разум ещё хватается за жизнь... Душа уже мертва. Всё куда-то уплывает… Интересно, что дальше? Хотя какая разница? Это лишь чистое любопытство. *** Опять этот сон... Уже которую ночь подряд – один и тот же сон. Я лежу на траве и смотрю в небо. И никак не могу себе простить... В одно мгновение часть меня оборвалась. Что там произошло? Почему так не хотелось жить? При всём желании – воспоминания никак не хотят поддаваться… очень часто человеку не дано вспомнить даже сам сон, закончившийся буквально пару минут назад. Как и то, чем закончилось моё удивительное путешествие в тот лагерь... Быть может, это тоже был сон? Настолько длинный, реальный, красочный... Лена… она была там со мной, она была настоящей, я уверен. Так мало помню из того, что было. Лишь то, как чувства расцветают и становятся… действительно чувствами… помню, как будто это было вчера. Никогда прежде я не встречался с этим лицом к лицу. А тут… Нет, невозможно поверить в то, что это всего лишь сон... Этот глупый вопрос мучает меня уже полгода. Чем всё закончилось? И я никак не могу вспомнить. Ничего. При всём желании, в памяти проясняются лишь обрывки ещё одного сна. Моя комната. Какое-то слабенькое свечение на столе, как маленькая, тусклая, жёлтая лампочка. Сгорбленная фигура стоит на коленях у стола и что-то ищет на нём. Кажется, это я. И всё. Больше ничего вспомнить не могу. А то, что имеется, не приоткрывает завесу тайны хотя бы на миллиметр. Ведь это всего лишь сон… *** День за днём, неделя за неделей, я пытался удержать в сердце то прекрасное, щемящее, но вместе с тем греющее душу ощущение того самого идеала. Пускай он ушёл – я хотел как можно дольше хранить память о нём. И я до сих пор помню эти прекрасные дни. Дни тёплого лета, когда мы с Леной по-настоящему были счастливы. Сон ли, провидение – что бы то ни было, я до сих пор бесконечно благодарен тому, кто (или что) подарил мне это незабываемое приключение длиной в короткую неделю. Но постепенно глухая повседневность, мирская суета снова влилась в мою жизнь. Опять Интернет, имиджборды, опять серая реальность становится основой моего существования. И каждый день я ждал. Ждал маленькой весточки, знака. Ждал того, что чудесная история нет-нет, да и продолжится. Но ничего... И с каждым днём становилось яснее – я потерял её. *** Всё это смешивалось в душе, превращаясь в неразборчивую палитру красок. Прекрасная эйфория смешивалась с ожиданием, надежда на продолжение – с осознанием конца. Не знаю даже, в какой момент мне так ясно захотелось перевернуть свою жизнь. Заняться чем-нибудь полезным, приятным – быть может, творчеством? И здесь опять натыкаюсь на отсутствие навыков и упорства. Музыка, рисование – не дано. Писать – быстро надоедает. Но и круглосуточное изучение Интернета приелось окончательно – с каждым днём я всё меньше и меньше времени проводил у монитора. Казалось, чья-то незримая рука всякий раз пыталась оттолкнуть меня от него, заставить заняться делом. И я сам очень быстро начал понимать, что нужно пытаться шагнуть вперёд. Хоть немного, но шагнуть. Но как? Общаться мне почти не с кем – за всё это время я успел растерять всех своих знакомых и товарищей, какими бы они ни были. А мысли о любви вообще не лезли в голову – я до сих пор чувствовал, что моё сердце принадлежит Лене. В голове вновь и вновь звучит фраза, сказанная когда-то мной: Я всю жизнь буду любить тебя! Прекрасно помню, как это говорил. Помню даже интонацию, и от этого всякий раз бросает в дрожь – словно в тот момент я изо всех сил сдерживал слёзы. Но сейчас мне не дано даже представить, из-за чего тогда было так грустно. Расставание? Скорее всего. Но всё равно… Как можно полностью забыть, что было в конце, чем всё это закончилось? Последнее, что помню из лагерных дней – как засыпал в обнимку с ней. Пожалуй, именно эти воспоминания уже спустя столько времени греют душу. *** И меня заразила идея восстановить в памяти всё забытое. Сначала просто навязчивая мысль – вспомнить, с ней я засыпал и просыпался. Но с каждой минутой это всё больше затягивало меня, теперь компьютер стал средством поиска решения этой задачи – я заболел эзотерикой. В поисках ответа на свои вопросы я не побрезговал изучить несколько сочинений Фрейда, приобщился к творчеству Шопенгауэра, Ницше. Но всё равно осознание приблизилось лишь на чуть-чуть, и тогда я совершил, на мой взгляд, отчаянный шаг – покусился на Кастанеду. Никогда бы и не подумал, как литература может поменять человека. Как понимание жизни и смерти, добра и зла, дела и бездействия переворачиваются в разуме полностью буквально за пару месяцев. Казалось, возьми я контроль над теми снами, снящимися мне каждую ночь, а ведь в них однозначно что-то есть – смогу докопаться до истины, наконец вспомнить всё. Если бы всё было так просто, как кажется… В какой-то момент даже хотелось это бросить, но, видимо, вся эта философия повлияла на меня достаточно – стоило мне обернуться и понять, сколько уже сделал ради всего этого, и становилось просто жаль потраченных усилий. Как и неугасающую надежду на то, что всё ещё можно найти ответ. *** Прохладная земля под спиной. Чёрное звёздное небо в широких кронах деревьев над головой. Я снова здесь. Вот только почему-то сегодня не испытываю этого. Постойте! Это сон… и я знаю, что это сон! Тогда что я… Узнать бы, где это – здесь. Место кажется знакомым. Пара минут ходьбы по узкой лесной тропинке – и я оказался у площади «Совёнка». Каково испытать это вновь? Даже не знаю, ведь это лишь призрак, навечно засевший в моей памяти. Единственное, что я могу сейчас сделать – поскорее проснуться. Находиться здесь одному… невыносимо. *** Всё в точности то же самое. Тот же самый вечно работающий компьютер, та же мгла за окном, та же ставшая с недавних пор такой неудобной кровать… Моя старая квартира. И почему я называю её старой? Быть может, потому что за одну неделю тот лагерь действительно стал… моим домом. А что мои попытки докопаться до истины? За всё это время я едва ли приблизился к своей разгадке. Единственное, что удалось понять – хотя бы чуть-чуть я научился управлять этим. Не более, но, кажется, ещё немного практики – и я окажусь у самой двери. И останется только и всего – вставить ключ да повернуть. Как же жутко себя чувствую… пять дней спать по четыре часа, просыпаться и вновь засыпать на час-другой – все симптомы депривации сна на лицо, от головной боли до рези в глазах. Ещё немного, и мои эксперименты над собой закончатся плачевно. Не в силах удерживать своё тело даже в положении сидя, я устало развалился на кровати, пытаясь то ли что-то вновь понять, то ли просто как можно быстрее отключиться. Но сон всё никак не приходил, навязчивое ощущение, словно забыл нечто очень важное, никак не выходило из головы. А какой вообще сегодня день? Собрав волю в кулак, добираюсь до компьютера. Завтра годовщина. Завтра исполняется ровно год с того дня, как я поехал на встречу выпускников, но приехал совершенно в другое место. И теперь… Шум мыслей заглох в писке пустоты – рухнув на кровать, не в силах больше сопротивляться страшному изнеможению, я буквально во мгновение провалился в сон. ДЕНЬ ПЕРВЫЙ Тишина. Пустота. Неужели я смог? Неужели всё, что терзало меня – в момент растаяло? Но… где я? И что я здесь вообще?.. Лишь тонкий силуэт. Лишь мгновенное видение, от которого по коже бегут мурашки… Площадь «Совёнка». Откуда я здесь? И кто сидит… на этой лавочке? Дыхание перехватило. На лавочке, в паре метров от меня – Лена. Я столько дней не видел её… Помнит ли она меня? Подойти? Что-нибудь сказать? Но ведь так страшно… так волнуешься… вновь подойти к человеку, с которым так долго не общался. Которого так любил… Что она скажет? Узнает ли она меня? Любил ли всё ещё? Чувства… мои чувства… они словно… отупели? Ослабли? Нет, это так неправильно! Ладно, была – не была! Семён: Привет, Лена… Молчит. Я тихо сажусь рядом. Читает всё ту же книгу. Семён: Унесённые ветром? Хороший роман. Лена: Ага… Я пригляделся к тексту. То ли так темно, то ли… Я не могу прочитать ни слова. И это… сон?! Кап! На странице расплывается едва заметное мутное пятнышко. Лена повернулась ко мне. В её прекрасных глазах – слёзы. Книга мягко легла на лавочку между нами. Лена: Зачем ты так со мной? Разве это я заслужила? Она зарыдала. Я аккуратно взял её за руку. Семён: Лена, ты что?.. В следующий момент, вырвавшись, Лена отскочила от меня на пару шагов. Лена: Не трогай меня! Бессердечная сволочь! Как можно было так поступить? И, захлёбываясь слезами, бросилась бежать от меня. Семён: Погоди! Стой, Лена! Но уже было поздно. Она убежала от меня. Где-то вдалеке раздалось приглушённое уханье совы. Руки сами опустились, ещё одна бесплодная попытка. *** И снова эта комната. Один её вид вводит меня в полное разочарование. Лена… я видел её… и всё равно так же далёк от простой разгадки. Что случилось с нами тогда? И почему она убежала? Силюсь вспомнить, напрягаю, казалось бы, все извилины в голове, но ничего. Лишь обрывки недавно снившихся снов да разные кадры из последнего полугода жизни. Да что там кадры – слайд-шоу про моё существование после возвращения сюда. Нескольких картинок достаточно – эти сцены абсолютно полностью повторяются день за днём. Кровать – кухня – комната – монитор – окно – подъезд – магазин – снова кухня – комната – кровать. Я уже не живу, просто существую. Но зачем? Семён: Я просто хотел бы знать, что было. И всё. Прошептал я в пустоту комнаты. Ответа, разумеется, не последовало. Оно, может, и к лучшему – по крайней мере, мне ещё не чудятся голоса. Я сел за стол, стараясь не обращать внимание на светящий ослепительно белым светом прямо мне в глаза монитор. Что я там найду? Ровным счётом ничего. На столе – завал, нагромождение разных мелких вещей. И маленькая фигурка… Совёнок. Ирония судьбы, так можно это, пожалуй, охарактеризовать. Я впервые вижу его здесь. Маленькая фигурка бирюзового цвета. Холодный, тяжёлый – не пластик. Напоминает нефрит, драгоценный камень. Особенно его в Китае ценят. Почему я об этом вспомнил? Не знаю. Я повертел совёнка в руках. Ничего необычного, просто сам он вновь навевал странную ностальгию, желание вернуться к тому, что было буквально в моих руках и так изящно выскользнуло из них, что я даже не заметил пропажи. Семён: Скажи мне, где она? Обратился я, глядя ему в глаза. В свете монитора казалось, что он ехидно улыбается своим маленьким клювом, смотря прямо на меня. Семён: И ты ничего не знаешь. Разочарованный, я поставил его на место. Совёнок обиженно клацнул по столу твёрдым основанием. Я вернулся к своему ложу. Ничего не хотелось. Ровным счётом ничего, хотелось просто перестать обо всём беспокоиться, забыть, но это невозможно, я понимаю. И даже слова порой просто не могут описать то, что творится на душе. Я протянул руку, взял совёнка со стола. Странно, но от одного его вида мне становилось чуть легче на душе. Будто ещё не всё потеряно, будто всё ещё впереди. Глубоко вздохнув, я прижал кулак с совёнком к груди и закрыл глаза. *** Так или иначе, всё возвращается на круги своя. Я спал. И снова просыпаюсь. Как же всё тело болит… недосып, все эти бессонные ночи – чувствую себя как никогда ужасно. А теперь к этой мороке добавилось и непонятное чувство… тревоги? Эта назойливая мысль, так легко перерастающая в паранойю, свербит, стучит в мозгу, отдаваясь тихим пульсом на запястье разума. Удар за ударом – «что-то не так», «что-то абсолютно не так». Вот только полнейшая апатия забрала всякое желание попытаться понять, что именно не так. Это пройдёт со временем, а сейчас просто хочется лежать так и дальше. Однако лежать так, как сейчас, становилось чертовски не удобно, стоило чуть повернуться… И буквально физически ощутить, что же не так! Голова, лёгшая на новое место, ощутила страшный жар. Я в ужасе открыл глаза… и бешено уставился в салон «Икаруса». Такого знакомого «Икаруса». Апатия, сон, посторонние мысли – всё это исчезло по мановению чьей-то лёгкой руки. Кажется, эта же рука столь легко сменила пейзаж за окном с холодной зимы на жаркое лето. Секунда – на всех парах лечу к выходу. Уже на ступеньках срываюсь и падаю. Но тут же вновь поднимаюсь… и окончательно теряюсь. Это немыслимо!.. «Совёнок»… Как же так? Что это такое? Почему… опять… здесь?! Ответа не было. Кто знает, что связывает эти миры? Как я попал сюда в прошлый раз… Но когда я сейчас успел сесть на автобус?! А в следующую секунду меня перестало волновать и это. Сердце вновь бешено затрепыхалось в груди. Вид остановки окончательно вернул все чувства. Многодневные поиски ответа на столь долго терзавший меня вопрос… только что закончились. Перед глазами – расплывчатые очертания. Кажется, из ещё одного сна… Только кажется. Я поднял правую руку, поднёс к глазам. На секунду показалось, будто шрам светится. Бледная, мертвенно-белая линия вдоль всего предплечья, от запястья до локтя. Вдоль… а не поперёк. Обещал защитить. Не смог. Семён: Убийца… И даже сейчас вновь куча вопросов к этому миру: Почему я выжил? Как спасся? И… что я здесь делаю? Славя: Что ты здесь делаешь? От знакомого голоса по спине побежали мурашки. Я поднял голову и открыл глаза. Передо мной стояла Славя. Та самая Славя. Спустя ровно год. Семён: Ничего. Я поднялся с колен, отряхнул брюки. Семён: Привет, Славя. Она резко переменилась в лице. Славя: Привет. А… мы знакомы? Нервная усмешка вырвалась сама собой. Семён: Разве нет? Славя: Я не помню тебя… Что-то очень странное здесь творится. До ужаса странное. Семён: Ты серьёзно? Славя: Правда. Я не помню. Семён: Да не может такого быть! Год назад ты встречала меня здесь! Я – Семён! Как ты не помнишь меня, Славя? Славя: Я не была здесь год назад, Семён… Я первый раз в этом лагере. Я в шоке инстинктивно сделал пару шагов назад. Это не объяснить простым языком. Славя: Может, ты с кем-то спутал меня? Семён: И много кругом пионерок с именем Славя? Славя: Ну… не думаю. Потрясённый происходящим, я медленно осел на асфальт. Лишь бы не видеть это всё, лишь бы забыть! В мыслях — то ли бесконечный шум бесчисленных голосов, то ли абсолютная тишь. И никаких представлений о том, что же происходит здесь сейчас. Лишь бы не видеть это всё, лишь бы забыть! Славя: Так что, ты пойдёшь? И она, похоже, даже не оставляет мне выбора. Семён: Ладно, пойдём. Славя: Давай побыстрее, я покажу дорогу к вожатой. Мне надо Женю поскорее найти. Семён: Женя?! Я замер как вкопанный, уставившись на Славю. Она мгновенно обернулась ко мне. Славя: Женя – это моя соседка по домику. Семён: Биб-библиотекарша? Заикаясь от нарастающего вновь ужаса, промямлил я. Славя: Да. А ты откуда её знаешь? Они все… здесь?! Семён: Алиса, Ульяна, Мику… Я споткнулся. Не могу… не могу!!! Голова опустилась сама собой – не стоит девочке видеть, как взрослый парень плачет. Славя: Ты весь наш отряд знаешь? Я ничего не ответил. Славя подошла ближе. Славя: Ты, что, плачешь?! В следующую секунду я поднял свои заплаканные глаза и уставился на Славю. В её взгляде читалось искреннее недоумение. Славя: Что с тобой, Семён? Истерическая дрожь брала своё – зубы предательски стучали. Сглотнув, я собрал все силы и спросил её: Семён: Славя! Лена… она… Я не смог выговорить последние слова. Ноги задрожали, я припал на колени перед девочкой. Славя: Ты её знаешь? Семён: … Славя: Она здесь, если ты об этом. ЧТО??? Мгновение – и я вновь стою перед Славей. Всхлипывания, слёзы – всё прекратилось в эту же секунду. Это было самое неожиданное, что только мог услышать. Семён: Она… жива?! Славя: Ну да, а почему нет? Спросила Славя с невинной улыбкой. В висках бешено застучало. Она жива. Она здесь. Я здесь. Семён: Твою же! Славя что-то кричала мне вслед, но меня это уже нисколько не волновало. Я бежал к Лене. *** За ближайшим поворотом – клуб кибернетиков. Здесь мы встретились с ней в первый раз… Я замер, оглядываясь по сторонам на предмет хоть какого-нибудь знакомого лица. Никого… *** Пара минут быстрого бега, и я окончательно выдохся. Меня хватило разве что на короткий путь в пару шагов до ближайшей лавочки. А что дальше? Никто не помнит. Славя, по крайней мере, точно. То есть и Лена? Но как она вообще выжила? Выглядит всё это так, словно прошлая смена началась с начала. И тогда… Я тяжело вздохнул и уставился куда-то в небо. Голубое и бескрайнее. Белоснежные облака бегут по нему, и им нет никакого дела до того, что происходит со мной, они ни за что не подскажут мне, как же поступить сейчас. *** Сидеть можно очень долго. Бесконечно долго можно гонять мириады бессмысленных суждений в своей голове, но порой и этому нужно знать меру. Я поднялся с лавочки и сразу же включился в мыслительный процесс: понять, куда же мне сейчас пойти. Проще всего пойти к Лене. Но… Почему я не могу себя заставить это сделать? Не знаю. Но раз она здесь… даже если она не помнит меня, я чувствую огромную вину перед ней. Это чувство буквально сжигает изнутри. Не так быстро, нет. Постепенно, долго, медленно и чертовски больно. Мне сейчас хотя бы посетить вожатую. Может, удастся узнать у неё что-нибудь о Лене. Точно! Она же её вожатая, в конце концов, должна знать! И что я у неё буду спрашивать? Ладно, буду рассматривать проблемы по мере их поступления. *** Через пару минут я уже оказался у дома вожатой. Странное чувство давно забытой радости, пусть она сейчас и неуместна в моём положении, постепенно захватывает меня при виде ставших настолько родными за ту короткую неделю дней. Когда я был с ней… Я подошёл к двери и постучался. Ольга Дмитриевна: Войдите. Дом. Тогда это название уже не казалось мне столь странным, как в первый день пребывания здесь. Ольга Дмитриевна: Добрый вечер. Семён, да? Семён: Да, Ольга Дмитриевна. Здравствуйте. Выдавливаю натянутую, фальшивую улыбку. За год, что я провёл один, после моего возвращения из «Совёнка», удалось уяснить многие важные вещи. Например, то, что собственные, личные проблемы – это мои личные проблемы. И они не должны касаться кого-то, кроме меня самого. Ольга Дмитриевна: Давно приехал? Семён: Нет, почти только что. Ольга Дмитриевна: С кем-нибудь успел уже познакомиться? Семён: А… Да. Ольга Дмитриевна? Она вопросительно посмотрела на меня. Семён: У вас же есть в отряде девочка Лена?.. Я не договорил – не знал, чем закончить свою мысль. Потому что она ещё и не закончилась. Надо было всё же заранее продумать ключевые вопросы. Так явно проще было бы искать на них ответы. А вот вожатая, кажется, сама закончила мою мысль про себя, о чём недвусмысленно говорило немного грустное выражение её лица. Ольга Дмитриевна: Ты с ней знаком? Я молча кивнул. Ольга Дмитриевна: Лена расстраивает меня. Днями сидит в домике, запирается там, даже соседку не пускает. Да, вечная грусть и унылость – вполне характерная черта поведения той самой Лены. Но ведь до такой степени затворничества в прошлой смене она явно не доходила. В чём же дело? Ольга Дмитриевна: Её что-то очень сильно печалит. Выяснять принудительно – последнее средство, да и не думаю, что оно эффективно. Но если ты знаешь её… может, ты попробуешь узнать? Вы давно с ней знакомы? Семён: Год. Но… Да, самое время озвучить всё как есть! Мы встречались с ней в прошлой смене, потом мы остались одни, потом я обидел её, и она покончила с собой. И я тоже. Но, судя по имеющейся ситуации, неудачно. Взгляд, как на идиота, гарантирован. Моя девушка умерла на моих руках из-за меня. Я и сам умер. И теперь всякий раз эти два ставших ложными факта вызывают у меня циничную, злобную усмешку. Да что я такое?! Ольга Дмитриевна: Семён? Всё в порядке? Семён: Да, всё… хорошо. Знаете, действительно, давайте я попробую сходить к ней. Ольга Дмитриевна: Сейчас уже будет ужин. После него и сходишь. Хоть немного познакомишься с обстановкой в лагере. Знакомый сигнал горна красноречиво поддакнул вожатой. Ольга Дмитриевна: Вот и он. Семён: Ясно. Тогда я пойду? Ольга Дмитриевна: Пойдём вместе. Покажу тебе, где столовая находится. А то я не знаю. Я пожал плечами и вышел из домика вслед за вожатой. *** В столовой, как и всегда, было полно народу. Вот Алиса с Ульяной сидят за столом около окна, посмеиваясь над чем-то. Славя с Женей и Мику живо обсуждают что-то. Точнее, живо обсуждает лишь Мику, собеседницы лишь пытаются разобрать хоть что-то в её чересчур быстрой речи. Мест свободных не оставалось. Ну кроме как за столом тех самых двух хулиганок. Далеко не самая лучшая компания. Но и других вариантов не было. К тому же теперь действительно чувствовался голод. Семён: Приятного аппетита. Алиса: А ты кто? Я совсем ещё не привык к тому, что они ничего не помнят. Семён: Я – Семён. Сегодня приехал. Алиса: А что, других мест нет? Семён: Как видишь. Я развёл руками, показывая на забитую битком столовую. Краем глаза подметил, как Ульянка ехидно подмигнула Алисе. Та не замедлила сменить гнев на милость. Алиса: Ладно, садись здесь. Что-что, а вот скрывать ехидную ухмылку Ульянке никак не получалось. Я не представлял, что можно ожидать от них. В принципе всё, что угодно – в следующую секунду на моей голове вполне может оказаться тарелка с супом, а стул достаточно быстро вдруг уйдёт из-под меня. Алиса: Говорят, ты Лену знаешь? Каждый раз, когда кто-то упоминает её, сердце вновь и вновь заходится от волнения. Семён: Да… Угрюмо буркнул я, уставившись в тарелку. Алиса: А что не так? Семён: Всё в порядке. Алиса пожала плечами, уголки рта опустились в выражении явного непонимания. Алиса: Да, вы с ней явно знакомы. Странный ты какой-то… От её последней фразы меня аж передёрнуло. Кулаки сжались сами собой, я угрюмо прохрипел. Девочки удивлённо посмотрели на меня. Семён: Не надо. Пожалуйста. Произнёс я с явной разбивкой реплик, переходя от пыхтящего голоса злобы к более спокойному, уже привычному мне грустному тону. А ведь раньше не было такого. Я был скорее равнодушен ко всему, хотя бы внешне. Но не теперь… Алиса: Ладно. Обиженно бросила Алиса. Девочки, кажется, поняли, что я не намерен сейчас играть с ними, шутить, и вообще, как правило, с такими людьми лучше не связываться. Получишь – не получишь, но шанс подхватить никакое настроение абсолютно реален. *** Через минут пятнадцать я закончил ужин. Как раз к этому моменту ко мне подошла вожатая. Ольга Дмитриевна: Слушай, я же даже не сказала, где Лена живёт. Хорошо, что успела тебя здесь поймать. Мне вовремя удалось одёрнуть себя, чтобы не обмолвиться о том, дескать, я в общем-то знаю, где она живёт, прекрасно знаю. Ольга Дмитриевна: Впрочем, там всё просто – тот же ряд, где и мой домик, но с другого конца. Если удастся с ней поговорить… Попробуй хоть как-нибудь расшевелить девочку. Не хотелось бы прибегать к крайним мерам. Что за меры такие, я узнавать не стал. Не моего ума дело. Даже если она меня не помнит… я-то неплохо понимаю её, в конце концов, знаю её характер, и может быть, мне удастся сдвинуть дело с мёртвой точки. *** Путь к домику Лены занял у меня чуть больше десяти минут. И с каждым шагом я чувствовал, как волнение нарастает. Что с ней происходит? Если смена началась сначала, может ли её тревожить что-то, связанное со мной? А вдруг? Вот я и перед её домиком. При виде столь знакомой картины мне стало не по себе. Ведь что мне предстояло увидеть там, когда я вошёл туда в тот раз… Даже лёгкое дуновение ветерка сейчас показалось мне ледяным дыханием смерти. С которой я в первый раз столкнулся на пороге этого домика… Я поднялся на крыльцо, и, собрав волю в кулак, постучался. В ответ – тишина. А вот сама дверь была приоткрыта. Ой, как мне это не нравится. Я аккуратно потянул её на себя и заглянул в домик. На кровати, укрывшись одеялом с головой, лежала та самая девочка. Хоть я и не видел её, мне достаточно было разглядеть торчащие из-под одеяла до боли знакомые хвостики. Тихо, насколько это возможно – быть может, она спит, – я прошёл в домик и аккуратно сел присел на кровати Мику, задержав свой взгляд на Лене. Лена: Мику, я же просила! Она меня услышала? Нельзя выдавать себя… Я лишь промолчал в ответ. С минуту она молчала, но потом вопрос повторился. Лена: Мику, ты тут? Нет. Не мне здесь прятаться. Семён: Я здесь. Только я не Мику. Лена: Семён?! Испуганно прошептала она. Неужели?! Семён: Ты… помнишь?.. Я не успел договорить – из-под одеяла раздался громкий плач. Лена: Зачем ты опять пришёл ко мне? Как у тебя вообще хватило смелости, скажи мне! Лена захлёбывалась рыданиями, не в силах сказать ничего больше. Но и не нужно было – я остолбенел, пытаясь понять, что сейчас происходит. Она всё помнит?! Тогда это конец. Простить такое – нечто невероятное, и вряд ли я заслуживаю подобной милости. Но я же не за тем сюда пришёл, чтобы лишь стать свидетелем того, как моя последняя надежда на счастье тонет в этих рыданиях! Я привстал, подошёл к ней и попытался погладить её. Лена: Не трогай меня! Мне было бы не так больно, побей она меня сейчас. Она даже не кричала на меня, не злилась –просто плакала, и этот плач разрывал сердце на части. Миллионы осколков, полных бесконечной боли. Я сел на кровать рядом с ней. По щеке скатилась слеза. Как бы я не любил её, раз за разом причиняю ей только боль, что тут же возвращается ко мне её страданиями. Невыносимо… Лишь одно давало знать, что можно повернуть вспять наше всё – она жива. Крохотный огонёк надежды на счастливый исход этой встречи не могли затушить даже реки её слёз. И всё же, подхваченный волнами печали, влекомый новыми и новыми рыданиями, он с каждой секундой ускользал от меня. Дальше и дальше. *** Лена: Уйди. Прошу. Не пытай меня больше. Прошептала она в полной тишине безо всякой интонации. Я медленно поднялся с кровати. Ощущение того, что всё закончилось, охватило меня, сжигая душу дотла. Семён: Что же это я… я… Что же я наделал?! Я выбежал из её домика, едва сдерживая рвущийся наружу из обливающегося кровью сердца вопль отчаяния. *** Не знаю, сколько я бежал. Сколько раз спотыкался, сколько раз поднимался и снова бежал неизвестно от чего. Но в итоге я остался совершенно без сил, забежав к какой-то лесной опушке. Она жива. Но просто… просто отвергла меня. Да, это было вполне ожидаемо. То, как поступил я тогда – невероятно бесчеловечно. Но почему же я надеялся на то, что всё образуется? Зачем? Тешить себя пустыми надеждами на то, что впереди всё ещё возможно будет что-то хорошее, даже если сама жизнь доходчиво объяснила тебе – это не так? Какой же я неисправимый идиот. Славя: Семён? Что с тобой? Не знаю, сколько я сидел здесь, но из раздумий меня вывела Славя. Кто знает, что ей понадобилось здесь, в лесу, ночью. Скорее всего, я – причина её появления здесь. Славя: Ты плачешь? Семён: Я не могу так больше. Она села рядом, аккуратно взяв меня за руку. Это было несколько неожиданно, но даже не было сил прореагировать. Славя: Что у вас с Леной? Что с тобой, что с ней? Расскажи мне. Я тяжело вздохнул. Славя: Я понимаю, это личное. Но иногда выговориться просто необходимо. Я не заставляю тебя, но.... Порой терпеть ещё тяжелее. Может, я смогу помочь тебе. Я всё-таки немного, но знаю Лену. Наши взгляды встретились. Готов поклясться, я никогда не видел Славю такой обеспокоенной. Семён: Мы встречались с ней… в прошлой смене. Трудно объяснить, что было дальше. Я до сих пор толком ничего не понял. Но я очень сильно обидел её тогда. И она… В общем, казалось, мы нашли общий язык. Мы были так близки друг другу. А я… И тут я окончательно прозрел. Славя дёрнулась от моего крика, пронёсшегося глухим эхом по поляне. Семён: Я взял и ушёл, понимаешь? Я оставил её одну! Оставил одну Лену, зная, как она любила меня, как она воспринимает всё близко к сердцу! Такой глупый! Я упал головой на её ноги и зарыдал. Семён: На моих руках! Я виноват, понимаешь?! Я! Славя, кажется, была настолько шокирована моим поведением, что и сама не могла сказать ни слова. Внезапно я и сам остановился. Просто в один миг ко мне вернулось чувство собственного достоинства. Вытерев слёзы рукой, резко поднял голову и аккуратно сел рядом со Славей. Семён: И что я за тряпка? Безвольное создание… Слепой эгоист, навеки одинокий в душе… Кому я нужен?.. Славя: Лене. Уверенно сказал Славя. Семён: Она прогнала меня. С чего ты взяла, что после всего произошедшего она захочет иметь со мной дело? Я ведь всё очень коротко описал для тебя. Славя: Она не стала бы так убиваться из-за кого-то, кто для неё ничего не значит, поверь. Это продолжается всю последнюю неделю. Было бы ей наплевать на тебя – вела бы себя, как обычно. Подумай сам. Но я считаю именно так. Я поднял голову и посмотрел в ночное небо. Славя: Красиво, правда? Семён: Ага. И тогда вся вина была на мне… Очередная слеза побежала по щеке. Но ведь Славя права. Сделанного не воротишь, но, если верить её логике – а мне так хочется доверять ей, ведь даже и причин к недоверию нет – шанс ещё есть. И тогда я должен использовать его! Семён: Славя… Жалостливо позвал я её. Славя: Что? Удивлённо спросила Славя. Семён: Спасибо… тебе. Славя: За что? Семён: За всё. Спасибо. Я слабо, но искренне улыбнулся ей. Семён: Пойдём в лагерь? Поздно уже. У меня завтра трудный день, скорее всего, намечается. Славя: Ладно, пойдём. Она улыбнулась мне, и мы пошли в сторону лагеря. *** Уже у домика вожатой мы на секунду остановились. Славя: Ты зайди к Ольге Дмитриевне, она же тебе ещё, наверное, не сказала, где спать будешь. А я лучше пойду, Женя меня потеряет. Семён: До завтра. Славя: Ага! Она улыбнулась на прощание и лёгкой походкой ушла в сторону своего домика. Не знаю, что она сделала со мной. Но волнение, печаль, ужас и страх в минуты рассеялись. Мне уже не было так страшно и одиноко – я знал, что всё ещё впереди. На этот раз я был уверен. Ольга Дмитриевна: Семён, ты где так поздно пропадаешь? Семён: Извините, Ольга Дмитриевна. Задержался. Ольга Дмитриевна: Как там с Леной? Семён: Пока не очень. Думаю, завтра будет намного лучше. Вожатая мило улыбнулась. Ольга Дмитриевна: Ну что же, вполне неплохие известия. Ольга Дмитриевна: Уже поздно, ложись-ка спать. Да, забыла сказать – спишь здесь. Вожатая выключила свет, я быстро разделся и прыгнул на кровать, укрывшись одеялом. Всё будет. Я точно знаю… ДЕНЬ ВТОРОЙ Я так давно не чувствовал ничего подобного. Разбитость и постоянное ощущение этого жуткого давления на сердце канули в небытие. В этот момент я был счастлив как никогда. Но… что есть счастье? Лицо нестерпимо жарило солнечным светом. Я открыл глаза. Лёгкая летняя свежесть, приятное солнечное тепло по всему телу… и в сердце. Что предстоит мне сегодня? Как я буду действовать дальше? Кто знает? Но я бесконечно благодарен судьбе хотя бы за то, что я опять здесь. В этом лагере… *** Я уже давно привык по утрам буквально часами лежать на кровати. Смотреть в потолок, философствовать, напевать что-нибудь себе под нос. Но сегодня не тот день. И не то место, чтобы терять время даром! И что ждёт меня в этом дне? Пора выяснить. Форма лежала на стуле. Пакет с умывальными принадлежностями – на краю стола. Пять минут – и вот я уже вполне обычный, ничем не примечательный пионер. Уже не октябрёнок, ещё не комсомолец… О чём это я? Мне же сегодня столько предстоит сделать! Как минимум попытаться-таки наладить контакт с Леной. Славины слова буквально заразили меня решительностью и уверенностью. Поэтому не стоит заставлять этот мир ждать. Через полминуты я уже держал свой курс в направлении умывальников. *** Ну что, приступим! Давно я не умывался такой холодной водой. По спине мурашки, в голове мгновенно всё встаёт на свои места. Неплохое начало дня. Если бы ещё успел услышать скрип крана за спиной… Я даже не успел ничего сообразить – по спине растеклась пара литров морозной свежести. Семён: Твою мать! Я мгновенно обернулся, впопыхах пытаясь хотя бы одёрнуть насквозь промокшую рубашку. Передо мной стояла Алиса, ухахатываясь, всё ещё держась за повёрнутый в мою сторону кран. Семён: Ты совсем сдурела? Вместо ответа она плеснула ещё одну порцию ледяной воды мне в лицо и побежала в сторону леса, заливаясь хохотом. / Развилка. Вариант первый / Ярость взяла своё. Семён: Ах ты, рыжая… И я побежал за ней. Правда, не представляя, что смогу сделать с ней, если даже догоню. Расстояние между нами постепенно уменьшалось. Но тут на сторону Алисы вступили третьи силы в виде коряги, искусно припрятанной самой матушкой природой под травяной кочкой. Алиса перескочила это препятствие без проблем. Я нет. Споткнувшись об корень, я со всего размаху полетел на землю. Только прокатившись по ней метра два и оказавшись на траве, удалось остановиться. Алисы уже и след простыл. Но, разумеется, месть сейчас меня уже не волновала. Мокрая рубашка была теперь ещё и целиком грязная. Поднявшись, я отряхнулся от налипших хвоинок, кусков грязи и, в душе проклиная тягу Алисы к хулиганству и собственную неосмотрительность, пошёл обратно в сторону умывальников, понуро повесив голову. Теперь предстояло потратить ещё немало времени на то, чтобы отстирать форму. Ибо я только что получил её. Хорошо, хоть мыло с собой, да и земля – не мазут. Вот и завтрак. И как мне теперь быть? Форма мокрая насквозь. Да и стоит, пожалуй, пройтись ещё на раз. Ходить в серой рубашке образцовому пионеру не пристало. *** Через минут десять я дошёл обходными тропами к домику вожатой. Положив форму сушиться на стул, я быстро оделся в свою старую одежду и побежал в сторону столовой –ещё был шанс успеть позавтракать сегодня. *** Когда я переступил порог столовой, внутри уже почти никого не было. Мимо меня, едва не сбив с ног пару ребят, с довольным видом пронеслась Ульянка. Я взял еду и было приступил к трапезе, как вдруг… Ольга Дмитриевна: Семён, почему не в форме? Вожатая стояла у меня за спиной. Я повернулся к ней. Да, кажется, отсутствие на мне формы её совсем не обрадовало. Семён: Понимаете, Ольга Дмитриевна… Стоит ли сдавать Алису? Конечно, это было не очень приятно, но она же не в целом виновата! Если бы я не побежал за ней, можно было бы избежать этого конфуза. / Развилка. Вариант первый – рассказать вожатой про поступок Алисы / Семён: Алиса меня водой у умывальников окатила, пока я зубы чистил. Ну и вот… Ольга Дмитриевна: Дня не может прожить без всяких пакостей. Найду, значит, я её сегодня! А ты быстро ешь – и до дома, у меня есть поручение для тебя! С этими словами она резко развернулась и пошла к выходу. / Развилка. Вариант второй – придумать другое оправдание / Семён: Там с краном неувязочка вышла… В общем, форма сохнет. Ольга Дмитриевна: И как это называется, Семён? Я виновато отвёл взгляд. Ольга Дмитриевна: Ладно уж. Доедай и зайдёшь ко мне, у меня важное поручение для тебя. С этими словами она вышла из столовой. Я пожал плечами и принялся за еду. *** Ел я сегодня действительно быстро. Желания растягивать приём пищи не было. Да и сама сегодняшняя еда не отличалась изысканностью. Ладно, пора идти. Только сейчас я понял, что до сих пор за сегодня не увидел Лену. Зайду к вожатой, а потом – сразу к Лене! С этой мыслью я пулей вылетел из столовой и помчался в направлении домика Ольги Дмитриевны. *** Вожатая ждала меня у себя в домике. Когда я заглянул внутрь, она лежала на кровати, читая книгу. Ольга Дмитриевна: Семён, форма твоя ещё не высохла. Учитывая, что я повесил её сушиться полчаса назад, это вполне закономерно. Ольга Дмитриевна жестом позвала меня к себе. Затем она взяла со стола листок и протянула мне. Ольга Дмитриевна: Это обходной лист. Тебе нужно обойти все отмеченные на нём места в лагере и заполнить его. И обязательно запишись в один из клубов. Или хотя бы в библиотеку. Настоящий пионер должен по мере своих сил участвовать в жизни лагеря, Семён! Она хитро улыбнулась мне. Семён: Хорошо, я… Пойду? Ольга Дмитриевна: Да, иди. Не забывай про обед. Я развернулся и пошёл к выходу. Ольга Дмитриевна: И ещё… Окликнула меня вожатая. Ольга Дмитриевна: Зайди к Лене сегодня. Я надеюсь, она всё же образумится. Семён: Я как раз собирался это сделать. Ольга Дмитриевна: Всё, ладно, иди. Тебе ещё много за сегодня предстоит сделать. Вожатая вновь уставилась в книгу. Я пожал плечами и вышел из домика. Итак, пора по-быстрому сработать с этим листком и наконец отправиться к Лене. *** Однако вместо того, чтобы отправиться на заполнение обходного, или, наконец, пойти к Лене, я почему-то выбрал самое нелогичное решение – посидеть на площади и обдумать свои дальнейшие действия. Проще говоря – заняться прокрастинацией. Вальяжно развалившись на первой попавшейся скамейке, я откинул голову назад и закрыл глаза. Лёгкий летний ветерок трепал мои волосы. Что ни говори – здесь здорово... / Если рассказал вожатой про Алису / За этими плодотворными размышлениями я и не заметил, как кто-то сел рядом со мной... А в следующую секунду этот кто-то отвесил мне смачный подзатыльник. Я открыл глаза и повернулся в сторону предполагаемого противника. Нахальства на подобное хватало буквально у пары человек в этом лагере. Разумеется, рядом со мной сидела Алиса. И всем своим видом говорила мне – это не дружеский подзатыльник с поправкой на нерассчитанную силу. Алиса: Ты… Ты… Пыхтела она. Я в нарастающем страхе отполз подальше. Она не отставала за мной. Алиса: Ты какого чёрта вожатой жалуешься? Семён: Чтобы мне ещё и за отсутствие формы влетело из-за тебя? Нет уж, спасибо. Нечего было доводить до этого. Алиса: Да ты… Ты… Она смотрела на меня исподлобья, и я всё никак не мог понять – что же в этом взгляде не так. То ли ей хотелось прямо сейчас, на этом самом месте прикончить меня. То ли ей было противно за мою выходку – и я сам уже понимал, что поступил совсем недостойно. То ли она просто была зла на себя за то, что спровоцировала текущее положение вещей. Так или иначе, виноваты теперь были мы оба. И я, и она это прекрасно понимали. Да и оба мы теперь пострадавшие – я уже свою долю в виде мокрой формы, падений в грязь и всего соответствующего получил. А Алисе предстоит увлекательное, пока что неизвестное мне занятие, на которое её вскоре определит вожатая. Уж мне ли не знать аспекты её гнева? Ольга Дмитриевна: Двачевская! А вот и наш местный распределитель общественной работы. Под какую же репрессию попадёт сегодня наш враг народа? Ольга Дмитриевна: Форму поправила и бегом в медпункт! Будешь в следующий раз наперёд думать! Алиса напоследок бросила на меня взгляд, полный презрения и вместе с тем унижения, одёрнула рубашку, и, повесив голову, отправилась в сторону медпункта. / Если не рассказывал вожатой про Алису / Ольга Дмитриевна: И что мы тут развалились? Я резко подскочил с лавочки. Передо мной стояла вожатая, и она выглядела явно недовольной. / Конец развилки / Ольга Дмитриевна: Семён, ты закончил с обходным, что прохлаждаешься тут? Всё так же вспыльчиво обратилась ко мне вожатая. Семён: Эм… Ольга Дмитриевна: А что ты тогда здесь делаешь, позволь узнать? Семён: Я как раз собирался. Ольга Дмитриевна: Бегом заполнять обходной. Я уже было отправился в обход по лагерю, но тут вожатая окликнула меня вновь. Ольга Дмитриевна: Хотя постой секунду. Она подошла ко мне поближе. Ольга Дмитриевна: Как с Леной обстоят дела? Участливо поинтересовалась она. Семён: Я ещё не успел зайти к ней. Ольга Дмитриевна: Это плохо. Скоро обед, поспеши. Обходной может немного подождать, товарищи важнее! Я возлагаю нашу надежду на тебя. Семён: Постараюсь не подвести! На этой пафосной ноте я выполнил команду «кругом» и бодрым шагом, под звучащий в голове гимн пионеров, отправился к домику Лены… *** Вот только с каждой минутой, по мере моего приближения к развязке, хорошее настроение постепенно выветривалось. Медленно, но верно. Через минут десять я уже был около её домика. Дверь по-прежнему приоткрыта. Я тихо постучался. Лена: Кто там? Тихо и грустно прошептала Лена. Семён: Лена, это я… Уверенности – как не бывало. Сейчас всё в её руках. Лена: Уходи, пожалуйста. Не надо. Зубы скрипнули. Я сжал кулаки, дыхание участилось. Семён: Прошу, дай мне сказать хоть слово… Лена: Зачем? Семён: Как это… зачем?! Мне стало совершенно не по себе от таких слов. Лена: Что ты хочешь сейчас? Семён: Я… я хочу… я хочу знать, что будет дальше… В ответ – тишина. В изнеможении, в прострации я опустился на крыльцо, подперев голову руками. Зачем она так? Почему?.. Я сидел так минут пять. Не понимая, что делать теперь, встал, повернулся к двери и тихо произнёс: Семён: Я только хочу знать, что будет теперь. Лена: Дверь открыта. Безучастно, без интонации произнесла она. И всё же это звучало не иначе как приглашение. Я аккуратно открыл дверь и прошёл внутрь. / Развилка. Второй вариант – не бежать за Алисой / Семён: Ммм… Погрозил я ей вслед кулаком. Но, так или иначе – она уже убежала, а я насквозь мокрый. И зачем это было делать? Хотя, конечно, со стороны это выглядело забавно. Но вот мне сейчас ни капельки не смешно. Надо каким-то образом теперь в этой форме идти на завтрак. Как минимум стоит её выжать… Я развязал галстук, снял с себя рубашку и принялся выкручивать её. Электроник: Салют намоченным! Пока я был поглощён процессом выжимания рубашки, Электроник, пришедший сюда, судя по всему, чтобы тоже умыться, стоял неподалёку и с интересом наблюдал за моими нехитрыми действиями. Электроник: Уже познакомился с Алисой? Семён: Как видишь. Угрюмо пробурчал я. Электроник: Давай сюда. Он перехватил у меня один конец скрученной в рулон рубашки. Мы ловко скрутили её и пару раз отжали. Семён: Спасибо. Электроник: Да ладно. Она мне такую помывку в первый же день устроила. Тебе ещё повезло – я потом от неё убегал через лес, и мокрый – в грязь. Ну ты понял. Семён: Ага. Он ехидно улыбнулся. Электроник: Я не представился. Электроник. Настоящий. Семён: Семён. Тоже настоящий. Я пожал его руку. В этот момент уже привычный сигнал озвучил, что наступила пора завтрака. Семён: Лучше не опаздывать. Электроник: Голодный? Семён: Спрашиваешь. Я натянул рубашку на себя, наскоро завязал галстук, и вместе с Электроником мы отправились к столовой. *** Пускай путь до столовой и не занял у нас много времени, народу там было хоть отбавляй. Пока я выискивал свободное место, таковых осталось только два. За одним маленьким столом в углу у окна. Странно, не правда ли? Других вариантов всё же не было, и я направился туда. Но стоило мне только приступить к завтраку, как к моему столу подошла… Лена. Не глядя в мою сторону, повернув голову так, что чёлка скрывала её глаза от меня, она аккуратно, подобрав юбку, села на самый краешек стула, пододвинула к себе порцию и, подперев голову рукой, принялась есть. Я замер, глядя на неё. Так и есть – сильно взволнована. Ложку впопыхах взяла кое-как, волосы лезут в глаза, под руку, но изо всех сил делает вид, что всё нормально, и меня здесь нет. Не думаю, что всё здесь нормально. Семён: Лена. В ответ – тишина. Семён: Ты слышишь меня? Отсутствие малейшей реакции. Мне опять стало не по себе. Зачем она так упрямо делает вид, что не замечает меня? Но тут она подняла голову и посмотрела на меня. От этого взгляда мне нестерпимо захотелось убежать. Сжаться в комок или выпрыгнуть в окно за моей спиной и бежать подальше, в лес, не останавливаясь ни на мгновение. В этом взгляде не было ничего. Ни жалобного блеска глаз, ни расширенных от удивления или грусти зрачков. Всё её лицо сохраняло гробовое спокойствие, словно неживое. И теперь волноваться пришлось мне. Лена: Что? По коже побежали мурашки. Я никогда не видел и не слышал такую Лену. Нежную, добрую, грустную, печальную, плачущую, обиженную, даже злую… Но не абсолютно безразличную… Нет. Видел. Мне стало по-настоящему страшно. Безумно захотелось схватить её за руку и прямо здесь, разрыдаться, умолять её простить меня, вернуться. Вот только невидимая стена страха по-прежнему стоит между нами. Я посмотрел на неё умоляющим взглядом, чувствуя, как слёзы вот-вот побегут из глаз. И она прекрасно это видела. Но ничего, ни малейшей эмоции не промелькнуло на её лице. Затем она вдруг встала, не отрывая от меня взгляда, и лёгкой, неспешной походкой направилась к выходу. Я так и сидел, провожая её взглядом. Мне просто не верилось, что она может так действовать. Похоже, прежняя Лена с нынешней не имела ничего общего. И это всё? Я просто отпущу её? Ради этого все страдания, слёзы и жалкие попытки покончить с этой никчёмной жизнью?! Семён: Нет… Я пулей вылетел из столовой, едва не сбив с ног вожатую. Она что-то кричала мне вслед, но я не слушал. Сейчас это было совершенно не важно. За следующим поворотом я опять увидел её. Лена не спеша шла в сторону своего домика. Я застыл, словно вкопанный. Что мне сейчас сделать? Остановить? Дать уйти? Нет уж! Я в три прыжка догнал её и схватил за руку. Семён: Стой, Лена. Она медленно повернула голову ко мне и вновь молча заглянула прямо в глаза. И мне снова нестерпимо захотелось плакать от этого безжизненного взгляда. Семён: Зачем ты так? Почувствовав мою слабость, Лена легко освободилась от моей руки и зашагала дальше. Семён: Нет, пожалуйста. Нет… Прошептал я под нос, падая на колени. Мне никогда не было так мучительно больно от простого человеческого взгляда. Она словно выжгла меня изнутри им. «Не сдаваться!» – тупо стучит в голове. Я снова поднялся, споткнувшись и едва опять не упав на брусчатку, но сумел удержаться и опять побежал за ней. За последним домиком в этом ряду – её домик. Она уже на самом пороге. Собрав последние силы, сломя голову я побежал к ней. Но, разумеется, она успела зайти раньше. Лена не закрыла дверь, но... разве я могу себе позволить войти без разрешения? Ответа на стук не последовало. Семён: Лена! Негромко крикнул я ей. Семён: Прошу, я хочу хотя бы знать, что же дальше… В следующий момент приступ мучительного кашля настиг меня – эта погоня дорого стоила, от истощения я еле держался на ногах. Лена: Вообще дверь открыта. Кое-как прогнав разлетающиеся перед глазами яркие всполохи, я открыл дверь и тихо вошёл к ней. Конечно, тихо – это достаточно пространное и сравнительное понятие – я пыхтел как паровоз. / Конец развилки / Лена лежала на своей кровати, смотрела в потолок. И опять на её лице ни малейшей эмоции. У меня хватило сил лишь на то, чтобы дойти до её кровати. И упасть на колени перед ней. Семён: Всё, да? Это кончится вот так? Лена: Всё уже кончилось. Прошептала она. Слёзы побежали из моих глаз, я вздёрнул руку к лицу, чтобы утереть его. Лена тихо повернула голову на шевеление с моей стороны. Но уже в следующую секунду я почувствовал, как она рванулась на кровати. А ещё через момент её рука крепко – настолько крепко, насколько есть сил у этой девочки – схватила мою и развернула её к себе. Я поднял голову. Взгляд Лены скользил вдоль шрама на моём предплечье. А затем она посмотрела на меня. Её чистые зелёные глаза, кажется, никогда не были такими большими. Я почувствовал, как её ладонь с каждой секундой всё слабее сжимает мою. Что она становится всё теплее и теплее. Лена закрыла лицо руками и заплакала. Лена: Это правда? И это не сон?! Я тотчас поднялся и сел рядом с ней. Семён: Что – не сон? Лена: Ты… Это… Шрам… Что же ты наделал?! Семён: Я не смог простить себе. Лена: Но почему? Она вновь глянула на меня. Я не мог вспомнить, когда я видел её последний раз такой испуганной. Лена: Я и правда… И ты?! Я молча покивал головой. Лена: Но… Из её глаз слёзы буквально брызнули. Лена: Почему мы опять здесь? Семён: Не знаю… Лена: Кто спас меня? Кто спас тебя? И тут мне действительно стало страшно. Я помню чей-то смутный силуэт. Шум воды. Так странно напоминающий шум ветра…Только сейчас я понимаю – мне было так хорошо в тот момент, когда моя душа уже почти покинула этот мир… Ведь я не мог выжить… как и Лена. Но я также и не мог оказаться здесь тогда. Не мог попасть сюда и в первый раз, если следовать логике. Тогда моя логика – пустое слово. Семён: Лена… Лена: Что? Семён: Я не знаю, что сказать. Мне нет оправдания, но я всё верю… Лена придвинулась поближе и заглянула мне в глаза. До чего же она прекрасна. Лена: Мне так хотелось бы понять, что с нами происходит. И… у меня есть гордость. Она сжала губы и протянула свою худую, дрожащую ручку к моей руке. Я протянулся к ней в ответ. Две бледных полосы по всей длине предплечья. И у меня. И у неё. Я вновь поднял глаза. Она смотрела прямо на меня. В её глазах – слёзы. На губах – слабая улыбка. Лена: Но есть чувства важнее… Всё. Этим страданиям пришёл конец. Она падает прямо в мои объятия. Мучения, глупости, непринятия — всё оборвалось в один момент. Она решила. И она права как никогда. А в следующую секунду наши губы соприкоснулись. Это было нечто. Я впервые за столь долгое время ощутил такую нежность, такие чувства. Так прекрасно… Так тепло. В этот момент я хотел лишь одного. Никогда… Ни за что…Не покидать её… Это и есть моё счастье. *** Этот поцелуй мог длиться невообразимо долго. И, кажется, в мире нет чего-то более важного. Но так нельзя. Я медленно отклонился от неё. Её глаза всё ещё слегка блестели, но улыбка счастья на милом лице как ничто другое в этот момент согревала моё давно зачерствевшее к любви сердце. Эта улыбка – самое милое, что мне доводилось видеть в своей жизни. И теперь становится понятно – даже я могу нести людям радость. Хотя бы одному человеку. Такому дорогому мне... Лена: Что теперь? Мечтательно прошептала она. Семён: Теперь… Нежно прижав её к себе, я потёрся носом об её гладкие шею, щёчку. Семён: Мы будем вместе… Навсегда… *** Сигнал к обеду заставил нас подняться. Лена: Идём? Семён: Да, конечно. Лена поднялась с кровати, потянулась и вновь повисла на моей шее. Я ещё долго стоял и смотрел в эти глаза, полные нежности и любви… Но нам пора. Семён: Пойдём. А после... Уйдём куда-нибудь, спрячемся там вдвоём. Где нас никто не найдёт, и никто не помешает нам. Только ты… И я. Лена: Ага… В очередной раз она что есть силы прижалась ко мне. Подождав, пока она ослабит хватку, я взял её за руку, и вместе мы вышли из домика. *** Шум столовой резанул по ушам с первых шагов. Мы шли вместе, Лена крепко сжимала мою ладонь, словно опасаясь, что вдруг уберу её. Столовая была битком. Ближайшие свободные места были за столом, где в ожидании неизвестно чего как-то непривычно тихо склонилась над тарелкой Славя. Семён: Добрый день, Славя! Она подняла голову и удивлённо посмотрела на нас. Славя: Привет, Семён! Лена? Она ещё раз посмотрела на меня, затем опять на Лену. И искренне улыбнулась нам. Славя: Как ты себя чувствуешь? Спросила она Лену. Лена: Намного лучше. Милая улыбка подтверждала её слова. Славя: Значит, теперь всё хорошо? Лена: Да… Загадочно протянула Лена, засмотревшись куда-то в окно. А я, пожалуй, наконец-то поем! Славя с Леной завели тихую беседу – первая пыталась выведать у второй хоть мельчайшие подробности конфликта, узнать чуть побольше. Ещё бы – интересно, как-никак. А я могу насладиться в кои-то веки нормальной пищей – сегодняшний обед был весьма недурен. Они тут на обед, что ли, всегда что получше выкладывают? А через секунду моё внимание привлекла парочка у окна. О да, всё те же подружки-неразлучницы. / В зависимости от утреннего выбора / / Наверняка обсуждают то, какой же я ябеда, и строят свой коварный план мести. / / Мне было совершенно не до того, что же они там обсуждают. Скорее всего, утреннюю выходку Алисы. / Я хмыкнул. Естественно, сейчас тот инцидент, произошедший со мной и Алисой утром, казался не больше простой детской шалости. Ведь в тот момент я был вне себя от ярости, но сейчас это вызывает у меня лишь ехидную ухмылку. И всё же я продолжал смотрел в их сторону. Алиса, кажется, почувствовала это – она обернулась, наши взгляды встретились на секунду. В этих глазах читалась лишь угроза. В ближайшее время мне точно не стоит ждать от неё ничего хорошего. Но здесь, среди такого количества народу, вряд ли она распустит руки до чего-нибудь действительно серьёзного. Разве что подначит Ульянку… Я лукаво улыбнулся ей и вновь переключился на тарелку с едой. Лена: Что там? Спросила меня Лена, посмотрев в сторону стола, где сидели Алиса с Ульяной. Хорошо, что они не обратили внимание. А вот сама моя собеседница выглядела явно озабоченной. И мне стоило позаботиться об этом – чего стоит то, что же происходило в прошлой смене между Леной и Алисой из-за меня. Я заметно замялся. Догадывается, куда смотрел. А ведь безо всякого злого умысла. Просто этот утренний холодный душ получился незабываемым. Семён: Да я вспомнил, с утра… Лена: Что? Семён: Умываюсь я себе, никого не трогаю. И тут мне в спину струя ледяной воды. Ну ты понимаешь, чьих рук дело. Лена ещё раз как-то боязливо посмотрела в сторону Алисы. Лена: Догадываюсь. Славя: Ох уж эта Алиса. Так и напрашивается, чтобы я обо всех её выходках вожатой отчитывалась. / Если рассказывал вожатой про Алису / Семён: За сегодня она уже, насколько я знаю, получила своё. Славя заметно улыбнулась. Лена, кажется, тоже была рада, что Алиса всё же в кои-то веки ответила за свои шалости. Хотя лично мне репрессии со стороны вожатой, быть честным, не казались такими уж справедливыми. Мне уже было даже немножко жаль Алису. Такой уж я странный человек, широкая душа. Славя: Ну вот и славно. Злорадство – не самая лучшая черта в человеке. Хотя, разумеется, далеко не каждому дано терпеть такую проходимку, как, например, Алису. / Если не рассказывал / Семён: Своих закладывать – не по-пионерски. Славя: А если эти свои творят невесть что? У Слави явно имелась своя твёрдая точка зрения по этому вопросу. Семён: Тоже верно. / Конец развилки / Переглянувшись, мы дружно про себя решили больше не вспоминать об этой неприятной истории. За столом повисло неловкое молчание, пока Славя не решила всё же покинуть нас. Славя: Я пойду, пожалуй, у меня ещё дела… Ольге Дмитриевне помогать надо, она сама не справляется. Что же там такое в той книге, что она с ней совладать не может? Семён: Удачи тебе! Славя: И вам всего хорошего. Она ещё раз мило улыбнулась нам и летящей походкой выпорхнула из столовой. Лена: А куда мы теперь? Семён: … Я не успел ничего толком сказать – из-за спины Лены в этот момент появилась вожатая. Ольга Дмитриевна: Приятного аппетита, ребята. Внимательно оглядев Лену, она, похоже, удовлетворилась результатами моей дипломатической миссии. Ольга Дмитриевна: Лена, как твоё самочувствие? Лена: Спасибо, сегодня – хорошо. Даже очень хорошо. Лукаво добавила она, кинув на меня взгляд, полный нежности. Ольга Дмитриевна: Отлично. Я рада, что всё решилось. Лена: И я… Семён: И я. / Если с утра убежал из столовой / Ольга Дмитриевна: Кстати, Семён, куда ты с утра из столовой убежал? Я, между прочим, звала тебя. Семён: Простите, Ольга Дмитриевна, я… Я украдкой бросил взгляд на Лену. Вожатая перехватила его, и, кажется, поняла, о чём идёт речь. Семён: Мне действительно было нужно. К этим словам добавилась вымученная улыбка. Ольга Дмитриевна: Ладно. Вот, держи. Она протянула мне лист бумаги. Ольга Дмитриевна: Это обходной лист. Обойдёшь все места, которые тут указаны. Тот самый. Плавали – знаем. Ольга Дмитриевна: Поставишь везде подписи. И обязательно запишись куда-нибудь. Участие в общественной жизни – очень важная часть жизни пионера в лагере, Семён! Да, да, да, да… Я всё это прекрасно помню даже год спустя, не надо мне напоминать. Пожалуйста. Словно предчувствуя зарождение новой патриотически просвещающей тирады, Лена встала со своего места, взглядом приглашая меня как можно скорее пройти к выходу. Упускать такую возможность покинуть общество нашей милой вожатой я, разумеется, не стал. / Если не убегал / Семён: Пожалуй, мы пойдём. Ольга Дмитриевна: Да, не забывай – у тебя ещё обходной. / Конец развилки / Спустя несколько секунд мы уже стояли на крыльце столовой. Наконец оказавшись в тишине, я с удовольствием вдохнул сладкий лесной воздух полной грудью. Семён: Здорово. Здорово здесь. Лена: Сказочно. Она опять погрустнела. Лена: Пока ты не пришёл… мне было так одиноко здесь. Столько народу. И никто не понимает, что у тебя на душе. Семён: Я так понимаю тебя. Правда… Она прижалась ко мне, словно ища защиты во мне от этого жестокого мира. Семён: Но теперь-то, я надеюсь, самое страшное позади. Лена: Я тоже так думаю. *** Лена: Может, пойдём? Не думаю, что вожатая будет довольна, если мы будем тут и дальше так стоять. Да и надоедает, если честно. Семён: Да, пойдём. Я просто немного задумался. Ага, вот только это «немного» – понятие достаточно абстрагированное, сравнительное и сомнительное. Я если и задумываюсь немного, то делаю это точно не пару раз в день. А ведь время идёт… Семён: Пойдём, быстро сделаем это. Взмахнул я обходным листком. Семён: И найдём занятие чуть более интересное. Лена: Ага. Вдруг улыбнулась Лена, подхватив меня за руку. Я пожал плечами, и мы отправились в сторону площади – в любом случае, куда бы не лежал наш путь по обходному, это место всегда было у нас на пути. *** / Карта. Вариант первый / Первым делом мы решили посетить библиотеку. Лене захотелось приглядеть себе там книжку. Я был не против – так или иначе, нам всё равно придётся туда зайти. Пусть и не было особого навещать нашу милую библиотекаршу. Но, значит, так тому и быть… Женя: Открыто. Внутри нас встретили полки с книгами, пионерские знамёна, бюст Ленина и практически гробовая тишина. Ну да, ещё нас встречала Женя. Лена: Привет, Женя! Женя: Добрый день, Лена. А это кто? Семён: Это Семён. И у него обходной. С сарказмом, но без излишеств обозначил я цель моего прибытия в сие святилище. Женя взяла у меня листок, в мгновение ока подписала и вернула мне. Женя: Что-то ещё? Снисходительно глянула она на меня. Лена: Жень, я посмотрю себе какую-нибудь книжку, ладно? Семён: Я Лену подожду. Женя: Ладно. Только тихо тут. Пригрозила нам Женя, после чего вернулась за свой стол. Лена прошла вдоль полок, выискивая там, видимо, свой любимый раздел с романтикой. Розовые сопли, драма, расставание… Благодать. Разгул воображения для юного грустного мозга. А наша история вообще напоминает неожиданное продолжение «Ромео и Джульетты». Пока Лена подбирала себе книгу, я прошёл к дальнему окну, где стоял читальный стол. Ничего особенного. Всякая советская литература, особым желанием читать которую я не горел. Какие-то детские журналы, разные творения мастеров разных времён… даже пейзаж за окном казался мне куда более интересным. Я потянулся и направился назад, к выходу, хотя бы посмотреть, может быть, Лена закончила. Но тут моё внимание приковала книга, одиноко лежащая на одном из читальных столов. Я подошёл поближе. «Унесённые ветром. Маргарет Митчелл». Та самая, что читала Лена. Что она здесь делает? Приглядевшись к корешку, я заметил маленький, крохотный листочек-записку, вложенную между страниц. Любопытство – страшная штука. Листик в мгновение ока оказался в моих руках. Маленькая подпись в углу. Соединённые между собой буквы «А» и «Е», значит. И буквально несколько слов… Советую прочесть, пока есть такая возможность. Сам знаешь, ты здесь не просто так." С наилучшими пожеланиями своему коллеге, Пионер. А причём здесь вообще я? И какой такой у меня вдруг появился коллега? Задумавшись, я выпустил книгу их рук, и та глухо ударилась об пол. Лена: Вот ты где! Что ты тут шумишь? Женя же сейчас придёт, знаешь, как она не любит, когда кто-то шумит здесь! Семён: Да я книгу случайно уронил. Лена посмотрела мне под ноги, наклонилась и подняла том. Разглядев книгу получше, она уставилась на меня совершенно круглыми глазами. Лена: Ты серьёзно? Хочешь это почитать? Семён: Я буквально… Она склонила голову, оценивающе оглядела меня и вдруг мило улыбнулась. Лена: Пойдём со мной, милый мой Эшли. Пока я стоял, прокручивая в голове сотни, тысячи мыслей, догадок, доводов, Лена прошла к столу, где сидела Женя с какой-то ещё одной книгой, крепко прижатой к груди. Я повертел в руках том, прикинул… Ты серьёзно собираешься читать эту девчачью розовую романтику?.. А, собственно, почему бы и да? Семён: Женя, я хотел бы записаться в библиотеку. Женя: Надо же. Ладно. И что ты собрался читать? Я молча продемонстрировал ей переплёт книги со снисходительным взглядом, таким, словно меня заставляли брать её. Библиотекарша прыснула. Женя: Ты серьёзно? Семён: А что такого? Женя: Вы, пионеры, серьёзно способны читать такое? Семён: Взяла бы Лена – ты бы так не удивлялась. Женя: Сравнил. Лена – девочка, да и то в сравнении с какой-нибудь Двачевской… Семён: Не начинай. Просто выпиши книгу. Женя, хмыкнув, лишь пожала плечами. Женя: Как скажешь. После чего она стала рыться на столе в поисках каких-то бумаг. Лена стояла у двери с книгой в руках, поглядывала на меня почему-то смущённым взглядом. Женя: Подписывай здесь и вот здесь. Сунула мне библиотекарша в лицо какой-то документ. Я пробежался по нему глазами – не задумала ли она вдруг на меня свою подпольную фирму переписать? Нет, вроде всё легально. Хотя подсознательно я, разумеется, понимал, что столь машинально взял именно эту книгу вовсе не потому, что мне действительно будет нечем себя занять. Я не мог уже даже и представить, что кто-то подсунул мне её просто так. Да и в конце концов, если эта книга заинтересовала даже Алису, почему бы мне не посмотреть, что же там такое. Женя: Дай книгу. Я протянул ей том. Она быстро поставила какие-то отметки на форзаце и вернула книгу мне. Женя: Приятного чтения. Наигранно пожелала она мне поскорее удалиться. Семён: И тебе всего хорошего. Я подошёл к Лене, уже заскучавшей ждать меня около выхода. Лена: Ты и правда взял? Семён: А что не так? Лена: Просто немного странно, но… ладно. Семён: Пойдём дальше. Нам ещё надо кучу мест обойти. *** / Карта. Вариант второй / Следующим пунктом нашего маршрута являлся медпункт. Просто потому что он был буквально в двух шагах от библиотеки. Особого желания появляться там я, честно говоря, не испытывал, равно как и не имел необходимости. Семён: Подождёшь здесь, или вместе зайдём? Лена вдруг посмотрела в сторону дорожки. Из-за ближайшего поворота показалась компания рыжих хулиганок. Семён: Ясно, пойдём. Улыбнулся я ей, подошёл к двери и постучался. Виола: Открыто. Мы быстро зашли – не стоит привлекать к себе внимание тех двух. Виола: Добрый день… пионеры. Медсестра окинула нас взглядом, от которого у меня по спине побежали мурашки. Виола: Новенький, значит? Хм. Она ехидно улыбнулась. Лена резко отпустила мою руку, повесив голову, стараясь спрятаться от этого слащавого, медового взгляда медсестры. Виола: Меня зовут Виолетта. Можно просто Виола. Семён: Да, мы тут… Я запнулся. И очень зря – выглядело это крайне многозначительно. Виола: Я надеюсь, что вы пришли сюда парой только потому, что везде так ходите, а не потому, что я подумала. В следующую секунду мне показалось, будто Лена аж засветилась румянцем – настолько слова медсестры казались пошлыми. Я и сам, скорее всего, сейчас напоминал спелый томат. А Лена – вишня. Слова словно застряли в горле, я поперхнулся. Семён: Кхе-кхе-кхе… Да мне только обходной подписать, вот. Пылающей от стыда рукой я достал листок из кармана и протянул медсестре. Виола: Ясно. Это хорошо. Мало ли что в вашем возрасте можно учудить. Лене, кажется, становилось понемногу понятно, что компания Алисы и Ульянки на крыльце медпункта, возможно, была бы куда приятнее, чем подобное изобилие колких шуточек и намёков от взрослой медсестры. Хотя и те две не преминули бы возможностью подоставать Лену откровенно детскими выкриками в стиле «тили-тили-тесто», но тут это выглядело куда более серьёзно, да и сами намёки медсестры звучали неприкрытой вульгарщиной, в отличие от простых ребяческих подколок. Виола: Какие-то вы оба чересчур красные. Жалоб нет никаких? Мы уверенно замотали головами в унисон, всем своим видом стараясь показать, что себя чувствуем просто замечательно и не имеем никаких предрасположений к тому, чтобы провести здесь хоть лишнюю секунду. Виола: А что это вы читаете, интересно? Отведя взгляд как можно ниже в пол, я показал ей переплёт тома. Виола: А, это Лены. Странно, думала, она её уже дочитала – полсмены с этой книжкой в обнимку ходила. Семён: Вообще это я взял. Виола: Правда? А вы, юноша странный, странный. Ладно, идите, не буду задерживать. Ловко, как и полагается писать врачу, она расписалась в обходном и протянула его мне. Я тут же выхватил лист, сложил и в мгновение ока отправил в карман шорт. Виола: Я бы вам советовала быть поосторожнее. Гормоны, конечно, штука сильная, но и контролировать себя тоже надо уметь. Она ещё раз ехидно подмигнула нам. Пылая от стыда, я кивнул так, словно моя голова держалась на одном-единственном шарнире, подхватил Лену за руку и пошёл с ней к выходу. Это было непросто – и сама Лена одеревенела, едва сдерживаясь, чтобы не провалиться сквозь землю от смущения. Виола: Если что, сразу ко мне… пионеры. Выйдя на крыльцо, я шумно выдохнул, захохотав почти на всю округу. Лена не выдержала и прыснула. Лена: Да ну тебя! Совсем не смешно. Я там от стыда чуть не сгорела. Семён: Да, медсестра наша просто редкость. Таких пошлостей я давно не слыхал. Лена опять стояла, вся сжавшись, краснея посекундно. Семён: Ну а теперь-то ты чего стесняешься? Лена недвусмысленно посмотрела на меня. Стоило разрядить эту на редкость неловкую обстановку. Семён: Ладно, давай пойдём дальше. Что тут у нас? Музклуб, отлично. Мику, думаю, такие непотребности отпускать она точно не мастер. Лена: Это точно. Вздохнула она, глядя на дверь медпункта. Я хмыкнул, взял её за руку, и неторопливым прогулочным шагом мы направились в логово девочки-скороговорки. *** / Карта. Вариант третий / Спустя минут десять за очередным поворотом показалось здание музклуба. Мы остановились на мгновение на крыльце. Лена, кажется, о чём-то размышляла, но затем, улыбнувшись мне, аккуратно повернула ручку, и мы вошли. Музклуб встретил нас громкими звуками рояля. Странно, снаружи почти ничего не слышно. Знакомая пьеса – Бетховен, четырнадцатая соната для фортепиано до-диез минор. В простонародье – «Лунная». И откуда у меня, кстати, такие познания в классике? Невозможно было не отметить то, что у Мику действительно хорошо получалось. В момент мы позабыли о том, что спешили – звучало поистине чарующе. Неизвестно, сколько бы мы ещё стояли здесь, но… идеальных исполнителей так мало среди нас. Мику: Да что же такое! Она уже давно сбилась и с темпа, и перестала попадать по нужным клавишам, но ещё долго пыталась исправиться, пока не поняла, что эти попытки бесплодны и, в расстройстве стукнув по клавишам рояля, нависла над ними, облокотившись на крышку инструмента. Лена: Здорово! Восхищённо протянула Лена. Мику тотчас повернулась в нашу сторону. Мику: Ой, Лена! Она резво соскочила со стула и подбежала к нам. Мику: А я и не заметила, как вы пришли. Прости, долго ждали? А это что за парень? Лена: Это Семён. Мы с ним ещё с прошлой смены знакомы. Я глупо помахал Мику свободной рукой. Мику: А ты мне про него ничего не рассказывала. Почему? Лена: Ну… Мы были в ссоре, я не хотела упоминать лишний раз. Но сейчас уже всё здорово. Мику: Я заметила. Ты вроде как веселее стала. Лена: Да, может. Выведав у Лены самую основную информацию, Мику не замедлила переключиться на меня. Мику: Здравствуй, Семён! Я – Мику. Нет, правда-правда, никто не верит, что меня так зовут! Семён: Я верю. Ехидная улыбка на моём лице, кажется, как нельзя лучше выражало снисходительное отношение к девочке. Чем бы дитя не тешилось… Мику: А ты, Семён, играешь на чём-нибудь? Я вот на разных инструментах играю, на рояле, например, ну вы видели. Семён: Здорово у тебя получается. Мику: Было бы здорово – не лажала бы. Состроила она недовольную мордашку. Семён: Да ладно тебе. Кто здесь ещё так может? Мику: Ну, может, ты и прав. А вы вообще просто так зашли? Или услышали игру? Семён: Я же новенький, мне обходной полагается заполнить. Мику: Ой, да, давай, сейчас-сейчас, я мигом. Мику буквально вырвала из моих рук протянутый ей лист и метнулась к столу. Семён: До чего же смешная. Прошептал я на ухо Лене. Лена: Тебе смешно всё. А я с этой болтовнёй каждый день встаю и ложусь. Вроде и ничего, да, но, знаешь, когда тебе действительно плохо, а она носится вокруг и щебечет. Семён: Ну ты чего, Лена? Зачем ты так с ней? Лена: Не знаю. Достала она меня чуть-чуть. Семён: Ну ладно, не будем о плохом. В эту же секунду Мику снова подлетела к нам, размахивая обходным с такой радостью на лице, будто в её руках вовсе и не обходной, а вексель на пару миллионов советских рублей. Мику: Вот, держи, Семён! Вы заходите почаще, я тут всегда играю. Можете ещё в клуб вступить, будем вместе играть. Семён: Мы подумаем. Я подмигнул Лене – подыграй, если вдруг. Лена: Да, подумаем. Ладно, Мику, если ты не против… Мику: Идите, идите, конечно. До встречи, ребята! Она ещё что-то лопотала вслед, но мы уже шли прочь от клуба, стараясь как можно быстрее уйти подальше от этих словесных очередей. Признаться, танцевать под них тарантеллу на горячей сковороде – занятие отнюдь не благородное. *** / Карта. Выбор четвёртый / На десерт – бесплатное посещение местного центра радиоэлектроники и тихого ужаса. Клуб кибернетиков. Семён: Думаю, этих парней мы пройдём побыстрее. Особенно если ты сделаешь вид, что мы действительно торопимся. Лена: А мы торопимся? Семён: Вроде нет. Но меня их крепкая мужская компания не вдохновляет. Лена хихикнула. Я собрался с силами, шумно вздохнул и дёрнул дверь. Закрыто. Стук в дверь – тишина в ответ. Семён: Ну и где же они? Они в состоянии покинуть свою берлогу кроме как на приём пищи? Лена: Ну а что ты у меня спрашиваешь? Семён: Да даже и не у тебя. Риторический вопрос. Лена: Рито… рический? Семён: Ну а ты что, не помнишь этого со школы? Лена: Вроде бы. Неловко вышло. Семён: Ладно, тогда… а что тогда? Не дай бог меня вожатая где-нибудь без заполненного обходного найдёт – распотрошит. Лена: Может, зайдём ко мне? Времени ещё до ужина много, посидим там. Может, скоро и кибернетики придут. Предложение звучало заманчиво, но слегка странно. Тень сомнения, мелькнувшая на моём лице, кажется, была сильно заметна, и Лена поспешила окреститься. Лена: Ты только не подумай… Я просто предлагаю… я же не такая. Семён: А почему ты считаешь, что я о чём-то таком подумал? В яблочко. Лена покраснела, опустила взгляд и предпочла не отвечать. Семён: Выходит, всё же такая? Нет, это уже слишком. Сейчас ещё обидится. Лена: Ну а если так – что с того? Семён: Да ничего, это ты себе что-то там придумала. Теперь пришла моя очередь толкования собственных слов. Мы ещё с минуту стояли здесь, глядя друг на друга. Лена: Так мы идём? Семён: ... Я не успел ответить – чья-то рука с силой опустилась на моё плечо. Я просел, стараясь ослабить удар, пускай и действительно ударом это можно было назвать с натяжкой. Ну кто же ещё мог это сделать? Алиса: Поглядите, какие люди! Небось, за ручку ходим? Улыбка до ушей прочно заняла своё место на её хитрющем лице. Лена: Алиса, отстань. Алиса: Ой, ладно тебе. Будто не рада сама. Я посмотрел на Алису строгим взглядом. Кажется, даже это может подействовать на неё. Мгновение – и лицо словно каменное. Но это скорее неплохая актёрская игра. Алиса: Да что же за парочка такая. Какие вы скучные! Она развернулась и побежала обратно. И, судя по испуганно-удивлённым вскрикам за моей спиной, кибернетики всё же надолго своё убежище не покидают. Семён: День добрый, господа. / В зависимости от времени пройденного / / Шурик: Смею заметить, что уже вечер. Семён: Ну уж простите мне мою неточность, будьте снисходительны. / / Шурик: И вам не хворать. / Словесная игра в аристократов с этими лордами поистине доставляла мне удовольствие. Но всё же Лена ждёт меня… Семён: Семён. Протянул я им руку. Шурик: Шурик, рад знакомству. / Знаком или нет с Электроником / / Электроник: Уже виделись сегодня. / / Электроник: Электроник. Настоящий. Ну или Сыроежка. Но лучше Электроник. / Семён: У меня к вам небольшая просьба, товарищи. Буквально на одну минуту, не больше. Если вас так не затруднит… Я продемонстрировал им обходной, на котором недоставало всего лишь одной подписи. Шурик заглянул через моё плечо и, увидев Лену, смущенно стоящую сзади, кажется, вошёл в моё положение. Шурик: Пойдём, поставим ему побыстрее. Я должен был кое-что успеть до ужина. Он с ехидной ухмылкой посмотрел на меня. Я попытался изобразить преисполненный благодарности взгляд – сейчас мне действительно стоило хоть как-то сказать ему «спасибо» – лишние хлопоты мне точно ни к чему. Электроник: Жди тогда здесь, сейчас верну. С этими словами он взял у меня обходной и оба ученых скрылись за дверью. Мы пару минут стояли у входа, но вот дверь распахнулась, и Электроник, словно сверкая, вынес мне лист. Семён: Благодарствую покорнейше. До встречи, милейший. Электроник хмыкнул, махнул мне рукой, после чего в мгновение ока заскочил обратно в клуб. Лена: Ну что, теперь пойдём? Я крепко обнял и прижал её к себе. Семён: Пойдём, сдадим-таки это вожатой, да наконец будем свободны на сегодня, как белые люди. Лена снова мило улыбнулась мне, взяла меня за руку. Теперь наш путь лежал к ней домой, в надежде мило посидеть вдвоём. Но сначала – передадим Ольге Дмитриевне этот ценный груз. *** / Конец карты / Буквально через минут десять мы уже оказались у домика вожатой. Сама Ольга Дмитриевна сидела в шезлонге у входа, надев на голову панамку, и всё так же читала книгу. Кажется, ту самую. Семён: Ольга Дмитриевна! Ольга Дмитриевна: Да, Семён? Принёс? Семён: Так точно. Я протянул ей листок. Она пробежалась по нему глазами, положила в карман. Ольга Дмитриевна: Молодец. Записался куда-нибудь? Семён: Да вот, в библиотеку. Указал я на книгу, до сих пор занимающую своё законное место у меня за пазухой. Ольга Дмитриевна: Это хорошо. Будем надеяться, что вы проведёте эти дни с пользой, и никто не будет бездельничать. Я утвердительно кивнул. Философия нашей вожатой пусть мне и не симпатизировала, но лучше было согласиться с ней, чем послушать ещё немного речей о светлом будущем и коллективном труде. Ольга Дмитриевна: Хорошо, до ужина свободны. Сегодня у нас ещё свободный день. Завтра будем трудиться на благо общества. От столь заезженной фразы меня аж покоробило. Звучала она по меньшей мере страшно саркастически. Я тотчас представил перед собой отца, протягивающего мне лопату, указывающего на здоровенное поле картошки и с усмешкой обращающегося ко мне: «Самовыражайтесь, юноша!» Семён: Хорошо. Мы пойдём. Я на секунду заскочил в домик, чтобы положить книгу. И через пару мгновений уже выбежал обратно, подхватил Лену за руку, и мы пошли в сторону её домика. Семён: Что-что, а заставлять других работать – её любимое занятие. Лена: Как будто что-то плохое. Семён: Нет, конечно, управлять людьми – это хорошо. Но в моём отношении – не очень. Лена: Ты в последнее время такой странный стал. Семён: А разве я раньше был нормальным? С идиотской усмешкой спросил я. Лена: Ну… ты не был таким… так не говорил. Как-то странно. Семён: Не знаю. Я такого не замечал. Лена: Люди часто не видят перемены в себе. Вот только не надо сейчас кидаться красивыми цитатами. Хотя, если быть честным – она в чём-то права. Семён: Не будем о плохом. Лена: Как скажешь. Вот и её домик. С лёгким скрипом дверь открылась, приглашая нас внутрь. Как тут всё… интересно. За последние дни я уже стал частым гостем здесь. Но до этого меня интересовали куда важные вещи, чем убранство этой комнаты. А ведь тут и правда мило. Уютно, по крайней мере, хотя особого порядка здесь я не встретил. Мы сели на кровать, Лена начала рыться в своей сумке. А я всё сидел, оглядывался, и с каждой минутой странное чувство всё сильней охватывало меня – как же я мог пропускать такие простые, но красивые вещи мимо глаз? Солнечные лучи, наверняка будящие Лену по утрам. Зеленый лес в паре шагов за окном. Хвойная свежесть из окна. Интересно, они – Мику и Лена – сами выбирали, куда поселиться? Или им просто так повезло со своими местами? Хотя, если быть честным, практически любое место в этом лагере одинаково мило мне. Кроме этого домика… он занимает в моём сердце особое место. С какой стороны не посмотри... Лена: Что там? Она перехватила мой взгляд, устремлённый куда-то в лес. Семён: Красиво… Лена: Да. Я сразу стала проситься в этот домик, когда увидела его. Я перевёл взгляд вниз, к ногам. На мгновение мне снова стало очень нехорошо на душе – опять и опять та ужасная картина встаёт перед глазами. И как бы ты не хотел перестать думать об этом, оно только прочнее укрепляется в твоём сознании. Но сейчас это уже не настолько страшно –жуткий ночной кошмар. Ты просыпаешься в холодном поту, сердце бешено стучит. Но уже через пару через пару минут окончательно приходит осознание того, что это всего лишь сон. Хотя порой так хочется остаться в этом сне, когда ты, ещё не открыв глаза, представляешь, что ждёт тебя здесь впереди… Лена… Она правда настоящая? Вдруг это всё – красивый сон? И моя пора вознести к небесам руку с ключом-буром, попрощавшись со всем прекрасным, навстречу невзгодам и… Нет, пафос с реальностью не может сочетаться. Априори. Я, словно пытаясь понять, где же я сейчас, протянул руку к Лене. Тёплая, мягкая. Такая нежная... Лена: Ты чего? Усмехнулась она. Я поглаживал её по плечу, всё ещё пытаясь полностью прочувствовать её. Понять, где же я… И откуда эта навязчивая мысль, что я не там, где должен быть? Или я не там, где, как мне кажется, я есть? И где это – там? Лена: Семён, ау! Я перевёл взгляд на неё, глупо улыбнувшись ей. Семён: Что, Лена? Лена: Ты всё время в облаках витаешь. Семён: А что плохого? Лена: Ну… Она смешно надулась. Лена: Мне тоже надо немного внимания. Помечтать всегда успеешь. Семён: А ты права. Я склонился к ней. Она обхватила меня за плечи. И мы вновь слились в нежном поцелуе. Мои руки нежно поглаживали её шею, спину. Она положила свои на мои плечи, стараясь прижаться ко мне всё сильнее. Мне уже не в первый раз кажется, что она вжимается в меня так, словно прячется от кого-то. Уж её я никому не дам в обиду! Тогда я тоже так думал. А в итоге… Обидел сам. И не просто обидел. Я вновь и вновь испытываю это ужасное чувство неизгладимой вины. Казалось бы, всё обошлось. Но осознание того, что ты – убийца… Это по-настоящему страшно. Лена: Да что с тобой? Лена отстранилась от меня. В её взгляде читалось явное разочарование. Семён: Я не могу перестать винить себя. Лена: Я же сказала, что прощаю. Семён: Не глупый. Просто до сих пор я вспоминаю это. На лице Лены вновь промелькнула тень печали. Лена: Зачем? Кажется, было лишним это говорить. Но что-то подсказывало мне, что недоговаривать – ещё хуже. Шум воды… Расплывающееся перед глазами изображение… Тепло… Ощущение, словно ты пьяный, вот только… Лена: Ну что теперь? Семён: Прости, я… Я вновь подался к ней, но в этот момент раздался сигнал к ужину. Лена: Ну вот, уже ужин. Она недовольно поджала губы и отвернулась от меня. Семён: Ты серьёзно обижаешься? У нас же ещё полно времени, ты чего? Лена повернулась ко мне. Она ехидно посмеивалась надо мной. Лена: Попритворяться уже нельзя обиженной? А если серьёзно, времени до конца смены совсем мало. Пять дней, не считая этот. Семён: Точно. А ведь я и забыл, что время так быстро летит. Лена поднялась с кровати. Я встал вместе с ней, она взяла меня за руку. *** В этот раз мы пришли в столовую раньше, чем все остальные. Пионеров пока ещё не было, и мы поспешили найти себе место поуютнее, подальше от будущего эпицентра шума. Булки с кефиром. Лепота. В очередной раз удивляюсь гостеприимности этого лагеря. Вот тебе пионерки, вот тебе лето, вот тебе булки с кефиром. Главное, не спрашивай, откуда ты здесь, и как отсюда выбраться. А сейчас мне это уже и не надо. Я бы с удовольствием вечно бы жевал эти булки, вечно бы ходил по этому лагерю. Лишь бы не возвращаться к той рутине, с которой началось это приключение. Лена с каким-то странным волнением в глазах смотрела на меня, пока я утолял свой голод. Семён: А ты что не ешь? Лена: А? Я… Семён: Твоя очередь витать в облаках? Усмехнулся я. Лена: Ну я что, не человек, что ли? Семён: Я ничего против не имею. Просто… Лена с укором посмотрела на меня, галантно взяла булку двумя пальчиками и принялась есть. Кажется, придворные особы в эру Ренессанса трапезничали примерно так же манерно. Я не сдержал смешок. Лена не обратила внимания. Ну или, по крайней мере, сделала вид. Поели мы быстро – когда мы уже собрались уходить, столовая только-только начала наполняться. Какое-то у меня предчувствие. Нехорошее. Связано оно было то ли с Электроником, стоящем в другом конце столовой, который, скорее всего, опять будет носиться со своей игрой, хотя у меня, если честно, нет особого желания играть, либо с Алисой и Ульяной, которых пока ещё не было видно, но я был уверен – через минуту-другую они точно появятся. Семён: Пойдём? Лена: А куда? Семён: Сейчас придумаем. Главное – давай побыстрее. Лена: Как скажешь. Вдруг весело сказала она, вставая. *** Немного подумав, мы решили пойти прогуляться по лагерю перед сном. Мне почему-то стало так интересно почитать перед сном. Не знаю, почему. Просто, кажется, в этой книге точно есть что-то, требующее моего внимания настолько сильно, что я даже сейчас чувствую эту странную необходимость. Но всему своё время. Вечерний лагерь был просто сказочно красив. Розовые, оранжевые тона яркого заката лучше всяких украшений преображали лагерь в заоблачный город, райское место. Добавить к этому лёгкую прохладу, приятный ветерок и пение ещё не спящих птиц – такой контраст окружения ошеломлял. Пару дней назад я и не мог уже представить что-то лучше моей серой, мрачной берлоги – сейчас окружающее меня даже по относительным меркам прекрасно, а уж в сравнении с моим прежним местом пребывания… Просто шикарный курорт. Лена, как и я, завороженно осматривала всё вокруг – деревья, траву, домики, облака. Опять и опять – как же здесь всё неестественно красочно… Хотя, скорее всего, это всего лишь мои отвыкшие от каких-либо красок, кроме тех, что можно было увидеть на мониторе, глаза. Иногда нужно просто помолчать. В такие моменты тишина красноречиво говорит за тебя. Выражать все чувства, все мысли этой тишиной, более того – понимать их – не так уж просто, но сейчас мы оба знаем, что думает и что чувствует другой. Взгляд сам собой переходит с неба… к Лене. Её красота как нельзя лучше сочетается со всем вокруг. Сердце буквально тает от того, что сейчас происходит со мной. Лена: И всё-таки как это происходит? Семён: Не знаю, Лена. Лена: Я ведь почти ничего не знаю о том, где ты жил в это время. Семён: Разве я не рассказывал? Лена: Нет. Ты очень спешил. Режущая ухо неприятная нотка заставила меня потупить взгляд. Семён: А ведь и правда. Но… Ты можешь счесть это за такую ерунду. Лена: После этого всего? Что может быть страннее? Действительно, вспомнить всё произошедшее с нами тогда и сейчас – и факты о том, откуда же я, и как я сюда попал покажутся вполне обыденным рассказом о том, как я, скажем, в магазин сходил. Семён: В общем, я, скажем так, пришелец из будущего. Выглядело это со стороны явно по-идиотски, однако, кажется, Лена не усомнилась в правдивости моих слов – наоборот, они немало удивили её. Семён: СССР развалился четверть века назад, технологии шагнули вперёд… далеко. А я целыми неделями сижу дома. Выхожу в основном только в магазин. Лена: Но… разве это нормально? Семён: Смотря с чем сравнивать. Лена: Ну я тоже часто дома сижу, но ведь не неделями! Чем ты там всё время занимаешься? Я бы со скуки с ума сошла. Семён: Ну я же говорю – есть чем заняться. Хотя да, порой бывает скучно. Но, если честно, я уже привык к этому. Меня это не так сильно волнует. А здесь… Как на курорт попал, не иначе. Развлечения каждый день: хочешь – работай на благо общества, хочешь – бегай по лагерю в поисках сахара для торта, которым будете справлять спасение Шурика, и который в итоге съест Ульянка. Ну, это, конечно, сарказм. На самом деле –здорово. За столько времени в одиночестве это просто предел мечтаний. Лена: Ты живёшь один? Несказанное удивление на её лице заставило меня на секунду проглотить язык. Будто я сказал что-то действительно удивительное. Семён: Ну да, а что? Лена: Ну не знаю, я никогда одна не жила. А как же родители? Семён: Они в другом городе живут. Лена: А как же ты совсем один? Семён: Вроде прокормить себя могу. Но по правде – так тоскливо одному. Лена: Но сейчас-то мы вместе. Семён: И дай бог, чтобы так было всегда. Лена вдруг отвернулась в сторону, отпустила мою руку и остановилась. Семён: Ты чего? Лена: А что после этой смены? Она чуть ли не плакала. Лена: Ты живёшь в другом мире, а я… Неделя закончится, мы разъедемся. И это всё? Мне нечего было сказать. Я вообще понятия не имею, как попал сюда в этот раз, и что впереди. Семён: Не знаю, Лена. Я что есть силы обнял её. Семён: Я знаю только, что, как бы дальше ни было, мы не должны терять ни минуты здесь даром. Прозвучит пафосно, но… если наши дни вместе сочтены, мы должны сделать так, чтобы они стали незабываемыми. Лена: Красиво говорить ты явно мастер. Улыбнулась она мне сквозь слёзы. Семён: Пойдём дальше? Лена: А может, уже спать? Поздно ведь. Мне так не казалось, но насильно тащить девочку, конечно, не стоит. Семён: Как скажешь. Тогда провожу тебя. Лена: Хорошо. *** Постепенно, с каждой секундой лагерь всё больше погружался в сумерки. И вокруг становилось всё прохладнее. Но внутри – тепло, как никогда раньше. На площади чья-то знакомая фигура около Генды совершала ритмичные движения, словно в такт неслышному нам маршу. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что фигура принадлежит Славе. В её руках – метла. Что же, вполне закономерно. Семён: Добрый вечер, Славя. Славя дёрнулась от неожиданности, метла остановилась в паре сантиметров от моего носа. Семён: Ты чего? Славя: Ой, прости, прости, просто так неожиданно! Не задела? Семён: Нет. Продолжал я смотреть на черенок, угрожающе направленный прямо мне в лицо. Славя, наконец, поняла, что же тут не так, и отвела метлу в сторону. Славя: Прости ещё раз. Смущённо пролепетала она. Славя: Лена, и ты здесь? Лена: Как видишь. Лена выглядела слегка ошарашенной. Тоже едва не попала под раздачу. Семён: Слушай, а не поздно ли для уборки? Славя: Завтра будет поменьше работы. Да и потом, танцы же, стоит убраться как следует. Кстати, вы придёте? Семён: Куда же мы денемся? Славя: Ну вот и славно. Пожалуй, оставлю, как есть. Спать уже хочется. Она подтвердила свои слова сладким зевком, аккуратно прикрываясь ладошкой. Лена: Мы тоже идём, составишь компанию? Славя: С радостью. Славя быстро поставила метлу около Генды, и мы направились неспешным шагом в сторону домиков. Девочки о чём-то заговорили, я же шёл рядом, вновь погрузившись в мысли. Путь мне указывала лишь рука Лены. Но вот поправку на собственную координату я не учёл… Лена: Осторожней! Непреодолимой преградой на моём пути из ниоткуда встал столб. Шли мы медленно, но это произошло настолько неожиданно, что я не успел среагировал и что есть силы вписался лбом в железную трубу. Семён: Твою же!.. Закричал я, падая назад. Приземление тоже не задалось – падение назад на пятую точку с высоты полного роста мягким, увы, не бывает. Девочки бросились поднимать меня, хотя особой потребности в помощи я не испытывал. Я просто не знаю, как такую ситуацию назвать. Это было настолько картинно – задумавшись, на ходу врезаться в столб. И, тем не менее, это произошло. Меня удивлял не тот факт, что именно со мной, удивляло вообще то, что такое может происходить в реальной жизни. Лена: Сильно ушибся? На лице Лены сожаление и жалость ко мне заметно боролись с глупой улыбкой, которая ну просто не могла быть вызвана подобным курьёзом. Славя: Ты как так смог? Славя тоже изо всех сил подавляла желание смеяться над моей неуклюжестью. Семён: Задумался слегка. Лена всё же не выдержала и прыснула. Славя: Лена, ну ты чего? Ему же, наверное, больно. На мгновение Лена замолчала, посмотрев сначала на меня, затем на Славю. А в следующую секунду хохотали уже все трое. Девочки были сейчас не в состоянии сказать ни слова – их звонкий смех, кажется, был слышен на весь лагерь. Но вместе с тем последствия никто не отменял. Причем поясница болела здорово сильней, чем лоб. Но и тому тоже досталось. Я шагнул вперёд. Больно. Если до завтра не пройдёт, придётся идти в медпункт. От одной мысли о том, что я приду к нашей-то медсестре с просьбой насчёт ушибленной поясницы, мне стало не по себе. С другой стороны, я немало слышал о подобного рода травмах – с этим лучше не шутить. Семён: Лена! Лена: Что? Наконец перестала смеяться она. Семён: Я, кажется, проводить тебя не смогу сегодня. Лена: Почему? Семён: Поясницу ушиб. Кажется, сильно. Славя: Так тебе надо в медпункт сразу, мало ли что… Семён: Он сейчас всё равно уже, скорее всего, закрыт. Да и потом, до него идти дальше, чем до дому. Не так уж и болит. Ушибленная поясница отчаянно ныла об обратном. Семён: Но если утром не пройдёт – придётся туда зайти. Славя: Как скажешь. Давай поможем тогда, да, Лена? Та молча кивнула, девочки подхватили меня под плечи, и с их помощью я заковылял домой. *** Остановились мы на пороге домика Ольги Дмитриевны. Славя постучалась. Ольга Дмитриевна: Открыто. Семён: Ладно, девочки, дальше я сам. Славя: Нет уже, взялись – доведём. Я не стал спорить – не в моём положении сейчас играть в героя. Ольга Дмитриевна: Семён, что с тобой? Семён: Упал неудачно. Поясницу ушиб. Ольга Дмитриевна: Почему не пошёл в медпункт? Семён: Вроде не сильно болит. Ольга Дмитриевна: То-то тебя девочки до дому тащили. Лена: Ольга Дмитриевна, ну что вы на него… Ольга Дмитриевна: И где же ты так упал, Семён? Семён: Не поверите. Лена: В столб врезался. Я стыдливо отвёл глаза в сторону. Ольга Дмитриевна: Это как? Семён: Шёл, шёл, задумался, а тут – столб. Судя по приглушённому смешку со стороны вожатой, ситуация утратила всю свою серьёзность. Ольга Дмитриевна: Но если и завтра не пройдёт… Семён: Схожу в медпункт. Ольга Дмитриевна: Хорошо. Тогда сейчас – ложись, быстро. Девочки, вы тоже идите. Славя: Спокойной ночи! Лена: До завтра! Ольга Дмитриевна: До завтра, девочки! Дверь захлопнулась за ними. Семён: Ольга Дмитриевна, я тут немного почитать хотел. Ольга Дмитриевна: А, ну хорошо. Полчаса, думаю, у тебя есть. Потом официальный отбой. Семён: Никаких проблем. Мне хватит. Я присел на кровать, превозмогая боль в пояснице, стащил одежду с себя и, оказавшись под одеялом, взял книгу со стола, раскрыл на первой странице и принялся за чтение. *** Скарлетт О’Хара не была красавицей, но мужчины вряд ли отдавали себе в этом отчет, если они, подобно близнецам Тарлтонам, становились жертвами ее чар. Очень уж причудливо сочетались в ее лице утонченные черты матери – местной аристократки французского происхождения – и крупные, выразительные черты отца – пышущего здоровьем ирландца. Широкоскулое, с точеным подбородком лицо Скарлетт невольно приковывало к себе взгляд. Особенно глаза – чуть раскосые, светло-зеленые, прозрачные, в оправе темных ресниц. На белом, как лепесток магнолии, лбу – ах, эта белая кожа, которой так гордятся женщины американского Юга, бережно охраняя ее шляпками, вуалетками и митенками от жаркого солнца Джорджии! – две безукоризненно четкие линии бровей стремительно взлетали косо вверх – от переносицы к вискам. Словом, она являла взору очаровательное зрелище, сидя в обществе Стюарта и Брента Тарлтонов в прохладной тени за колоннами просторного крыльца Тары – обширного поместья своего отца. Шел 1861 год, ясный апрельский день клонился к вечеру. Новое зеленое в цветочек платье Скарлетт, на которое пошло двенадцать ярдов муслина, воздушными волнами лежало на обручах кринолина, находясь в полной гармонии с зелеными сафьяновыми туфельками бел каблуков, только что привезенными ей отцом из Атланты. Лиф платья как нельзя более выгодно обтягивал безупречную талию, бесспорно самую тонкую в трех графствах штата, и отлично сформировавшийся для шестнадцати лет бюст. Но ни чинно расправленные юбки, ни скромность прически – стянутых тугим узлом и запрятанных в сетку волос, – ни степенно сложенные на коленях маленькие белые ручки не могли ввести в обман: зеленые глаза – беспокойные, яркие (о сколько в них было своенравия и огня!) – вступали в спор с учтивой светской сдержанностью манер, выдавая подлинную сущность этой натуры. Манеры были результатом нежных наставлений матери и более суровых нахлобучек Мамушки. Глаза дала ей природа. *** «Глаза дала ей природа.» А я-то думал, наоборот… Если честно, начало не объясняло практически ничего дальнейшего. Разве что теперь я знаю, что была такая Скарлетт, и все её очень любили. *** По обе стороны от нее, небрежно развалившись в креслах, вытянув скрещенные в лодыжках, длинные, в сапогах до колен, мускулистые ноги первоклассных наездников, близнецы смеялись и болтали, солнце било им в лицо сквозь высокие, украшенные лепным орнаментом стекла, заставляя жмуриться. Высокие, крепкотелые и узкобедрые, загорелые, рыжеволосые, девятнадцатилетние, в одинаковых синих куртках и горчичного цвета бриджах, они были неотличимы друг от друга, как две коробочки хлопка. – Ничего такого не могу припомнить. И притом, когда Скарлетт разозлится, это же сразу видно. Она не то что другие девчонки – у нее тут же все вырывается наружу. *** Ольга Дмитриевна: Семён, пора спать! И тут же, не дожидаясь от меня ответа, вожатая выключила свет. А ведь меня только начало затягивать… ТРЕТИЙ ДЕНЬ Пионер: Вот, гляди. …: Куда глядеть? Пионер: Сюда гляди. …: И зачем он мне? Пионер: Пригодится. Уж поверь. *** Тихое пение птиц за окном. Лёгкое прикосновение тёплого ветерка. Вздох облегчения сам собой рвётся из груди. Я дома. Всё тот же домик. Всё то же лето. Ни с чем не сравнимые ощущения. Настоящее удовольствие. Сколько же времени? Восемь утра, хм. А поспал как до полудня – я давно себя не чувствовал действительно выспавшимся. Семён: Идиллия. Ольга Дмитриевна: Не могу не согласиться. Пока я наслаждался столь непривычным для меня, приятным пробуждением, вожатая незаметно зашла и, по всей видимости, какое-то время с интересом наблюдала за моими потягиваниями и восхвалениями высших сил. Ольга Дмитриевна: Как спалось, Семён? Семён: Замечательно. Искренне ответил я. Ольга Дмитриевна: Как спина? Я повернулся, ощупал себя – ноет. Семён: Всё ещё болит. Ольга Дмитриевна: Придётся тебе идти в медпункт. Да и линейку, получается, пропускаешь. Кажется, последняя догадка её здорово расстроила. Семён: Хорошо, схожу. Чуть попозже… Если уж так – я могу позволить себе полежать ещё чуть-чуть. Повернувшись на один бок, на другой, я заметил прямо перед своим носом, на стуле свою старую одежду. Если мне не изменяет память, в кармане штанов завалялось кое-что интересное. Запускаю туда руку… да, он действительно там. Что же это за совёнок такой? При дневном свете можно куда лучше рассмотреть его. Нет, ничего странного. Кроме как на донышке какая-то надпись… Полустёртые буквы, цифры. Заводская маркировка? М…е... ... Вс… ... Что там могло быть написано? Да что угодно! Я ведь только что решил, что это какой-нибудь артикул выпуска, а сейчас снова пытаюсь искать скрытый смысл невесть в чём. Но меня всё не покидает навязчивая мысль о том, что этот совёнок не так уж прост. Может, ещё почитать? Как-то лень. Мягкая подушка, тёплое одеяло – одни из немногих вещей, радующих всегда и везде. Лень… Знакомое чувство, когда вместо того, чтобы заняться делом, часами маешься дурью, не можешь нацелить себя на то, чтобы выполнить то, что собираешься сделать уже который раз. Но, если всё же удаётся сделать усилие над собой, поневоле понимаешь, насколько это дело порой увлекательно и затягивает. А ты так упорно сопротивлялся… Исходя из этих суждений, мне неплохо было бы всё же подняться и заняться делом. Хотя бы посетить нашу милую медсестру… Вариантов других мы, увы, не имеем. Тогда лучше всего идти с кем-нибудь. Лену, например, с собой взять. Да, точно! Так будет намного безопасней. Кто знает, что Виола может выкинуть тэт-а-тэт. В воцарившейся тишине шаги за дверью были слышны достаточно отчётливо, даже чересчур. Я поднялся с кровати. Дверь скрипнула, и в домик вошла Лена. Лена: Доброе утро, Семён! Семён: Привет! Лена: Тебя на линейке не было, Ольга Дмитриевна сказала, что ты здесь. Она присела на кровать рядом со мной. Лена: Как ты? Семён: Так же. Лена: Придётся в медпункт идти. Кажется, ей почему-то тоже не очень нравилась эта перспектива. Скорее всего, понимала, что ей придётся сопровождать меня. Семён: Пойдём вдвоём? Лена: Да, я сама хотела предложить. А то… Она не договорила, залившись краской. Виноватая улыбка, розовые щёчки. Кажется, сейчас растекусь от умиления. Только сейчас я заметил, что она держит за спиной какой-то пакет. Семён: А что там? Ненавязчиво поинтересовался я. Лена: Ой, прости, совсем забыла! Я же тебе завтрак принесла! Тебя с утра не было, вот я и… Ты же мне тоже приносил. Было бы совсем некрасиво… Семён: Здорово, спасибо! Бутерброды. Как я люблю. Лена в ответ мило, застенчиво замялась и легонько чмокнула меня в щёку. Я Одного понять не могу – почему она сейчас стесняется? Нет, конечно, это настолько мило, возмущаться этим на моём месте было бы в корне неправильно, но мой мозг имеет два режима мышления: основываясь на чувствах – то, что другие называют «мышлением тем самым местом», либо опираясь на здравую логику. Переходных стадий нет, и комбинировать оба режима я так и не научился, как минимум, потому что не имел необходимости. И поэтому стеснительность Лены в отношении меня после всего того, что было, что есть, и, я искренне надеюсь, что будет между нами, казалась мне ну абсолютно нелогичной. Семён: Я всё понять не могу. Чего ты стесняешься? Лена: Ты о чём? Семён: Ну, ты выглядишь совсем смущённой. Я думал, что после всего того такую тебя я уже не увижу. Лена: Ты на что намекаешь? Надо научиться прикусывать язык тогда, когда это требуется. Разговор пошёл совсем не в ту сторону, в которую я намеревался его развить, о чём красноречиво свидетельствовали нотки сомнения и обиды в голосе Лены. Семён: Чёрт, опять я за своё. Как ни стараюсь разговаривать повежливее, всё идёт не так. Закрыли тему, я сказал глупость. Лена: Нет, давай решим её, а потом закроем. В очередной раз задумываюсь над тем, какая же она интересная личность. Странные переходы в поведении – то мы тихие, стеснительные, посмотреть не туда боимся, потом вдруг раз – и сильные, волевые, сами руководим линией беседы. Голос Лены прозвучал более чем уверенно, но, с другой стороны, достаточно дружелюбно. Поэтому, думаю, достаточно расставить все точки над i, и никаких разладов не возникнет. Семён: Просто мы с тобой так близко знакомы, что меня… Мне просто кажется странным такое поведение, но я не в коем случае не говорю, что это плохо. Мои ораторские способности, конечно, далеки от идеала, но, как ни странно, мне всё же удалось выделить в речи ключевые моменты. Так или иначе, Лена поняла меня. Это можно было сказать хотя бы по милой улыбке на её лице. Лена: Но разве такая я тебе меньше нравлюсь? Я уже привыкла, и, кажется, ты был не против, когда я была… такой. Я крепко обнял её. Семён: Ты права. Ты всегда права. Мне показалось, будто она едва слышно мурлыкнула мне на ухо. Лена: Так мы идём в медпункт или как? Семён: Тебе не терпится послушать колкостей от нашей медсестры? Лена: Хочется пройти через неё как можно быстрее. Чем раньше, тем лучше. Семён: Только поем, и пойдём. *** Бутерброды, несмотря на то, что их было предостаточно, закончились неожиданно быстро. Пускай, главное, что теперь я сыт. Быстро одевшись, настолько быстро, насколько позволяла ушибленная поясница, ноющая при каждом резком движении и, наконец, справившись с облачением, я подал руку Лене. Неспешным шагом мы покинули жилище вожатой. *** До медпункта мы дошли минут за пятнадцать. Конечно, если бы не спина, дошли бы намного быстрее. А точнее вообще бы не пошли сюда – без особого повода здесь делать нечего. Пока я морально приготавливался к неминуемому стыду и унижению, Лена, проявляя неслыханную для неё дерзость, постучалась в дверь медпункта. Виола: Открыто. Собравшись с духом, я распахнул дверь и вошёл. Лена, опустив голову, вошла вслед за мной. Медсестра со входа одарила нас особо ехидной улыбкой из своего арсенала. Виола: Добрый день… пионеры. Снова вы. Без обходного, я погляжу. Как же всё в жизни относительно! Когда думаешь, что ты, скажем, беден – всегда найдётся кто-то беднее. Думаешь, ты профи в своём деле? Всегда найдётся ещё больший профи. Думаешь, ехиднее некуда? Ошибаешься. Семён: Тут дело такое… И как можно здесь изложить мысль так, чтобы каждое слово не звенело пошлым намёком? Семён: В общем, я вчера упал. Назад упал. И ушибся сильно. Виола: Понимаю. Ложись на кушетку, пионер. И что, никаких шуточек в стиле «где же ты так упал?», или «любовь всё излечит»? Странный лагерь, странные люди. Тем не менее, не в моём положении возмущаться о том, что медсестра недостаточно ехидна сегодня с нами, поэтому я покорно занял своё место пациента на кушетке. Виола: Лена, закрой дверь, пожалуйста. А ты, пионер, раздевайся, снимай шорты. А без этого никак? Я, кажется, уже научился чувствовать смущение Лены даже спиной. На самом деле, конечно, просто уже примерно понимаю часть того, что творится в её мыслях. Что-то вроде того, что происходит со мной почти каждый день. Виола: Да, упал ты славно, пионер. Ушиб здесь сильный. Боковым зрением я заметил, как Лена подошла сзади и, глянув на меня, смутилась и отошла. Виола: Лена, из нижнего ящика в столе достань коробочку с зеленой полоской и бинтов одну пачку. Лена послушно метнулась за указанным к столу, медсестра тем временем продолжила рассматривать мою спину, потрогала ушиб. Семён: Ай! Не то, чтобы больно, но достаточно резко, чтобы я вздрогнул. Виола многозначительно хмыкнула. Тем временем Лена вновь появилась за её спиной и, судя по всему, принесла то, что требовалось. Виола: Мне нужно отойти ненадолго. Лена, доставай мазь, ну и, думаю, ты представляешь, что с ней надо делать. Интересно, где же учат такому пошлому красноречию? Виола поднялась и вышла из медпункта куда-то, закрыв за собой дверь. Лена облегчённо вздохнула, вытащила тюбик из пачки. Лена: А что с ней можно делать? Семён: Ну, наверное, втирать в меня. Лена: Нет, просто как-то она это сказала… Семён: А ты не заметила, что она всегда так говорит? Реакция Лены то ли смешила меня, то ли даже немного раздражала – порой можно быть и чуть-чуть догадливее. Хотя, конечно, не мне это утверждать. Тем временем жидкая масса приятной прохладой легла на ушибленное место. Лена стала аккуратно растирать мазь. Лена: Не больно? Участливо поинтересовалась она. Семён: Нет, здорово, продолжай. Кажется, мои слова снова смутили её, но она не остановилась. Её мягкие ладони каждым прикосновением доставляли мне настоящее удовольствие, как тактильное, так и моральное. Даже как-то не хотелось, чтобы она заканчивала. Хотя я вполне в положении попросить её об этом как-нибудь потом… Лена тем временем взялась за пачку с бинтом. Лена: Приподнимись. Она удивительно ловко чуть больше, чем за минуту обмотала меня им вокруг пояса, достаточно туго затянув. Дверь медпункта с лёгким хлопком приоткрылась. Виола: Вы тут уже заканчиваете? Быстро вы… пионеры. Лена в очередной раз за день покраснела от её слов. А может, просто мы сами уже привыкли искать пошлый скрытый смысл в словах Виолы, а она сама сейчас ничего и не имела ввиду. Так или иначе, то, что мы эту подоплёку понимаем, может точно так же говорить и о том, что мы оба тоже далеко не чисты, как мы позиционируем себя сейчас. Виола: Не спеши сейчас вставать, тебе немного надо полежать. Минут двадцать хотя бы. Я не стал спорить. Да и зачем? Особого дискомфорта мне в целом это не доставляет. Лена: А сколько до обеда осталось времени, не знаете? Виола: Где-то полчаса. Как раз успеете. Лена: Хорошо. Лена перевела взгляд на меня и мило улыбнулась мне. Я не мог не ответить ей тем же. Приятное тепло от поясницы растекалось по всему телу. Меня словно вновь утягивало в сон, хоть я и понимал, что спать сейчас не стоит. Да и вряд ли действительно удастся – я достаточно выспался за эту ночь. Или нет… Как вообще понять, что было со мной? Стоит ли, например, Лене знать об том, что мне снится последнее время? Вряд ли, да и зачем, если всё равно ничего не понятно? Быть может, разве потому, что я переживаю о том моменте, когда нам придётся расстаться… как бы мы не хотели, всё, похоже, ведёт к тому, чтобы эта смена закончилась так же, как и прошлая. Стоп, нет! Я почему-то вновь забываю, чем закончилась прошлая смена! Хотя, если обобщить – вырисовывающаяся картина видна невооружённым глазом. Вопрос один: Кто же художник? От размышлений меня оторвала Лена. Лена: Семён, пойдём. Обед уже. Семён: Как, а я… Лена: Не слышал? Может, опять задумался. Ехидная улыбка на её лице почему-то забавляла меня сейчас. Ведь это-то ехидство явно не со злости. А значит, грех на такое обижаться. Я приподнялся на кровати, сладко потягиваясь. Поясница заметно меньше болела, а, значит, в помощи при передвижении я, судя по всему, больше не нуждаюсь. Всё же Лена попыталась помочь мне встать. Я небрежно отмахнулся от неё – не надо из меня раненого делать. Ибо ранение если и получено, то скорее в идиотских условиях, нежели в полевых. Семён: Кажется, лучше. Виола: Ну что сказать… можете быть свободны. Если что, сразу ко мне. И да, аккуратней на танцах… пионеры. Мгновение – и дверь медпункта успокаивающе захлопнулась за нами. Семён: Та ещё… Лена: Может, стоило тебе одному сходить? Не думаю, что она с тобой одним так шутила бы. Семён: Она могла и кое-что другое сделать. Лена покраснела, отвела взгляд в сторону, прошептала что-то невнятное вроде «действительно», протянула мне руку, кивком головы указывая путь к столовой. *** Столовая. Одно из немногих мест в этом лагере, столь часто принимающее такое количество народу. Ну, ещё, быть может, пляж порой. Кстати, пляж… давненько мы там не были. Думаю, стоит заглянуть, пока есть возможность. Помнится мне, вожатая сегодня обещала напрячь лагерь общественной работой. Вхожу ли я в число счастливчиков, свободных от этой тяжкой ноши? С нашей вожатой – вряд ли. В любом случае, Лена точно попадает под раздачу. А её бросить на произвол судьбы я, разумеется, не могу. Значит, придётся мне, раненому, больному и хромому заниматься всякой неблагородной работёнкой… Ладно, это уже лицедейство. Лена почему-то вновь как-то слишком вяло размешивала ложкой суп. Да, ей есть энергично, как я, не пристало, но сейчас она и вовсе словно улетела куда-то, оставив своё тело здесь, на нашей бренной земле. Семён: Лена! Лена: Я опять думаю. Вот сейчас мы возимся с тобой. Потом будем участвовать в общественных работах. И такие мелочи убивают всё время. А ведь его так мало. Она тяжело вздохнула. Да, подобные пессимистические размышления мало кого могут настроить на позитивный лад. Семён: Я склоняюсь к тому, что и дальше всё будет хорошо. Лена: Почему ты так думаешь? Семён: Не знаю. Но мне так кажется, и… Я хочу так думать. Лена: Тогда я тоже буду так думать. Семён: Давай доедим да пойдём. Лена: А куда мы пойдём? Семён: Думаю, не дальше, чем нас пошлёт наша дорогая вожатая. Пробурчал я под нос, заметив на заднем плане в толпе пионеров высокую фигуру в знакомой белоснежной панамке. Вожатая, словно уловив мои мысли, развернулась и лёгким шагом с походкой от бедра направилась в нашу сторону. Только не к нам, только не к нам! Была бы тарелка чуть поглубже – я бы хоть попытался спрятаться в ней. А так смысла никакого, и мне остаётся лишь ждать собственную участь, сидя здесь, за этим несчастным столом. Ольга Дмитриевна: Приятного аппетита, ребята! Как твоя спина, Семён? Семён: Спасибо, Ольга Дмитриевна, лучше. Ольга Дмитриевна: Значит, нетрудоспособных сегодня нет. Отлично! Может, всё же стоило изобразить умирающего? А Лена, мол, за мной ухаживает, исполняет мою последнюю волю. Ну, что сделано, то сделано. Ольга Дмитриевна: Лена, Семён, доедайте, через двадцать минут – построение на площади. Там и решим, кто чем будет заниматься. Моё естество никак не хотело смириться с этим, я с трудом выдавил из себя утвердительный кивок и тотчас уткнулся в тарелку. Кажется, вожатую такой ответ вполне удовлетворил – через пару секунд она уже вновь пробиралась через толпу ещё не занявших свои места пионеров к столику, где весело и шумно – даже в рамках столовой – сидели Алиса с Ульянкой. Было бы даже забавно понаблюдать, как она их распекает, но увы – малышня, столпившаяся возле их столика, видимо, раззадоренная Ульяной, загораживала обзор. Я разочарованно отвернулся и в который раз принялся за поедание обеда. *** Когда пытаешься сделать что-то побыстрее, обязательно найдётся куча обстоятельств, которые будут тормозить тебя. И наоборот, пытаясь растянуть время, ты неминуемо закончишь дело раньше времени. Так и сейчас – мои жалкие попытки провести за едой чуть побольше времени ни к чему не привели. Мы вышли из почти полной столовой в сторону площади, морально подготавливаясь к тому, что ближайшие пару часов нам придётся побывать в шкуре негров в Америке девятнадцатого века. Проще говоря – вполне может быть, с нашей-то вожатой, что нам придётся поработать по-чёрному. На площади постепенно стал собираться народ. Мы с Леной встали в один ряд со Славей, Алисой и Ульяной. Славя – понятно, но что здесь делают эти две егозы? Как они могли оказаться на какой-то линейке раньше её окончания? Разве что вспомнить сцену в столовой – без применения насилия со стороны вожатой, конечно, в разумных пределах, обойтись не удалось. Лена сразу же встала по стойке «смирно», я же, зная, что линейка ещё не начата, позволил себе встать абы как, ровно настолько, насколько расслабленно можно было стоять, не падая. Славя с укоризной глянула на меня с другого конца медленно разрастающегося строя, но я как-то не обратил на это внимания – на данный момент я веду себя в рамках приличия. А вот о чём-то заговаривающиеся Алиса с Ульяной явно собираются с огромным наслаждением эти самые рамки пресечь. По правде говоря, даже я понимаю, что в этом есть какой-то свой определённый кайф. В любом случае, мне сейчас проблемы не пристали. Так что я лучше буду вести себя, как хочет этого Ольга Дмитриевна – как порядочный пионер. Пока я зевал, считал ворон да с интересом и без него разглядывал мельчайшие детали окружения площади, линейка разрослась, и теперь здесь действительно собрался почти весь лагерь. Ольга Дмитриевна: Начнём внеплановую линейку, посвящённую сегодняшнему дню общественных работ в нашем пионерлагере. Пятьдесят процентов пафоса, тридцать – восхваления ценности общественного труда, пятнадцать – на отметку собственного участия в работе и оставшееся – на так называемые «ценные указания» – вот стандартный состав речи нашей вожатой. И сегодня она, кажется, не собирается отступать от этого плана ни на долю. Ольга Дмитриевна: А вечером у нас – дискотека. Итак, Семён, повтори, в чём заключается твоя задача на сегодня. Как же не вовремя! Я было собирался открыть рот, дабы промычать что-нибудь невнятное, хотя бы показать, что я пытаюсь ответить на вопрос, ответа на который не знал и не знаю, но тут меня выручила Лена. Лена: Вместе с кибернетиками расположить оборудование для дискотеки на площади. Фокус гнева вожатой мгновенно сместился в сторону от меня. Теперь под огнём оказалась принявшая на себя удар Лена. Ольга Дмитриевна: И с каких это пор ты вдруг стала Семёном, Лена? Лена: Я… я… Она явно хорошо сейчас играла свою роль – я-то понимал, что она неожиданно ответила вовсе не просто так. И этот поступок действительно стоит благодарности с моей стороны. Лена перевела взгляд на меня. Я как можно более одобрительно кивнул ей, пытаясь дать понять, что постараюсь не остаться в долгу перед ней. Ольга Дмитриевна ещё пару раз стрельнула глазами в каждого из нас, после чего приняла свою обычную позу и подвела речь к логическому завершению. Ольга Дмитриевна: Линейка закончена. Все расходятся по своим местам сегодняшней работы. В моей команде звукооператоров сегодня в качестве помощников: Шурик, Электроник… Алиса и Лена?! Вы что, шутите? Да это всё равно что засунуть в одну пробирку бертолетову соль и серу, зажать это за пазухой и поскакать в направлении склада боеприпасов! В присутствии катализатора – меня, большой такой «бабах» неминуем. Но не более – на данный момент пока всё спокойно. И всё же кто додумался поставить их вместе работать? Лена: Я попросилась помогать тебе. Вдруг у тебя опять спина заболит. Словно прочитала мои мысли Лена. Лена: А я ещё вечером на танцы хотела. Ты же не против? Семён: Как будто ты оставляешь мне выбор. Иду, конечно. Не стоило говорить про выбор – на лице Лены тотчас выражение смущения и непонимания смешалось с обидой. Семён: Я не это имел ввиду, Лена. Просто ты же понимаешь, что иду я ради тебя туда? Что без тебя мне было бы нечего делать? Лена: Да, хорошо… Уже куда более весёлым голосом сказала она. Семён: Ну что, господа учёные. И дамы… Обвёл я взглядом моё воинство. Вот так компания здесь собралась. Семён: Куда нам? Алиса: Ты хоть что-нибудь слушал? Семён: Да. У меня в голове замечательная песня с утра играет. Электроник: Нам надо на сцену. Перенести сюда основное оборудование – колонки и основную коммуникацию. Для питания кабеля возьмём на складе. Все ключи у меня. Ещё пластинки, они в музклубе, и пульты, это лежит у нас. Семён: Тогда давайте побыстрее. Сделаем и отдохнём. Лена: Ага. Все остальные молчаливо согласились со мной. Итак… *** /Карта. Выбор первый/ Из-за густых зелёных еловых лап за поворотом тропы показалась сцена. Пару раз я задавался вопросом – а зачем в этом достаточно небольшом (по крайней мере по заполненности) лагере такая большая сцена? Ведь по размерам её вполне достаточно для концерта крупной рок-группы, ну или струнного оркестра… Алиса: Ну что встали? Мы сюда зачем пришли? Кажется, я не один так застыл, разглядывая сцену – кибернетики тоже невольно залюбовались грандиозной конструкцией. Семён: Да, давайте быстро разберёмся с этим. Электроник пожал плечами и метнулся на сцену отключать провода, Шурик вяло проследовал за ним. Алиса и Лена стояли в сторонке, наблюдая за их действиями, взглядом направляя меня на помощь тем двум. А меня волновало то, на каком опасно близком расстоянии девочки стоят друг от друга. Не знаю, почему, но что-то меня сильно настораживало. С трудом отогнав от себя дурные мысли, я запрыгнул на сцену, где кибернетики уже разобрались с проводами и пытались оттащить колонки к краю сцены. Я включился в процесс. Странно, но колонки оказались на удивление лёгкими, по крайней мере выглядели они раза в два тяжелее. Но тем лучше – управимся быстрее и без посторонней помощи. *** С этим суждением я явно поспешил. Хоть они были не настолько тяжёлыми и даже оборудованы под переноску ручками по бокам, всё же перемещение оных на расстояние больше ширины сцены оказалось не самой физически простой задачей. И дело даже не в весе – для того, чтобы развивать хоть какую-никакую скорость при переноске, приходилось принимать этакую позу краба, передвигаясь исключительно боком, что чревато ноющей спиной спустя пару минут. И да, в поясницу тоже стало отдавать. А вот это мне совсем не нравится! Я быстро отпустил груз, настолько быстро, насколько это можно было сделать, не долбанув его что есть силы об землю, и поспешил принять сидячее положение на лавочке перед сценой. Заметив эти метания, Лена мигом оказалась передо мной. Лена: Что с тобой? Семён: Тяжёлые ведь, паскуды. Лена: Опять болит? Семён: Нет. Но если ещё поднапрячься – взвою. Алиса: Гляньте на этого травмированного. И что нам теперь делать? Семён: Сейчас передохну и продолжим. Лена: Может, мы поможем? Обратилась Лена с надеждой в голосе не то ко мне, не то к Алисе. Алиса: Я здесь ещё только всякие колонки не таскала. /Если рассказывал вожатой про Алису/ Алиса: Я уже с его помощью поработала в библиотеке, спасибо. Я стыдливо отвёл глаза – в который раз она меня упрекает за это. Хотя, если быть честным, есть за что, я и сам прекрасно понимаю. Лена: Ну давай, Алиса, впятером-то не проблема же. Семён: Да ладно, не уговаривай её. Всем влетит потом от вожатой. И ей тоже. /Если не рассказывал/ Семён: А вообще, за тобой должок. Алиса: Какой это? Искренне непонимающе уставилась на меня рыжая. Семён: Да так, кто-то там когда-то там кого-то там холодненькой водичкой… Как правило, детям нелегко скрыть саму собой появляющуюся ухмылку от наглой проделки. А Алиса, впрочем, как и большинство пионеров в этом лагере, ещё почти ребёнок. Семён: Весело, ага. Но холодно. Вожатая бы не одобрила. /Конец развилки/ Я нахально подмигнул ей, и вместе с этакой угрозой это сыграло свою немалую роль – та, хмыкнув и поджав губки, пошла в сторону, где у лежащей на земле пары колонок кибернетики устроили привал. Семён: В тот день вода в умывальниках была особенно холодная. Словно чувствуя вину за Алису, Лена стыдливо отвела взгляд в сторону. Семён: Пойдём. Я встал, потягиваясь, и мы быстрым шагом направились к остальным. Семён: Раз, два, взяли! На пятерых ноша действительно распределилась куда легче, хотя я, конечно, старался проявить себя джентльменом, перетягивая основную массу на нас с кибернетиками, что последним не очень нравилось, судя по напряжённым выражениям лиц и кряхтениям. Гуськом ли, мелкими шажками, останавливаясь через каждые десять метров, минут через пятнадцать мы плавно переместились на площадь. Первая пара колонок заняла своё законное на этот вечер место у основания памятника. Небольшой перерыв – и марш-бросок за второй. Всей нашей разномастной бригадой мы заняли пару ближайших лавочек: Электроник с Шуриком – на одной, тут же устроив очередной спор по поводу каких-то свойств пробоев диодов полупроводниковых и ламповых, я с Леной и Алисой – на лавочке справа от них. Девочки сели по разные стороны от меня. Мне сейчас действительно уже не хотелось вновь ощутить боли в пояснице – пытаясь найти удачную позу, я сползал всё ниже и ниже, пока не обнаружил чьи-то колени под головой. Сверху надо мной склонилась Лена. Она улыбалась мне, хоть я и почти не видел её лицо – яркие лучи дневного солнца били в глаза, заставляя щуриться, не позволяя разглядеть ничего. Со стороны Алисы раздался тихий презрительный смешок. Ишь, развели тут телячьи нежности, да ещё и в самом центре лагеря! Вожатой бы это очень сильно не понравилось. Но её поблизости не было и, кажется, пока не будет. Так, не расслабляться! Ещё дело не доделано! Я поднялся с лавочки и жестом поманил остальных за собой. Девочки, сладко потягиваясь, поднялись, кибернетикам же понадобилось особое приглашение – в пылу дискуссии те и вовсе перестали замечать что-либо вокруг себя. Семён: Я, конечно, понимаю, что тема крайне интересная и особенно актуальная в нашем положении, но нам ещё таскать и таскаться. Электроник: А, да. Прости, мы тут… Семён: Я вижу. Давайте быстрее. Пока я распекал кибернетиков, Лена как-то странно и даже немного забавно копошилась за моей спиной, что-то выискивая в нагрудных карманах. Лена: Ой, я, кажется, ключ забыла. Или потеряла… Эта новость её, кажется, здорово расстроила. Семён: Замечательно. Как быть? Лена: Наверное, дома оставила. Надо до Мику сходить, взять у неё её ключ. Семён: Может, я сбегаю? Мне не трудно, да и быстрее будет. Как-то молниеносно предложил я свою помощь. Я Всё ещё чувствовался огромный долг перед Леной за всё, начиная от сегодняшней линейки, заканчивая событиями прошлой смены, и, разумеется, мне хотелось хоть как-то загладить свою вину перед ней. Лена: Да ладно, зачем? Лучше побыстрее отнесёте оборудование, я сама схожу. Семён: Может, хоть вместе сходим? Лена: Ну, как скажешь. / Развилка. Выбор первый / (тру) Семён: Я быстрее сам. Идите к сцене и ждите меня там. Лена: Но… ладно. Лена, кажется, не совсем была рада. А может и наоборот, с ней браться что-то утверждать, исходя лишь из эмоций, что отражаются на её лице – дело неблагодарное и бесцельное. Семён: Тогда я убежал. Скоро вернусь. И я побежал в сторону музклуба. Главное – не дай бог натолкнуться на вожатую. Иначе до Мику доберётся лишь та часть меня, которую Ольга Дмитриевна растерзать не успеет, неспособная к ношению ключей. *** У музклуба меня ждал неприятный сюрприз в виде закрытой двери самого клуба и мёртвой тишины внутри. Сама Мику в такой тишине находиться вряд ли может, а, значит, здесь её нет. И где мне её искать? / Развилка. Выбор первый / Может, отошла на пару минут? Тогда проще всего подождать её здесь. Я облокотился на оградку веранды и принялся терпеливо ждать, вперив взгляд в сторону ближайшего леса, что начинался буквально через десять метров от дальнего угла клуба. *** Самая неудачная, пожалуй, идея. Прошло около получаса, а Мику всё нет. Ключ не нашёл, делом не занят. Узнай вожатая, как я провёл всё это время – завтра я бы с упоением слушал стук земли по крышке гроба. Я покинул своё, казалось бы, довольно устойчивое и даже удобное положение и, тяжко вздохнув, уже направился в сторону лагеря, как вдруг увидел и саму Мику, идущую в мою сторону. Заметив меня, она замахала рукой и побежала быстрее ко мне. Мику: Семён, вот ты где! Лена сказала, ты меня искать пошёл, за ключом её. Ты тогда уже иди, куда тебе надо было, я ей дала ключ. Ну посидел лишних полчаса, с кем не бывает? Семён: Ладно, спасибо, пойду тогда. Мику: Долго ждал меня? Ну прости, я же не знала. Семён: Как будто я тебя что-то говорил. Сам виноват. Мику: Удачи, Семён. До вечера! Я пробурчал что-то невнятное в ответ и поспешил удалиться в сторону сцены. Печалиться было, конечно, не о чем, равно как и радоваться. Хотя почему это? Вечером будут танцы. Уж как-никак, в прошлый раз мы так здорово потанцевали с Леной. Весёлая улыбка сама собой появляется на лице. Ведь действительно, ну потратил немного времени, подождал Мику – ну и что с того? Вечером у нас будет действительно важное мероприятие, и хотя бы поэтому стоит радоваться. Да и вообще – что значит нечему радоваться? Ты забыл о том, что судьба даёт тебе ещё один шанс на счастье, дорогой? Я должен быть безмерно благодарен ей и счастлив как минимум поэтому. Но человек – существо неблагодарное. «Хорошо там, где нас нет, хорошо тогда, когда нас нет» – примерно так мог бы я продолжить известную фразу, что, впрочем, вполне закономерно. За сим я вновь оказался у сцены. Ребята сидели на её краю и, судя по всему, ожидали своего главнокомандующего, то бишь меня. Вот он я, встречайте меня овациями! Лена: Семён, я Мику на площади встретила… Виновато начала Лена. Семён: Я в курсе. Давайте быстрее закончим с этим! Я не дал её договорить, быстро заскочил на сцену и вместе с остальными принялся за спуск нашего ценного груза. *** / Развилка. Выбор второй / Если её сейчас здесь нет – где гарантии, что она появится здесь через десять минут, двадцать? Проще самому найти её, лагерь невелик, да и в любом случае, сейчас почти всё заняты каким-нибудь поручением от нашей вожатой, а, значит, она вряд ли сейчас отдыхает на пляже или дома. Вот только где её искать? Идей вообще никаких… Может, всё же у них в домике? Пошла туда за чем-нибудь? Стоит проверить. *** Моя цель повстречалась мне на полпути – пританцовывая, Мику шла вдоль домиков, не замечая ничего вокруг себя. Она почти вписалась в меня, но тут я уже не смог скрывать своего возмущения. Семён: Мику-у! Та мгновенно остановилась, бросила на меня изумлённый взгляд, словно увидела батеньку советского коммунизма во плоти. Мику: Ой, Семён, привет! А я тут… Она немного замялась. Обыденная ситуация – сбить кого-нибудь на ходу. Мне ли удивляться? Я так вчера со столбом разминулся на узенькой площади, это норма. Мику: А ты разве сейчас не занят? Ольга Дмитриевна, кажется, всех сегодня работой завалила. Я вот в клубе прибираться иду, мне нужны были… Ждать конца речи не было смысла – она может быть бесконечной. Поэтому мне пришлось преступить через рамки приличия и перебить девочку. Семён: Мику, я тебя искал. Лена ключ забыла дома, просила меня найти тебя, чтобы взять у тебя ключ и зайти к ней домой за ним. Мику: Да, конечно, держи. Ты только не потеряй, с Леной потом вернёшь. Найдёшь, где её ключ искать? Семён: Надеюсь. Мику: Ну, я тогда побегу. До вечера? Семён: До вечера. Мику убежала, а я покрутил ключ в руке да пошёл в сторону их домика, оглядываясь по сторонам на предмет внезапного появления вожатой – мало ли где она может сейчас оказаться, хотя, скорее всего, лежит где-нибудь в тенёчке с книгой в руках. В любом случае, избыток осторожности лучше её недостатка. *** А вот и их домик. Ключ вставить удалось не с первого раза, тем более открыть дверь. Хотя ситуация вполне привычная – открыть незнакомый замок без проблем для меня – задача из ряда вон выходящая. В конце концов дверь подалась, скрипнула, и я оказался внутри. Залитая светом, просторная, пускай и совсем маленькая комнатка. Летняя прохлада и свежий воздух с улицы. Я, не задумываясь, поменял бы свою старую квартиру на этот домик, плевать на отсутствие компьютера, на всё то, к чему я привык там. Это место куда роднее сердцу, чем серые улицы моего города, толпы вечно куда-то спешащих фоном прохожих и машин, холод и ужас каменных джунглей. Нет, здесь я готов провести всю свою жизнь, не заморачиваясь ни о чём. А что потом? Поживём – увидим. Больше вариантов у меня нет. Так, сейчас надо раздобыть ключ. На столе, в столе – нет. На подоконнике – тоже. На кровати – безрезультатно. Ну и где он? Время-то идёт… Пионер: Под кроватью глянь. Семён: Думаешь? Пионер: Догадываюсь. ЧТО?! Я мигом обернулся. В дверном проёме стоял пионер. Кажется, тот самый, из библиотеки. Семён: Ты кто? Пионер: Коллега. А в чём проблема? Семён: Это ты ту книгу… Пионер: Да, а что? Семён: А в чём суть? Пионер: В песок. Семён: Что? Пионер: А в чём проблема? Шёл мимо, смотрю – дверь открыта. Ну я заволновался, вдруг здесь что... Что – что? Меня очень сильно настораживал этот тип. Больше всего настораживало то, что я до сих пор не видел его лица. Сейчас он стоит в тени, залитый со спины солнечным светом, отражённым дверью. Ещё эти странные реплики… Что он хочет мне этим сказать? А ведь ключ и правда оказался под Лениной кроватью. Это или странное совпадение, или ещё более странное несовпадение. Почему-то образ этого типа больше предрасполагает ко второму варианту. Пионер: Прости, что-то я задержался. Я ведь тоже… страшно занят. Он захлопнул дверь и, кажется, ушёл с крыльца. Семён: Стой! Закричал я, бросаясь к выходу. Но, как и полагается таким личностям, его уже нигде не было. С досады я что есть силы стукнул по косяку. Очень неудачно стукнул – попав на ребро косяка, кулак страшно заныл. Настроение буквально в считанные секунды сошло на нет. Уж очень подозрителен был этот парень, а главное – смысл его последних слов был уловим без каких-либо подсказок. Но тогда лагерь был пуст… Кто он?! А кто мне даст сейчас ответ? Никто, конечно же. Он ушёл, хотел бы что-то сказать – вряд ли умолчал бы. Значит, очередной вопрос без ответа. И всё же… Ведь он так настойчиво, но в то же время ненавязчиво и незаметно подталкивает меня искать ответ к его загадке. И как бы я не хотел этого делать, похоже, придётся. Только как – не имею ни малейшего понятия. Но, думаю, скоро такая возможность подвернётся. Как минимум стоит начать с дочитывания той книги. Но это задача – чуть более глобальная и занимает в моём списке целей на данный момент, увы, не первое место. Сейчас мне предстоит вернуться к Лене и остальным, доделать то, что имеем и в дальнейшем наслаждаться прекрасным летним вечером и танцами с моей любимой девочкой. От мыслей о танцах сейчас мне уже не становилось неловко, наоборот, прекрасное предвкушение этого заставляло меня снова и снова дышать полной грудью, веря в то, что впереди всё будет замечательно. Я вышел из домика, закрыл его, сложил оба ключа в карман, ещё раз огляделся и, вновь с приподнятым настроением отправился к сцене. *** Ребята сидели на краю сцены, в скуке ожидая меня. Не думаю, что они особо тут скучали, но от моего появления буквально повскакивали с насиженных мест и тотчас принялись за работу. Семён: Лена, держи ключи. Мику отдашь второй. Лена: Ага. Спасибо тебе. Смущённо пролепетала она, поцеловав меня в щёку. Остальные, кажется, не заметили, но куда вероятнее, что предпочли притвориться. Семён: Ладно тебе, как будто что-то сложное. Давайте доделаем это побыстрее. Удовлетворившись утвердительными кивками, я прошёл ко второй колонке, вокруг которой уже вовсю крутились кибернетики. / Развилка. Выбор второй / (гуд) Семён: Может быстро вместе сходим? Лена: Ну давай, но… Может, ты бы лучше ребятам помог? Семён: Ты посмотри на них. Они только рады будут посидеть ещё лишних полчаса. Да, Алиса? Та смутилась, но затем утвердительно кивнула. Семён: Так что не спорь, и пойдём. Лена: Хорошо, как скажешь. Иногда мне кажется, что она буквально выдавливает из себя согласие. «Кажется – креститься надо» – вполне подходящая поговорка. Не стоит придумывать лишнего. Подхватив Лену под руку, я бодро зашагал в сторону музклуба, ведя девочку за собой. В этот раз как-нибудь сам проложу себе путь. Мне вчерашнего хватило с лихвой. *** Налегке мы быстро дошли до клуба, вот только цели своей здесь не достигли – клуб был закрыт, и Мику, разумеется, там не было. Лена: Вот же… Как быть? Семён: Думаешь, у меня есть идеи? Или ждать её, или искать, других вариантов нет. Только разве что вернуться, но раз уже пришли… Лена: Я бы подождала её. Семён: А я бы поискал. Давай так – жди здесь, я пойду искать её. Встретишь её первая – найдёшь меня, я пойду к вашему домику. Если я первый встречу – вернусь сюда. Лена: Давай. Совсем она сегодня неразговорчивая. Оставив Лену ждать, я быстрым шагом направился в сторону её домика. Других вариантов, где искать Мику, у меня не было. Встречу или где-нибудь по дороге, или там… *** Лишь бы не напороться на вожатую… это, пожалуй, единственное, что могло меня сейчас волновать. От столь неожиданного толчка я едва снова не упал. В этот раз телом столкновения был, к счастью, оказался не столб, чему я, возможно, уже и не удивился бы. Я врезался в Мику, которая, пританцовывая и напевая что-то на родном языке, неспешно прогуливалась мне навстречу. Хотя с тем же успехом можно было сказать, что это она врезалась в меня – точно так же, как и я, шла, не замечая ничего вокруг себя. Мику: Ой, Семён, прости, не заметила, шла, шла, вот и... А ты почему не на работе? Ольга Дмитриевна же всех заняла сегодня. Семён: Я как раз тебя ищу. Лена свой ключ забыла, хотела у тебя попросить. Мику: Да, конечно, держи, вот. Семён: Давай до Лены дойдём, она у клуба ждёт. Вдруг я тебя не нашёл бы. Мику: Да, хорошо, пойдём быстрее. А то вдруг нас вожатая увидит. Подобная перспектива меня, разумеется, не радовала, поэтому я поспешил согласиться с Мику, и мы направились обратно к Лене. *** Маленькая согбенная фигурка у музклуба терпеливо ждала нас. Мы поспешили к ней. Семён: Вот и мы. Пойдём, Лена, скорее. Не хватало ещё опоздать. Лена молча приподнялась, подошла ко мне. Мику протянула ей ключ, та взяла его и положила в карман. Теперь нам стоило поспешить – быстро добраться до её дома, найти ключ и вернуться к нашей бригаде, дабы закончить начатое. *** Наш путь до домика занял чуть больше пяти минут – Лена как-то быстро разогрелась и буквально бежала впереди меня, я старался не отставать, в то же время пытаясь не делать резких движений – мало ли что может опять произойти со мной. Сейчас танцы не просто казались неминуемой обузой – я ждал этого момента, чтобы наконец вновь потанцевать с Леной под луной. Только я и она, словно одни во всей вселенной. Витая в облаках, я на автомате прошёл в уже открытый домик и едва не вписался в саму Лену, присевшую около стола и ищущую ключ под ним. Лена: Да где же он? На столе, на подоконнике, на кровати – ничего нет. Семён: Неужели потеряла? Лена: Думаю. Расстроенно ответила она. Лена: Погоди-ка. Лена наклонилась и стала искать под своей кроватью. Лена: Вот он! Радостно сообщила она мне, поднимаясь с пола, отряхиваясь от пыли и демонстрируя находку. Семён: И как он у тебя под кроватью оказался? Лена: Не знаю. Как-то… Семён: Ну, главное, что нашла. А нас ребята, думаю, уже заждались. Лена: Ага. Идём? Семён: Идём. *** Домики, домики. Площадь. Тропинка. А вот и сцена. Вот и кибернетики сидят на её краю, и скучающая Алиса поодаль. Семён: Господа, подъём. Пора закончить с этим. Кибернетики вяло поднялись, Алиса, широко зевая, сползла со сцены, собирая в кучу все провода. Лена отправилась помогать ей, ну а я– заниматься тяжёлым физическим трудом, а точнее – перетаскиванием колонок в паре с кибернетиками на длинные дистанции. / Развилка. Выбор третий / Семён: Ладно, сходи, только постарайся побыстрее. Мы пока с остальными займёмся делом. Лена: Хорошо. Я быстро. И она ушла в сторону музклуба. Семён: А нам предстоит увлекательное путешествие до сцены и обратно, разумеется, с ценнейшим грузом. Подмигнул я оставшимся со мной членам моей бригады. Алиса хихикнула в ответ на подобные пафосные речи, кибернетики лишь пожали плечами. Алиса: Так идём, что встали-то? Семён: Ты их спроси. Шурик с Электроником в этот раз быстро смекнули, что от них требуется, и дружной (или не очень) компанией мы направились на сцену. *** Как-то мы даже и забыли, что впереди – большая часть работы. В любом случае, стоило поторопиться – успеть до ужина, иначе вожатая вставит нам по первое число. Алиса: Ты долго будешь стоять или как? Сегодня она особенно назойливая. Именно назойливая, не буйная, как обычно – привычная мне Алиса скорее бы очередной подзатыльник залепила, но не стала так зудеть. Словно и не Алиса вовсе… Семён: Да, иду, иду. Сначала мы решили быстро собрать все провода на сцене – унести всё за один раз, дабы не возвращаться сюда больше. Мы с кибернетиками переместили колонку к спуску со сцены, и я вместе с Алисой принялся за собирание шнуров. Алиса: А Лена мне раньше ничего о тебе не рассказывала. Семён: А должна была? Алиса: Ну, думаю, могла бы и поделиться секретом. Вы же явно не первый день знакомы. Семён: Не говорила – значит, было почему. Алиса: Ладно, не хочешь – не говори. Не заставляю же… А вот и, собственно, Лена. Стоило только вспомнить… Лена: Простите, ребята, что задержалась. Семён: Мы как раз собирались уходить со всем этим. Помоги Алисе, будь добра. Лена улыбнулась мне, заскочила на сцену, и девочки принялись собирать провода в единую кучу, пригодную к переноске. Я же тем временем вернулся к кибернетикам и нашим ненаглядным колонкам. / Конец развилки / Общими усилиями мы ловко подхватили груз и, пыхтя и кряхтя, но на этот раз куда быстрее, чем в прошлый, потащили эту бандуру к площади. *** Вторая пара устроилась рядом с первой у подножия памятника. Самая проблемная часть работы позади. Мой отряд заметно вымотался этой работёнкой – кибернетики пытались вернуть в рабочее состояние обвисшие руки, девочки сидели на лавочке и энергично обмахивались, поскольку ветер, как назло, ехидно посмеиваясь над уставшими, потными пионерами, неожиданно перестал дуть и больше не проявлял признаков своего существования. Семён: Что у нас дальше по плану? *** / Карта. Выбор второй / Ну, здесь-то мы, надеюсь, справимся быстро. Подумал я, пока Электроник отпирал дверь склада. Шурик участливо смотрел на него, словно пытаясь помочь взглядом, девочки стояли поодаль друг от друга. Алиса смотрела куда-то в сторону леса, раскидывавшегося за небольшим полем у самого склада, Лена же, напротив, глядела в сторону площади, флаги на которой развевались выше крыши столовой, которая, в свою очередь, и отделяла нас от площади. Наконец Электроник совладал с замком, и теперь настала наша очередь изучить это помещение на предмет нахождения там соответствующих кабелей для питания. *** Кажется, я что-то думал про «справимся быстро»? Бывает, поспешил с выводами. Несмотря на наличие света внутри и даже относительный порядок, поиск кабелей стоил нам немало времени. Символом апогея идиотизма этого помещения стал незакреплённый стеллаж, в который Алиса не преминула вписаться боком. Алиса: Аааа-ааа! К счастью, я стоял рядом с ней, и травм удалось избежать, не считая прилетевшей мне на ногу жестяной банки, доверху набитой шурупами и болтами. Алиса: Спасибо. Виновата поблагодарила меня спасённая. Теперь нам предстояло ещё и вернуть на место всё то, что успело упасть со стеллажа – сам он, ценой моих героических усилий и ушибленной ноги, устоял. Семён: Да что там… Шурик: О, а вот и кабеля. Радостно сообщил кибернетик, подойдя к нам. Действительно, вместе с шурупами и болтами с полок свалились ещё и несколько увесистых мотков удлинителей. Мы быстро распределили груз между собой, как только закончили с возвращением содержимого стеллажа на место. Хватило и нас с кибернетиками, девочек решили не утруждать. Семён: Ну что, пойдёмте обратно. *** Эту ношу явно нельзя было назвать тяжёлой. Семён: Ну, что нам остаётся? *** / Карта. Выбор третий / Дверь музклуба открыта. И кажется, хозяйка здесь же. Мику: Ребята, привет. Как вас много! Вы насчёт вечера пришли, да? Семён: Нам нужны пластинки. Мы нынче ответственные за организацию дискотеки. Мику: Конечно, сейчас найдём. Кажется, почти все лежали в столе, сейчас остальные проверю. Пока Мику копошилась в углу, мы быстро вытащили все лежавшие в столе пластинки. Я повертел в руках одну из них. «Между августом и декабрём». То бишь осень? Мудрёное название, ничего не скажешь. Интересно, что здесь есть ещё? Ничего знакомого. А было бы неплохо услышать что-нибудь из старой школы. Каких-нибудь Scorpions, Kansas, хотя… Я же в стране Советов, вряд ли прокатит. Ладно, что там с Мику? Мику: Здесь, оказывается, все, которые есть. Ну что, вы идёте? Семён: Нельзя задержаться на минутку? Мику: Я думала, вы спешите куда-то. Семён: Да, пожалуй, пойдём побыстрее. Мы быстрым шагом всей процессией вышли из музклуба в сторону всё той же площади. *** Вот и пластинки на месте. Будем надеяться, местные хулиганы не устроят атаку на эту партию. По крайней мере, половина известных мне хулиганов, вяло позёвывая, ожидает следующих действий с моей стороны. И что же на сей раз? *** / Карта. Выбор четвёртый / Конечно, они уж должны знать, где у них это лежит. Хотя, с учётом того, какой внутри творится творческий беспорядок… Дверь мягко скрипнула за нашими спинами. Электроник: Как думаешь, где оно всё? Шурик: В подсобке, где ещё всё это хранить. Через пару секунд кибернетики скрылись в темноте дальней комнаты, захлопнув за собой дверь. Я огляделся. Аромат канифоли, почти полная тишина благодаря плотно закрытым окнам. Свой определённый шарм это помещение явно хранило. Охарактеризовать его вряд ли удастся, но достаточно и того, что он есть. За дверью подсобки послышался глухой стук. Я поспешил открыть её. Чихая от пыли, кибернетики вынесли из темноты пару здоровых приспособлений – пульт, фильтр питания и что-то ещё. Алиса: За один раз унесём? Участливо поинтересовалась Алиса, оглядев электронику со всех сторон. Семён: Будем надеяться. С этими словами я протянул ей маленький микшер, Лене – разделители питания. Сам же, подмигнув Шурику с Электроником, мол, хватайте это целиком, устроился с противоположного им конца пульта. Втроём он оказался вполне посильной ношей. Берём и тащим, что в этом сложного? *** Увы, позаботиться о себе я не догадался, поэтому, как последний идиот, тащился всю дорогу задом наперёд, через каждые пять секунд осматривая дорожку за спиной на предмет наличия на пути шишек, камней, всего, на чём мог бы споткнуться и растянуться на полу. К тому же, я ещё и тащу это всё… Нужно быть поаккуратнее. *** Путь обратно занял у нас почти полчаса. Несколько раз я всё же спотыкался, но всякий раз в последний момент выкручивался, в результате травм, жертв и поломок избежать удалось. Разместив стойки, поставив на них пульт, определив микшер и разделитель рядом на полу, мы проследовали к лавочкам, чтобы наконец хоть немного передохнуть. Что дальше по плану? *** / Конец развилки / А больше и ничего. Остались какие-то незначительные мелочи – подключить все провода в соответствии со схемой. Но для начала надо дать своим уставшим организмам небольшой отдых. Или лучше сходить на ужин? Желудок настаивал на последнем варианте, равно как и мозг напоминал – голодному усталость чувствуется куда более явно. Семён: Пойдём в столовую? Лена: Я домой только забегу, хорошо? Семён: А зачем? Лена: Надо. Семён: Не хочешь – не говори. Буду ждать в столовой, займу место. Лена: Я мигом. Лена ушла в сторону своего домика, а я, поднявшись и сладко потянувшись, похрустев спиной и шеей, отправился к столовой. *** Золотые лучи закатного солнца заливали столовую с запада, создавая какую-то свою слегка даже темноватую, но по-своему замечательную атмосферу предсумеречного настроения. Я быстро определил место у окна, придвинул свободный стул поближе к себе, положив на него ногу, дабы никто не занял его, и принялся за ужин. Булки и кефир. Неизменное фирменное блюдо местной столовой. Пожёвывая булку, я окинул взглядом присутствующих в столовой. Алиса с Ульяной всё так же прекрасно выделяются посреди остальной толпы пионеров издаваемым ими шумом и размахиванием всем, чем только можно. Кибернетики сидят в паре столов от меня. И что им делать на танцах? А вот у дальнего окна Мику с задумчивым видом попивает кефир. Интересно, о чём могут думать девочки вроде неё? Стул под моей ногой зашевелился – кто-то решил составить мне компанию. Вот только кто-то – меня не устраивает. Семён: Занято. Лена: Ладно, найду другой стул. Мог бы и голову поднять… Настойчивым компаньоном оказалась Лена. Семён: П-прости, не заметил. Лена: Ничего. Улыбнувшись, она забрала стул, с которого я поспешил снять ногу и, поправив юбку, аккуратно присела, пододвигая свою порцию к себе. Лена: Ну что… готов танцевать? Семён: С тобой – конечно. Кажется, она снова смутилась. Ну что за чудо? Галантно взяв булочку в руку, Лена уставилась куда-то в окно. А я смотрел на неё и думал: Неужели это правда? Неужели кому-то удалось претворить мою мечту в образ, от которого я просто не смогу уйти? Неужели этот кто-то – я не знаю, кто, но сейчас мне кажется, что он прекрасен душой – смог запихнуть в крохотное пространство этого лагеря всё то, о чём я только мог мечтать: лето, свободу от забот, эту удивительную пору, когда ты ещё почти ребенок, но понимаешь то, что стоит понимать, и… И воплотить идеал моей любви в маленькой, беззащитной, стеснительной и до невозможности прекрасной пионерки. Кем был он ни был – я благодарен ему до глубины души, искренне благодарен за то, что он дал мне это всё. Лена: О чём ты всё думаешь? Не знаю, сколько секунд мне понадобилось, чтобы перейти из состояния мыслителя к состоянию «действователя», заглянуть ей в глаза и ответить, но, когда я встретился с ней взглядами, она уже выглядела обиженной от ожидания. Семён: О тебе. Такой ответ вызвал более чем ожидаемую реакцию – Лена покраснела от смущения так, что галстук стал сливаться по цвету с её лицом. Лена: Всё время? Семён: А о чём мне ещё думать? Ты рядом – я думаю о тебе. Тебя нет рядом – тем более. Как будто это что-то плохое. Лена: Да нет, конечно, просто я… Просто меня смущает то, что у меня есть парень, который любит меня, постоянно думает обо мне. Нет, у меня всё в порядке с логикой. Я едва удержался, чтобы не прыснуть. Лена: Я что-то не так говорю? Семён: Нет, всё хорошо. Ты сама как настроена к танцам? Лена: Уже платье достала. Надеюсь на красивый вечер в твоей компании. Семён: Постараюсь не ударить в грязь лицом. Кажется, если мы и дальше хотим продолжать разговор, стоит доесть и вернуться к обсуждению уже за порогом столовой. Мы поняли это буквально в один момент, так или иначе, и Лена, и я налегли на оставшиеся булки, дабы поскорее утолить голод и заняться последними приготовлениями. *** На площади уже другая бригада пионеров помладше заканчивала подготовку танцевальной области к дискотеке, развешивая со стремянки гирлянды. Лена шла в двух шагах позади меня, любуясь размахом мероприятия. Семён: В сумерках это будет смотреться шикарно. Лена: Да… Заворожённо прошептала она, осматриваясь. Всё вокруг словно было насквозь пропитано этим тонким, едва уловимым ароматом ожидания действа, способного взбудоражить всё и всех вокруг. По крайней мере, мы с Леной уже с нетерпением ждали начала самих танцев. Лена: Я всё никак не могу понять… Что же будет после этой смены? Она грустно вздохнула, опустив взгляд под ноги, словно пытаясь найти ответ на земле. Семён: Я не знаю, правда. И, после всего, что произошло с нами, даже не хочу загадывать. Лена: Но ведь... Семён: Да, хочется знать, что дальше. Но если это никак не узнать? Лена: Почему ты так думаешь? А правда, почему? Да, этот мир приветлив и молчалив одновременно, но никто не сказал, что ответы должны либо лежать на поверхности, либо отсутствовать вообще. Рассуждай так известные учёные – этого всего бы не было, человечество не выбралось бы из полнейшего невежества никогда. А, значит, ответ на вопрос, что же здесь происходит, скрыт где-то глубоко, быть может, в чаще леса, а может быть, под старым лагерем, кто знает… А может в той книге, что подсунул мне загадочный безликий пионер. Он точно что-то знает об этом. Ольга Дмитриевна: Добрый вечер, Семён, Лена! Вожатая буквально вынырнула из-за Лены. Что странно, с учётом того, что последняя почти на голову ниже. Ольга Дмитриевна: Я смотрю, вы отлично справились со своей работой. От такой щедрой похвалы нашей вожатой рука сама потянулась отдать честь. Семён: Всегда готов! Ольга Дмитриевна: Отлично, Семён, так держать. До начала дискотеки – час, можете пока привести себя в порядок, заняться чем-нибудь, главное – чтоб через час были здесь, ясно? Семён: Так точно. Вновь ответил я на боевой лад. Ольга Дмитриевна: Удачи вам. Я пойду, прослежу за подготовкой. Она развернулась на носочках и продолжила обход лагеря. Лена: Мне надо переодеться к вечеру. Бойко начала Лена, тут же споткнувшись о следующую мысль. Лена: Не хочешь… помочь? С одной стороны, мы будто всё время забываем, что позади. Но всё же просьба достаточно пикантная, да и в целом моя совесть по-прежнему не позволяет отказывать ей ни в чём. Семён: Почему нет? Лукаво улыбнулся я. Лена: Тогда пойдём быстрее. И к чему бы это? *** Пять минут – и мы на пороге её домика. Лена: Проходи. Пока я пытался поудобнее пристроиться где-нибудь – мне вдруг стало неуютно – Лена взяла со стола выглаженное чистое платье и стала снимать форму. В какой-то момент мне инстинктивно захотелось отвернуться, дабы не смущать девочку, но с другой стороны – с чего бы?.. Я залюбовался на её стройненькую гладкую спинку, пока она снимала юбку и принялась одевать платье. Лена: Держи. Она протянула мне плечи платья, застёгивавшегося сзади. Мне понадобилась пара секунд, чтобы выйти из состояния оцепенения, и ещё секунды три на то, чтобы понять, чего она хочет от меня. Этого было, конечно, недостаточно, чтобы переполнить чашу терпения Лены, но не думаю, что ей моя расторможенность нравится. Семён: Да, давай. Вот так? Лена: А теперь завязывай их. Когда я закончил, Лена пару раз одёрнула платье и повернулась ко мне. Семён: Ты прекрасна в нём. Лена: Спасибо. Ну что, на площадь, или здесь немного посидим? Время ещё есть. Семён: Давай побудем немного вдвоём. Лена: Я согласна. Её милая улыбка растапливала моё бывшее таким холодным сердце, заставляя вновь и вновь поверить в чудо, поверить в то, что моё счастье – здесь, передо мной, сидит, поглядывая на меня лукавым взглядом. Семён: Ты такая у меня хорошая… Лена. Лена: Я знаю… Она потянулась ко мне навстречу. Её крохотные ладошки мягко легли на мои плечи, грудь соприкоснулась с моей. А в следующую секунды её алые губки прильнули к моим губам. Наша вселенная в миг сжалась до размеров этой комнаты, только я и она есть в этом мире. Нет слов «важно», «нужно», нет понятия «время». Есть только мы, наши тела, наши чувства и наши мысли. Ничего кроме этого нет… Мику: Ой! Как-то я, наверное, не вовремя… Лена тотчас отпрянула от меня. На пороге стояла Мику, поглядывая на нас с виноватым видом. Лена: Мику! Тебя стучаться не учили? Мику: Да я на секундочку забежать хотела, я же не думала… Кажется, Лена была очень недовольна произошедшим. Я снисходительно посмотрел на неё. Полноте, ну что взять с Мику? Лена, кажется, отследила ход моих мыслей, раздражённое выражение лица мгновенно сошло на нет. Мику всё ещё топталась на пороге, мялась и кидала на нас косые взгляды. Семён: Ну что ты стоишь? Ты же за чем-то пришла. Мику: Да, я вот… Судя по всему, от шока она даже утратила свою коронную способность – говорить. Словно в момент проглотив язык, Мику молча что-то очень-очень быстро нашла в своей тумбочке и не менее быстро вылетела за порог. Мы с Леной переглянулись… А затем расхохотались в полный голос. Семён: Ты только не обижайся на неё, что с ней поделать. Лена: Было бы на что обижаться. Вдоволь посмеявшись, Лена глянула на часы, стоявшие на столе. Лена: Девять. Нам пора. Семён: На бал? Лена: Идём быстрее, без нас начнут. Она ловко и в то же время нежно взяла меня под руку. Это уже давно из чего-то сверхъестественного стало для меня самим собой разумеющимся. *** На площади всё было готово в самому таинственному моменту. Гирлянды, украшающие деревья, сейчас вспыхнут всеми цветами радуги. Колонки молчат, но вот-вот из них польётся музыка. Лена: Ну что, может… Семён: Подожди, ещё же не началось. Я всё прекрасно знаю. Разыграю галантнейшего кавалера. Главное – чётко выдержанный момент. Сейчас, сейчас… Площадь озарилась разноцветными огоньками, по толпе прошёл приглушённый шум. Я припал на одно колено перед ней, протягивая ей свою руку. Семён: Разрешите пригласить вас на танец. Лукаво, словно залихватский ловелас времён Пушкина, по крайней мере, я примерно так их представляю себе. Лена: Вы так милы, сударь. А в следующую секунду из колонок зазвучала музыка. Нет, не советская эстрадная попса, не гимн СССР, не песни Кобзона или Пугачёвой. Это была медленная, но до мурашек красивая мелодия: едва приглушённый чистый звук электрогитары, мерная ударная партия… Прекрасная мелодия для танца, как ни крути. И мы закружились с ней в медленном вальсе. Все вокруг лишь стояли и смотрели на двух смелых пионеров, первыми вышедших танцевать, наплевав на всё вокруг. Я легко обхватываю её талию, она вновь мягко положила руки на мои плечи. Шаг за шагом, мы легко, как мотыльки, кружились в вечернем танце, опьянённые музыкой, ночной прохладой, друг другом. Опять и опять – словно одни на лесной поляне, на далёком островке посреди речки, где угодно… Никто не мешает нам. Да и что может сейчас помешать? В сумерках она выглядит ещё более прекрасной. Не знаю, почему, но это так. Быть может, я уже настолько хмелен от всей этой чудесной атмосферы, может, просто удивительная, непонятная, но столь красивая игра света. Но так или иначе, эта худенькая, маленькая, беззащитная и до невозможности милая пионерка сейчас кружится в вальсе именно со мной. Она – моя. Всё, что требуется от меня – ни в коем случае… Никогда, ни за что, не отпускать её, не прекращать этот восхитительный танец нашей любви на площади, что именуется жизнью, под музыку, называемую чувствами. Гитарный перебор диктует такт, сердце словно бьётся в унисон. И её дыхание, согревающее шею, так близко, тоже подстраивается под ритм этой мелодии. Прекрасное время, прекрасное место, прекрасные чувства. Ощущение от смешения этого всего в один коктейль, только что выпитый мной до дна, не сравнить ни с чем, не описать обычными словами, не показать на экране и даже не сыграть на чём бы то ни было. Кажется, это и есть счастье. Если это оно – оно превосходит все мои ожидания. *** Мелодия тем временем стихает, заиграла другая. Более спокойная, размеренная, но от этого не менее красивая. Лена же словно задвигалась энергичнее – ей явно нравится. Да, подобные меланхоличные нотки не могут быть не в её вкусе. А я всё так продолжаю слабо обнимать мою любимую пионерку, танцуя так, словно никто не видит нас, словно никого нет вокруг. И душа подыгрывает музыке на всех инструментах, подпевает, пускай мелодия и без слов – всё то, что не в силах произнести вслух. *** Но вот и эта мелодия стихает. Она уступает своё место другой, куда более живой и быстрой. Но это уже не про нас – я не поклонник танго, да и Лена вряд ли готова трясти всеми конечностями в такт музыке. А значит, наша пора закончилась. Но и того, что было, хватило на то, чтобы я буквально млел, расплывался в улыбке и полностью был охвачен самым что ни на есть радостным чувством, что только мог испытать. Всё познаётся в сравнении, то ли ещё будет… Лукавая мысль хотела завести мои суждения совершенно в иную сторону. Но сейчас я не мог – эта девочка представлялась мне по меньшей мере ангелом, плотские утехи для которого немыслимы. Вот только моё второе «я» никак не уймётся, раз за разом напоминая мне события того дня. Ну и как после этого прикажете себя ощущать? Когда на ум всё лезут всякие пошлости, и ты даже не в состоянии отрицать их оправданность? Лена: Семён, я тут подумала… Лена вывела меня из раздумий, склонившись ко мне и заглянув прямо в глаза. Однако, начав свою речь, тут же замялась. Семён: О чём? Лена: Ладно, завтра поговорим. Семён: Но… Я было хотел возразить – её поведение становилось для меня уж слишком странным, но она мягко приложила свой палец к моим губам, улыбнувшись мне. Желание задавать какие-то ещё вопросы отпало само собой. Пусть будет так, как есть, нечего вмешиваться. Горький опыт подсказывает, что очень часто стоит промолчать, ведь порой от этого могут зависеть крайне важные вещи. Вплоть до человеческой жизни… Лена: Что ты думаешь о нас дальше? Семён: То есть? Лена: Ну быть может, всё сложится лучше, чем кажется, и… Как бы мы стали жить, останься мы парой? Семён: Я бы ни на секунду не отпускал тебя. Но я боюсь говорить об этом… Лена: Почему? С удивлением и даже обидой в голосе задала она вопрос. Семён: Я боюсь замечтаться, боюсь высоко взлететь… Лена: А что плохого? Семён: Чем выше летаешь, тем больнее падать. В моём случае – летальный исход обеспечен. Лена: Не говори так. Подумай о том, что было. Семён: И я понимаю, что ещё раз я такого точно не перенесу. Если произойдёт что-то подобное, не думаю, что удержусь от этого. Вот только... Я засмотрелся куда-то в сторону, туда, где звёздное небо пересекается с землёй. Есть ли в этом мире край? Лена: Что только? Семён: Только в прошлый раз я думал точно так же. Снова и снова, желая этого или нет, думая о чём-то прекрасном, мечтая, мы спускаемся к этой теме. Я так не хочу вспоминать то, что произошло, но это невозможно – прошлое не забудешь, его не стереть из памяти. Воспоминания можно спрятать за семью печатями, потерять в толще времени. Но если ты не можешь найти иголку в стоге сена, это не значит, что её там нет, если ты точно знаешь, что она есть. Значит, нам придётся жить с этим всю оставшуюся жизнь? Не лучшая перспектива, но… Важно лишь одно – чтобы мы были всегда вместе. Какая разница, что было, если то, что есть, намного лучше? Прошлое не забудешь, но оно не может влиять на настоящее самим фактом своего существования. Прошлое действует на настоящее, на будущее лишь напрямую, через причинно-последовательную связь. Здесь, сейчас – прошлое бессильно, сама смерть – лишь факт. Тогда о чём и речь? Семён: А я думаю, что всё ещё вполне может сложиться. Лена: Я тоже думаю так. Я всегда мечтала найти своё счастье. И, кажется, нашла. Семён: Кажется? Лена: Нет, я не… так сказала, прости. Она потупила взгляд, почувствовав свою вину за сказанное. Семён: Ладно, не переживай. Всё ведь хорошо, правда? Лена: Да, конечно. Семён: Слушай, танцы кончаются. Может быть, мы прогуляемся где-нибудь перед сном? Лена: А что бы ты предложил? Семён: Я до сих пор за эту смену ни разу не был на пляже. Может сходим туда? Лена: Переодеваться неохота. Семён: Просто посидим, потом поплаваем. Лена: А, если так, тогда пошли. Она взяла меня под руку, взглядом словно говоря: «веди меня». Наш путь лежал на пляж. Только я и она. Держаться вместе всегда и никогда не отпускать друг друга. *** Над речкой взошла яркая луна. Я давно, пожалуй, с прошлой смены не видел настолько яркую луну. Да и само небо… Настолько чистое, что кажется, я смогу разглядеть на нём не то, что все созвездия – все ближайшие галактики, квазары… Воздух чист, а крупные искусственные источники освещения, как, например, города, видимо, действительно далеко. А что кругом? Что за пределами этого лагеря? Где этот самый райцентр, есть ли в другой стороне какие-нибудь другие поселения, города? Я почти ничего не знаю об этом мире, кроме одного: он прекрасен. Лена сидит, прижавшись ко мне. Вокруг настолько тихо, лишь лёгкие колыхания волн да наши дыхания звучат непривычно громко в ночи. Она, кажется, как и я, порой уходит в мир своих мечтаний и мыслей. Такой же отрешённый взгляд, расслабленное, безразличное выражение лица, размеренное дыхание. Не стоит ей мешать. Я с удовольствием набрал полную грудь ароматного, прохладного воздуха, на мгновение задержав дыхание. Никогда не подумал бы, что ночь так разительно отличается от дня. И дело не в освещении или температуре воздуха. Даже не в шуме окружения, что сменяется от пения птиц днём к стрёкоту кузнечиков ночью. Это какое-то странное, непонятное ощущение, будто само восприятие реальности слегка изменяется. Ты всё так же понимаешь, что есть ты, что вокруг тебя, что происходит, происходило… Но ощущения слегка не те. Это волшебно. Лена: Сколько я так… сижу? Очнулась она от забвения. Я в ответ лишь прошептал: Семён: Какая разница? Мы оба завороженно смотрели в ночное небо, до невозможности чистое. Семён: Представляешь? Вот мы здесь. А там… Лена: Там, наверное, прекрасно… Семён: Все эти огни в небе – звёзды. И их не хватит, чтобы дать тебе понять, как я люблю тебя. Лена: Даже там… где-то… Как думаешь, есть кто-то ещё, кто так сильно любит кого-то? Семён: Он очень кстати сидит рядом со мной. Лена рассмеялась. Это не смех веселья, не тот, что издаёшь ты, когда увидел что-то забавное. Этот смех даёт тебе возможность выразить твои самые приятные чувства, быть может, не самым знакомым тебе способом, и всё же в мгновение всё становится ясно. А в следующую секунду мы вновь крепко обнимаем друг друга, сплетаясь в нежном поцелуе. Лена: А если кто-нибудь увидит? Оторвалась она от меня на секунду. Семён: Плевать. Некий идеал романтики – целоваться на берегу ночью при луне, столь давно взятый и описанный в сотнях, тысячах книг. И не случайно, ведь я в своей жизни не сталкивался ни с чем более прекрасным и возвышенным. Минута, две, три, пять… Я бы отдал всё, что есть у меня, что знаю и имею, лишь бы навсегда остаться с ней. В ночи, на этом самом берегу, под этой самой луной, целовать эти тёплые нежные губки, вдыхать прекрасный запах её волос, тереться носом об её гладкую кожу за ушком. Всё ради одного. Ольга Дмитриевна: Я всё понимаю, но можно было хотя бы предупредить! Конец этой фразы не раз режущим ухо эхом пронёсся по пляжу. Я тут же обмер. Лена: Ольга Дмитриевна?! От неожиданности Лена пошатнулась, побледнела и замерла, глядя на стоящую за моей спиной вожатую. Ольга Дмитриевна: Семён, знаешь за что наказывали в Спарте детей, которые что-то воровали? Семён: За то, что попались? Ольга Дмитриевна: Именно. Мне неважно, чем вы тут занимаетесь, если это не выходит за рамки приличия. Вот только распорядок дня – первое, под что вы должны подгонять свои лобызания по времени! Закончив первую тираду, вожатая вперила свой пламенный взгляд в меня. Я приговорён инквизицией, а она – мой палач. Украдкой поглядываю на Лену – та уже отошла от первого шока и сейчас краснела от стыда с ужасающей быстротой. Самое обидное, что ничего ужасного и стыдного в этом и нет, но мне, как и Лене, очень хочется превратиться в пыль, распасться на атомы, лишь бы этот взор перестал буравить меня. Ольга Дмитриевна: Как так может поступать порядочный пионер, Семён? Ну а ты, Лена? Я понимаю – парень, это их прерогатива – не думать о последствиях. Как можно девушке не иметь хоть каплю рассудительности? Лена сжалась, словно пытаясь стать крохотной-крохотной, спрятаться за камешки в песке от этой ужасной, злой и страшной вожатой. Только через пару минут вожатая, кажется, решила, что для таких букашек, как мы, достаточно унижения. Ольга Дмитриевна: Бегом по домам. Оба! Я никогда в жизни так быстро не бежал. Лена едва поспевала за мной. Я схватил протянутую руку за запястье. Быстрее, ещё быстрее, главное – подальше от этого неиссякаемого источника гнева. Да что за персонал в лагере такой? Мы промчались мимо столовой… Генда, наверное, даже не успел обратить внимание на двух несущихся по ночной площади на всех парах пионеров. Пара проходов по дорожкам – заветный домик на самой окраине лагеря. Семён: Мне надо домой как можно быстрее. До завтра? Лена смотрела на меня пару секунд, расползающаяся на её лице улыбка красноречиво говорила о том, что сейчас раздастся взрыв смеха, но, к моему удивлению, она лишь мило хихикнула, поцеловала меня в щёку… Лена: До завтра. И впорхнула в домик. А я рванул в сторону своего, пока всекарающая длань вожатой на добралась до меня. Пара секунд на то, чтобы скинуть с себя форму – и вот я уже скрываюсь от кары под тонким одеялом, способным защитить максимум от монстра под кроватью, но вожатая – явно уровнем выше. Уже балансируя на тонкой грани между бодрствованием и сном, я краем глаза заметил всё ту же книжку, лежащую на столе. Встану пораньше да дочитаю. Как я встану, я и не подумал. ДЕНЬ ЧЕТВЁРТЫЙ Птички весело поют за окном. Ветер слегка шумит за окном, поигрывая ветками сирени, бросающими тень мне на лицо. Я с огромным удовольствием что есть сил потянулся на кровати. Ноги спросонья ныли. Всему виной наши вечерние пробежки на средние дистанции? Что ни говори, вчерашний день был просто прекрасен. И я определённо хочу это повторить. Может быть, не именно так, но хочу. И это не изменить. *** Бывают в жизни такие моменты, когда никак не можешь определиться, чем же тебе сейчас заняться. Но время потихоньку идёт, и ты тратишь его на какую-нибудь чепуху, вместо того, чтобы сделать то, что давно намечаешься. У меня на подобное ушёл не один год. Я же почитать собирался. Дотянувшись, аккуратно беру том со стола – упаси бог разбудить вожатую. На какой я там странице остановился? Кажется, на этой? А, чёрт с ним, во всяком случае, самое интересное должно быть в конце. Где тут последние страницы? *** – Проходите, садитесь, – сказал. – Она умерла? Скарлетт кивнула и нерешительно пошла к нему, не зная, как действовать и что говорить при виде этого нового выражения на его лице. Он не встал – лишь ногой пододвинул ей кресло, и она опустилась в него. Жаль, что он заговорил сразу о Мелани. Ей не хотелось говорить сейчас о Мелани, не хотелось снова переживать боль минувшего часа. Еще будет время поговорить о Мелани. Ей так хотелось крикнуть: «Я люблю тебя!», и ей казалось, что именно теперь, в эту ночь, настал час, когда она должна сказать Ретту о том, что у нее на душе. Но что-то в его лице удержало ее, и внезапно ей стало стыдно говорить о любви в такую минуту – ведь Мелани еще не успела остыть. – Упокой господи ее душу, – с трудом произнес он. – Она была единственным по-настоящему добрым человеком, какого я знал. – Ох, Ретт! – жалобно воскликнула она, ибо его слова оживили в ее памяти все то доброе, что сделала для нее Мелани. – Почему вы не пошли со мной? Это было так ужасно.., и вы были мне так нужны! Взгляд его темных глаз был устремлен куда-то мимо нее, и она увидела в них то же выражение, как тогда, при свете пожаров, полыхавших в Атланте, когда он сказал ей, что пойдет вместе с отступающей армией, – удивление человека, который, прекрасно зная себя, вдруг обнаруживает в своей душе верность чему-то неожиданному и неожиданные чувства и немного стесняется собственного открытия. Он смотрел своим тяжелым взглядом поверх ее плеча, точно видел Мелани, тихо шедшую через комнату к двери. Он как бы прощался с ней, но в лице его не было ни горя, ни страдания, лишь удивление на самого себя, лишь болезненное пробуждение чувств, не заявлявших о себе с юности, и он повторил: – Это была настоящая леди. По телу Скарлетт прошла дрожь, и затеплившийся в ней было свет радости исчез, – исчезло тепло и упоение, которые побуждали ее мчаться как на крыльях домой. Она начала понимать, что происходило в душе Ретта, когда он говорил «прости» единственному человеку на свете, которого он уважал. И Скарлетт снова почувствовала отчаяние от невозместимости утраты, которую понесла не только она. Она, конечно, еще до конца не осознала и не могла разобраться в том, что чувствовал Ретт, но на секунду ей показалось, будто и ее коснулись шуршащие юбки мягкой лаской последнего «прости». Она смотрела глазами Ретта на то, как уходила из жизни не женщина, а легенда, – кроткая, незаметная, но несгибаемая женщина, которой Юг завещал хранить свой очаг во время войны и в чьи гордые, но любящие объятия он вернулся после поражения. Взгляд Ретта снова обратился к Скарлетт. – Значит, она умерла. – Он произнес это уже другим, небрежным и холодным тоном. – Видите, как хорошо все для вас устраивается. – Ах, как вы можете говорить такое! – воскликнула она, глубоко уязвленная, чувствуя прихлынувшие к глазам слезы. – Вы же знаете, как я ее любила! – Нет, не могу сказать, чтобы знал. Это для меня полнейшая неожиданность, и то, что при вашей любви к целому сброду вы сумели наконец оценить Мелани, делает вам честь. – Да как вы можете так говорить? Конечно, я всегда ее ценила! А вы – нет. Вы не знали ее так, как я! Вы просто не способны понять ее.., не способны понять, какая она была хорошая! – Вот как? Возможно. – Она ведь обо всех заботилась, обо всех, кроме себя.., кстати, последние слова ее были о вас. Он повернулся к ней – в глазах его вспыхнул живой интерес. – Что же она сказала? – Ах, только не сейчас, Ретт. – Скажите мне. Он произнес это спокойно, но так сжал ей руку, что причинил боль. Ей не хотелось говорить – не так она собиралась сказать ему о своей любви, но его пожатие требовало ответа. – Она сказала.., она сказала… «Будь подобрее к капитану Батлеру. Он так тебя любит». *** И везде одно – кто-то умирает, что-то не так происходит у других… И я начинаю сомневаться. *** Благодарение богу, на нее нашло отупение – отупение, которое, как она знала по опыту, скоро уступит место острой боли – так разрезанные ткани под ножом хирурга на мгновение утрачивают чувствительность, а потом начинается боль. «Сейчас я не стану об этом думать, – мрачно решила она, призывая на помощь старое заклятье. – Я с ума сойду, если буду сейчас думать о том, что и его потеряла. Подумаю завтра». «Но, – закричало сердце, отметая прочь испытанное заклятье и тут же заныв, – я не могу дать ему уйти! Должен же быть какой-то выход!» – Сейчас я не стану об этом думать, – повторила она уже вслух, стремясь отодвинуть свою беду подальше в глубь сознания, стремясь найти какую-то опору, ухватиться за что-то, чтобы не захлестнула нарастающая боль. – Я.., да, завтра же уеду домой в Тару. – И ей стало чуточку легче. Однажды она уже возвращалась в Тару, гонимая страхом, познав поражение, и вышла из приютивших ее стен сильной, вооруженной для победы. Однажды так было – господи, хоть бы так случилось еще раз! Как этого добиться – она не знала. И не хотела думать об этом сейчас. Ей хотелось лишь передышки, чтобы утихла боль, – хотелось покоя, чтобы зализать свои раны, прибежища, где она могла бы продумать свою кампанию Она думала о Таре, и словно прохладная рука ложилась ей на сердце, успокаивая его учащенное биение. Она видела белый дом, приветливо просвечивающий сквозь красноватую осеннюю листву, ощущала тишину сельских сумерек, нисходившую на нее благодатью, самой кожей чувствовала, как увлажняет роса протянувшиеся на многие акры кусты хлопка с их коробочками, мерцающими среди зелени, как звезды, видела эту пронзительно красную землю и мрачную темную красоту сосен на холмах. От этой картины ей стало немного легче, она даже почувствовала прилив сил, и боль и неистовое сожаление отодвинулись в глубь сознания. Она с минуту стояла, припоминая отдельные детали – аллею темных кедров, ведущую к Таре, раскидистые кусты жасмина, ярко-зеленые на фоне белых стен, колеблющиеся от ветра белые занавески. И Мамушка тоже там. И вдруг ей отчаянно захотелось увидеть Мамушку – так захотелось, словно она была еще девочкой, – захотелось положить голову на широкую грудь, и чтобы узловатые пальцы гладили ее по голове. Мамушка – последнее звено, связывавшее ее с прошлым. И сильная духом своего народа, не приемлющего поражения, даже когда оно очевидно, Скарлетт подняла голову. Она вернет Ретта. Она знает, что вернет. Нет такого человека, которого она не могла бы завоевать, если бы хотела. «Я подумаю обо всем этом завтра, в Таре. Завтра я найду способ вернуть Ретта. Ведь завтра уже будет другой день». *** Наконец окончившаяся книга с тихим шорохом легла на стол. А мне предстояло подумать. Потеряла… Ну что же… Теперь я прекрасно знаю, что ничего не знаю. То есть если до этого я ожидал увидеть какие-то прямые намёки, подсказки, то теперь я, получается, просто потратил время впустую? Или нет? Чёрт, как же это всё запутано, глупо, и… ну почему это происходит именно со мной?! *** Однако, время уже подходило к подъёму. Пора начать новый день. Сегодня у нас ещё больше времени на всё. Сегодня мы чуть больше свободны, чуть больше идей, чем же занять себя. А значит, не время разлёживаться, пора предпринять хоть что-нибудь. Я сгрёб в охапку пакет с умывальными принадлежностями и отправился применять их по назначению. *** Оглядеться – нет ли вокруг опять какой-нибудь хитрой рыжей хулиганки. Ещё раз подобное испытывать я совсем не намерен. Мурашки по коже от этих процедур. Зато сон мгновенно и надолго покидает сознание. Как ни странно, я практически не против подобного мгновенного пробуждения. Может, хочется в жизни чего-то нового, пусть даже и настолько мелочного… А теперь – закинуть груз в домик и отправиться на поиск Лены. Нам предстоит длинный день, полный разных развлечений. Пара идей у меня уже имеется. На обратной дороге из-за поворота весёлой, лёгкой походкой навстречу мне вышла Славя. Ничего необычного – радостная девочка радуется жизни. Мне бы всегда иметь с собой такой источник позитива, как у неё… Славя: Доброе утро, Семён! Семён: Доброе! Усмехнулся я в ответ. Славя: Я думала, я одна в такую рань встаю. Семён: Я так рано обычно не просыпаюсь. Славя: А, ну ладно. Пойду, умоюсь. Семён: Ага. Славя ушла в сторону умывальников, а я продолжил свой путь. Вожатая уже не спала – она лежала на своей кровати и с интересом разглядывала дочитанную мной книжку. Семён: Доброе утро, Ольга Дмитриевна! Мне хотелось буквально излучать утреннее настроение на всех окружающих. Не думаю, что кому-то этим утром, в такое время захочется печалиться о чём-то. Ольга Дмитриевна: Не знала, что ты увлекаешься такой литературой. Семён: Просто захотелось вдруг почитать. Много слышал об этой книге. На самом деле эту книгу мне подсунул странный пионер, которого я не знаю, намекая, что я найду там что-то, связанное с произошедшим со мной и Леной в конце той смены. Дорога в белый дом назначена. Ольга Дмитриевна: Похвально. Искусство – вещь крайне познавательная. Особенно когда сидишь целыми днями на свежем воздухе и прохлаждаешься, в то время как подконтрольные тебе юниты-пионеры выполняют твои самые различные идиотские и не очень поручения. Семён: Если вы не против, я пойду до завтрака погуляю немного… Она призадумалась на секунду, словно придумывая мне какую-то очередную казнь, но, кажется, сегодня с утра её садистская фантазия работала не на всю мощь. Ольга Дмитриевна: Ладно, иди. На завтрак не опаздывайте. Она со мной на «вы»? Секунда ушла на то, чтобы понять – вожатая прекрасно догадывается, с кем я собираюсь сейчас идти гулять. Спасибо ей и на том, что не стала вспоминать вчерашнюю вечернюю историю. Опасаясь, что она вдруг может вспомнить что-нибудь из этого, я поспешно ретировался. *** Яркое солнце заливало всё вокруг своими золотистыми лучами. Лето в самом разгаре. Интересно, а какой сегодня месяц? Место? Год? Бессмысленно. Вопросы без ответов. Как бы я ни хотел этого, мне не дано найти что-нибудь, что сказало бы точно, в каком я времени. Единственное, что известно – юг СССР, скорее всего позднего периода. Никаких зацепок больше. Тем временем я уже подошёл к домику Лены. Дверь, кажется, закрыта. Стоит лишь постучаться… Лена: Сейчас, секунду. В домике послышались шорохи, шаги, дверь открылась. На пороге меня с лучистой улыбкой встречала Лена. Семён: Доброе утро! Я склонился к ней, поцеловав её в щёку и нежно приобняв. Лена: Доброе. Всё так же мило улыбаясь, ответила она мне. Семён: Не разбудил? Участливо поинтересовался я, заметив не застеленную постель за её спиной. Лена: Нет, я просто лежала вот. Спасибо, что зашёл. Семён: А я мог не зайти? Лена: Думаю, нет. Семён: Пойдём, погуляем перед завтраком. Сегодня день вожатая вроде как не собиралась сильно загружать. А, значит, всё время до вечера в нашем распоряжении. Лена: Здорово. Подождёшь немного, я уберусь, и пойдём? Семён: Конечно, о чём речь. Мы прошли в домик, Лена принялась быстро застилать постель, я аккуратно сел на кровать Мику, наблюдая за действиями девочки, лаская взглядом прекрасные изгибы её тела, украшенные строгой формой. Лена: Идём? Пока я постепенно трансформировался в созерцателя, она закончила с приборкой и внимательно уставилась на меня. Семён: Да, пойдём пока. *** На площади – ни души. Ранним летним утром не всем хочется встать как можно пораньше – уверен, большая часть лагеря спит. Но это совсем и не плохо – я не очень люблю шумные места с кучей народу, Лена, думаю, тоже. Лена: Что будем делать после завтрака? Семён: Я хотел для начала сходить на пляж. Думаю, до обеда там будет не сильно много пионеров. Лена: А давай потом на площадку сходим. Я давно в бадминтон не пробовала играть… Она замялась – наверное, стыдилась своего уровня игры, хотя ничего в этом действительно постыдного я не находил. Лена: Может, поучишь меня немного. Семён: Запросто. Я, конечно, тоже игрок не самый лучший, но бить попробую научить. Благодарная улыбка дороже любых слов. Мы пошли в сторону лодочной станции – полюбоваться на утренний пейзаж над речкой. Кстати, остров… Надо будет и его посетить сегодня-завтра. Я-то знаю, как Лена любит там бывать. Составлю ей компанию. *** На пристани всё так же было тихо и спокойно. Лишь плеск воды, постукивания лодок да тихий шёпот ветра над речкой. Лена села на пирс, свесив ноги к воде. Я устроился справа от неё. Лена: Как здесь здорово. А я даже не могу вспомнить, что произошло за этот год. Вообще ничего. Будто вот я лежу на кровати. Вбегаешь ты. Глаза закрываются. И мы выходим из «Икаруса». Она повернулась ко мне. Какой-то невнятный испуг читался в её мимике. Лена: Ведь я даже не вспоминала про всё это до тех пор, пока ты не пришёл. Мне просто было так тоскливо… Я погладил её по плечам, легонько приобняв и склонившись к ней. Она вновь опустила взгляд в воду. Лена: И как всё это теперь понимать? Как будто какой-то спектакль, честное слово. Семён: Спектакль, говоришь… Лена: А что? Семён: Да так… Спектакль… В детском саду спектакли устраивают, как правило. А мы с Леной, увы, уже не дети совсем. И проблемы порой совсем не детские… Наши размышления нарушил знакомый звук. Сигнал к завтраку. Я молча поднялся, протянув Лене руку. Она так же, ничего не говоря, приподнялась, разгладив юбку, взяла меня за руку, и мы пошли к столовой. *** Пускай шли мы с пристани довольно долго, ожидаемой толкучки в столовой, как ни странно, не наблюдалось. Тем лучше, решили мы и неспешно прошли к своему любимому столику у окна. Сегодня Лена была чуть менее веселой, но чуть более энергичной, чем вчера – в этот раз она действительно ела, а не клевала носом. Я с умилением смотрел на этот процесс. Однако, неплохо бы и самому поесть немного. С этой мыслью я запустил ложку в кашу с характерным звуком, слегка отгоняющим желание есть на какой-то период времени. Лене, кажется, с каждой минутой всё больше нравилось отсутствие посторонних вокруг. Увы, стоило мне об этом подумать, как шумная толпа пионеров оказалась у самого крыльца. Лена обречённо вздохнула – в кои-то веки не удаётся побыть одним. Раз так, стоит доесть да побыстрее покинуть эпицентр шума. И желательно вдвоём не попадаться на глаза вожатой – что она может выкинуть в очередной раз, неизвестно никому, тем более уж нам. *** Пять минут – и мы стоим на крыльце столовой в ожидании неизвестно чего. Семён: Ну что, сходим на пляж? Лена: Да, давай. Только мне надо за купальником. Семён: Мне тоже сейчас плавать не в чем. Лена: Где встретимся? Семён: Давай сразу на пляже. Лена: Хорошо. Буду ждать там. Или ты жди. С этой загадочной фразой она убежала в сторону своего домика. А мне предстоит зайти к себе и там взять плавки. Стоп! Плавки у вожатой. Как тут быть? / Развилка. Вариант первый / Шкафчик-то у неё на ключ закрывается. Надо её как-нибудь найти и аккуратно попросить… Словно заслышав мои мысли, Ольга Дмитриевна буквально выросла из-под земли передо мной. Ольга Дмитриевна: Ещё раз доброе утро, Семён. Семён: И вам того же. Ольга Дмитриевна, как раз хотел вас спросить. У вас не найдётся случайно плавок на меня? У другой вожатой подобный вопрос, по логике вещей, должен был вызвать бурю различных эмоций, от непонимания до негодования. Но Ольга Дмитриевна – не другая вожатая. Ольга Дмитриевна: Да, где-то в домике есть. Подожди меня здесь минут пять, сходим, я тебе дам. Семён: Хорошо. Она улыбнулась и зашла в столовую. Я присел на скамеечку на крыльце и принялся ждать её. *** Долго ждать действительно не пришлось – через пару минут она уже вышла из столовой. Ольга Дмитриевна: Пойдём, Семён. Я поднялся, и мы направились быстрым шагом к нашему домику. Ольга Дмитриевна: Семён, я должна тебя… вас предупредить. Я, конечно, всё понимаю, но то, чем вы вчера занимались там – на грани дозволенного. И вы должны понимать, чем что-то более… недозволенным вам, разумеется, заниматься здесь… Что бы вы не говорили мне, это недопустимо для порядочных пионеров. Я слушал молча, повесив голову. Последнее могло означать только одно – вожатая будет ещё более бдительной и в случае малейшего подозрения на «что-то более недозволенное» съест нас с потрохами. Ольга Дмитриевна: Ты всё понял, Семён? Она так властно растянула «Семён», что у меня аж мурашки по коже побежали. Семён: Да, да… Промямлил я в ответ. Вот так тряпка. Ольга Дмитриевна: В вашем возрасте вы уже должны понимать, что такое хорошо, а что такое плохо. Мозг отключается через 3… 2… 1… *** Дверь мягко скрипнула за моей спиной. Ольга Дмитриевна открыла шкаф, причём даже без ключа, и принялась осматривать полки на предмет наличия там плавок. Ольга Дмитриевна: Вот, держи. Протянула она мне искомый артефакт. Семён: Спасибо, Ольга Дмитриевна. Я наскоро откланялся и быстро покинул помещение – ещё один выслушанный такой монолог, и меня спасёт только лоботомия. *** На пляже – никого. Только один маленький силуэт в синеньком купальнике у самой воды в позе скучающего мыслителя. Лена: Где ты пропадаешь? Грустно спросила она. Семён: Давно ждёшь меня? Лена: Не очень. Но я думала, ты быстрее придёшь. Семён: Пришлось искать вожатую, чтобы дала мне плавки. Лена: Ясно. Ну что, пошли плавать? / Развилка. Вариант второй / Сам небось справлюсь с этим. Лишний раз иметь дело с вожатой после вчерашнего вечера не пристало. Лишь бы шкафчик не был закрыт, будем надеяться на это. *** Моё чутьё меня, к счастью, не обмануло – шкафчик вожатой действительно не был закрыт, что очень странно. За поиском плавок я и не расслышал, как дверь тихонько скрипнула за моей спиной. Пионер: Ай-ай-ай, порядочный пионер называется. Роется в вещах вожатой, хо-хо! Я бы и не испугался, если бы не столь внезапное его появление в столь щекотливый момент. Семён: Опять ты? Пионер: Пришёл поглядеть на это непотребство. А ведь с виду – прилежный парень… Ему действительно посоревноваться бы в мастерстве ехидности с нашей медсестрой. То-то было бы зрелище. Кстати, он ведь не зря мне ту книгу подсунул. Может, стоит что-нибудь спросить про неё? Словно прочитав мои мысли, он улыбнулся. Да так, что меня аж передёрнуло. «Ну у тебя и рожа!» Может, не стоит? / Развилка. Вариант первый / (тру) Семён: А к чему всё-таки ты мне эту книгу дал? Пионер: Какую эту? С наигранной невинностью спросил мой собеседник. Я кивнул ему в сторону лежащего на столе тома Митчелл. Пионер: Ах, эта… Меня снова дёрнуло от этой омерзительно наигранной интонации. Он в театре юного зрителя, что ли, играл когда-то? Пионер: Да я просто хотел донести маленькую мысль. Я склонился к нему, словно боясь не расслышать, хотя говорил он всегда на удивление чётко и чисто, как заправский диктор. Пионер: Не ты первый, не ты последний. Семён: Что? И как это связано? Пионер: Никак. Он напоследок нагло, даже злобно усмехнулся и быстро вышел из домика, оставив меня в состоянии полнейшего шока смотреть в стену, предпринимая бесплодные попытки собрать мысли в кучу. / Развилка. Вариант второй / (гуд) Пионер: Какой-то ты неразговорчивый совсем. Семён: Мама в детстве учила с незнакомцами не разговаривать. Пионер: Ну извини, представиться не имею возможности. А раз ты так настаиваешь, я, пожалуй, пойду. Но на твоём месте я бы не отказывался от помощи, если предлагают. Семён: Стой! Закричал я, но, как и ожидалось, его уже и след простыл. / Конец развилки / Что он опять хотел этим сказать? Чего он добивается? Непонятно, бессмысленно, даже страшно. Но не проясняет ни на долю ни произошедшее, ни происходящее. Я пожал плечами, положил сложенные плавки в карман, аккуратно прикрыл шкафчик и вышел из домика, предусмотрительно закрыв его на ключ. *** На пляже – никого. Только один маленький силуэт в синеньком купальнике у самой воды в позе скучающего мыслителя. Семён: Долго ждёшь? Лена: Нет, только что пришла. Пойдём плавать? / Конец развилки / Семён: Одну минуту. *** Стоило лишь переодеться, и вот мы уже плещемся в воде. Хотя, конечно, плещемся – громко сказано: Лена так медленно заходила в воду, словно та была и вовсе ледяная, хотя эта речка, как по мне, всегда была на удивление тёплой. Пока Лена стояла, оглядываясь по сторонам, я проплыл вокруг неё пару раз. Она с удивлением следила за мной. Семён: Подвижные игры, думаю, не твой конёк. Лена: Нет, почему… Не знаю, я привыкла, когда всё тихо и спокойно. Семён: Ну так давай тихо и спокойно поплаваем. Конечно, эти сумбурные движения во все стороны в пределах десяти метров друг от друга действительно плаванием обозвать было бы в корне неправильно. И всё же тёплая вода, яркое солнце и чистое небо удивительно легко разгоняли тучи в душе, заставляя двигаться быстрее и быстрее, по-новому взглянуть на мир. Подумать хотя бы о Лене… Почему она всегда такая печальная? Я, конечно, всё понимаю, но ведь ей не так уж и плохо живётся – сама по себе она прекрасна, как внешне, так и в душе, у неё есть я, и… Вот тут, возможно, и кроется загвоздка. Нам так тяжело жить сегодняшним днём, не думать о том, что будет завтра. А что завтра – нам не дано узнать, и это заставляет снова и снова волноваться. Из-за того, что будущее столь туманно. Лена остановилась в полуметре от меня. Я подался чуть-чуть вперёд и охватил её сзади. От неожиданности та ойкнула. Семён: Куда смотришь? Ласково спросил я её, заглянув вперёд через её плечо. Лена: Туда… Прошептала она в ответ, кивнув головой в сторону острова. Семён: Сплаваем туда потом? Лена: Было бы здорово… Я люблю этот остров. Семён: Я помню. Я нежно погладил её по плечам. Она замялась. Лена: А если кто-нибудь нас тут увидит? Семён: И что с того? Ульяна: Действительно. Лена подскочила от неожиданности. Я обернулся – за нами стояла Ульянка, улыбаясь шире собственного лица. Семён: Эх ты, козявка! Вяло брызнул я в её сторону рукой. Делать этого явно не стоило – как говорить, так и брызгать. Стоило мне развернуться к Лене, как в спину полетела куча брызг. Всё бы ничего, но стоило мне повернуть голову в сторону источника, как вода тут же забилась в ухо, а при попытке прочистить его – ещё и хорошенько ударила по глазам, отчего я едва не потерял координацию, оказавшись на пару секунд под водой. Семён: Ульяна, чтоб тебя! Проорал я, поднимаясь со дна. Лена стояла в паре метров за мной, глядя на Ульяну до ужаса серьёзным взглядом – наверное, тоже попала под огонь. Ульяна вовсе не замечала этого, продолжая смеяться надо мной – то выражение лица, с которым я всплыл, действительно было достойно какой-нибудь карикатуры, над которой многие бы посмеялись. Ульяна: Кто тут козявка? А этот задор заразен. Семён: Может, я неясно выразился? Задал я каверзный вопрос, подготавливая решающий удар. Ульяна: Что? Вместо ответа я что есть силы махнул руками, буквально заживо погребая Ульянку под толщей воды. Лена: Ребята, может, хватит? Ульяна: Ах ты, ты, ты! Странно, как вода вокруг её ещё не закипела, ибо Ульянка была близка к тому, чтобы расплавиться от ярости. Семён: Всё, хватит. Это может продолжаться вечно. Поставив точку в нашей игре, я посмотрел на Лену. Внезапное появление Ульяны заставило её понервничать, да и теперь, когда мы на пляже вовсе не одни, пора бы и заканчивать наше плавание здесь на сегодня. Я протянул ей руку, и мы пошли к берегу, обдаваемые сзади новыми порциями брызг – девочка-электровеник была недовольна столь быстрым окончанием битвы. Как оказалось, Ульянка пришла сюда не одна. Что вполне закономерно. Алиса стояла на берегу, с ехидной улыбкой держа в руках явно не один комплект формы. Чья же ещё форма у неё, гадать не приходилось. Алиса: Вы уж извините, что помешали вам уединяться. Нагло извинившись, она отвесила нам поклон по пояс. Семён: Отдай форму. Алиса: Какую форму? Сама невинность. Лена: Нашу форму. Алиса: А причём тут я? Семён: У тебя в руках наша форма. Просто отдай её нам. Алиса: Ах, это ваша форма! Я же не знала… Я было протянулся забрать у неё форму… Алиса: А волшебное слово? Семён: Ты издеваешься? Она начинала выводить меня из себя. Алиса: Ой, какой сегодня ветер сильный! С этими словами наша форма отправилась в полёт в сторону воды. Спасти её мне бы не удалось уже при всём желании. Я перёвел на Алису взгляд, полный ненависти. А вот она явно была собой довольна. Семён: Аааааа-аааа-аааааа! Закричал я не то на неё, не то куда-то в сторону, бросаясь за формой. Хорошо, хоть ничего ценного в ней не было, по крайней мере у меня. Пока я бежал к одиноко белеющим посреди блестящей водной глади рубашкам и гордо покачивающимся рядом с ними на волнах алыми полотнищами галстукам, на берегу, кажется, разыгралась настоящая драма с участием Лены и Алисы. Лена: ... а если бы там что-нибудь было? Алиса: Ну не было же. Лена: Как же ты меня достала! Надо побыстрее спасать ситуацию, пока это не вылилось во что-нибудь более серьёзное! Я мигом сгрёб форму в охапку и выбежал на берег, занимая позицию строго между девочками. Семён: Алиса, ты вообще думаешь, когда что-то делаешь? Алиса: Какие вы оба зануды! Словно махнула на прощание хвостом и ушла. Лена: И вот так уйдёт? Я не могу больше это терпеть! Семён: Лена, спокойно. Ты же понимаешь, что Алиса есть Алиса. Ссора – не выход, на горячую голову можно что угодно сделать. Пусть идёт, потом разберёмся. Лена: Ладно… а как быть с формой? Семён: Как, как, сушить. Одевать её такую явно не вариант. Хотя как хочешь. Лена: Здорово. Пойду по лагерю в купальнике. Нет, спасибо, я лучше здесь посижу. Семён: Я с тобой. Мне в плавках разгуливать тоже не очень хочется. Немного отойдя от берега, мы разложили мокрую форму сушиться на траве, а сами сели рядом, периодически поглядывая в сторону вещей. Мало ли что Алиса ещё с ними сделать может. Я одного не понимаю – Алиса знает, что злая Лена – бочка чистого нитроглицерина, рванёт, только дай повод. Зачем она это делает? Надо бы поговорить с ней как-нибудь, объяснить, что ни к чему хорошему это не приведёт. Лена же смотрела в сторону играющих в воде двух рыжих хулиганок, словно желая испепелить их взглядом. И я понимал её – выходки Алисы становились всё более и более невыносимыми. Ещё немного – и… Нет, нужно будет что-то предпринять. Определённо… Время до обеда ещё есть. Можно и полежать немного. Я с удовольствием откинулся на мягкую травку за моей спиной и прикрыл глаза… *** Что-то определённо не так... Моя… комната? А кто… В КРЕСЛЕ?! Пионер: Эта сделка достаточно выгодна для каждого. Твоё решение? …: По рукам. Сердце словно готово выскочить из груди, дыхание заходится – рядом с тем самым пионером, сидящим в моём кресле (а это был точно он, его выдавал как минимум голос), из ниоткуда появился ещё один. И почему-то я точно знаю… что это я и есть. Пионер: Место назначено. Встретимся там. …: Хорошо. Но как?.. Пионер: Я дам знать. Как минимум пару раз. Впервые я познакомился с этим жутким чувством, словно тебе катастрофически не хватает кислорода. Вдохнуть – никак, область видимости словно сужается. Кричу, но не слышно и писка. А затем всё утопает во тьме… *** Лена: Семён, Семён, ты чего? Я резко вскочил. Слишком резко. Лена в этот момент склонилась надо мной, и, как результат – звонкий стук, отбитые лбы, куча приятных эмоций. Семён: Чёрт, прости, я не… Лена: Что с тобой? Ты спал? Семён: Да, я… Лена: Ты что-то странное шептал. Про какое-то место, про встречу. А потом… Она бросилась мне на шею, зарыдав. Я понять никак не мог, что творится здесь. Лена: Что происходит, Семён? Семён: Я… я не знаю, Лена, я просто спал. Что бы этот сон не представлял из себя, нельзя, чтобы она волновалась из-за этого. Нет! Семён: Не думай ни о чём, это просто сон. Просто сон… Лена: Ладно. Больно, кстати. Потёрла она ушибленный лоб. Мой тоже пострадал. Семён: Я не хотел, извини. Лена: Ничего, пройдёт. Сейчас должен быть обед, форма почти высохла. Можем пока переодеться. Семён: Отличная мысль. Придём в столовую пораньше. *** Тихим шагом, держась за руки, вдвоём мы шли в сторону площади. Лена молчала, а меня распирало изнутри – все мои мысли непонятным образом оказались заняты этим сном. Что он мог значить? Просто глупый сон? Вполне возможно, но что, если нет? Что я делал там? Какая сделка, какое место? И как тот пионер связан с этим? Я бы не придавал этому столь большое значение, если бы не сам этот пионер – он-то прекрасно знал, что представляет из себя этот лагерь, это ярко выражено в его поведении. Но если рассматривать этот сон как, скажем, видение, то что это всё могло значить? Что за сделка? Где это место? И когда мы должны были там встретиться?! У меня абсолютно никаких идей нет. Ни о чём думать не могу. Так и получается – не могу думать о том, о чём пытаюсь думать. И не имею никакой возможности переключиться на что-либо другое. Страшный бардак в мыслях пугает, заставляет ужаснуться действительности. И сейчас я испытываю нечто подобное… Лена, кажется, тоже задумалась, выглядела она крайне напряжённо, словно сдерживаясь от того, чтобы не сорваться на истерику, плач. Что с нами не так? Дойдя до самого Генды, мы на секунду остановились. Таково здешнее негласное правило передвижения по лагерю – продолжать движение от Генды без остановки запрещено. От очередной порции рефлексий нас спас сигнал к обеду. Лена, словно торопясь куда-то, быстрым шагом пошла в сторону столовой, я чуть ли не волочился по земле, влекомый ею. *** А что в столовой? В столовой всё неизменно. Те же столы, стулья, та же бессменная шумная толпа пионеров, то ли поглощающих пищу, то ли занятых вообще неизвестно чем. Мы проследовали к ставшему уже своим столику. Лена: Ты тоже думаешь об этом? Семён: Да, но… Мне кажется, это не заслуживает такого внимания. Лена: Но я всё равно волнуюсь, Семён! Мне так стало страшно… Семён: Но это же был просто сон. Лена: Просто сон. Знаешь, что мне снилось в ту ночь? Я не на шутку встревожился. Что такое она может рассказать сейчас мне? Лена: Мне снилось, как мы шли куда-то по дороге. Всё шли и шли, одни, ночью. Мне было так страшно, я просила остаться, но ты не слушал. А потом… Она отвела взгляд, словно сейчас вновь расплачется. Лена: Потом ты ушёл… и я осталась одна. А когда проснулась… Лена не выдержала, слёзы побежали по её щекам, она отвернулась в сторону окна. Семён: Прошу, не надо. Лена, это не стоит того, слышишь! Лена: Не стоит, не стоит… Я так боюсь… Ей едва удавалось сдерживать истерику – губы дрожали, то и дело закрывала глаза, стараясь не пускать слёзы. Мне вдруг самому захотелось плакать – я просто не мог наблюдать, как она страдает. Семён: Серьёзно, прошу, не надо. Не надо, слышишь? Мы сейчас в любом случае ничего не сделаем, а просто так плакать – бессмысленно. Лена: А какой смысл не плакать? Семён: … И мне даже нечего было сказать ей в ответ. Лена: Ладно, давай поедим и быстрее пойдём отсюда. Мне так хочется побыть где-нибудь в тишине. Где нет никого. Семён: Хорошо. *** Еда была сметена нами буквально минут за десять – в этой суете просто невозможно было находиться. Лена крепко ухватилась за мою руку, и мы побежали к её домику. Нам нужно было уединиться хоть на чуть-чуть. *** Тишина, спокойствие. Лишь пение птиц за окном, лёгкое дуновение ветра да успокаивающий шелест деревьев в близлежащей чаще. Волнение отступает посекундно – вот его как и не бывало. Лена прилегла на прохладную кровать, с облегчением вздохнув – наконец-то хоть какой-то покой. Семён: Что теперь? Лена: Я не знаю. Так хочется думать, что это всё – бред, что мы всё это напридумывали. Семён: Так и надо так думать. Так оно и есть. Я думаю… Лена: Я не хочу, чтобы это повторялось хоть как-то, я не хочу терять тебя. Я же не смогу теперь одна… Семён: Думаешь, мне легче? Я так же не смогу, и поэтому говорю – не стоит думать об этом. Мы не в силах изменить что-либо, предугадать… Надеюсь, ничего этого не будет. Лена: Я тоже хочу в это верить. Семён: Не против? Я аккуратно лёг на краю кровати рядом с ней, обнимая её рукой, словно пытаясь оградить её от этого всего. Она не должна страдать хоть чуть-чуть, пока я рядом. Лена: Как хорошо, что у меня есть ты. Ты же меня... защитишь? Семён: Обязательно. Я сделаю всё, что смогу, чтобы это всё закончилось так, как оно должно кончиться. Лена: Я так люблю тебя, Семён… И всегда любила. Мне так страшно, что вдруг… Всё это, словно прекрасная сказка, закончится… Семён: Знаешь, когда читаешь сказку, всегда видишь, сколько страниц до конца. Лена: Да… Она прижалась ко мне вплотную, дыша мне в грудь, упираясь в неё носом. Хвостики лезли мне в лицо, но я не стал даже пробовать убрать их – она так мило устроилась, что я не мог и позволить себе потревожить её. Я словно чувствовал её саму – её дыхание, её тепло, слышал стук её любящего сердечка. Будто с каждым его ударом волны любви охватывали всё вокруг, а я… Я резонировал, усиливая это во сто крат. Так мы и лежали, двое любящих сердец – я и она, будто одни в этом мире, будто нет никого и ничего, кроме нас двоих… *** Не знаю, сколько мы так лежали. Сколько бы так лежали ещё, если бы в один момент меня, полуспящего, не привёл в чувство скрип входной двери. Двери сами по себе не скрипят. Как можно осторожней, стараясь не разбудить спящую Лену, я подошёл к двери и выглянул наружу. В метрах десяти быстрым шагом в сторону площади шла знакомая фигура в форме и хвостами-плавниками. Я догнал её в два прыжка. Семён: Ты заходила? Алиса: Я хотела ей кое-что передать, но потом увидела вас. Попозже зайду. Ой, что она только могла напридумывать… Семён: Что бы ты там себе не придумала… Алиса: А что придумывать? Всё же и так понятно. Семён: Куда пойдёшь теперь? Вожатой жаловаться? Алиса: Зачем? Искренне удивлённо посмотрела она на меня. Кажется, мои мысли ушли в несколько иную сторону, нежели её. Но всех людей в мире понять невозможно. Семён: И правда, зачем? Алиса: Нет, если ты, конечно, хочешь… Семён: Не надо. Алиса: Ладно. Зайду к ней вечером. Хотела сказать ей… Алиса засмущалась. Эта реакция заставила меня чуть ли не ужаснуться, настолько это поведение было нехарактерно для неё. Семён: Что? Алиса: Ничего серьёзного. Я пойду… / Развилка. Вариант первый / (гуд) Семён: Алиса, подожди. Алиса: Ну что ещё? Семён: Я же всё равно потом спрошу у Лены, что ты ей скажешь. Поделись, если не слишком личное. Алиса: ... Я хотела извиниться... Вот это номер. Алиса и извиниться – эти понятия вообще могут хоть как-то сочетаться? Алиса: За тот случай… на пляже. Мне даже стыдно. Немного. Семён: Ну… тогда… Я даже не мог подобрать слов, что сказать ей – одобрить, поддержать – но это всё прозвучало бы неестественно, глупо. Семён: Хорошо. Я рад. Как раз хотел тебе сказать об этом… Алиса: О чём? Семён: Что не стоит слишком сильно в её сторону зарываться. Алиса: Буду знать. И прости… За тот случай. У умывальников. Семён: Хорошо. / Если рассказывал вожатой про Алису / Семён: Ты прости, что нажаловался. Алиса: Ладно. / Развилка. Вариант второй / Семён: Послушай. Алиса: Что ещё? Семён: Я хотел попросить тебя. Твои проделки и шуточки меня практически не трогают. Но вот Лена реагирует на них очень резко. И поэтому я прошу тебя – не трогай её, хотя бы потому, что может и в ответ когда-нибудь прилететь, мне бы этого не хотелось. Алиса потупила взгляд. Она и сама понимает, во что в итоге это может вылиться. Семён: И ты это прекрасно знаешь. Алиса: Да, я… Я и шла, чтобы извиниться. Но вы там… Семён: Зайди тогда к ней вечером. Или завтра, если её не будет дома. Алиса: Хорошо… / Конец развилки / Алиса: Я пойду. Пока. Прошептала она, развернулась и пошла в сторону площади. А я всё стоял и смотрел ей вслед, пока её алый галстук не скрылся за поворотом. И какие же вы все странные… Лена, кажется, даже не заметила моего минутного отсутствия – словно котёнок, свернувшись клубочком, тихо посапывала на кровати. Места рядом мне уже не осталось, поэтому я просто сел на край кровати, стараясь не потревожить её сон, и стал разглядывать её, обводя взглядом её лицо, плечи, руки… Это джек-пот, Семён. И ты прекрасно знаешь, насколько он ценен. Странное создание – человек. Вчера это было пределом твоих мечтаний, немыслимо, ты был готов пожертвовать ради этого всем… Сегодня мечта стала привычной вещью, ты не смотришь на это уже так, как смотрел вчера, когда это была всего лишь мечта. Так и здесь – в начале первой смены я и представить не мог, с кем сведёт меня судьба. Сейчас, пусть разум и понимает, что это высший дар, сердце уже принимает её за должное. Словно так было всегда, словно и не было одного меня – мы были вместе всегда… *** Мы тратим почти всё время, отведённое нам на жизнь, на то, что нам не нужно. Столько времени порой уходит лишь на осознание того, зачем мы здесь, и что нам нужно для счастья. Неудивительно, что в конце пути мы оборачиваемся, смотрим назад, а в глазах словно немой вопрос – чем я занимался всё это время?! Такой мыслью я предварил для себя попытку разбудить Лену. Семён: Проснись, соня, хватит спать. Нежно прошептав ей на ушко, аккуратно потрепал за плечо. Лена: Ммм… Сёма… Она повернулась на другой бок, не открывая глаз. Семён: Ты так и будешь спать? Лена: А… Семён: Скоро уже ужин. Мы же столько хотели всего сделать… Лена: Точно! Лена вдруг довольно резво поднялась. Лена: Сколько уже времени? Она глянула на часы, стоящие на столе у самой кровати. Лена: Пять… Куда мы успеем теперь? Семён: Куда угодно. Ты же хотела в бадминтон поиграть. Лена: Да, давай. Только переоденусь, и пойдём. Я быстро поднялся, отойдя к двери, и с невозмутимым видом уставился в неё. Не стоит смущать девочку. Лена: Стесняешься? Спросила она с ехидным смешком. Семён: Да нет, я… Не знаю, почему я так действительно волнуюсь. Будто ничего тогда и не было… Пока Лена переодевалась, я вновь задумался. Что впереди? И как она теперь действительно относится ко мне и к… Лена: Я готова. Пионерская форма сменилась тонкой белой футболкой и узкими серыми шортиками, как нельзя лучше подчёркивающими прелести её фигуры. На пару секунд я снова выпал из реальности, не в силах оторвать свой взгляд от неё. Лена хихикнула. Лена: Долго будешь меня взглядом раздевать? Семён: А… Я не… Она лукаво подмигнула мне. Что точно она хотела этим сказать, не знаю. Семён: Пойдём? Лена: Ага, идём. Ой, подожди. Семён: Что? Лена: Надо Славю найти, спросить, где инвентарь взять. Семён: Хорошо, тогда стоит пошевелиться. *** К счастью, Славя проблем нам не доставила – она о чём-то разговаривала с вожатой у крыльца домика последней. Мы быстро подошли к ним. Лена: Добрый день. Славя: Привет, Лена. Семён: Славя, мы тебя искали. Лена: Хотели в бадминтон поиграть. Славя: А, да, там сегодня уже кто-то играл. Инвентарь должен быть в зале. Семён: Тогда мы пойдём. Спасибо. Славя: Да не за что! Всё это время Ольга Дмитриевна как-то странно, с прищуром смотрела на нас, словно пытаясь то ли что-то вспомнить, то ли разглядеть на наших лицах. Почуяв неладное в этом пристальном взгляде, который не сулил ничего хорошего, я легонько потянул руку Лены, давая знак, что нам бы пора уже и идти. *** На спортплощадке – куча народу. Тут и там снуют пионеры всех возрастов и полов. Футбольное поле буквально кишит любителями активного спорта. Лена: Подожди здесь, я на секунду. Прежде, чем я успел ответить, она проскочила в серое невысокое здание по правую сторону от нас. Кажется, спортзал. Я вернулся к созерцанию поля… и едва успел уклониться от летящего прямо в мою многострадальную голову мяча. Взгляд мгновенно выцепил в толпе ярко-красную невысокую фигурку с золотой аббревиатурой страны Советов на груди. Улыбка до ушей – ну кто ещё мог пнуть? А я что? Я примерился и пнул по мячу с твёрдым намерением вернуть отправителю. Да, после стольких лет моя точность явно упала – мяч полетел совершенно в другую сторону. Прямо в ворота чьей-то команды. Пока малышня разбиралась, откуда же прилетел этот мяч, засчитывать ли его, Лена уже вернулась, держа в руках пару воланчиков и ракеток. Улыбаясь, протянула мне одну. Лена: Пойдём на площадку. Я проследовал за ней. *** Лена: Ну что, как будем тренироваться? Семён: Для начала попытаемся научить тебя попадать по воланчику. Смотри. Слегка замахиваешься, подкидываешь на пару метров, замахиваешься полностью. И бьёшь. Дабы не быть голословным, я продемонстрировал ей весь процесс. Со звонким шлепком и свистом воланчик угодил в сетку. Лена: Здорово получается. Семён: Ничего сложного, сама попробуй. Первый блин – комом. Воланчик упал на землю раньше, чем Лена попыталась ударить его. Семён: Давай ещё разок. Уже во второй раз у Лены получилось попасть, но ударила она совсем слабо, и воланчик пролетел буквально пару метров. И даже такая маленькая победа зажгла в ней азарт. Она быстро подскочила к воланчику, подобрала его и снова подкинула. Фью – первый пошёл. Лена: Ты видел, видел? Получилось! Закричала она мне, искренне, словно ребёнок радуясь удачной подаче. Семён: Вот видишь! Давай встану на той стороне, буду их обратно подавать. Я быстро занял позицию, противоположную Лене, подобрал поданный ей и мной воланчики, вернул их на подачу. Она в ответ со второй попытки пустила в мою сторону ещё один. Я в свою очередь неожиданно ловко перехватил его на лету и тут же вернул Лене. Девочка по-настоящему вошла в раж – через полчаса она уже без проблем подавала почти каждый первый. Конечно, для неё это не прошло бесследно – лицо блестело от пота, дыхание участилось, щёчки покраснели, а грудь то и дело учащённо вздымалась. Не в силах уже говорить, она попыталась жестами объяснить мне, что больше так не может, и устало присела на краю корта, прислонившись к сетке спиной. Я сел рядом с ней. Семён: Умница. Вот и подавать научилась. Лена: Ага. Тяжело дыша, ответила она мне. Семён: Ладно, отдохни немного. Ты здорово постаралась. Кажется, она в ответ попыталась сказать что-то вроде «спасибо», но, не успев набрать воздуха, закашлялась – увы, пока не в лучшей спортивной форме. Я не стал её трогать, просто сконцентрировал свой взгляд на ближайшем к площадке дереву, одиноко стоящему вдали от леса. Зато вся земля вокруг принадлежит ему. Но ведь ему так одиноко. Знают ли деревья, что такое одиночество? Не могу сказать за них. Зато сам я знаком с одиночеством слишком близко. Не каждому такое дано. И я бы не пожелал этого даже своему врагу. Всё хорошо лишь в меру, и многолетнее затворничество не приводит ни к чему хорошему. Лена: Продолжим? Лена уже пришла в себя и вновь умоляюще смотрела на меня. Семён: Может, попробуем сыграть? Подавать ты уже умеешь. Лена: Давай. Мы поднялись и быстро разошлись по сторонам корта. Семён: Смотри. Твоя задача – пустить воланчик так, чтобы он коснулся моей части корта. Если он падает на чью-то сторону – соперник получает очко. Если он падает за линией – очко получает соперник того, кто последний раз коснулся волана перед падением. Если ты теряешь волан, подача переходит сопернику. Разрешается подавать два раза, две проигранных подачи – очко сопернику, и волан переходит к нему. Игра идёт до… пятнадцати очков для мужчин и одиннадцати для женщин, если не ошибаюсь. Но пока просто потренируемся. Я отдал воланчики ей. Семён: Подавай первая. Ах да, ещё – подавать надо во-он с той линии. Я попытался пальцем показать ей линию подачи. Впрочем, Лена и сама сообразила, куда нужно встать. Подброс, замах, удар… Воланчик удивительно точно летит прямо на меня. Я должен отвечать! Главное – аккуратно, тут речь не о том, чтобы обыграть соперника, а о том, чтобы научить его держать удар. И первую подачу Лене удалось отправить обратно. Семён: Смекаешь! Крикнул я ей, перебегая к месту удара. Пжжж – белая пуля опять летит в её сторону. На этот раз Лене попасть не удалось. И тем не менее, очко уходит ей – не знаю, чем я думал, когда бил так сильно. Семён: Здорово, давай ещё! Лена разыгралась не на шутку – только когда счёт стал 5:2 в её пользу, до меня начало доходить, что соперник вовсе не тот, которому стоит поддаваться. Хотя я и сам далеко не лучший игрок… Грязная подача – воланчик падает прямо ей под ноги. Ещё одна – почти вылетел за поле. Но почти – не считается. Как бы я не старался, Лена играла ничуть не хуже меня, и через минут пятнадцать счёт стал 10:10. Решает один удар. Семён: Десять – десять. Последняя подача. Волан у Лены. Замах… сетка. Она заметно нервничает. Может, не стоит всё так всерьёз воспринимать? Второй удар – воланчик отправлен в полёт. Траектория навесная и до невозможности простая на контрудар. А сама Лена встала совсем близко к сетке… Вот только это вопрос совсем не простой. / Развилка. Вариант первый / Я уже сказал, что не буду поддаваться! С тихим стуком воланчик приземляется за её спиной. Лена упала на колени, выпустив ракетку из рук. Идиот. Семён: Лена, ну ты чего? Лена: Я уже поверила, что смогу выиграть. А ты… Ты и так поддавался мне. Семён: Ты что, правда так расстраиваешься из-за игры? Лена: Я только решила, что у меня что-то получается. Это уже ни в какие рамки не лезет. Семён: Для человека, который пару часов назад и подавать толком не умел, ты сыграла просто прекрасно. Ульяна: Лена, чего слюни распустила? Только сейчас мы заметили, что за нами наблюдала огромная толпа пионеров. И Ульянка впереди всех. Лена: Вы… давно здесь? Ульяна: Минут пять. Нормально играешь, зачем же ныть? Лена: П-правда? Семён: Правда. Я после первой подачи поддаваться перестал. Лена поднялась с колен, перестала шмыгать носом и улыбнулась мне. Лена: Спасибо тебе, мой… тренер. Со стороны толпы раздалось приглушённое хихиканье. Ситуация оказалась ну очень неловкой на первый взгляд. Сигнал к ужину пришёлся как никогда вовремя. Ульяна: Кто последний, тот… Окончание фразы скрылось вместе с Ульяной и шумной толпой малышни за углом спортзала. Семён: Эх, дети, дети. Никаких забот, никаких проблем. Лена: А мы тут вкалываем как проклятые. Семён: Здесь – нет. На то и лагерь. / Развилка. Вариант второй / (гуд) Между её радостью и чувством собственной важности я выберу первое. Ах, какой неаккуратный у меня удар! Небрежно отбитый волан уходит в сторону… и влетает в сетку прямо перед Ульянкой, наблюдающей за игрой со стороны поля. Толпа ликует, по результатам личного зачёта сборная СССР по бадминтону обыгрывает сборную будущего со счётом 11:10. Виват победителям, виват сынам Отчизны! Ульяна: Девчонке продул, девчонке продул! А проигравшего ждёт позор и унижение. Семён: Хочешь – сама с ней сыграй, я посмотрю на это. Протянул я ракетку в сторону Ульянки. Ульяна: Ещё чего! Я в бадминтон не играю! Семён: Сдрейфила. Кто бы сомневался… Простейший способ зацепить её, и, как всегда, самый эффективный. Однако матчу с победителем не суждено было состояться – сигнал к ужину предоставил Ульяне шикарную возможность молчаливо признать своё поражение и как можно быстрее убежать в сторону столовой. Спустя буквально несколько секунд мы остались на поле вдвоём. Семён: Классно отыграла. Лена: Спасибо. Может, ещё не всё потеряно. Семён: Ты только что обыграла меня. Да у тебя ещё всё впереди! Лена: Было бы здорово. Проигранный матч – ничто по сравнению с её благодарностью. А желудку вообще фиолетово – победа, поражение – он всё равно недовольно ворчит. Лена: В столовую? Заботливо спросила она, заслышав серенаду умирающего кита в исполнении моего организма. Семён: Пойдём. / Конец развилки / После такой игры не стоит опаздывать. Голод – не тётка, в лес не убежит. Что за идиотская пословица? А, нет, она не так звучит. *** Полная столовая народу, как, впрочем, и ожидалось – больше половины лагеря прибежало сюда прямиком с поля вслед за Ульянкой. Мы вошли одними из последних. Лена всё ещё не пришла в себя после нашего матча – до сих пор раскрасневшаяся, запыхавшаяся, она уселась напротив меня за наш стол. Ни на что другое, кроме как на еду, мы и не отвлекались – столь длинная тренировка по-настоящему вымотала, голод становился невыносимым. Поэтому мы сконцентрировались на том, чтобы как можно быстрее избавиться от этой неприятной пустоты в желудке. *** Десять минут – и, уставшие, мы развалились на стульях в ожидании друг друга. Даже и мысли о том, чтобы встать и пойти куда-то не было – зачем? Тут и так хорошо. Семён: Что насчёт сгонять сегодня на остров? Лена: Я ду… Шурик! Семён: Что Шурик? Лена: Он же вроде как в той смене в шахтах потерялся. Как сегодня? Семён: Шурик, стой! Кибернетик, словно робот, на шарнирах повернулся вокруг собственной оси и уставился на нас искренне непонимающим взглядом. Семён: Ты куда собрался? Шурик: Да я так… Его глаза заметались на меня, на Лену, куда-то в сторону выхода. Намерения в миг прояснились. Семён: В старый лагерь собрался? Не знаю, почему я вдруг решил играть в открытую. Шурик: С чего ты взял?! Семён: Да или нет? Шурик: Да, но… Семён: Ты никак с утра собирался? Шурик: Оборудование утром перетаскивали с площади же. А потом Серёга предложил идею с выпрямителем переменного в… а ты откуда всё это знаешь?! Семён: Догадался. Я тебе советую туда не ходить вообще, понимаешь? Шурик окончательно перестал понимать меня, понимать происходящее вокруг и просто остановил свой взгляд на мне, словно пытаясь прочесть в моих мыслях, как же мне так просто удалось раскрыть его бесхитростный план. Увы, рождённый кибернетиком телепатией не обладает, и Шурик, не сумев проникнуть своими мыслями в мои, продолжая нервно подёргивать галстук, развернулся и медленным шагом, так, словно в любую секунду в спину может прилететь предательская пуля, направился к выходу из столовой. Семён: Одной проблемой меньше. Так выразил я Лене основную мысль насчёт этой сценки. Лена: А я только сейчас и вспомнила про него. Семён: Это хорошо, что вспомнила. Глядишь, теперь точно вечер свободный будет. Лена: Здорово. Семён: А то. Лена: Тогда, может, до острова сейчас и сплаваем? Мне только переодеться. Семён: Я только за. Мне бы ещё подняться со стула… Я предпринял попытку придать телу вертикальное положение. Удалось мне это сделать только с третьего раза. Поднявшись и потянувшись, подал Лене руку, помогая ей оторваться от стула – она устала как минимум не меньше моего. Лена: Пойдём. *** Яркое, цвета зрелого апельсина солнце встретило нас своими закатными лучами у пристани. Свежий ветер с реки идеально дополнял вечернюю атмосферу этого места. Лена: Красиво как… Семён: Так, нужны же вёсла. Лена: Сейчас схожу за ними, жди здесь. Семён: Я и сам могу. Лена: Проще самой сходить, чем объяснять, где они лежат. Лена хихикнула и на носочках побежала по пирсу к зданию лодочной станции. Я сел на дощатый помост и принялся ждать её. За весь день я так и не удосужился подумать над словами того пионера. Чего он добивается, в конце концов? Странно всё это. Я окончательно запутался в догадках о природе его действий. Настолько, что даже не расслышал, как Лена, постукивая вёслами, подкралась сзади и закрыла мне глаза. Лена: Кто у нас тут? Семён: Ну, наверное… Лена? Лена: Не мог притвориться, что не узнал? Семён: Да ладно тебе. Детские игры. Лена: Опять ты за своё. Такой взрослый весь. Семён: Какой есть. Лена: Я думала, нет человека скучнее меня. Семён: Ну что ты опять придумываешь себе? Лена: Глупенький. Я же шучу. Семён: Смешные у тебя шутки. С долей сарказма в голосе ответил я. К моей радости, Лена его не заметила. Лена: Ну так что? Улыбнулась она и протянула мне вёсла. Семён: Я только тебя и жду. Залезай. Лена подмигнула мне и села в ближайшую к нам лодку. Я подал ей вёсла, а затем спустился сам. Семён: Ну что, поехали! Попытался я как можно точнее спародировать Гагарина, вплоть до шума записи. Кажется, вышло неплохо. *** Путь по воде к острову на лодке – минут десять-пятнадцать. Мы плыли, разговаривая о всяких мелочах, а за спиной всё небо до самого востока подёрнулось алым, розовым, оранжевым цветами закатных лучей. Лена зачарованно смотрела на этот прекрасный закат, всё так же продолжая вести диалог со мной. Я возможности полюбоваться был лишён, а к тому моменту, как мы оказались на середине пути, восток уже потемнел, и сумерки с ужасающей быстротой стали опускаться на наш лагерь. Когда мы вышли на берег острова, солнце уже совсем скрылось за горизонтом. Не знаю, почему, но ночью мне нравится здесь ничуть не меньше, если даже не больше. Это непонятно, странно, и… привлекательно. Чем оно так притягивает меня – понятия не имею. Мы сели на берегу со стороны лагеря – открывающийся вид дух захватывал своей красотой. Лена: Как здесь здорово. Семён: А главное – мы здесь одни. Вдвоём. И никого рядом. Благодать. Я с удовольствием откинулся на траву позади меня, раскинув руки в разные стороны, словно желая обнять это огромное звёздное небо… Лена: А какие созвездия ты знаешь? Действительно, какие? Проще всего на звёздном небе в нашем полушарии найти Большую Медведицу. Кажется, вот это она. Показываю Лене на неё. Ещё одна звёздочка, созвездие. Альтаир и Вега, пояс Ориона. Такая неестественно яркая полоса в ночном небе – ветка Млечного Пути. Семён: А вот Полярная звезда, яркая такая, видишь? Она молча нежно прижимается ко мне как можно ближе. И я тянусь к ней. Как никогда ясно сейчас осознаю – мы нужны друг другу. Мы уже не сможем друг без друга, и, значит, зубами держаться, есть землю, но не теряться. Ни за что… *** Сколько мы так лежали в обнимку – неизвестно. Запоминается лишь то, что пока лежишь, всё это кажется словно бесконечным, но поднявшись, понимаешь – прошло лишь мгновение. Короткое, прекрасное мгновение… Лена встала передо мной. Обхватив меня обеими руками, потянула на себя… И этот прекрасный поцелуй. Какая разница, где, как. Важно лишь с кем, а остальное… опционально. *** Лена: Пойдём к лодке? Уже почти ночь, думаю, вожатая скоро будет опять тебя искать. Семён: Пожалуй, ты права. Пойдём. *** Глухая ночь. Лишь плеск вёсел над водой нарушает эту, казалось, незыблемую тишину. Хоть останавливайся прямо здесь, посреди реки да смотри на эту огромную луну. Любуйся лагерем в лунном свете, вдыхай ароматный, прохладный ночной воздух. Вот только комары… Раньше я и не вспоминал о них. А сейчас они совсем не щадят – за последнюю минуту приговорил четырёх. Да я настоящий серийный убийца! На самом деле это, разумеется, совсем не хорошо – я уже пару раз чуть не уронил вёсла из-за этих тварей. И откуда их столько сегодня? Ведь их совсем не было! *** Лена: Ну что, на сегодня закончим? Семён: Как скажешь. Лена: Сегодня было так здорово. Она подошла совсем близко ко мне, обхватила за пояс и что есть силы прижалась ко мне, уткнувшись носом мне в шею. Лена: Именно о таком лете я и мечтала. Нежно прошептала Лена мне. Никогда не знаешь, когда оно наступит. Когда придёт и скажет «А вот и я!». Сегодня настоящее счастье, верх блаженства – пришло ко мне поздно вечером, вместе с этой луной. Такой яркой сегодня. *** Я и не заметил, как мы оказались у крыльца её домика. Лена: Я пойду. Семён: Смотри, Мику не разбуди. Лена ещё раз что есть силы прижала меня к себе. Лена: Ой, тебе уже, наверное, бежать надо. Ольга Дмитриевна опять ворчать будет. Семён: Тоже верно. Тогда до завтра? Лена: Спокойной ночи… Семён. Семён: Сладких снов. *** И мне пора спать. Ольга Дмитриевна, как ни странно, сегодня особо не стала переживать по поводу моего отсутствия. А может быть, просто уснула, позабыв о непослушных пионерах Семёне и Лене. Тем лучше. Спать… ДЕНЬ ПЯТЫЙ Жуткий звук. Непонятный, пугающий. Смутно напоминает чей-то голос. Словно пропущенный через пару фильтров… Как же он называется? Голос: Так больно… А, вспомнил. Фейзер, кажется. Голос: Столько осталось сказать… Он словно всё ближе и ближе ко мне. Ещё страшнее и мрачнее. Напоминает всплески капель… Как будто ночное небо вот-вот опрокинется наземь и раздавит тебя всей своей массой… Выпустите меня отсюда! Я в ужасе вскочил с кровати, мгновенно оказавшись перед дверью. Только приоткрыв её, понял, где нахожусь. Всё ещё здесь. Сердце колотится в груди, по лбу струится холодный пот – как будто пробежал по меньшей мере километров пять. На то, чтобы понять – угрозы нет, понадобилось ещё около минуты. Наконец сумев успокоиться, я сел на кровать. Сон как рукой сняло от такого энергичного пробуждения. *** Прошло немало времени, прежде чем я смог оторваться от окна, в которое смотрел последние минут десять. Зелёные, словно изумруд, кроны высоких берёз, колыхавшихся за стеклом, буквально приковывали к себе взгляд. Окончательно придя в себя, я вдруг понял – только что приснившийся сон стёрся из памяти. Напрочь. Что-то, до полусмерти напугавшее меня, жуткий голос – за столь короткий период это незаметно улетучилось из головы. Попросту стало наплевать на всё это, как бы оно не страшило меня ещё пару минут назад. И что же со мной происходит в последнее время? Меня терзал странный вопрос – стоит ли рассматривать эти сны как нечто важное, или же это просто набор случайных картинок и звуков, воспроизводимых моим мозгом самому себе? Послание от, быть может, высших сил или просто ничего не значащий, пускай и до ужаса, до мурашек странный видеоряд? Так или иначе, докопаться здесь до истины у меня нет ни возможности, ни желания. Зато есть желание ещё чуть-чуть больше стать похожим на образцового пионера. Скорее всего, подстёгиваемое возможностью получения нагоняя от вожатой. Две минуты на одевание, ещё три – на галстук – спросонья пальцы никак не слушаются… И вновь продолжается бой, и сердцу тревожно в груди, и Ленин такой молодой, и юный октябрь впереди! *** На площади собрались, кажется, почти все пионеры лагеря. Чутьё не обмануло меня – сегодня опять линейка. Вот и знакомая белая панамка мелькает в толпе. Среди всей толпы, маленьких и взрослых, не видно Лены… А я не имею ни малейшего желания находиться здесь без неё ни минуты! / Развилка. Вариант первый / (гуд) Не думаю, что последствия будут непоправимы, если сейчас зайду за Леной. Если уж и опаздывать на линейку, то вдвоём. С этой мыслью, насвистывая под нос незамысловатую мелодию, я развернулся и отправился в сторону домика Лены. *** Домик был открыт, видимо, Мику не стала закрывать дверь. Значит, Лена должна уже выйти. Однако мои умозаключения упирались в то, что в домике было абсолютно тихо. То есть… Ну а что ещё? Конечно же, она спит. Тихий сон младенца, и пусть весь мир подождёт. Я подошёл поближе и заглянул ей в лицо. Нежное, расслабленное, и, кажется, даже чуть-чуть улыбающееся. Самое милое создание в этом мире. Да у меня рука не поднимется её будить… Но мне и не понадобилось ничего делать – в следующую секунду луч света с окна аккуратно лёг на её лицо. Сонливая мордашка наморщилась и заворочалась. Семён: С добрым утром, моя маленькая. Лена: Я не маленькая! Мне уже шестнадцать. Наигранно-обиженным голосом протянула она. Затем, сладко потянувшись, поднялась с кровати, поёживаясь от утренней прохлады. Не сказать, чтобы утро было слишком прохладное, зато сама Лена была тёплая-тёплая. Семён: А ты знаешь, что уже линейка? Как можно более приторно прошептал я ей. Лена: Линейка? Линейка! Сначала с недоумением в голосе повторила она за мной, а затем ещё раз, но уже с резко иной интонацией, осознав, что нас ждёт, быстро скинула с себя одеяло и принялась облачаться в форму. Лена: Нас же вожатая сейчас… Семён: Не бойся, успеем. Главное, быстрее собирайся. Лена утвердительно кивнула мне, впопыхах обматывая галстук вокруг шеи, будто шарф. Когда до неё дошло, что она это делает вовсе не так, она обиженно хмыкнула, кое-как наспех размотала красное полотнище и наконец завязала его как подобает. Я с нескрываемым весельем наблюдал за всеми этими манипуляциями. Лена: Побежали, чего сидишь? Ольга Дмитриевна опять кричать будет. Семён: Тебя жду. Побежали, побежали. Я вышел за порог, через секунду из домика пулей вылетела и сама Лена, на удивление быстро закрыла дверь, и, схватившись за руки, мы помчались обратно на площадь. *** Опоздали. Шеренга пионеров перед вожатой мгновенно убила в нас всякое желание торопиться дальше. Какая уже разница, раз опоздали? Лена тяжело дышала, я протирал рукой взмокший лоб. Заслышав наши пыхтения, Ольга Дмитриевна мгновенно отреагировала, повернувшись к нам и уставившись на нас таким взглядом, что я мгновенно высох весь, внутри и снаружи. Ольга Дмитриевна: Как прикажете это понимать, пионеры? Семён: Не велите казнить, товарищ пионервожатый, виноват, виноват. Заставил Лену ждать, она опоздала из-за меня. Ольга Дмитриевна: Лена, что у вас происходит? Лена: Я не… Семён: Тсс… Пришлось тихо шикнуть на Лену, чтобы та умолкла. Разве зря всю эту драму разыгрываю? Ольга Дмитриевна: Вы считаете это уважительной причиной? Шагом марш в строй! К концу линейки объявлю, что вас ждёт. Мы тут же покорно проследовали к шеренге, пристально смотрящей на нас сотней глаз. Хорошо, хоть не вожатских. Лена: Теперь тебе из-за меня влетит. Семён: Как будто теперь меня это уже волнует. Вожатая с усердием и экспрессией рассказывала всем о предстоящих последних днях лагерной жизни, я разглядывал деревья, небо – что угодно, лишь бы не слышать, не обращать внимание на этот, казалось, бесконечный гул. Ольга Дмитриевна: … и один наряд сегодня в медпункт, после обеда. Угадай, Семён, кто туда сегодня идёт? Семён: Я? Ольга Дмитриевна: Вы оба. После обеда зайдёте в медпункт, там медсестра вам укажет цель работы. И только попробуйте мне как-нибудь проотлынивать! Семён: Так точно! Ольга Дмитриевна: А теперь – все в столовую шагом марш! Шеренга тотчас развалилась, пионеры с шумом, визгом и криками направились на завтрак. Мы с Леной оказались в самом конце толпы. Лена: Ну вот… встала бы сразу, когда Мику меня будила – не пришлось бы идти в медпункт опять. Семён: Ты так думаешь? Лена: Ну да. Семён: А мне кажется, она заранее определила это занятие для нас. Так что ты тут ни при чём. Лена: У нас после завтрака и до обеда остаётся время свободное. Чем займёмся? Семён: Давай после завтрака и придумаем. Лена: Ладно. / Развилка. Вариант второй / Вожатая меня испепелит, если я не дай бог опоздаю на линейку. Не думаю, что Лена может позволить себе не прийти. Алиса, Ульяна – но не Лена. С этой мыслью я поспешил занять своё место в рядах пионеров. Вожатая сегодня выглядела особенно грозно и строго. Не знаю, чем это могло быть вызвано, но интуиция подсказывала, что выяснять не стоит, равно как и вообще делать сейчас что-то кроме того, что положено делать пионеру на линейке – стоять и слушать речь вожатой. Однако, судя по всему, количество отсутствующего народа составляло достаточный процент для того, чтобы вожатая решилась отложить на пару минут начало своей торжественной речи. Помимо Лены, из тех, кого я знал, отсутствовала ещё Женя, да и в целом наша нестройная шеренга выглядела полупустой, так что времени у опоздавших немного оставалось в запасе. Семён: Ну же, поторопись, девочка моя. Прошептал я себе под нос, завидев, как вожатая несколько приободрилась, что, в свою очередь было вызвано появлением на площади ещё нескольких пионеров. Похоже, успеть сегодня Лене не суждено. А это не очень хорошо… Ольга Дмитриевна: Отряд, равняйся! Увы, я поддерживал её до конца. Надеюсь, вожатая обойдётся с ней как-нибудь не слишком строго… Славя: Ольга Дмитриевна, Лена до сих пор не пришла. Ольга Дмитриевна: Славяна, отряд не может больше ждать. Узнает потом у кого-нибудь, что пропустила. Пускай это послужит ей уроком – меньше надо вечером… Вожатая переметнулась взглядом на меня, неестественно резко оборвав свою незаконченную фразу. Ольга Дмитриевна: Итак, на сегодняшней повестке дня… Только не это! Лучше бы пошёл за Леной, чем слушать опять эти восхитительные истории, напутствия и распорядки. Как жаль, что вожатая здесь со мной абсолютно не солидарна. Её подобные речи, судя по всему, вдохновляли, заставляли почувствовать себя главой этого маленького обособленного от всего мира лагеря. Зато я был вполне уверен, что большая часть пионеров разделяет мою точку зрения целиком и полностью. Вожатая всё говорила и говорила, но, как ни странно, я не мог различить в её речи ни единого слова, ни доли смысла. Кому она это говорит, зачем? Этот монотонный гул её голоса поначалу напрягал, затем сливался с обстановкой, становясь частью окружающего шума. Я на секунду прикрыл глаза… Лена: Семён, ты слышишь меня? Мы стояли вдвоём на пустой площади. За всей этой суетой я вновь замечтался, растворился на седьмом небе и даже не заметил, как линейка закончилась, а пионеры ушли в столовую на завтрак. Лена: Ты не зашёл за мной? С едва уловимой обидой в голосе спросила она меня. Семён: Вожатая не пустила. А я как оказался здесь, так сразу и попал. Лена: Ясно. Ты хоть слышал, что вожатая говорила? Семён: Что-то про сало и газ? Лена: Тебе лишь бы опять глупость сморозить! Мы с тобой сегодня после обеда должны будем идти в медпункт помогать медсестре с… не знаю, с чем, но вожатая назначила. Семён: И даже не спросила меня, понял ли я? Лена: Вот я и передаю. Кстати, все уже ушли в столовую, пойдём туда? Семён: Конечно, идём. Чёрт бы побрал всю эту пионерию с общественными работами! / Конец развилки / Завтрак съешь сам, обед раздели с другом, ужин отдай врагу. Я бы с удовольствием накормил бы всех своих врагов трехразовым питанием из нашей лагерной столовой, будь у меня хоть один недоброжелатель (случайные интернет-тролли и прочие члены веб-сообществ не считаются). А так придётся есть это всё самому. Лена: Обожаю нашу столовую. С явной долей сарказма в голосе поддержала направление моих мыслей Лена. Семён: Мне это заведение тоже явно импонирует. Как говорится, ешь, что дают. Лена: Не знаю. Мне эта еда уже надоела. Семён: Ну тебя никто и не заставляет. Снисходительного взгляда в её сторону хватило, чтобы убедить в отсутствии осмысленности спора. Наигранно вздохнув, Лена вновь уткнулась чуть не всем лицом в тарелку. *** Ну вот и всё, с завтраком покончено. Лена тоже, кажется, закончила есть. Лена: Пойдём на крыльцо? *** Люблю я здесь бывать, на этом крыльце. Не знаю, почему – может, вид тут красивый открывается, может, сытому всё вокруг нравится, но так или иначе, мне здесь очень даже комфортно. Чего не скажешь о Лене. Хотя, как по мне, она почти всегда какая-то скованная. Я до сих пор понял её саму чуть больше, чем никак. С другой стороны, говорят же, что в каждой девушке должна быть загадка, верно? В Лене она не одна – их предостаточно. Лена: Слушай, Семён. Семён: Да, что? Лена: Даже не знаю. От подобного ответа смешок вырвался сам собой. Лена: Мы… с тобой… вместе, и… я… Она произносила слова с длинными паузами, растягивая и всякий раз стыдливо отводя взгляд, словно то, о чём она хочет сказать, является для неё непристойным, вгоняя её в сочную краску. И, кажется, я понимал, к чему она клонит. Лена: Ну почему? Почему мне тогда ничего таким странным не казалось, а тут я даже подумать об этом не могу? Семён: Мне не дано понять, что творится в твоей голове. Лена утвердительно кивнула, глубоко вздохнув. Лена: Я ни в коем случае не хочу тебя обидеть, тем более конец смены скоро… Семён: Ты о чём? Теперь я искренне не понимал, что она сейчас хочет мне сказать. Более того, на ум начали закрадываться смутные сомнения. Лена: Кстати, нам же к медсестре надо! Семён: После обеда. Уточнил я. Выглядело это так, словно Лена вдруг попыталась резко сменить тему. Похоже, так оно и вышло – она опять потупила взгляд и налилась краской. Семён: Забудь. Время ещё есть, потом поговорим. Лена: Но я… хотела… Я не дал ей договорить, заткнув ей рот поцелуем. Она тут же повисла в моих объятьях, забыв про то, что хотела сказать. Семён: Потом поговорим. Нежно, но уверенно прошептал я ей на ушко. Лена: Угу! Задорно ответила Лена. Лена: Так куда пойдём до обеда? Семён: Не хочешь ещё разок в бадминтон? Лена: А давай! Переодеться только, и пойдём. Итак, отправляемся на площадку. У нас есть хорошее настроение, два-три свободных часа. И этого вполне достаточно. *** Понг! Фью! В этот раз наша игра уже не напоминает детскую забаву. У Лены действительно стало здорово получаться, и, сейчас она уже играла как минимум на моём уровне. В конце концов, это и немудрено – серьёзно в бадминтон я не играл ни разу за всю свою жизнь. Так или иначе, для неё это настоящая радость – весёлая улыбка не сходила с её лица ни на секунду. Лена: Лови! Ловко отправила она в мою сторону подачу с сухим свистом. Бью в ответ… А где воланчик? Лена прыснула, глядя в мою сторону, опустила руку с ракеткой и звонко засмеялась. Действительно. Воланчик застрял в сетке ракетки. То ли это место ракетки оказалось настолько мягким, то ли удар Лены (или мой) оказался достаточной силы, чтобы вбить его в нейлоновую сеть. Так уж получилось. Вчера пропускаем каждую вторую подачу, а сегодня уже воланчики в ракетки заколачиваем. Скрестив руки перед собой, мол, таймаут, я проследовал к краю корта, где сел и принялся ворочать ракетку в надежде вытащить воланчик из неё. Лена: Как так получилось? С усмешкой спросила Лена, усаживаясь рядом. Семён: Потому что не надо так лупить. Ответил напряжённым голосом, аккуратно вытаскивая воланчик. Засел он там плотно, а мне не хотелось порвать сетку ракетки. Всё-таки портить общественное имущество не под стать порядочному пионеру. Лена: А ведь ещё вчера не получалось так лупить. Семён: Ты способная. Зря на себя наговаривала. Лена: Может быть. Но ведь переоценивать себя тоже плохо, правильно ведь? Семён: Пожалуй, ты права. Лена тихо мурлыкнула и положила голову мне на плечо, обхватив меня за другое плечо рукой. Лена: Сёма… Ты у меня такой хороший. Семён: Это тебе, наверное, только так кажется. Лена: Почему только так кажется? Семён: Ну... Просто ты, наверно, влюбилась в меня – вот и всё. Лена: Влюбилась… Я повернулся к ней с торжествующим видом, демонстрируя извлечённый из ракетки волан. Лена: Иди сюда. Нежно прошептала она, одной рукой отведя мою руку с воланчиком в сторону, а второй легко подтягивая мою голову к себе. Наши губы вновь соприкоснулись, я мгновенно выпустил из рук и ракетку, и воланчик, обняв её за плечи и крепко, но аккуратно прижав к себе. Ульяна: Фи! Ехидная мордочка и здесь нашла нас. Семён: Тебе заняться больше нечем? А ну брысь! На удивление чётко скомандовал я ей. Но вряд ли Ульянка считала меня за своего командира. Ульяна: Так вот чего вы всё время вместе ходите! Чудеса дедукции демонстрирует. Только не надо… Ульяна: Тили-тили-тесто… Семён: Ммм… Я поднялся с твёрдым намерением прогнать мелкую пакостницу, но та лишь благоразумно отскочила на пару метров от сетки корта и, в наглую тыкая пальцем и корча рожицы, продолжила свою детсадовскую дразнилку. Лена тоже повернулась к ней, строго посмотрев на рыжую егозу, тем самым только ещё больше раззадорив шкодницу. Лена: Вот же коза. Усмехнулась Лена, глядя на выходки Ульяны. Семён: Что с ребёнка взять? Пойдём или еще здесь побудем? Лена: И сколько вот эта будет продолжать? Указала она на всё так же шумящую и словно мечущую искры в стороне Ульянку. Семён: Ульяна, хватит! Прикрикнул я на неё. Никакого эффекта это не возымело. Лена: Тогда… Она не успела договорить – со стороны футбольного поля появился кто-то ещё, направляющийся в нашу сторону. Галстук на запястье, рубашка узлом… похоже, старшенькая пришла за своей младшенькой. Но, кажется, Алиса заметила нас издалека – она словно замерла на пару секунд в нерешительности, затем окрикнула Ульянку. Алиса: Ульяна! Иди сюда, я тебя всё утро ищу! Спасены? На лице Ульянки появилось подобие обиды, как у маленького ребёнка, у которого только что отобрали игрушку. Поджав губки бантиком, недовольно нахмурившись, она показала нам язык и побежала в сторону Алисы. Та едва заметно кивнула мне, я ответил тем же. Через полминуты мы снова остались с Леной одни на площадке. Семён: Смешные они. Лена: Алиса последний день сама не своя. Семён: В каком смысле? Лена: В хорошем смысле. Не пакостит больше, не появляется, где не надо. Семён: Ну так это и неплохо. Лена: А кто сказал, что плохо? Просто я удивляюсь, Алиса раньше такой не была. Семён: Надеюсь, это к лучшему. Лена ничего не ответила, лишь мило хихикнула, повиснув у меня на шее. Лена: Будем доигрывать? Семён: А мы на счёт играли? Лена: Я ещё хочу! Лукаво подмигнула мне она. Семён: Ну давай. *** Полчаса, час – руки ноют, организм настойчиво просит передышки. А Лене, похоже, море по колено – заигравшись, она словно и не устаёт, в то время как я весь взмыленный бегаю по корту, пытаясь отбивать её подачи. Счёт никто и не ведёт, но то, что Лена уже обыгрывает меня, становится видно невооружённым глазом. Быть может, мы были бы здесь до самого вечера, ночи, и следующим утром я только бы осмелился попросить ещё один таймаут, но наступил обед. Лена: Как я тебе? С меня пот ручьём льёт, а ей хоть бы что. Семён: Несравненна. Лена: Да ладно тебе! Пойдём на обед? Семён: Как будто у нас есть выбор. Как же я устал… Лена: Прости, не думала, что так быстро вымотаешься. Семён: Сам виноват. Пойдём, нам же после обеда в медпункт надо. Лена: Точно. Тогда быстрее пойдём. Мы вышли с корта, сложили инвентарь и, держась за руки, разговаривая о чём-то несущественном и глупом, лёгким шагом направились в столовую. *** Ольга Дмитриевна: А вот и Лена с Семёном. Где вы опять пропадаете? Весело встретила нас на пороге столовой вожатая. Семён: Играли в бадминтон. Мы помним про медпункт, не переживайте. Ольга Дмитриевна: Я надеюсь. Потому что вы у меня на особом счету. После этой сокрушающей тирады она с важным видом удалилась из столовой, направившись, по всей видимости, к своему любимому шезлонгу со своей любимой книгой. А если рассуждать серьёзно, чем занимается наша вожатая, кроме как строит своих подопечных да на свежем воздухе полёживает? Где же у них там всякие планёрки, например? Более того, из всего персонала лагеря за обе смены я повидал только поваров, медсестру и, собственно, нашего диктатора местного значения. Они вообще из своей администрации носу не кажут? Хотя какая мне разница? Лена с невообразимым для неё аппетитом уплетала обед за обе щеки. Что ни говори, в этом виде спорта она действительно нашла себя. Устала, не устала, но эта тренировка разожгла в ней недетский аппетит. Я не стал терять зря время и вместе с ней с удовольствием принялся за еду. Семён: Не думал, что ты можешь так энергично бегать и бить. Лена: Обо мне много что не думают. Коварно, даже ехидно ответила она мне. Я лишь хмыкнул в ответ. *** Лена: Семён, пора в медпункт! Уже минут десять я сидел на стуле, вальяжно развалившись в ожидании Лены, которая, как ни крути, есть быстрее меня не могла. За это время меня окончательно разморило – усталость после игры, хорошая еда и летняя жара сделали своё хитрое, пусть и достаточно приятное дело. Лена: Так идём, или, может, здесь и поспим? Спросила она меня после непродолжительной паузы, во время которой, по её ожиданиям, я должен был ответить ей. Семён: Уф… Как же я поел хорошо. Нет, не спать! Единственный способ побороть сон, как по мне – представить, что если я сейчас вскочу и побегу выполнять то, что нужно, то за проворность и демонстрацию недюжинной силу воли мне дадут всё, что душа пожелает. Раньше работало безотказно. Семён: Пойдём. Не стоит испытывать терпение Ольги Дмитриевны. Лена: Мне только зайти, переодеться. Нехорошо в спортивной форме везде ходить. Семён: Я с тобой. *** Дорога до медпункта от домика Лены заняла у нас меньше десяти минут – сон быстро сошёл на нет, и мы практически вприпрыжку шагали вдвоём прямиком в лапы нашей медсестры. Виола: Войдите. Семён: Добрый день, Виола. Бодро поздоровался я. Медсестра несколько удивлённо посмотрела на меня поверх очков. Виола: Семён? Проходите, я вас жду. И Лена с тобой, всё как обычно. Она встала и медленно подошла к нам, прищуриваясь, словно силясь разглядеть что-то на моём лице, в которое она, казалось, так пристально вглядывалась. Виола: Как ваш ушиб, пионер? Семён: Ушиб? А я уже и забыл про него. Всё в порядке. Виола: Хм, ещё бы. Стоит ли думать о каком-то ушибе, когда рядом с тобой такая… милая девушка за ручку ходит. Лена стойко держалась, сколько могла, но последние слова Виолы вогнали мою спутницу в яркую краску цвета алого мака. Виола: Ольга… Дмитриевна прислала вас, полагаю? Я молча кивнул – Ленино смущение передалось и мне. Медсестра многозначительно хмыкнула, пожав плечами, с важным видом проследовала к столу, где среди разных бумажек и канцелярских принадлежностей нашла какой-то разлинованный листок, после чего повернулась к нам, протягивая лист мне, и заговорила совершенно непривычным для неё деловым и серьёзным тоном. Виола: Пионеры, слушайте меня внимательно. Сейчас мне нужно отлучиться на пару часов, у нас планёрка. Ваша вожатая также будет там присутствовать. За то время, пока меня не будет, вам необходимо проследить за помещением, оказать первую медицинскую помощь, если кто-то придёт, и… Она на мгновение сделала паузу, пытаясь ухватить мысль, а затем продолжила: Виола: Нам необходимо провести инвентаризацию имеющихся в медпункте лекарств и медицинских средств. Всё, что осталось, лежит в этом шкафу. После планёрки я зайду к вам, мне нужно будет отдать инвентарный список комиссии, которая уже после выделит на лагерь новую партию медикаментов. А, значит, за эти часы от вас требуется занести все имеющиеся в нашем распоряжении медикаменты в этот список. Заносите только те, что не были распакованы. Не можете найти название – не указывайте. Всё ясно? Мы утвердительно закивали головами. Виола: Вот и замечательно. Оставляю вас здесь одних, надеюсь, вы будете вести себя как порядочные пионеры… или хотя бы чтобы никто не увидел. Ехидно хмыкнув напоследок, она сунула мне в руки листок и ключ, после чего быстрым шагом удалилась из медпункта, прикрыв дверь за собой. Лена: Ты ведь порядочный пионер, правильно? Лукаво спросила меня Лена, как только мы остались в помещении наедине друг с другом. Семён: Мне решительно нравится твой тон… Не менее находчиво ответил ей я. Лена: А порядочные пионеры всегда должны помогать товарищам… Прошептала она, двигаясь ко мне всё ближе и ближе. Практически прижавшись ко мне, вдруг аккуратно вытянула листок из моих рук, подтянулась к моему уху и томно протянула: Лена: Давай тогда быстро разберём всю эту ерунду. И, весело хихикая, легко отстранилась от меня, подойдя к шкафчику. Грязный трюк. Лена: Ну что стоишь, давай, помогай! Настойчиво протянула Лена, открывая шкаф и разглядывая его содержимое. Глупый ты, Семён, глупый. *** Лёгкое и непринуждённое на первый взгляд занятие за последующие полтора часа стало казаться адской пыткой. Монотонное переписывание, перечисление, проверка и перекладывание – настолько бесцельным времяпрепровождением я, как казалось в тот момент, не занимался никогда. Да, в офисе работать мне точно не пристало. Всё имеет свойство заканчиваться, и наконец наша увлекательнейшая работа тоже подошла к своему логическому завершению. Полностью завершив перепись документов, я ещё раз пробежался глазами по ставшему за считанные минуты необъятному списку, после чего устало завалился на кушетку – этот до ужаса однообразный процесс нагнал на меня жуткую дремоту. Лена села на кушетку рядом. Ей окончание нашей работы точно так же доставляло настоящее блаженство. Лена: Как ваше самочувствие, больной? Семён: С вами – намного лучше, сестра. Игриво улыбнувшись мне, она поставила пару пальцев мне на живот, после чего пробежалась ими до моей шеи, заставив меня прыснуть от щекотки. Погладила меня рукой по щеке, потрепала волосы, после чего убрала руку и легонько толкнула меня, мол, двигайся. Однако уже в следующую секунду в дверь негромко постучали. Лена поспешно встала с кушетки, я последовал за ней. А на пороге медпункта стояла Славя. Славя: Привет, ребята! Вы сегодня здесь работаете, да? Семён: Да вот, закончили уже, отдыхаем. Славя мило улыбнулась нам, после чего продолжила: Славя: Ольга Дмитриевна говорила, что вечерний поход ещё под вопросом. Может быть, она сегодня поедет в райцентр, вернётся только завтра днём. Кстати, это секретная информация. Я вам её по доброй дружбе рассказала. Она застенчиво замялась. Семён: Думаю, это будет очень даже весело. Славя: Ах, да, мне тут кое-что надо было взять… Вы не могли бы… Славя окончательно покраснела и уставилась в пол. Семён: Ладно, выйдем на минутку. Лена кивнула, и мы с ней быстренько вышмыгнули на крыльцо. По правде говоря, меня уже и не особо интересовало, что же там Славе так понадобилось. Ну есть и есть, что с того-то? Долго ждать её не пришлось – уже через полминуты девочка стояла на крыльце, держа в руках уже знакомый свёрток с неизвестно чем. Я решил спросить у неё ещё кое-что: Семён: Слушай, а почему вдруг вожатой понадобилось уехать? Славя: Даже не знаю, она не говорила. Я слышала пару слов про какого-то пионера, и всё. Семён: Ясно. Конечно, мне не было ничего ясно, и от Славиных слов яснее не стало. С другой же стороны, какая разница, почему, если есть факт? Славя: Ладно, я пойду. Удачи вам! Лена: И тебе. И Славя резво убежала по дорожке в направлении площади. Лена: Как думаешь, что там было? Семён: Понятия не имею. Честно признался я, пропуская Лену в медпункт. Лена: На минутку даже одним побыть не дают. Обиженно заявила она, когда мы снова остались с ней в медпункте наедине. Семён: Вот так оно получается. Лена ещё раз крепко обняла меня, прижалась изо всех сил, уткнувшись носом в моё плечо. Я лишь аккуратно положил руки на её спину, наслаждаясь теплом маленького девичьего тельца, и смотрел в окно, откуда лился нестерпимо яркий свет, почти полностью закрывающий зелень пейзажа. Виола: Я смотрю, я опять несколько не вовремя… Лена: Ви… ола? Похоже, кто-то действительно поставил сегодня всеобщей задачей не дать нам побыть наедине друг с другом хотя бы чуть-чуть. Виола: Ладно, прошу меня простить за мою поспешность. Лена: Мы… м-мы… Лена окончательно потеряла самообладание, веру в себя, не в силах перестать мямлить отвела глаза, лишь бы не встречаться взглядом с медсестрой, в то время как я уже повернулся и внимательно уставился на неё, стараясь не показывать своего волнения. Виола: Ладно вам, я всё понимаю. Думаю, вы уже знаете новость про вожатую. Семён: Какую именно? Виола: А про неё можно много чего узнать? Поделитесь секретиком? Лукаво подмигнула она мне, вызвав череду мурашек, пробежавшихся по спине. Семён: Про то, что она уезжает, знаем. Виола: Вот всем пионерам будет веселье-то, подумать только. Целый день, если не больше, без любимой вожатой! Семён: Да, пожалуй. Вымученно улыбнулся я, стараясь дать понять, что наше время пребывания здесь, судя по всему, закончилось, пора бы и идти уже. Виола: Куда-то торопитесь, пионеры? Семён: Нет, что вы! Мгновенно ретировался я. Виола: Это хорошо. Потому что мне нужно ещё взять этот листок… Она прошла к столу, взяв инвентарный список, пробежавшись по нему глазами и удовлетворительно кивнув. Виола: И доставить его по назначению. А это значит, что вам ещё полчаса-час стоит побыть здесь, пока я не вернусь, там не всё так просто. Я думаю, вы не будете… против? Семён: Разумеется, нет. Виола: Вот и славно. Надеюсь, что сильно не задержусь. Отдыхайте пока… пионеры. И вновь мы остались в медпункте одни. Лена, кажется, немного расслабилась, до этого же она стояла, вжавшись в меня, боясь этой страшной, злой и пошлой медсестры. Я же стоял аки скала, с твёрдым намерением во что бы то ни стало показать собственную удаль. Лена: Смешной ты, Сёма. Улыбнулась моя девочка мне. Я в ответ лишь погладил её по макушке, ещё крепче прижав к себе. Не знаю, как выразить, как соизмерить мою любовь к ней в чём-то. Она несоизмерима, она бесценна, она – лучшее, что случалось со мной в моей никчёмной жизни. Дар, ниспосланный с небес, щедрость судьбы, награда за годы затворничества… кто же она? Лена: А я смешная? Семён: Ещё какая. Она на секунду выскочила из моих объятий, я даже растерялся. А в следующую секунду за спиной тихо щёлкнул дверной замок. Лена: Вот теперь мы точно одни. Семён: Думаю, ненадолго. Лена: Достаточно. *** Лёжа на кушетке, обнимая её, целуя в щёчки, носик и шею, я не думал ни о чём в этой жизни. Меня не заботило ничто, кроме моего маленького чуда, нежно обнимающего меня, трущегося об мою щеку своей и хихикающего прямо мне в ухо. Было бы всё так замечательно всегда… Я уже не смогу представить мою жизнь без неё, без этого тепла и нежности, что она приносит в моё холодное сердце. Я не смогу оторвать от него все воспоминания, всё, что происходит сейчас, и всё, что, может быть, будет дальше – невозможно оторвать от сердца то, что стало его частью. И даже это всегда заканчивается. Лена: Семён, проснись… Семён! Семён: А, да, что? Лена: Ты уснул?! Семён: Нет, ты что! Лена: Прости… мне просто так показалось. Я поднялся с кровати и сел рядом с Леной. Лена: Я, кажется, задремала на пару минут… а потом мне опять вспомнилось… Она растягивала слова, фразы, делала длинные паузы. Звучало настораживающе, мне стало не по себе. Лена: Ладно, забудь. Семён: Не могу. Я тоже постоянно думаю об этом. В дверь медпункта снова постучали. Лишь одна мысль: Ну кто теперь-то? На пороге стоял… Шурик. И его жуткое выражение лица явно говорило о том, что пришёл он сюда не просто так. Шурик: Семён, заку… а-а… а где медсестра? Семён: Я за неё. Шурик: Вы, да? Заметив Лену за моей спиной, уточнил он. Семён: Да. После этого крайне содержательного и странным образом знакомого мне диалога кибернетик ещё пару раз судорожно и шумно вдохнул, после чего, издав сдавленный стон, повалился на меня целиком. Мне едва удалось подхватить его. Лена испуганно вскрикнула, завидев упавшего и обмякшего Шурика. Лена: Что с ним? Семён: Понятия не имею. Держи лучше его за руки! Лена с трудом перехватила вялую тушку Шурика, я же взял его за ноги, после чего мы быстро оттащили бессознательного кибернетика на кушетку, повалили на неё. И только, казалось бы, можно вздохнуть с облегчением, как в дверь медпункта снова кто-то задолбился. Именно задолбился – настойчиво, с силой и неописуемой злостью. Понимая, что ничего хорошего это не сулит, я впопыхах задёрнул ширму у кушетки, подмигнул Лене, мол, действуем по обстоятельствам, после чего глубоко вздохнул и открыл дверь. На пороге стоял тот, от кого подобного стука можно было бы ожидать в первую очередь. Алиса. Светло-карие глаза, так напоминающие два языка пламени, сейчас вовсе сверкают ярче некуда, кулаки сжаты, подняты на уровень пояса, прерывистое дыхание и неповторимое, перекошенное безумной ухмылкой выражение лица. Прячьте ваших кибернетиков, господа! Алиса: Где этот… кибер… нетик чёртов… где Шурик?! Пропыхтела рыжая прямо мне в лицо. Семён: Ты так спрашиваешь, как будто я знаю. Играя с самим огнём, я попытался изобразить всем своим видом настолько полную уверенность, насколько это возможно. Без сомнения, это получилось у меня довольно прескверно, но Алиса внимания на подобные мелочи не обратила. Алиса: А вы тут… чего?.. Всё так же безрезультатно пытаясь отдышаться, спросила она меня, после чего как-то пристально-злобно посмотрела на Лену, стоящую за моей спиной и украдкой поглядывающую на сорвавшуюся с поводка Двачевскую. Алиса: Всё с вами ясно. Сухо сказала та и дёрнулась, захлопнув дверь прямо перед моим лицом. Лена: Что она от него хотела? Семён: Ты так спрашиваешь, как будто я знаю. А в следующую секунду чья-то горячая рука легла на моё плечо. Сердце ёкнуло и замерло, полный жуткого предчувствия, я обернулся. Шурик. Сонное выражение лица со скошенными в точку перед носом глазами, шатается. Как будто только что очнувшийся от наркоза. А в следующую секунду он нелепо улыбнулся и задал самый тупой вопрос, который только можно было задать в сложившейся ситуации: Шурик: Вы не подскажете, где здесь туалет? Я готов был услышать что угодно, но этим он попросту поставил меня в тупик, заставив на миг заткнуться. В первую долю секунды в моей голове пронеслись сотни мыслей насчёт ответа – от фразы «Да ты уже здесь!» до сумбурного желания просто разок поддать кибернетику хорошего леща за всё то, что он нам только что весёлого устроил, но уже в следующий момент самообладание всё же вернулось, разогнав весь содом в уставшем от всех этих бредней разуме. Семён: Нашёл время! Нервно рявкнул я в ответ, одёргивая его руку с моего плеча. Шурик: Спасибо. Промямлил тот, повернувшись вокруг собственной оси и едва не упав, после чего его желеобразное тело (разум, похоже, улетел далеко и надолго) начало было движение в сторону кушетки, но тут вопросы стал задавать уже я. Семён: Тебя Алиса искала. Ты что натворил? От малейшего упоминания Двачевской безмятежное лицо Шурика перекосило гримасой животного ужаса, словно он увидел нечто за моей спиной. Безвольное, бессильное тело, почувствовав прилив адреналина на пару с возвращением рассудка, тотчас приобрело новые силы. Кибернетик принял стойку на манер высокого старта, собираясь разбегаться не то в меня, не то в закрытую дверь. Шурик: Г-г… где… А-а-лиса? Заикаясь и дрожа, он было действительно стал набирать скорость, но я вовремя одёрнул его. Семён: Она уже ушла. Её здесь нет, успокойся. Пыхтя, рывками оборачиваясь, Шурик далеко не сразу понял, что самое худшее позади, после чего он вновь обмяк и, сделав пару шагов, бессильно упал на кушетку. Шурик: Ещё бы чуть-чуть, и… Семён: Что она от тебя хотела? Шурик выглядел настолько измотанным, взволнованным, словно только что пробежал по меньшей мере километров пять в приличном темпе. В ответ на вопрос он лишь отмахнулся от меня, после чего вдруг весь выгнулся, зашипел и схватился за голову. Шурик: Твою же мать! Семён: Что с тобой? Шурик: Голова… болит дико… тошнит… Что бы с ним ни было, надо горе-учёного спасать. Семён: Лена, глянь в шкафу, обезболивающее нужно и… Выглядит так, как будто тот словил солнечный удар. Тогда у него ещё и температура должна быть… Я ощупал лоб Шурика. Да, кажется, всё сходится. Семён: И жаропонижающего возьми. Аспирин сойдёт. Через буквально несколько секунд послышалось шуршание, затем стук, короткий вскрик, и, если верить звукам, добрая половина содержимого шкафа обрушилась на Лену. Через секунду показалась и сама Лена с виноватым видом и упаковкой аспирина в руках. Лена: Я там… Стыдливо потупив взгляд, было начала она, но я тут же её перебил: Семён: Не до этого сейчас. Надо повязку ему на лоб влажную ещё, и вообще, принеси воды, где-то тут должна быть, давай, Лен, быстрее! Лена: Ага. Та метнулась и через ещё пару секунд, пока я доставал из пачки таблетку, вернулась с бутылкой воды, стаканом и марлевой повязкой. Лена: Вот. Семён: Отлично. Похвалил я её за успешную добычу всего необходимого, после чего перелил в стакан немного воды, протянул Лене бутылку и повязку, рукой показав, мол, намачивай, а сам вернулся к Шурику. Семён: Поднимись. Шурик покорно приподнялся на кушетке, после чего я вручил ему таблетку и помог запить. Лена тем временем вернула мне уже намоченную повязку, которую я разместил на лбу у кибернетика, а затем помог ему снять рубашку и, подумав «чёрт с ним», выплеснул остатки воды из той же самой бутылки на парня, отчего тот весь дёрнулся. Оставался один маленький штрих – форточка. Поток свежего воздуха ворвался в душное помещение. Вот теперь наша часть оказания первой медицинской помощи завершена. Шурик шумно выдохнул, что, как мне показалось, означало, что в кои-то веки мы сделали всё правильно. Я сел рядом с Леной на другой кушетке, и только теперь увидел тот бардак, который устроила она у шкафа. Однако мои представления не соответствовали масштабам трагедии – тут даже ничего не разбилось. Стоило бы навести порядок, пока не… Виола: Господа пионеры, а что тут у вас, собственно, произошло? Семён: У нас тут Шурик… похоже, солнечный удар словил. Не говоря больше ни слова, медсестра проследовала к кушетке, где лежал пострадавший, заглянула за ширму, через полминуты выглянула обратно к нам. Виола: Да, похоже, действительно так. Что-нибудь ему давали? Семён: Таблетку аспирина. Виола: Ну тогда вы неплохо справились. Ему сейчас нужен покой. Я вернулась, так что вы можете уже идти. Но только после того, как ликвидируете следы оказания первой помощи. Она хитро улыбнулась нам, кивнув на груду пакетиков, бутыльков и разных медикаментов, валявшихся на полу после Лениных поисков аспирин. Лена: Эх… Вздохнула Лена. Всего этого можно было избежать, будь она чуточку аккуратнее. Семён: Не вешай нос. Сейчас быстро управимся. Лена: Если ты так считаешь… Да, я так считаю. Верно ведь? *** Добрых полчаса ушло у нас на разборку полётов, но наконец последняя пачка бинтов заняла своё прежнее место в шкафу. Лена помогала разгребать организованный ею завал, не покладая рук, медсестра на заднем плане всё так же возилась с Шуриком. Я разогнулся, почувствовав необычайно приятное тянущее чувство расслабления в спине, сладко потянулся и уставился на Лену. Лена: Что-то не так? Тотчас смутилась она. Семён: Нет, почему? Лена: Ну… Виола: Вы закончили? Вот и замечательно. Думаю, вы можете быть свободны. И да, к слову, у Шурика вовсе не солнечный удар, однако, похоже, погода сыграла свою роль. Он сильно переутомился, из-за чего проявилась такая реакция. Быть может, он убегал от кого-то? Виола как-то пристально, с прищуром глянула на меня, и я почуял неладное. Поди ей-то известно, от кого он так улепётывал. Ну или догадывается. / В зависимости от эпизода во втором дне / / Нет уж, второй раз сдавать Алису я не буду. / / Что бы ни являлось причиной столь сильной неприязни Алисы к Шурику, пускай это остаётся между ними. / Сыны страны Советов стоят друг за друга горой! Семён: Честно, понятия не имею. Виола: Ладно, так и быть. Спасибо за помощь, и… удачи вам… пионеры. Солнечный свет за порогом медпункта буквально ослепил меня на мгновение. Всё имеет свойство заканчиваться, и наше увлекательные приключения в медпункте не является исключением из этого правила. Семён: Ну что, пора и нам посмотреть на обитель свободы? Лена: Не думаю, что это лучшая идея. Лене определённо не хотелось появляться в этой чёртовой суматохе, установление которой в отсутствие вожатой – лишь вопрос времени. Семён: Буквально глянем, что же происходит. Лена: Ладно. *** Я даже не сомневался, что в отсутствие вожатой здесь воцарится самый настоящий хаос. Вопрос стоял не «если», а «насколько». Всё же было интересно, до каких масштабов мама-анархия разрастётся за прошедшие пару часов отсутствия Ольги Дмитриевны. Оказавшись на площади, я наконец смог удовлетворить своё любопытство. Признаться, возможное происходящее мне представлялось восстанием чертей, Вторым пришествием, четыре всадника апокалипсиса скачут по выжженной раскалённой земле… впрочем, половина тех самых всадников в пионерской интерпретации, а именно Алиса и Ульяна, всё же присутствовала на этом безумном торжестве, задавая ритм, заставляя толпу пионеров подчиняться закону броуновского движения. Мы с Леной обошли толчею стороной, и мне так и не удалось толком понять, как же так им это удаётся – такую шумиху наводить. Тем не менее, на площади действительно собрался почти весь лагерь, а шум и гам всей процессии было слышно не только за ближайшим поворотом – отголоски доносились до самого домика Лены, куда та завела меня, пока я продолжал что-то пытаться осмыслить. Семён: А что мы здесь делаем? Ненавязчиво поинтересовался я, оказавшись уже в домике, поскольку на протяжении всего пути Лена не проронила и слова, и цель нашего захода сюда представлялась мне чем-то мрачным, бесформенным и отдалённо напоминала надвигающиеся на горизонте серые клубы огромных облаков. Лена: А что ты хотел здесь увидеть? Семён: Что я хотел здесь увидеть? Я шёл сюда за тобой. Лена: Да, нужно… Лена как-то неуверенно повернулась ко мне, но уже в следующую секунду отвела взгляд в сторону окна, после чего аккуратно присела на кровать, жестом приглашая меня занять место рядом. Семён: И всё-таки зачем? Лена: Я хотела договорить. Семён: Отлично, договаривай. Лена: Я начинала утром про… про нас. Семён: Продолжай, я слушаю. Лена: Я… я… я могу тебя не стесняться? Семён: Что за глупые вопросы, Лена? Зачем тебе стесняться меня? Лена: Я не знаю… это такое навязчивое чувство, но раз так… Она вдруг хитро улыбнулась и подсела ближе ко мне. Лена: Ольги Дмитриевны нет. Мику в музклубе до вечера. Семён: И ты?.. Лена: А ты? Семён: Как будто я хочу выбирать. Лукаво ответил я ей. *** Тепло. Приятно. Откуда-то словно издалека тихий, знакомый, нежный голос звучит сквозь толстую стену сознания: Лена: Сёма… Семён: А? Совершаю нечеловеческое усилие над собой, чтобы повернуть голову… Моя маленькая девочка смотрит мне в глаза и улыбается. Рукой нежно обнимает меня, прижимаясь всем телом. Я снова отворачиваюсь, упираясь взглядом в коричневый потолок в обоях в редкую крапинку. В одно короткое мгновение мне осточертело абсолютно всё… и теперь я по-настоящему счастлив. *** Глаза открылись, когда лагерь уже буквально утопал в сумерках. В домике стало темно, и лишь яркая луна со звёздного неба заливала комнату своим серебристым светом через окно, бросая бледные лучи на наши разнежившиеся лица. Лена: Я даже и не думала, как это всё… Я не дал ей договорить, лишь легонько приложил палец к её губам, покрепче прижал к себе и нежно поцеловал в носик. Семён: Не надо говорить. Сейчас не надо… Сколько мы здесь лежали? Ни я, ни она не считали часов. Очень зря… Лена: А ведь уже вечер. Семён: Да, а что? Лена: Как что? Скоро все разойдутся спать, Мику придёт… Меня как током ударило – я тотчас подскочил, сорвав одеяло с бедной Лены, которое полетело на пол вслед за мной. Поднявшись, стал одеваться как можно быстрее, в то время как спрятавшаяся за подушкой Лена с усмешкой поглядывала на меня. Лена: Я же не сказала, что она через минуту придёт. Семён: А, да, я… И, как был, застыл в нелепой позе – с болтающимися по полу шортами посреди комнаты. Лена: Нет, ты неповторим. Она отложила подушку, поднялась и сама стала неспешно одеваться. Семён: А ты куда? Лена: Не так уж и поздно, я думаю, у нас есть ещё время куда-нибудь сходить. Тут я окончательно потерял счёт времени, запамятовал своё имя, потерял ориентацию в пространстве и лишился дара речи на пару секунд. Семён: А-э-м… зачем я тогда тут… Лена: Ты у меня спрашиваешь? Та лишь в очередной раз усмехнулась, глядя на мои рефлексии, открытый рот и бесплодные попытки понять самого себя. Семён: Вот так дела. Лена: Ты порой такой забавный. Семён: Но нельзя же так людей пугать! Лена: То нельзя, это нельзя – как скучно было бы! Я окончательно был загнан в тупик, поэтому лишь замолк и махнул рукой в её сторону – признавать поражение вслух – не в моих привычках. Лена: Пойдём? Семён: А куда? Лена: Ну давай, пойдём же! Семён: Ладно, как скажешь. Мне не хотелось спорить – не было даже желания этим заниматься. Через пару секунд дверной замок сухо клацнул за нашими спинами, Лена протянула мне руку и повела за собой прямиком в неизвестность. *** Неизвестность начиналась в какой-то сотне метров от её домика и называлась лес. Не знаю, почему именно лес, но Лене, видимо, вдруг так захотелось. Мы шли по охваченной сумерками тропинке навстречу луне, всё так же ярко блестевшей в чистом ночном небе прямо в огромном просвете между деревьев над тропой, странно напоминавшем мне окно. Этакое лесное окошко среди сосен, елей, кедров и берёз… Мне вдруг отчётливо вспомнилось, как мы с ней в прошлой смене гуляли вечером после медпункта. Потом этот прекрасный танец на пляже… Голос (Алиса): … там делал? Голос (Шурик): Да ничего, меня попросили зайти, вот и зашёл! Истеричные нотки двух голосов где-то неподалёку в лесной чаще невозможно было не расслышать даже сквозь стрекотание кузнечиков, такое громкое сегодня. Чёртовы насекомые… Лена: Кто там? Испуганно прошептала мне Лена, обратившись в сторону, откуда предположительно раздавались только что услышанные нами вопли. Семён: Могу только догадываться. Не сговариваясь, мы в ногу зашагали в сторону пролеска, за которым виднелась маленькая поляна. Вероятнее всего, что голоса доносились именно оттуда. Алиса: … хоть кто-нибудь узнает – закопаю! Шурик: Да я же сказал, что никому не собираюсь говорить! Семён: Это вы тут чего?.. Неожиданно громко крикнул я спорщикам. Алиса так дёрнулась, будто отскакивала от чего-то несущегося прямо на неё, Шурик же обернулся в нашу сторону с выражением полнейшей обречённости на лице, что я на секунду почувствовал себя настоящим палачом. А уже в следующий миг Алиса повернулась в сторону кибернетика, на её лице – уверенность и вселенская ненависть. Алиса: Последнее слово? Семён: Да стойте же вы! Не координируясь между собой, мы с Леной бросились разгонять Алису с Шуриком, а точнее, спасать последнего от неминуемой гибели. Лена поскорее отвела Шурика подальше, я перегородил собственным телом путь Алисе. Алиса: Пусти по-хорошему! Рявкнула рыжая. Шурик: Семён, выручай! Семён: Молчать! Что тут у вас происходит? Меня окончательно вывели из состояния равновесия эти неосмысленные выкрики с двух сторон, и лучшим способом решить эту проблему оказалось наорать на обоих. Алиса перестала рваться к Шурику с такой же прытью, однако теперь она смотрела в его сторону с таким выражением лица, что становилось ясно – одно неверное слово от него – и ни мне, ни Лене не удержать ураган рыжей ярости, нацеленный уничтожить будущее советской кибернетики на наших глазах. Семён: Спокойно, внятно и чётко – что у вас тут происходит? Алиса: Только скажи хоть слово… Прошипела она в сторону Шурика. Шурик: Это личное дело. Неестественно спокойный голос раздался сзади. Я обернулся – Шурик аккуратно отодвинул Лену в сторону, подошёл к нам на пару шагов и встал прямо передо мной и Алисой с выражением каменного спокойствия на лице. И как это прикажете понимать? Хотя уже в следующую секунду я понял, что меня и не особо-то волнуют такие перемены в настроении и поведении Шурика, если тот не представляет какую-либо реальную угрозу для присутствующих. Алиса же и вовсе на секунду остолбенела, шокированная его действиями. Семён: Я не собираюсь выяснять, что между вами тут было, если дело личное, мне подробности ни к чему. Но допустить, чтобы кто-нибудь кого-нибудь побил или покалечил, я не могу. Я же пионер, в конце концов! Значит так, оба взяли себя в руки и разошлись по домам. Я повернулся к Шурику. Семён: Обязуешься никому не разглашать то, что требует она. Смелости, видимо, у кибернетика хватило ненадолго – он опять нервно теребил галстук, но, услышав меня, встрепенулся, а затем кивнул головой и снова поник. Я же обернулся к Алисе. Семён: Слышала? А ты его больше не трогаешь, ясно тебе? Алиса: Ясно. Буквально выдавила она из себя согласие та. Семён: А теперь пойдёмте все в лагерь, время уже позднее. Спорщики ещё несколько секунд смотрели друг на друга, как коты, которых только что разнимали от драки, но затем и Шурик, и Алиса приняли свой обычный вид. Лена: Идём. Сказала Лена, всё это время с опаской поглядывавшая на происходящее, но уже подошедшая, убедившись, что все проблемы позади. Алиса: Да, пойдём. А ты… Двачевская погрозила кулаком Шурику, на что тот предпочёл не отвечать. Семён: Хватит демагогии разводить, идём. *** Ночь окончательно опустилась на «Совёнок», когда мы вышли к площади. Я откровенно побаивался отпускать Алису без присмотра – мало ли что она ещё может сотворить с несчастным кибернетиком. Хотя почему это он несчастный? Быть может, это именно он и виноват, а достаётся ему вполне заслуженно? Не мне судить. Но проследить за порядком и справедливостью сейчас – моя задача, раз уж взялся. Семён: Ну что, думаю, отсюда можно вас пустить в свободное плавание. Только не на разборки дальше, а по домам, хорошо? Сделав явный упор на последний слог, задал я вопрос стоящим передо мною Шурику и Алисе. Оба тотчас молча кивнули мне, после чего, не глядя друг на друга, не произнося ни слова, отправились по домам. Семён: И нам, пожалуй, пора уже спать. Лена: Ты не останешься со мной? Семён: И куда ты Мику денешь? Лена: Ладно, правда. Она расстроилась, но оба мы прекрасно понимали, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Семён: Я провожу тебя… Лена: Ага. *** Я на секунду остановился на пороге её комнаты. Семён: Может, завтра зайду пораньше? Последние дни остаются. Лена: Точно… ну давай, хорошо, приходи пораньше. Семён: Осталось совсем ничего. И нельзя терять это время. Лена: Ага. До завтра. Семён: До завтра. *** Домик вожатой сегодня был пуст. Абсолютную тишину нарушало мерное тиканье часов да несмолкаемый, но здесь так слабо слышимый треск сверчков и кузнечиков в траве. Я шумно вздохнул, пытаясь выдохнуть всё то, что вновь заскребло на сердце – ожидание, неизвестность впереди. Но ни на мгновение не могу сбиться с этого, не думать о том, что случится совсем скоро. А что ещё хуже – я просто не знаю, что будет завтра. Мягкая кровать, тёплое одеяло. Казалось, что бы ещё могло принести покой и ясность мыслей, как это обычно происходит. Но не сейчас, не сегодня. Глаза закрыты, и шума почти не слышно. Но всё равно никакого спокойствия – в мозгу ужасным пульсом, стальным стуком раздаётся одно и то же: Что дальше? Что дальше?! Что?.. *** Одна сотня секунд, две, три… я пытался считать, пытался хоть как-то отвлечься, но это было попросту невозможно. Засни я – эта сладкая инъекция морфия на ближайшие несколько часов освободила бы меня ото всех этих мук. А на утро вряд ли бы я чувствовал то же самое. Я же будильник не завёл! С трудом выкарабкавшись из тёплой постели, в мраке я кое-как нашарил на столе будильник и стал пытаться завести чуть ли не на ощупь. Плевать на сколько, встать можно хоть в пять утра! А в следующую секунду что-то мелькнуло за окном. Я инстинктивно дёрнулся, но движение, кажется, утихло. А стоило мне на миг отвернуться, как странная тень вновь мелькнула за окном. Но теперь она не исчезла… По дорожке в сторону площади, слабо освещённой парой фонарей у лавочек, неспешным шагом прочь от моего домика шёл какой-то пионер – едва видимый в сумерках красный галстук выдаёт хозяина. И почему мне так отчётливо кажется, что я прекрасно знаю этого полуночного бродягу?.. Пожалуй, присоединюсь к его прогулке. Особого труда догнать его не составило – пионер шёл медленно, оглядываясь по сторонам, что было достаточно странно. Но я не сбавил темп, лишь быстрее достиг своей цели. Пионер: А, опять ты. Теперь сомнений не оставалось – тенью этой ночи оказался тот самый мой знакомый. Семён: Не поздновато ли для прогулки? Пионер: С чего ты решил, что я просто прогуливаюсь тут? К тому же вожатой сегодня в лагере нет, так что вряд ли кто-то проконтролирует, даже если захочет. И он был прав. Но это не объясняло ровным счётом ничего. Пионер: Другое дело, что тебя ведь даже не удивило, почему все пионеры в отсутствие своей любимой вожатой с её локальным тоталитаризмом сами по себе к наступлению отбоя разошлись по своим домикам и сейчас мирно спят. Семён: Может, у них всё же есть… Пионер: Чувство дисциплины? Ты разве не стал свидетелем дневного шествия на площади? Семён: Но ведь в лагере помимо вожатой есть ещё и… Пионер: Другой персонал? Скажи честно, ты хоть кого-нибудь из взрослых здесь когда-нибудь видел, кроме вожатой, медсестры или поваров? Ответ застрял в горле – мне нечего было ему противопоставить, в нашем диалоге он был на два шага впереди меня – он знал вопрос, и у него был готов ответ. Ответ на любой мой вопрос. Семён: Что будет дальше? Кто ты такой? Зачем я тебе нужен? Выпалил я первое, что пришло на ум, но именно эти вопросы волновали меня сейчас больше всего. Пионер: Не спеши, давай по порядку. Первый вопрос – сейчас никто не сможет дать ответ, ведь твоё будущее зависит только от тебя. Второй – а разве не очевидно? Я – пионер! Он сделал короткую паузу, словно собираясь с мыслями. Семён: А я, я тебе зачем? Зачем?! Напряжение сжало сердце стальными тисками, спокойный голос сорвался в истеричный крик. А пионеру определённо доставляли удовольствие эти метания и ужас в моих глазах. Пионер: Ну… Многозначительно протянул мой чёртов собеседник. Пионер: Хотя бы потому что у нас с тобой была… некая договорённость. Семён: Что?! Какая договорённость? Пионер: Я и не надеялся, что ты сразу вспомнишь. Пионер: Эта сделка достаточно выгодна для каждого. Твоё решение? …: По рукам. Пионер: Место назначено. Встретимся там. …: Хорошо. Но как?.. Пионер: Я дам знать. Как минимум пару раз. Яркой вспышкой кадры из старых снов, из глубин сознания вспыхнули в воспалённом мозгу. Готов был поклясться, пионер с точностью до секунды знал, когда я это вспомню, точно знал, что я именно это вспомню. Он остановился, замолчал, поднял голову вверх, глядя в ночное небо, и шумно потянул прохладный воздух в себя. Выглядело для меня сейчас это по меньшей мере так, будто он намеревался вдохнуть весь воздух в округе, всех пионеров, да и сам лагерь в придачу. Ещё какое-то время мы стояли в тишине – я боялся издать и звук, пошевелиться, он же просто не делал абсолютно ничего, словно застыл, как стоял минуту назад. Пионер: Время сейчас… окружено тенями. Я даже не успел переспросить, что это значит – отовсюду раздался жуткий шёпот, игра кузнечиков в траве мгновенно умолкла. Со всех сторон в мою сторону, именно туда, где стояли мы с пионером, заколыхались и медленным строем выдвинулись… Пионер: И раскрашено в цвет тени… Семён: Что здесь происходит?! Закричал я во всю глотку, но даже не услышал собственного крика. Через пару секунд кольцо теней вокруг нас обоих сжалось… Я вскочил с кровати, криком ужаса огласив пустой домик. В ушах зазвенело, перед глазами всё поплыло. Это был… сон?! С минуту постояв, дав организму хоть немного успокоиться, сбить пульс, дыхание, я вновь устало завалился на кровать. Все мысли о будущем, все мысли об этом странном пионере замолкли и исчезли в одно мгновение. Мой разум опустел, а привычный шум никак не хотел возвращаться. Но сейчас мне это и не было нужно – после такого светопреставления, пускай только и во сне, мне как можно быстрее хотелось, чтобы настало утро, чтобы пришёл рассвет. Сквозь тишину в голове дрёма подкралась так незаметно… ШЕСТОЙ ДЕНЬ Холодной, печальной ночью в абсолютной тишине не составит большого труда услышать, как слёзы разбиваются, падая на ледяную корку холодного сердца. Замёрзшего так давно… Я не чувствую рук, они давно онемели. Лишь всё так же на автомате рою. Промёрзшими насквозь руками рою холодную землю, чтобы увидеть, что же осталось… От лица, которое мне улыбалось… Холодная луна всходит над ночным лесом, освещая мрачную поляну. Где-то здесь, под слоем твёрдой, как камень, земли – ответы на все мои вопросы. Только рыть руками – тщетно. Лопаты нет. А помощи ждать просто не от кого. *** Голос(Лена): Семён! Нет, только не оно! Инстинктивно прижимаюсь к землю, но разве это может хоть как-то помочь мне здесь?! Голос(Л): Семён! Семён: Твою мать, нет, только не ты, не ты! Лена: Что с тобой?! Тяжело дыша, я едва разлепил слипшиеся глаза… и увидел Лену, склонившуюся надо мной. Мысли оказались настолько заторможены, что каждая новая появлялась раз в секунду: Я на кровати. В своём домике. В лагере. Лена со мной. Семён: Опять кошмар… Констатировал я и, расслабившись окончательно, закатил глаза и сладко зевнул. Лена: Кажется, кто-то обещал вчера зайти пораньше. Семён: А разве я не… я даже дверь не закрыл? Лена: Как видишь. Семён: А как же… В продолжение моей незаконченной мысли за спиной Лены раздался убийственно резкий звон будильника. Понимая, что больше сладко полежать не удастся, я поднялся и резким хлопком успокоил беснующуюся железяку. Лена: Но ведь времени уже немало прошло! Семён: А как ты вообще встала так рано? Лена: Захотела и встала, что тут такого? Семён: Да нет… Только сейчас до меня дошло – будильник… я заводил его во сне! Он не должен был сейчас прозвенеть! Но едва заметный отпечаток от шлепка на ладони и до сих пор стоящий в ушах звон попросту ломали вообще любую претензию этого мира на реальность. Наверное, не стоит удивляться, если сейчас в комнату ворвутся ещё пара странных пионеров, скрутят нас, а один из них предложит на выбор пару таблеток, красную и синюю. А может достаточно вырвать из затылка чёртов провод? Лена: Семён, ты чего? Наваждение сошло, как и появилось, а я поймал себя на том, что всё ещё сижу перед Леной, укутанный в одеяло, обхватив колени одной рукой, а другой дёргаю себя за волосы сзади. Семён: Не обращай внимания… Прогнусавил я, пытаясь сделать акцент на слове «внимания». Семён: Я сейчас встану. Лена: Я не тороплю, просто… ты ведёшь себя странно, очень странно. Семён: Спросонья у меня такое часто бывает. Кажется, моя голова успела познакомиться с царём Мидасом. Иначе мне просто было не объяснить по-другому, почему на плечах у меня здоровый такой золотой слиток, абсолютно ненужный, не думающий, зато тяжеленный и до рези в глазах блестящий. Глаза закрылись всего на полсекунды и… Семён: Лена? Я – один в домике. Но ведь только что со мной сидела Лена. Она, что, ушла?! Вскакиваю, оглядываясь. Никого в домике нет. Семён: Лена! Закричал я, выглядывая на улицу. Никого. Больше того – ни души. Что здесь произошло? Наспех накинув форму на себя, я выскочил на улицу. Бушующие вокруг домика кусты сирени, утренний холодок… и почти абсолютная тишина. Семён: Где все? Закричал я. Нечего было и говорить о том, что никто не ответил мне. Семён: Что же… что… что здесь происходит? Сломя голову я бросился в сторону домика Лены. Если её нет там… нет, лучше даже и не думать о таком! *** Но буквально через пару десятков метров я всё же встретил какого-то пионера. Он был незнаком мне, и это одновременно и радовало – хоть сейчас обойдёмся без того парня, и разочаровывало – а где все те, кого я знал? Пионер шёл метрах в двадцати от меня, но это не мешало мне рассмотреть его с ног до головы. И он не был похож ни на одного пионера из лагеря. Больше скажу – он не был похож на пионера! То есть по возрасту, росту он походил на меня, но его облачение навевало серьёзные волнения – рубашка без галстука, и, кажется, вообще без пионерской атрибутики, расстёгнута и, судя по всему, одета на голое тело; на ногах – не шорты, а какие-то куда более длинные тёмные штаны, брюки или джинсы. Ну а его причёска окончательно сбила меня с толку – у него были длинные, по-настоящему длинные волосы, чёлка выглядела весьма странно – две длинных пряди, слегка вздымающиеся со лба и падающие стрелами по обе стороны лица до самого подбородка. Он медленно шёл в мою сторону по другому краю дороги, не смотря на меня, разглядывая, кажется, сам пейзаж по сторонам, будто удивлённый, будто вчера не было ни этих берез, ни этих домиков, будто это всё появилось в один момент само по себе, а он пропустил этот момент. А я всё пытался разглядеть его лицо, пока не понял, что это абсолютно бесплодное занятие. Ещё один?.. Парень: Не ты уронил? Обратился он вдруг ко мне, протягивая какой-то небольшой свёрток красного цвета. Галстук?.. Я машинально взял его, не сказав ни слова. Парень же лишь усмехнулся, после чего прошёл мимо. А из свёрнутого причудливым образом пионерского галстука (это оказался именно он) на подставленную ладонь выпала маленькая тяжёлая бирюзовая фигурка. По спине промаршировал батальон мурашек. Семён: Да вы, что, издеваетесь? Закричал я во всё горло, оборачиваясь. Разумеется, этого типа уже и след простыл. Теперь я был просто уверен, что он не один. В голове за считанные доли секунды пронеслись кадры вчерашнего сна… это сон был или что? Ведь будильник… Лена: Вот ты где! Она ещё никогда не пугала меня так сильно. Её сладкий голос, прозвучавший почти в полной тишине, заставил меня инстинктивно дёрнуться, обернуться на него… но это была всего лишь Лена. Лена: Ты куда ушёл? Я же попросила подождать, сказала, что схожу за едой, раз ты сегодня такой ленивый. Семён: А где все? Лена: Кто все? Почти все в столовой только что были. Семён: В столовой… Это уже паранойя. Страшная паранойя. Семён: Пообещай, что если я съеду крышей, сразу добьёшь меня, не хочу мучиться. Лена: Ну и шуточки у тебя сегодня. Семён: Да я правда уже начинаю думать совсем не о том, и вообще… Лена: Поешь лучше. Беспечно улыбнулась она мне, протягивая свёрток с бутербродами. Я взял ещё слегка дрожащими руками. Лена: А что это у тебя? Спросила Лена, глядя на руку, в которой были зажаты галстук и тот самый совёнок. Я молча протянул эти атрибуты ей. Лена: Ой, совёнок! Какой милый! Это твой? Семён: Мой. Пробурчал я в ответ. Лена: Можешь его мне оставить? Он такой забавный! Я бы его у себя на столик поставила. Семён: Забирай. Лена: Спасибо! Я сбегаю до дому, положу его там, ладно? Семён: Я с тобой. Лена: Ну пойдём. *** Впрочем, идти туда было особо не за чем – Лена на секунду заскочила в домик, оставила злополучную фигурку там, после чего вернулась обратно, на крыльцо, где я ждал её, сидя на уже разогретых жарким летним солнцем лакированных досках. Внезапное пробуждение, метания по лагерю и ужасы, пережитые за столь короткое время – сердце до сих пор никак не может успокоиться, лоб стягивает высохшим потом. Лена тихо присела рядом, заботливо погладив меня по руке и, не дождавшись реакции с моей стороны, аккуратно положила свою голову на моё плечо. Лена: Что с утра было? Семён: Не знаю. Всё, что я теперь знаю, это то, что я ничего не знаю. А кто-то и этого не знает. Я поднял свой взгляд к чистому голубому небу. Семён: Я так хочу забыть абсолютно обо всех проблемах, стать тем, кто не знает даже того, что ничего не знает, и жить, дыша полной грудью, не волноваться ни о чём, жить сегодняшним днём, не заботиться о завтра. Лена: А кто лучше будет жить завтра? Тот, кто думает о завтра, или тот, кто не думает? И здесь она была права ровно так же, как секунду назад, казалось, был прав я. Семён: Честно сказать? Не знаю. Лена что-то промурлыкала себе под нос, обхватила меня другой рукой и чуть сползла с моего плеча. И я просто не знал, о чём думать дальше, чем жить и на что рассчитывать. Бредовый приступ паранойи, окончательно сбивший меня с толку, странные намёки от ещё более странных пионеров, жуткие сны, ставшие откладываться в памяти – каша из огромного количества мыслей, без вкуса, без смысла – вот содержимое моей головы сейчас, хоть промывай начисто. Так я и замер, щуря глаза от нестерпимо яркого солнечного света, словно в момент разогнавшего все облака на небе, выжегшего всё вокруг… *** Из состояния полнейшей прострации меня вывел нарастающий голод, в итоге достигший критической массы, чем вызвал соответствующие звуки, донёсшиеся из моего чрева. Лена тихо и мирно дремала у меня на коленях. Ещё бы, встала ни свет ни заря! Аккуратно – лишь бы не тревожить маленькое спящее чудо – я чуть выпрямил спину, достал из пакета с бутербродами, стоявшего рядом со мной на самом крыльце, пару штук и принялся со смаком, но в то же время как можно более тихо и медленно жевать их. За этим немудрёным процессом я было и не заметил, как чья-то фигура неспешно прогуливалась в нашу сторону. Фигурой этой был Шурик. Шурик: Семён? Я приложил палец к губам, кинул косой взгляд на сопящую Лену. Шурик мигом сообразим, поднёс согнутый палец к носу, что, видимо, означало «вас понял», перешёл на шаг на носочках и через несколько секунд сидел рядом со мной. Я лишь немного подвинул пакет с оставшимися бутербродами. Шурик: День добрый. Я тут, можно сказать, шёл мимо и… хотел сказать спасибо. За медпункт и потом, в лесу… вышла маленькая глупость, а Алиса, ну ты её знаешь, всё в штыки. Я тоже как дурак поступил, так что ещё раз спасибо, что приглядели, пока я там шатался. Семён: А что вообще у вас произошло-то? Шурик: Ну я же при тебе обещал никому ни слова! Семён: А мне и рассказывать некому. Шурик оценивающе посмотрел на Лену. Шурик: А… Семён: Спит сном младенца. Шурик: Нет уж, извини. Хочу сохранить статус хозяина слова. Семён: А вот за это уважаю. Впрочем, не больно и хотелось… Шурик: Ах да, ещё одно вспомнил… Голос Шурика посерьёзнел, сам он как-то подозрительно огляделся – нет ли кого, после чего опять обратился ко мне: Шурик: Меня сейчас какой-то странный парень остановил. Уж не знаю, кто он такой. Но он довольно странный тип. Он просил передать тебе… чтобы ты подошёл туда ближе к ночи. Семён: Куда – туда? Шурик: Он так и сказал – туда. Я думал, ты знаешь, о чём речь. Семён: Вот теперь я бы очень хотел это знать. Шурик ещё с минуту посидел, после чего тихо встал. Шурик: Мне пора, у нас времени в обрез, а доделать ещё много чего надо. Семён: Удачи. Шурик: Ага, до скорого. И он скрылся за ближайшим поворотом. Лена: Честный парень наш Шурик. Лена ехидно улыбалась мне, поднимаясь с моих колен и сладко потягиваясь. Семён: Будущая гордость отечественной науки. Лена: А про какого это пионера он говорил? Семён: Сам толком не знаю. Лена: Но звучало так, как будто он хорошо знает тебя. Семён: И то, и другое меня сильно настораживает. Лена: Давно мы так здесь сидим? Семён: Не знаю, Лен. Не знаю… Я было опять погрузился в раздумья, настолько мне не хотелось ничего делать, ничем заниматься, но тут раздался сигнал к обеду. Семён: Что? Так быстро? Лена: Да, как-то рано. Странно. Семён: Пойдём, посмотрим, что там? Лена: Ну… ладно, давай. Я поднялся, протянул Лене руку. Зябко поёжившись, она встала, и вместе мы пошли в сторону столовой. *** Путь наш лежал, как и всегда, через площадь. Ничего странного, необычного здесь и не ощущалось, что можно было бы отметить ещё буквально полчаса назад. Никаких зловещих пионеров, никаких таинственных исчезновений всех обитателей лагеря или кошмарных снов, что и не сны вовсе. Из-за наших спин лёгкой походкой в сторону столовой выпорхнула Славя. Лена: Славя, стой! Славя: Добрый день, ребята! Семён, тебя не было на завтраке? Семён: Люблю поспать. Ляпнул я первое, что пришло в голову, и, как ни странно, прозвучало наиболее натурально. Лена: Славя, а тебе не кажется, что время с завтрака быстро прошло? Славя: Не думаю. Ну, может быть, вам так показалось. Не знаю, что ей показалось, что нам показалось, но как мне показалось, судя по странной, ироничной улыбке на Славином лице, сейчас прозвучал какой-то тонкий намёк. А может мне это только показалось. Тем временем Славе несколько наскучило наше подозрительное и задумчивое общество, она забавно пожала плечами и вновь почти вприпрыжку отправилась к столовой, бросив напоследок: Славя: Ну вы догоняйте, а то не протолкнётесь! И скрылась за поворотом дорожки. Лена: Странно это всё опять… Семён: Даже не хочу об этом думать. Мы было возобновили наше движение вслед за Славей, но на секунду моё внимание привлекла пара людей, будто бы из ниоткуда оказавшаяся у постамента Генды. Мне понадобилась ровно секунда, чтобы разглядеть в обоих своих уже знакомых – тот странный парень с безумной причёской, а пионер рядом с ним уж никак не может быть кем-нибудь, кроме как тем самым безликим пионером. «Уж лучше не влезать в это лишний раз», – подумал я, поворачиваясь обратно к Лене. Мне не хотелось никоим образом впутывать её во все эти проблемы. *** Есть не хотелось совершенно. Эмоциональный голод, жажда знать то, что, как кажется, так важно сейчас затмевали любые другие чувства. Где это – там? Что он хочет от меня? Кто этот странный тип? Десятки, сотни вопросов, глупые догадки, теории… ни малейшей нормальной идеи, что происходит и как быть дальше. Лена: Совсем не ешь? Семён: Угу. Лена: О чём ты думаешь? Я в ответ лишь глубоко вздохнул. На одной чаше весов – правда, на другой – её спокойствие. Хотя она и сейчас не выглядит больно довольной. Семён: Я всё думаю, где это – там? Лена: Там?.. Семён: Где меня вечером ждёт этот пионер. Лена: Какой пионер? Семён: Пора рассказать, как есть. Я повернулся к ней, облокотился на стол и, глядя в глаза, тяжело выдохнул, стал рассказывать, наблюдая, как её милые глаза становятся всё шире и шире от того, что она слышит. Семён: Книжку он мне подсунул. Потом он же приходил ко мне ещё пару раз… я уверен, он прекрасно знает всё. Лена: Что – всё? Семён: Что происходит с нами, как это происходит, что будет дальше… я не могу не прийти. Лена: Я с тобой! Семён: Нет, Лен, останься. Мало ли что… Лена: Я пойду с тобой! Серьёзно посмотрела она на меня. И здесь она была настроена более чем решительно, у меня просто не было вариантов. Семён: Ладно, хорошо… Больше мы не стали возвращаться к этой теме, хоть и наверняка она не могла перестать думать об этом. Точно так же, как и я. *** На площади – ни души. Пионеры наверняка сейчас резвятся на спортплощадке, плещутся в тёплой-тёплой воде в речке, ну или на худой конец, сидят по домикам или клубам да занимаются своими делами, как кибернетики или библиотекарша. Но только не мы с Леной… В голову совершенно ничего не шло. Пространные мысли о предстоящем поиске места встречи не приносили абсолютно ничего, они лишь давили на душу, неприятным клубком спутавшись в сердце. Ни о чём остальном я и думать не мог. Лена: Подумать только… Семён: Что? Лена: Я в пионерлагере… встречаюсь с парнем, который говорит, что он из будущего, пытался покончить с собой, завтра нам уезжать, а мы до сих пор понятия не имеем, куда мы уедем. А ещё вечером мы зачем-то идём искать какого-то пионера куда-то туда. Семён: Хочешь сказать, не будь этого всего, было бы лучше? Лена: Определённо нет. Она что есть силы обняла меня, и в воцарившейся почти полной тишине я услышал, как она тихо всхлипывает у меня на плече. Лена: Поверить не могу, что завтра ты уйдёшь. Семён: Куда?! Лена: А куда ты ушёл в прошлый раз? Автобус номер 410 услужливо довёз меня прямиком в мою квартиру. Где эта история и должна была закончиться. Должна была… Семён: Нет, всё не так просто. Не так, понимаешь? Я оторвал Лену от себя, схватил за плечи и заглянул ей прямо в глаза уверенным взглядом. Семён: Там ли, здесь – мы будем вместе. Обещаю. Вот только жизненный опыт подсказывает: дать обещание – всего лишь сказать пару слов. Сдержать его – задача подчас едва ли выполнимая. Тем не менее, я всегда держу слово. Всегда. *** Я просто прикрыл глаза на секунду… Парень: Шурик передал? При всей неожиданности появления у меня такого собеседника из ниоткуда сейчас я даже не дёрнулся, даже не открыл глаза. Я знал, кто сидит рядом, меня почему-то даже не волновало отсутствие Лены. Семён: Где это – там? Парень: Ну, это тебе не деревню в пустыне искать. Найдёшь. Удачи. Скамейка слегка заколыхалась подо мной – этот парень встал и пошёл куда-то прочь отсюда. Мне даже не хотелось открыть глаза и посмотреть на него ещё разок – а зачем? Лена: Семён? Вот теперь глаза открыть пришлось – голос Лены звенел и дрожал от волнения. Семён: Что, Лена? Лена: Ты с кем разговариваешь? Семён: Как, а?.. Я махнул рукой в сторону, куда предположительно ушёл тот парень буквально минуту назад. Разумеется, никого там и не было. Лена: А если мы не знаем, куда идти, может, стоит поискать заранее? Семён: Может быть. Тогда давай так – я зайду домой, возьму, что надо взять, ты делай так же. Зайдёшь за мной? Лена: Ага. Лена встала и, махнув мне на прощание рукой, побежала в сторону своего домика. Я тоже поднялся, хрустя костьми, ещё разок огляделся и медленным шагом, чуть повесив голову, пошёл в сторону домика вожатой. *** Даже как-то непривычно без Ольги Дмитриевны здесь… никто не посылает на ненужные задания, никто не погоняет просто так. Я как будто уже начинаю скучать по нашей вожатой. А может, просто потому что пока она была здесь, такого разгула тёмных сил в лице того пионера и этого парня не наблюдалось. Взгляд мельком проскользнул по столу, на котором лежала всё та ещё книга. Должна была лежать. А где эта книга теперь? Меня эти игрища с предметами, снами и словами уже понемногу начинали вводить в мандраж. Очень уж назойливыми были мои товарищи пионеры. А, собственно, что я собрался собирать? У меня здесь ничего и нет. Я присел на кровать. Единственное, чего сейчас так хотелось – выпутаться из этой до ужаса странной, пока ещё даже не начавшейся передряги и вновь, как пару дней назад, оказаться под крылышком у счастья. Ведь кругом так спокойно – птички мило свищут за окном, прохладный сквознячок гуляет туда-сюда, из приоткрытой форточки до двери, обдувая разогретое палящим солнцем тело. Стройные берёзки за окном мирно колыхаются в такт дуновения ветерка, и ничто не выдаёт в этом безграничном спокойствии дух жуткой, непонятной опасности, нависшей над практически беззащитным против высших тёмных сил пионера и его маленькой любящей подружки. Семён: Просто оставьте меня… дайте хоть на мгновение отдышаться. Выключиться из этой сломанной матрицы, покинуть грани сумасшедшей реальности, сломать рамки, просто на короткий миг забыть, что тебя кто-то ждёт, что этот кто-то настроен вовсе не доброжелательно. Помнить лишь о том, кто ждёт тебя с замиранием маленького нежного сердечка, самого дорогого для тебя во всём белом свете. Назойливая глупая мысль свербит в мозгу, не даёт переключиться ни на что другое… Но в какой-то момент, кажется, рычажок колыхнулся… Веки сами сомкнулись, утомлённый мозг, кажется, решил взять таймаут. А ведь всё вокруг так замечательно… *** …: Скажи мне лучше, где мы встретимся? Пионер: Выбирай сам, мне абсолютно никакой разницы. …: Надо так, чтобы я сто процентов догадался. Пионер: На площади? Если быть честным, не самое приятное зрелище, пускай это и вечер. За свою-то не переживаешь? …: Ты прав… Может быть, пляж? Пионер: Вспомнишь – придёшь, не вспомнишь – напомню, я уже говорил. Пляж – местечко красивое, хотя спустя столько времени надоедает и это… …: Хватит напускать, я в любой момент могу и повернуть. Пионер: Блефуешь. …: Нет. Пионер: А я говорю – да. Ладно, забудь, это мелочи. Да ты всё это по большей части забудешь вскорости. Итак, эта сделка достаточно выгодна для каждого. Твоё решение? …: По рукам. Пионер: Место назначено. Встретимся там. …: Хорошо. Но как?.. Пионер: Я дам знать. Как минимум пару раз. …: Я готов. Пионер: Поехали? …: Только одна просьба. Пионер: Что такое? …: Дай мне достаточно времени. Пионер: Как попросишь. *** Мне почему-то вспомнились лабораторные мыши. Нет, это не ассоциация, никакой связи здесь нет, хотя очень может быть. Но, слышал я, британские учёные проводили на них различные опыты – вживляли в мозг электроды, в ту область, что отвечает за выделение эндорфина. Мышам давали управление этими «токами счастья», после чего те могли по нажатию маленькой кнопочки своей розовой лапкой становиться абсолютно счастливыми, впадая в состояние эйфории. Счастье – это простая смесь гормонов-нейромедиаторов, а мы – алкоголики, принявшие первую порцию по глупости, и до самой смерти готовы на всё ради нового глотка сладкого счастья. А ведь предупреждали, что чтение Дона до добра не доведёт. Ощущение какого-то… всеведения? Власти над позицией, всезнания. Теперь я знаю, где, когда, и чуть-чуть, самую малость представляю, что же мне предстоит узнать там. Пора дождаться Лену и отправиться на встречу. Кстати, времени прошло совсем не мало, она могла бы уже и прийти. Если гора не идёт к Семёну… *** Всё словно возвращается на круги своя – пионеры радостно носятся тут и там, яркое солнце светит прямо в глаза. Надеюсь, мне не придётся её искать? Домик открыт. Тихо поднимаюсь на крыльцо… Лена. Лежит на кровати. Плачет. Семён: Лена, что случилось? Лена: Почему? Почему ты молчишь? Почему всё время что-то скрываешь от меня? Зачем? Здесь могло произойти что угодно, но об обвинениях в укрывательстве и неверности я даже и додуматься бы не смог. Семён: Что? О чём ты?.. Лена: Пионер какой-то там у него! Кто это? Ты ведь… Она по-настоящему громко зарыдала, не в силах сдерживаться, не в силах договорить. Лена: Ты обещал мне! Обещал! Семён: С чего ты вдруг решила так? Лена: Да пошёл ты!.. Ушам своим не верю. Пять минут назад я и не задумывался о какой-то размолвке с ней, а сейчас я просто… Теряю её? Семён: Нет… я не готов такое вынести, я не могу видеть, как ты уходишь! Прошептал я куда-то в сторону. Лена повернулась ко мне. Лена: Что ты… там… говоришь?.. Это критическая точка. Семён: Глупая, неужели ты всё повторяешь точь-в-точь?! Я и на секунду не отвлекался от тебя, я доказываю это только потому, что мне нечего скрывать, но ты так уверена в обратном! Ты опять обвиняешь меня в том, в чём я не виноват! Лена, кажется, не могла ответить, не могла прореагировать, просто лежала и молчала, лишь едва слышно вздыхая. Я подошёл вплотную к ней и начал трясти за плечи. Семён: Лена! Лена! Зачем?! Лена: Потому что я люблю тебя, Семён. Семён: Тогда зачем это всё? Зачем эти глупые ссоры, разлады? Зачем ты опять возвращаешься к уже прошедшим проблемам? / Развилка сюжета на плохую концовку (What if I told you…) / (сколько очков требуется, потом впишу) Лена: Оставь… меня… одну… пожалуйста. Прошептала она мне, отвернувшись к стене. Семён: Нет, Лен, ты же не?.. Лена: Я обещаю – всё будет хорошо. Просто дай немного побыть одной. Семён: Я не уйду, пока ты не скажешь мне… Лена: А? Она приподняла голову и вопросительно посмотрела на меня. Семён: Не скажешь мне… не пообещаешь, что ничего не произойдёт! Слышишь, ничего!!! Лена: Обещаю. Глядя прямо мне в глаза, не моргая и не пытаясь показать хоть какой-то малейшей эмоции, будто речь идёт и не о нас вовсе, произнесла Лена. Мне стало не по себе, поднявшись, я было направился к выходу. Лена: Правда. Всё пройдёт, я обещаю. Её голос вдруг стал грустным-грустным, словно провинившееся дитя извиняется перед родителем. Лена: Я обещаю, что ничего не случится. Просто дай мне… до вечера побыть одной. И всё пройдёт. Семён: Я верю. Я не могу тебе не верить. Не могу и поверить в только что случившееся. Выйдя за порог, я тут же тихой сапой нырнул в кусты за домиком. Единственная мысль, что волновала меня – добраться до окна и проследить за Леной. После того, что было тогда, просто так не могу заставить себя поверить на слово… За окном – полумрак маленькой комнаты, где на кровати всё так же, не шевелясь, лежит Лена. Подстроившись так, чтобы она не замечала меня, я прочно занял место в своей засаде, готовый в любой момент сорваться с места, чтобы не дать ей совершить очередную страшную глупость. *** Прошло, наверное, полчаса, уже стало постепенно смеркаться, а я начал испытывать чувство страшной вины. Нет, не за этот абсолютно непонятный мне срыв Лены. А за то, что не поверил ей – всё это время она тихо лежала на кровати, потом стала читать какую-то книгу, и, уверен на все сто – она не знает, что я здесь. Когда дверь приоткрылась, и в домик вошла Мику, я уже готов был сгореть от стыда за свою подозрительность. Захотелось зайти и тут же извиниться, попросить прощения, но тогда она бы заподозрила эту самую слежку. В конце концов, я пообещал оставить её в покое сегодня. Она уже не одна, а значит, случиться просто нечему. Окончательно убедившись, что всё в порядке, и бояться не за что, я тайком покинул своё убежище и обходной тропой, через лесок, направился к площади. *** В лесу уже вовсю играл закат – розовые лучи его безумно контрастировали с тёмной зеленью деревьев. Вот только сейчас это уже волнует меня чуть меньше, чем было. *** К площади я вышел тогда, когда сумерки уже вовсю охватили весь лагерь. Как стоял, согнувшись в кустах, так я и шёл всё это время и, только оказавшись на лавочке, понял, насколько от всего этого шпионажа заныла спина. Мне просто необходима пара минут отдыха. Не стоит и забывать о том, что меня уже ждут. Поэтому долго засиживаться здесь не стоит – побыстрее покончить со всем этим, и можно будет наконец вернуться к более приятным занятиям. Хотя бы на оставшийся день… Ольга Дмитриевна: Добрый вечер, Семён. Буквально из ниоткуда передо мной появилась вожатая. На момент я даже потерял дар речи – это было настолько неожиданно. Семён: Ольга Дмитриевна? Вы уже вернулись? Ольга Дмитриевна: Надеюсь, в моё отсутствие ничего здесь не произошло? Семён: Ну со мной точно всё в порядке. Взрывов тоже, кажется, никаких не было. Ольга Дмитриевна эту шутку, правда, не оценила – в этой смене… в этой смене никто не пытался пошатнуть вековое спокойствие Генды. Ольга Дмитриевна: Ты так и будешь здесь сидеть? Семён: А вы меня ждёте? Я ещё немного побуду здесь, если вы не против… Ольга Дмитриевна: Ладно уж, до отбоя ещё достаточно времени. А почему один? Что-то не так с Леной? На её лице мелькнула тень беспокойства. Семён: Нет, почему… Я стыдливо опустил глаза. Причём стыдно мне скорее за Лену, за случившуюся глупость. Семён: Всё в порядке. Ольга Дмитриевна: Надеюсь, ты меня не обманываешь. Ладно, мне ещё многое предстоит проверить, зайти к медсестре… Бормоча себе что-то под нос, вожатая машинально развернулась и направилась в сторону медпункта. А я опять отвалился назад. Ещё пару минут, и пойду. *** Пара минут так незаметно превратились в десять минут, двадцать… Пора вставать. Сказал я сам себе, поднимаясь, проминая слегка затёкшие мышцы. Пора идти вперёд. Навстречу судьбе. *** Путь до пляжа составил чуть больше десяти минут. Яркий серебряный диск почти полной луны навис над водой. Полным он был пару дней назад. Когда мы были здесь с Леной вдвоём. Никого. Может, это всё – большой, глупый розыгрыш? Тогда всё, чего мне не хватает сейчас для счастья – вернуть покой Лене. Пусть она перестанет волноваться из-за таких глупостей. Я надеюсь, она скоро сама всё поймёт. А мне пора сесть на ещё совсем тёплый, разогретый дневным солнцем песок. Чтобы уйти от собственных страхов и мыслей, мне нужен маленький отдых, вдали ото всех. Но только жнец стоит за моей спиной. Пионер: Точность – вежливость королей. Семён: А ты, значит, паяц? Пионер: Странствующий купец. Я чувствовал спиной, как он стоит прямо за мной, смотря туда же, куда и я, словно желая сказать мне что-то очень важное. Пионер: Что-нибудь вспомнил? Семён: Что конкретно? Пионер: Раз так говоришь, значит, ничего. Впрочем, я и не надеялся, тем более в свете последних событий… Семён: Даже не надейся помешать нам. Пионер: И правда не помнишь. Значит, сны, воспоминания – всё даром? А ты не ценишь свою память. Семён: Я был другого мнения о тебе пару дней назад. Ты такой назойливый, и не можешь ничего сказать толком. Пионер: Ну почему же? Он положил руку мне на плечо. Я вздрогнул – ледяная рука, холодная, как лапа мертвеца. Пионер: Что будет, если я скажу тебе, что у вас нет завтра? Его вопрос почему-то даже не вывел меня из того равновесия, в котором я оказался, стоило мне пару минут присесть на тёплый песчаный берег. Семён: Понятия не имею. Пионер: Хочешь немного понаблюдать за луной? Ну тогда я, пожалуй, присоединюсь. Семён: И не хочешь мне сказать ничего такого важного, для чего стоило бы назначать какую-то встречу? Пионер: Это твоя просьба. Десять минут, пятнадцать, мы сидели в почти полной тишине. Но вот оцепенение сошло на нет. Семён: Какая просьба? Пионер: Дать тебе… достаточно времени. Семён: Мне нечего сказать. Время к полуночи. Мне пора. Сказал я, поднимаясь с мягкой кочки, на которой сидел всё это время, всё так же глядя в сторону реки, прикрыл на секунду глаза. Пионер: Ну одну минутку-то уделишь? Я тихо повернулся в сторону лагеря. Семён: Ты так и не ответил. Что будет, если ты скажешь мне, что у нас нет завтра? Мурашки побежали по коже от раздавшегося за спиной ледяного хохота. Я готов был поклясться – он хохочет от всей души. А в следующую секунду он так же резко замолк и, отчеканивая слова, торжествующе произнёс: Пионер: Завтра настанет. Я открыл глаза – лесок исчез. Река исчезла, исчез пляж! Я один в абсолютной пустоте! Тихим, едва слышным внутриутробным голосом откуда-то из темноты донеслось: Голос (пионер): Сделка расторгнута. ПЛОХАЯ КОНЦОВКА Тело будто налито свинцом, ничего вокруг. Я растворился в окружающей тьме. Будь у пустоты сердце, оно стучало бы что есть силы, две сотни ударов в минуту. Будь у пустоты рот, из него доносились бы невыносимые вопли адовой тесситуры, визг, хрип. Будь у пустоты хоть что-то… Поначалу казалось, что это – ещё один кошмар. Но у каждого кошмара есть своя особенность – стоит тебе в нём очень сильно захотеть, как ты мигом проснёшься. А здесь – нет… И что теперь? Чем я являюсь? Я мёртв?! Куда всё пропало? Что станет с Леной?! Минуты, часы… будь у пустоты время, я бы мог хоть как-то отразить свои мучения, поместить их в собственном сознании на ленту времени. Образ Лены встал перед глазами. Если мой путь окончился вот так, то что… станет с ней? Я представил её реальную, почувствовал её прикосновение почти физически. У каждого кошмара есть своя особенность – стоит тебе в нём очень сильно захотеть, как ты мигом проснёшься. У пустоты стали появляться чувства. Осязание, обоняние, зрение, слух. Вот только они тупы, как никогда раньше. Осязание – больно, холодно. Обоняние – резкий, до ужаса знакомый запах. Зрение – слабый, но в тёмном помещении со столь страшной силой бьющий по глазам красным полотнищем сквозь закрытые веки свет. Мог ли я когда-нибудь назвать такой промежуток своей жизни настоящим кошмаром? Мог ли я поверить в то, что чудесная неделя окажется чем-то сродни предсмертной галлюцинации? Тихим шёпотом в пустой голове всё ещё отдаётся его фраза: Голос (Пионер): Что если я скажу тебе?.. Последним угасает слух. Слух… лёгкий шум воды. Тёплой воды, всё так же бегущей из-под крана. СИМОН ДАЙЗ. БЭДЭНД ЕСТЬ. *** / Развилка сюжета на хорошую/истинную концовки / (очки позже укажу) Лена: Я… я… я не знаю, я… про-прости меня, Семён! Что с ней такое происходит? Не могу понять ни единой мотивации её действий. Лена приподнялась с кровати, уткнулась носом в мою руку и зарыдала ещё громче. Лена: Я так боюсь потерять тебя! А ты… ты… не делай больше так, пожалуйста! Лучше расскажи всё сразу! Семён: Если бы я сам всё знал, непременно бы рассказал. В мозгу неприятно кольнуло – я не рассказывал ей и то, что знал сам. А врать ей, видя, как она мне доверяет, стало вдвойне больней. Семён: Я больше никогда не солгу тебе, обещаю! Но и ты обещай, что не будешь больше плакать по пустякам! Лена: Ага. Чуть улыбнулась она мне сквозь слёзы. Семён: Если хочешь, пойдём туда вместе. Я уверен, ничего страшного не случится. Уверен… *** Лена: Слушай, я же обещала Жене книгу сегодня вернуть. Семён: Так пойдём, времени до ночи ещё достаточно. Лена утёрла остатки невысохших слёз с покрасневшего лица, улыбнулась мне, после чего взяла со стола книгу, заблаговременно приготовленную и лежащую на его краю, после чего мы неспешным шагом направились в сторону библиотеки. *** Вечерний лагерь сегодня совсем какой-то… странный. Непривычно тихий, не слышен гвалт десятков пионеров. Где вся вчерашняя суматоха, содом? Хотя, кажется, обладательница этой высокой фигуры в панамке знает ответ. Семён: Добрый вечер, Ольга Дмитриевна. Ольга Дмитриевна: Добрый, Семён, Лена. Ничего в моё отсутствие тут не происходило? Лена отрицательно помотала головой, я же утвердительно закивал, соглашаясь с ней. Ольга Дмитриевна: Не забывайте, завтра последний день смены, так что сегодня стоит лечь пораньше. А в случае с вами… Она заметно нахмурилась. Ольга Дмитриевна: Буду уж надеяться на вашу рассудительность. Лена: Мы… пойдём? Лене явно становилось не по себе от давления вожатой, и было почему. Ольга Дмитриевна: Идите, мне тоже пора. Закончив нашу короткую беседу даже без особого изобилия нравоучительных наставлений, мы разошлись в разные стороны – вожатая, судя по всему, направилась в медпункт, мы же с Леной продолжили свой путь к библиотеке. *** В сто сорок солнц закат пылал – запад горел апельсиновым пламенем. С каждой минутой медленно, но верно в лагере «Совёнок» наступал вечер – предвестник ночи. Ночи, когда нам предстоит узнать тайну. Библиотека, несмотря на поздний час, по-прежнему открыта. Развалившись на столе, заведующая мирно посапывает. Расхищай коллективное имущество – не хочу! Лена тихо подошла ко столу, ставшим Жениным лежбищем, и тихонько потрясла ту за плечо. Женя заворочалась, задвигалась и наконец проснулась, уставившись отрешённым взглядом только что побывавшего в нирване на Лену. Лена: Женя, извини, что так поздно… я вот, книгу принесла сдать. Библиотекарша довольно резво вдруг поднялась со своего места, кивнула Лене, что-то шепнула ей, что я не расслышал, после чего в обнимку с книгой направилась вглубь полок. Лена: Неловко вышло. Семён: А спать на рабочем месте, считаешь, ловко? Лена: Ну… скучная же работа. Семён: Какая есть. Хотя мне ли говорить? Женя: Так, а ты вчера книгу сдал, ага? Семён: Ну как бы сказать… Женя: Будет неплохо, если по-русски. / Развилка. Вариант первый / (тру) Семён: Я не уверен, что заносил. Женя: Ну, если у нас в лагере много пионеров, похожих на тебя, и бравших ту же самую книгу, то, может быть, и не ты. Рассмеялась в ответ библиотекарша. Больше у меня вопросов насчёт книги не было. / Развилка. Вариант второй / Занёс и занёс, как скажете. Вот дела. / Конец развилки / Семён: Ладно, нам пора идти. Женя: Ага, удачи. Вяло пожелала нам скорейшей отправки Женя. Лена: Пока, Женя. Женя: Пока, Лена. Обмен любезностями закончен, нам действительно пора идти. *** Уже сумерки? Да время сегодня пулей летит! Лена: Как-то ты странно с ней говорил насчёт книги. Семён: Есть немного. Но и причина для этого есть. Лена: Какая же? Семён: Я не сдавал книгу. Точнее, судя по всему, не я сдавал её. Лена: А кто вдруг? Семён: Чёрт его знает. Я легонько пнул камушек, так кстати оказавшийся под моей ногой. Хоть как-то развеяться… Признаться, мне так не хотелось идти и узнавать, что же он так хотел от меня. Просто хотелось ни на секунду не задумываться о каких-либо проблемах. Если бы человеческий мозг так мог… Нам оставалось совсем ничего до ночи. Пожалуй, самое время наконец к тому самому месту встречи. Семён: Лен, нам, пожалуй, пора… Но никто не ответил. Лены рядом не было. А ведь буквально секунду назад она стола прямо здесь, справа от меня. Семён: Лена! Я резко обернулся, пытаясь осмотреться. В сумерках мало чего можно разглядеть, а уж тем более если кто-то от тебя прячется. Но вот вдали, на тропинке в сторону пляжа – замерший маленький силуэт. Её хвостики… Семён: Лена! Я тотчас побежал в её сторону, но тут и она побежала от меня. Зачем? Куда? Что она хочет? Семён: Да стой же ты! Шаг, пятый, десятый – лечу как пуля, не остановить. Но и она, кажется, не становится ближе ко мне ни на метр… Капли пота, струящегося со лба, безумно жгут глаза… едва вижу, куда бежать… её фигура скрывается за поворотом в десятке метров от меня… ещё чуть-чуть… Пляж. Яркая луна. И никого. Куда она побежала от меня? Семён: Лена! Лена! Где ты? Пионер: Ну что ты орёшь? Ещё бы чуть-чуть – я бы свалился здесь бездыханный с разрывом сердца. Он появился из ниоткуда, как всегда пугая одним своим присутствием. Семён: Где Лена? Где она? Отвечай! Ты знаешь, где, отвечай! Я было кинулся на него, но сил не было никаких, а он… он лишь просто нагло ухмыльнулся в ответ. Пионер: Зачем ты так себя выматываешь? С ней всё в порядке, просто… ты сам не хотел, чтобы она приходила. Семён: Да, но ведь она… Пионер: Я не о том, что ты сегодня решил привести её сюда с собой. Семён: А о чём же ещё? Всё, что оставалось – задавать те вопросы, к которым он подводил меня сам. Всё, чем можно было показать мою ненависть к нему – сжав кулаки, яростно пыхтеть, сквозь зубы выдавливая каждое слово. Честное слово, мы как будто играем в шахматы! Да, в шахматы! Оппонент – сам Капабланка, он даже не атакует – его маленькие и незаметные ходы сами заставляют разбиваться об его каменную оборону. Пионер: О старом уговоре. Семён: Я ничего не знаю. Пионер: Я не спорю. Если уж быть точным, просто ничего не помнишь. Семён: А что я должен помнить? Пионер: Ну например, что если я скажу тебе, что у вас нет завтра? Он просто издевается. По-настоящему издевается надо мной, получает огромное удовольствие, наблюдая лишь за моей реакцией на каждое его слово. Семён, чёрт тебя возьми, вспомни, кто ты такой! Ярость ничтожна, не здесь, не сейчас! Я просто проигнорировал его вопрос. Семён: Говори по существу. Пионер: Успех! Он торжествующе щёлкнул пальцами, совершая что-то наподобие танцевальных движений, обхватил меня за плечо, пытаясь, похоже, и меня втянуть в этот поистине безумный танец. Пионер: Эх, была бы у меня пол-литра, отметили твою находчивость! Семён: Ты совсем чокнутый? Пионер: Ну почему сразу чокнутый? Человеческая радость может проявляться в самых разных формах. Тут он резко посерьёзнел. Пионер: Впрочем, человеческая радость – это не ко мне. Наш диалог, пожалуй, больше всего напоминал сцену типичного голливудского боевика – главный герой в плену у главного злодея, сам пришедший к нему в лапы, и тот рассказывает своему долгожданному собеседнику собственные планы по овладению миром. Параллельно он же – режиссёр этого бедлама, и, как по мне, его качества как сценариста достаточно посредственны, что в какой-то мере компенсируется мастерством постановки и актёрскими навыками. Вот ещё одна пафосная сценка – отворачивается ко мне спиной, выказывая своё презрение, отходит на пару шагов, смотрит куда-то вдаль… и обращается вновь ко мне. / Выборная ветка / Пионер: Знаешь, тебе тут так, как я погляжу, хорошо… но и ты столько нового узнал. Он хмыкнул себе под нос. Пионер: Тут тебе выбирать: правда или дей… нет, не так. Правда или счастье? Ничего себе выбор… но раз это моё право… / Истинная концовка / Пионер: Всё знать нереально… но то, что тебе стоит знать – вполне. Я мог ожидать всё, что угодно – длинный, долгий рассказ, полный пафоса и сарказма, зачитанный мне этим брутальным голосом, кучу странных намёков. Можно было предположить, что он возьмёт и поведёт меня куда-то в лесную чащу, где и таятся те ответы, которые так нужны мне… Но только не так, чтобы в мозгу просто появился огромный кусок информации. Не информации – памяти. Битый кластер воспоминаний, до сих пор хранившийся в моей голове, и только сейчас восстановленный, без потери хоть одного байта. Но о таком нужно хотя бы предупреждать… *** …: Ты и правда можешь?.. Пионер: Сомневаешься? …: Нет. Пионер: Вот и отлично. Но учти – не всё так просто. Попасть туда – полдела, ведь все они забудут, не вспомнят. …: Даже она? Пионер: Знаешь, я не пробовал, но можно попытаться это изменить. …: А плата… Пионер: Нелегко представить, каково это? Не бойся, это не так страшно, как может показаться. …: Почему ты предлагаешь мне это всё? Пионер: Потому что это выгодно и тебе, и мне. И потом, это интересно. Игра есть игра, в конце концов. …: Игра?! Да ты хоть понимаешь, что для меня это значит? Пионер: Понимаю, поэтому и даю тебе надежду на хороший исход. Потом, никто не помешает тебе в любой момент передумать. …: Сам же говоришь, что я не запомню. Пионер: Именно поэтому буду регулярно напоминать. Аккуратно, чтобы вдруг что не случилось. …: Чёрт, как это всё сложно! Пионер: Если хочешь, можно всё просто сделать – расходимся? …: Нет! Пионер: Ну что, условия оговорили. Насчёт бартера – придёшь на условленное место, там решим, на что соглашаемся – и соответствующая процедура. …: Скажи мне лучше, где мы встретимся? Пионер: Выбирай сам, мне абсолютно никакой разницы. …: Надо так, чтобы я сто процентов догадался. Пионер: На площади? Если быть честным, не самое приятное зрелище, пускай это и вечер. За свою-то не переживаешь? …: Ты прав… Может быть, пляж? Пионер: Вспомнишь – придёшь, не вспомнишь – напомню, я уже говорил. Пляж – местечко красивое, хотя спустя столько времени надоедает и это… …: Хватит напускать, я в любой момент могу и повернуть. Пионер: Блефуешь. …: Нет. Пионер: А я говорю – да. Ладно, забудь, это мелочи. Да ты всё это по большей части забудешь вскорости. Итак, эта сделка достаточно выгодна для каждого. Твоё решение? …: По рукам. Пионер: Место назначено. Встретимся там. …: Хорошо. Но как?.. Пионер: Я дам знать. Как минимум пару раз. …: Я готов. Пионер: Поехали? …: Только одна просьба. Пионер: Что такое? …: Дай мне достаточно времени. Пионер: Как попросишь. *** Слёзы. Одна за другой, медленно, тихо капают на песок из моих глаз. Всё это – ложь?! Бред сумасшедшего? Агония захлёбывающегося без кислорода мозга? Она – просто маленькая кукла, минутное развлечение для зажравшегося мажора, которому за такое развлечение не постыдно отдать чуть ли не самое ценное, что у него есть? Да и как после этого можно сказать, что у абсолютно мёртвого душой ублюдка, больного, неуравновешенного… что у него есть душа? И не было никакого чудесного спасения. Она мертва. Я сам мёртв. Мертво тело, мёртв и разум, почти что мертва и душа… Запостылые остатки прогнивших чувств блуждают в мире собственных фантазий. Семён: Зачем ты так? Прошептал я, захлёбываясь рыданиями, стоя на коленях на горячем песку, обращаясь к моему палачу, стоящему сбоку в нескольких сантиметрах от меня. И я был бы только рад, добей он меня сейчас. Мгновение, один удар – и всё бы закончилось. Пионер: Такой милости я не окажу. Семён: Ты знал, что это закончится так, знал! Ты хотел видеть эти страдания, скажи честно?! Пионер: Ты и правда… ничего не понимаешь. Он отошёл от меня. Я не смотрел в его сторону, я не смотрел никуда. Я не хотел смотреть, не хотел слышать, не хотел дышать, чувствовать и помнить это всё… Пионер: Сам же просил не забирать эти обрывки. Семён: … Пионер: Нам пора. Впрочем, и ты, быть честным, не один. Завтра жди гостей. Я на секунду остановился, и поднял глаза на него. Потерял всё, что мог – и стою на коленях перед тем, кто виноват во всем этом, кто начал это – я пал ниже чего-либо… Пионер: Но наша работа здесь окончена. Кто-то подошёл ко мне сзади, ловким движением перехватил меня за волосы и приподнял. Пионер: Прощай… и здравствуй! ДЕНЬ Х, ИСТИННАЯ КОНЦОВКА У каждой истории есть начало и конец… жаль, что в моей я не в состоянии разобраться, что к чему. У каждой истории есть начало и конец… и я не помню ни то, ни другое. У каждой истории есть начало и конец… но не у этой. *** Виола: Очнулся наконец? Семён: … Больно. Всё плывёт. Надо мной склонились несколько лиц. Вожатая, медсестра, ещё кто-то из пионеров… Виола: Пионер, ты меня слышишь? Пытаюсь в ответ кивнуть, но даже не чувствую, шевелюсь ли. Ольга Дмитриевна: Семён, можешь объяснить, как ты себя чувствуешь? Просто превосходно. Лучше не бывает. Тем временем постепенно, минута за минутой, боль в голове, шум и вой стали сходить на нет. Только глаза всё ещё страшно болят от этого нестерпимо яркого света. Так же, как и память… всё сохраняет. Семён: Где… Лена?.. Виола: Она ещё ничего не знает. Что она не знает? Что со мной?! Я тут же поднялся на кровати, чтобы оглядеть себя, что мгновенно отозвалось в голове колокольным перезвоном. Руки, ноги – всё на месте, шевелится… Виола: Аккуратней, пионер, тебе сейчас нужно беречь себя. Семён: Что произошло? Виола: Это надо скорее у тебя спрашивать. С утра кибернетики тебя нашли на лавочке на площади без сознания. Всё это время ты не приходил в себя, бессознательное состояние, брадикардия… тут всерьёз стоило волноваться за твою жизнь. Как ты теперь себя чувствуешь? Семён: Пить… пить хочется. Просипел я в ответ высохшим горлом. Через пару секунд в моих руках оказался стакан воды. Практически ледяная, пробежалась морозной струйкой по подбородку. Семён: В голове слегка звенит. И… Как же холодно… как холодно внутри. Семён: Пожалуй, всё. Виола: Сегодня отъезд. Из-за тебя задержали. Будем надеяться на лучшее, что ты придёшь в нормальное состояние через пару часов. Семён: А сколько времени? Виола: Семь вечера. Семён: Ясно… В этот момент в дверь постучали. Медсестра молча поднялась и вышла за порог. А через мгновение я услышал лёгкий свист ветерка в открывшейся форточке и едва уловимый шелест бумаги на столе. Поднимаюсь… за окном никого. На столе лежит какая-то небольшая странная бумажка. В уголке небольшая пометка от руки… похожая на буквы «А» и «Е», сплетённые между собой. А на обратной стороне целое послание. Адресованное мне. *** Привет, Семён. До сих пор не могу нормально поздороваться с самим собой. Впрочем, это не так важно. Как и то, что не стоит обращать внимания на мой бедный язык повествования. Я думаю, ты уже узнал, как попал сюда опять. Знаю, принять такое нелегко. А тебе ещё предстоит понять, куда увезёт тебя 410-ый… если ты, конечно, поедешь. Знай, всё это не так просто, как кажется, и у нас есть шанс по-настоящему исправить это всё, покончить с этой кучей реальностей, вселенных, обрести реальность. А главное, если всё получится – то и они станут реальными. Можешь, конечно, уйти, но не думаю, что это будет лучшим выбором. То, на что рассчитываем мы – куда серьёзнее, и результат – создать настоящую утопию, на которую даёт шанс нам этот лагерь. Решить все вопросы или уйти навстречу неизвестности? Избавить всех измученных от их персонального ада, прийти к настоящему консенсусу… или просто пойти по пути наименьшего сопротивления? Сдаться или превозмочь? Выбор за тобой. Если сердце зовёт решить этот вопрос раз и навсегда – место назначено, встретим тебя там. Не волнуйся, к тем мы не имеем никакого отношения. Только заранее прошу, если пойдёшь – не забудь попрощаться с Леной. По-настоящему попрощаться. Думаю, ты и сам прекрасно понимаешь, почему. Потому что только если ты сможешь оторвать от сердца всё и довериться лучшей цели, как это сделали мы… собраться работать в команде ради того, чтобы обрести свою мечту… Если ты попрощаешься по-настоящему, знай – вы обязательно встретитесь. Итак, что решишь? Восемь вечера, пляж. Жду. *** Вопросов больше нет. Возражений нет. Колебаний, раздумий – тоже нет. За порогом медпункта, ожидаемо, не было никого. Путь заранее расчищен. Стоило только одеться, и через минуту я держал путь к домику Лены. *** Площадь. Куча пионеров, которые ждут… меня? Извините, ребята, не сегодня. И уже никогда. Алиса: Эй, Семён! Семён: Нет времени, Алис. И не будет. Им только догадываться о том, куда я исчезну через какие-то мгновения. Я только на секунду задержался на площади и ещё раз окинул взглядом всю эту толпу… Славя, Ульяна, Алиса, Мику, Женя… Электроник, Шурик… Ольга Дмитриевна, Виолетта… никого из них я больше не увижу?! Тяжёлый вздох, утираю лицо ладонями, поднимаю взор к небу… и шепчу сам себе: Семён: Плевать. *** Дверь тихо скрипнет, выдав меня. Но сейчас нет времени на всякие мелочи. Лена: Семён, привет! Как ты? Всё хорошо? Я… Я не дал ей договорить. Семён: У меня очень немного времени. Нам нужно кое-что решить. Лена: О чём ты? Я фальшиво улыбаюсь в ответ. Семён: Всё будет хорошо, не волнуйся. Дай руку. И сейчас я веду её к пляжу. *** Лена: А почему мы пришли сюда? Семён: Ты тоже не любила говорить о том, зачем же мы куда-то идём. А теперь послушай. Я глубоко вздохнул и, скрепя сердце, повернулся к ней. Она ждала моих слов, а я понимал, что они привнесут в наши жизни. Семён: Лена, мы с тобой столько были вместе. Знаешь, ты стала самым дорогим человеком для меня в этой жизни. Только если бы эта жизнь была настоящей… Лена: О чём ты говоришь, Семён? Семён: Я говорю о том, что знаю, Лен. Я говорю о том, что знаю, как мы оказались здесь опять, как мы вдруг оказались живы тогда… и самое страшное – знаю не только, что было… но и что будет. Я вдруг почувствовал, как гордость разливается по телу, а вместе с ней и решительность, и желание защитить… и любовь. Спина будто сама выпрямилась, плечи расправились, а нос поднялся чуть-чуть выше. Семён: Ты понимаешь, что мы сказка? Что шанс того, что наше будущее выйдет и дальше таким же прекрасным, равен тому, что именно я оказался здесь сейчас? Она молча кивает мне, едва в силах сдерживать слёзы. Семён: И поэтому мне придётся это сказать. Я склонился к ней, поцеловал в щёку и прошептал на ушко: Семён: А сейчас мне пора уходить. Если любишь – отпустишь. Лена: Но куда? Семён: Туда, где я действительно смогу повлиять на будущее… Отпусти меня сейчас, и я клянусь всем, чем могу поклясться – своей жизнью, нашей любовью – уже завтра мы снова будем сидеть в обнимку под луной. Слышишь, завтра! Лена: Ты обещаешь? Семён: Обещаю так, как не обещал никому и никогда. Что угодно, но один из моих принципов твёрд так же, как и твоя любовь – я всегда держу обещания. Если ты сравнишь, думаю, поймёшь. Лена: Если как любовь… тогда я верю тебе. Я вновь склонился к самому её лицу и прошептал прямо в её губки: Семён: Я люблю тебя, Лена. И она крепко впилась в меня самым нежным поцелуем в моей жизни. *** Семён: Я уйду. А потом… мы будем вместе… навсегда. Как ты и хотела. Она смотрит в мои глаза своим чистым, чуть блестящим от слёз взглядом… и медленно исчезает. А мне пора. Пора навстречу яркому вечернему солнцу, пора навстречу своей судьбе. Пора сбросить последние оковы, что связывают меня с прекраснейшей из ненастоящих реальностью, и уйти в розовую даль. Семён(А): Привет, Семён! Семён(Л): Сколько нас тут? Семён(А): Скоро соберём всех. Пойдём, кое-что стоит показать. Глупая улыбка сама собой расползается по лицу. Семён(А): Думаю, ты прекрасно знаешь, что я хочу тебе показать. И кто тебя ждёт. Семён(Л): Думаю, я и сам прекрасно понимаю, почему. / Хорошая концовка / Пионер: Ну что, раз так… думаю, тебя не дождутся те ребята. Что, впрочем, неважно – ты выиграл. Иди, твоя воля. Семён: И… всё?.. Пионер: А почему нет? Я было повернулся… Парень: Буквально один момент. А в следующую секунду земля ушла из-под ног. Я даже не успел ничего понять, как оказался в кромешной тьме. Разве что на секунду показалось… будто весь я мгновенно опустел. ДЕНЬ СЕДЬМОЙ, ХОРОШАЯ КОНЦОВКА Ослепительно яркий свет режет глаза даже сквозь веки. Свист ветра за окном звучит не иначе как разрывающий барабанные перепонки, оглушающе болезненный шум. Вот только я не в аду, не где-то ещё, где мог бы оказаться. Я в домике вожатой. Ольга Дмитриевна: Проснулся? Я утвердительно кивнул, пытаясь хотя бы внешне не показывать то, насколько происходящее вокруг, в моей голове, в этом мире не сочетается с моими привычными и даже фантастическими представлениями о реальности. Ольга Дмитриевна: Сегодня день отъезда, надеюсь, ты помнишь. Пора собираться. Семён: Угу… Вяло ответил я, медленно поднимаясь с кровати. Форма висит на спинке стула. Что ж, ещё один вопрос, на который, правда, мне даже не хочется искать ответ – это попросту начинает забавлять. Словно я схожу с ума! Да я же и так сумасшедший! Тронувшийся умом, живущий в каком-то вымышленном мире, разве нет? Но эти мысли так недолго прожили в моей голове, будто кто-то всемогущий в момент заставил меня забыть об этом всём. К чёрту. К чёрту все предположения, догадки. Я выбрал быть счастливым? Так не пора ли реализовать этот выбор? И я по-настоящему вздохнул полной грудью. Я практически знал, что впереди, знал, что ничего не угрожает. Не знаю, почему. Просто знал. Беспокойства нет. Абсолютно. Волнение ушло, никаких негативных эмоций. Состояние, сродни нирване – полнейшая пустота, в которой так и хочется остаться навсегда. Часть этой безумной матрицы? Глупо, но даже если это так – какая к чёрту разница?! Сумевший добраться до своей цели? Мне кажется… мне так хочется верить, что это так и есть. Остатки одежды сматываю в рулон, кладу в оставленный вожатой пакет. Как тут всё потрясающе предусмотрительно, чёрт бы всю эту систему побрал. Время – час дня. Обычно здесь, в «Совёнке» я никогда не вставал так поздно. Впрочем, это меня сейчас не волнует никоим образом. Меня уже ничего не волнует. Пора заглянуть на огонёк к Лене. *** В её домике, как и всегда, тихо. Мику нет, одна лишь Лена сидит на уже застеленной кровати, аккуратно складывая платье в сумку. Семён: Привет. Доброй, нежной интонацией обращаюсь к ней. Лена повернулась ко мне и улыбнулась. Лена: Привет… Семён. Почти пропела она в ответ. Семён: Как ты? Лена: Почти закончила. Можешь помочь, быстрее управимся. Семён: Кстати, насчёт вчера… Пробормотал я, помогая ей складывать в сумку вещи. Лена: Что вчера? С искренним удивлением на лице спросила меня Лена. Семён: Нет, нет, ничего. Неважно. Лена: Ладно. Она вдруг глубоко вздохнула и спросила меня: Лена: Почему мне так ясно кажется, что всё заканчивается хорошо? Семён: Потому что лучше не бывает. Лена: А где мы окажемся после этого? Семён: Но разве есть разница? Лена: Я бы хотела посмотреть на твой мир. Побывать у тебя дома. Семён: Ох, не самое лучшее желание. Она даже не смутилась. Лишь тихо положила свою голову на моё плечо, выпустив белую футболку, в которой ещё вчера бегала вместе по корту, и прошептала: Лена: Мы будем счастливы? Семён: Это так же ясно мне, как и настоящее. Лена: Ты – лучшее, что было в моей жизни, Сёма. Я люблю тебя… и всегда любила. С первого дня… Семён: И я люблю тебя так, как не любил никого и никогда. Ты изменила меня. Я стал тем, кем являюсь, только благодаря тебе. Спасибо. Лена только улыбнулась ещё ярче, глядя прямо мне в глаза. Этот взгляд я не забуду никогда. И верю, я увижу его ещё не раз, и не два. Семён: Пойдём, без нас уедут. Прошептал я ей на ушко. Лена: Не уедут. Тихо ответила она мне, легонько кусая меня за губу. *** Последние её вещи заняли своё место в растолстевшей в одночасье сумке. Лена: Вот теперь пора. Мы вышли из домика, она закрыла дверь на замок, аккуратно переложила ключ в нагрудный карман, и мы направились к воротам лагеря – там пионеры собирались к отъезду. *** На площади – никого, видимо, все уже собираются у ворот. Только одна какая-то знакомая длинноволосая фигура вдалеке стоит, замерши, словно смотрит на меня. Семён: Прощай! Крикнул я тому парню. Он в ответ махнул мне рукой. Последнее дело сделано. Наш выход. *** Весь лагерь, все пионеры у ворот. Лена стоит ближе всех ко мне, чисто и ярко улыбается всем. Пионеры тихо переговариваются между собой о чём-то несущественном. Алиса: Семён, Лена! Семён: Да, Алис? Алиса: Мы с Ульянкой хотели… сказать «прощай». Они смущённо замялись. Что я уже и мог ожидать от Алисы, но никак не от Ульянки. Алиса: Наверное, нам будет не хватать друг друга. Семён: А мне кажется, мы ещё встретимся с тобой. Алиса: Может быть. Всё может быть. Она вдруг подняла глаза, опустила руки и чисто, мило улыбнулась мне. Передо мной стояла вовсе не та хулиганка, эгоистка, нет. Передо мной стояла всего лишь обычная добрая, милая девушка небольшого роста, у которой впереди ещё целая жизнь. Целая жизнь… Девочка с ярко-карими глазами, в которых, кажется, я сейчас едва наблюдаю крохотный блеск. Алиса: Прощай, Семён. Она крепко обняла меня, после чего отошла на пару шагов, за ряды пионеров. Ульяна осталась перед нами одна. Ульяна: И вы тоже… простите меня, что я такая надоедливая была. Семён: Глупенькая! Никогда не извиняйся за то, что кого-то смогла расшевелить. Я склонился к ней и ласково потрепал по макушке. И она не отскочила, нет. Она так и осталась стоять, лишь ещё сильнее покраснев от смущения. Семён: Ты проживаешь лучшие годы своей жизни – детство, юность. Проведи эти дни так, как считаешь нужным. Да что там – всю жизнь! Не уверен, что она поняла всё, что я хотел донести. Но порой такие фразы хорошо запоминаются даже спустя годы и, надеюсь, когда-нибудь она вспомнит это и улыбнётся. Улыбнётся потому, что сделала всё правильно. Семён: Пока, Ульяна. Я приобнял её за хрупкие детские плечики, после чего окончательно засмущавшаяся и даже слегка расстроенная Ульянка отошла к Алисе, стоявшей позади всех и смотрящей куда-то вдаль, за поля и леса. Ольга Дмитриевна: Пора, ребята! Ей только оставалось попрощаться с нами. Ольга Дмитриевна: Надеюсь, все мы запомним эту смену. И я вряд ли когда-нибудь забуду её… Посмотрела она снисходительно в сторону Алисы и Ульяны. Ольга Дмитриевна: Я верю, что всё в вашей жизни сложится как нельзя лучше… На этих словах её взгляд задержался на нас с Леной. Ольга Дмитриевна: И буду очень рада, что бы ни случилось, встретиться с вами снова у ворот нашего пионерлагеря «Совёнок». В добрый путь, пионеры! Семён: Всегда готов! Пионеры: Всегда готовы! *** Длинная, почти бесконечная дорога уносится вдаль. Автобус номер 410 несёт нас прочь. Всех тех, кто ещё вчера свободно разгуливал на площади лагеря, носился, как полоумный, по столовой. Всех тех, кто так отличен друг от друга, и в тот же миг связанных одной цепью: все мы – пионеры бесконечной летней смены лагеря «Совёнок». Мы с Леной болтаем о всяких мелочах – ей так интересно, где же живу я, как выглядит моя комната. Будто уже через пару часов ей суждено появиться там… Не знаю. Ничего не знаю. Пусть за нас решает наша судьба. Я сделал свой выбор ещё вчера. Её милая улыбка вернее всего говорит мне: «Ты не ошибся». *** За окном темнеет, автобус въезжает в ночь. Последнюю ночь, что мне осталось провести в этом самом мире. Завтра – загадка, вчера – туман. Настоящее – счастье. И нет разницы, что впереди и позади. Ведь я не впереди и не позади, я здесь. Там, где счастье. Оно уже дремлет на моём плече в ожидании того, когда и я закрою глаза, доверившись судьбе. И сон очень быстро захватывает и так разомлевшее тело… ДЕНЬ Х, ХОРОШАЯ КОНЦОВКА У каждой истории есть начало и конец… откуда я только помню эту фразу? Красивая цитата, хорошо встанет в эпилоге. Мерные щелчки раздаются в полумраке. Яркий, нестерпимо яркий свет… глаза быстро ко всему привыкают. Слово за словом – так складывается простой рассказ. Рассказ, коих, быть может, сотни, тысячи. Простой рассказ, написанный обычным парнем. Не писателем, просто человеком, которому захотелось писать. Простой рассказ о такой сложной жизни. В два слова – огромные чувства. Ну ладно, не в два слова… Лена: Сколько ты умудряешься проводить за этим делом? Семён: Ровно столько, чтобы удовлетворить свою потребность в творчестве. Лена: Графомания – это творчество? Семён: Ну, знаешь, каждый с чего-то да начинает. Лена: Сколько ты там, говоришь, в день? Три тысячи? Это что-то? Да, это точно что-то! Семён: В чём проблема, Лена? Лена: Ну ты вот говоришь, «удовлетворить свою потребность». Но ведь у тебя ещё есть я. Семён: Ну так… Лена: Как маленький, правда. У меня ведь тоже есть свои потребности. Семён: Но ведь… Лена: Я ведь и не думала, что у тебя всё… так вот. Просто чуть-чуть подольше полежать с утра не можешь, как проснулся, бегом к монитору. Семён: Могу, один момент. Лена: Да ну тебя с твоим компьютером. Семён: Уже не «комплюстер»? Она ушла, кажется, на кухню, а я вновь уставился на монитор, на котором горело оповещение в аське. Одно непрочитанное. Сообщение: Сегодня? Семён: Ага, через пару часов. Сообщение: Давай, скоро будем. Встретимся там. Лена: Открой рот. Строгим голосом из-за моей спины приказала Лена, поместив прямо передо мной и монитором руку с ножом. Я покорно опустил нижнюю челюсть. Лена вложила мне в рот печеньку «Юбилейного», щедро помазанного шоколадной пастой. Кажется, пасты этой было в разы больше, чем самого печенья. Семён: Шлушай, не шоштавишь мне шомпанию по джороге к штарому жнакомому? Лена: Не болтай с набитым ртом. Всё таким же строгим голосом сказала мне, пускай я и прекрасно знал, что она едва сдерживает улыбку. Лена: А куда ты собираешься? Семён: До парка дойти. Лена: Когда идём? Семён: Через час выходим. Погладив меня по щеке своей мягкой, шелковистой ладошкой, она хмыкнула и вновь отправилась в сторону кухни. Пора уже и собираться, не люблю заставлять ждать. Если уж встреча назначается – приходить надо вовремя. Семён: Господа, мы почти готовы. Сообщение: Будем ждать. *** Мягкий свежий снег хрустит под ногами – выпал он не так давно, да и зима, к слову, началась совсем недавно. А я до сих пор вспоминаю тот день… а потом и это сообщение. Глупая ухмылка сама расползается по лицу – кто бы мог подумать. А Лена даже и не догадывается. Думаю, это будет весёлый сюрприз. А вот и «господа». Я подошёл к стоящей чуть ближе к нам фигуре и прошептал ей прямо в ухо: Семён: Всё может быть, правда? Алиса: Абсолютно всё. Лена: Семён, может, познако… Договорить она не смогла – Алиса повернула голову, и Лена наконец смогла рассмотреть её. Лена: Привет, А-а-а-лиса… Лена бросила на меня недоумённый взгляд. Я лишь кивнул ей в сторону второго парня с гитарой за спиной, что всё ещё стоял за Алисой, так и соизволив до сих пор явить нам свой лик. Хотя что нового я увижу? Как в зеркало посмотрюсь. Разве что глаза бы его хоть раз увидеть… Парень: Добрый вечер, господа. Рад встрече. Имею честь представиться – Семён. Семён: В представлении не нуждаюсь. Лена: Действительно добрый… вечер… Алиса: Мы хотели ещё кое-кого сходить проведать, пока есть время. Вы с нами? Семён: Ну… Лена: Хоть как-то оторвём его от писанины. Пойдёмте, заодно расскажете мне, как у вас это всё… *** Четыре фигуры куда-то медленно бредут по заснеженному парку. Куда – известно только им самим. Зато теперь… эх, кто бы мог только подумать!..